Они не щадят даже мертвых, как им могут поверить живые?! Босиком по Косово...
Глава албанского сепаратистского правительства Косово А.Чеку провел пресс-конференцию по итогам своего визита в Россию…
Албанские власти в Косово намерены до победного конца добиваться независимости края и не считают, что ситуация с независимостью Косово может послужить прецедентом для остальных непризнанных республик в мире. Об этом 30 ноября на пресс-конференции в ИА "Росбалт" заявил премьер т.н. "временного правительства" Косово Агим Чеку, более известный в России как бандит, на счету которого личное участие в зачистках сербских сел и убийство 669 сербов.
Чеку сообщил, что во время своего короткого неофициального визита в Россию ему удалось встретиться и обсудить положение дел в Косово с заместителем министра иностранных дел России Владимиром Титовым и главами комитетов по международным делам обеих палат Российского парламента Михаилом Маргеловым и Константином Косачевым. Во время этих встреч бывший боевик рассказал представителя российских властей о ситуации в Косово и подтвердил намерение Приштины добиваться независимости и признания своего нового статуса уже в самое ближайшее время.
Говоря о положении дел в Косово, Чеку отметил, что согласно последней резолюции ООН край вот уже семь лет управляется международными силами, и поэтому "он вряд ли может являться прецедентом для признания других непризнанных республик". Кроме того, как считает бывший лидер албанских боевиков, этот исконно сербский край обладает уникальной историей и поэтому… "не может управляться Сербией". "Мы не можем подчиняться Белграду. Пусть о международных прецедентах думают юристы, но я считаю, что случай с Косово уникальный", - сказал он.
По словам Чеку, в данный момент в Косово "налаживается мирная жизнь", край обладает "отличной правовой базой для инвестиций" и хорошими перспективами в развитии образования и туризма. Помимо этого "инфляция национальной валюты в настоящее время соответствует общеевропейским показателям". Однако отсутствие независимого статуса края не позволяет присоединяться к международным финансовым и торговым организациям, что в свою очередь тормозит развитие экономики в целом. "Мировое сообщество уже вложило большие инвестиций в этот процесс, и мы благодарны за эту поддержку иностранных доноров и нашей диаспоры", - откровенно заявил Чеку.
При этом, по мнению бывшего начальника штаба т.н. "Армии освобождения Косова", косовские албанцы готовы выполнять стандарты по обеспечению прав национальных меньшинств и способствовать возвращению сербских беженцев в край. "История Косово должна стать историей успеха и победы. И для этого необходимо соблюдать права национальных меньшинств", - сказал Чеку. По его словам, сербскому населению будет предоставлено 26 гарантированных мест в парламенте и ни одно его решение не сможет пройти без их согласия. Кроме того, сербы получат самоуправление в муниципальных образованиях.
Однако, отвечая на вопрос корреспондента Русской линии о том, собираются ли албанские власти в Косово восстанавливать те многочисленные православные храмы, которые в последние годы были уничтожены албанскими боевиками, и как они намерены обеспечивать их дальнейшую сохранность, Чеку заявил, что власти Косово уже "выделяли достаточно большие деньги" на восстановление архитектурных памятников и, конечно, "построят новые церкви, если это понадобится населению края". Другими словами, в условиях, когда в Косово почти не осталось сербов, ни о каком восстановлении прежних православных святынь, во множестве находившихся в Косово, речи идти не может.
В свою очередь, присутствовавший на пресс-конференции представитель белградской газеты "Вечерние новости" в России Бранко Влахович заявил корреспонденту Русской линии, что "все это откровенная ложь, которую Чеку говорит с подачи Запада". "На самом деле сербское население в Косово живет в настоящем гетто, и ни о каком соблюдении прав нацменьшинств там не может быть и речи, - сказал журналист. - В настоящее время в крае, нет ни одного православного кладбища, которое не было бы осквернено албанскими боевиками, и если они не щадят даже мертвых, то, почему хотят, чтобы им поверили живые?!"
Русская линия http://www.rusk.ru/newsdata.php?idar=212120
Следующая часть моего Сербского дневника автономна. Это о моих приключениях в Косово. Я описал их в первую очередь в своей статье "Босиком по Косово", в надежде заинтересовать прессу свежей информацией об этом регионе. К сожалению, несколько довольно известных изданий, похвалив статью, отказали мне в ее публикации.
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 1
Среда, 16 Ноября 2005 г. 21:00
На политической карте мира существует множество стран и регионов, поездки в которые не рекомендуют своим гражданам министерства иностранных дел. Чечено-Ингушетия, Ирак, Афганистан, Северная Корея… В Сербии также есть такое «запретное» место – Автономная Республика Косово и Метохия, а проще говоря Космет, – этакая «сербская Чечня». Перефразируя русскую поговорку, что немцам смерть, то русским хорошо, беру билет на автобус, следующий из Кральево в Косовскую Митровицу, город на северо-западе Косово.
Многие сербские города и местности давным-давно были названы именами птиц, живущих там. Так появились на карте Вранье, Крагуевац, Соколац, а так же Косово поле. Кос, сербский дрозд, издавна поет свои песни в этом регионе.
Последний полицейский пост, и по ту сторону дороги осталась спокойная часть Сербии. Мы въехали в Космет – многострадальную землю, где зарождалась сербская цивилизация. Впереди показалась таможня, над которой развевался флаг NATO, когда-то голубой, а теперь выцветший до белого.
В автобус вошел представитель UNMIK (United Nations Mission In Kosovo) и громко спросил, есть ли среди пассажиров иностранные граждане. Я уже было хотел махнуть ему своим красным паспортом, но мой сосед-серб жестом показал мне, что лучше не выдавать себя. Блюститель закона глянул в мою сторону, я улыбнулся ему в ответ. Когда он вышел и автобус двинулся дальше, я узнал, что с недавнего времени иностранцы могут беспрепятственно въезжать в Косово только через Македонию, хотя это не особо соблюдается. Думаю, что, если бы открылась моя «шпионская» личность, не было бы особых проблем, но меня могли высадить из автобуса для проверки личности и досмотра вещей. Вряд ли бы водитель стал ждать окончания этой процедуры.
После въезда в Косово никаких разительных перемен за окном автобуса не произошло. Ни разрушенных зданий, ни брошенной техники. Все так же светило заходящее солнце, разве только на дорожных знаках вместо машин стали появляться изображения танков. Мы проехали несколько селений, в которых живут сербы, – это сербское Косово. Наконец, автобус въехал в Косовскую Митровицу, которая находится всего в сорока километрах от косметовской столицы Приштины.
Автобус высадил меня прямо посреди улицы: ни автостанции, ни остановки я не увидел. Вокруг по тротуарам бродили люди, а по обеим сторонам дорога была усеяна торговыми лавками. Вот мимо пробежало несколько албанцев. Они немногочисленны в этой части города. Город сегодня разделен на два сектора: в старой части Митровицы живут сербы, а по ту сторону реки, в южном направлении, – территория албанцев. Соединяет обе части города мост, проход по которому раньше охраняла международная полиция. Сейчас пост снят, однако сербы не ходят на ту сторону. Албанцем же никто и ничто не мешает переходить на сербскую территорию – они чувствуют себя здесь хозяевами.
В интернет-кафе я проверил почту и получил письмо от своей знакомой по интернету Ирины, беженки из Косово, которая извинялась за то, что не сможет меня встретить в Приштине. Ей с семьей пришлось переселиться в более спокойный город Ниш. Но она дала телефон своей хорошей знакомой Митры, которая живет здесь. Набираю ее номер, договариваюсь о встрече в соседней пиццерии. Пока я ее ждал, разговорился с владельцем кафе, рассказал ему о своих намерениях поехать в Приштину. От него я узнал, что с сербской части города в косовскую столицу не ходит транспорт, нужно идти на албанскую сторону.
Находиться там опасно – запросто могут убить. На сербской же части Митровицы мне можно спокойно ходить. Даже если встречусь с албанцами, ничего страшного не произойдет, они лишь могут отнять мои деньги.
--------------------------------------------------------------------------------
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 2
Подошла Митра Релич – сербская женщина лет пятидесяти. Как оказалось, она писательница и доктор филологии Приштинского университета, факультеты которого разбросаны сейчас по всем сторонам сербского Косова. Я сообщил ей о своих намерениях ехать в Приштину, чтобы осмотреть разрушенную церковь святого Николая. Митра была прихожанкой этой церкви, видела, как ее разрушили албанцы.
Как известно, в марте 2004 года албанцы подняли восстание в Косово и уничтожили множество сербов, разрушили храмы и монастыри, захватили себе сербские дома. 17 марта албанцы подожгли сербскую деревню Чаглавицу, а в четверг 18-го, около 20.00, зажгли церковь святого Николая на окраине Приштины, осквернили сербское кладбище.
– Это было что-то ужасное, – говорит Митра, – я узнала о поджоге и сразу же стала звонить на мобильный отцу Мирославу – настоятелю храма. Священник поднял трубку и сообщил, что он сейчас укрылся в подвале своего дома у храма, а тысячи албанцев жгут церковь и его дом. Затем отключил телефон, и мы несколько дней не знали, жив ли он. Но, слава Богу, все обошлось благополучно.
Священник чудом остался в живых. Через два дня я с другом поехала к церкви, и она еще горела. Для всех сербов было большим потрясением видеть, как за какие-то считанные часы было уничтожено все то, что было дорого их сердцу: храм, в который они ходили, могилы их родственников.
Весь год албанцы притесняли сербов, разрушая их дома и выгоняя на улицу. Множествам приштинцев пришлось покинуть родину. Они брали с собой только самое дорогое, оставляя за собой свою историю.
Сербская поэтесса Даринка Еврич и Митра Релич собирали старые фотографии, выброшенные из сербских домов, чистили спиртом, сушили. Не знают, чьи они, чьи лица на них, но хранят их в память о своем народе-страдальце. «Они как живые, – говорит Митра, – я часто разговариваю с ними».
Митра показала мне свою книгу на сербском языке «C душой наготове», в которой описаны те страшные события, очевидцем которых она была. Я видел в ее альбомах сотни фотографий, иллюстрирующих то страшное время.
Кто жил в Косово в те времена, тот помнит, сколько страданий выпало на долю гонимых сербов. Фотографии лишь видимая часть их памяти, все остальное внутри, в глубоком скорбном молчании. Я раскрываю книгу Митры, читаю строки, написанные в
Приштине накануне 2001 нового года, и мне кажется, что они пропитаны слезами:
«Молчание связывает с мудростью, со святостью, с решимостью. Забывают лишь добавить, что и то, и другое, и третье – дело не простого выбора. Ведь святые слишком редки. Мудрости же, если поверить Герману Гессе, нельзя научиться.
Люди, чаще всего, – не мудрые, более того, – не святые и, в принципе, недостаточно решительные.
Попробуй молчать. Молчания бывают разные. Молчать, скажем, в Москве, в Нью-Йорке и в Приштине – не одно и то же. И разговор с самим собой не тот же.
Молчишь неделю. Как хорошо! Потом вторую, третью… Не молчишь – уверяешь себя – а читаешь, пишешь, каким-то способом, щадя голос, общаешься. И вдруг поймешь, что все-таки обман. Ибо – ты не святой.
Молчание является шансом крикнуть во сне.
Голоса бы услышать, если уж собственного не слышно. Голоса громкие, раздающиеся до самого неба.
Отыскиваешь кассету Верди. «Риголетто». И вот он, голос Илеаны Котрубас, перебивает зловещую тишину.
Вспоминаешь детство. Оперный зал. Любимую Гертруду Мунитич, лучшую Гильду на свете – казалось тогда. И, чтобы не обидеть Верди, глотаешь крики. Один, второй, третий – пока не покажется тебе, что весь создан из крика».
И до сих пор сербам, живущим в албанских территориях Косово, приходится молчать. Молчать на своем языке. Молчать, когда хочется петь. Молча молиться распятому Богу в распятой стране.
Сегодня в Приштине осталось всего около 30 сербов. Это те, кто смирился с тем, что на всю жизнь останется гонимым «нацменшинством» в своей стране. Те, кто больше не ходит в храм, кто говорит и боится по-албански. Они выживают лишь потому, что в их домах живут русские военнослужащие, которые покупают им хлеб и охраняют от нападений албанцев. Если уйдут и русские ребята, то в Приштине не останется ни одного серба.
– Очень тяжело добраться из Митровицы в Приштину, – говорит мне Митра. – С этой стороны ничего не ходит. Но есть маршрутное такси, едущее в Грачаницу через Приштину. Только сербы там никогда не выходят. Нам придется выйти в центре и еще 45 минут идти пешком до храма. Будем говорить по-английски, чтобы не было проблем. Я молю Бога, чтобы никто из албанцев не узнал меня – иначе нам будет очень туго.
– Албанская молодежь, – продолжает она, – часто подбегает к людям неалбанского вида и спрашивает у них, который час. Если ответишь не по-албански, в скором времени появятся взрослые. Когда мы жили в Приштине, то старались никогда не ездить в городском транспорте, забитом албанцами. На службы я ходила от дома до церкви только пешком. Это дольше, но безопаснее, чем в автобусе.
Я выглядываю в окно. Слабые огоньки освящают погружающуюся в сон Митровицу – город, ставший на Косовом поле шахматной клеткой для Мировых Игроков.
Мир с восхищением следит
за сеансом одновременной
игры. В ящик…
Русская рулетка с американскими боеголовками.
Только ребенок к щеке приник –
головкой.
Что ему наш словесный
бред?!
когда самолеты небом
кружат
Все не так плохо – нет.
Все гораздо хуже.
Эти стихи написала Ирина, беженка из Косово, в один из своих приездов в Приштину.
За окном стихали веселые крики сербской молодежи. Им пока можно веселиться. Сегодня еще они по ЭТУ сторону войны. Но, кто знает, что будет завтра…
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 3
30-е число
Свежий воздух из окна – наступило утро. Легкий завтрак, и мы готовимся к поездке. Утром в городе неспокойно. Звук сирен, туда-сюда снуют вооруженные до зубов «KFORовцы» (Kosovo Force), вот несколько их машин остановилось у нашего дома. Но Митра спокойна – так для нее начинается каждый день.
Мы пришли на остановку и договорились с водителем маршрутного такси, чтобы он нас забрал на обратном пути из Приштины. Другого способа вернуться назад у нас не было. Микроавтобус следовал по маршруту Митровица – Приштина – Чаглавица – Лапле Село – Грачаница.
Загудел двигатель, мы двинулись в албанскую сторону. Лишь только подъехали к мосту, водитель заглушил мотор.
– Пошел надевать номера, – объясняет мне Митра. – В Косово номерные знаки совсем другого стандарта. Независимо от города на них стоят буквы “KS”. Водитель, который хочет проезжать через албанские территории, должен иметь такой номер, тогда не будет проблем с безопасностью. Но когда он возвращается в сербскую часть Митровицы, то снимает номера, чтобы не вызывать недовольство сербов.
И, правда, я вспомнил, что видел в городе множество автомобилей без номеров. Машина тронулась, водитель убрал табличку на сербском «Митровица – Грачаница». Теперь мы простой косовский микроавтобус, едущий по своим делам.
Проезжаем мост, а сразу за ним оскверненное сербское кладбище, сгоревший храм. Вглядываюсь в лица людей – албанцы. Как будто попал в другой мир, словно Алиса в Зазеркалье. Иные люди, иная культура. Все надписи на албанском языке. По обеим сторонам трассы показались коттеджи новых хозяев Косово, все с очень высоким забором. Всё с виду вроде благополучно. Лишь разрушенные сербские дома да снующая в обе стороны военная техника не давали забывать, что мы в опасной зоне.
Через 40 минут мы въехали в Приштину – столицу Косово. Водитель быстро высадил нас у отеля «Виктория» и так же быстро умчался вперед.
Отель «Виктория», что значит «победа», – еще одно свидетельство нового порядка в Косово. На крыше гостиницы красуется американская статуя свободы. Как насмешка, она возвышается над захваченным городом.
– Тише, лучше не фотографируйте, и вообще нам лучше не говорить. В крайнем случае, по-английски, – предупреждает Митра. – Мы сейчас будем идти пешком через всю Приштину, если нас заметят, то могут убить прямо на улице. Только вчера в новостях передавали, что здесь убили двух сербов. А не так давно один болгарин заговорил в центре города на своем языке. Албанцам показалось, что это сербский, и бедняга не вернулся живым домой.
Мы идем по улице, стараясь не привлекать внимания. Многие албанцы с удивлением оборачиваются на нас, широко раскрыв глаза. Но никто не пытается пристать к нам.
– Они просто не могут себе представить, что сербы вот так спокойно среди бела дня могут разгуливать по Приштине. Поэтому-то и не трогают нас. Хотя подозрения мы вызываем.
Впереди показался недействующий храм Христа Спасителя. Его так и не успели достроить, когда начались беспорядки. Албанцы попытались снести храм, но что-то им не дало. Недавно они расписали его антихристианскими надписями. Сейчас правительство Косово решило не уничтожать церковь, куда удобнее ее переделать под мечеть. Прямо у ограды красовались баки с мусором. Люди шли мимо, не замечая храм, – его для них не существует.
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 4
Проходя в центре города, я увидел, как албанцы ломают один сербский дом. Потихоньку достал фотоаппарат и сделал снимок. Тотчас же ко мне со злостью на лице подбежал албанец и начал что-то громко кричать на своем языке. Митра поспешно отошла в сторону, у меня душа ушла в пятки.
– Sorry, mister, I don’t understand you, – испуганно ответил я.
– Зато я хорошо говорю по-английски. Какого х… ты тут фотографируешь! Кто тебе разрешал!
– Хорошо, если вы хотите, я удалю фотографию.
Албанец дождался, пока я стер снимок, и еще громче закричал на меня:
– Если ты хочешь делать фото, то должен спросить разрешения!
Я, извиняясь, удалился, и потом мы с Митрой долго оглядывались, не идет ли нас кто «провожать». Дорога проходила мимо множества старых мечетей, куда спешили старые албанцы для совершения намаза. У дверей стояло много молодежи, которая кидала на нас свои неприязненные взгляды.
– Спрячьте ваш фотоаппарат, мы уже подходим к церкви.
Впереди показался сожженный дом, черный от копоти. Год назад в нем жил отец Мирослав – настоятель Приштинского храма. Вот я вижу обгорелые перила, а вот вход в подвал, где прятался священник во время нападения албанцев. На полу балкона лежало множество камней.
– Это «сувениры», – пояснила Митра. Еще до поджога церкви каждый проходящий мимо албанец считал долгом чести бросить камень в окно священника. Батюшка собирал эти камни и, шутя, всегда говорил: «На память».
Мы вошли в разрушенный храм. От него остались только стены, поросшие травой, да центральная алтарная абсида. Вокруг – мусор и грязь. В соседнем приделе обгорелый подсвечник, черные от копоти стены, заваленная мусором и камнями купель. Все это свидетельствовало о «толерантности» албанцев. Мне стало жаль прихожан этой церкви, потерявших единственное место в городе, где сербы могли еще собираться во имя чего-то общего. Но еще больше жаль албанцев, потому что их зверства заслуживают только жалости. Те люди, которые убивают сербов и рушат их святыни, потеряли всякий человеческий облик.
Среди мусора и камней Митра нашла оплавленную церковную лжицу, которой причащали людей. Вся почерневшая, она как бы рассказывала о смерти свого храма. Митра подарила ее мне, чтобы я в России, показывая фото и рассказывая о том, что видел, продемонстрировал еще одно свидетельство сербской трагедии.
Пока я осматривал оскверненный храм и фотографировал, Митра зажгла свечи в алтарной части, мы вместе распалили уголь и положили на него кусочек ладана. Отходим от главного входа за колонну, чтобы не быть видными с улицы, и начинаем молитву. Молитву о разрушенном храме и страдающем сербском народе.
Потом, оглядываясь, спешим уйти из храма, медлить нельзя – могут быть очень большие проблемы.
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 4 (еще немного фото)
Дом священника
Храм
Купол
На стенах можно еще разглядеть фрески
Купель
эти свечи ставили на последней службе...
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 5
Следующая цель нашего визита Приштины – оскверненное сербское православное кладбище. Это тоже «запретная зона» для бывших хозяев Косова.
Проходим по самому центру Приштины. Вот гимназия, которую строили сербы, ныне же там учатся албанские девушки в форменных клетчатых юбках. Вот памятник мужчине в средневековых одеждах на коне, а на постаменте написано GJERGJ KASTRIOTI SKЁDERBEU. Митра объяснила, что ранее здесь стоял сербский памятник, но албанцы решили воздвигнуть свой, не желая знать, что тот, кто изображен на нем, в 15 веке боролся с турками.
А вот и знаменитый бульвар имени Билла Клинтона, благодетеля нового Косово. Повсюду развеваются албанские и американские флаги, а с высоты одной из многоэтажек, снисходительно взирая на преданных ему албанцев, приветливо машет рукой добрый дядюшка Билл. Ведь это именно он способствовал тому, что бы «войска мира» сделали Косово еще одним звеном в цепи нового мирового порядка. Как поет Александр Непомнящий в одной из своих песен:
Несут свободу сербам в бомбах «мирные» войска
На рукаве головкой мира, синем инеем звезда.
Идет товарищ НАТО…
без комментариев...
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 6
Мы прошли несколько зданий, занимаемых «кфоровцами», и за железнодорожным полотном увидели сербское кладбище. Оно было обнесено забором из колючей проволоки, но мы нашли узкий проход. Сквозь ограду я увидел множество надгробных памятников, беспорядочно лежащих у могил. У многих из них были отбиты края, некоторые расколоты на части. Почти на всех – православные кресты. Митра – беженка из Сараево, здесь не лежат ее родственники. Но ей дороги каждая могила, каждое надгробие, потому что это – ее история.
Подходим к разрушенной старой капелле. Выбиты окна, проломлена черепичная крыша. Рядом, в луже, на дороге лежит большой, тяжелый мраморный памятник. Во время натовских бомбардировок его отнесло взрывной волной на пятнадцать метров. Ага, а вот за поломанными деревьями и большой кратер от взрыва. Митра закурила, ей очень тяжело. Тяжело вдвойне: во-первых, больно смотреть на разрушенные могилы соотечественников, во-вторых, если сейчас сюда войдут албанцы, то нам уж точно несдобровать. Мы здесь одни, словно в гетто, отрезанные от остального мира колючей проволокой.
Мы пошли на другую сторону кладбища, к новой капелле, такой же пустой и мрачной. Рядом свежие могилы. Здесь год назад международные войска хоронили убитых сербов. Лишь над некоторыми из них возвышаются безликие таблички. До сих пор это «поле мертвых» пополняется новыми телами.
Митра достает оставшиеся свечи, зажигает их в старом разбитом могильном фонаре. Свечи горят, а русский и сербка возносят краткую молитву за убитых славян. Наконец, мы движемся к выходу из кладбища. Смотрим на часы: у нас есть еще час времени. Трасса рядом, идти минут десять. Мы решили посидеть здесь, у могил, что, конечно, опасно, но все же лучше, чем разгуливать по городу. Послышались шаги – школьник возвращается домой через кладбище. Через минут десять еще одни. На этот раз – два албанца лет двадцати пяти. Оживленно о чем-то беседуют, но, увидев нас, удивленно замолкают. Проходят мимо, оглядываются. Я вижу, как губы Митры начинают шептать молитву. Мне и самому не по себе, невольно моя рука нащупывает в кармане нож. Но все обходится, албанцы решили нас не трогать и скрылись среди разрушенных могил.
– Митра, давайте, наверное, пойдем уже на трассу, – сказал я. Нервы начинают тихонько сдавать. Посудите сами, все репортажи, которые снимают о Косово, делаются корреспондентами, которые нанимают целый эскорт, гарантирующий им безопасность. Недавно я видел фильм про Косово, снятый нашими журналистами. Многие кадры были сделаны через стекло автомобиля, на капоте которого красовалась надпись “UN”. У нас же не было ни охраны, ни оружия, ни каких либо навыков по самообороне. Уже позже, рассматривая на мобильном компьютере фото, сделанные мной в Приштине, Митра сказала, что у меня есть такой материал, о котором многие журналисты только мечтают.
Сербское кладбище
Оскверненная могила серба
А так сербов хоронят сейчас
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 7
Под моросящим промозглым дождем мы вышли на трассу, переполненную автомобилями. В те несколько десятков минут, которые пришлось ждать нашу маршрутку, косовская центральная трасса устроила нам целый парад войск всех стран Европы. Тут тебе и французские жандармы, и итальянские карабинеры, и джипы с надписью на номерах “Army USA”. Проезжали грузовики с солдатами в кузовах, то и дело сновали с включенными сиренами машины с набитым “KFOR” на боку, пронеслись и исчезли несколько бронетранспортеров. Недалеко от нас красовался дорожный знак с изображением танка и указанием, с какой скоростью танкистам нужно ехать по мосту.
Время – 14.10, а нашей машины все нет.
14.15.
14.20 – секунды все тяжелее и тяжелее. Тысячи глаз вокруг осматривают тебя, изучают. Для военных ты объект возможной опасности. Для албанцев – внешний раздражитель, осмелившийся дразнить разъяренного голодного зверя в его берлоге. Встретишься с таким взглядом – никогда не забудешь.
14.25 – Митра звонит водителю, он где-то застрял, но скоро будет. Вот показывается белый микроавтобус с надписью «Митровица» и мигает нам фарами. С радостью поднимаю руку, но на лице Митры страх. «Албанцы, – шепчет она, – смотри, надпись не на сербском языке».
Машина останавливается, высовывается водитель и по-албански приглашает нас занять свободные места.
– No, sorry mister, it is a mistake.
Водитель пожимает плечами, маршрутка удаляется.
– Больше не шути так, - говорит Митра.
14.30. Наконец-то появляется наш водитель. Он забирает двух «чужаков» и быстро спешит вернуться на безопасную территорию. Промокший до нитки, я погружаюсь в дрему. Сквозь сон вижу проносящуюся мимо военную технику, албанские новостройки и разрушенные сербские дома. Открываю глаза уже в безопасности. Водитель останавливает машину, снимает номера. Все, приехали!
Приходим домой, снимаем мокрую одежду, одеваем сухую.
– Ну, а теперь, в ресторан, - командует Митра Релич. Я покорно повинуюсь.
БОСИКОМ ПО КОСОВО ч. 8
За едой Митра рассказала об отношениях албанцев и сербов в Косово.
Раньше среди них не было особых трений, многие ее коллеги по университету были албанцами. Когда натовцы бомбили Косово, сербы помогали своим соседям, пропускали вперед в продуктовых магазинах, ведь у них большие семьи, по восемь-девять детей. Но как только албанцы стали наводить свой порядок, все добрососедские отношения улетучились.
Бывшие коллеги выгоняли сербов с работы, захватывали их квартиры, выкидывали на улицу. У одного серба отняли его мясной магазин. Когда он через три дня пришел туда купить мясо, то был убит там же за то, что говорил по-сербски.
Покупать еду для сербов в те дни было самым трудным. А самым лучшим подарком на праздник был хлеб. Когда кому-то удавалось его купить, то брали сразу на две недели, храня его в морозильных камерах. Потом у сербов отключили электричество. Настала зима. Пять месяцев они совершенно не отапливались – негде было взять дров.
Все, что в доме было из дерева, нельзя было жечь, потому что этими частями мебели укрепляли двери от албанцев, постоянно пытающихся занять очередную квартиру.
Во время затиший между такими нападениями Митра выбиралась в продуктовый магазин, в котором один албанец отнесся к ней очень хорошо. Он пожалел бедную полуголодную сербку и порой, когда никого не было из покупателей в магазине, продавал ей еду. Как-то раз, когда Митра еще не успела расплатиться, в магазин вошли албанцы. Парень-продавец побледнел и со страхом в глазах набил на своем сканере цену, которую сербка должна была уплатить за товар. Все обошлось благополучно, но Митра больше не стала подвергать опасности и себя, и этого доброго албанца. Еду ей теперь лишь изредка приносили русские военные.
– Я не могу назвать вражду сербов и албанцев межрелигиозной, как пытаются представить это некоторые международные СМИ, - продолжала Митра, – тут только политика. В некоторых деревнях живут албанцы-католики, но к своим собратьям по вере, католикам-сербам, они относятся так же плохо. Для них важна лишь национальная идея. Но я не виню их. Среди них есть очень хорошие люди, так же как и среди сербов – подонки.
Просто все мы лишь пешки в чьей-то непонятной игре.
Я уплетал сербские национальные блюда, за окном шел дождь, и мне не верилось, что сейчас где-то идет война. Что кто-то убивает кого-то. Но вот за окном проехала машина с надписью «Международная полиция», и я вернулся в реальность.
Митра пошла домой, я же немного побродил по мокрым улицам Косовской Митровицы. В центре города большой плакат с изображением серба и албанца, пожимающих руки друг другу. Надпись: «Уважай соседа, и сосед будет уважать тебя». И белым по голубому: «KFOR». То же самое, только написанное по-албански, я видел в центре Приштины. Как бы хотелось, чтобы это дружеское рукопожатие было правдой!
Покупаю билет на автобус до Белграда и возвращаюсь в квартиру сербской писательницы. Я очень благодарен ей за проведенное вместе время. Беру чистый лист бумаги, авторучку, и моя рука сама собой выводит подарок Митре – стихотворение, в котором отразились мои сегодняшние переживания:
Посвящается Митре Релич
Сквозь колючую проволоку
Троянским конем
Продираюсь средь чужих взглядов.
Из порушенной святыни
Лики смотрят на меня,
Это значит, что Он – рядом.
На отверженной земле,
Почерневшей от беды,
В спину мысли – стрелы.
Нас здесь нет, мосты сожгли,
Не сворачивай с тропы –
Это нас ведет Ангел Белый.
Вскоре мы уже прощаемся на улице у автобусной остановки. Спасибо за все, Митра. За ваше мужество, за советы, за гостеприимство. Обнялись, помахали друг другу через окно, и вот я уже еду в ночь к сербской столице. На границе между Косово и основной Сербией проблем не было. Чуть раньше я задремал, а когда на одной из коротких остановок проснулся, то узнал от пассажиров, что мы уже в свободной Сербии.
Прощай, Косово! Силы тебе, выстоять в борьбе!
БОСИКОМ ПО КОСОВО Post Scriptum
Уже когда эта статья была почти готова, я заглянул в интернет-дневник Ирины, что дала мне телефон Митры. Она ездила в Митровицу, чтобы передать Митре мою статью и фотографии и поведала о судьбе сербского кладбища:
22 октября
....Кладбище в Приштине окончательно разрушили...
Причем сделали это в родительскую субботу... Пригнали экскаватор и полностью заровняли место.. говорят негигиенично... торчат кости, а тут проходят албанские ученики....Какого хрена албанским ученикам проходить именно по территории единственного сербского кладбища ..не сказали....Возле десятка оставшихся памятников поставили охрану... сытого албанца в униформе КЗК, который проверяет документы у всех, кто подойдет к кладбищу ( албанские ученики - исключение....они ведь просто проходят мимо...ну...там...кинут чего...разобьют...дети)....Чаще всего к кладбищу приходили сербы, которые рискуя своей жизнью идут на могилы своих близких.... Сейчас этот поход сделали еще более экстремальным...Сербов живых из Приштины прогнали... теперь осталось выжить мертвых...
СЕРБСКИЙ ДНЕВНИК. ОКОНЧАНИЕ.
1-е число
Половина шестого утра – я просыпаюсь от шума в автобусе. Все, приехали, Белград. Один из выходящих пассажиров интересуется, не нужно ли мне в аэропорт, он может меня подвести. Я отказываюсь, ведь до самолета еще 6 часов, и мне хочется побродить по утренней столице. За эту поездку я уже в третий раз приезжаю сюда, но мне так и не удалось посмотреть город.
Белград практически состоит из новостроек. После оставления турками, многие старые здания были уничтожены или перестроены. После бомбежек НАТО в 1999 году некоторые здания так же изменились до неузнаваемости. Несколько дней назад, проезжая Белград я видел одно из них – какой-то разрушенный завод на развязке дорог.
Я добрался до центра города и посмотрел почти достроенный храм святого Саввы Сербского – один из самых больших в Европе. Зашел рядом в другую церковь, купил друзьям подарки – иконы Белого Ангела. Кстати, в Сербии есть еще один странный для русских обычай – деньги на храм они жертвуют не в специальные ящички, а кладут прямо на икону. Порой, чтобы поцеловать образ, приходилось носом расчищать дорогу среди купюр и монет.
Потом немного погулял по дождливым утренним улицам, пофотографировал случайных прохожих. Грустно все-таки расставаться с этой страной. В ней я почувствовал себя своим.
В аэропорту купил несколько бутылок сербской ракии и распихал по разным сумкам. Объявили регистрацию, сдаю багаж и выхожу последний раз на улицу – подышать сербским воздухом. Подъезжает машина, из нее выходит престарелый священник и с вещами пробирается сквозь снующих людей.
Когда все пассажиры заняли свои места в салоне самолета, после демонстрации одним из членов экипажа мер безопасности, из бизнес класса вышел тот самый священник, которого я видел час назад в аэропорту. Он был все в той же рясе и в руках держал крест.
- Братья и сестры, - по-сербски заговорил он, - сегодня мы летим с вами в Россию. Там живут наши братья по вере. Россия многострадальна, Россия погибает. Так давайте же поможем ей своей молитвой, своими делами! Храни ее Бог!
И осенив нас всех крестом, удалился в бизнес-класс.
Вот так, значит, думают про нас православные сербы. А мы про них с точностью до наоборот.
Самолет после 3-х часов лету приземлился в Шереметьево-2, томительные таможенно-багажные процедуры, и вот я уже на свежем воздухе. Россия! Москва! Сажусь в маршрутку, достаю из кармана заныканные смятые десятки. Сосед сзади стучит мне по плечу, и вдруг я слышу знакомую сербскую речь, типа, извините, не могли бы вы передать за проезд…
И здесь Сербия преследует. Да, наверно, еще долго будут живы воспоминания о тех людях, с которыми мне пришлось встречаться. О людях со сложной судьбой, но счастливых. Потому что за свое счастье они платят сполна. И пусть для всей «цивилизованной» Европы они останутся изгоями. Они выбрали СВОЙ путь. И они вправе идти по нему.
И ещё - из дневника этого журналиста - уже сегодняшнего...
Еще раз про Сербию...
Зашел на интернет-дневник Ирины. Почитал - ужаснулся. Первые мысли матерные... Потом - помоги им Господь.... Короче, читайте...
Это не мои обычные многоточия. Это...это – псовки, как говорят сербы! Это- матюки!... сербские, русские... Настолько сильные, что даже их перенос на бумагу кажется мне чересчур худосочным, анемичным, не отвечающим ни моменту, ни ситуации....
... Сейчас(!)...именно в этот момент(!) на Косово сгущается... пульсирует.... обретает энергетику то, чему я не могу подобрать название... то, что вызывает в душе моей протест почти физический... такой силы, что хочется с матом выблевать мозг.
Сухая информация новостных агентств « Полевых командиров ОАК Лимая и Муслиу Гаагский триунал признал полностью невиновными в убийстве сербов и постуок против них прекратил»
трансформируется ...сейчас...именно в этот момент в...?....?...?...
..в -тревожный звонок...
... Ира...в Митровице хаос... Охраны на мосту – нет, а толпы торжествующих албанцев стреляют в сторону города......пьют, бьют бутылки, бросая из в сербскую сторону... насмехаются, орут ... поют... мочатся по направлению на север..
...в- отвратительный видеоряд ТВ Косова...
... беснующиеся толпы на улицах Приштины...
Торжествующие лица политиков... Призывы... «Сербы- на вербы!»....На лица уверенность – нам можно ВСЕ... нас ОПРАВДАЕТ любой суд.... упоение безнаказанностью.... уверенность в своем исключительном праве, данном только им... Дерзкая насмешка над жертвами. Опрос на улицах Приштины: «Кто же тогда убивал сербов?»... И – тримфуальное ржание – «... сами убились. Как только Фатмира (Лимая) увидели».
...Никто.. НИКТО!... в сербских анклавах не собирается сегодня спать
... Опять мужчины собирются в группы- самозащиты, а женщины успокаивают детей, которых , на всякий случай, не переоденут в пижамы....Опять...опять...
....правда?...правосудие?...... ха, жертвы сами убились, посмотрев в лицо гаагской правды... Будьте вы прокляты, во веки веков!.....
(... днем был ранен семнадцатилетний серб из Сушицы, возвращающийся со школы... Как отстреливают как бродячих собак – сказал его отец.... завтра утром – еду туда...в Митровицу)
Что сказать... Хочется, чтобы с Ирой все было хорошо. И с Митрой. И со всеми сербами. И чтобы долбанцы образумились. Люди, молитесь за них. Молитесь, независимо от религии или конфессии!
