На алтарь ОтечестваОчерк
Русская культура во все времена строилась на чувстве и сердце, на вольной совести и непринуждённой молитве, что, собственно, и позволило ей обрести удивительную силу. Огромную роль в становлении русской культуры сыграло меценатство.
***
В прошлые века на земле нашего края было два рода, которые до неузнаваемости преобразили нашу местность. И жизнь древнего дворянского рода Юсуповых, и жизнь новой элиты народившейся после отмены крепостного права купцов Харитоненко была посвящена служению Отечеству. Два человеческих рода, невзирая на свое разное происхождение, в своей жизни руководствовались одной непреложной истиной: «Кто одел голого, накормил голодного, посетил заключенного, тот Меня одел, Меня накормил, Меня посетил» (Евангелие от Матфея 25:34-46). Преподобный Исаак Сирин писал что «ничто не может так приблизить сердце к Богу как милостыня», а благотворители, по словам святителя Иоанна Златоуста всегда «подавали ее с радостью думая, что и сами они больше получают, чем отдают». Ведь по убеждению Иоанна Златоуста, «подлинно не так вода по природе своей омывает нечистоты тела, как милостыня силою своею обтирает нечистоты души». Быть может, поэтому для нас и сегодня остаются, столь важны слова вселенского святителя Василия Великого «нет пользы от благотворительности, о которой трубят трубою», потому как «творящий милостыню, чтоб прославлену быть людьми берет мзду; он уже не милостынодатель, он щедр».
Юсуповы занимались просвещением русского народа через собрание своих коллекций, материально поддерживали талантливых художников. Новая элита идёт по тому же пути. И Юсуповы, и Харитоненко создают новые имения, привлекая лучших художников, скульпторов, архитекторов.
Я уже упоминал о том, что моё знакомство с Виктором Ивановичем Иванчихиным состоялось, когда он работал в городской службе занятости населения и помогал восстанавливать работу на многих предприятиях края. Чем ближе я знакомился с этим человеком, тем более восхищался его талантами, его широким сердцем. Открытием стало для меня, что в конце 90-х годов прошлого века Виктор Иванович на личные сбережения выпустил открытки дореволюционного Белгорода, выступал по областному радио с рассказами о его прошлом. Такая преданная любовь к славной истории нашей земли влекла меня к этому бесконечной душевной теплоты и доброты человеку. Дружеские доверительные отношения между нами быстро проросли, я думаю, ещё и потому, что предприятие, на котором я тогда работал, было связано с историей нашего края: до революции оно принадлежало знаменитому роду Юсуповых.
Здесь, в районе, где я работал, Юсуповы в своё время построили сахарный и кирпичный заводы, механические сельскохозяйственные мастерские, предприятия по выделке кож и овчины, суконную, кружевную и две ковровые фабрики, ветряные и механические мельницы, кузницы, проложили железные дороги и построили шесть железнодорожных станций. Открыли церковно-приходскую и железнодорожные школы, земскую больницу, построили жилые дома в слободе Ракитная и на железнодорожном узле Готня, возвели в 1840 году дворцовый комплекс с великолепным парком и тремя каскадными прудами, а в 1832 году – Успенскую церковь и Свято-Никольский храм в слободе Ракитное. Эта слобода была центром управления имениями в Курской, Воронежской, Харьковской и Полтавской губерниях. Свято-Никольский храм, дворцовый комплекс, здание сельскохозяйственного управления и железнодорожный вокзал на Готне вместе с домом управляющего кирпичным заводом, выполненным в классическом стиле, с четырьмя массивными колоннами, удерживающими выступающий фронтон, в котором всегда останавливались все прибывающие к Юсуповым, были визитными карточками посёлков Ракитное и Пролетарское.
***
Когда завод, наконец-то, задышал и начал выпускать керамический кирпич, я решил пригласить Иванчихина на Готню. Тщательно обдумывал я каждую деталь предстоящей встречи: мне хотелось рассказать ему, служителю муз, о художниках и музыкантах, о писателях и поэтах, чьи имена были тесно связаны со знаменитым родом, делавшим всё возможное для процветания моего края.
В детстве от стариков, доживавших свой век на моём родном хуторе, я не раз слышал рассказы о нравах, царивших в экономии князей Юсуповых. Если управляющий экономии, приближаясь на бричке, работавшего в поле заприметил отдыхающим, тот ни в коем случае не должен был вскакивать и создавать видимость усердного работника, в противном случае его могли к вечеру не досчитаться. Но вся старая гвардия хуторских работников Басова трудовую деятельность в экономии считала за оказанное им большое доверие, а работу на полях знаменитых князей Юсуповых признавала за великую честь.
О Николае Борисовиче Юсупове-старшем я много знал из ранее прочитанных книг. Он часто выезжал за границу, знакомился в Европе с видными писателями и философами, со знаменитыми художниками и скульпторами. Юсупов был знатным дворянином и доброжелательным человеком, очень образованным и трудолюбивым. Приобретение имения Архангельское, по мнению самого князя, «окончательно сделало его москвичом». Под маской пожилого сановного вельможи он мастерски скрывал незаурядные способности психолога и отточенный ум политика-практика, талантливого организатора и рачительного хозяина с хорошим духовным кругозором, который на многое в своей эпохе влиял, потому что хорошо знал не одну «тайную кнопку» отечественной государственной машины.
Первый поэт России Пушкин и уцелевший «осколок золотого века Екатерины» Юсупов провели немало времени в откровенных разговорах. Поэт с прекрасными порывами души и многомудрый консерватор-государственник, всегда выступавший за поступательное движение не переворотных реформ, нашли общий язык и с удовольствием проводили время в умных уединённых беседах. Стало быть, и появление искренних слов «мой Юсупов» в одном из писем Александра Сергеевича не было никакой случайностью – здесь, скорее всего, было проявление его близости к человеку, родственного ему по духу. Юсупов лучше многих улавливал мятежные настроения Пушкина, отдавая себе отчёт в том, что его душевное состояние является скорее проявлением болезни молодости, чем осознанным политическим выбором. Это ему поэт посвятил стихотворение «К вельможе».
Юсуповы во все века не только активно проявляли себя на государственной службе, но и важной частью своей жизни считали увлечение коллекционированием и меценатство. В собраниях этих тонких ценителей искусства было сосредоточено всё лучшее европейских школ. В России знакомились с передовой театральной и музыкальной культурой не без помощи богатого рода Юсуповых. Но быть меценатом значило обладать особым даром интуиции, активности и предприимчивости, видеть и продвигать в отечественной культуре то, что имело непреходящее значение. Профессионализм Юсупова с этой точки зрения был равен таланту. Россия была богата такими талантами.
Вот, например, художник Ю. М. Васнецов одобрительно отзывался о меценате Савве Мамонтове, отмечая его жилку зажигать энергией расположенное к нему окружение. Бог дал ему особый дар возбуждать творчество других. Современники П. М. Третьякова отмечали в нём, на первый взгляд, простом человеке, особый талант покровителя искусств. Он, не имея специального образования, обладал удивительным чутьём находить талантливых художников и на своих плечах один вынес всю школу передвижников. Когда художники шли за его гробом, все молчали. Слова были лишними, была глубокая скорбь: от них ушёл верный помощник, дававший возможность материальной поддержкой заниматься каждому любимым делом.
Жизнь таких людей, по словам служителей церкви, была целиком отдана служению своему Отечеству. Художник Валентин Серов, писавший портрет княгини Зинаиды Юсуповой в Архангельском, однажды сделал ей комплимент: «Если бы все богатые люди, княгиня, были похожи на вас, то не осталось бы места несправедливости». Многие покровители искусств, в том числе и Юсуповы, смотрели на свою увлечённость как на выполнение особой миссии, возложенной на них Богом и судьбой. Бог дал богатство в пользование, но он и потребует по нему отчёта. Меценатству отводилась особая роль в общественной жизни государства, ведь любители искусства не просто поддерживали человека в бедности – они поддерживали его природный талант, его незаурядные способности. У музыканта, художника, писателя и учёного появлялась возможность творить.
***
Приглашая Виктора Ивановича на Готню, я встретился с ним, чтобы обсудить время и детали нашей поездки. В тот день Виктор Иванович не только не отпускал меня своими разговорами о создании Юсуповского имения Архангельское, но и многое рассказал о семье крупных сахарозаводчиков Харитоненко, сыгравших не менее важную роль в развитии нашего Отечества. Купец, он по духу своей профессии должен быть лёгким и открытым, во всех делах обязан быть большим знатоком, зная во всём ходы и выходы, а для этого надо о многом быть наслышанным и во многом осведомлённым. Только таким людям и карты в руки. Рассказывая о появлении в 19 веке новой элиты, Виктор Иванович ссылался на статью Стасова, посвящённую меценату П. И. Третьякову, где говорилось, что «выросла иная порода купеческой семьи, у которых, невзирая на богатство, всегда было мало охоты до пиров, до всякого нелепого прожигания жизни; было влечение ко всему научному и художественному. И вот эти люди ищут себе постоянных товарищей и знакомых в среде интеллигентной, истинно образованной и талантливой, проводят много времени с писателями и художниками, интересуются созданиями литературы, науки и искусства». Вспомнил Виктор Иванович и высказывания историка М. П. Погодина о том, что «наши купцы не считали своих пожертвований и тем самым лишали народную летопись прекрасных страниц. Но если бы сосчитать то, что они сделали за то столетие, то они составили такую цифру, какой должна бы поклониться и вся Европа».
Именно таким покровителем был Иван Герасимович Харитоненко. Как благородный человек он не выставлял свои пожертвования напоказ и не любил чествований по этому поводу. Многим позже я прочитал о нём у харьковского архиепископа Амвросия: «Почивший был незнатного происхождения, но тем поразительнее сближение первой и второй половины его жизни – бедность и простота, богатство и великолепие… В жизни его была особенность, выделяющая его среди остальных. Он не получил научного образования. Но в нём поражало развитие ума и разнообразные сведения, приобретённые путём самообразования. Он порядочно любил Отечество и имел верные понятия о средствах устроения его благополучия. Иван Герасимович страстно любил коммерческую деятельность, как учёный любит свою науку, как художник любит своё художество. Он радовался, что его учреждения красивы, что его поля ухожены, что у тысяч крестьян, работавших на его полях, нет казённых недоимок. Его состояния были обширны. Он остерегался тщеславия и не имел пристрастия к светским удовольствиям. Он делил своё время на труд и тихое отдохновение в кругу семьи». Простолюдин Иван Герасимович Харитоненко дал образование своему сыну в Германии и сделал его патриотом своей страны.
Художник Михаил Нестеров, хорошо знавший семью Харитоненко, написал следующие слова об этом человеке: «Он своим огромным умом обогатил себя и сумел найти разумное применение накопленным миллионам: приюты, больницы, богадельни, училища гражданские и военные вырастали в Сумах одно за другим. Тысячи людей около Харитоненок нашли безбедное существование».
(Окончание следует)
