"Бронепоезд" для телебыдла?

	От	Сергей Д
	К	All
	Дата	05.12.2006 22:47:15
	Рубрики	Прочее; Современность;

"Телеканал ОРТ продолжил нынешний сезон премьер показом очередного «творения» - четырехсерийного экшна Зиновия Ройзмана «Последний бронепоезд». Теперь уже не остается иллюзий в том, что переписывание либеральными кино-демиургами истории России как истории быдла, уже не случайность, а жестокая закономерность.

Красноречивее и вернее всего о новой премьере ОРТ сказал слоган ее теле-анонса: «НЕПРОБИВАЕМОЕ кино!». Пожалуй, с ним трудно не согласиться, сделав лишь пару необходимых оговорок. Кино действительно оказалось непробиваемым своей пошлостью, откровенной халтурой и вызывающей антиисторичностью, которую отцы фильма даже не слишком пытались закамуфлировать.

В основу «Последнего бронепоезда» лег сюжет Глеба Шпригова и Леонида Порохни о первых неделях днях Великой Отечественной войны, когда на помощь военным частям Красной армии, попавшим в окружение, решено послать мощный бронепоезд, чтобы пробить брешь в «котле». Но в «котле» действуют немецкие диверсанты, которые захватывают бронепоезд, и главные герои, случайно оказавшиеся в эпицентре событий, рискуют жизнью, отбивают бронепоезд и пытаются пробиться к своим.

Первые кадры «Последнего бронепоезда» как будто завораживают: группа немецких диверсантов готовится к захвату железнодорожного моста через речку Друть. Немцы натыкаются на деморализованных окруженных красноармейцев, которых мгновенно уничтожают. Далее следует эффектный захват немецким десантом моста, затем – не менее эффектный бой за железнодорожную станцию. И доверчивый зритель, прикованный созерцанием прописанных до анатомической болезненности сцен боя, уже увлечен действием с головой. Точнее говоря – без головы. Потому что самое лучшее средство увести голову современного зрителя в нужном направлении – это наводнить фильм массой анимационных «примочек», детализировать экшн, ускорить само действие, придавая ему значительность, а сюжету – правдоподобие.

Но авторы «Бронепоезда» настолько увлеклись погоней за эфемерными «плюсами», что забыли один из основных законов арифметики: если умножать «плюс», не замечая при том, что умножаешь его на «минус», то в итоге всегда будет только «минус». Причем минус очень большой, уничтожающий весь фильм настолько легко, что возникает законный вопрос: а был ли плюс? Или нас опять потчуют очередной теле-баландой, наскоро приправленной в пригламуренной упаковке?

Создается ощущение, что батальные сцены в «Бронепоезде» специально сняты на непрофессиональной теле-пленке без ретуши и пущены ускоренным образом, словно в малобюджетных комедиях. Анимация пожаров, взрывов, немецких бомбардировщиков и планеров нарисована настолько нелепо и по-дилетантски, что сразу бросается в глаза даже школьникам.

К тому же «Последний бронепоезд» настолько напичкан явными историческими неточностями, что порой складывается впечатление, словно он из них одних и состоит. Действие начинается с того, что на войну едет эшелон с зэками. Для осознания пикантности ситуации стоит напомнить, что действие фильма происходит в июле 1941 года, то есть в то время, когда осужденных как раз эвакуировали из прифронтовых районов вглубь страны. Среди зэков едет на войну некто Лесоруб (Андрей Панин), явно – из «политических». Он спит и видит во сне, как его когда-то забирали люди из НКВД. Причем забирают с диким для довоенного времени обращением «товарищи офицеры!» и кидают в «воронок» прямо среди бела дня, среди толпы сослуживцев и их семей. Наверное, перед режиссером Ройзманом стояла задача настолько усугубить атмосферу ужаса, царившего в СССР после 37-го года, чтобы у зрителей от страха атрофировались все нервные окончания, отвечающие за уверенную связь с реальностью. «Воронки», вместо того, чтобы тихо подъехать ночью, хватают без видимой причины людей (причем – военных) днем прямо из толпы и чуть ли не на Красной площади!

Сразу видно – «Бронепоезд» хоть сделан по дешевому голливудскому лекалу, но по вполне живой и даже до сих пор процветающей на Западе идеологеме. Согласно ее установкам, по улицам городов России в реках крови, льющейся прямо из подъездов приемных «органов», разъезжают «воронки», а по всей стране через каждые два-три километра, словно в фильме Клинта Иствуда «Огненный лис» 1982 года, установлена вышка «органов» с наблюдательным постом, откуда упырь с огромными белыми буквами «ГБ» на черных погонах уничтожает все подозрительное живое. Становится ясно, что фильм снимался не для России, а для западного телезрителя, которого годами западная киноиндустрия приучала смаковать «правильные ужасы» во всем, что связано с Россией.

Безусловно, прав оказался тот, кому «Последний бронепоезд» сразу напомнил приснопамятную и донельзя позорную поделку Николая Досталя двухгодичной давности под вывеской «Штрафбат». Тогда, в преддверие 60-летия Победы в Великой Отечественной войне, этот плевок в душу ветеранам и в душу нации обсуждала вся Россия. И «Последний бронепоезд» удивительно напоминает хорошо знакомые координаты «штрафбатовских» помоев: плохие особисты, хорошие зэки, никакая страна. В «Штрафбате», как, впрочем, и в других псевдовоенных телефильмах типа «Диверсанта», «На безымянной высоте» и прочей непросохшей теле-аппликации, война идет как бы своим чередом, чьи правила в кинореалиях диктует не авторитет военных консультантов, а больное сознание режиссеров и продюсеров. В результате «штрафные» живут как банда махновцев и воюют автоматическим оружием, словно регулярные части, а советские «диверсанты» ходят в свои фантастические рейды, словно Рэмбо в сапогах, в каждый из которых заткнуто по несколько штук фаустпатронов.

«Последний бронепоезд» здесь далеко не исключение, а логическая закономерность. Вместо того, чтобы выбросить усиленный парашютный десант, руководство Абвера, видимо, решило взять русских, как в фильме «Чапаев», психологической атакой. Поэтому немецкие бомбардировщики Ю-52 не бомбят железнодорожный мост, а выпускают, как на Крите, планеры с немецким десантом, вводящие в ступор красноармейцев и уничтожающие прямо из бортовых пулеметов почти всю оборону железнодорожного моста. При этом красноармейские зенитчики пытаются сбить планеры с помощью приспособления, удивительно напоминающего двоюродную сестру спаренного крупнокалиберного пулемета «Шилка», появившегося лишь три с лишним десятилетия спустя после описываемых страстей. Впрочем, зачем эти мелочи режиссеру Ройзману? Главное – ввязаться в киношный бой, а там… Но куда именно должны сесть около десятка планеров в густой лесополосе, режиссер Ройзман, видимо, оставил догадываться отечественному телезрителю. Хотя по тому, как гладко и хорошо все они сели, наверное, можно предположить, что в месте высадки в тылу у русских работали несколько специальных бригад немецких диверсантов-лесоповальщиков.

Психологическая атака немецкого десанта на этом далеко не кончается. Главный немецкий диверсант, переодетый старшим лейтенантом Красной армии (Андрей Соколов), прыгнув на уходящий эшелон вместе с другими диверсантами, коварно проникает в штаб наших окруженных войск, куда его, как заговоренного, пускают почти без подозрений. И правильно – откуда же взяться подозрениям, если на подозрительного старлея-шпиона приходят документы прямо из Центра? Напомним: советские войска в «котле», так что документы, высылают, наверное, электронной почтой. По пути диверсант Соколов картинно расстреливает наших солдат, перевернув ствол своего ТТ горизонтально, как заправский бандитский афро-американин из Южного Бронкса.

Перечислять все нестыковки фильма просто не хватит ни времени, ни места. Взять хотя бы то, что обычный немецкий десант окружает целый 63-й стрелковый корпус Красной армии! Или чего стоит неизвестно откуда появившаяся в оккупированной территории советская учительница и по совместительству — русская немка Соня (Екатерина Редникова), которую обитатели бронепоезда подбирают с собой. Эта дама, не страшась ни времени действия, ни своего немецкого происхождения, ни истории веселого пребывания в руках немецких офицеров, ничтоже сумняшеся заявляет, что «нельзя убивать интеллигентных людей», как того немецкого инженера, которого прикончил Лесоруб.

Удивительно «интеллигентным» оказывается и зэк Леха-Лазарь. Блатной браток-детдомовец, с замашками и культурными потребностями настоящего урки, после смерти товарища во мгновение ока забывает всю свою уголовщину и оказывается весьма интеллигентным парнишей. Даже шепчет «виз мир» по-еврейски. Откуда такое? Почему уголовник Леха, у которого на лице три класса образования написано, вдруг становится евреем? Ведь вроде детдомовец? А вскоре после того, как каким-то образом на угнанном Паниным сотоварищи бронепоезде оказываются латы средневекового рыцаря (военный бронепоезд в зоне боевых действий, наверное, театральные аксессуары перевозил), разыгрывается безумная сцена, напоминающая голливудскую нетленку вроде «Робокопа». Рыцарские латы оказываются непрошибаемыми из снайперской винтовки! Странное дело – почему же тогда противоборствующие фашисты одеты как-то легко? Ведь как не им, псам-рыцарям, знать о чудотворной пулеустойчивой силе средневековых лат?

Все в этом фильме – сплошная ложь. Но самая главная ложь – в описании действий наших людей, их мотиваций, их поведения. У неискушенного зрителя складывается впечатление, что войну выиграли бывшие зэки и случайные персонажи. Красная армия изображена как сборище полупьяного быдла, дезорганизованного и дезориентированного в пространстве и времени. При налете немецкого десанта на мост советская оборона абсолютно беспечна – пушки стоят зачехленные. Несмотря на то, что рядом идет нешуточный бой, на то, что корпус находится в окружении, на ближайшей станции командиры Красной армии распивают водочку и пребывают вместе со своими подчиненными в полу-нирваническом состоянии. Окруженцы-красноармейцы в начале июля-месяца гордо потрясают листовкой перед собственными командирами и заявляют, что «Гитлер нам путевку в жизнь дает без жидов и комиссаров». Полковник в окружении чуть что, сразу кричит при подчиненных: «Мы в котле, мы пропали!». Другой командир Красной армии в слезах стреляется на глазах у всех бойцов. Создается такое впечатление, что все руководство Красной армии — поголовные предатели и паникеры даже у себя в тылу. И на фоне всей этой фантасмагории – обязательная лав-стори, с непременным вагонным сексом с «клевыми сестричками» типа Марины Александровой или Екатерины Редниковой на фоне войны. К тому же, между «сестричками» развивается многозначительная лесбийская сцена. А то ведь, с точки зрения ройзманов и эрнстов при просмотре фильма про Великую Отечественную войну современный зритель непременно заскучает без «клубнички». Ведь нельзя от жизни отставать, снимая про Великую Отечественную войну!

Наверняка найдутся критики, которые заявят: "Ну какое вам дело, умники, сколько у кого ромбиков в петличках, какое у кого оружие и кто как себя ведет? Ведь фильм-то художественный, а режиссер имеет полное право на необходимый творческий маневр. Главное, что события-де в целом отражены верно: концлагерные ужасы сталинизма, неспособность Красной армии (читай – русского народа) организоваться и дать отпор без усилия «великих личностей», чью роль отчасти восполняет Лесоруб – гениальный сталинский комбриг Романов". И, честно говоря, хочется в чем-то согласиться. Куда уж там Ройзману с его мифическим «бронепоездом» в сказочном «котле»! Вон у Сергея Федоровича Бондарчука в «Тихом Доне», немцы в Первой мировой из окопов по казакам вообще из гитлеровских пулеметов MG-42 бьют! Этак, если верить инструментарию свежих премьер на Первом, даже страшно предположить, чем же именно Пушкин в дуэли с Дантесом будет стреляться…

Хочется встать, выключить телевизор и просто не смотреть, как очередные телепомои размывают нашу историю. И одновременно перестать увещевать наших ветхозаветных кинорежиссеров и продюсеров: мол, хватит пудрить нам мозги! Потому что не перестанут. Ибо народ для них продолжает оставаться телебыдлом. Что триста лет назад, что восемьдесят, что сейчас – ничего для них не изменилось. Русская история для Досталей, Ройзманов, Володарских – еще одно теледышло. Куда повернул, в таком теле и вышло. Увещевать таких бесполезно. Но зато самое время создавать вокруг них атмосферу общественной нетерпимости и самого настоящего общественного позора.

Ведь страшен не сам факт, что «штрафбаты» и «бронепоезды» появляются в наше время. Страшно другое – что они появляются как орда тараканов, рвущаяся на свет, как критическая масса, как черная дыра, дающая эффект веса и значимости. Появляются несмотря ни на что, на лживость сюжетов и низкопробность съемок, на абсолютное неприятие таких лент народом. Страшно, что именно такие фильмы, а не «Живые и мертвые», «Они сражались за Родину» и «Проверки на дорогах» станут для будущих поколений мэйнстримом, общепринятыми стандартами фильмов про войну. И чтобы этого избежать, следует спрашивать с ройзманов и их благодетелей из ОРТ с восковыми лицами уже сейчас — какую именно историю вы готовите для наших детей?"

Дмитрий Данилов, Москва