Воин-святитель: подвиг священномученика Серафима (Чичагова)

[Александр Васильевич]

Воин-святитель: подвиг священномученика Серафима (Чичагова)

Начало XX века для Российской империи стало периодом стремительного падения в революционную бездну.

И вместе с тем, в это же время Русская Церковь прославилась целым сонмом подвижников. Подвижников, многие из которых в итоге сподобились мученического венца.

Одним из них стал человек удивительной судьбы — митрополит Серафим (Чичагов)

См.видео по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?v=pL0k-7UmwVM&feature=player_embedded

http://ruskline.ru/video/2015/dekabr/11/voinsvyatitel_podvig_svyawennomuchenika_serafima_chichagova/

[Александр Васильевич]

«Пример веры, стойкости и стояния за Православие до смерти»

Беседа с прот. Владимиром Воробьевым о сщмч. Серафиме (Чичагове)

 11 декабря 1937 года на Бутовском полигоне по обвинению в «контрреволюционной монархической агитации», которое сфабриковала тройка УНКВД, был расстрелян один из самых ярких, смелых деятелей Русской Православной Церкви – митрополит Серафим (Чичагов).

Владыка Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) родился в 1856 году в дворянской семье. Он получил первоклассное по тем временам образование: Санкт-Петербургская классическая гимназия, Пажеский корпус, Михайловская артиллерийская академия. В 1875 году в чине подпоручика Чичагов поступает в 7-ю конно-артиллерийскую бригаду. Через два года он – участник русско-турецкой войны…

О подвиге, таланте и страданиях этого пастыря мы беседуем с руководителем крупнейшего центра изучения истории новомучеников и исповедников Русской Церкви НИО НИПЦ ПСТГУ, ректором Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета протоиереем Владимиром Воробьевым.


_{Священномученик Серафим (Чичагов)}

– Отец Владимир, какое наследие после себя оставил святитель Серафим (Чичагов)? О чем мы должны знать, когда вспоминаем этого пастыря?

    Тех, кто прославляет святого, и святой потом тоже прославляет. Так и случилось с офицером Чичаговым

– Его большая заслуга в том, что он исследовал и написал летопись Дивеевской обители. И тем самым практически подготовил канонизацию преподобного Серафима Саровского. Как часто говорится в житиях святых: тех, кто прославляет святого, и святой потом тоже прославляет. Так и случилось с офицером Чичаговым: он получил имя Серафим в постриге, а позднее был прославлен как священномученик.

С отцом Владимиром Воробьевым мы беседуем в домике при храме Воскресения Христова в Кадашах. У протоиерея Александра Салтыкова – его двоюродного брата – день ангела. Поэтому времени на интервью в обрез. Курсивом даю то, о чем мы не говорили, но без чего оценить весь масштаб личности святого Серафима (Чичагова) весьма трудно.


_{Священномученик Серафим (Чичагов)}

В 1878 году по возвращении с театра военных действий Леонид Чичагов встретился с любимым пастырем царской России – протоиереем Иоанном Кронштадтским. С тех пор для молодого офицера священник из Кронштадта – непререкаемый авторитет. С отцом Иоанном он советуется по духовным вопросам. От него и получает благословение стать священнослужителем. «Тверские епархиальные ведомости» позднее об этом сухо скажут: «Отец Иоанн Кронштадтский, у которого он проходил искус послушания, благословил его быть священником» (1914. № 15. 14 апреля).

– Отец Владимир, получается, что те, кто выносил смертный приговор владыке, не посчитались с его заслугами, с тем, что он воевал за Россию, награжден орденами?

– Он жил в очень трудное время. Современный человек даже не может представить себе, что выпало на долю того поколения. Были очень страшные испытания и муки. Их нужно было терпеть. Нужно было находить правильный путь церковной жизни в то время. Митрополит Серафим был на разных кафедрах: Орловской, Кишиневской, Тверской, Варшавской, а с 1928 года – на Ленинградской, но был с этой кафедры смещен в 1933 году. С 1922 по 1928 годы несколько раз арестовывался и отправлялся в ссылку. Но и когда владыка был уже совсем старым человеком и жил в Подмосковье, в Удельной, его не оставили в покое. Больного старика арестовали, подвергли унижениям и пыткам.

– Известно, как митрополит Серафим (Чичагов) переносил эти пытки и страдания?

– Известно, что он был расстрелян на Бутовском полигоне. Известно, что его, больного, вытащили из его кельи. И сохранившаяся фотография, сделанная перед расстрелом, очень выразительно показывает, до чего довели его. Он в ужасном виде предстает на этом фото. И это человек, имевший офицерскую выправку!


_{Священномученик Серафим (Чичагов)}

Здесь необходимо уточнить, что во время русско-турецкой войны Леонид Чичагов получил три ордена: святой Анны IV степени с надписью «За храбрость», святого Станислава III степени с мечами и бантом и святой Анны III степени с мечами и бантом (за сражение под Филиппополем). Еще он получил саблю с дарственной надписью от императора (за осаду и взятие Плевны). И это далеко не все награды. Поэтому неудивительно, что отец Владимир Воробьев упоминает про выправку владыки Серафима (Чичагова). Он был не просто человеком служивым, он был отличившимся героем.

    Владыка Серафим был в таком преклонном возрасте, что сам арест и заключение были для него огромным страданием

– Он был очень представительным, красивым человеком. А на этой последней фотографии перед нами предстает измученный старик с всклокоченной бородой. Как будто его только что били. Мы не знаем точно, били его или не били. Но он был в таком преклонном возрасте, что сам арест и заключение были для него огромным страданием. Трудно представить, как это все можно было вообще выдержать.

Действительно, мы не знаем, каким унижениям и пыткам он подвергся. Но мы точно знаем, что 30 ноября 1937 года тяжело больного почти 82-х летнего владыку Серафима вынесли на носилках прямо из дома. Машина для арестантов, имевшая вид «Скорой помощи», привезла пожилого человека в Таганскую тюрьму. Ему оставалось жить считанные дни…

– Он был ведь очень разносторонним человеком?

– Да, это был очень талантливый человек. Его перу принадлежало множество самых разных сочинений. В частности, он занимался медициной и оставил весьма значимые работы в этой области. И еще мы знаем, что он написал образ Спасителя в хитоне. Этот образ находится в храме Илии Пророка Обыденного. Владыка Серафим очень много всего успел сделать за свою жизнь.


_{Игумения Серафима (Черная-Чичагова)}

Его прославлению очень способствовала его племянница. Она тоже приняла монашеский постриг с именем Серафима. И стала первой игуменией возрожденного Новодевичьего монастыря. Много потрудилась и над жизнеописанием владыки Серафима.

Примечательно, что в московском храме Илии Пророка сохранился и еще один образ, написанный будущим новомучеником – священником Леонидом Чичаговым – в 1890-е годы. Это «икона преподобного Серафима Саровского, молящегося на камне». Преподобный, в лаптях и белом балахоне, с непокрытой головой, с медным наперсным крестом на груди сугубо молится на большом плоском камне в ночном лесу.

Известно, что будущий святой владыка посещал Дивеево. Здесь он встретился с монахиней Пелагеей. И услышал ее слова: «Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей, прославления». Позднее, действительно, он получил аудиенцию у императора Николая II, передал ему свою книгу. Этот эпизод значительно ускорил процесс канонизации Серафима Саровского.

– Отец Владимир, вы сказали, что священномученик Серафим занимался медициной. Что вам известно о его советах по поводу правильного питания?

– Мне неизвестны его какие-то конкретные рекомендации о том, как правильно питаться в пост. Но поучительно – и не только в пост – читать проповеди и наставления таких духовных людей, каким был владыка Серафим.

– Какую роль в истории Русской Церкви сыграл владыка Серафим?

    Очень уничижительно говорилось о России XIX века. А на самом деле в минуты трудные вырастали гиганты духа

– В то время наша Церковь явила миру сонм великих подвижников, великих мучеников и исповедников, которые своими страданиями и отстояли веру нашу. Тогда были разговоры, что Русь деградирует: и вера потеряна, и государство распалось. Очень уничижительно говорилось о России XIX века. А на самом деле в минуты трудные вырастали гиганты духа. Появился такой величайший сонм святых, которые в ответ на зло, насилие, гонение, ложь, неверие показали горячую пламенную веру и силу духа, любовь к Богу и ближним.

– Мощи священномученика Серафима так и не обретены?

– В Бутово расстреливали на краю рвов. Привозили людей сотнями. И эти рвы были наполнены доверху телами убитых людей. Сейчас все эти кости перемешаны. Очень трудно опознать кого-то конкретно. Можно сказать, что весь полигон в Бутово – одна огромная братская могила.

– Какой пример священномученик Серафим (Чичагов) являет для нас сегодня?

– Пример веры, стойкости и стояния за Православие до смерти.

С протоиереем Владимиром Воробьёвым
беседовал Никита Филатов

11 декабря 2015 г.

http://www.pravoslavie.ru/88562.html

[Александр Васильевич]

Епископ Егорьевский Тихон (Шевкунов)

Новомученик - пророк

Слово в день памяти сщмч. митр. Серафима (Чичагова)


_{Сщмч. митр. Серафим (Чичагов)}

Он был известным ученым, был приближен к высшему свету, но оставил это все, оставил блестящую военную карьеру, хотя был героем нескольких войн, – и стал священником. Он сделал более, чем кто бы то ни было, для прославления прп. Серафима Саровского. И это было особое его служение. Сщмч. Серафим, память которого мы празднуем, был не просто священник, в дальнейшем архиерей и новомученик, – он был самым настоящим пророком.

Слушать:

http://www.pravoslavie.ru/podcasta/Novomch-prorok-ebec71.mp3

(Продолжительность 11:56 мин)

http://www.pravoslavie.ru/88665.html

 

[Александр Васильевич]

Михаил Тюренков
Царьград

Митрополит Серафим (Чичагов). Крестный путь русского воина-святителя



Сегодня священномученика Серафима (Чичагова) особо почитают как Небесного покровителя православного воинства, врачей, ученых и тех, кто пребывает в заключении. А совсем недавно, 11 ноября 2015 года, храм Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырском тюремном замке торжественно встретил уникальную икону с одним из главных эпизодов жизни святителя - "Святой страстотерпец Царь Николай принимает от священномученика Серафима (Чичагова) "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря".



Служения воинское и священническое всегда имели много общего. Во все времена их объединяла жертвенность, полная самоотдача тому делу, которому служишь, зачастую вопреки личным интересам и даже благополучию собственной семьи. И конечно, как воины жертвуют собой "за други своя", так и, согласно евангельскому слову, "пастырь добрый полагает жизнь свою за овец своих".

В истории Церкви мы знаем немало воинов, прославленных в лике святых, и даже священников, до принятия сана прошедших воинский путь. Так, один из последних Предстоятелей Русской Церкви – Патриарх Московский и всея Руси Пимен (1910-1990) был ветераном Великой Отечественной войны. Но история митрополита Серафима (Чичагова), одного из духовных подвижников XX века, сподобившегося мученического венца в трагическом 1937 году, особенно уникальна.

Потомок адмиралов

Дворянский род Чичаговых – старинный, хотя и не из самых древних. Его корни восходят к XV веку - к выходцам из Костромского удельного княжества. А уже в русской истории XVIII века мы можем встретить первых выдающихся Чичаговых. Так, Яков Матвеевич Чичагов командовал военным кораблем на Балтике и был участником сражений Северной войны. Его сын Василий дослужился до адмиральского чина и одержал многие победы в русско-шведской войне 1788-1790 годов, а внук Павел в начале XIX века был морским министром Российской империи.



Их потомок, Леонид Михайлович Чичагов, родившийся в 1856 году в Санкт-Петербурге в семье полковника артиллерии, в первые десятилетия своей жизни и представить не мог, что большая ее часть будет связана не с военным служением. Закончив Пажеский корпус, молодой офицер Чичагов был человеком верующим, но мало воцерковленным. Позднее он так расскажет об этом:

"Мы были воспитаны в вере и Православии, но... выходили из корпуса недостаточно проникнутыми церковностью. Однако хорошо понимали, что Православие есть сила, крепость и драгоценность нашей возлюбленной родины".

"Не бывает атеистов в окопах под огнем"

Одним из важнейших жизненных принципов для юного Чичагова стало "не жалеть живота своего". Что он и продемонстрировал в годы русско-турецкой войны 1877-1878 годов, за которую получил множество наград. Ордена святой Анны IV степени за сражения под Горным Дубняком и Телишем и Станислава III степени с мечами и бантом за переход через Балканы, Анны III степени за сражение под Филиппополем и саблю с дарственной надписью от императора за осаду и взятие Плевны.

Но, как говорится, "не бывает атеистов в окопах под огнем", а потому, возвратившись с фронта, Леонид Чичагов начал все глубже воцерковляться, стал духовным чадом знаменитого праведника, отца Иоанна Кронштадтского. И именно по его благословению в 1879 году женился на Наталии Николаевне Дохтуровой, дочери камергера двора Его Императорского Величества, внучатой племяннице героя Отечественной войны 1812 года генерала Дмитрия Дохтурова. А в 1891-м - оставил военную карьеру в чине полковника и принял священный сан.



Этот шаг был очень непростым. В те годы Русская Церковь, хотя и оставалась "господствующей" в Российской империи, однако ее реальное положение еще с петровских времен было крайне стесненным. Да и значительная часть так называемого высшего света и интеллигенции относились к священнослужителям в лучшем случае снисходительно. А потому жена еще относительно молодого полковника, мать его четырех дочерей, женщина верующая, но светская, никак не хотела становиться "матушкой", "попадьей". И только отец Иоанн Кронштадтский смог убедить Наталию Николаевну не противиться воле Божией.

Архипастырь и русский патриот

Но и тогда никто не знал Его подлинной воли. Не прошло и нескольких лет, как супруга отца Леонида тяжело заболела и вскоре скончалась. Отец Леонид похоронил ее на монастырском кладбище Серафимо-Дивеевской обители, над изучением истории которой в то время активно трудился.

А уже три года спустя, по благословению отца Иоанна Кронштадтского, принял монашеский постриг с именем Серафим. Это было символично, поскольку именно отец Леонид в те годы был самым активным инициатором прославления в лике святых преподобного Серафима Саровского. Чему противились некоторые архиереи и обер-прокурор Синода Константин Победоносцев, но благоволил император Николай II.

В 1903 году при непосредственном участии императора в Сарове и Дивееве прошли грандиозные торжества, связанные с канонизацией Серафима Саровского. А уже вскоре их инициатор - отец Серафим - был рукоположен в епископский сан. Начались десятилетия архипастырского служения. Отнюдь не легкого, полного не почета и славы, но изнурительного труда, завершившегося чередой ссылок, тюрем и лагерей. И наконец, мученической гибелью.



В дореволюционном служении владыки Серафима стоит выделить период, когда он возглавлял Кишиневскую кафедру. Удивительно, но еще 100 лет назад святитель понял, насколько важно сохранение "чистого молдавского языка" в православном богослужении на основе церковнославянского алфавита. Именно архиепископ Серафим тогда последовательно противодействовал румынизации молдаван, а также активно участвовал в деятельности легендарного Союза русского народа, православно-монархической организации, не имевшей ничего общего с тем "погромно-черносотенным" образом, который ей создали либералы и революционеры.

Мученический венец святителя

С началом революционного 1917 года владыка Серафим, несмотря на свое избрание членом Поместного собора (впервые с 1700 года избравшего Всероссийского Патриарха), был лишен архиерейской кафедры. Несколько лет служил как простой священник в разных храмах Москвы, неоднократно высылался из столицы.

Признав советскую власть и поддержав знаменитую Декларацию митрополита Сергия (Страгородского) 1927 года, владыка Серафим на некоторое время вернулся к архиерейскому служению и в 1928-1933 году был митрополитом Ленинградским и Гдовским. При этом святитель, не скрывая своих взглядов, активно боролся с обновленчеством (расколом в Русской Церкви, учиненным либерально и революционно настроенным духовенством). А потому в итоге сначала был отправлен "на покой", а затем и арестован по обвинению в "контрреволюционной монархической агитации", в том числе за следующее свое высказывание:

"Вы из истории хорошо знаете, что и раньше были гонения на христианство. Но чем оно кончалось? Торжеством христианства! Так будет и с этим гонением - оно тоже кончится, и Православная Церковь снова будет восстановлена и православная вера восторжествует..."

Судебное разбирательство было скорым. И уже 11 декабря 1937 года, по приговору "тройки УНКВД по Московской области", тяжело больной 81-летний владыка был расстрелян на территории трагически известного подмосковного Бутовского полигона.



Сегодня священномученика Серафима (Чичагова) особо почитают как Небесного покровителя православного воинства, врачей, ученых и тех, кто пребывает в заключении. А совсем недавно, 11 ноября 2015 года, храм Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырском тюремном замке торжественно встретил уникальную икону с одним из главных эпизодов жизни святителя - "Святой страстотерпец Царь Николай принимает от священномученика Серафима (Чичагова) "Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря".

http://tsargrad.tv/article/2015/12/11/krestnyj-put-russkogo-voina-svjatitelja

http://tsargrad.tv/saint/2016/12/11/mitropolit-serafim-chichagov

[Александр Васильевич]

 Валерий  Филимонов, Русская народная линия

Крестный путь священномученика митрополита Серафима (Чичагова), сомолитвенника преподобного Серафима Вырицкого

Память 28 ноября / 11 декабря



«Сейчас многие страдают за веру, но это - золото очищается в духовном горниле испытаний»

(Митрополит Серафим, 1937 год)
 

Герой русско-турецкой войны, блестящий гвардейский полковник - выходец из знатного аристократического рода; благочестивый мирянин - староста православного храма и благотворитель; приходской священник - храмоздатель; ревностный настоятель двух святых обителей, подготовивший канонизацию преподобного Серафима Саровского; выдающийся архипастырь Русской Православной Церкви - богослов и исповедник, мужественно принявший мученическую кончину от богоборцев - таковы основные вехи земного пути митрополита Серафима (Чичагова). Это был воистину тернистый путь, представлявший собой непрерывную цепь скорбей и искушений, которые, только с упованием на помощь Свыше, приходилось преодолевать избраннику Божию.

Леонид Михайлович Чичагов родился в Санкт-Петербурге 9 января 1856 года в семье полковника артиллерии Михаила Никифоровича Чичагова и его супруги Марии Николаевны. В число именитых предков будущего святителя входили выдающийся исследователь северных полярных морей адмирал В.Я. Чичагов и морской министр, Главнокомандующий Черноморским флотом, адмирал П.В. Чичагов.  

В восьмилетнем возрасте Леонид осиротел и самостоятельно прокладывал себе дорогу в жизни. После учебы в Первой Санкт-Петербургской военной гимназии Леонид поступил в Пажеский Его Императорского Величества корпус, который закончил по I разряду в августе 1875 года в звании гвардии подпоручика.

С началом русско-турецкой войны, в апреле 1876 года, молодой офицер находится в рядах действующей армии, освобождавшей братские славянские народы от османского ига. В битвах за Плевну и Шипку, в сражении под Филиппополем и в других горячих баталиях Леонид Чичагов являл чудеса героизма, воистину полагая душу свою за други своя. Он был произведен в гвардии поручики прямо на поле брани и награжден рядом боевых наград.

Явным чудом милости Божией явилось то, что поручик Чичагов прошел всю Балканскую кампанию без единого ранения. По окончанию войны он вернулся в Петербург, где Господь привел его к праведному отцу нашему Иоанну Кронштадтскому. Офицер стал его духовным сыном и все серьезные жизненные шаги совершал только с благословения великого пастыря. В течение 30 лет находился он под окормлением батюшки Иоанна.

В 1879 году по благословению своего духовного наставника Леонид Михайлович повенчался с Наталией Николаевной Дохтуровой, дочерью камергера Двора Его Императорского Величества. Успешно складывалась и его военная карьера. В 1881 году он был произведен в чин гвардии штабс-капитана, участвовал в маневрах французской армии и был награжден высшим орденом Франции Кавалерийским Крестом Ордена Почетного Легиона. Леониду Михайловичу сулили необыкновенную карьеру, к нему благоволил сам Государь Император, однако, боевой офицер, прошедший горнило кровопролитной войны, давно носил в тайниках сердца своего заветное стремление - посвятить себя служению Единому Богу. Он часто задумывался о смысле земной человеческой жизни, о ее быстротечности, о спасении души для блаженной Вечности.

В это время стали раскрываться многие таланты, дарованные Леониду Михайловичу от Господа. Повидавший множество кровавых сцен на театре военных действий, он необыкновенно сопереживал чужим страданиям. Капитан-артиллерист стал заниматься углубленным изучением медицинских наук с целью оказания помощи ближним и достиг в этой области больших успехов. Результатом его многолетних исследований стала двухтомная монография « Медицинские беседы»

Ранее был опубликован ряд фундаментальных военно-исторических трудов Леонида Михайловича, но главным его занятием, овладевшим всем его существом, было постижение святоотеческого наследия, той духовной мудрости, которая открывает тайны Царствия Божия. Здесь просматривается удивительная аналогия с житием святителя Игнатия Брянчанинова, который в свое время блестяще закончил Военное Инженерное училище, но с юных лет избрал для себя другой путь - путь от земли к Небу...

В апреле 1890 года Л.М. Чичагов вышел в отставку в чине капитана, но менее чем через год, будучи уже в отставке, за прошлую безупречную службу и высокие заслуги перед Отечеством был произведен Высочайшим Указом в полковники. Ранее он был награжден целым рядом высоких наград.

Вот-вот должно было исполниться его сердечное желание о принятии священного сана, но неожиданно этому серьезно воспротивилась супруга. Только вмешательство праведного Иоанна Кронштадтского спасло положение. Богомудрый кронштадтский пастырь сумел убедить Наталию Николаевну в том, что священство есть истинное призвание Леонида Михайловича.

26 февраля 1893 года он был рукоположен в сан диакона, а через два дня - во пресвитера. Нелегким было начало его служения. Восстановление храма Двунадесяти апостолов в Кремле, куда он был определен на служение, безвременная кончина матушки Наталии в 1895 году и вновь восстановление на собственные средства еще одного храма - во имя святителя Николая на Старом Ваганькове, который более 30 лет стоял закрытым...

После кончины Наталии Николаевны на попечении отца Леонида осталось четыре дочери в возрасте от 9 до 15 лет. Поручив их воспитание доверенным лицам, он принял монашество с именем Серафим. Постриг был совершен 14 августа 1898 года в Гефсиманском скиту Свято-Троицкой Сергиевой Лавры.

Еще будучи приходским священником, отец Леонид Чичагов начал составлять «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря», ставшую главным трудом его жизни. С необычайным благоговением относился он к великому саровскому подвижнику и сделал все, что было в его силах, для прославления преподобного Серафима.

Когда отец Леонид впервые приехал в Саров, он встретился со знаменитой блаженной Прасковьей Ивановной - Пашей, которая хорошо помнила отца Серафима, много с ним общалась и пользовалась его особой любовью. Увидев отца Леонида она воскликнула: «Вот хорошо, что ты пришел, я давно тебя поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления...»

Изумился тогда отец Леонид. Не по статусу приходского священника напрямую к Императору обращаться. На что блаженная кротко ответствовала: «Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный».

Итогом размышлений батюшки после разговора с Прасковьей Ивановной стала мысль о написании «Летописи...», в которую должны были войти воспоминания современников преподобного, сведения из архивов Саровской пустыни и Дивеевского монастыря, свидетельства о фактах проявления чудесной помощи Божией по молитвам преподобного после его блаженной кончины и другие материалы и документы. В целом эта книга должна была стать полным описанием жизни и подвигов преподобного Серафима Саровского и значения его жития для духовной жизни народа.

Этот великий замысел, с Божией помощью, удалось воплотить в жизнь. Уже в 1896 году вышло первое издание «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», в которой наиболее достоверно были отражены все события, связанные с основанием и деятельностью обителей в Сарове и Дивеево. Книга также содержала полное жизнеописание преподобного Серафима и близких ему людей. Так началась подготовка к прославлению великого саровского подвижника.

В 1899 году, всего через год после принятия монашества, отец Серафим (Чичагов) был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с возведением в сан архимандрита. Древняя обитель находилась в полном упадке и полуразрушенном состоянии. Новый настоятель ревностно взялся за дело. Сумел собрать крупные пожертвования на ремонт и обновление монастыря. За несколько лет он полностью возродил и привел обитель в цветущий вид.

К 1902 году удалось осуществить второе издание «Летописи...» и поднести ее Государю Императору Николаю II Александровичу. Когда Государь прочитал ее, то возгорелся желанием открыть мощи преподобного и настоял на этом в Святейшем Синоде. В августе 1902 года Комиссия во главе с митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским), в которую входил и архимандрит Серафим (Чичагов), совершила предварительное освидетельствование мощей преподобного.

В течение семидесяти лет со дня своего упокоения, как и при земной жизни, неоскудно источал великие милости людям Земли Русской этот несравненный посланник Божий миру. Шли они нескончаемым потоком к его святой могилке с непостыдною верою в его молитвенное предстательство пред Господом. Не счесть было всех случаев чудесных исцелений и благодатной помощи, явленных по молитвам к отцу Серафиму.

29 января 1903 года Святейший Синод причислил старца иеромонаха Серафима (Мошнина) Саровского к лику святых Русской Православной Церкви, а 17-19 июля прошли описанные выше Саровские торжества, к которым отец Серафим (Чичагов) подготовил житие и дивный акафист преподобному.

14 февраля 1904 года архимандрит Серафим был назначен настоятелем ставропигиального Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, а уже 28 апреля 1905 года в Успенском соборе Московского Кремля состоялась его хиротония во епископа Сухумского.

На земле древней Иверии новопоставленному епископу служить пришлось недолго - 6 февраля 1906 года он был переведен на Орловскую кафедру. Здесь владыка приложил все свои силы к полнокровному устроению епархиальной жизни на основе возрождения деятельности приходских общин в духе древнерусского благочестия, заслужив высокое признание и уважение в среде духовенства.

В 1907 году святителя Серафима назначили членом Святейшего Синода, а в сентябре 1908 года перевели на Кишиневскую кафедру, находившуюся в очень тяжелом и запущенном состоянии. И вновь неутомимый владыка старательно развивает общинную жизнь, лично посещая практически все приходы своей епархии. Вдохновенное архипастырское служение епископа Серафима сопровождалось значительным подъемом церковно-общественной жизни в Бессарабии, что было отмечено Государем Императором, который возвел владыку в сан архиепископа.

В 1912 году он назначается на Тверскую кафедру с титулом Тверской и Кашинский. Сочетая самоотверженные труды с принципиальной требовательностью к приходскому духовенству, владыка Серафим сумел в этой епархии наиболее полно реализовать свои благие начинания по возрождению приходской жизни. Казалось, что в жизни святителя наступает период относительной стабильности, но ко времени революционной смуты 1917 года многие священники Тверской епархии, вдохнувшие духа мира сего, выступили против своего владыки. С помощью новых богоборческих властей они добились высылки «церковного мракобеса и черносотенного монархиста» из пределов Тверской губернии.

Тем не менее, архиепископ Серафим был избран членом Поместного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 годов и принял в нем деятельное участие, возглавляя отдел «Монастыри и монашество».

После Собора владыка Серафим был возведен в сан митрополита и получил назначение на Варшавскую кафедру, но разразившаяся советско-польская война закрыла архипастырю путь к месту служения. По ее окончании в январе 1921 года владыка вступил в переписку с представителями католического и православного духовенства Польши с целью скорейшего переезда в Варшаву. Эти письма были положены сотрудниками ЧК в основу чудовищных обвинений митрополита Серафима в «подготовке за границей фронта низверженных российских помещиков и капиталистов против русских трудящихся масс». Судебная тройка ВЧК приговорила святителя к заключению в Архангельском концлагере сроком на два года. После пребывания тяжело больного владыки в Таганской тюрьме этот приговор «смягчили» и отправили его в ссылку в Архангельскую область. В Москву он вернулся только в мае 1923 года.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

16 апреля 1924 года 68-летний митрополит был вновь арестован секретным отделом ОГПУ и помещен в Бутырскую тюрьму. На этот раз в вину святителю ставилась организация торжеств по прославлению преподобного Серафима Саровского. Только вмешательство Святейшего Патриарха Тихона, который поручился за святителя, спасло владыку Серафима от нового неправедного суда. В июле 1924 года он был освобожден.

Власти предложили митрополиту покинуть Москву. Святитель очень хотел обосноваться в дорогом его сердцу Серафимо-Дивеевском монастыре, но настоятельница обители Александра (Троковская) ему в этом отказала. Несомненно, что сей печальный факт принес старцу большую скорбь, нежели гонения со стороны богоборцев, но милость Божия его не оставила...

Вместе с дочерью Наталией владыка Серафим был с радостью принят игуменией Арсенией (Добронравовой) в Воскресенский Феодоровский монастырь, расположенный около города Шуя. Здесь святитель был окружен пониманием и любовью со стороны насельниц. Он часто служил, проводил занятия с монастырским хором и вел душеполезные беседы с сестрами и прихожанами. Много времени уделял владыка работе над второй частью «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», описывающей события, предшествовавшие прославлению преподобного Серафима. Выдержки из этого труда он зачитывал матушкам, которые с глубочайшим вниманием и великим интересом слушали святителя. В воскресные и праздничные дни после богослужений в монастыре устраивались торжественные обеды с теплым общением и церковными песнопениями. Это были светлые, незабываемые годы перед очередными испытаниями, которые предстояло перенести владыке.

В феврале 1928 года митрополит Серафим был назначен Временным Патриаршим Священным Синодом управляющим Ленинградской епархией, где многие представители духовенства и верующих были сторонниками митрополита Иосифа (Петровых), безкомпромиссного архипастыря, не согласившегося с церковной политикой митрополита Сергия (Страгородского), предполагавшей сотрудничество с богоборческой властью. Владыка Иосиф действовал тогда так, как подсказывало ему его чистое сердце и в дальнейшем засвидетельствовал свою верность Христу мученическим подвигом. Это был очень сложный период в жизни Церкви и описание его требует отдельного труда. Господь вел каждого своим неисповедимым путем...

Митрополит Серафим, верный своим монархическим убеждениям, считал первоочередной задачей восстановление централизованного управления в Русской Православной Церкви. Прибыв в северную столицу, святитель направил все свои усилия на достижение церковного мира среди священнослужителей и мирян епархии.

Первую свою литургию владыка совершил в Спасо-Преображенском соборе, старостой которого он в свое время являлся. Ему сослужили епископы: Петергофский Николай (Ярушевич), Детскосельский Сергий (Зенкевич) и Колпинский Серафим (Протопопов). Владыки Сергий и Серафим стали впоследствии священномучениками.

Прежде всего митрополит Серафим благословил совершать во всех храмах города особое молебствование об умиротворении Церкви, ибо последователи отстраненного от управления епархией митрополита Иосифа вели себя весьма возбужденно, позволяя себе резкие выпады в адрес нового архиерея. Каждый вторник в Знаменском храме у Московского вокзала владыка Серафим совершал службу с акафистом преподобному Серафиму Саровскому, который был составлен самим святителем к Саровским торжествам 1903 года и за богослужением читался им наизусть.

В 1928-1930 годах, теплая духовная дружба связала митрополита Серафима с духовником Александро-Невской Лавры иеросхимонахом Серафимом (Муравьевым), ныне прославленным преподобным Серафимом Вырицким чудотворцем.

Как и другие архиереи епархии, владыка Серафим избрал себе руководителем смиренного отца Серафима. Общий для обоих Небесный покровитель - преподобный Серафим Саровский и Саровские торжества 1903 года, главным организатором и вдохновителем которых был тогда архимандрит Серафим (Чичагов), а петербургский купец Василий Муравьев - впоследствии иеросхимонах Серафим - был участником этого духовного Праздника; богоносный старец иеромонах Варнава (Меркулов) - духовный отец Василия Мурвавьева и Гефсиманский скит, в котором в 1898 году владыка Серафим принял иночество; святой праведный Иоанн Кронштадтский, бывший митрополиту Серафиму духовным отцом и соработником Василия Муравьева по Ярославскому благотворительному обществу...

Все эти события и образы по-особенному сближали двух мудрых пастырей. В течение двух лет иеросхимонах Серафим и владыка Серафим взаимно исповедовались и окормляли друг друга.

Митрополит Серафим часто служил в Свято-Троицком соборе Лавры, где принимал страждущих великий старец иеросхимонах Серафим.

В декабре 1929 года на пути из Соловецкого концлагеря в казахстанскую ссылку в ленинградской тюремной больнице оказался архиепископ Верейский Иларион (Троицкий) - один из выдающихся иерархов Русской Православной Церкви ХХ столетия, неутомимый борец против обновленчества, ближайший помощник Святейшего Патриарха Тихона. Митрополит Серафим по-отечески заботился о нем, посылал ему передачи, поддерживал письмами.

28 декабря архиепископ Иларион почил о Господе. Владыка Серафим взял на себя отпевание и погребение святителя. Он облачил его в собственные белые архиерейские ризы и, водрузив на его главу свою митру, в сослужении шести архиереев и лучших представителей петроградского духовенства, в числе которых был иеросхимонах Серафим (Муравьев), с любовью отпел новомученика.

Последний приют и земное упокоение обрел владыка Иларион на кладбище Воскресенского Новодевичьего монастыря. Отпевание проходило в главном храме обители - в соборе в честь Воскресения Христова. В то время надгробные речи были строго запрещены, но заповеди блаженства, которые так проникновенно читал владыка Николай (Ярушевич), послужили почившему лучшим напутствием к вечным селениям. Могила архиепископа Илариона стала местом поклонения для множества верующих петербуржцев...

Когда в начале 1930 года иеросхимонах Серафим тяжело заболел, именно митрополит Серафим, который многие годы занимался углубленным изучением медицины, ознакомился с заключением врачебной комиссии и немедленно благословил переезд отца Серафима в Вырицу. Смиренному духовнику Лавры оставалось только принять это за послушание. Состояние здоровья старца было очень тяжелым. Поэтому, по благословению владыки, вместе с ним в Вырицу отправились монахиня Христина (в миру - супруга иеросхимонаха Серафима - Ольга Ивановна Муравьева) и их тринадцатилетняя внучка Маргарита, чтобы ухаживать за батюшкой.

По воспоминаниям внучки, отец Серафим до последних дней своей земной жизни поминал в своих молитвах владыку Серафима. Несомненно, что и митрополит Серафим всегда помнил духоносного старца Александро-Невской Лавры.

В последующие годы своего служения на Ленинградской кафедре митрополит Серафим самоотверженно противостоял все усиливавшейся государственной политике, направленной на уничтожение Церкви. Все сильнее становилась по отношению к нему ненависть сильных мира сего. В любой момент святитель мог ожидать ареста и расправы.

Весной 1933 года владыка Серафим, оставаясь управляющим епархией, вынужден был покинуть град святого Петра и переселиться в Тихвин, как «не прошедший паспортизацию». Он не устраивал власть имущих своими взглядами (часто в его проповедях звучали монархические нотки) и своим властным, твердым характером. Митрополит сам назначал клириков в храмы, не считаясь с существующим «законодательством». Был снисходителен к последователям митрополита Иосифа, но крайне резко бичевал обновленцев.

Дальнейшее пребывание его на кафедре стало затруднительным. 14 октября 1933 года Временным Патриаршим Священным Синодом был издан указ об увольнении 77-летнего архипастыря на покой. 24 октября состоялась последняя служба владыки в родном ему Спасо-Преображенском соборе и он уехал в Москву.

С 1934 года митрополит Серафим живет на даче в Подмосковье недалеко от станции Удельная Казанской железной дороги. Всемилостивый Господь даровал ему время и возможность приуготовить себя к переходу в Вечность. Святитель пребывает в духовных размышлениях над богословскими сочинениями пред написанным им образом Спасителя в белом хитоне, много молится, сочиняет духовную музыку. В это время обостряются его многие тяжелые хронические заболевания. Владыка с трудом передвигается и почти не выходит из дома.

В ноябре 1937 года митрополит Серафим был арестован. Незадолго до этого он писал: «Православная Церковь переживает сейчас время испытаний. Кто останется сейчас верен святой апостольской Церкви - тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и Православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это - золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства...»

Прикованного болезнью к постели 82-летнего старца вынесли из дома на носилках и доставили в Таганскую тюрьму на машине «скорой помощи». Немощный телесно, владыка твердо противостоял богоборцам и не признал ни одного из предъявленных ему абсурдных обвинений.

11 декабря 1937 года святитель Серафим принял мученический венец, пострадав за имя Христово с другими исповедниками веры на полигоне Бутово под Москвой. Так завершился путь к Небу человека, который не щадил живота своего в битвах за Отечество; сделал все для прославления претихого и кроткого саровского угодника Божия и прошел полную многих страданий земную жизнь.

Дни Памяти священномученика Серафима, митрополита Петроградского: 1) 28 ноября / 11 декабря; 2) в Соборе новомучеников и исповедников Церкви Русской (25 января старого стиля при совпадении этого числа с воскресным днем, в ином случае - день указывается в церковном календаре); 3) в Соборе Санкт-Петербургских святых (Неделя 3-я по Пятидесятнице).

Валерий Филимонов, русский писатель-агиограф

http://ruskline.ru/analitika/2016/12/10/krestnyj_put_svyawennomuchenika_mitropolita_serafima_chichagova_somolitvennika_prepodobnogo_serafima_vyrickogo/

[Александр Васильевич]

В Петербурге епископ Назарий освятил мемориальную доску священномученику митрополиту Серафиму (Чичагову)



10-11 декабря в Санкт-Петербурге состоялась конференция, посвященная священномученику Серафиму (Чичагову) в школе № 321 Центрального района, выпускником которой он был, сообщает пресс-служба Свято-Троицкая Александро-Невская лавра.

Перед ее участниками выступил пианист Виктор Рябчиков, прозвучала музыка священномученика Серафима (Чичагова). Исполнитель отметил, что митрополит Серафим был разносторонней личностью: музыкантом, живописцем, священником, а музыка для него служила отдушиной.

Директор школы № 321 Дмитрий Машковцев напомнил, что священномученик Серафим - выпускник этого учебного заведения, которому 200 лет. Миссией школы на протяжении долгого времени является не только образование, но и духовно-нравственное воспитание.

Право открыть мемориальную доску, посвященную священномученику, было предоставлено епископу Кронштадтскому Назарию. Он отметил, что митрополит Серафим происходил из дворянского рода, и благородство воспитывалось в нем с детства. Стремление полностью посвятить себя служению Церкви укрепилось в нем после Русско-турецкой войны, он прошел все сражения, но Господь его миловал.

Встреча с праведным Иоанном Кронштадтским укрепила его в желании служить Богу. Служение выпало на тяжелые времена. Первая его кафедра была в Сухуми, затем он был переведен в Орел, потом - в Кишинев и Тверь. Вскоре начались гонения, которые он претерпевал до конца жизни. В 1928 году он стал митрополитом Ленинградским и Гдовским и на этой кафедре боролся с обновленчеством.

Владыка отметил, что память о священномученике Серафиме живет в Александро-Невской лавре - в Свято-Троицком соборе хранятся святыни, связанные с его именем: икона Спасителя его кисти и икона святого Александра Невского, которая висела в его кабинете, когда он возглавлял митрополию.

Епископ Назарий освятил памятную доску.

От оргкомитета конференции были вручены благодарности людям, внесшим вклад в ее организацию и установку мемориальной доски, в том числе первому заместителю председателя ОРОиК иерею Илие Макарову.

Пленарное заседание завершил доклад руководителя регионального отделения движения «Бессмертный полк России» Сергея Бородулина о вкладе священномученика в формирование патриотического и гуманитарного наследия России.

На конференции работали четыре секции. Школьники выступали с докладами и под руководством кураторов обсуждали вопросы духовного и медицинского наследия священномученика Серафима, его военную карьеру, роль литературы, живописи, музыки, архитектуры в его жизни. Особое внимание было уделено истории 1-й Санкт-Петербургской гимназии в период учебы Леонида Чичагова.

Конференция завершилась экскурсией по церковному флигелю школы.
 
Священномученик Серафим (в миру - Леонид Чичагов, 1856-1937) - епископ, с 1928 года - митрополит Ленинградский. Прославлен в сонме новомучеников в 1997 году (память - 28 ноября/11 декабря).

http://ruskline.ru/news_rl/2016/12/12/v_peterburge_episkop_nazarij_osvyatil_memorialnuyu_dosku_svyawennomucheniku_mitropolitu_serafimu_chichagovu/

[Александр Васильевич]

Валерий Шамбаров

Крест Серафима

Аристократ, доблестный офицер, светило народной медицины, прекрасный историк и публицист, выдающийся богослов и пастырь, а еще замечательный иконописец, композитор, администратор, хозяйственник — трудно представить, чтобы столько свойств-дарований соединились в одной личности. Пришедшие 30 ноября 1937-го арестовывать его сотрудники НКВД о подобных вещах не задумывались. Они видели перед собой тяжело больного старика, проблемой для них стало лишь то, что он не мог идти сам. Вместо «воронка» вызвали «скорую помощь», потащили на носилках... 11 декабря наша церковь отмечает память священномученика Серафима (Чичагова), митрополита.


_{Подполковник  Л. Чичагов. Середина 1880-х}

Чичаговы, среди которых были генералы, два адмирала и другие знатные, уважаемые особы, честь своего рода несли высоко. Казалось, что и жизненный путь сына артиллерийского генерал-майора, получившего по рождении имя Леонид, определится его происхождением. До поры до времени так и было: элитный Пажеский корпус, звание камер-пажа Высочайшего двора, примерная служба в лейб-гвардии, офицерский мундир Гвардейской конно-артиллерийской бригады, скорая возможность отличиться на войне, да еще какой — освободительной, по сути священной...

В 1877 году весь русский народ на волне высочайшего подъема, с колокольным звоном, молебнами и бравурными маршами провожал свою армию, выступившую спасать братьев-болгар. В сражениях молодой гвардеец показал себя достойно. Дрался под Плевной, Горным Дубняком, Телишем, переходил по заснеженным кручам через Балканы, участвовал в прорыве последних рубежей турецкой обороны под Филиппополем (нынешний Пловдив). Как итог — три боевых ордена, наградная сабля от императора.

В жесточайших боях подпоручик Чичагов не получил ни единой раны, хотя вокруг лились моря крови, корчились от нестерпимых мук, падали замертво такие же офицеры и простые солдаты. Сопереживая им всей душой, он часто размышлял об истинных смыслах жизни, страданий, подвига. Сразу же после войны судьба свела его с праведным Иоанном Кронштадтским. Тот не только сумел ответить на тревожившие молодого человека вопросы, но во многом оказался близок ему. Леонид Чичагов тянулся к этому священнику, как к чистому, способному утолить душевную жажду роднику. На три десятка лет о. Иоанн станет его духовником и наставником.

Жизнь офицера стала развиваться будто по нескольким направлениям. Он женился на представительнице такого же знатного рода, дочери камергера, внучатой племяннице героя 1812 года Наталье Дохтуровой. Образовалась дружная православная семья, в которой родились четыре девочки. Чичагов оказался в штабе генерал-фельдцейхмейстера (начальника российской артиллерии) великого князя Михаила Николаевича. Важнейшие поручения, в том числе за границей, выполнял безупречно, продвигался в чинах. Помимо российских орденов, мундир Леонида Михайловича украшали награды иных государств, высокую оценку получили его военные и исторические труды «Дневник пребывания императора Александра II в Дунайской армии 1877–1878 г.», «Доблести русских воинов (описание из прошлой войны)» и другие. Также он подготовил к изданию мемуары своего родственника, адмирала Павла Чичагова.

Насмотревшись в военные годы на людские муки, будущий русский святой задался целью найти способы их облегчить. Самостоятельно изучал медицину, прорабатывал горы литературы от древних трактатов и рукописных «лечебников» до новейших монографий. Создал в итоге уникальную систему народной медицины, предполагающую лечение не симптомов болезни или пораженного органа, а организма в целом — через воздействие природными, растительными препаратами на обмен веществ. Вышел в свет его фундаментальный двухтомник «Медицинские беседы». Более того, действующий гвардейский офицер опробовал свои методы на практике, принимал больных, и многим они помогали. О Чичагове быстро распространялась слава как о признанном целителе, число его пациентов достигло 20 тысяч.

Понимал он и то, что основные корни бед и страданий имеют духовную природу. Самостоятельно изучал христианскую литературу, стал высочайшим специалистом в области богословия. Продолжал встречаться и беседовать со св. Иоанном Кронштадтским, все теснее связывал свою жизнь с церковью. Стал старостой Спасо-Преображенского храма в Петербурге, ктитором Сергиевского собора (окормлявшего столичные артиллерийские части). Несмотря на столь талантливую и разностороннюю натуру, в какой-то момент ему стало ясно: спектр занятий слишком широк, нужно выбрать что-то одно, главное. По благословению о. Иоанна Кронштадтского Чичагов сделал окончательный выбор — в пользу церкви. В 1890 году уволился с военной службы в чине полковника.

В 1893-м в московском храме Двунадесяти Апостолов он был рукоположен в сан диакона, а вскоре стал там священником. Служа в этой церкви, о. Леонид реставрировал ее на собственные средства. Супруге недолго довелось быть матушкой — тяжело заболела и в 1895-м скончалась. Поскольку их семья не раз бывала в Дивееве и очень любила это место, покойную отец Леонид похоронил именно там, а рядом, на монастырском кладбище, приготовил место для себя...


_{Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской губернии Ардатовского уезда с жизнеописанием основателей ее}

Дивеево стало для него еще ближе и дороже. Приезжая туда, несчастный вдовец слышал тамошние предания и решил написать книгу. Спустя годы многие наши соотечественники прочтут ее под названием «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря».

Когда автор начинал собирать материалы, ему подсказали: еще живы три монахини, лично знавшие батюшку Серафима Саровского. Одна из них, старица Пелагия, вдруг встретила священника словами: «Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю. Преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей, прославления». Отец Леонид опешил, сказал, что не вхож к царю, но та отмахнулась: «Я ничего не знаю, передаю только то, что мне повелел Преподобный».

Это казалось невероятным — процесс канонизации батюшки Серафима уже давно натыкался на всевозможные препоны.

Через некоторое время о. Леонид получил повышение, стал настоятелем церкви Николая Чудотворца в Старом Ваганькове. Храм должен был окормлять московские артиллерийские части, но оказался совсем запущен, 30 лет стоял закрытым. Новый настоятель энергично взялся за дело возрождения — снова на собственные средства, даже иконы взялся писать сам. На стенах этой церкви до сих пор сохранились созданные им изображения Евангелистов. Еще две прекрасные иконы его письма можно увидеть в храме Илии Обыденного.

О. Леонид уже готовил себя к монашеству. Особое значение для него получило имя, которое он обрел в 1898 году при постриге, — Серафим.

Священноначалие обратило внимание на его успехи в деле восстановления святынь, в 1899-м назначило настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря, находившегося к тому времени в довольно плачевном состоянии. Новоиспеченный игумен и его взялся отреставрировать. Тоже изучал здесь предания, обращался к памяти местных святых, написал житие преподобного Евфимия Суздальского. Авторитет настоятеля быстро рос, он стал архимандритом.

«Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря» способствовала широкой известности как самой обители, так и подвигов батюшки Серафима. Составитель готовил второе, более полное издание, снова посещал Дивеево, а когда завершил свой труд, случилось еще одно чудо, о котором он позже вспоминал: ему явился Преподобный, поклонился и сказал: «Спасибо тебе за летопись. Проси у меня, что хочешь, за нее». «Я ничего другого не хочу, как только всегда быть около Вас», — ответил будущий священномученик. «Батюшка Серафим улыбнулся в знак согласия и стал невидимым».


_{1903 год}

Обещанная встреча с царем действительно состоялась, ему автор «Летописи...» вручил свою книгу, что в свою очередь послужило толчком к канонизации Серафима Саровского. Архимандрит готовил житие святого, акафист, организовывал церемонию прославления. Все это ознаменовало для него взлет церковной карьеры: сначала назначили настоятелем знаменитого Ново-Иерусалимского монастыря, в 1905-м рукоположили в епископы. В дальнейшем он возглавлял Сухумскую, Орловскую и Севскую, Кишиневскую и Хотинскую епархии, стал архиепископом Тверским и Кашинским, членом Святейшего синода.

Будучи твердым монархистом (почетный член совета Русского собрания, почетный председатель Аккерманского отдела Союза русского народа), пытался противостоять революционной заразе, все глубже разъедавшей страну, наставлял сподвижников: «Сзывайте же народ на мирную борьбу с расплодившимся злом». Он, разумеется, видел ключевую причину скатывания в катастрофу — ослабление, расшатывание веры. Лучшим средством для выправления положения считал налаживание приходской жизни, чему должного внимания не уделялось, собирание людей вокруг храмов ради общего дела во благо Церкви и Отечества. Всюду, где довелось служить, пользовался огромным уважением и любовью. Его избрали членом Государственного совета, в котором владыка примкнул к правому, монархическому крылу.

Когда грянула революция, ему довелось пожинать плоды черной неблагодарности. В апреле 1917-го на Тверском епархиальном съезде радикальная часть духовенства и мирян разбуянилась, требовала выборности священников и епископов, постановила низложить владыку. Синод это решение не признал. Как действующий архиепископ Серафим (Чичагов) был включен в число делегатов Поместного Собора. Однако после Октябрьского переворота «революционная» церковная оппозиция обратилась с жалобой к большевикам, после чего владыку изгнали из Твери как монархиста и черносотенца. Сочувствовавший ему патриарх Тихон понимал, что над архипастырем сгустились тучи, и определил его туда, где не было советской власти, — митрополитом Варшавским и Привисленским. Попасть в свою митрополию он уже не смог, дорогу перерезал фронт.

Начались гонения, чекисты обвиняли владыку то в намерении развернуть антисоветскую борьбу, то в прославлении св. Серафима Саровского, арестовывали, ссылали в Архангельск, Марийскую область. В 1924 году патриарх выхлопотал освобождение владыки, ручаясь за его лояльность. Однако из Москвы митрополита выслали. Он поехал в милый ему Дивеевский монастырь, но... игуменья Александра (Траковская) отказалась принять гостя. Гонимого архипастыря приютили в Воскресенской Феодоровской обители около Шуи. Здесь к нему относились с любовью и почтением, игуменья Арсения приставила к больному старцу монахинь Веру и Севастиану, отныне ставших его келейницами.

В 1928 году им вместе пришлось покинуть монастырь. Положение церкви стало критическим, в заключении оказались большинство архиереев, в том числе патриарший местоблюститель Петр (Полянский). Заместитель последнего митрополит Сергий (Страгородский) силился спасти церковные структуры, создал Временный Синод, подписал декларацию о признании советской власти, что в свою очередь вызвало раскол. Многие священники просоветский документ отвергли. Владыка Серафим декларацию принял, поскольку был уверен: главное — сохранить церковное единство. Временный Синод назначил его митрополитом Ленинградским и Гдовским. Своим колоссальным авторитетом он сумел привлечь на сторону патриархии большинство «иосифлян», противников Сергия (Страгородского), боролся с обновленцами.

Большевики ни с чем и ни с кем не считались, в 1931–1932 годах они нанесли массированный удар по Русской церкви: закрывали и рушили храмы, монастыри...


_{Священномученик Серафим (Чичагов)}

Основная часть жизни Серафима (Чичагова) прошла в духовном общении со святыми: Иоанном Кронштадтским, Серафимом Саровским, Евфимием Суздальским, царем Николаем II, святителем Тихоном Московским.

В Ленинграде одного из мучеников, умершего в тюрьме архиепископа Илариона (Троицкого) ему выдали для погребения в ужасном виде, в рванье. Владыка Серафим нарядил его в собственное облачение, сам отпевал. Разгром церкви окончательно подорвал его здоровье. В 1933 году он ушел на покой, со своими верными келейницами поселился на Удельной, снимал две комнатки. Не расставался с фисгармонией, сочинял церковную музыку. Его навещали архиереи, священники, миряне — вплоть до 30 ноября 1937-го, когда за ним пришли...

На единственном допросе инкриминируемую ему антисоветскую агитацию он отрицал. А в доносе на него значились сказанные им пророческие слова: гонения на христиан закончатся так же, как прежние; «Церковь снова будет восстановлена, и православная вера восторжествует».

11 декабря среди других приговоренных к смерти владыка Серафим был расстрелян на Бутовском полигоне. Могилка, которую готовил для себя в Дивееве, так и не была востребована. Но путь подвижника привел его именно туда, куда указывал преподобный батюшка Серафим Саровский.

http://ruskline.ru/opp/2019/12/11/krest_serafima

http://portal-kultura.ru/svoy/articles/simvol-very/298070-krest-serafima/?fbclid=IwAR3l0-EK7JVTdc7Mp1JtNr0NsaDiESSAmIuv-msWYzjSk9Ta5sdk71PpF6c

[Александр Васильевич]

Священномученик Серафи́м (Чичагов), Петроградский, митрополит

Дни памяти

14 октября - Собор Молдавских святых
11 декабря
14 июля (переходящая) - Собор Санкт-Петербургских святых
1 сентября (переходящая) - Собор Московских святых
1 июня (переходящая) - Собор новомучеников, в Бутове пострадавших
18 ноября - Память Отцов Поместного Собора Церкви Русской 1917–1918 гг.
27 июня - Собор Дивеевских святых

Митрополит Серафим (в миру Леонид Михайлович Чичагов) родился 9 июня 1856 года; он правнук знаменитого адмирала В.Я. Чичагова, одного из первых исследователей Ледовитого океана, и внук П.В. Чичагова[1].



Леонид получил образование сначала в Первой Санкт-Петербургской классической гимназии, а затем в Пажеском корпусе, по окончании которого был зачислен в Преображенский полк. В тридцать семь лет он получил звание полковника. К этому времени уже были напечатаны его литературно-исторические труды: «Дневник пребывания Царя-Освободителя в Дунайской армии в 1877 г.», «Французская артиллерия в 1882 г.», «Записки о П.В. Чичагове».

В 1879 году Леонид Михайлович женился на Наталье Николаевне Дохтуровой, внучатой племяннице генерала Д.С. Дохтурова, героя Отечественной войны 1812 года.

Военная карьера не удовлетворяла Леонида Михайловича. С раннего детства он отличался глубокой религиозностью. Потеряв родителей, он, по его словам, привык искать утешение в религии. Полковник гвардейского Преображенского полка стал старостой Преображенского собора на Литейном проспекте и жертвовал немалые средства на храм.

Чувство милосердия, желание помогать страждущим привели Леонида Михайловича к изучению медицинских наук, и впоследствии он написал книгу «Медицинские беседы».

В 1893 году Леонид Михайлович объявил о своем желании оставить военную службу и, к великому удивлению близких, вышел в отставку в чине полковника армии, решив избрать иной жизненный путь – священство.

Жена его тяжело переживала это решение. Отец Иоанн Кронштадтский, духовным сыном которого был Леонид Михайлович, сказал ей:

– Ваш муж должен стать священником, и вы не должны препятствовать избранному вашим мужем пути, так как на этом поприще он достигнет больших высот.

Выйдя в отставку, Леонид Михайлович переехал с семьей в Москву и приступил к изучению богословских наук, готовясь к рукоположению. 28 февраля 1893 года он был рукоположен в кремлевском Успенском соборе в сан священника и приписан к кремлевской синодальной церкви Двунадесяти апостолов.

Через два года о. Леонид был определен священником для духовного окормления военнослужащих артиллерийского ведомства Московского военного округа.

Он со свойственной ему энергией частью на свои средства, частью на пожертвования отреставрировал храм – во имя святителя Николая на Старом Ваганькове, принадлежавший Румянцевскому музею и в течение тридцати лет стоявший закрытым, в котором и стал служить. В том же году неожиданно скончалась Наталья Николаевна, оставив четырех дочерей, из которых младшей было десять лет. Поручив воспитание дочерей двум доверенным лицам, о. Леонид в том же году поступил в Троице-Сергиеву Лавру и принял иночество. 14 августа 1898 года он был пострижен в мантию с именем Серафим.



После смерти настоятеля Суздальского Спасо-Евфимьева монастыря архимандрита Досифея обер-прокурор Святейшего Синода Победоносцев назначил на этот пост иеромонаха Серафима. Вскоре он был возведен в сан архимандрита и назначен благочинным монастырей Владимирской епархии. Он нашел древнюю обитель разрушающейся, обновил ее на собранные им пожертвования и за пять лет своего управления привел в цветущее состояние. Особые усилия были предприняты им по благоустройству арестантского отделения Суздальской тюрьмы-крепости: он капитально отремонтировал здание и устроил библиотеку для узников. Такое отношение архимандрита Серафима к узникам сразу сказалось: девять закоренелых сектантов вернулись в православие, и это позволило ему ходатайствовать перед Святейшим Синодом об освобождении остальных. По его ходатайству тринадцать человек были выпущены на свободу, и тюрьма перестала существовать.

Став священником, о. Леонид занялся составлением «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», которая явилась самым значительным трудом его жизни. О причине составления ее он сам впоследствии рассказывал следующее: «Когда после довольно долгой государственной службы я сделался священником в небольшой церкви за Румянцевским музеем, мне захотелось съездить в Саровскую пустынь, место подвигов преподобного Серафима, тогда еще не прославленного, и когда наступило лето, поехал туда. Саровская пустынь произвела на меня сильное впечатление. Я провел там несколько дней в молитве и посещал все места, где подвизался преподобный Серафим. Оттуда перебрался в Дивеевский монастырь, где мне очень понравилось и многое напоминало о преподобном Серафиме, так заботившемся о дивеевских сестрах. Игумения приняла меня очень приветливо, много со мной беседовала и, между прочим, сказала, что в монастыре живут три лица, которые помнят преподобного: две старицы-монахини и монахиня Пелагея (в миру Параскева, Паша)[2]. Особенно хорошо помнит его Паша, пользовавшаяся любовью преподобного и бывшая с ним в постоянном общении. Я выразил желание ее навестить, чтобы услышать что-либо о преподобном из ее уст. Меня проводили к домику, где жила Паша. Едва я вошел к ней, как Паша, лежавшая в постели (она была очень старая и больная), воскликнула:

– Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей и прославления.

Я ответил Паше, что по своему общественному положению не могу быть принятым Государем и передать ему в уста то, что она мне поручает. Меня сочтут за сумасшедшего, если я начну домогаться быть принятым Императором. Я не могу сделать то, о чем она меня просит.

На это Паша сказала:

– Я ничего не знаю, передала только то, что мне повелел преподобный.

В смущении я покинул келью старицы. После нее пошел к двум монахиням, помнившим преподобного. Они жили вместе и друг за другом ухаживали. Одна была слепая, а другая вся скрюченная и с трудом передвигалась по комнате: она заведовала прежде квасоварней и как-то, передвигая в погреб по ступенькам лестницы тяжелую бочку с квасом, полетела вниз, и вслед за ней бочка, ударившая ее по средним позвонкам спинного хребта всею своею тяжестью. Обе они были большие молитвенницы, слепая монахиня постоянно молилась за усопших, при этом души их являлись к ней, и она видела их духовными очами. Кое-что она могла сообщить и о преподобном.

Перед отъездом в Саров я был у о. Иоанна Кронштадтского, который, передавая мне пять рублей, сказал:

– Вот прислали мне пять рублей и просят келейно молиться за самоубийцу: может быть, вы встретите какого-нибудь нуждающегося священника, который бы согласился молиться за несчастного.

Придя к монахиням, я прочитал перед слепой записочку, в которую вложил пять рублей, данных мне о. Иоанном. Помимо этого я назвал имя своей покойной матери и просил молиться за нее. В ответ услышал:

– Придите за ответом через три дня.

Когда я пришел в назначенное время, то получил ответ:

– Была у меня матушка ваша, она такая маленькая, маленькая, а с ней Ангелочек приходил.

Я вспомнил, что моя младшая сестра скончалась трех лет.

– А вот другой человек, за которого я молилась, тот такой громадный, но он меня боится, все убегает. Ой, смотрите, не самоубийца ли он?

Мне пришлось сознаться, что он действительно самоубийца, и рассказать про беседу с о. Иоанном.

Вскоре я уехал из Дивеевского монастыря и, возвращаясь в Москву, невольно обдумывал слова Паши. В Москве они опять пришли мне в голову, и вдруг однажды меня пронзила мысль, что ведь можно записать все, что рассказывали о преподобном Серафиме помнившие его монахини, разыскать других лиц из современников преподобного и расспросить их о нем, ознакомиться с архивами Саровской пустыни и Дивеевского монастыря и заимствовать оттуда все, что относится к жизни преподобного и последующего после его кончины периода. Привести весь этот материал в систему и хронологический порядок, затем этот труд, основанный не только на воспоминаниях, но и на фактических данных и документах, дающих полную картину жизни и подвигов преподобного Серафима и значение его для религиозной жизни народа, напечатать и поднести Императору, чем и будет исполнена воля преподобного, переданная мне в категоричной форме Пашей. Такое решение еще подкреплялось тем соображением, что царская семья, собираясь за вечерним чаем, читала вслух книги богословского содержания, и я надеялся, что и моя книга будет прочитана.

Таким образом зародилась мысль о «Летописи».

Для приведения ее в исполнение я вскоре взял отпуск и снова отправился в Дивеево. Там мне был предоставлен архив монастыря, так же как и в Саровской пустыни. Но прежде всего я отправился к Паше и стал расспрашивать ее обо всех известных эпизодах жизни преподобного, тщательно записывал все, что она передавала мне, а потом ей записи прочитывал. Она находила все записанное правильным и, наконец, сказала:

– Все, что помню о преподобном, тебе рассказала, и хорошо ты и верно записал, одно нехорошо, что ты меня расхваливаешь.

В это время игумения Дивеевского монастыря отправилась в Нижний Новгород на ярмарку, чтобы закупить годовой запас рыбы для монастыря, а когда я в ее отсутствие пожелал навестить Пашу, то застал ее совершенно больной и страшно слабой. Я решил, что дни ее сочтены. Вот, думалось мне, исполнила волю преподобного и теперь умирает. Свое впечатление я поспешил передать матери казначее, но она ответила:

– Не беспокойтесь, батюшка, без благословения матушки игумении Паша не умрет.

Через неделю игумения приехала с ярмарки, и я тотчас пошел сообщить о своих опасениях относительно Прасковии, уговаривая ее немедленно сходить к умирающей, дабы проститься с ней и узнать ее последнюю волю, иначе будет поздно.

– Что вы, батюшка, что вы, – ответила она, – я только приехала, устала, не успела осмотреться; вот отдохну, приведу в порядок все, тогда пойду к Паше.

Через два дня мы пошли вместе к Паше. Она обрадовалась, увидев игумению. Они вспомнили старое, поплакали, обнялись и поцеловались. Наконец игумения встала и сказала:

– Ну, Паша, теперь благословляю тебя умереть.



Спустя три часа я уже служил по Параскеве первую панихиду. Возвратившись в Москву с собранным материалом о преподобном Серафиме, я немедленно приступил к своему труду. Вскоре я овдовел и принял монашество с именем Серафима, избрав его своим небесным покровителем. «Летопись» была издана в 1896 году и преподнесена Государю, что повлияло на решение вопроса о прославлении преподобного Серафима».

«Летопись» эта выдержала два издания – в 1896 и 1903 годах – и представляет собой подробное описание создания монастыря в Дивееве – четвертого удела Божией Матери на земле. Книга по собранному материалу в сравнении с известными трудами других авторов наиболее достоверно отражает все события, происшедшие со дня основания монастырей в Сарове и Дивееве, рассказывает о первоустроительнице, матушке Александре, содержит жизнеописание преподобного Серафима и близких ему людей.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

В 1902 году архимандриту Серафиму было видение, о котором он впоследствии рассказал своему духовному сыну протоиерею Стефану Ляшевскому: «По окончании «Летописи» я сидел в своей комнатке в одном из дивеевских корпусов и радовался, что закончил наконец труднейший период собирания и написания о преподобном Серафиме. В этот момент в келию вошел преподобный Серафим и я увидел его как живого. У меня ни на минуту не мелькнуло мысли, что это видение – так все было просто и реально. Но каково же было мое удивление, когда батюшка Серафим поклонился мне в пояс и сказал:

– Спасибо тебе за летопись. Проси у меня все что хочешь за нее.

С этими словами он подошел ко мне вплотную и положил свою руку мне на плечо. Я прижался к нему и говорю:

– Батюшка, дорогой, мне так радостно сейчас, что я ничего другого не хочу, как только всегда быть около вас.

Батюшка Серафим улыбнулся в знак согласия и стал невидим. Только тогда я сообразил, что это было видение. Радости моей не было конца».

Используя свои связи в придворных кругах, архимандрит Серафим сумел встретиться с императором Николаем II и склонил его в пользу открытия мощей.

По повелению императора в августе 1902 года было поручено произвести предварительное освидетельствование останков старца Серафима митрополиту Московскому Владимиру, епископам Тамбовскому Дмитрию и Нижегородскому Назарию вместе с суздальским архимандритом Серафимом Чичаговым и прокурором Московской Синодальной конторы Ширинским-Шихматовым.

Освидетельствование останков преподобного показало, что нетленных мощей нет.

При обсуждении этого вопроса в Синоде возникла смута. Практически весь Синод был против. Куда ехать? Зачем? Мощей нетленных нет, только кости. Ехать в глушь, в лес!

На открытии настаивал лишь сам государь, с ним единомысленны были только обер-прокурор Саблер и митрополит Антоний (Вадковский).

Однако император не оставил намерения канонизировать старца Серафима и всячески поддерживал благоговейную память о нем. В октябре 1902 года он прислал в дар Серафимо-Дивеевскому монастырю лампаду к находящейся в Троицком соборе иконе Божией Матери «Умиление», перед которой на молитве скончался отец Серафим. Лампаду, по повелению его величества, доставил в обитель архимандрит Серафим. В воскресенье, 20 октября, по совершении божественной литургии в соборном храме о. Серафим торжественно установил перед образом Богоматери лампаду и возжег ее к великой радости сестер.

11 января 1903 года к освидетельствованию останков старца Серафима приступила назначенная Синодом комиссия в составе десяти человек под руководством митрополита Московского Владимира. Членом этой комиссии был также и архимандрит Серафим. Результатом явился подробный акт освидетельствования, представленный на монаршее усмотрение. Государь, прочитав его, написал: «Прочел с чувством истинной радости и глубокого умиления».

Донесение комиссии и желание императора убедили Синод принять решение о канонизации преподобного Серафима Саровского.

Синод постановил: «Ввиду ожидаемого ко дню прославления и открытия святых мощей преподобного отца Серафима, Саровского чудотворца, стечения большого количества посетителей и богомольцев, признано необходимым принять меры к надлежащему устройству путей сообщения и потребных помещений... поручить архимандриту Суздальского монастыря и прокурору Московской Синодальной конторы князю Ширинскому-Шихматову принять заведование всеми подготовительными мерами для устройства и приведения к благополучному окончанию многосложных дел, связанных с предстоящим торжеством прославления преподобного отца Серафима».

На этом не закончились труды о. Серафима, связанные с прославлением преподобного. Он написал краткое житие преподобного Серафима Саровского и краткую летопись Серафимо-Дивеевского монастыря.

Возвратясь после саровских торжеств в древний Суздаль, о. Серафим занялся подготовительными работами к предстоящему празднованию 500-летия со дня кончины преподобного Евфимия, Суздальского чудотворца, и составил жизнеописание этого святого. Но отпраздновать в Суздале этот юбилей ему не пришлось. 14 февраля 1904 года он был назначен настоятелем Воскресенского Ново-Иерусалимского монастыря, где пробыл год, но за это время сумел отреставрировать величественный собор знаменитой обители.

28 апреля 1905 года в Успенском соборе Московского Кремля митрополитом Владимиром (Богоявленским), епископом Трифоном (Туркестановым) и епископом Серафимом (Голубятниковым) архимандрит Серафим был хиротонисан во епископа Сухумского.

При хиротонии владыка так определил свой жизненный путь: «Многоразлично совершается призыв Божий! Неисследимы пути Провидения Божия, предопределяющие пути человеку. Со мной вот уже в третий раз в продолжение последних двенадцати лет происходят перевороты, которые меняют весь строй моей жизни. Хотя я никогда не забывал молитвенно простирать руки к Богу в надежде на Его милосердие и всепрощение, но мог ли себе представить, что мой первоначальный светский путь, казавшийся естественным и вполне соответственным моему рождению и воспитанию, продолжавшийся так долго и с таким успехом, не тот, который мне предназначен Богом? И как я должен был убедиться в этом? Несомненно, путем испытаний и скорбей, ибо известно, что скорби – это лучшие провозвестники воли Божией, и от начала века они служили людям знамением избрания Божия. Испытав с восьмилетнего возраста сиротство, равнодушие людей, беспомощность и убедившись в необходимости проложить себе жизненный путь собственным трудом и многолетним учением, я по окончании образования, еще в молодости, прошел все ужасы военного времени, подвиги самоотвержения, но, сохраненный в живых дивным Промыслом Божиим, продолжал свой первоначальный путь, претерпевая многочисленные и разнообразные испытания, скорби и потрясения, которые окончились семейным несчастьем – вдовством. Перенеся столько скорбей, я вполне убедился, что этот мир, который так трудно перестать любить, делается через них нашим врагом и что мне предопределен в моей жизни особенный, тернистый путь... Тяжело испытывать пути Божии! Не потому, что требуется безусловная покорность, совершенное послушание и всецелая преданность в волю Божию, даруемые Самим Господом; тяжело потому, что, как говорит святитель Филарет, митрополит Московский, мир, побежденный верою, плененный в ее послушание, допущенный посему в область ее, непременно внес в нее свой собственный дух; таким образом, сей враг Христа и христианства очутился в пределах самого христианства, прикрывшись именем христианского мира, он действует свободно и учреждает себе мирское христианство, старается обратно переродить сынов веры в сынов мира, сынов мира не допустить до возрождения в истинную жизнь христианскую, а на непокорных ему вооружается ненавистью, лукавством, злословием, клеветами, презрением и всяким орудием неправды.

Поэтому жизнь людей, взятых из мира и поставленных на духовный путь, особенно многотрудная и многоскорбная. Подобное произошло и со мной. Иные опоясывали меня и вели туда, куда я не ожидал и не мечтал идти, и эти люди были, конечно, высокой духовной жизни. Когда по их святым молитвам во мне открылось сознание, что Сам Господь требует от меня такой перемены в пути ради Его Божественных целей, что это необходимо для всей моей будущей жизни, для предназначенных мне еще испытаний и скорбей, для моего сораспятия Христу, то несмотря ни на какие препятствия, поставленные мне миром, я исполнил святое послушание и сначала принял священство, а по вдовстве – монашество. Долго я переносил осуждения за эти важные шаги в жизни и хранил в глубине своего скорбного сердца истинную причину их. Но наконец Сам Господь оправдал мое монашество в ближайшем моем участии в прославлении великого чудотворца преподобного Серафима. Ныне, по всеблагой воле Господа, я призываюсь на высокое служение Церкви Христовой в сане епископа».

Владыка, едва появившись в Грузии, столкнулся с положением грозным: революция 1905 года всколыхнула грузинский национализм; и епископ со всей присущей ему энергией принялся бороться против смуты.

На Сухумской кафедре епископ Серафим прослужил недолго и в 1906 году был переведен в Орел. В Орловской епархии он пробыл до 1908 года. Это время владыка деятельно занимался устройством церковно-приходской жизни, организовал в епархии приходские советы с возложением на них обязанностей церковной благотворительности.

Впоследствии епископ Серафим на основании своего опыта в Орловской епархии составил «Обращение к духовенству епархии по вопросу о возрождении приходской жизни». В «Обращении» пункт за пунктом рассматривались все стороны приходской жизни, подробно объяснялось, что такое возрождение приходской жизни, цель его и что надо сделать для достижения желаемых результатов.

По мнению владыки Серафима, «необходимо вернуться к церковно-общественной жизни древнерусского прихода, чтобы приходская община занималась единодушно не только просвещением, благотворительностью, миссионерством, но и нравственностью своих сочленов, восстановлением прав старших над младшими, родителей над детьми, воспитанием и руководством молодого поколения, утверждением христианских и православных установлений.

Для возрождения пастырства и приходской жизни требуется прежде всего объединение пастырей с пасомыми. Этому могут способствовать пастырские собрания и съезды. Возрождение приходской жизни должно исходить от епископа. Если последний не объединится со своими помощниками-пастырями, то они не объединятся между собой и с прихожанами; если епископ не проникнется этой идеей возрождения прихода, не будет сам беседовать во время съезда епархии с пастырями, давать им самые подробные практические указания, не станет с полным самоотвержением переписываться с недоумевающими священниками, сыновне вопрошающими архипастыря в своих затруднениях, не будет печатать в «Епархиальных ведомостях» свои наставления и указания, все то, что он хотел бы пояснить и ввести, то приходское оживление не произойдет и жизненное начало не проникнет в наши омертвелые общины».

В 1907 году преосвященного Серафима назначили членом Синода; через год – епископом Кишиневским и Хотинским. В Кишиневе, как ранее в Орле, он занялся возрождением приходов, имея уже богатый опыт. Владыка объезжал епархию, беседовал со священнослужителями, иноками, мирянами и учащимися.

К этому времени относится история изгнания старца Варсонофия (Плиханкова) из Оптиной пустыни и перевода его в Голутвин монастырь. По изложению И.М. Концевича, епископ Серафим принял в ней деятельное участие на стороне гонителей старца. По рассказу священника Василия Шустина, духовного сына о. Варсонофия, дело обстояло иначе: «Нашлись люди, которым мудрость батюшки (о. Варсонофия. – И. Д.) не давала жить, и враг не дремал. Поселился в скиту некто Митя Косноязычный из города Козельска. Был он пьяница и тайно развращал монахов. Батюшка не мог этого терпеть и выселил его из скита. Сейчас же против батюшки открыто ополчился целый легион... В Оптину приехала одна из женщин петербургского религиозно-политического кружка графини Игнатьевой и собрала против батюшки все обвинения, какие только можно было измыслить. Приезжавший в Оптину епископ Серафим (Чичагов) обелил батюшку, но дело его отзыва из Оптиной уже было где-то решено. Отец Варсонофий должен был покинуть скит...»[3]

В Кишиневе владыка Серафим прослужил до 1912 года, когда был назначен архиепископом Тверским и Кашинским.

Революция 1917 года застала архиепископа Серафима в Санкт-Петербурге; вернувшись в Тверь, он узнал, что епархиальный съезд проголосовал за удаление его из епархии и Синод, руководимый обер-прокурором Львовым, отправил его на покой.

Архиепископ Серафим был избран членом Поместного Собора 1917/18 годов. После Собора он был возведен в сан митрополита с назначением в Варшаву, но из-за сложившейся политической обстановки не смог отправиться к месту назначения, поселился в Москве и служил в различных храмах.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Во время Первой мировой войны из Польши было эвакуировано в Россию почти все православное духовенство. После заключения Брестского мира возник вопрос о возвращении в Польшу духовенства и имущества Православной Церкви. Митрополит Серафим подал заявление в Совет Народных Комиссаров с просьбой разрешить ему вместе с духовенством выехать в Польшу, но получил отказ. Вскоре началась гражданская война, и все хлопоты по переезду в Польшу пришлось отложить. Владыка поселился в Черниговском скиту около Троице-Сергиевой Лавры, где прожил, почти не выезжая, до конца 1920 года. В январе 1921 года он получил предписание Синода о необходимости ускорить возвращение в Варшаву православного духовенства и церковного имущества. До него доходили слухи о бедственном положении православного населения Польши, которое за время войны почти лишилось храмов и духовенства. Митрополит обратился к управляющему делами Совнаркома Горбунову и в Народный Комиссариат иностранных дел с просьбой выяснить вопрос об отправке в Польшу. И получил ответ, что дело может быть рассмотрено по прибытии в Москву официального польского представительства. Весной 1921 года в Москву прибыли представители Польши; владыка посетил их и объяснил необходимость возвращения в Польшу духовенства. Тотчас после посещения поляков у него был произведен обыск и изъято два письма: одно – главе католической церкви в Польше кардиналу Каповскому, другое – протоиерею Врублевскому, представлявшему в Варшаве интересы православного духовенства. 11 мая 1921 года владыка был вызван на допрос в ЧК к некоему Шпицбергу для объяснений относительно писем.



После ухода митрополита Шпицберг составил заключение, что никоим образом нельзя отпускать Чичагова в Польшу, где он будет действовать «как эмиссар российского патриарха» и «координировать – против русских трудящихся масс за границей фронт низверженных российских помещиков и капиталистов под флагом «дружины друзей Иисуса». Шпицберг потребовал заключить митрополита Серафима в Архангельский концлагерь. С этим согласились начальник 7-го отдела СО ВЧК Самсонов и его заместитель Агранов. В то же время секретный сотрудник ЧК донес, что владыка агитирует против изъятия церковных ценностей. 24 июня 1921 года состоялось заседание судебной Тройки ВЧК в составе Самсонова, Апетера и Фельдмана, которые постановили: «Заключить гражданина Чичагова в Архангельский концлагерь сроком на два года», но не отдали распоряжение о его аресте и этапировании. И владыка продолжал жить на воле и служить в храмах Москвы, между тем как срок заключения уже начал отсчет; митрополита арестовали только 12 сентября 1921 года и поместили в Таганскую тюрьму.

Сразу же после его ареста Наталья и Екатерина Чичаговы стали хлопотать перед Калининым о смягчении участи отца. Они просили, чтобы власти освободили его или хотя бы оставили в заключении в Москве, учитывая возраст и болезни. Калинин написал, что можно оставить в московской тюрьме «приблизительно на полгодика». 13 января начальником 6-го секретного отделения ВЧК Рутковским по распоряжению ВЦИК было составлено заключение по «делу» митрополита: «С упрочением положения революционной соввласти в условиях настоящего времени гр. Чичагов бессилен предпринять что-либо ощутительно враждебное против РСФСР. К тому же, принимая во внимание его старческий возраст 65 лет, полагаю, постановление о высылке на 2 года применить условно, освободив гр. Чичагова Л.М. из-под стражи». 14 января 1922 года президиум ВЧК постановил освободить митрополита из-под стражи; 16 января он вышел на свободу. Всю зиму владыка тяжело болел.

Однако ГПУ вовсе не собиралось отпускать его на волю – и здесь не имели значения ни возраст, ни болезни святителя, а только цели самого учреждения. Его преследовали и ссылали не из-за противоправных поступков, а стремясь нанести Церкви как можно больший урон. 22 апреля 1922 года Рутковский дал новое заключение по «делу» митрополита: «Принимая во внимание, что Белавиным, совместно с Синодом, по-прежнему ведется реакционная политика против советской власти и что при наличии в Синоде известного реакционера Чичагова лояльное к власти духовенство[4] не осмеливается открыто проявлять свою лояльность из-за боязни репрессий со стороны Чичагова, а также и то, что главная причина последовавшего освобождения Чичагова от наказания его, якобы острое болезненное состояние, не находит себе оправдания после его освобождения и нисколько не мешает Чичагову заниматься делами управления духовенства, полагаю... Чичагова Леонида Михайловича... задержать и отправить этапным порядком в распоряжение Архангельского губотдела для вселения на местожительство, как административного ссыльного сроком по 24 июня 1923 г.»

25 апреля судебная коллегия ГПУ под председательством Уншлихта приговорила митрополита Серафима к ссылке в Архангельскую область.

В мае 1922 года владыка прибыл в Архангельск в самый разгар арестов и судебных процессов по делам об изъятии церковных ценностей. И сразу же ГПУ вознамерилось его допросить, чтобы узнать его мнение о мероприятиях, касающихся изъятия церковных ценностей. Митрополит был болен, явиться в ГПУ не мог и изложил свое суждение письменно. «Живя в стороне от церковного управления и его распоряжений, – писал он, – я только издали наблюдал за событиями и не участвовал в вопросе об изъятии ценностей из храмов для помощи голодающему населению. Все написанное в современной печати по обвинению епископов и духовенства в несочувствии к пожертвованию церковных ценностей на народные нужды преисполняло мое сердце жестокой обидой и болью, ибо многолетний служебный опыт мой, близкое знакомство с духовенством и народом свидетельствовали мне, что в православной России не может быть верующего христианина, и тем более епископа или священника, дорожащего мертвыми ценностями, церковными украшениями, металлом и камнями более, чем живыми братьями и сестрами, страдающими от голода, умирающими от истощения и болезней... Чувствовалось, что по чьей-то вине произошло роковое недоразумение...»

В Архангельске митрополит прожил до конца апреля 1923 года, а затем с разрешения ВЦИК переехал в Москву; ни в каких церковных делах участия не принимал, на службу ездил в Данилов монастырь к своему духовнику архимандриту Георгию Лаврову и архиепископу Феодору (Поздеевскому), сам почти нигде не бывал и у себя мало кого принимал.

Многое в жизни семидесятилетнего старца было связано с преподобным Серафимом Саровским. Даже теперь, двадцать лет спустя после канонизации преподобного, ГПУ ставило ему в вину организацию торжеств: «1б апреля 1924 года гр. Чичагов Леонид Михайлович был арестован секретным отделом ОГПУ по имеющимся материалам: в 1903 году Чичагову было поручено руководство и организация открытия мощей Серафима Саровского...»

Арестованный митрополит давал объяснения следователю ГПУ Казанскому относительно своего участия в открытии мощей преподобного Серафима: «Я принимал непосредственное участие в открытии мощей Серафима Саровского по распоряжению Синода, утвержденному Николаем; последний узнал о моей близости к Дивеевскому монастырю от бывшей княгини Милицы Ивановны. Я знаю, что Серафим был особо чтимым угодником у Романовых. Приблизительно лет за 5 до открытия мощей Серафима я написал из разных источников «Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря».

Следствие интересовалось, нет ли в «Летописи» намеков на революционные события, на современную смуту в государстве, в Церкви и в обществе в связи с рассказом о том, что выкопанную по благословению преподобного Серафима канавку антихрист не перейдет. Владыка отвечал: «Говоря о «канавках»... я подразумеваю распоряжение Серафима о вырытии канав и предсказания его в связи с будущей историей Лавры, которая должна быть выстроена на этом окопанном месте, о судьбе этой Лавры и канавок в дни антихриста. Но никаких намеков на смуту в государстве, в Церкви, в обществе моя книга не содержит».

8 мая 1924 года патриарх Тихон подал в ОГПУ ходатайство об освобождении находившегося в Бутырской тюрьме митрополита Серафима, престарелого и больного, за лояльное отношение которого к существующей гражданской власти он, патриарх Тихон, ручается.

Письмо было получено Тучковым на следующий день и оставлено без последствий, дело шло своим чередом. Наконец, 17 июля 1924 года уполномоченный ОГПУ Гудзь предложил освободить митрополита Серафима из-под стражи, и вскоре тот был освобожден. В это время власти приказали живущим в Москве архиереям покинуть город. Владыка хотел поселиться в Дивеевском монастыре, но игумения монастыря Александра (Траковская) ему в этом отказала.

Митрополита Серафима приняла игумения Арсения (Добронравова) в Воскресенский-Феодоровский женский монастырь, находившийся около города Шуи Владимирской области[5].

Владыка приехал с дочерью Натальей (в монашестве Серафима), которая была очень близка к отцу и много помогала ему в заключении и ссылке.

В монастыре митрополит часто служил, а в воскресные и праздничные дни всегда. После таких служб устраивался праздничный обед, на котором присутствовал и митрополит Серафим.

Прекрасный знаток пения и сам сочинитель духовной музыки, митрополит Серафим большое внимание уделял церковному хору, разучивая с монастырскими певчими песнопения и проводя спевки.

Блаженны годы, которые он прожил в монастыре. Редкостный мир царил среди сестер, любивших и почитавших свою игумению как первую подвижницу и самого смиренного в монастыре человека. И какое удовольствие было слушать митрополита, когда он читал вторую часть «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», описывающую события, предшествовавшие канонизации преподобного Серафима. В «Летописи» была подробно описана та смута, которая произошла в Синоде, когда пришло время всецерковно прославить преподобного Серафима. До революции рукопись не была допущена к печати цензурой, а после революции прекратилось христианское книгопечатание. «Летопись» впоследствии была арестована на одном из обысков и пропала.

В 1928 году митрополит Серафим был назначен управляющим Санкт-Петербургской епархией. За два года, что он прожил в монастыре, все привыкли к владыке и полюбили его. Участие в богослужениях и сама жизнь много знающего митрополита, участника торжественной канонизации преподобного Серафима, воспоминания о встречах с людьми, знавшими преподобного, и чтение «Летописи» весьма украшали многоскорбную в настоящих условиях монастырскую жизнь. Проводы были трогательные и грустные. Монахини понимали, что расстаются с ним навсегда. Вместе с владыкой игумения Арсения отпустила монахинь Севастиану и Веру, которые помогали ему в монастыре и впоследствии помогали ему по хозяйству до самого его ареста.

В то время, когда другие архиереи колебались в признании каноничности власти митрополита Сергия (Страгородского), митрополит Серафим признал ее сразу. Человек порядка, привыкший мыслить в категориях строгой иерархии, он считал восстановление централизованной власти наиболее важным делом. По отношению к власти владыка придерживался принципа: «Закон суров, но это закон».

Свою первую литургию в Петербурге он совершил в Преображенском соборе на Литейном проспекте, где когда-то был старостой.

Резиденция митрополита была в Новодевичьем монастыре. В первую же неделю правления он собрал здесь священников города и, указав им, что «не их дело церковная политика и не им осуждать архиереев», начал отчитывать за те непорядки, которые успел подметить за литургией. Он категорически запретил проведение исповеди во время литургии, так же как и общую исповедь.

Владыка служил каждое воскресенье в одном из храмов города или пригорода. После службы он проповедовал. В кратких и сильных словах он разъяснял смысл Таинства, как сильна молитва после пресуществления Даров:

– Дух Святой, – говорил митрополит, — пресуществляет на престоле Дары, но Он сходит и на каждого из нас, обновляет наши души, умственные силы, всякая молитва, если она произносится от всего сердца, будет исполнена.

И когда митрополит после благословения Даров преклонял колени, припадая к престолу, все молящиеся падали ниц.

Особенную важность он видел в сохранении Таинств, как они заповеданы церковной традицией и святыми отцами. Священник Валентин Свенцицкий писал о владыке, что тот в своем докладе против общей исповеди, между прочим, говорил: «Никакой общей исповеди не существовало ни в древности, ни впоследствии, и нигде о ней не упоминается на протяжении всей истории Православной Церкви... Установление общей исповеди является явной заменой новозаветного Таинства ветхозаветным обрядом».

По пятницам в Знаменской церкви у Московского вокзала, где был придел преподобного Серафима, митрополит читал акафист преподобному. Читал наизусть, а после акафиста беседовал с народом.

Особо почитал владыка Царицу Небесную и часто говорил о большой любви Божией Матери к земле Русской. «Эта любовь явилась в многочисленных иконах Божией Матери на Святой Руси. Но росли наши грехи и беззакония: Божия Матерь отступила от нас, и скрылись святые чудотворные иконы Царицы Небесной, и пока не будет знамения от святой чудотворной иконы Божией Матери, не поверю, что мы прощены. Но я верю, что такое время будет и мы до него доживем».

Всю жизнь митрополит боролся за чистоту православия. Святой праведный Иоанн Кронштадтский незадолго до своей смерти, благословляя его в последний раз, сказал:

– Я могу покойно умереть, зная, что ты и преосвященный Гермоген[6] будете продолжать мое дело, будете бороться за православие, на что я вас и благословляю.

Всю жизнь владыка занимался благотворительностью. Еще будучи военным, он обратил внимание на беспомощность лиц военного ведомства, расстроивших свое здоровье во время прохождения службы. Он учредил благотворительное общество помощи военным, которые были не в состоянии вследствие болезни служить и были вынуждены выходить в отставку до приобретения прав на пенсию.

Митрополит Серафим заботился о детях-сиротах, родители которых погибли на войне. Широкая бесплатная медицинская практика владыки была направлена на облегчение страданий страждущих. Во время русско-японской войны по его благословению формировались санитарные поезда, и он сам собирал пожертвования.

Придавая огромное значение возрождению приходской жизни, владыка Серафим считал необходимым через приходские советы организовывать школы, библиотеки и столовые.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Сам отведав горечь уз и ссылки, он с любовью и благоговением хоронил умершего в тюрьме архиепископа Илариона (Троицкого). Тело его выдали родственникам в грубо сколоченном гробу. Когда гроб открыли, никто не узнал владыку, так изменили его внешность заключение и болезнь. Владыка Серафим принес свое белое облачение и белую митру. По облачении тело архиепископа положили в другой гроб. Отпевание совершал сам митрополит Серафим в сослужении шести архиереев и множества духовенства.

У владыки Серафима было много духовных детей. Сохранилось его письмо из ссылки (Архангельск, 1922 год) духовному сыну Алексею Беляеву[7]. Вот выдержка из него: «Все мы люди, и нельзя, чтобы житейское море не пенилось своими срамотами, грязь не всплывала бы наружу и этим не очищалась бы глубина целой стихии.

Ты же будь только с Христом, единой Правдой, Истиной и Любовью, а с Ним все прекрасно, все понятно, все чисто и утешительно. Отойди умом и сердцем, помыслами от зла, которое властвует над безблагодатными, и заботься об одном – хранить в себе, по вере, божественную благодать, через которую вселяется в нас Христос и Его мир.

Не видеть этого зла нельзя; но ведь вполне возможно не допускать, чтобы оно отвлекало от Божией правды. Да, оно есть и ужасно по своим проявлениям, но как несчастны те, которые ему подчиняются. Ведь мы не отказываемся изучать истину и слушать умных людей, потому что существуют среди нас сумасшедшие в больнице и на свободе. Такие факты не отвращают от жизни; следовательно, с пути правды и добра не должно нас сбивать то, что временами злая сила проявляет свое земное могущество. Бог поругаем не бывает, а человек что посеет, то и пожнет.

Учись внутренней молитве, чтобы она была не замечена по твоей внешности и никого не смущала. Чем более мы заняты внутренней молитвой, тем полнее, разумнее и отраднее наша жизнь вообще. И время проходит незаметнее, быстрее. Для того особенно полезна Иисусова молитва и собственные короткие изречения «помоги мне, Господи» или «защити и укрепи», или «научи» и проч.

Молящийся внутренне, смотрит на все внешнее равнодушно, рассеянно, ибо эта молитва не умственная, а сердечная, отделяющая от поверхности земли и приближающая к невидимому Небу.

Учись прощать всем их недостатки и ошибки и ввиду подчинения их злой силе, и, несомненно, ненормального состояния духа. Говори себе:

«Помоги ему, Господи, ибо он духовно болен!» Такое сознание помешает осуждению, ибо судить может только тот, кто сам совершен и не ошибается, все знает, а главное, знает наверное, что человек действует не по обстоятельствам, сложившимся вокруг него, а по своему произволению, по своей страсти».

В Петербурге митрополит прослужил пять лет; 14 октября 1933 года указом Синода он был отправлен на покой. 24 октября он совершил свою последнюю службу в Спасо-Преображенском соборе и вечером выехал в Москву. Первое время владыка жил в резиденции митрополита Сергия (Страгородского), пока подыскивали жилище. В начале 1934 года он поселился в Малаховке, а затем переехал на станцию Удельная, где арендовал полдачи. Это были две небольшие комнаты и кухня. В одной комнате была устроена спальня владыки, с большим количеством книг, икон и рабочим письменным столом. Другая комната отведена под столовую-гостиную. Здесь стояли обеденный стол, фисгармония и диван; на стене висел большой образ Спасителя в белом хитоне[8], написанный владыкой.

Спокойными и безмятежными были последние месяцы жизни митрополита в Удельной. Самое скорбное это были старость и связанные с нею болезни. Он сильно страдал от гипертонии, одышки, последнее время от водянки, так что передвигался с трудом и из дома почти не выходил. Днем к нему приходили духовные дети, иные приезжали из Петербурга; посещали владыку митрополиты Алексий (Симанский) и Арсений (Стадницкий), приезжая на заседания Синода. Вечерами, когда все расходились, митрополит садился за фисгармонию и долго-долго играл известную духовную музыку или сочинял сам. И тогда мир и покой разливались повсюду. Благодатная жизнь подходила к концу. Ее оставалось немного. И что еще сделать, как еще при немощах и болезнях потрудиться Господу. И так хотелось единственного – быть рядом с преподобным, которому он послужил когда-то.

Но что же может вознести в те обители, где он обитает, всю жизнь распинавший в себе плоть с ее страстьми и похотьми? Только мученичество. Первохристианский венец.

Митрополита арестовали глубокой осенью 1937 года. Ему был восемьдесят один год, и несколько последних дней он чувствовал себя совершенно больным, так что сотрудники НКВД затруднились увозить его в арестантской машине – вызвали скорую помощь и отвезли в Таганскую тюрьму. Они решили его убить. Допрос был формальностью. 7 декабря Тройка НКВД постановила: митрополита Серафима – расстрелять.

Всего в тот день Тройкой НКВД по Московской области было приговорено к расстрелу несколько десятков человек. Приговоренных разделили на несколько партий. В первый день, 9 декабря, расстреляли пять человек, на следующий день – сорок одного человека, на другой день еще пять человек и среди них митрополита Серафима. Расстреливали неподалеку от деревни Бутово рядом с Москвой в просторной тогда дубовой роще, которую оградили со всех сторон глухим забором[9]. На дубах были устроены смотровые площадки, откуда охрана зоны присматривала, чтобы во время расстрелов и потом при захоронении сюда не приближались посторонние. Расстреливала бригада палачей, иногда приезжало расстреливать начальство.

Незадолго до ареста митрополит Серафим говорил: «Православная Церковь сейчас переживает время испытаний. Кто останется сейчас верен Святой Апостольской Церкви – тот спасен будет. Многие сейчас из-за преследований отходят от Церкви, другие даже предают ее. Но из истории хорошо известно, что и раньше были гонения, но все они окончились торжеством христианства. Так будет и с этим гонением. Оно окончится, и православие снова восторжествует. Сейчас многие страдают за веру, но это – золото очищается в духовном горниле испытаний. После этого будет столько священномучеников, пострадавших за веру Христову, сколько не помнит вся история христианства».

После ареста митрополита Серафима остались две его келейницы, монахини Вера и Севастиана. Монахиню Веру арестовали через несколько дней после ареста митрополита. Монахиня Севастиана не захотела ее оставить и последовала за ней добровольно. Обе были приговорены к заключению в лагерь. Мать Севастиана там умерла, а мать Вера вернулась через пять лет по окончании срока заключения и умерла в 1961 году у своих родственников в Вятской области.


Игумен Дамаскин (Орловский)

«Мученики, исповедники и подвижники благочестия Русской Православной Церкви ХХ столетия. Жизнеописания и материалы к ним. Книга 2». Тверь. 2001. С. 423–450

<sub>Примечания

[1] Чичагов Павел Васильевич (1765-1849), адмирал, морской министр, член Государственного Совета, с 1811 года главнокомандующий Черноморским флотом, а также Дунайской армией в Бессарабии, Молдавии и Валахии. По заключении Бухарестского мира наместник Бессарабии и генерал-губернатор, автор трудов по бессарабской истории в первые годы по присоединении этой области к России. С 1814 года и до своей кончины жил за границей.

[2] Не путать с известной блаженной Пашей Саровской, скончавшейся в 1915 году.

[3] Записки об о. Иоанне Кронштадтском и об оптинских старцах. Издание православно-миссионерского книгоиздательства, г. Белая Церковь, королевство С.Х.С., 1929.

[4] Имеются в виду обновленцы, с помощью которых ГПУ рассчитывало разрушить Российскую Православную Церковь.

[5] Ныне Ивановская область.

[6] Епископ Гермоген (Долганёв) – замучен безбожниками 16(29) июня 1918 года.

[7] Впоследствии он стал священником. Скончался 15 декабря 1987 года в Пюхтицком женском монастыре, где жил последние годы на покое.

[8] Ныне образ находится в московском храме пророка Илии в Обыденском переулке.

[9] В Бутово расстрелы и захоронения стали производиться с конца 1936 года. До этого расстрелянных хоронили на свободных участках кладбищ Москвы. Поначалу в Бутово был обустроен «стрелковый полигон», чтобы приучить население окрестных деревень к выстрелам. Устройством мест расстрела занимался исполняющий обязанности коменданта У НКВД по Московской области Садовский А.В. Руководили расстрелами начальник УРКМ Семенов М.И. и начальник АХО НКВД по Московской области Берг И.Д. Расстрелы производились специальной группой, в которую входили исполнявший обязанности начальника по охране зоны «Бутово» Шинин С.А., а также Чесноков Ф.Я. и Ильин И. Приговоренных привозили автозаками, иногда по сорок-пятьдесят человек в машине. Всего в день привозили по триста-четыреста человек. Захоронения производились во рвах длиной около пятисот метров каждый. Небольшие группы расстрелянных хоронили в ямах. После расстрела охранники зоны убирали трупы и засыпали рвы /Архив УКГБ по Москве и Московской обл. Арх. № П-67528. Л. 2-5, 283-285, Архив УКГБ по Омской обл. Арх. № 271080/.</sub>

Источник: http://www.fond.ru

https://azbyka.ru/days/sv-serafim-chichagov

Тропарь священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому, глас 5

Во́инство Царя́ Небе́снаго/ па́че земна́го возлюби́в,/ служи́тель пла́менный Святы́я Тро́ицы яви́лся еси́./ Наставле́ния Кроншта́дтскаго па́стыря/ в се́рдце свое́м слага́я,/ да́нная ти от Бо́га многообра́зная дарова́ния/ к по́льзе наро́да Бо́жия преумно́жил еси́./ Учи́тель благоче́стия/ и побо́рник еди́нства Церко́внаго быв,/ пострада́ти да́же до кро́ве сподо́бился еси́./ Священному́чениче Серафи́ме,/ моли́ Христа́ Бо́га// спасти́ся душа́м на́шим.

Кондак священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому, глас 6

Саро́вскому чудотво́рцу тезоимени́т быв,/ те́плую любо́вь к нему́ име́л еси́,/ писа́ньми свои́ми по́двиги и чудеса́ того́ ми́ру возвести́в,/ ве́рныя к его́ прославле́нию подви́гл еси́/ и благода́рственнаго посеще́ния/ сама́го Преподо́бнаго сподо́бился еси́./ С ни́мже ны́не, священному́чениче Серафи́ме,/ в Небе́сных черто́зех водворя́яся,/ моли́ Христа́ Бо́га// серафи́мския ра́дости на́м прича́стником бы́ти.

Молитва священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому

О, вели́кий и пречу́дный уго́дниче Христо́в, священному́чениче Серафи́ме! Приими́ ны́не на́шу смире́нную песнь благодаре́ния и умоли́ Вседержи́теля Бо́га в Неразде́льней Тро́ице прославля́емаго низпосла́ти нам мир и благоде́нствие, да сохрани́тся от разоре́ния держа́ва на́ша. Любо́вию и му́дростию твое́ю лю́ди росси́йстии к едине́нию собо́рному приведи́ и от ересе́й и раско́лов огради́. Си́лою хода́тайства твоего́ терпе́ние в ско́рбех и боле́знех нам низпосли́. О, всехва́льный святи́телю Христо́в! Испроси́ у Всеми́лостиваго Бо́га пода́ти нам пре́жде конца́ покая́ние, да сподо́бимся с тобо́ю зре́ти лица́ Его́ добро́ту неизрече́нную, воспева́юще Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха во ве́ки. Ами́нь.

Величание священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому

Велича́ем тя,/ священному́чениче Серафи́ме,/ и чтим святу́ю па́мять твою́,/ ты бо мо́лиши за нас// Христа́ Бо́га на́шего.

https://azbyka.ru/days/sv-serafim-chichagov

[Александр Васильевич]

Акафист священномученику Серафиму (Чичагову), митрополиту Петроградскому

Текст утвержден Священным Синодом
Русской Православной Церкви
15 апреля 2008 года (журнал № 14)

Конда́к 1

Избра́нный архиере́ю и до́брый во́ине Христо́в,/ святи́телю о́тче Серафи́ме,/ воспису́ем ти похва́льная пе́ния,/ ты бо, всем се́рдцем Бо́га возлюби́в,/ ве́рен Ему́ да́же до сме́рти пребы́л еси́/ и вене́ц Небе́сныя сла́вы прия́л еси́./ Те́мже, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Го́споду,/ моли́ Це́ркви Росси́йстей непоколеби́мей пребы́ти/ и сыново́м земна́го оте́чества твоего́ спасти́ся,/ да с любо́вию зове́м ти:

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

И́кос 1

А́нгельскому служе́нию подража́я, богому́дре святи́телю Серафи́ме, ревни́тель Правосла́вныя ве́ры яви́лся еси́ и, ду́шу пла́менную име́я, мно́гим лю́дем изря́дный наста́вник был еси́. Мы же, благодаря́ще Бо́га, дарова́вшаго нам такова́го архипа́стыря сла́вна, воспева́ем ти сицева́я:

Ра́дуйся, сла́внаго ро́да до́брое прозябе́ние;

ра́дуйся, свети́льниче ве́ры негаси́мый.

Ра́дуйся, изде́тска Бо́га возлюби́вый;

ра́дуйся, в Нем еди́нем наде́жду полага́вый.

Ра́дуйся, оте́чества на́шего кра́сный пло́де;

ра́дуйся, моли́твенниче ко Го́споду усе́рдный.

Ра́дуйся, любо́вию к Бо́гу и лю́дем преиспо́лненный;

ра́дуйся, на́роду Бо́лгарскому ра́тным по́двигом послужи́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 2

Ви́дя себе́ отроча́ мла́до и си́ра су́ща, Серафи́ме всесла́вне, Отцу́ си́рых ско́рби серде́чныя прине́сл еси́ и́, Того́ покро́вом покрыва́емь, в моли́твах и уче́нии усе́рдие ве́лие яви́л еси́. Мы же, прославля́юще Отца́ Небе́снаго, ни еди́наго си́ра оставля́ющаго, воспева́ем с тобо́ю Ему́: Аллилу́ия.

И́кос 2

Ра́зум почита́ющих тя, святи́телю, недоумева́ет, коль мно́гия тала́нты дарова́ ти Госпо́дь, я́же ты, я́ко ве́рный раб Христо́в, умно́жил еси́ сия́ во сла́ву Це́ркве. Сего́ ра́ди Госпо́дь, ви́дя ве́рность твою́ в ма́лом, над мно́гими тя поста́ви, мы же с любо́вию взыва́ем ти си́це:

Ра́дуйся, в и́стинах христиа́нских измла́да наста́вленный;

ра́дуйся, от ю́ности Го́спода всем се́рдцем возлюби́вый.

Ра́дуйся, во испыта́ниих мно́гих Бо́гом ди́вно храни́мый;

ра́дуйся, по́двиги му́жества, я́ко до́брый во́ин, во бра́ни яви́вый.

Ра́дуйся, зако́ны Бо́жия в творе́нии Его́ уразуме́вый;

ра́дуйся, лю́дем боля́щим и неду́жным сострада́вый.

Ра́дуйся, целе́бными древесы́ врачева́ние лю́дем подава́вый;

ра́дуйся, святы́м враче́м‑безсре́бреником уподо́бивыйся.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 3

Си́лою Вы́шняго направля́емь, в чи́не иере́йстем Бо́гу послужи́ти возжеле́л еси́, святи́телю о́тче Серафи́ме, и, благослове́нием пра́ведника Кроншта́дтскаго укрепля́емь, вся кра́сная ми́ра сего́, я́ко уме́ты, вмени́л еси́ и, на служе́ние па́стырское ре́вностне устреми́вся, добр плод сотвори́л еси́, поя́ во умиле́нии се́рдца Зижди́телю Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 3

Име́я тща́ние о Це́ркви Христо́вой, святы́й пра́ведный Иоа́нн пред кончи́ною свое́ю благослови́ тя ико́ною свято́ю и завеща́ ти, я́ко ча́ду своему́ духо́вному, ра́товати о Правосла́вии. Мы же, восхваля́юще усе́рдие твое́ в исполне́нии во́ли Бо́жией, со благогове́нием вопие́м ти:

Ра́дуйся, послуша́ния па́стырю Кроншта́дтскому до́брый рачи́телю;

ра́дуйся, заве́тов его́ ве́рный исполни́телю.

Ра́дуйся, отца́ твоего́ духо́внаго от поноше́ния защити́вый;

ра́дуйся, ве́рных к единомы́слию призыва́вый.

Ра́дуйся, па́ствы твоея́ богому́дрый окорми́телю;

ра́дуйся, уста́вов церко́вных при́сный блюсти́телю.

Ра́дуйся, чистоты́ Правосла́вныя ве́ры пропове́дниче;

ра́дуйся, Преда́ния оте́ческаго благогове́йный храни́телю.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 4

Бу́ря недоуме́ния смути́ тя, святи́телю, егда́ блаже́нная ста́рица Параске́ва откры́ тебе́ повеле́ние преподо́бнаго Серафи́ма, е́же возвести́ти Импера́тору Росси́йскому о откры́тии святы́х моще́й его́. Ты же, после́дуя зо́ву сему́, ле́топись оби́тели Диве́евския соста́вил еси́ и в прославле́нии подви́жника Саро́вскаго усе́рдно потруди́лся еси́, воспева́я Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 4

Слы́шавше ве́рнии лю́дие благода́тныя труды́ твоя́, прославле́ния ра́ди Саро́вскаго подви́жника подъя́тыя, святи́телю Серафи́ме, просла́виша Бо́га, дарова́вшаго ти му́дрость и ра́зум. Сего́ ра́ди и мы, по́двиги твоя́ помина́юще, гла́сом хвале́ния вопие́м ти:

Ра́дуйся, преподо́бнаго Серафи́ма пла́менно возлюби́вый;

ра́дуйся, усе́рдными труды́ твои́ми того́ просла́вивый.

Ра́дуйся, благода́тнаго посеще́ния его́ удосто́енный;

ра́дуйся, обетова́нием ста́рца, вку́пе при́сно пребыва́ти, обра́дованный.

Ра́дуйся, святы́ми его́ моли́твами укрепле́нный;

ра́дуйся, све́том любве́ его́ ди́вно просвеще́нный.

Ра́дуйся, я́ко се́рдце твое́ скрижа́льми Ду́ха Бо́жия соде́лал еси́;

ра́дуйся, я́ко ду́ши ве́рных Боже́ственным ра́зумом озари́л еси́.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 5

Я́ко боготе́чная звезда́, просия́л еси́, досточу́дне, егда́ жезл архиере́йский вручи́ ти Госпо́дь и поручи́ смотре́нию твоему́ па́ству мно́гих градо́в и ве́сей Росси́йских. Ты же, ду́шу за лю́ди полага́я, премно́гия доброде́тели яви́л еси́ и, чистоту́ Правосла́вия огражда́я, благоче́стие христиа́нское насажда́л еси́, призыва́я пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 5

Ви́дя оскуде́ние ве́ры в наро́де на́шем, я́ко страж неусы́пный Це́ркве Христо́вы яви́лся еси́, богому́дре, и, заве́ту преподо́бнаго Серафи́ма о стяжа́нии Ду́ха Свята́го после́дуя, призыва́л еси́ ве́рныя лю́ди правосла́вную ве́ру и́стинным благоче́стием укрепля́ти. Мы же, о сем ра́дующеся, глаго́лем ти сицева́я:

Ра́дуйся, па́ствы твоея́ прему́дрый управи́телю;

ра́дуйся, хра́мов и оби́телей Бо́жиих до́брый украси́телю.

Ра́дуйся, в служе́нии святи́тельстем ре́вность показа́вый;

ра́дуйся, к церко́вным та́инствам благогове́йно приступа́ти призыва́вый.

Ра́дуйся, к дея́нию богомы́слие приложи́вый;

ра́дуйся, моли́тву в основа́ние доброде́телей полага́ти науча́вый.

Ра́дуйся, смире́нием твои́м мно́гия доброде́тели стяжа́вый;

ра́дуйся, ко спасе́нию путь ве́рным показа́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 6

Пропове́дуя сло́во и́стины, призыва́л еси́, святи́телю Серафи́ме, па́стыри вку́пе с миря́нами возрожда́ти жизнь церко́вную, да усе́рдием их не уга́снет ве́ра Правосла́вная, пра́вда же Бо́жия да вразуми́т лю́ди росси́йския воспева́ти хвале́бную песнь Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 6

Возсия́ благода́ть, святи́телю о́тче Серафи́ме, в житии́ твое́м, ты бо, труды́ к трудо́м прилага́я и тща́ние неусы́пное о ча́дех церко́вных име́я, и́стинный па́стырь Христо́в в земли́ Росси́йстей яви́лся еси́. Сего́ ра́ди воспева́ем тя си́це:

Ра́дуйся, па́стырскаго служе́ния до́брый рачи́телю;

ра́дуйся, прему́дрости Бо́жией ди́вный стяжа́телю.

Ра́дуйся, мно́гими дарова́нии от Го́спода украше́нный;

ра́дуйся, и́стинныя ве́ры усе́рдный пропове́дниче.

Ра́дуйся, е́ресей и душевре́дных уче́ний обличи́телю;

ра́дуйся, ю́ным от собла́знов ми́ра ве́рное огражде́ние и защище́ние.

Ра́дуйся, во благостоя́нии Це́ркве спасе́ние Росси́и ви́девый;

ра́дуйся, до конца́ дней твои́х Оте́честву на́шему ве́рно послужи́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 7

Хотя́й в Правосла́вии страну́ Росси́йскую утверди́ти и от губи́тельства враг ви́димых и неви́димых огради́ти, боле́зновал еси́ се́рдцем о Оте́честве твое́м, святи́телю Серафи́ме, и, Го́споду предстоя́, усе́рдно моли́л еси́ о спасе́нии ста́да Христо́ва, вопия́ к Нему́: Аллилу́ия.

И́кос 7

Но́ваго Серафи́ма яви́ тя Госпо́дь, егда́ на Оте́чество на́ше прии́де тьма безбо́жия. Ты же, святи́телю, тезоиме́нному ста́рцу подража́я, приле́жно моли́л еси́ Пресвяту́ю Богоро́дицу, я́ко Засту́пницу Усе́рдную, да отве́рзет две́ри милосе́рдия Своего́ и укрепи́т лю́ди росси́йския в ве́ре Правосла́вней. Сего́ ра́ди вопие́м ти си́це:

Ра́дуйся, и́скренней любо́вию к Бо́жией Ма́тери испо́лненный;

ра́дуйся, ми́лостию Ея к земли́ Росси́йстей уте́шенный.

Ра́дуйся, я́ко Засту́пницу Оте́чества и Сте́ну Неруши́мую Ю́ благовести́вый;

ра́дуйся, моли́твою к Ней па́ству укрепи́вый.

Ра́дуйся, усе́рдный и те́плый пред Не́ю моли́твенниче;

ра́дуйся, Гербове́цкия Ея́ ико́ны сугу́бый почита́телю.

Ра́дуйся, Покро́в Пресвяты́я Богоро́дицы над оби́телию Диве́евскою просла́вивый;

ра́дуйся, мно́гая чудеса́ благода́тная, от Нея́ быва́емая, списа́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 8

Сла́вное явле́ние си́лы Бо́жией ви́дим на тебе́, святи́телю Христо́в Серафи́ме, егда́ кресто́м вооружи́вся, сло́вом благода́тным лю́ди правосла́вныя от неве́рия огражда́л еси́, заблу́ждшия же и совраще́нныя вразумля́л еси́, неуста́нно взыва́я к Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 8

Весь бысть, я́ко серафи́м о́гненный, всеблаже́нне о́тче, неусы́пно пеки́йся о слове́снем ста́де твое́м. Те́мже тя, я́ко па́стыря до́браго, пе́сньми похва́льными воспева́ем та́ко:

Ра́дуйся, Це́ркве Правосла́вныя тве́рдое укрепле́ние;

ра́дуйся, е́ресей и раско́лов небоя́зненное посрамле́ние.

Ра́дуйся, стра́ждущим и в беде́ су́щим ско́рый помо́щниче;

ра́дуйся, душ немощны́х ди́вный цели́телю.

Ра́дуйся, отпа́вших от Правосла́вия кро́ткий вразуми́телю;

ра́дуйся, смяте́нных и озло́бленных му́дрый наказа́телю.

Ра́дуйся, заблу́ждшия к покая́нию приводи́вый;

ра́дуйся, любо́вию твое́ю сердца́ хла́дная согрева́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 9

Вся́кое естество́ а́нгельское восскорбе́, егда́ наро́д земли́ на́шея хла́дностию ве́ры от Бо́га отступи́. Ты же небоя́зненный защи́титель Правосла́вия яви́лся еси́, угото́вав себе́ к му́ченическому страда́нию. Тем, тя ублажа́юще, со благогове́нием вопие́м Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 9

Вити́йствующий язы́к оскудева́ет пред мно́жеством дарова́ний, от Бо́га ти да́нных, досточу́дне о́тче, я́же му́дре употреби́в, я́ко многопло́дная ма́слина яви́лся еси́. Мы же, а́ще и неиску́сни есмы́, оба́че ча́да твоя́ су́ще, восхваля́ем тя си́це:

Ра́дуйся, сло́ва Бо́жия ре́вностный пропове́дниче;

ра́дуйся, па́стырей и наро́да церко́внаго усе́рдный учи́телю.

Ра́дуйся, оте́чества на́шего му́жественный во́ине;

ра́дуйся, по́двигов ра́тных по́мощию Бо́жией до́блестный соверши́телю.

Ра́дуйся, душ и теле́с любвеоби́льный врачева́телю;

ра́дуйся, святы́х образо́в иску́сный живописа́телю.

Ра́дуйся, пе́сней церко́вных му́дрый сочини́телю;

ра́дуйся, дея́ний уго́дников Бо́жиих благогове́йный состави́телю.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 10

Спасти́ хотя́й лю́ди Росси́йския, поста́ви тя Христо́с, о́тче Серафи́ме, па́стыря ве́рна слове́сных ове́ц, да не расточа́тся в годи́ну безбо́жия. Ты же, зо́ву Бо́жию после́дуя и благослове́нием пра́веднаго Иоа́нна Кроншта́дтскаго наставля́емь, Правосла́вие ре́вностно защища́л еси́ и призыва́л еси́ лю́ди в братолю́бии пе́ти Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 10

Сте́на заступле́ния бысть ти Богоро́дица Де́ва, о́тче чадолюби́вый, егда́ терпе́л еси́ гоне́ния и у́зы темни́чныя. Це́рковь же, в беда́х су́щую, и чад ея́ ве́рных моли́твами твои́ми и забо́тою па́стырскою укрепля́л еси́. Сего́ ра́ди мир правосла́вный сла́вит тя си́це:

Ра́дуйся, святе́йшаго Патриа́рха Ти́хона ве́рный послу́шниче;

ра́дуйся, священному́ченика Петра́ во испове́дании ве́ры подража́телю.

Ра́дуйся, митрополи́та Се́ргия и́скренний сподви́жниче;

ра́дуйся, алтаря́ Госпо́дня досто́йный служи́телю.

Ра́дуйся, всего́ себе́ в же́ртву Го́сподеви преда́вый;

ра́дуйся, гоне́ния мно́гая претерпе́вый.

Ра́дуйся, поруга́ния в заточе́нии кро́тко прие́мый;

ра́дуйся, правосла́вную ве́ру да́же до сме́рти сохрани́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 11

Пе́ние всеумиле́нное ко Пресвяте́й Тро́ице прине́сл еси́ се́рдцем и житие́м твои́м, святи́телю Серафи́ме, наипа́че же кончи́ною му́ченическою, просла́вльшей Бо́га; сего́ ра́ди преше́л еси́ во оби́тели небе́сныя, иде́же со А́нгельскими ли́ки пое́ши Триипоста́сному Бо́гу: Аллилу́ия.

И́кос 11

Свет Христо́в просвети́ тя от младе́нства, святи́телю Серафи́ме, сего́ ра́ди, я́ко свети́льник, возсия́л еси́ лю́дем мно́гими доброде́тельми. Мы же, пребыва́юще во мра́це грехо́в и скорбе́й на́ших, назида́емся чу́дным житие́м твои́м и со упова́нием прославля́ем тя си́це:

Ра́дуйся, я́ко ве́рный раб, Христу́ после́довавый;

ра́дуйся, о́браз жития́ доброде́тельнаго и кончи́ны му́ченическия яви́вый.

Ра́дуйся, ве́рою несумне́нною враго́в посрами́вый;

ра́дуйся, в муче́ниях, я́ко зла́то в горни́ле, очище́нный.

Ра́дуйся, я́ко в не́мощи твое́й си́лу Бо́жию яви́л еси́;

ра́дуйся, я́ко смире́нием ко́зни диа́вольския посрами́л еси́.

Ра́дуйся, блаже́нную сла́ву от Бо́га стяжа́вый;

ра́дуйся, нетле́нным венце́м с новому́ченики увенча́нный.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 12

Благода́тию Ду́ха Свята́го тече́ние жи́зни соверши́л еси́ и ве́ру соблю́л еси́ невреди́мо, святи́телю Христо́в Серафи́ме. Сего́ ра́ди прия́л еси́ вене́ц пра́вды, угото́ванный тебе́ от Подвигополо́жника Христа́, Ему́же, в ра́дости предстоя́ с новому́ченики и испове́дники Росси́йскими, вопие́ши: Аллилу́ия.

И́кос 12

Пою́ще песнь хвалы́ Человеколю́бцу Бо́гу, ди́вному во святы́х Свои́х, прославля́ем тя, о́тче Серафи́ме, я́ко сокро́вище благода́тных даро́в Ду́ха Свята́го яви́лся еси́. Сего́ ра́ди во умиле́нии се́рдца взыва́ем ти си́це:

Ра́дуйся, во оби́тели небе́сныя водвори́выйся;

ра́дуйся, Пресвяту́ю Тро́ицу при́сно велича́ющий.

Ра́дуйся, в ри́зах бе́лых А́гнцу Бо́жию предстоя́щий;

ра́дуйся, оби́лием весе́лия духо́внаго преиспо́лненный.

Ра́дуйся, в ли́це святи́телей Христо́вых велича́емый;

ра́дуйся, в со́нме новому́ченик росси́йских прославля́емый.

Ра́дуйся, о нас пред Го́сподем непосты́дный хода́таю;

ра́дуйся, моли́тв с ве́рою к тебе́ прибега́ющих ско́рый исполни́телю.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 13

О, священному́чениче Серафи́ме, всеросси́йский свети́льниче и во́ине Христо́в добропобе́дный, венце́м му́ченичества от Го́спода увенча́нный! Не забу́ди ста́до твое́ и умоли́ Влады́ку Христа́ в любви́ к Правосла́вию нам утверди́тися, в ве́ре укрепи́тися и ве́чныя изба́витися му́ки, да с тобо́ю воспева́ем Ему́: Аллилу́ия.

[Се́й конда́к глаго́лется три́жды.]
[Далее повторяем 1‑е икос и кондак:]

И́кос 1

А́нгельскому служе́нию подража́я, богому́дре святи́телю Серафи́ме, ревни́тель Правосла́вныя ве́ры яви́лся еси́ и, ду́шу пла́менную име́я, мно́гим лю́дем изря́дный наста́вник был еси́. Мы же, благодаря́ще Бо́га, дарова́вшаго нам такова́го архипа́стыря сла́вна, воспева́ем ти сицева́я:

Ра́дуйся, сла́внаго ро́да до́брое прозябе́ние;

ра́дуйся, свети́льниче ве́ры негаси́мый.

Ра́дуйся, изде́тска Бо́га возлюби́вый;

ра́дуйся, в Нем еди́нем наде́жду полага́вый.

Ра́дуйся, оте́чества на́шего кра́сный пло́де;

ра́дуйся, моли́твенниче ко Го́споду усе́рдный.

Ра́дуйся, любо́вию к Бо́гу и лю́дем преиспо́лненный;

ра́дуйся, на́роду Бо́лгарскому ра́тным по́двигом послужи́вый.

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Конда́к 1

Избра́нный архиере́ю и до́брый во́ине Христо́в,/ святи́телю о́тче Серафи́ме,/ воспису́ем ти похва́льная пе́ния,/ ты бо, всем се́рдцем Бо́га возлюби́в,/ ве́рен Ему́ да́же до сме́рти пребы́л еси́/ и вене́ц Небе́сныя сла́вы прия́л еси́./ Те́мже, я́ко име́яй ве́лие дерзнове́ние ко Го́споду,/ моли́ Це́ркви Росси́йстей непоколеби́мей пребы́ти/ и сыново́м земна́го оте́чества твоего́ спасти́ся,/ да с любо́вию зове́м ти:

Ра́дуйся, священному́чениче Серафи́ме, ве́ры Правосла́вныя пла́менный побо́рниче.

Моли́тва

О, вели́кий и пречу́дный уго́дниче Христо́в, священному́чениче Серафи́ме!

Приими́ ны́не на́шу смире́нную песнь благодаре́ния и умоли́ Вседержи́теля Бо́га в Неразде́льней Тро́ице прославля́емаго низпосла́ти нам мир и благоде́нствие, да сохрани́тся от разоре́ния держа́ва на́ша. Любо́вию и му́дростию твое́ю лю́ди росси́йстии к едине́нию собо́рному приведи́ и от ересе́й и раско́лов огради́. Си́лою хода́тайства твоего́ терпе́ние в ско́рбех и боле́знех нам низпосли́.

О, всехва́льный святи́телю Христо́в! Испроси́ у Всеми́лостиваго Бо́га пода́ти нам пре́жде конца́ покая́ние, да сподо́бимся с тобо́ю зре́ти лица́ Его́ добро́ту неизрече́нную, воспева́юще Отца́ и Сы́на и Свята́го Ду́ха во ве́ки. Ами́нь.

https://azbyka.ru/molitvoslov/akafist-svjashhennomucheniku-serafimu-chichagovu-mitropolitu-petrogradskomu.html

[Александр Васильевич]

Крестный путь воина-святителя: Священномученик Серафим (Чичагов)



11 декабря в Русской Православной Церкви совершается память священномученика митрополита Серафима (Чичагова), православного архипастыря с удивительной судьбой.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://vk.com/video-75679763_456250950

[Александр Васильевич]

Преосвященный воин-мученик. Священномученик Серафим (Чичагов)

Митрополит Серафим стал одним из огромного сонма новомучеников и исповедников Российских, пострадавших в годы гонений на веру со стороны советской власти. В своем пастырском служении он, как мог, поддерживал веру в простом народе в тяжелое для Русской Церкви время. Арестованный и ложно обвиненный властями, владыка Серафим был расстрелян на печально известном Бутовском полигоне.

_{Преосвященный воин-мученик}

Митрополит Серафим (Чичагов) прошел путь от воина Русской армии до епископа Русской Церкви. В каждом из своих служений владыка следовал Божией истине, за которую, в конце концов, он положил и свою душу.

В солдатах и в миру

Священномученик Серафим (в миру Леонид Чичагов) родился 9 января 1856 года в Санкт-Петербурге в семье генерал-майора Михаила Никифоровича Чичагова. Крещен он был в храме при Михайловском артиллерийском училище, так как его отец служил в Учебной артиллерийской бригаде. Через десять лет, когда отец скоропостижно скончался, Леонид осиротел. Будучи выходцем из семьи военного, он тем не менее сначала пошел по пути придворной карьеры. Отучившись несколько лет в Первой классической гимназии Петербурга, в 1870 году Леонид поступил в Пажеский императорский корпус; в том же году он был зачислен в пажи. Через четыре года, в 1874 году, он был произведен в камерпажи, но, мечтая о карьере военного, уже через год получил звание подпоручика и отправился служить в Первую батарею Гвардейской Конно-артиллерийской бригады Преображенского полка. В 1877–1878 годах Леонид принимал участие в Русско-турецкой войне на Балканах. Там он проявил себя с самой лучшей стороны, за что был произведен в поручики и отмечен несколькими боевыми наградами. По возвращении в 1878 году с фронта в Петербург Леонид встретился с праведным Иоанном Кронштадтским, который во многом определил будущее стремление молодого человека посвятить себя служению Богу. С той самой встречи будущий владыка самые важные решения в жизни принимал только с благословения батюшки Иоанна.

В 1879 году Леонид Чичагов вступил в брак с дочерью камергера Императорского двора Наталией Дохтуровой. Как отмечали современники, этот брак отличался от многих других тем, что изначально строился на традициях православного семейного благочестия. В дальнейшем эти традиции были положены в основу воспитания четырех до- черей Чичаговых – Веры, Наталии, Леониды и Екатерины. В военной службе Леонид продолжал делать успехи. В 1881 году он получил чин штабс-капитана, после чего около года прослужил за границей, во французской армии.

За годы службы Леонид Чичагов был удостоен десяти российских и иностранных орденов, в том числе наградной сабли с дарственной надписью от императора за осаду и взятие Плевны. Но со временем он всё более и более склонялся к мысли избрать иное, не военное служение. В итоге, по совету святого Иоанна Кронштадтского, Леонид Чичагов в 1890 году в чине полковника вышел в отставку и переехал в Москву.

Новое служение

_{Церковь Двенадцати Апостолов в Патриаршем дворе. Фото 1882 г.}

26 февраля 1893 года в столичном синодальном храме Двунадесяти апостолов Леонид Чичагов был рукоположен во диакона, а спустя два дня – во священника. В том же храме он и начал свое служение, при этом пожертвовав собственные средства на его восстановление. Спустя два года у отца Леонида умерла супруга, и он остался с четырьмя дочерьми, старшей из которых было 15 лет, а младшей – 9. Матушку Наталию он похоронил в Дивееве, где вскоре над ее могилой была возведена часовня. В феврале 1896 года отец Леонид был на правлен на служение в храм святителя Николая в Старом Ваганькове.

Оставшись вдовцом, батюшка стал задумываться о принятии монашества. В 1898 году он был зачислен в число братии Свято-Троицкой Сергиевой лавры. В августе 1898 года будущий священномученик принял монашеский постриг и получил имя Серафим. Спустя год он был назначен настоятелем Суздальского Спасо-Евфимиева монастыря с возведением в сан архимандрита. Как и на предыдущих местах служения, в суздальской обители отец Серафим проявил себя энергичным и рачительным хозяином. За пять лет своего игуменства он восстановил в монастыре как хозяйственную, так и духовную жизнь, которые до этого пребывали в упадке. В феврале 1904 года он был снова переведен, теперь уже в Воскресенский Ново-Иерусалимский монастырь, где всего за год служения успел провести реставрационные работы в главном храме.

Епископ многих земель

В 1905 году, когда по стране пронеслась первая революция, отец Серафим принял на себя еще одно служение – епископское. Изначально он был хиротонисан епископом Сухумским, однако уже через год – в феврале 1906 года – был назначен епископом Орловским и Севским.

На Орловской кафедре владыка проявил себя деятельным архипастырем. В первую очередь он сконцентрировал свое служение на возрождении духовности в простом народе. С этой целью он распространял среди рядового духовенства просвещающую литературу, проповедовал, занимался делами милосердия. Также владыка Серафим уделял немалое внимание общинам при храмах, так как считал, что развитие епархиальной жизни целиком зависит от приходских общин. В частности, он организовал при храмах своей епархии приходские советы, которые помимо сугубо церковных дел занимались широкой социальной и благотворительной деятельностью. Все эти труды не остались незамеченными в столице, и в 1907 году владыка Серафим был назначен присутствующим членом Святейшего Синода. Он надеялся завершить начатое в Орловской епархии, но Синод решил иначе. В сентябре 1908 года владыка был переведен на Кишиневскую кафедру, где ему предстояла такая же непростая работа по возрождению духовной жизни. За годы служения в Кишиневской епархии ему удалось восстановить приходскую жизнь до такого высокого уровня, что он заслужил похвалу лично от императора Николая II. Также он был удостоен сана архиепископа. Стоит также отметить, что в те годы владыка Серафим вошел в «Союз русского народа» – организацию, которая пыталась противостоять революционной смуте, всё более расползавшейся по стране. Помимо этого архиепископ был членом национально-патриотической организации «Русское собрание».

_{Члены Императорской фамилии в сопровождении будущего священномученика архим. Серафима (Чичагова) в Саровском монастыре, 1903 г.}

В марте 1914 года владыка Серафим был назначен архиепископом Тверским и Кашинским. На новой кафедре ему пришлось пережить немало трудностей, так как после прихода к власти в 1917 году сначала Временного правительства, а позже – большевиков, началась настоящая травля владыки. В частности, новые власти несколько раз пытались незаконно сместить его с Тверской кафедры, всячески мешали ему исполнять архипастырские обязанности. В декабре 1917 года Вероисповедный отдел Тверского губисполкома Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов выдал предписание об окончательной высылке владыки Серафима из Тверской губернии.

В связи с этим в 1918 году он был назначен на Варшавскую и Привисленскую кафедру (с возведением в сан митрополита), однако из-за политической обстановки не смог выехать на место нового служения. Теперь владыка жил (почти не выезжая) в Черниговском скиту близ Троице-Сергиевой лавры.

Первое гонение

В июне 1921 года митрополит Серафим в первый раз подвергся серьезному гонению со стороны большевиков. По решению судебной тройки ВЧК его планировалось арестовать и отправить в ссылку, однако тогда распоряжение отдано не было. Арестовали владыку только в сентябре того же года, после чего поместили в Таганскую тюрьму. После продолжительных хлопот родных митрополита его ненадолго выпустили на волю в январе 1922 года. В то время он уже сильно болел. В апреле 1922-го он был снова арестован и приговорен коллегией ГПУ к ссылке в Архангельскую область. В Архангельске митрополит Серафим прожил до апреля 1923 года, после чего ему разрешили переехать в Москву. В столице он жил уединенно, не принимая участия ни в каких церковных делах, а лишь посещая Данилов монастырь и своего духовника, архимандрита Георгия Лаврова, и архиепископа Феодора (Поздеевского). В середине 1924 года по личному ходатайству патриарха Тихона владыка был освобожден из-под ареста, после чего переехал в Воскресенский Феодоровский женский монастырь близ Шуи во Владимирской области. В обители он много служил, в том числе во все воскресные и праздничные дни.

На Ленинградской кафедре

В феврале 1928 года митрополит Серафим был назначен на Ленинградскую кафедру. Резиденцией владыки стали бывшие покои Воскресенского Новодевичьего монастыря, где также размещался Ленинградский епархиальный совет под председательством епископа Петергофского Николая (Ярушевича). Вместе, при поддержке епископа Серпуховского Мануила (Лемешевского), прибывшего в Ленинград  в конце 1928 года, владыки удачно противостояли попыткам властей расколоть Русскую Церковь при помощи движения обновленцев. Свидетельством великих заслуг владыки на Ленинградской кафедре стало создание верующими в сентябре 1930 года «Общества митрополита Серафима» при Троицком Измайловском соборе.

В октябре 1933 года владыка Серафим был отправлен на покой. Перед этим он совершил свою последнюю службу в Спасо-Преображенском соборе Ленинграда, а после уехал в Москву. В столице он одно время жил в резиденции митрополита Сергия, потом в подмосковной Малаховке, а затем на станции Удельной. Вместе с митрополитом жили его келейницы – монахини Вера и Севастиана. В годы жизни в Москве владыка сильно болел: у него была гипертония, одышка, водянка. Тем не менее он постоянно принимал приезжавших к нему духовных детей, а также митрополитов Алексия (Симанского), будущего патриарха, и Арсения (Стадницкого).

Мученичество как венец

Когда казалось, что жизнь уже вошла в более-менее спокойное русло, Господь даровал владыке Серафиму высший венец – мученичество. В ноябре 1937 года он был арестован и отправлен в Таганскую тюрьму. Спустя всего несколько дней, 7 декабря, по решению тройки при УНКВД СССР по Московской области митрополит Серафим был приговорен к расстрелу с формулировкой «за причастность к контрреволюционной монархической организации». 11 декабря 1937 года владыка был расстрелян на печально известном полигоне НКВД в Бутове. Лишь только в ноябре 1988 года он был реабилитирован властями. Церковное прославление митрополита Серафима в чине священномученика состоялось 23 февраля 1997 года.

Русская Церковь празднует память священномученика митрополита Серафима (Чичагова) 28 ноября (11 декабря) и 29 января (11 февраля).

Серафим (Чичагов) и прославление Саровского чудотворца

Митрополит Серафим (Чичагов) глубоко чтил своего тезку, выдающегося русского подвижника преподобного Серафима Саровского. По воле Божией, именно владыка сыграл одну из главных ролей в деле его прославления.

Будущий митрополит знал о старце еще до того, как сам принял священство и монашество. Однажды, уже будучи священником, он отправился в Дивеево, где встретился с одной из трех монахинь еще помнивших старца – Пелагеей Ивановной.

Уже старая и больная женщина обрадовалась приходу священника и сказала: «Вот хорошо, что ты пришел, я тебя давно поджидаю: преподобный Серафим велел тебе передать, чтобы ты доложил Государю, что наступило время открытия его мощей, прославления». В то время именно так перед канонизацией необходимо было представить дело самому императору, но отец Леонид ответил, что по своему статусу не может быть принят государем. На это старица лишь заметила: «Я ничего не знаю, передаю только то, что мне повелел преподобный».

Несмотря на недоумение, слова старицы стали для него своеобразным руководством к действию. Спустя некоторое время будущий владыка начал работу над «Летописью Серафимо-Дивеевского монастыря», значительная часть которой была посвящена преподобному Серафиму. К моменту завершения труда, отец Леонид (в монашестве Серафим) был уже архимандритом. Первое издание «Летописи» вышло в 1896 году.

Спустя время отцу Серафиму (Чичагову) все-таки удалось встретиться с царем Николаем II. Во время этой встречи отец Серафим передал государю свою книгу. Во многом именно это способствовало последующей канонизации старца.

В 1902 году Николай II повелел начать подготовительные работы к прославлению Серафима Саровского. В свою очередь, Священный Синод поручил это ответственное дело именно отцу Серафиму. В августе 1902 года Комиссия во главе с будущим священномучеником митрополитом Московским Владимиром (Богоявленским), в которую входил также и отец Серафим, провела предварительное освидетельствование мощей преподобного старца.

В результате, 29 января 1903 года Серафим Саровский был торжественно причислен к лику святых в чине преподобного. Помимо того, что архимандрит Серафим был одним из организаторов прославления, он также написал акафист святому, составил его краткое Житие, а также выпустил второе издание «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря».

Это издание, вышедшее в 1902 году, также сыграло свою роль в канонизации Саровского чудотворца. В нем, в частности, было приведено много свидетельств духовных чад преподобного старца о той Божией благодати, которая исходила от него еще при жизни.

***

Основные работы священномученика Серафима (Чичагова) о преподобном Серафиме Саровском:

1) Летопись Серафимо-Дивеевского монастыря Нижегородской губернии Ардатовского уезда.

2) Краткое содержание летописи Серафимо-Дивеевского монастыря.

3) Житие преподобного Серафима Саровского чудотворца.

https://foma.ru/preosvyashhennyiy-voin-muchenik.html