(окончание)Память о тех чёрных днях засвидетельствована и в документах. В Государственном архиве общественно-политической истории Воронежской области хранится акт, составленный гражданской комиссией 5 мая 1943 года в Россоши.
«В первый день занятия немецко-фашистскими войсками города Россошь, 7 июля 1942 года, немецкое командование организовало здесь концентрационный лагерь для военнопленных. Концлагерь был организован на окраине города, в усадьбе колхоза «Путь Ленина». В тот же день сюда были помещены пленные красноармейцы и несколько эвакуированных семей (женщин и детей), перехваченных немцами у переправы через Дон.
Режим в концлагере был исключительно жестоким, обращение с заключёнными зверское. Один из пленных за то, что попросил вторую порцию жидкой болтушки, был повешен среди лагеря. Труп его висел двое суток.
…В 50-100 метрахот лагеря гитлеровские бандиты производили методическое уничтожение военнопленных. Начиная с 10 июля 1942 года, к траншее, что была в 50 метрахот лагеря, ежедневно, одну за другой, выводили группы пленных, по 6-11 человек. Фашистские палачи издевались над своим жертвами. Из приведенных к траншее военнопленных одному приказывали немедленно раздеться, спуститься в яму, лечь лицом к земле, а палач стрелял лежащему в затылок. Потом то же повторяли с каждым из оставшихся. Ожидающие смерти видели казнь своего товарища. Каждого обречённого заставляли ложиться рядом с ещё тёплым трупом расстрелянного. Когда ряд трупов доходил до противоположной стенки ямы, очередные жертвы должны были ложиться на трупы ранее расстрелянных.
Эта траншея была заполнена за три недели. Там нашли могилу сотни пленных красноармейцев.
После этого пленных стали расстреливать в силосной яме5 метровиглубиной в4 метра. Эта яма наполнена расстрелянными до верха, вровень с краями. Затем гитлеровские людоеды производили расстрел военнопленных и мирных граждан в другой силосной яме, объемом в103,25 куб. метров. Эта яма также наполнена трупами до верха.
Всего на месте расстрела, недалеко от усадьбы колхоза, нами обнаружено 5 ям с трупами убитых изамученных немцами советских граждан. В них не менее 1500 казнённых красноармейцев имирных жителей, в том числе женщин и детей.
Это чудовищное злодеяние фашистских головорезов – только часть тех огромных и кровавых преступлений, которые они совершили в городе Россошь.
Мы, кто видел казнь наших людей, кто видел трупы расстрелянных, никогда не простим варварам и их вдохновителям крови замученных и расстрелянных советских граждан.
Смерть фашистам всем до последнего, пробравшимся в нашу страну для её порабощения!
Акт подписали:
Подписи членов комиссии».
В майские дни 1992 года в канун Дня Победы была объявлена Вахта памяти. По приглашению воронежцев участие в ней принимали поисковики из Вятки, Екатеринбурга, Саратова, Тулы, из нашей Кантемировки. Встретились все в Россоши. Палаточный городок по-военному разбили на опушке соснового леса, у речки Чёрная Калитва. Ребята – а это старшеклассники и курсанты училищ в схожей полевой защитной форме. Она также обязывает жить по-походному. Построения на плацу, утренние приветствия и вечерний отбой. А днём – выезды и поиск неучтённых захоронений под началом наставников из Воронежа братьев Антиповых – Бориса Николаевича и Константина Николаевича. Маршруты определены заранее в места, где гремели сражения в боевых операциях «Сталинграда на Дону». Это степные места в Россошанском районе близ сёл Цапково, Стеценково, Новая Калитва, Кривоносово и железнодорожной станции Райновская.
Кому-то ехать далеко не пришлось.
Россошь, городская окраина, где располагался «лагерь смерти».
Всего на штык сняли землю, по сути, только дернину, пронизанную травяной зеленью и прошлогодним старником – бурьяном, а сапёрные лопатки пришлось отложить в сторону: обнажились человечьи черепа, будто кричащие провалом рты, пристально глядящие на нас пустые глазницы.
Как оказалось, черепа лишь венчали гору костей. Предстала точь-в-точь известная картина Василия Верещагина «Апофеоз войны». Примятая голая земля, каркают чёрные птицы на страшной пирамиде. Только тут не копия картины – её жестокое воскрешение наяву. Художник еще в 1871 году посвятил своё гневное полотно всем великим «завоевателям». Вышло, не только прошедшим, но и будущим бесам XX века.
Вот ведь какие тайны скрывала земля!..
Труд поисковикам выпал тяжёлый – и физически, и душевно.
Прах казнённых решили не тревожить…
«Лучше здесь памятнику стоять».
* * *
Несколько месяцев наших солдат и офицеров впроголодь держали в концлагере в селе Первомайское. На окраине меж овражками колючей проволокой огородили колхозный баз для овец. И люди со всего села, рискуя жизнью (немцы не разрешали близко подходить к загону), несли несчастным кто что мог – хлеб, молоко, яички, сало. Убеждали охранников, что среди лагерников есть и их родные. Пока вели на пальцах беседы, другие успевали передать в руки узникам узелки. Пленных – голодных, грязных, оборванных, измученных – под конвоем гоняли на работу по дороге в сторону села Криничное. На степных высотах они рыли траншеи, строили блиндажи. Готовили запасную линию обороны для фашистов. К зиме всех лагерников угнали, вроде бы в Россошь.
Напомним, в середине августа 1942 года, когда обстановка для гитлеровских войск под Сталинградом осложнилась, немецкие части и соединения, находящиеся в районе Среднего Дона, были переброшены туда, а на их место пришли их союзники венгры, итальянцы, румыны. Власть в хуторах и селах Придонья сменилась, но порядки остались прежние. Завоеватели, так же как и немцы, облагали население непосильными налогами, отбирали продукты, тёплые вещи. Сельские жители говорили: «Освободили нас итальянцы от труда кушать мясо».
А в Новой Калитве появились саботажники, вредители. Немцы обнаружили, что молоко разбавляется водой. Не проявляли старания люди на принудительных работах. Государственный архив Воронежской области хранит распоряжения оккупационных властей, подобные этому: «31 августа 1942 года. Всем старостам Н-Калитвянской волости. Имеются случаи со стороны населения, связанного с партизанами, порчи телефонной линии, принадлежащей командованию Германских и Итальянских войск. Настоящим объявите под расписку через бригадиров всему населению, что за обрыв проводов кем бы то ни было, порчу оборудования связи, будут расстреливаться заложники того сельского Общества, на территории которого произойдет обрыв или порча телефонной связи».
Вредителей начали искать среди комсомольцев и коммунистов. В Новой Калитве карательным отрядом «СС» было арестовано «свыше двухсот человек из числа местного партийно-хозяйственного актива и эвакуированных. Каратели без суда и следствия расстреляли десятки невинных людей».
В арестантах была комсомолка Прасковья Фёдоровна Полкопина. «Взяли меня полицаи в середине октября. В камере встречает знакомая Настя Жигайлова. «Чи цэ ты, Паша?» Сидели здесь Хеша Харитонова из хутора Голубая Криница, дедушка Сергей Васильевич Скрыпников, женщина-военврач, сын старосты из села Цапково Игнат, его отец прятал красноармейцев, выбиравшихся из окружения.
Дня три держали. Вывели. Машина тупорылая, кузов под брезентом. Нас туда, как котят, кинули. Мама узнала, что меня увозят, принесла фуфайку, платок. Холодно уже, а мне при аресте даже одеться потеплее не дозволили.
Оказались мы в концлагере на хуторе Белый Колодец соседнего Богучарского района. Военнопленных держали, как скотину, в открытом базу за колючей проволокой. Нас поместили в хлев, в одной половине которого стояла печка. Дедушка Скрыпников залатал подсолнечными будыльями пролом в стене, мы ему помогали. Всё же теплее. Кормили бурдой. Хлеб каменный, хоть о дорогу бей. Мама приносила передачи. Говорила, что мимо военнопленных невозможно идти. Голодные, кричат, есть просят.
Раз в день конвойные итальянцы водили нас в «туалет» – в ближний овражек. Хочешь – не хочешь, будешь терпеть до следующего раза.
Меня итальянец попросил написать ему песню «Катюша». Я ухитрилась заначить карандаш и клочок бумаги. Написала записку подружке. Когда передавала маме, заметил офицер, отобрал. А нас начали вызывать на допросы в глубокий блиндаж. Стены плащ-палаткой закрыты. Требовали называть комсомольцев и коммунистов. Я вспоминала тех, кто раньше ушёл на фронт, кто перед оккупацией переправился за Дон – кого уже не было в Калитве.
Перед допросами прощались друг с дружкой. Ведь не все возвращались обратно. Среди нас были и мамы с малыми детьми. Малыши, случалось, умирали. От холода и болезней скончалась девочка у Меланьи Васильевны Дубининой, моей односельчанки.
Когда со стороны Дона послышался орудийный гул, фашисты забегались. Мы тоже стали готовиться к худшему. Поубивают. Снег растопили в котелках, кое-как обмылись. Выгнали нас на улицу, скомандовали собираться в дорогу. Нашлись санки. Посадили на них четырехлетнего Юру Колесникова. По глубокому снегу, в холод повели нас в сторону железнодорожной станции Кантемировка. В Германию собирались отправить.
В селе Первомайское к нам отважилась подбежать добросердечная женщина, сунула мне за пазуху ещё горячий хлеб. Ночевали в школе хутора Атамановка. Холодно, но показалось как в раю. Да ещё люди принесли варёной картошки. Здесь наши конвоиры вдруг пропали. Обрадовались мы, стали думать, как домой добраться.
После узнали, что военнопленных в концлагере расстреливали».
Рассказанное Полкопиной подтверждается выпиской из акта о зверствах итальянских фашистов на хуторе Белый Колодец Богучарского района Воронежской области: «После боя 15 декабря группа раненых красноармейцев в количестве 12 человек была захвачена в плен. Их бросили за изгородь из колючей проволоки под открытым небом прямо на снегу. Итальянцы сняли с бойцов валенки и оставили совершенно без обуви на сильном морозе, не давали пленным никакой пищи, избивали их, а чтобы ещё больше надругаться над ранеными бойцами, изредка бросали им грызть кости.
17 декабря днём итальянцы вывели пленных из-за изгороди и стали жестоко избивать их палками и прикладами винтовок. Фашисты били безоружных раненых красноармейцев прикладами и палками по окровавленному телу, ногам, рукам и лицу. Затем замученных, жестоко избитых красноармейцев повели на расстрел.
Итальянцы, чувствуя приближение к деревне частей Красной Армии, торопились быстрее расправиться с пленными красноармейцами. В 18 час. 17 декабря красноармейцы были расстреляны в упор из пулемёта и винтовок, а тех, кто ещё подавал признаки жизни, фашисты добивали прикладами».
* * *
Вахта памяти в 1992 году в Россоши завершилась ко дню Победы. Поисковики в местах боёв нашли останки 293 воинов. Сапёры ликвидировали десятки мин, снарядов.
…У могильных ям, в которых навечно упокоились узники фашистского концлагеря, вырыли траншею.
В плотном людском кольце – кумачовые гробы. Их – десятки. У каждого горящая на ветру свеча.
И гражданский митинг, и заупокойная служба священника, и чеканный воинский марш поисковиков под печальную музыку духового оркестра – всё это наше прощание с защитниками державы. И наше прошение о вечной памяти им звучало с мольбой о прощении. Долго, без малого полвека, воины, павшие смертью храбрых, оставались в окопах Великой Отечественной войны.
* * *
Июнь 2015 года.
Кто поверит, что здесь за колючей проволокой тысячи несчастных людей несли нечеловеческие муки. Теперь тут добротный жилой посёлок. Что само по себе прекрасно.
Печально иное. Нет уже прежних домиков с огородиками. В плотном объятии бетонных стен торгового склада, асфальта и мощной бензозаправки сиротливо приютился донельзя скромный, если не сказать вернее – убогий мемориал. Холмик обшит жестью. Приземистая кирпичная стенка начала рушиться. Надписи на гранитных плитах звучно умалчивают, что в братских могилах упокоились не просто воины и мирные граждане, а казнённые узники фашистского лагеря и павшие на поле брани солдаты, офицеры в 1942 -1943. Все – безымянные, общим числом до двух тысяч человек. Как в песне:
Не скажет ни камень, ни крест, где легли
Во славу родимой земли…
Часто повторяем: «Памяти павших будем достойны!»
Оказывается, и священные призывы для нас могут быть ни к чему не обязывающими пустыми словами.
Грустно, господа и товарищи…
Россошь Воронежской области
Пётр Чалый (Россошь Воронежской области)
http://www.voskres.ru/army/library/chaliy15.htm
