"Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!
Никто, кроме Господа Бога, не мог знать и ведать, что 6 января 1876 года, в канун Рождества Христова, в сердце Латвии – Видземе, в погосте Праулиена на хуторе Илзессалас родится будущий светильник Православной Церкви, имя которого возвеличится так высоко, что станет синонимом мудрости, мужества, веры и необыкновенной силы духа.
Имя его – архиепископ Иоанн (Поммер).
Будущий латвийский архипастырь родился в латышской семье православных родителей Андрея и Евдокии Поммер. Его прадед был первый латыш, принявший Православие в Цесисском округе. За это он подвергся сильному преследованию. Местные лютеранские власти считали латышей, принимавших Православие, возмутителями установленных порядков: - «их пороли на мызах, в Риге, не только в «орднунгсгерихте» и в полиции, но и на городских улицах… Это было не наказание людей, - рассказывает Янис Лицис о событии 4 декабря 1841 года, - это была бойня». Мальчишку лет 12 или 13 секли так, что и взрослому не вытерпеть … дряхлой старухе, иссохшей и растрескавшейся как древесный гриб, отсчитывали до 100 палок, … старичка, с виду похожего на еловую шишку, гоняли два раза сквозь строй; а он и разу путем не прошел. По окончании этой кровавой сцены какой-то страшный господин с возвышенного места … объявил всем согнанным зрителям: «так будет наказан всякий, кто пожелает идти в теплую землю, кто вздумает принять русскую веру, кто осмелится не слушаться помещиков и пасторов, а будет верить обманщикам-возмутителям». Этим повествованием Янис Лицис показывает, что уклонение латышей в Православие было «для Иисуса, а не для хлеба куса», что клевета о каких-то возмутителях не что иное, как плод больной совести врагов Православия.
Архиепископу Иоанну уже с малых лет пришлось испытать на себе всю тяжесть крестьянского труда. Вспоминая свою молодость, он рассказывал, что свою богатырскую внешность получил от отца, а необыкновенную силу снискал в тяжелых сельских работах. Его физическая сила в полном смысле слова была необыкновенна. Рижане рассказывали, что как-то поднимали на колокольню большой колокол. Бились весь вечер, не могли поднять, всё не ладилось. А ночью пришел архиепископ, положил колокол на плечи, поднял и укрепил.
С малых лет будущий архиерей воспитывался в православной среде; может быть это обстоятельство и вселило в него желание идти по духовному пути и послужить этим родному народу.
Учебные занятия в школе для Иоанна начались с 9 лет. Его необыкновенные умственные и духовные способности обратили на него внимание учителей ещё тогда, когда он был в начальной школе. Затем юноша поступил в Рижское Духовное училище и Рижскую Духовную семинарию. Как-то, еще в семинарии, когда юноши мечтали кем станут когда вырастут, будущий Святитель уверенно сказал: «Я буду или епископом, или генералом». Уже тогда Господь указывал путь своему избраннику, хотя тот отчетливо его не представлял. Юношеские мечты стали реальностью. Он стал не только настоящим воином Христовым, но, в духовном смысле, и настоящим генералом.
В 1900 году будущий архиепископ поступает в Киевскую Духовную Академию, а в 1903 году, по благословению и настоянию святого Иоанна Кронштадтского, принимает монашество.
По окончании академии, в Черниговской Духовной семинарии молодой монах проявил себя преподавателем Священного писания настолько, что некоторые из его учеников посвятили изучению Слова Божьего всю свою дальнейшую жизнь (Успенский, Бессарабов).
Затем, инспектор Вологодской Духовной семинарии, ректор Литовской Духовной семинарии и настоятель Виленского Свято-Троицкого монастыря, которые в короткое время он ставит на самый высокий уровень, как в духовном, так и в хозяйственном отношениях.
Неоспоримо большего внимания заслуживает архимандрит Иоанн как оживитель и пробудитель религиозных чувств народа. Он был первым священником в истории Вильнюса, который организовал крестные ходы в сельские храмы с иконой Божией Матери «Одигитрия». Количество сопровождавших походы богомольцев достигало 10 000.
Нельзя не упомянуть здесь высочайшую простоту архимандрита Иоанна в общении с людьми, доступность в любое время и удивительную снисходительность к нуждам бедного люда. По свидетельству историка И.П. Иванова: «громадного роста, темный шатен, он обладал какой-то особой привлекательностью, тактом в обращении с людьми, умением каждому сказать что-нибудь доброе. Верующие встречали его с любовью и окружали знаками самого трогательного внимания. В нем чувствовалась непреклонная воля и большой дипломатический талант».
12 марта 1912 года, в Петрограде, в Александро-Невской Лавре, состоялась его хиротония и он становится самым молодым епископом России. За четыре года (с 1913 по 1917) его пребывания во главе Приазовской паствы преосвященный Иоанн снискал глубокую любовь и доверие со стороны всех классов населения. Это особенно выявилось после октябрьского переворота, когда чекисты города Таганрога заточили епископа в тюрьму и по требованию крестного ходя верующих вынуждены были выпустить его на свободу. Тотчас из добровольцев – из рабочих и солдат – организовалась стража, охранявшая епископа Иоанна денно и нощно. На богослужение и с богослужения его сопровождали огромные толпы народа, готовые силой защищать своего пастыря от его противников.
Большевики старались всячески расколоть Православную Церковь, и это обстоятельство вскоре потребовали его перевода в Тверь, а затем в Пензу. И здесь мудрый архипастырь предотвратил разделение Церкви, быстро наладил церковную жизнь и приобрел тем горячую любовь своих пасомых. Недаром святой Патриарх Тихон прозвал его «мужем борьбы», а простой народ назвал его «новым Златоустом». В небольшой по размерам Покровский храм, послушать его проповеди, собиралась чуть ли не вся Православная Пенза.
По оценке святого Патриарха Тихона, его «…слова утешения и христианской надежды, веры в промысел Божий, покорность велениям Высшей Воли, было особенно благовременно и уместно в то тяжелое время переоценки всяких ценностей, томления духа, отчаяния и горечи среди лишений и материальных невзгод. … Они, в полном смысле слова, были тем благотворным во время засухи дождем, который обильно падает на сожженную солнечным жаром землю, вызывая к жизни засохшие от недостатка влаги растения…».
И только когда архиепископ Иоанн блестяще выполнил свою миссию, предотвратив раскол Православной Церкви, Патриарх, отвечая на ходатайство Латвийской Православной Церкви, 28 апреля (старого стиля) 1921 года назначил архиепископа Иоанна занять Латвийскую кафедру.
В интересах Православия Патриарх Тихон должен был это сделать.
«В 1920 году, после получения Латвией независимости, был созван первый поместный собор Православной Церкви в Латвии. Главы Церкви – архипастыря на соборе не было, ибо ни архиепископ Серафим Чичагов, ни архиепископ Геннадий Туберозов, последовательно назначенные на Рижскую кафедру, не были допущены в пределы Латвии. Врагами Церкви была сделана попытка расколоть собор надвое на почве национальных недоразумений. Попытка не удалась».
Православные из Латвии пишут Патриарху Тихону: «Ваше Святейшество! Корабль нашей Церкви, обуреваемый волнами житейского моря, уже испытал много опасностей и бед, но мы не пали духом и устояли в вере… Несмотря на покинутость и сиротство наше, мы всё ещё мужественны и тверды и не намерены опускать знамени Православия впредь. Но … Святейший Отец! Не возлагай на наши слабые рамена непосильного бремени: ожидания без надежды, моления без ответа, прошения без даяния. … Море бушует, волны его всё яростнее обрушиваются на корабль нашей Церкви, нас страшит ответственность за судьбу корабля в страшный момент девятого вала… Нужен кормчий…».
Обладая выдающимся талантом, простой крестьянский сын латыша восшел на высокую духовную степень в России, о какой не могли мечтать и сами русские.
Но никогда архиепископ не забывал откуда он вышел, где его родина. Он всегда желал возвратиться в Латвию. И Указ № 1026 от 6/12 июля 1921 года «О даровании самостоятельности Латвийской Православной Церкви», это важное дело, он подготовил единолично в течении двух тяжелых, по выражению владыки, месяцев. Тяжёлых потому, что были и противники самостоятельности Латвийской Православной Церкви как в самой Русской Церкви, так и в некоторых общественных кругах. Сам владыка Иоанн говорил, что это было первое важное дело, которое он совершил во благо своего народа и своей родины.
После долгих хлопот и мытарств 24 июля 1921 года архиепископ Иоанн прибыл в Ригу. Паства встретила его на вокзале крестным ходом и проводила в Кафедральный собор на ул. Бривибас, разоренный и разгромленный. Даже часть кровельного железа оказалась снятой с собора для ремонта кровли одного учреждения. Главе Православной Церкви пришлось приютиться в сыром подвале разоренного Кафедрального собора, как бы в символическое обозначение того, что и вся возглавляемая им Церковь обречена на подвальное существование в Латвии, ибо действующие законы Латвии не знали ни Латвийского Православия, ни его органов, ни главы и не обязывали Правительство предпринимать что бы то ни было в защиту Православной Церкви, так как это не отвечало интересам государства. Началась жесточайшая и грубейшая травля новоприбывшего пастыря.
Гонение на Православную Церковь достигло кульминации в 1925 году, когда местными властями была взорвана динамитом Рижская привокзальная часовня и поставлен вопрос о снесении с земли Кафедрального Христорождественского собора.
Продолжающееся бесправие Церкви и гонение на нее выдвинуло вопрос, что при ближайших выборах в Сейм в 1925 году православным необходимо избрать в Сейм своего представителя для защиты достоинства, прав и интересов Православной Церкви.
Этим стражем виноградника Божия стал архиепископ Иоанн, ибо не нашлось столь мудрого и смелого, как он. Престиж Православной Церкви поднялся: с ней нужно было считаться, отпали многие ложные наветы не нее. Владыка Иоанн сумел объединить силы Латвийской Православной Церкви.
В первом же парламентском году был принят составленный владыкой Иоанном и с 1922 года лежавший без движения закон о положении Православной Церкви в Латвийском государстве. Этим был положен конец отторжению церковных святынь и имущества. Восстановилась и начала работать Духовная семинария, были восстановлены братства, воскресли имущественные права, многое имущество было возвращено. Владыка Иоанн добился обеспечения духовенства пенсией, выделения государственных субсидий на восстановления церквей; при его мудром и настойчивом содействии было достигнуто равноправие в обеспечении русских школ и библиотек, русского высшего учебного заведения, многим заключенным смертникам была дарована жизнь, - он понимал и принимал близко к сердцу проблемы всех национальностей и социальных сословий, всех чад Православной Церкви. Паства Латвийской Православной Церкви не только укрепилась, но и увеличилась. Так, если в 1922 году в Латвии было 138 803 православных, то в 1935 году – 174 389.
Но, несмотря на большие достижения в Церковной области во всех отношениях, архиепископ Иоанн, по прошествии многих лет, в день чествования его по случаю 10-летнего пребывания на кафедре Латвийской Православной Церкви отклоняет приписываемые ему заслуги: «Не нам, не нам, а имени Твоему слава!», - заключает он свою вдохновенную речь.
Другому юбилею не суждено было быть отмеченным из-за мученической кончины владыки. С каждым годом давление на святителя всё увеличивается, врагов становится всё больше и больше, они объединяются в своих целях и действиях. Какие-то тайные силы ловко и планомерно руководили травлей владыки.
За год до своей мученической смерти архиепископ Иоанн в Сейме, указывая на своих ненавистников, говорил: «Зачем вы создаете этот фронт? Без толку вы воюете со мной и с Православной Церковью – ее самостоятельности вам не отнять… Здесь еще один вопрос ... господа, я уже в таких летах, когда человек никаких угроз не боится. Всю свою жизнь я проработал с чистой совестью. Если мне придется дать ответ Богу, я готов ответить. Приводите в действие свои угрозы, – я спокойно прочту слова Священного Писания: «Ныне отпущаеши меня, Владыко, по глаголу Твоему с миром…». И роковой час испытания настал: - 12 октября 1934 года, на архиерейской даче около Кишозера архиепископ Иоанн был зверски пытан и заживо сожжён. Газеты сообщали: «… Это еще не виданное в истории по своей жестокости преступление. Ум отказывается этому верить, но это случилось. Случилось в так называемые «просвещенные времена», чтобы доказать, что мы хуже дикарей». Архиепископ Иоанн умер под пытками, своим последним вздохом вдыхая дым пылающего огня, в котором он сгорел.
В духовном смысле мученическая смерть владыки Иоанна говорит верующему сердцу о многом: он претерпел крест – истинную Голгофу за свою паству, будучи фактически распят на столярном станке, пытан огнем паяльной лампы, прострелен и пилен,
- он задохнулся от дыма, когда уже горел в костре пожара, учиненного убийцами. Владыка Иоанн шел узким, тернистым путем, шел по стопам своего Господа, полагая «душу свою за овцы своя».
Вот какими удивительно выразительными словами высказало свою боль по убиенному архипастырю латвийское духовенство:
«Это были времена, когда в молодом государстве Латвии не было закона, который бы признавал Православие, когда православные, разорённые после войны и революции, несколько лет метались как овцы без пастыря, а Латвийские государственные органы их считали ненужными элементами и обращались с ними, как с врагами. Вот в такой момент Господь Бог воззрел с небес и увидел Свой разорённый виноградник, который Он насадил Своею десной рукой. Господь сжалился над нами и послал Своей Церкви Ангела – Хранителя и избавителя в лице архиепископа Иоанна.
Пришел к нам наш архипастырь, на самом деле, в самую тяжелую пору, как последняя надежда, как первый луч света в мрачной, темной ночи. Мы его не посадили на золотом троне, но втеснили в темный погреб Кафедрального собора, потому что это было единственное место, которое у нас еще осталось. Из тёмных сводов Кафедрального храма изливался свет, который освещал и обновлял нас, из мертвых воскресил Православие в Латвии.
Избавитель и хранитель Православия – архиепископ Иоанн пришел к нам в самое последнее время, и, если мы не уничтожены, если мы свободны и смелы, если наши колокола звучат над всею Латвией, если нас считают равноправными латвийскими гражданами, если мы с глубокой уверенностью сейчас можем сказать: «Мы не умрем, но будем жить», - то за всё это мы должны благодарить тот свет, который исходил из темного погреба Кафедрального храма, который излучал нам Богом посланный архипастырь – архиепископ Иоанн».
Латвия еще не видела таких похорон. Стотысячная толпа провожала владыку в последний путь. Плакали не только православные, но всякий человек, который сознавал, Кого теряет. Печаль по убиенном архипастыре усугубилась заявлением кабинета Министров, что завещание архиепископа Иоанна о погребении его после смерти в подвале Кафедрального собора не может быть исполнено. В правительство Латвии поступили протесты 160 000 латвийских граждан, но власти этому не вняли. Великий архипастырь был погребен возле Покровского храма (на улице Менес в Риге). На его могиле была выстроена часовня.
Но завещание владыки Иоанна остается в силе: «Может быть, проживание в подвале действительно старит меня, может быть оно действительно губит мое здоровье и силы и сокращает мою жизнь. Но когда народ, когда история станет в фактах и оценивать и произносить приговор над былым, я глубоко уверен, что ни Православной Церкви, ни вам, ни мне мой подвал не будет поставлен в вину, а, напротив, в заслугу. Мы не строили дворцов за счет народной нищеты…
Мой подвал навсегда останется памятником того положения, в каком находилась Православная Церковь в пережитые нами тяжелые времена. Мой подвал не только моё жилище, но и символ. Он должен стать и памятником во славу, а не в поношение
Православной Церкви. Поэтому я готов в нем не только жить и трудиться, но и постепенно таять, и умереть, и быть погребенным в нём же, чтобы сделать его символическим памятником для грядущих времен.
Подвал этот мне лично стал дорог, и я позволю себе выразить просьбу завещательного характера занесением ея в протокол: - «когда я умру, похороните меня в моей пещере».
На месте страшного убиения владыки Иоанна стоит теперь большой деревянный памятный крест, место это в живописном месте на берегу Кишозера в Риге, по ул. Пакалниешу 24, здесь Православной Церкви принадлежит территория, где сохранялся один дом и фундамент дома, в котором был сожжен архиепископ Иоанн.
За более полувековую историю упокоения останков священномученика Иоанна (Поммера) на Покровском кладбище, воздвигнутая любовью и благодарностью человеческой часовенка, чудесным образом как бы вознеслась над теперь уже заброшенными кладбищенскими руинами некогда монументальных памятников сильных мира сего, сохраняя при этом смирение пред Богом и достоинство, присущие Святителю.
Одни знали об этом и давно уже обращались к нему с молитвами, получая на его могиле исцеление и помощь, другие не знали, не ведали; третьи знали и злорадствовали, убрав со своего пути неугодного человека.
И вот чудо! 24 сентября 2001 года, канонизацией священномученика Иоанна, а через два года, 4 октября, и перенесением его мощей в Христорождественский собор, Господь еще раз напомнил нам слово Правды Его: «Любящия Мя люблю, и прославляющия Мя прославлю» (Пр. 8:17; 1 Цар. 2:30).
«Бог славится во Святых, а Святые прославлены Богом. Слава, которую дает Господь Святым, столь велика, - прозирает старец Силуан Афонский, - что если бы люди увидели святого, как он есть, то от благоговения и страха упали бы на землю, потому что плотский человек не может вынести славы небесного явления».
Но разве не предупредил нас Господь в Откровении о Святых: «Вот, Я сделаю, что из сатанинского сборища, из тех, которые … лгут, - вот, Я сделаю то, что они придут и поклонятся пред ногами твоими, и познают, что Я возлюбил тебя. Имеющий ухо (слышать) да слышит, что Дух говорит церквам: … побеждающего сделаю столпом в храме Бога Моего, и он уже не выйдет вон» (Откр. 3:6,9,12);
Святый великомучениче Иоанне, моли Бога о нас!"
