|
|
От
|
Сергей Д.
|
|
|
К
|
ararat
|
|
|
Дата
|
05.12.2002 21:50:55
|
|
|
Рубрики
|
Прочее;
|
Нет плохих народов, есть плохие люди.
Здравствуйте, дорогие участники форума! Часто приходится слышать такое мнение – нет плохих народов, есть плохие люди. Не так давно тут поднимался вопрос о так называемой «коллективной ответственности». «Виноватая толпа» и все прочее. Меня вот что интересует. К примеру, так называемое мирное население «независимой» в свое время «республики ичкерия». Что собой представляла эта «республика»? Рабовладельческое «государство»! При этом далеко не все чеченцы были террористами, убийцами и насильниками. Основная масса жителей этим не занималась. Однако почти в каждой семье были рабы, и в основном русские! К кому-то из них даже, наверное, вполне сносно относились (как можно относиться к рабам). Были среди чеченцев добрые рабовладельцы, были и звери. В каждой семье, кроме рабов, были женщины, старики, дети – так называемое мирное население. Это мирное население вполне устраивал такой уклад жизни. Дети росли и видели, как их отцы наказывают, морят голодом и даже убивают «провинившихся» рабов. Наверное, поначалу даже спрашивали у мамок и папок – почему так происходит. Им, естественно, в доступной форме объясняли, что так и должно быть по шариатским законам. Дети привыкали и впитывали «науку» вместе с молоком матери. Женщины, возможно, по началу тоже не могли привыкнуть к тому, что пару десятилетий назад они обходились без рабов. Впрочем, это очень удобно, а к «хорошему» привыкаешь быстро. А старики – аксакалы вспоминали – так было испокон веков. Короче, всех устраивали рабы. Всех (ну, почти всех) устраивал беспредел. Так я хочу задать вопрос – вот это мирное население несет ответственность за этот беспредел или нет? И есть ли все-таки коллективная ответственность или нет? А в заключении хочу привести рассказ И.И. Горбунова-Посадова «Горец Галуб и его сыновья» "Издавна на Кавказе жило много горских народов, жил среди них и этот народ. Хлеба они не сеяли, потому что на горах хлеб плохо родился, а с давних времён сходили с гор в долины, где люди жили хлебопашеством, уводили у них скот, забирали хлеб, часто и людей уводили с собой в неволю. С малых лет приучался горец не бояться смерти: карабкался по горам, переплывал быстрые реки, выезживал диких коней, высматривал добычу. Сам смерти не боялся, и другого убить ему было нипочём: за всякую обиду расправлялся, с ружьём и ножом и во время сна не расставался, с малых лет не знал ни жалости, ни пощады. Был этот горский народ соседом и нам, русским, и с давних времён велась у нас с ним вражда. Много было крови пролито, много народу погублено. Нет у нас и теперь с ними настоящего братского мира, но нет уже и прежней вражды. А в ту давнюю пору жил в горах богатый горец Галуб. Много собрал он за свою долгую жизнь всякого добра: много было у него добрых коней, много дорогого оружия, много людей подневольных. Не промахивалась рука Галуба, не знала жалости к врагу душа его не было такого дела опасного, которого бы боялся Га луб. Был он в большом почёте у горцев, знал его в горах и друг и недруг. Семья у Галуба была небольшая — всего два сына Селим и Тазит. Младший родился хворым, и отвёз его отец далеко в горы, к одному мудрому старику. — Если сумеешь вылечить и выходить мне сына научи его быть храбрым горцем и тогда приведи ко мне, — сказал Галуб старику, — ни в чём тебе не откажу. Старший же сын, Селим, с малых лет не расставался с отцом. Как только научился он на лошади крепко сидеть, стал отец брать его с собой и на разбой и на битву. Вышел сын весь в отца. Про Селима была уже в горах хорошая слава: затевалось ли опасное дело, Селима в коноводы выбирали, на игрищах молодежь ему первое место уступала, всякая девушка за Селима с радостью замуж пошла бы. Молод ещё был, Селим, а уж много людей ножом да пулей в разное время положил, сам же ещё ни разу ранен не был, а пришёл-таки и его черёд. Собралась раз на праздник молодежь, заспорил Селим с одним горцем, а тот сказал ему сгоряча обидное слово. Не стерпел обиды Селим, выхватил нож и убил на месте обидчика. Пожалели об убитом горцы, но никто убийцу не осуждал: таков уж был издавна обычай у них — мстить за обиду смертью. Родственники убитого должны были, по обычаю, мстить убийце. Был у убитого младший брат, и поклялся он отомстить за смерть брата. Подстерёг он Селима на крутой тропинке между высокими скалами, выстрелил и убил наповал. Вышел Галуб навстречу, видит: добычу везут, пленных ведут, а потом, кого-то убитого везут. Остановились у двора Галуба, отдают ему сына. Не ожидал старик такого горя, зашатался, упал наземь. Тут подходит к Галубу старик и говорит ему: — Взял у тебя Бог одного сына, вот тебе другой, будет он тебе и помощником и утешением, — и подвёл к Галубу его младшего сына Тазита. Обнял Галуб сына, наделил старика дорогими подарками и с честью проводил домой. Стал Тазит жить у отца. Присматривается Галуб к нему, но никак не может понять его. Прошла уже неделя, другая, а он всё как чужой среди горцев. Как-то собрались молодые горцы в поход, позвали с собой и Тазита, — не пошёл Тазит с ними. Вдруг пропал куда-то Тазит. Не было его дома три дня и три ночи. Потом пришёл, молчит. Спрашивает его отец: — Где был? — В горах, — отвечает Тазит. — А что видал там? — Проезжал по долине русский купец с товаром. — Что ж, была при нём стража? — Нет, один он ехал. — И ты не напал на него, не отбил у него товара? — спросил отец. Опустил голову Тазит, ничего не ответил отцу. Проходит неделя; видит отец, что Тазит опять оседлал любимого коня. Опять нет его дома три дня и три ночи. Вернулся. Спрашивает его отец: I — Где был? — За Белой горой. — Кого там видел? — Я повстречал раба, что убежал от нас недавно. — Нашёл? Привёл? Где он? — спрашивает отец. Молчит Тазит, в землю смотрит. Ничего не сказал старик сыну, нахмурился и отошёл от него. Вот опять пропал Тазит. Три дня и три ночи пропадал. Вернулся усталый, бледный, а глаза у него как-то странно горят... Посмотрел на него строго отец спрашивает: — Где был? — К Кубани доезжал. — Кого там видел? — Того человека, что брата убил, — почти неслышно отвечал Тазит. Задрожал старик, бросился к сыну и спрашивает — Привёз его голову? Давай! Ты ведь долга честь не забыл, заколол собаку? Ну, слава Богу, отомщён Селим! А Тазит стоит перед Галубом бледнее смерти и с места не трогается, только прошептал: — Не смог я на него руки поднять. Отступил Галуб от сына, затрясся весь, глядит на него и слова проговорить не может; потом пришёл немного в себя и закричал: — Не сын ты мне. Изменил ты нашей чести! Поди прочь. Пошёл Тазит от отца и не взял у него ни денег, ни коня, ни оружия. Была у Тазита в селе невеста. Пришёл он к её отцу и говорит: — Не смотри, что я беден теперь, я буду трудиться день и ночь, дом построю, хлеб засею, скотину разведу. Работы я не боюсь, твоя дочь за мной горя знать не будет. Только грабежом и разбоем душу свою губить не стану. Старый горец выслушал его и печально сказал: — Ступай от нас. Ушёл Тазит, не видали его больше в селе, и не знали односельчане — нашёл ли он где-нибудь людей по себе..."