Русская беседа

Неделя о мытаре и фарисее.
Евангелие об истинном и мнимом богомольце

Лк., 89 зач., 18:10-14.

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100377/37727.p.jpg)
_{Притча о мытаре и фарисее. Ок. 480 г. Равенна. Мозаика в часовне архиепископа}

Человек некий пришел в лес, чтобы выбрать дерево на доски. И увидел он два дерева, стоящие рядом. Одно было гладким и стройным, но с гнилою древесиной внутри. Другое снаружи было шероховатым и невзрачным, но со здоровою сердцевиной. Вздохнул человек и сказал самому себе: «На что мне это гладкое и высокое дерево, раз оно гнилое и на доски не годится? То, другое, хоть и шершавое, и невзрачное, но, по крайней мере, внутри здоровое; и если я чуть больше потружусь над ним, оно вполне может сгодиться на доски для моего дома». И, не долго думая, он выбрал второе дерево.

Так и Бог из двух людей выберет для дома Своего не того, кто внешне выглядит праведным, но того, у кого сердце исполнено здравой правды Божией.

Не милы Богу гордецы, очи коих непрестанно обращены к небу, в то время как сердца исполнены земли; но милы Ему смиренные и кроткие, очи коих опущены к земле, а сердца исполнены неба. Создавший людей больше любит, чтобы люди перечисляли Ему свои грехи, а не свои добрые дела. Ибо Бог есть Врач, спешащий к постели всякого из нас и спрашивающий: «Что у тебя болит?» Мудр тот человек, который воспользуется присутствием Врача и поведает Ему обо всех своих болезнях и немощах; и скудоумен тот, кто, скрывая свои болезни и немощи, похвалится пред Врачом своим здоровьем. Как будто врач посещает людей из-за их здоровья, а не из-за их болезней! «Зло – грешить, – говорит мудрый Златоуст, – но здесь возможно помочь; однако грешить и не говорить о сем есть величайшее зло, ибо тут помочь невозможно».

Посему будем мудры и, вставая на молитву к Богу, будем стоять как пред самым лучшим и самым милостивым Врачом, заботливо и с любовью вопрошающим каждого из нас: «Что у тебя болит?» Поведаем Ему, не медля, о своих болезнях, своих ранах, своих грехах.

Этому нас учит и Господь наш Иисус Христос притчею о мытаре и фарисее в сегодняшнем Евангельском чтении. В Евангелии говорится, что эту притчу Господь сказал к некоторым, которые уверены были о себе, что они праведны, и уничижали других. Разве не принадлежишь и ты к тем, к коим Господь обратился с сею притчею? Не возмущайся, но исповедай болезнь свою, устыдись ее и прими лекарство, предлагаемое тебе самым лучшим и самым милостивым Врачом. В одной больнице было множество больных. Одни лежали в жару и с нетерпением ждали, когда же придет врач; другие прогуливались, считали себя здоровыми и не желали видеть врача. Однажды утром врач пришел осмотреть пациентов. С ним был и его друг, который носил больным передачи. Друг врача увидел больных, у которых был жар, и ему стало их жалко.

– Есть ли для них лекарство? – спросил он врача. А врач шепнул ему на ухо:

– Для тех, что лежат в жару, лекарство есть, а вот для ходячих нет лекарства… Они больны неизлечимой болезнью; внутри они совсем сгнили.

Весьма удивился друг врача, удивился двум вещам: тайне человеческих болезней и ненадежности человеческих очей.

Теперь представь себе: и мы находимся на лечении в этой всемирной больнице. Болезнь у всех нас одна, и название ей – неправда. Слово сие объемлет собою все страсти, все пороки, все грехи – короче говоря, все слабости и всю расслабленность нашей души, нашего сердца и нашего ума. Одни больные только что заболели, у других болезнь в самом разгаре, а третьи выздоравливают. Но таково свойство этого недуга внутреннего человека, что лишь выздоравливающие знают, какую страшную болезнь они пережили. Наиболее тяжко болящие менее всего понимают, что они больны. И при телесной болезни человек в сильном жару не осознает ни себя, ни своей болезни. И безумный никогда не скажет о себе, что он безумен. Новоначальные же в неправде некоторое время стыдятся своей болезни; но повторяющиеся грехи быстро приводят их к греховному навыку, а тот, в свою очередь, – к опьянению и обольщению неправдою, при которых душа более не осознает ни себя, ни своей болезни. И теперь представь, что в больницу приходит Врач и спрашивает:

– Что у вас болит?

Те, кто только что заболел, от стыда не посмеют признаться в своей болезни, но скажут:

– Ничего!

Те, у кого болезнь в самом разгаре, даже обидятся на такой вопрос и не только скажут:

– Ничего у нас не болит! – но и станут хвалиться своим здоровьем. И только выздоравливающие вздохнув, ответят Врачу:

– Все, все у нас болит! Помилуй нас и помоги!

«Если ты страшишься исповедать свои грехи, то воззри на адское пламя, кое лишь исповедь может угасить» (Тертуллиан. О покаянии, I, с.12).

Итак, поразмысли обо всем этом, услышь притчу Христову и сам рассуди, насколько она обращена к тебе. Если ты с удивлением скажешь: «Эта притча ко мне не относится», – значит, ты в начале болезни, коя зовется неправдою. Если ты с негодованием скажешь: «Я-то праведен, а это относится к тем грешникам вокруг меня», – значит, твоя болезнь в самом разгаре. Если же ты, покаянно ударяя себя в грудь, ответишь: «Воистину, я болен и имею нужду во Враче», – значит, ты на пути к выздоровлению. В таком случае не бойся – ты выздоровеешь.

Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Два человека, два грешника, с тою только разницею, что фарисей не признавал себя грешником, а мытарь признавал. Фарисей принадлежал к наиболее уважаемому в тогдашнем обществе классу людей, а мытарь – к наиболее презираемому.

Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Фарисей стал в передней части храма, у самого алтаря, по обычаю всех фарисеев проталкиваться на первые места. То, что фарисей стал совсем впереди, видно из дальнейшего описания, говорящего, что мытарь стоял вдали. Таковы горсть фарисея и его уверенность в собственной праведности, то есть в своем духовном здравии, что он ищет первенства не только пред людьми, но и пред Богом и ищет его не только на пиршестве и в собрании, но и на молитве. Одного этого довольно, чтобы показать: фарисей тяжело болен неправдою и в ней закоренел.

Почему сказано: молился сам в себе? Почему не вслух? Потому что Бог внимательнее слушает, что Ему говорит сердце, а не язык. То, что человек думает и чувствует, когда молится Богу, важнее для Бога, нежели то, что он произносит языком. Язык может и обмануть, но сердце не обманывает, оно показывает человека таким, каков он есть, – черным или белым.

Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди.

Так дерзает говорить в храме пред лицем Божиим грешный человек! Что есть храм, если не место встречи больного с Врачом? Болящие грехом приходят, дабы исповедать свою болезнь Богу Врачу, дабы попросить лекарства и здравия у Того, Кто является истинным Исцелителем всех скорбей и немощей человеческих и Подателем всех благ. Идут ли здоровые в больницу, чтобы похвалиться своим здоровьем перед врачом? Но фарисей этот пришел в храм, чтобы похвалиться своим здравием, не как человек с душою здравою и невредимою, но как тяжко болящий неправдою, который, находясь в болезненном бреду, более не ощущает своего недуга. Однажды, когда я посетил больницу для душевнобольных, врач подвел меня к решетке, за которою был человек, наиболее тяжело больной безумием.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил я его. Он тут же ответил:

– А как я могу себя чувствовать среди этих сумасшедших?

Вот так и фарисей говорит: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди. На самом деле, благодаря Бога, фарисей не хочет поставить Богу в заслугу, что не таков, как прочие люди. Нет; слова: Боже! благодарю Тебя, – не что иное, как присказка, льстивое вступление, обращенное к Богу, чтобы Он изволил выслушать хвастовство фарисея. Ибо из всего, что он сказал, он ничем не благодарит Бога; напротив, он хулит Бога, хуля прочие Божии творения. Он не благодарит Бога ни за что, ибо все, что он сказал о себе, он отметил как свои собственные заслуги, приобретенные без помощи Божией. Он не хочет сказать, что он не грабитель, не обидчик, не прелюбодей и не мытарь, так как Бог сохранил его Своею силой и Своею милостью, да не будет с ним того. Никак; он хочет сказать только: он лично, якобы, является человеком такого исключительного рода и цены, что ему во всем мире нет равных. А кроме того, что он такого исключительного рода, он и сам прилагает усилия и приносит жертвы, дабы удержаться на сей необыкновенной высоте над всеми прочими людьми. А именно: он постится два раза в неделю и дает десятую часть из всего, что приобретает. Ах, какой легкий путь спасения избрал для себя фарисей, более легкий, нежели наилегчайший путь погибели! Из всех заповедей, данных народу Богом чрез Моисея, он выбрал только две, самые легкие. Но и эти две заповеди он на самом деле не исполняет. Ибо Бог дал сии две заповеди не потому, что Ему нужно, дабы люди постились два раза в неделю и давали десятину. Бог нисколько в этом не нуждается. И Он дал людям сии, как и все прочие, заповеди не для того, чтобы они были самоцелью, но да принесут они плоды смирения пред Богом, послушания Богу и любви к Богу и к людям; одним словом, да согреют, да умягчат и да просветят сердце человеческое. Между тем фарисей исполняет эти две заповеди бесцельно. Он постится и дает десятину, но ненавидит и презирает людей и гордится пред Богом. И так он остается подобен древу бесплодному. Плод не в посте, плод – в сердце; плод даже не в исполнении заповеди, плод – в сердце. Все заповеди и все законы служат сердцу: согревают сердце, очищают сердце, освещают сердце, орошают его, ограждают, пропалывают, засевают, – лишь бы плод на ниве сердца зародился, вырос и созрел. Все доброделание есть средство, а не цель, метод, а не плод. Цель – в сердце, и плод – в сердце.

И так фарисей своею молитвой не достиг того, чего хотел. Он показал не красоту своей души, но ее уродство; не здравие свое явил, но свою болезнь. А Христос именно это и желал открыть сею притчей, и при том не только в одном данном фарисее, но вообще в фарисейской группировке, тогда господствовавшей в народе израильском. Но притчей сею Господь хотел открыть и изобличить мнимую набожность и лживое фарисейство и во всех поколениях христиан, в том числе и в нашем. Разве и сегодня нет среди нас людей, кои молятся Богу точно так же, как молился этот фарисей? Разве мало таких, кои начинают свою молитву с обвинений и хулы на своих соседей, а завершают похвалою самим себе? Разве мало таких, кои стоят пред Богом, как заимодавец пред должником? Разве не говорят и многие из вас: «Боже, я пощусь, я хожу в храм, я плачу налоги государству и жертвую деньги Церкви, я не таков, как прочие люди, грабители и клятвопреступники, безбожники и прелюбодеи, которые мне досадили. Куда Ты, Боже, смотришь? Почему ты их не умертвишь, а меня не наградишь за все то, что я для Тебя делаю? Разве Ты, Боже, не видишь чистоты моего сердца и здравия моей души?» Но знай, что «ни Бог тебя, ни ты Его не обманешь» (изречение блаженного Максима, память 11 ноября. Вот и иные его изречения: «Всяк крестится, да не всяк молится». Фарисей – это тот, кто «по бороде Авраам, а по делам Хам»).

Так они говорят. А Бог слушает и отпускает их в домы свои ни с чем, говоря им: «Как таковых Я не знаю вас». И на Страшном Суде Он скажет им: не знаю вас. Ибо Бог распознает друзей Своих не по языку, но по сердцу; и оценивает Он смоковницу не по листьям, но по плодам.

А вот как должен молиться истинный молитвенник:

Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! Будь милостив ко мне грешнику! – Стоя вдали! Истинный молитвенник не проталкивается вперед, на первые места в храме. К чему ему это? Бог видит его в притворе точно так же, как и близ алтаря. Истинный молитвенник всегда является истинным покаянником. «Покаяние человека есть праздник для Бога», – говорит преподобный Ефрем Сирин. Стоя вдали. Он чувствует свое ничтожество пред Богом и весь преисполняется смирения пред величием Божиим. Иоанн Креститель, величайший из рожденных женами, устрашался близости Христа, говоря, что недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его. Жена грешница умывала ноги Христовы, обливая их своими слезами. Итак, истинный молитвенник глубоко смирен и полон радости, если Бог допустит его хотя бы к ногам Своим.

Не смел даже поднять глаз на небо. Почему он не поднимал глаз своих на небо? Глаза – зеркало души. В глазах можно прочесть грех души. Не видите ли вы каждый день, как человек, совершивший грех, опускает глаза пред людьми? Как же грешнику не опустить глаз пред Богом Всевышним? Се, всякий грех, совершенный против людей, совершен против Бога; и нет на земле греха, который не был бы направлен против Бога. Истинный молитвенник осознает это, и потому он, кроме смирения, исполнен и стыда пред Богом. Посему и говорится: не смел даже поднять глаз на небо. Почему он ударял себя в грудь? Дабы тем показать, что тело есть повод к человеческому греху. Телесное вожделение приводит человека к самым тяжким грехам. Чревоугодие рождает похоть; похоть рождает гнев; а гнев – убийство. Попечение о теле разлучает человека от Бога, обедняет душу и убивает в человеке ревность по Боге. Потому мытарь на молитве и ударял свое тело, ударяя тем самым виновника своего греха, своего унижения и своего стыда пред Богом. Но почему он ударял именно в грудь, а не бил по голове или по рукам? Потому что в груди находится сердце; а сердце является источником и греха, и добродетели. Сам Господь сказал: исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, – все это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк.7:20-23). Вот почему мытарь ударял по сердцу своему.

Ударяя себя в грудь.

Он говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Он не перечисляет ни добрых, ни злых дел своих. Бог знает все. И Бог требует не перечисления, а сокрушенного покаяния во всем. Боже! будь милостив ко мне грешнику! Этими словами сказано все. Ты, Боже, – Врач, а я – больной. Ты Единый можешь исцелить, и к Тебе Единому припадаю. Ты Врач, а милость Твоя – лекарство. Говоря: Боже! будь милостив ко мне грешнику! – кающийся словно говорит: «Врач, дай лекарства мне больному! Никто в мире не может излечить меня, кроме Тебя, Боже. Тебе Единому согреших и лукавое пред Тобою сотворих (Пс.50:6). Люди, сколь бы праведны они ни были, ничем не могут мне помочь, если Ты мне не поможешь. Ничто мне не поможет: ни мой пост, ни приношение десятой части, ни все мои добрые дела, если милость Твоя не изольется, как елей, на раны мои. Похвала человеческая не лечит моих ран; она их растравляет. Ты, Ты Единый знаешь мой недуг; и Ты Единый имеешь лекарство. Нет мне смысла идти ни к кому иному, нет мне смысла никого иного молить. Если Ты меня отвергнешь, весь мир не сможет удержать меня от падения в бездну. Ты, Ты Единый, Господи, можешь, если хочешь. Боже, прости и спаси! Боже! будь милостив ко мне грешнику!»

Что же говорит Господь наш Иисус Христос о такой молитве? Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот. Кому Господь сказывает сие? Всем вам, уверенным о себе, что вы праведны. Мытарь идет оправданным в дом свой более, нежели фарисей. Смиренный исповедник своих грехов идет оправданным в дом свой более, нежели надменный самохвал. Оправдался стыдливый покаянник, а не бесстыдный и самодовольный гордец. Врач умилостивился и исцелил болящего, признавшего свою болезнь и попросившего лекарства; но ни с чем отпустил того, кто пришел ко Врачу, дабы похвастаться своим здоровьем. И завершает Господь Свою дивную притчу следующим поучением: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится. Кто суть возвышающий сам себя и унижающий себя? Вообще никто не может возвысить себя ни на йоту, если Бог его не возвысит. Но здесь подразумевается тот, кто думает, будто возвышает сам себя, стремясь на первые места и пред людьми, и пред Богом; хвалясь своими делами; гордясь пред Богом; унижая хулою и презрением прочих людей, дабы таким образом самому выглядеть значительнее. Всеми этими способами, коими он думает возвысить сам себя, он на самом деле себя унижает. Ибо чем больше он становится в собственных глазах, да даже и в глазах людей, тем меньше он становится в очах Божиих. И такового Бог унизит, когда-нибудь дав ему испытать унижение. «Доколе человек не приобрел смирения, не приобретет он награды за дела свои. Награда дается не за дела, а за смирение» (прп. Исаак Сирин. Слово 34). А кто есть унижающий себя? Не тот, кто притворяется меньшим, чем является, но тот, кто видит свое унижение от греха. Воистину, человек не может, даже если захочет, унизить себя более, нежели его унижает грех. Господь и не требует от нас другого унижения, кроме осознания и исповедания своего унижения греховного. А для человека, который осознает и исповедает низость, в которую его низверг грех, невозможно спускаться ниже. Грех всегда может совлечь нас ниже той глубины нашего падения, которую мы способны увидеть. Прп. Макарий Великий говорит: «Смиренный никогда не падает. Куда и пасть тому, кто ниже всех? Высокомудрие есть великое унижение. А смиренномудрие есть великая высота, честь и достоинство» (Беседа 19).

Одним словом: возвысится поступающий, как мытарь. Фарисей есть неизлечимый больной, который не видит своей болезни; мытарь – больной, который выздоравливает, ибо увидел он свою болезнь, припал ко Врачу и принял лекарство. Первый подобен гладкому и высокому дереву с гнилой сердцевиной, кое домовладыке ни на что не годно; второй подобен дереву шершавому и невзрачному, кое домовладыка обрабатывает, делает из него доски и вносит в дом свой.

Да помилует Господь и всех кающихся грешников и да исцелит от греховного недуга всех, кто молится Ему со страхом и трепетом, славя Его как милостивого Отца, Единородного Сына и Пресвятаго Духа – Троицу Единосущную и Нераздельную, ныне и присно, во все времена и во веки веков. Аминь.

Святитель Николай (Велимирович)

http://www.pravoslavie.ru/put/44684.htm

Мытарь и Фарисей

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100537/53754.p.jpg)

Притчи Господни в малых словах заключают великий смысл. Иногда в одном лице, изображенном в притче, охвачено Божественным смыслом все человечество. Тот, до полусмерти избитый разбойниками человек, которого пожалел Самарянин, разве не все человечество, не Адам и все его дети? А в блудном сыне разве не узнают себя и свою внутреннюю, сокровенную историю все кающиеся христиане? В одной потерянной драхме – все потерявшиеся души, и снова – весь Адам со всем потомством – в одной заблудшей овце.

Люди узнают мир и потому описывают его в тысячах многотомных сочинений, а Бог знает мир, и потому охватывает его коротким рассказом из шести – семи предложений. В этом смысле фарисей и мытарь, молившиеся в церкви, являются изображением всего молящегося человечества.

Молитву нельзя оценить внешними критериями. «Я молился долго. Я молился много. Я молился усердно», - все это лишние, а может и глупые слова. Количеством вычитанных текстов (кафизм, канонов) не измеряется молитва. Временем, проведенным в храме или на коленях перед образом, не измеряется молитва. Любовь нельзя измерить в килограммах, и грубому счету не поддается молитва. Молитву оценивает только Тот, Кому молитва приносится. Он Сам знает, сколько искренних слов было сказано, сколько жгучих или же сладких слез было пролито, сколько тайн поднялось со дна сердца, более глубокого, чем Мировой океан. Только Бог может оценить молитву, и поэтому именно Христовы уста, уста Слова, Которое было в начале, произнесли притчу о молящемся человечестве.

То, что «два человека вошли в церковь помолиться», не напоминает ли нам о том, что в начале мира два брата приносили жертву Богу: один – от плодов земли, а другой – от первородных в стаде? В 49-м псалме говорит Бог: «Не за жертвы твои Я буду укорять тебя; не приму тельца из дома твоего, ни козлов из дворов твоих. Если бы Я взалкал, то не сказал бы тебе, ибо Моя вселенная и все, что наполняет ее. Принеси в жертву Богу хвалу и воздай Всевышнему обеты твои, и призови Меня в день скорби». Это значит, что жертвоприношение и молитва подобны друг другу. И то, и другое – жертва, но хвала и молитва, жертва уст и сердца дороже одних всесожжений. Поэтому мытаря и фарисея с одной стороны, а Каина и Авеля с другой, можно сравнивать.

Мы из недавней истории помним, что неверующий человек может убивать верующего именно за то, что тот верует. Из более древних событий мы можем узнать, что, к сожалению, были случаи, когда верующие люди насилием подчиняли неверующих. Но те оба брата, изображенные в начале Библии, были оба верующими. Не значит ли это, что должен быть между ними мир и согласие? Отчего первое в мире кровопролитие совершилось из-за конфликта между верующими людьми, и к тому же – братьями? Оказывается, что мир болен глубже и сильнее, чем нам кажется, и вера, которая должна примирять и соединять, для испорченного человека может превратиться в причину соперничества, зависти, желания возвыситься над ближним. Горе нам, потому что человечество смертельно болеет, а мы – часть этого человечества.

Каин Авеля убил. Но фарисей мытаря не убил. Разница, по-видимому, велика.

Но прежде, чем убить, Каин о чем-то думал. Думы были тяжкие, и он опускал лицо свое. Бог видел все, что происходило в сердце первенца Адамова, и предостерегал Каина. Но все же грех внутри Каина победил, и убийство было совершено. Это было убийство, которому предшествовала внутренняя работа мысли, советы злого сердца. Что думал, на что себя убеждал, чем себя оправдывал Каин? Может быть, он говорил себе, что он – первенец и его жертва должна быть более важной. Может он упрекал Бога в лицеприятии. Может еще множество самых разных мыслей подшептывал искуситель Каину, как некогда – жене у запретного дерева. Так или иначе – Каин согласился убить. Он решил, что Авель достоин смерти, а он – Каин, достоин восстановить нарушенную справедливость. Прежде всякого удара братоубийство в душе Каина приобрело внутреннюю санкцию.

Фарисей мытаря не убил. Но фарисей в течении многих лет составил свое крепкое мировоззрение, в котором такие люди, как мытарь занимали место, подобное месту блохи в собачьей шерсти, или – клопа за обоями. Фарисей не пачкал рук чужой кровью. Он просто считал весь мир себя недостойным. «Благодарю Тебя», - сказал он Богу, - «что я не таков, как прочие люди». Ни больше, ни меньше! Я лучше всех! А каковы же прочие люди? «Грабители, обидчики, прелюбодеи». В конце, как наглядный пример: «Или как этот мытарь»

Представим себе, что мытаря на глазах фарисея хотят убить. Вступится ли фарисей за мытаря, возвысит ли свой голос в защиту? Никогда! Он давно уже считает мытаря достойным смерти, и искренно удивляется Божьему долготерпению. Увидев кровь мытаря, пролитую человеческой рукой, он сочтет, что присутствует при акте совершившейся Божественной справедливости, и вознесет благодарственную молитву. Так лучше ли фарисей Каина?

Религиозная рознь – самая долговечная рознь. Религиозная гордость – самая мерзкая гордость. Больны ли мы этими недугами в открытой форме. Или просто носим в себе эти вирусы? И носим, и болеем в открытой форме. Весь мир для нас условно поделен на категории людей, из которых мы некоторых за людей не считаем, некоторым уделяем достоинство человека, но руки им не протягиваем, и так далее. Язва эта глубока и всеобща, и только Христос, как единственный Врач человеческого сердца, может нас от этой болезни избавить.

А что же мытарь? Он здесь затем лишь, чтоб оттенить безумие фарисея? Нет, он имеет самостоятельное значение. Мытарь – победитель уныния. Он сам знает, что грешен, и все вокруг напоминают ему об этом. Ему легче всего пуститься во все тяжкие, и уже не являться перед лицо Божие с опущенной головой. Такова угроза всем, кто много и последовательно грешил. Св. Николай Сербский приводит изречение одного грешника, достигшего старости. Тот сказал: «Вначале я грешил из любопытства, а затем – из презрения к себе». Когда человек отчаялся исправиться, тогда он грешит особенно тяжко. Но мытарь сохранил веру и смог с молитвой покаяния переступить церковный порог. Как победитель уныния, и как делатель покаяния мытарь велик, и Бог принимает его молитву.

Фарисей похож на Каина. Но мытарь вовсе не похож на Авеля.

Авель - это Христос - невинная Жертва, девственник и Пастырь овец. Он и будет убит новым Каином, то есть людьми, гордящимися своим первородством. Эти люди с презрением назовут Христа любителем поесть и выпить, другом мытарей и грешников.

Ошибочно думать, что все мытари каются. Далеко не все. И Сам Христос о людях, не слушающих Церковь, говорит: «да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18:17)

Но именно спасти тех и других, и мытарей, и фарисеев, пришел Сын Божий. Молитвы того и другого Он выслушивает, давая им единственно правильную оценку. И вдоволь наслушавшись как горделивых речей, так и покаянных вздохов, Господь в очередной раз предлагает нам эту притчу. Предлагает в особенности «некоторым, которые уверены были в себе, что они праведны, и уничижали других» (Лук. 18:9)

Мне не кажется, что я считаю себя праведником. Но видимо мне это только «кажется». На самом деле я болен и этой болезнью. Когда Христос на Тайной Вечери сказал, что один из апостолов предаст Его, ученики спрашивали: «Не я ли, Господи?» Они не верили себе, и знали, что могут в критический момент оказаться кем угодно, даже предателем. Вот и нам не нужно верить себе, и принять эту притчу, как лично нам сказанную. Ведь воистину, мы часто уничижаем других и мыслим о себе не так, как должно мыслить.

Помажем же глаза, чтобы видеть себя самих (Откр. 3:18), и примем Евангельское лекарство, без которого душе невозможно выздороветь.


Протоиерей Андрей Ткачев

http://www.pravoslavie.ru/put/51392.htm

Толкование Евангелия на каждый день года.
Неделя о мытаре и фарисее

Лк., 89 зач., 18, 10–14

Сказал Господь такую притчу: два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаз на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику! Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится.

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/101048/104826.p.jpg?0.36916955211065633)

Два человека вошли в храм помолиться. Один фарисей, а другой мытарь. Два человека, два грешника с одной только разницей, что фарисей не видел себя грешником, а мытарь глубоко сознавал и переживал это. Фарисей стал на видном месте, посередине храма или перед самым алтарем, он – достойная личность в обществе и в Церкви, а мытарь, не смея пройти вперед, стал у самого порога, как сказано в Евангелии, вдали.

Гордость фарисея и уверенность его в собственной праведности были таковы, что он искал первого места не только в глазах людей, но и перед Богом, и занимал лучшее место не только за обедами и собраниями, но и за молитвой. Одного этого достаточно, чтобы понять, какой страшной неправедностью поражен фарисей и как ослепил его грех. Грех ослепляет. «Если говорим, что не имеем греха, – обманываем самих себя, и истины нет в нас» (1 Ин. 1, 8 ). Предел нечестия заключается в том, что мы, будучи лживыми, как свидетельствует слово Божие, считаем себя праведными, а «Пришедшего в мир грешныя спасти» представляем лживым (Сравн.1 Ин. 5, 10).

Обратим внимание на то, что о фарисее сказано: он молился сам в себе: «Боже, благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди». Святитель Феофан Затворник говорит, что наружно в Церкви все молятся истинными словами, теми, которые поются и читаются за богослужением, и все эти слова исполнены покаяния. Но Богу важнее, как молится каждый из нас сам в себе. Бог слушает более внимательно то, что сердце говорит, а не уста, то, что человек думает и чувствует во время молитвы. Язык может обманывать, но сердце не обманывает, оно показывает человека таким, каков он есть. Блаженный Максим Христа ради юродивый говорит: «Знай, что ни Бог не может тебя обмануть, ни ты Его». «Всяк крестится, да не всяк молится». Фарисей тот, кто «бородой Авраам, а делами – Хам».

Грешный человек пришел в храм, чтобы бесчестить других людей и похвалиться своими добрыми делами. Он не грабитель, не обидчик, не прелюбодей, как другие. Мало того! Он постится два раза в неделю и десятую часть из всего, что имеет, отдает на Церковь и нищим. Запомним, братья и сестры, с самого начала нашего пути к Великому Посту: пост и молитва, и добрые наши дела, оказывается, могут не приближать нас к Богу, а наоборот, удалять от Бога и от людей. Пост и молитва, и милостыня существуют для того, чтобы мы научились смирению и любви к Богу и человеку. Фарисей постился и давал милостыню, но он презирал и ненавидел других, надмевался и превозносился перед Богом. И вообще, зачем ему было в храм приходить, если Бог отправляет его домой ни с чем! Господь показывает ложное благочестие – то фарисейство, которое неистребимо в человечестве и живо до сих пор среди христиан. Оно – как высокое, до времени зеленое дерево, не имеющее плода и гнилое внутри.

Как научиться молиться? Вот как надо молиться: мытарь, стоя вдали, не смел поднять глаз к небесам, но ударял себя в грудь, говоря: «Боже, милостив будь ко мне, грешнику». Он стоял вдали. Бог видит его так же хорошо, когда он стоит неприметно в толпе, как если бы он стоял один в середине храма . Подлинно, молитва – всегда молитва покаяния. «Покаяние человека – Божий праздник», – говорит преподобный Ефрем Сирин. Он стоит вдали, он чувствует свое ничтожество перед Богом и исполняется смирения перед величием Божиим. Господь заканчивает притчу словами «Ибо всякий, возвышающий себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится». «Пока человек не достигнет смирения, он не получит награды за свои труды, – говорит преподобный Ефрем Сирин. – Награда дается за смирение, а не за труды». Не за пост, не за молитву, не за добрые дела. Но кто унижает себя? Не тот, кто старается показаться меньше, чем он есть, говорят святые отцы, но тот, кто видит свою малость из-за своих грехов. Поистине, человек, даже если он желает, не может унизить себя больше, чем грех унижает его. Для человека, который чувствует и сознает глубины, в которые опустил его грех, невозможно опуститься ниже. Грех всегда может столкнуть нас вниз, в бездну вечной погибели, ниже, чем мы можем представить. Только через смирение в познании собственной нашей греховности может открыться нам тайна смирения Христова, в котором сокрыта красота и совершенство Божественной любви.

Наше чувство греха, говорят святые отцы, зависит от нашей близости к Богу. Чувство греха – мера знания душою Бога. Святой Иоанн Предтеча, величайший из рожденных женами, исполняется страха при приближении Христа: «Я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его» (Мк. 1, 7). Когда пророк Исаия оказался в Божием присутствии в видении Господа, сидящего на Престоле, он осознал свою греховность: «Горе мне! погиб я! ибо я человек с нечистыми устами... – и глаза мои видели Царя, Господа Саваофа» (Ис. 6, 5). Когда апостолу Петру открылась в чудесной ловле рыб сила Божия, он припал к ногам Христа, умоляя: «Отойди от меня, Господи, ибо я человек грешный».

Из-за близости ко Христу апостол Павел мог называть себя первым из грешников. Эти слова повторяет святой Иоанн Златоуст и вся Церковь до скончания века, и каждый из нас, когда мы приступаем к таинству причащения Тела и Крови Христовых. Горе нам, если мы повторяем их одними устами.

Мы живем в мире, где все меньше чувство греха. Можно подумать, в »безгрешном обществе», у которого одна забота – чтобы был «безопасный грех». Современного человека уже не тревожит грех, его беспокоят последствия греха: болезни, катастрофы, войны, внутренняя пустота и отчаяние. Пока мы будем тратить все силы на то, чтобы победить последствия греха, пряча грех, пока мы не принесем его Богу в смиренном покаянии, последствия греха будут делать нашу жизнь все более несчастной.

Самое важное, что происходит сегодня в мире, это то, что люди теряют чувство греха. Например, древний грех прелюбодеяния воспринимается сейчас большинством – как выражение любви и свободы, и потому это вовсе не грех, а добродетель. Древний грех мужеложства – просто как иной стиль жизни. И если это не добродетель, то, по крайней мере, это уже как бы не безнравственно. Просто это – другое.

И еще две очевидных и существенных закономерности. Чем больше в мире греха, тем меньше грех ощущается как грех. И пока человек не начнет чувствовать, что грех – это грех, и что такое грех, он будет видеть других большими грешниками, чем он сам, он будет фарисеем.

И, наконец, самое главное, что мы должны запомнить сегодня навеки. Как бы ни был велик грех, есть нечто большее греха, это – Божия благодать. Божия благодать всегда больше греха, и потому апостол Павел говорит: «Верно слово и всякого приятия достойно, что Христос Иисус пришел в мир спасти грешников, от которых я первый».

Кажется, безумие мира уже достигло предела. Но святые отцы говорят, что мы не видим тысячной доли зла, которое в мире, и точно так же тысячной доли любви Бога к миру. Мы знаем, что никогда зло не одолеет до конца любовь. Никогда! Что никогда грех не будет сильнее милосердия. Более того, мы знаем: чем больше неистовствует зло – пусть зверь уже кажется сорвавшимся с цепи – тем более Дух Божий ведет нас. Там, где зло наглеет, там становится очевидным для верных присутствие Духа. «А когда умножился грех, стала преизобиловать благодать» (Рим. 5, 20).

Никогда, может быть, еще не была явлена сила Христова Его Церкви так, как сегодня. И призываются войти в эту славу, как никогда, грешники кающиеся, ибо, как никогда, приблизилось Царство Небесное.

Протоиерей Александр Шаргунов

http://www.pravoslavie.ru/put/4009.htm

Синаксарь в неделю о мытаре и фарисее

Стихи на трипеснцы:
Создатель неба и земли!
Как Трисвятую песнь от Ангелов,
Трипеснец от людей прими.

На мытаря и фарисея:
По-фарисейски кто живет, тот удаляется от Церкви;
Христос же вами обретается, смиренные, внутри.

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100271/27124.p.jpg)
_{Мытарь и фарисей}

В настоящий день с Богом начинаем Триодь, которую многие из наших святых и богоносных отцов-поэтов, движимые Святым Духом, прекрасно и подобающим образом составили, наполнив песнями. Первым придумал трипеснец — полагаю, что во образ Святой и Живоначальной Троицы, — великий стихотворец Косьма[1] для Великой седмицы святых Страстей Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, сочинив песни с кратким названием каждого дня в акростихе. После него и иные отцы, особенно Феодор и Иосиф Студиты[2], следуя его примеру, составили богослужебные последования для других недель Великого поста, — вначале для своей Студийской обители; прежде всего они написали трипеснцы, а затем, руководствуясь указаниями отцов, составили и выверили и другие богослужебные книги.

Поскольку неделю завершает главный из дней, воскресенье, являясь и первым, и восьмым, последним, днем, то первую песнь они приурочили ко второму дню, то есть понедельнику. Соответственно к третьему дню, то есть вторнику, — вторую песнь; к четвертому, среде, — третью; к пятому, четвергу, — четвертую; к шестому, пятнице, — пятую; к субботе же — шестую и седьмую; восьмая же и девятая песнь поются каждый день. Ибо таким образом устроил божественный Косьма, написав для Великой Субботы четверопеснец, хотя впоследствии по повелению царя Льва Мудрого[3] он был расширен до полного канона монахом Марком, епископом Отрантским.

Книга эта справедливо именуется Триодью[4], хотя и не всегда содержит трипеснцы, — ибо она содержит и полные каноны, — но, полагаю, она получила свое название от того, что трипеснцы преобладают в ней, или от трипеснцев Великой недели, которые, как написано выше, появились первыми. Идея наших святых отцов заключается в том, чтобы целой книгой Триоди вкратце напомнить все благодеяния Божии к нам от создания мира: как мы были Им сотворены; как были изгнаны из рая сладости, отвергнув заповедь, данную нам для совершенствования; как были отвержены по зависти первого в злобе змия и врага, низложенного за гордость; как пребывали отлученными от благодати и водимыми диаволом; как Сын и Слово Божие по милосердию Своему принял страдания, приклонив небеса, сойдя и вселившись во утробу Девы, став ради нас Человеком и показав Своей жизнью путь на Небеса — в первую очередь, смирением, постом, отвержением зла и другими делами; как Он принял страдания и воскрес, и снова взошел на Небеса, и ниспослал Духа Святого Своим ученикам и апостолам; и как они начали проповедовать Сына Божия, Бога совершенного; и как божественные апостолы, содействием благодатиПресвятого Духа, своей проповедью собрав всех святых от земли, снова наполнили горний мир — в соответствии с изначальным замыслом Создателя.

Мысль Триоди и в том, что первые три Недели: мытаря и фарисея, блудного сына и Второго Пришествия — задуманы святыми отцами как некое предобучение и поучение, чтобы нам настроиться и приготовиться к духовным подвигам святого поста, оставив скверные греховные навыки.

Прежде всего, в первую подготовительную седмицу, отцы предлагают нам притчу о мытаре и фарисее. Подобно тому как идущие на войну вначале проходят учения под руководством военачальников — чтобы, очистив и отточив оружие и все остальное хорошенько подготовив, устранив все препятствия, тщательно вооружиться для боя и позаботиться обо всем необходимом. Еще до сражения воеводымногократно приводят имбоевые девизы, притчи, рассказы, разжигающие в нихбоевой дух, а всякую леность, боязнь, уныние и прочее зло отгоняющие. Так и божественные отцы предвозвещают грядущую в пост битву с демонами, чтобы нам освободиться от принятых в душу страстей и накопившегося за долгое время яда, а затем постараться приобрести те из добродетелей, которых не имеем, и таким образом, готовыми, во всеоружии приступить к постным подвигам.

Поскольку главное оружие для завоевания добродетели — это покаяние и смирение, а препятствие к достохвальному смирению — гордость и превозношение, то отцы прежде всего предлагают нам для размышления нынешнюю притчу из Божественного Евангелия. Пример фарисея призывает избавиться от страсти гордости и высокомерия, пример мытаря — приобрести противоположные этой страсти покаяние и смирение. Гордыня, надменность — главная и худшая страсть, потому что именно из-за нее ниспал с неба диавол, бывший некогда светлой денницей, а ставший мрачной тьмой. Из-за этой же страсти наш родоначальник Адам был изгнан из райского сада. Таким образом, этими примерами святые учат не превозноситься своими добродетелями, не враждовать на ближнего, но всегда хранить смирение: ибо Господь гордым противится, а смиренным дает благодать. Лучше быть грешником и каяться, чем быть праведником и превозноситься. «Говорю вам, — сказал Господь, — что мытарь пошел оправданным в дом свой более, нежели фарисей». Эта притча призывает не превозноситься никому, хотя бы и был добродетелен, но всегда смиряться и всей душой молиться Богу, хотя бы и впал во глубину зол, — ибо спасение недалеко. Ведь мытарь — это сборщик налогов, который весьма неправедным образом наживал себе богатство. «Фарисей» же означает некто «отделенный или отлученный», и превосходящий других знанием закона. «Саддукей» происходит от слова «саддоик», то есть «праведный», ибо «седек» означает «правда». У древних евреев было три учения: иессеи, фарисеи и саддукеи, которые не верят ни в воскресение, ни в Ангела, ни в Духа.

Мольбами всех Твоих святых песнотворцев, Христе Боже наш, помилуй нас.

_________________________

[1] Преподобный Косьма, епископ Маюмский († ок. 787 г., память 12 октября), автор канонов на Успение Богоматери, Воздвижение, Сретение, Богоявление, Преображение, Пятидесятницу и Вход Господень в Иерусалим. Также автор трипеснцев на первые дни Страстной седмицы, канона на Великий Четверток, четверопеснца на Великую Субботу и многих других.

[2]Феодор и Иосиф Студиты — родные братья.

Преподобный Феодор Студит, игумен Студийский († 826 г., память 26 января, 11 ноября). Предание приписывает ему составление Постной Триоди (канон в субботу мясопустную и сырную, четверопеснцы 2, 3, 4 и 5­ суббот Великого поста и 35 трипеснцев из Постной Триоди, многие стихиры, и особенно Богородичны во многих канонах, которые их до этого не имели).

Святитель Иосиф Студит, архиепископ Солунский († ок. 830 г., память 26 января). Принимал участие в дополнении песнопений Постной Триоди. Ему приписывается канон в Неделю блудного сына, четверопеснцы на Недели Великого поста и трипеснцы сыропустной седмицы.

[3] Лев VI, Мудрый — Византийский император (886—911), известен также как автор т. н. евангельских стихир на утрени воскресного всенощного бдения.

[4]Триодион (греч.) — трипеснец.

_____________________

http://www.pravoslavie.ru/put/2096.htm

Поучение в неделю о мытаре и фарисее.
О молитве и покаянии

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100266/26612.p.jpg)
_{Мытарь и фарисей}

В ныне чтенном Евангелии изображена молитва мытаря, привлекшая к нему милость Божию. Молитва эта состояла из следующих немногих слов: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк., 18:13). Достойно внимания и то, что такая краткая молитва услышана Богом, и то, что она произносилась в храме во время общественного Богослужения, во время чтения и пения псалмов и других молитвословий. Молитва эта одобряется Евангелием, выставляется в образец молитвы: благочестивое рассмотрение ее делается нашим священным долгом.

Почему мытарь не избрал для излияния сердца своего пред Богом какого-либо величественного и умилительного псалма, но обратился к столь краткой молитве, и повторял ее одну во время всего Богослужения? Отвечаем, заимствуя ответ у святых Отцов[1]. Когда прозябнет в душе истинное покаяние, когда явится в ней смирение и сокрушение духа по причине открывшейся очам ее греховности: тогда многословие делается для нее несвойственным, невозможным. Сосредоточась в себе, устремив все внимание на бедственное положение свое, она начинает вопиять к Богу какою-либо кратчайшею молитвою.

Обширно зрелище греховности, когда оно подается человеку Богом: неизобразимо оно красноречием и многословием; точнее, изображает его воздыхание и стенание души, облекаясь в кратчайшие и простейшие слова. Тот, кто желает раскрыть в себе глубокое чувство покаяния, употребляет в орудие к достижению такого состояния краткую молитву, произнося ее со всевозможным вниманием и благоговением. Оставление многих слов, хотя и святых, способствует уму вполне освободиться от развлечения, и всею силою своею устремиться к самовоззрению. «В молитве твоей не позволяй себе многословить, – сказал святый Иоанн Лествичник, – чтоб ум твой не уклонился к рассматриванию слов. Одно слово мытаря умилостивило Бога, и одно верное изречение спасло разбойника. Многословие в молитве часто приводит ум в рассеянность и мечтательность, а малословию обычно собирать его»[2].

По величайшей пользе, доставляемой краткою, внимательною, сосредоточенною молитвою, святая Церковь завещает чадам своим благовременно обучиться какой-либо краткой молитве. Обучившийся такой молитве имеет готовое молитвословие на всяком месте и во всякое время. И путешествуя, и сидя за трапезой, и занимаясь рукоделием, и находясь в обществе человеческом, он может вопиять к Богу. При невозможности молиться устами, возможно молиться умом. В этом отношении удобность краткой молитвы очевидна: при занятиях очень легко потерять смысл и последовательность продолжительного молитвословия; но краткая молитва всегда сохраняется в целости своей. Оставив ее на некоторое время, опять можно без всякого затруднения возвратиться к ней. Даже при Богослужении полезно повторять краткую молитву в душевной клети: она не только не препятствует вниманию читаемым и поемым в храме Божием молитвословиям, но и способствует особенно тщательному вниманию им, удерживая ум от рассеянности. Если ум не будет удерживаться в самовоззрении краткою молитвою, наполняющею душу чувством покаяния, то он легко вдастся в рассеянность; во время Богослужения, оставя без внимания церковное чтение и пение, уклонится к пустым размышлениям и мечтаниям. Это случилось с упоминаемым ныне фарисеем, который поверхностно внимал богослужению, и увлечен был помышлениями греховными. Греховные помышления не только лишили всякого достоинства молитву его, и без того слабую, но и обратили ее в повод к осуждению молившегося. Молитва фарисея была отвергнута Богом: фарисей вышел из храма запечатленным печатью гнева Божия, не понимая и не ощущая своего душевного бедствия по той причине, что сердце его, будучи мертво для покаяния, было исполнено самодовольством и самообольщением. Когда моление краткою молитвою от частого и постоянного употребления обратится в навык, тогда оно делается как бы естественным человеку. Внимательно слушая что-либо особенно занимающее нас, мы делаем разные возгласы, которые не только не препятствуют вниманию, но и усугубляют его: точно так, стяжав навык к краткой молитве, мы выражаем ею наше сочувствие и внимание к слышимому нами молитвословию и псалмопению.

В течение всей святой Четыредесятницы при всех богослужениях часто повторяется во всеуслышание присутствующих в храме молитва: Боже! очисти мя грешнаго. Для чего это столь частое повторение одной и той же молитвы? Для того, чтоб мы приучились часто повторять ее. С тою же целию повторяется часто и другая краткая молитва: Господи, помилуй.

Спаситель мира, одобривший молитву мытаря, впоследствии дозволил и даровал нам молиться всесвятым именем Его. Молитва именем Господа Иисуса и по имени Его, и как установленная Им, именуется молитвою Иисусовою. При господстве Ветхого Завета человек обращался к Богу, Которого он еще не знал определенно; при наступлении господства иного в Новом Завете человеку в преизобильное дополнение к прежнему обращению предоставляется обращаться в Богочеловеку, как ходатаю между Богом и человеками, как к такому ходатаю, в котором соединено Божество с человечеством, как к такому ходатаю, который Бога объяснил человекам с возможною для постижения человеческого подробностью и полнотою, Который Бога исповеда (Ин., 1:18). Ветхозаветной молитве Боже, милостив буди мне грешнику равнозвучаща новозаветная молитва Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Ветхозаветные служители Бога употребляли первую молитву; новозаветные, употребляя и первую, наиболее употребляют вторую, потому что Богочеловеку благоугодно было сочетать с человеческим именем своим особенную чудодейственную духовную силу. Для постоянного моления употребляется также молитва Господи, помилуй. Она – сокращенная молитва Иисусова и заменяет ее в тех случаях, когда произнесение цельной молитвы Иисусовой делается затруднительным как-то: во время испуга, во время неожиданной радости, во время тяжкой болезни, во время духовного видения. В последнем случае возглас Господи, помилуй служит для ума отголоском на те благодатные разумения, которые являются ему по очищении его, превышают его постижение и не могут быть выражены словом[3].

Какое имеет значение во всех этих молитвах глагол помилуй или милостив буди? Это – сознание человеком погибели его; это – ощущение той милости, того сожаления к себе, которые Господь заповедал нам ощущать к себе, и которые ощущаются очень немногими; это – отвержение собственного достоинства; это – прошение милости Божией, без которой нет надежды спастись погибшему. Милость Божия есть ни что иное, как благодать Всесвятого Духа; мы, грешные, должны непрестанно, неотступно просить ее у Бога. Умилосердись, Господь мой, над бедственным состоянием моим, в которое я ниспал, лишившись благодати Твоей, и снова водвори во мне благодать твою. Духом владычным (Пс., 50: 14), Духом силы Твоей укрепи меня, чтоб я мог противостать искушениям, наносимым от дьявола, и искушениям, возникающим из падшего естества моего. Пошли мне Дух целомудрия, чтоб я возник из состояния умоисступления, в котором нахожусь, и исправил нравственные стопы мои. Даруй мне Дух страха Твоего, чтоб мне устрашиться Тебя, как подобает немощнейшей твари страшиться великого Бога, Творца своего, чтоб мне по причине благоговения моего к Тебе свято хранить заповеди Твои. Насади в сердце мое любовь к Тебе, чтоб мне более не отлучаться от Тебя, не увлекаться непреодолимым влечением к мерзостному греху. Даруй мне мир Твой, чтоб он хранил в нерушимом спокойствии душу мою, не попускал помышлениям моим скитаться по вселенной без нужды во вред мне, для смущения моего, чтоб он сосредоточивал их в самовоззрение и из него возносил к престолу Твоему. Даруй мне Дух кротости, чтоб мне воздерживаться от гнева и злобы, быть постоянно преисполненным благости к братии моей. Даруй мне Дух смиренномудрия, чтоб я не высокоумствовал, не мечтал о себе, не искал похвалы и славы человеческой, но помнил, что я – земля и пепел, существо падшее, низвергнутое на землю по причине недостоинства моего, долженствующее быть изведенным из тела и мира сего смертию, долженствующее быть представленным на страшный и нелицеприятный суд Твой[4]. Боже, милостив буди мне грешнику! Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Господи, помилуй!

Многие произносят эти краткие молитвы с величайшею поспешностию, заботясь только о исполнении положенного числа их. Таким образом моления они не допускают молитве проникнуть в сердце и произвести свойственное ей действие, заключающееся в умилении. Справедливо замечают святые Отцы, что молящиеся так молятся на воздух, а не Богу[5]. Отчего мы скучаем в храме Божием? Оттого, что не ощутили действия молитвы. Отчего мы спешим к сытому столу? Оттого, что мы опытно знаем значение вещественной пищи. Отчего не спешим в храм Божий, но стараемся прийти в него попозже, когда значительная часть Богослужения уже отправлена? Оттого, что не знаем опытно значения молитвы, которая служит пищею для души, которая сообщает душе духовную силу. Не знаем опытно значения молитвы оттого, что молимся поспешно, поверхностно, без внимания. Действие на душу продолжительной, но невнимательной молитвы подобно действию обильного дождя на железную крышу, с которой сбегает вся вода, в каком бы количестве она ни пролилась, не производя на крышу никакого действия. Напротив того, внимательную молитву можно уподобить благотворному дождю, орошающему засеянное поле, дающему питание произрастениям, и приготовляющему богатую жатву. Исправляя важную погрешность, которая отнимает у подвижника молитвы весь плод подвига, воспитанники и наперсники святой молитвы, святые Отцы повелевают произносить слова как кратких молитв, так и всех вообще молитвословий с особенною неспешностию, с соблюдением тщательнейшего внимания к словам молитвы[6]. При неспешном чтении молитв возможно такое внимание; при поспешном чтении вниманию нет места. Молитва, лишенная внимания, лишена сущности своей, лишена жизни. Тогда бывает она подобна телу, оставленному душою: не благоухает она смирением, не восходит к Богу; пораженная и умерщвленная рассеянностию, она пресмыкается в земном тлении и смраде, сообщая их молящемуся небрежно и холодно. Внимание ума при молитве отражается в сердце блаженною печалию о грехах, которая и есть заповеданное Богом покаяние. Когда же сердце исполнится чувством покаяния: тогда оно, в свою чреду, привлекает ум к сугубому вниманию. Вслед за вниманием и умилением все дары Святого Духа вступают в душу, соделывают ее храмом Божиим.

Доставим нашей молитве два свойства: внимание и покаяние. Ими, как двумя крылами, да возлетит она на небо, да предстанет пред лице Божие, да исходатайствует нам помилование. Эти два свойства имела молитва блаженного мытаря. Проникнутый сознанием своей греховности, он не находил в делах своих никакой надежды на получение спасения, видел эту надежду в едином милосердии Бога, призывающего всех грешников к покаянию, и дарующего спасение за одно покаяние. Как грешник, не имеющий никакого собственного добра, мытарь занял в храме последнее место; как грешник, недостойный неба, он не дерзал возводить очей к небу. Он устремил их к земле, и, ударяя покаянием в сердце, из глубины сердца, от всей души произносил молитву, соединенную с исповеданием: Боже, милостив буди мне грешнику.

Молитва была так действительна и сильна, что грешник вышел из храма Божия оправданным. Засвидетельствовал это сердцеведец Господь, Спаситель человеков, – и сбылось над покаявшимся грешником проречение Пророка: Созиждет Господь Сиона душу человеческую, разрушенную падением, и явится в славе Своей. Призре на молитву смиренных, и не уничижи моления их. Да напишется сие в род ин, да напишется это в уведание всего человечества, да напишется во уведание всего племени и потомства христианского! И люди, зиждемии покаянием и внимательною молитвою, ощутив свое обновление Божественною благодатию, восхвалят Господа (Пс., 101:17–19), благоволившего восприять человечество, и спасти человеков дивным смотрением Своим и дивным учением Своим. Аминь.

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

_______________________________

[1] Святой Тихон Воронежский. Т. 14-й, письмо 4-е.

[2] Лествица, Слово 28.

[3] Святой Петр Дамаскин. О семи умных видениях, статья: разделение молитвы всех разумов. Книга 1-я, Добротолюбие, ч. 3.

[4] Заимствовано из толкования молитвы Господи помилуй старцем Паисием Нямецким. Писания старца Паисия. Изд. Оптиной пуст. 1847.

[5] Преподобный Нил Сорский. Предисловие к Преданию.

[6] «Постой мало (молча), дондеже утишатся вся чувства. Тогда сотвори начало не вскоре, без лености, со умилением, и сокрушенным сердцем, рцы сие: Блажен муж, и проч. тихо и разумно, со вниманием, а не борзяся (не спеша): якоже и умом разумевати глаголемая». Наставления пред чтением Псалтыри. Псалтырь отдельною книгою.

____________________

http://www.pravoslavie.ru/put/4010.htm

Слово в Неделю о мытаре и фарисее

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100537/53741.p.jpg)

Господь наш Иисус Христос никого не обличал так сильно, громко и часто, как фарисеев, которые стояли во главе иудейского народа и пользовались в то время большим влиянием, любовию и ложною славой.

Он иначе не обращался к ним, как с негодованием, называя их лицемерами, вождями слепыми, порождениями ехидны, и постоянно упрекал их в том, что они налагают на людей бремена тяжелые и неудобоносимые, а сами не хотят двинуть их и перстом; все дела свои, даже молитвы, совершают напоказ, так, чтобы их видели люди и прославляли; что любят всюду быть первыми, председательствуя на пиршествах и в синагогах, и чтобы приветствовали их на народных собраниях и называли учителями; что они, соблюдая внешнюю праведность, нарушают священнейшие заповеди о суде, милости и вере и примером такого поведения своего развращают народ, приучая его к лицемерному исполнению меньших заповедей и к нарушению больших; что они затворяют Царство Небесное человекам, сами не входят, а хотящих войти не допускают; что они умеют различать лице неба, а знамений времен не могут (Мф.23, 13-16; 16, 1-4) И много раз Сын Божий в лице Своих апостолов предупреждал вообще учеников и последователей, говоря: «Смотрите, берегитесь закваски фарисейской!»

Несомненно, закваска фарисейская не только опасна для человечества, но и бедственна, пагубна, убийственна, если Христос так властно обличал зараженных этим ложным направлением. Не действует ли оно и теперь среди нас? Или это кажется невероятным, потому что современные люди и общество не могут при упадке религиозности оказаться под влиянием такого тщеславия и такой гордости вследствие соблюдения обрядности, ложного благочестия и воображения о своих добродетелях; никто больше не соблюдает обрядов, большинство потеряло древнее благочестие и вообще холодно относится к вере, не может создаться такого фарисейского направления теперь в просвещенном обществе и грозить опасностью человечеству и государству! Это не касается всех времен, а было только во времена пришествия Христова и поучительно лишь теперь для отдельных личностей, увлеченных неразумными подвигами в области веры.

Нет, мыслящие так – заблуждаются: Слово Божие вечно, оно – непреложная истина, а следовательно, имеет прямое отношение к нам и ко всем временам человеческого существования.

И во времена Христовы были верующие, праведники, святые, исполнители закона – сердца, способные воспринять истину Божию, которых мы и видим кругом Спасителя и среди фарисеев, и сидящими у ворот города и у входа в храм, и просящими милостыню, помощи в недугах, исцеления. Были и неверующие, извращающие Святое Писание, проповедники новых учений, сектанты. Но, кроме саддукеев и иродиан, мы видим могущественную и многочисленную религиозно-политическую партию, влиятельную на иудейский народ, которую Сын Божий все время обличал с гневом и со властию. Фарисеи держались не веры, не закона, а преданий от старцев и только лицемерно прикрывали обрядностью свое безверие, а в политическом отношении провозглашали свободу и независимость иудейского народа, побежденного римлянами, и возбуждали народ к беспорядкам, к насилиям, к бунту и восстанию, надеясь на видимое и торжественное пришествие обещанного Спасителя.

Но, умея различать лице неба, т.е. предсказывать погоду или ненастье, они, чуждые истинного духа, не могли различать знамений времен и не познали пришествия Спасителя мира, Сына Божия. Держась только преданий, более снисходительных для себя, и проповедуя совершенно неудобоисполнимые, строгие правила – другим, они нарушали закон Божий, ниспровергали своих последователей в зло и боролись против всякого учения, не соответствовавшего их спутанным и лживым преданиям. Поэтому фарисеи помешали иудеям вступить в Церковь Христову, основанную на новом учении и новом законе, а политически погубили народ и лишили отечества.

Итак, фарисейская закваска захватила не только религиозную область, но и самую жизнь иудеев – просвещение, деятельность, воззрения, убеждения, чувства, политическую и государственную жизнь. Фарисейская гордость, ложь, бесчеловечность, преступность сделались пороком всех человеческих обществ всех времен, видоизменяемым временем и его духом, но имеющим в глубине и основе всегда тот же опасный, вредный и убийственный, лживый, лицемерный дух.

Поэтому на нас, пастырях, лежит прямой долг повторять вам с силою и властию, как последователям Христа: «Смотрите, берегитесь закваски фарисейской!» Не судите тех немногих в наше время молящихся, которые, может быть, обладают лицемерием, наружным благочестием, но возмущайтесь духом при виде столь многочисленных теперь сладкоречивых, либеральных ораторов, будто бы готовых отдать все свои силы, знания и самую жизнь для несчастного народа, томящегося в невежестве и в произволе властей и произносящих огненные речи, возбуждающие страсти общественные, но по получении влияния, славы и наименования «учитель» исчезающих в пространстве для лечения своего переутомления. Берегитесь и обличайте тех, которые призывают молодежь, общество и народ к беспорядку, бунту – для чего? Чтобы они вместо них боролись с верой, порядком и законами, вместо них страдали, за них терпели нужду, горе, разорение, наказание и даже смерть!

Фарисейство тщеславных благотворителей, малоспособных и безвольных деятелей достойно теперь больше сожаления, чем осуждения и обличения. Не бойтесь убивающих и тело, и душу, тех фарисеев, которые, прикрывая свое неверие, неразвитие, духовное равнодушие и безразличие христианским званием, проповедуют новое, будто бы евангельское христианство, социализм христианский, равенство всех людей по преданию от первых времен (кроме них самих, прославленных учительством или современным направлением) или завлекают неопытных в исследование Библии для приобретения любви к ближним и ревности к добру. Они ведут разгоряченные и пылкие сердца на затаенную, преступную борьбу против истины Христовой, требующей самопожертвования и совершенства, и ненавистных им Таинств Церкви. Сколько поводов и хитрых сатанинских уловок придумали эти новые христиане, чтобы под прикрытием лицемерных верований и проповедей настойчиво направлять против православия не только своих заблуждающихся последователей, всяких сектантов, раскольников и изуверов, но и сторонников интересов Православной Церкви, влиятельных лиц,целые учреждения, политику и просвещенное общество.

Точно все силы ада восстали снова на истину Христову, на православие, столь драгоценное достояние русского народа! Это современное фарисейство опаснее всего для нашего государства и требует самого сильного и властного обличения!

Не смущайтесь духом при виде из древности существовавших строгих законников, не умеющих приспособить свое сознание и понимание к превратностям жизни человеческой, но берегитесь современных сторонников правосудия и влияния общественного суда на жизнь просвещенных народов, а также своего ограждения закономерностью властей и правительства. Они с затаенною мыслию о насилии над совестью, правами и человеколюбием поставленных Богом властей возлагают на них бремена неудобоносимые, затрудняют исполнение ими своего долга, чтобы, пользуясь вмешательством и заботою их о закономерности по отношению даже к злодеям и преступникам, успеть тем временем помочь своим единомышленникам, способствовать их побегу, освобождению от правосудия, а затем иметь повод и предлог к обвинению власти в бездействии или превышении власти.

Сколько теперь фарисейства в школах и семьях и во всем так называемом интеллигентном обществе! Родители, скучая в своем домашнем очаге, вовсе не думают об исполнении своего главного долга – воспитания детей, которое должно начаться еще в колыбели, спешат при первой возможности отдать их на попечение школы с убеждением, что они имеют полное право требовать от школьных педагогов совершенного изменения характера детей, избалованных дома, малокровных, почти больных, совершено безвольных и часто истеричных даже. Такие родители особенно требовательны к школьному начальству и строго судят его, если оно не дает их детям того, что полагается по правилам воспитания: любви, теплоты сердечной, обучения и жизненного руководства. Школа со своей стороны, увлеченная часто духом времени и стремлением прикрыть свое безразличие ораторскими приемами с воспитанниками и их родителями, иногда не способная даже воодушевиться великими задачами воспитания и ничем не жертвующая для молодого поколения, совершенно безучастно и холодно надсматривает и учит, но возмущается равнодушием родителей и проповедует о необходимости учреждения родительских комитетов для объединения с ними во имя пользы детей.

Когда фарисейский дух настолько укрепился в христианах, до оскорбления истины Христовой, до хулы на Святого Духа, до ожесточения в гордости и искании истины человеческой в своих пороках, заблуждениях, отрицаниях и в превратных взглядах на жизнь, то можно ли уберечься закваски фарисейской, проникшей во все области человеческой жизни, и не есть ли это вернейший признак наступившего нравственного разложения и падения общества? Теперь уже требуется сильнейшая духовная борьба, которая могла бы избавить сердца человеческие, предназначенные для устроения в них Царствия Божия, жилища Святого Духа, от фарисейского духа. Следует начать с непоколебимо строгого требования долга от каждого человека, исполнения ясного, истинного, святого! Это главное оружие против лжи, лицемерия, обмана фарисейского. Затем нравственно-духовным возрождением в школах и приходах будем добиваться искания людьми Царства Божия, ибо без него ничего не приложится, не будет истинного знания и благодатного разумения, не будет сердечной теплоты и мира душевного, не будет ревности духа и исповедания правды Божией, не будет всепобеждающей и всевозрождающей любви. В пустом, свободном от благодати сердце- только ложь и фарисейство! Наконец, для победы над современным фарисейством требуется духовное единение наше и беспощадное обличение, примером которого служил нам Сам Господь наш Христос Спаситель. Аминь.

Священномученик Серафим (Чичагов)

http://www.pravoslavie.ru/put/51377.htm

Слово в неделю о мытаре и фарисее

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100378/37830.p.jpg)

Мытарь и фарисей пришли в церковь помолиться. Фарисей во время молитвы своей хвалился делами своими и осуждал других, а мытарь с глубоким сознанием своего недостоинства молился так: «Боже! будь милостив ко мне грешнику!» (Лк. 18:13). Первого осудил Господь, а последнего оправдал, говоря: «Всякий возвышающийся унижен будет, а унижающий себя — возвысится» (Лк. 18: 14).

Дорогие, если смотреть на внешние поступки, а не на внутреннее расположение сердца, то фарисея никак нельзя назвать дурным человеком. Во всяком случае, он был человек беспорочный в гражданском смысле и наружно благочестивый. При всем этом молитва его была отвергнута. Напротив, мытарь был не без грехов и пороков. Он сам сознает свою греховность, и однако же молитва его была услышана. Почему это так? А вот почему: фарисей молился высокомерно, с таким настроением духа, в котором он сам весь обнаружился. Ведь в молитве люди выказываются такими, какие есть на самом деле и как живут. К жизни евангельского фарисея и его молитве можно применить слова Апостола: «Люди самолюбивые, сребролюбивые, гордые, надменные, злоречивые, имеющие вид благочестия, силы же его отвергшиеся» (Тим. 3:2-5).

Фарисей с надменностью держал себя по отношению к Богу. Гордо вошел он в храм, стал впереди всех, на видном месте. В нем не заметно было никакого признака подобающего благоговения к Богу и Его Дому, он презрительно обращался с ближними. Считая себя праведным, он называл других людей дурными: хищниками, неправедниками, прелюбодеями – судя по внешним поступкам, ложно и превратно истолковывал их, а не по внутреннему расположению сердца. Так гордость везде поступает: о себе самом думает высоко, а о других – низко.

Молитва фарисея была греховная молитва. Он благодарил Бога, но без смирения и сознания собственных немощей – благодарил не за избавление от тяжких искушений к греху и грубых пороков, а за то, что он не таков, как прочие люди. В его устах слышался голос гордости, которая кичится своею праведностью и обращается к Богу не с молитвой покаяния, а с молитвой самовосхваления. Каяться, по мнению фарисея, ему было не в чем. В действительности, вся молитва фарисея была обращена к собственному кумиру гордости. И Бог ее не слышал.

Молитва мытаря была воплем души, в смирении взиравшей на свои грехи и в дерзновении веры призывавшей милосердие Божие уврачевать страдания немощи. И Бог с благоволением внял ей, ибо Он видел человека, требующего Его помощи и сознающего собственное бессилие для обновления своей природы. Смирение сделало мытаря достойным благодати Божией. Мытарь стал вдали в храме и не смел даже поднять очей своих на небо. Он не шел вперед, хотя был человек должностной, собиратель пошлин, и, вероятно, с хорошим состоянием.

В церкви нет различия. Все имеют равные права. Самое невидное место вполне достаточно для того, чтобы возноситься в молитве к Творцу. Мытарь ударял себя в грудь – истинная, пламенная молитва не может быть без внешнего выражения. Внутренние движения сердца невольно проявляются и во вне.

Мытарь молил Бога о помиловании. «Боже! Милостив будь мне, грешному». Его единственное желание – получить прощение грехов. Словом, в своей молитве мытарь выказывался таким, каким он был на деле и как жил. Он молился со смирением, «а смиряяй себе вознесется».

Дорогие! Пред нами в жизни две дороги: мы или пойдем стопами фарисея к собственному покою, внешнему почету, ко всему, чем питается тщеславие и услаждается гордость, или же вступим во следы мытаря с его сокрушенным сердцем, смиренным духом, заставляющим его в смущении пред живою совестью опускать глаза долу, в сокрушении бить себя в перси.

Первый путь земного благополучия – путь погибели в вечной жизни; второй – стезя горькая и темная здесь, приведет нас к источнику света и правды.

Избегайте фарисейской гордости, которая искушает и низвергает людей в погибель, делает их слепыми. Ведь слепой не видит путей и спотыкается. Не образ ли это нам и современной нашей жизни? Слепота наша в том, что считаем себя зрячими: слишком горды мы. Мы все видим, все переживаем, только не видим греха своего, и оттого слепы, и грех остается в нас! Фарисейство – наша слепота губительная. Всякий фарисей, оставь свою гордость, приди со смирением мытаревым ко Христу, и в Нем найдешь просвещение.

Святой праведный Алексий (Мечев) Московский

http://www.pravoslavie.ru/put/51354.htm

О мытарях, фарисеях и о самих себе

Проповедь в Неделю о мытаре и фарисее

(http://zeldol.prihod.ru/users/73/473/editor_files/image/9932.jpg)

Было ли какое-либо явление в человеческом роде, против чего наиболее страстно и горячо выступал Господь Иисус Христос, что Он особо обличал во дни Своего первого пришествия в мир для спасения людей? Удивительная вещь: Он ни разу не обличил ни блудниц, ни грешников, ни мытарей, ни разбойников, но со всей силой Божественного гнева отторг от Себя мнимых праведников. Из всего Евангелия мы видим, что нет более ужасных преступников перед Богом, чем те, грех которых состоит в том, что они праведны в своих собственных глазах. Они и получили ставшее нарицательным имя – фарисеи.

Казалось бы, эти люди – почитаемые праведники – никого не убили, не украли, не прелюбодействовали. Но это – самый поверхностный взгляд. На самом деле именно они, фарисеи, убили Христа, и по сей день убивают Бога в себе и в людях, именно они своей ложью крадут у людей, затворяют для них Царствие Небесное, именно они духовно прелюбодействуют от Бога с дьяволом. Они незаметно для самих себя подменили истинную духовную жизнь, которая заключается в общении с Богом, на извращенную, глубоко лживую, фарисейскую. Что же произошло с ними, некогда нормальными верующими в Бога людьми? – cамое ужасное, что может произойти с человеком: они перестали быть детьми Отца Небесного. «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего» – вот страшные слова Спасителя к фарисеям. Под видом торжественного служения Богу фарисеи на самом деле служат дьяволу своей всепоглощающей страстью – гордыней. И что самое прескорбное, не только сами входят в этот смертельный союз, но и всеми силами увлекают за собой других – «малых сих». «Слепые, вожди слепых»! – обличает их Спаситель, – «Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что затворяете Царство Небесное человекам, ибо сами не входите и хотящих войти не допускаете. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что поедаете домы вдов и лицемерно долго молитесь: за то примете тем большее осуждение. Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что обходите море и сушу, дабы обратить хотя одного; и когда это случится, делаете его сыном геенны, вдвое худшим вас».

Почему Святые отцы устроили так, что каждый год Постная Триодь начинается именно с этой притчи? От чего предостерегает нас Господь и от Его имени не устает повторять святая Церковь накануне Великого поста?

Все дело в том, что отцы и Церковь говорят нам неприкрытую, горькую правду: смертельная болезнь фарисейства в нас с вами. И обнаружить ее, исцелиться от нее – вопрос жизни и смерти для каждого из нас. От   Самого Господа, милосердного Врача душ и телес мы узнаем о людях, подпавших этой болезни, нечто поистине ужасное: «Приближаются ко Мне люди сии устами своими, и чтут Меня языком, сердце же их далеко отстоит от Меня; но тщетно чтут Меня, уча учениям, заповедям человеческим».

«Горе вам, книжники и фарисеи, лицемеры, что уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты; так и вы по наружности кажетесь людям праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония».

«Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну».

«Не всякй говорящий Мне Господи, Господи, войдет в Царствие Небесное».

Болезнь эта особо опасна тем, что протекает скрытно от самого человека, зараженного фарисейством. Фарисейство стремиться поразить и уничтожить главную защитную силу нашей души – покаяние, делает мнимого праведника неспособным к нему. «Явный грешник, впавший в смертные грехи способнее к покаянию, чем тот мнимый праведник, который по наружному поведению безукоризнен, но втайне души своей удовлетворен собою». – пишет святитель Игнатий.

Главный признак этой болезни – уничижение других и самооправдание. Если видим в себе эти смертельные признаки – надо оставив все , ради спасения своей вечной жизни немедля исправлять их покаянием и решительным изменением самого себя.

«Берегитесь закваски фарисейской, которая есть лицемерие» – предупреждает нас, Своих учеников, Господь. Как часто осуждение под видом (что особо омерзительно) благочестивых рассуждений и бесед вторгается в нашу жизнь. И также постепенно, как фарисеи дошли до ненависти к Богочеловеку и решились на Его убийство, так и любому из нас грозит та же самая смертельная опасность, если мы не изменимся по духу. Ведь оба – и фарисей и мытарь – принесли к Богу плоды своего духа: один – гордыню и осуждение, другой – смирение и покаяние. Не законнической праведности, постоянно оправдывающей самою себя пред Богом, ждет от нас Господь, а праведности духовной, в смирении не находящей в себе ничего доброго – праведности святых.

В Евангелии святым апостолом Лукой для нас сохранены грустные слова Спасителя: «Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?» Что же может так разорить в человеческих душах великое дело Христово? Для того, чтобы ответить на этот вопрос, посмотрим, где и когда были произнесены эти слова? Они были сказаны Спасителем непосредственно перед тем, как начать притчу о мытаре и фарисее. Надменная гордыня, осуждение ближних, настойчивое самооправдание и в конце концов упорное противление Богу будут причинами духовных катастроф и поражений многих из тех, кто вначале уверует во Христа. Обратим особое внимание: обман, воровство, блуд, убийства распространены по всему миру, и они ужасны. Но самая смертельная, самая страшная на земле болезнь – фарисейство – проявляется лишь внутри нашего общества – общества верующих в Бога людей. Мы предупреждены: смертельная болезнь фарисейства будет свирепствовать и свирепствовать именно в Церкви Божией до конца человеческой истории, до Страшного Суда.

Для каждого христианина, ученика Христова, если только он не подобен Иуде, поприще Великого поста должно закончится не поражением, а победой – победой Божией над нашими грехами. Начнем же с высочайшей ответственностью пред грядущим на распятие и воскресение Христом подготовку к Великому посту с того духовного труда, который с материнской заботой предлагает нам сегодня святая Церковь – с размышлений о мытаре, фарисее и о самих себе.

Сретенский монастырь, 2007 г.

Архимандрит Тихон (Шевкунов)

http://www.pravoslavie.ru/put/2858.htm

Слово в неделю о мытаре и фарисее

(https://encrypted-tbn2.gstatic.com/images?q=tbn:ANd9GcS-5TSoGdHRCKHLnZbKbJ3ke1JwUM4X4nQlDEgQvqm58ItbmChQ)

Храм Божий – дом Отца нашего Небесного – дом молитвы. В него созывает Он детей Своих, чтобы в молитвенном общении они острее восчувствовали Его близость, Его любовь, чтобы тепло Отцовского назидания и силу его, унесли с собой в трудности человеческой жизни. Всех Он видит, свет Его Евангельской Истины освящает собравшихся до последних глубин. Так было во времена земной жизни Спасителя, когда фарисей и мытарь молились в огромном Иерусалимском храме, так и сейчас зрит Господь нас с вами предстоящих Ему с молитвой, так будет всегда до последних дней мира.

Но о молитве только двух богомольцев говорит сегодня Евангельская притча. Фарисей и мытарь. Почему именно они обратили на себя внимание Всевидящего Ока? Чем отличились? Казалось бы между ними нет ничего общего. Один стоит в первых рядах молящихся, первый, как праведник, он и во мнении людей; другой остановился у дверей храма, как последний пред Богом, и в глазах окружающих он - вопиющий грешник. Фарисей возносит взор горе с молитвой: «Боже! Хвалу Тебе воздаю, яко несмь, якоже прочии человецы»; мытарь зрит подножие ног своих, и ударяя себя в грудь шепчет: «Боже, милостив буди мне грешнику».

Две молитвы устремлены к Богу, –два состояния души, два образа жизни. Оба человека – в храме, оба с молитвой на устах, но обоих ли покрыла милость Божия и Его благоволение? И слышим мы глас Божий: «Сказываю вам, что сей ( мытарь) пошел оправданным в дом свой более, нежели тот: ибо всяк возносяйся, смирится: смиряяй же себе, вознесется».

Безумствует на молитве, предстоя пред Богом в храме, фарисей, –«несть, якоже прочии человецы» ( Лк.18, 11). В этих кратких словах излилась, обнажилась его душа во всей полноте и во всей своей неприглядности: здесь и самодовольство и любование собой, уничижение и укорение других, превосходство над всеми. В эти минуты стоя пред святилищем он забыл Бога, любящего праведников и милующего грешников, знающего наше тайное, и значит единого имеющего власть судить. Забыл, что ин суд человеческий, ин суд Божий. Не достойнее ли было ему, заглянув в свое сердце, прошептать вслух Господа: «от тайных моих очисти мя, и от чуждих пощади раба Твоего». Не произносит этих спасительных слов самовлюбленный, самодовольный фарисей. Ведь он не как прочие человецы, не как тот мытарь, не хищник, не прелюбодей. Да что там, за праведность – «пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю» – Бог еще за заслуги и воздать должен. Бог ему должен.

А от дверей храма от человека, не смеющего поднять глаз от земли слышит Бог безмолвное: «Боже, милостив буди мне грешнику». Так кратко, но с каким сокрушением сердечным. А «сердце сокрушенно и смиренно Бог не уничижит». Молитва принята, грешник оправдан.

В преддверии Великого Поста Церковь напоминает нам о пути Христовом, о пути спасения, – о смирении и покаянии. «Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию».

И мы с вами, дорогие мои, в храме Божием. Слава Богу! Но посмотрим в глубину души своей во свете сегодняшнего Евангелия. Ответим себе на вопрос, кто мы? Что речет о каждом из нас Господь?

Кратко, но емко нынешнее Евангельское сказание, и не случайно звучит сегодня для нас это слово Божие. Опасность впасть в фарисейское состояние самодовольства, самопревозношения и осуждения и укорения других подстерегает всякого. Только истинные праведники чужды подобных искушений, но и они строго стоят на страже своей души, чтобы не нашел в нее лазейку враг рода человеческого. В нас же, в молве житейских попечений пребывающих, неприметным образом могут объявиться эти отводящие от спасительного пути чувствования и взгляды.

В нас, безусловно, есть добрые истинно христианские качества. Мы любим храм Божий, стараемся каждый праздник почтить молением за службой, но при виде забывших о храме не шелохнется ли в душе иногда самодовольная мысль: «Слава Богу! Несмь, якоже прочии человецы»? Мы утешаемся молитвой, но бываем обидчивы, раздражительны, празднолюбопытны, славолюбивы, но бываем невоздержны в пище, неосторожны в словах. Мы трудолюбивы, но скупы и безучастны к нужде ближнего, а если и благотворим, но при этом не сохраняем чистоту сердечную. И надо увидеть свое нравственное состояние, и устрашиться увиденного, тогда сердце наш непременно исторгнет вопль мытарев: «Боже, милостив буди мне грешному».

Мы же чаще довольны проявлением внешнего своего благочестия. И фарисейское: «Слава Богу! Несмь, якоже прочии человецы» если и не является нашей молитвой, то все же подспудно приживается в глубине души, самодовольством услаждая жизнь.

Но убоимся и тени помысла «Слава Богу! Несмь, якоже прочии человецы». Страшен душе самоцен, гибель для души оценивать других, сравнивая с собою. Тотчас все доброе в нас теряет пред Богом всякую цену и достоинство, и становится достоянием вражией гордыни. Но как же одновременно уживаются в сердце нашем обе эти молитвы? Борются в душах наших мытарь и фарисей, борются с переменным успехом. И как надо быть внимательным, чтобы не возобладала в нас молитва, не получившая от Господа оправдания. А слова Господа «… всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» не дадут забыть нам, что истинное христианское делание все запечатлено и проникнуто смирением и любовию. Чтобы предохранить себя от фарисейского превозношения пред другими, надо беспристрастно всматриваться в свою душу. По самолюбию, свойственному человеку, мы хорошо усматриваем в себе добрые качества, но слепы и снисходительны к своим недостаткам. Не зная самих себя истинно, мним, что мы лучше других. Но стоит начать всматриваться в свою совесть, в свое сердце при свете евангельских истин, мы сделаем для себя важное открытие, что мы не только не лучше, но во многих отношениях хуже многих.

Праведники Божии, исполнив все им повеленное, называли себя неключимыми рабами, боялись и помыслить о своих достоинствах. Апостол Павел говорил о себе: «Я первый из грешников». Апостол Петр до конца дней своих оплакивал случившееся с ним падение. Святые следили за каждым движением сердца, за каждою мыслию, судили себя даже за помыслы, вменяя их в грех, как за дело совершенное. Нам ли не быть строгими к себе, когда мысли наши заняты только земным, сердце обременено пристрастиями мирскими?

Чтобы освободиться от греха самоцена и самомнения, следует сопоставлять свою жизнь не с себе подобными, но с достигшими совершенства. Многие подобострастные нам люди победили в себе грех, искоренили все греховные страсти, уготовили себя в жилище Святому Духу. Но и они до конца жизни носили в устах и в сердце молитву: «Боже, милостив буди мне грешному». И мы, грешные, по праву преклоняемся пред ними. Так попытаемся сравнить их чистую добродетельную жизнь со своей. Вот кто-то в душе доволен своим мирным уступчивым характером, но что наша уступчивость в сравнении со смирением преподобного Сергия? Будучи игуменом монастыря, он не возгнушался заработать себе хлеб насущный, нанявшись срубить келью одному из насельников. И благодарил Бога, когда тот рассчитался со своим духовным отцом, дав за труд лукошко заплесневелых сухарей.

Мы дорожим своими молитвенными правилами, а если иногда помолимся сверх положенного, то это уже вменяем в подвиг. Но как мал и ничтожен он будет даже в наших глазах, если вспомним преподобных, простаивающих в беседе своей с Богом ночами и не замечающих времени.

Вспомним преп. Серафима Саровского и его тысячедневное стояние на камне в молитвенном подвиге.

Мы осилили какую-то одну, досаждающую нам страсть, оставили ту или другую греховную привычку, а в душе уже готово закопошиться самодовольство. Но вспомним святых, борцов, все страсти победивших. Пережив все искушения и устояв в добродетели, они сохранили главное, – смирение, чистоту любви. А у нас, если приглядимся к себе повнимательней, добродетель мнится до первого искушения, до первого соблазна. Как же не взывать нам ко Господу гласом мытаря «Боже, милостив буди мне грешному»?

А если взглянем выше сонма святых, если откроется нашему взору Крест с Божественным Страдальцем на нем и рядом стоящую сострадающую Ему Матерь, то сердце и ум наш познают путь во след Христа и Его Пречистой Матери, и останется в сердце нашем навсегда непрестанная молитва «Боже, милостив буди мне грешному».

Мытарь – грешник и Фарисей – мнимый праведник, оба они назидают нас: «не надейтесь на свою праведность, но всю надежду своего спасения возложите на беспредельную милость Божию, вопия: « Боже, милостив буди мне грешному»! А на исходе из земной юдоли в преддверии вечности для человека будет важна и нужна только одна молитва: «Боже, милостив буди мне грешному»! Аминь.

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин)

http://www.pravoslavie.ru/put/51381.htm

Почему на неделе о мытаре и фарисее не соблюдаются среда и пятница как постные дни?

(https://sun9-9.userapi.com/impg/kgeErxar7qd_XnyqwtJ1GAnfbXM86WzX4_tdNw/QVGOKb1-mKY.jpg?size=900x1204&quality=95&sign=5ca06ece3a5f53b8019460bcddda6623&c_uniq_tag=kAMkV0lejn92k1CRe9PJnx25O2C4ArIH7_3WaVgX4s8&type=album)

Вопрос:

Здравствуйте, батюшка! Почему в неделю о мытаре и фарисее не соблюдаются среда и пятница как постные дни? Спаси Вас Господь! С уважением,
Ольга

Отвечает Иеромонах Иов (Гумеров):

Притча о мытаре и фарисее образно выражают ту духовную истину, что Бог гордым противится, а смиренным дает благодать (Иак. 4: 6). Фарисеи были представителями общественно-религиозного течения в Иудее во II веке до Р.Х. – II веке по Р.Х. Их отличительной особенностью была сугубая ревность в деле соблюдения Закона Моисея. Религиозная жизнь требует от человека внимания к себе, нравственной чуткости, смирения и чистых намерений. Если этого нет, постепенно наступает отвердение сердца. Неизбежно происходит подмена. Последствия ее – духовная смерть. Если вместо смирения появляется самомнение и гордость, вместо жертвенной любви – духовный эгоизм, то диаволу нетрудно овладеть таким человеком и сделать его пособником в своих делах. Люди неверующие или духовно невнимательные даже не знают и не догадываются, как часто они делают то, что желает враг нашего спасения.

Фарисейство – это не звание и не принадлежность к какой-то религиозной общности. Фарисейство – это состояние души. Оно начинается с самомнения и самовозвышения. Как только в человеке ослабевает внимание и строгость к себе, появляются первые ростки опасного растения, плоды которого могут умертвить душу. Смерть наступает в результате отравления ядом гордости.

Главным нравственным свойством фарисея является себялюбие, эгоизм, направляющий все движения его души. Мы мало задумываемся над тем, как много в нас эгоизма, а следовательно, фарисейства. Наша нечуткость к окружающим, наша постоянная холодность, отсутствие постоянной готовности пожертвовать ради ближнего временем, силами и удобствами показывает, как далеки мы от кающегося мытаря, который с сокрушенным сердцем произнес всего лишь пять слов, а ушел оправданным.

Отменяя в неделю мытаря и фарисея в среду и пятницу уставной пост, святая Церковь желает нас предостеречь от фарисейской самоуспокоенности, когда формальное исполнение церковных предписаний (пост, молитвенное правило, хождение в храм) становится целью духовной жизни. Святые отцы учат, что все это нужно исполнять, но видеть в этом средство к стяжанию духовных плодов.

Фарисеи считали себя мудрыми и знающими. Но мудрость, сходящая свыше, во-первых, чиста, потом мирна, скромна, послушлива, полна милосердия и добрых плодов, беспристрастна и нелицемерна. Плод же правды в мире сеется у тех, которые хранят мир (Иак. 3: 17–18).

http://www.pravoslavie.ru/answers/7052.htm

Кто более угоден Богу?

Слово протоиерея Александра Шаргунова в неделю о мытаре и фарисее

(http://ruskline.ru/images/cms/thumbs/df648ef51d2415c0ff31efa3323d1c007e0787bc/shargunov_o_aleksandr_200_auto.jpg)

Господь встретил в Израиле людей, которые были уверены о себе, что «они праведны и уничижали других». Это были фарисеи. Чтобы научить их не превозноситься и не презирать других, Господь сказал им следующую притчу.

Два человека вошли в храм помолиться. Один фарисей, а другой ― мытарь. Для слушающих Господа эти слова очень четко обозначали разницу между двумя людьми: один представлял тех, кто строго соблюдал все предписания Церкви, кто утверждал официальную и законную святость, другой был сборщиком налогов и относился к категории всем известных грешников. «Фарисей, став», ― вероятно в таком месте храма, где он мог быть хорошо виден всеми, ― перечисляет перед Богом свои заслуги, которыми, как ему представляется, он обладает. Он не только сознает себя свободным от грехов, которые оскверняют «прочих людей», оттого, чего и в помине нет в его делах общественных и личных. Но он полагает также, что есть у него некие сверхзаслуги, которые должны сделать Бога его должником. Он постится, и не раз в год, как предписывает Закон (Лев. 16, 26), а два раза в неделю, дает десятину ― не только от скота и земли, по тому же Закону, а от всего, что приобретает ― от всех своих покупок и от всякого труда. Молитва фарисея ― хвала. Но не хвала Богу, а хвала себе. Молитва фарисея ― благодарение, но безумное, как услышим мы в Великом покаянном каноне на первой седмице Великого поста, благодарение.

Мытарь молится по-иному. Он не выставляется перед людьми, но сокрывает себя от случайного любопытного взора. Он молится, «стоя вдали», ― позади фарисея и всех людей. Он не решается подойти ближе к Богу. Он даже «не смеет поднять глаза на небо». Он глубоко переживает свое несчастье, охваченный смятеньем. Он приносит покаяние, «ударяя себя в грудь», ― открывая таким образом глубину своего сердца. «Боже, милостив буди мне, грешному», ― говорит он, не думая ни о чем, кроме как о своих грехах, не сравнивая себя ни с кем. Это смиренное прошение, в котором нет возврата к прежнему себялюбию, горделивого самооправдания, образует трещину в стене, отделяющей его от Бога.

Из этих двух людей, вошедших в храм помолиться, ― кто более будет угоден Богу? Который из них вызовет по справедливости Божественное сострадание и обретет подлинную праведность, дар Царства Небесного? Конечно, не фарисей. Его законническая праведность ― лишь обманчивая видимость. Поврежденная гордостью, она прямо противоположна праведности, дарующей спасение в час Сретения с Господом, когда Сын Человеческий явится во славе судить живых и мертвых. Эта праведность ― внутренняя, духовная, потому что она созидается верою и любовью. И мытарь, а не фарисей, приемлет Божественную благодать. «Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот».

Конечный приговор Господа имеет более обобщающее значение, чем сама притча и ее непосредственные участники. Он произносится как бы случайно и внезапно, но на самом деле весь вытекает из этого евангельского рассказа. «Всякий возвышающий сам себя, унижен будет», ― и это сказано о фарисее, который, возвысив сам себя своей гордостью над всеми другими людьми, поставлен Богом ниже мытаря, презираемого им. «А уничижающий себя, возвысится». Эти слова в полной мере относятся к мытарю, который так смирился в своей молитве, стоя в ряду грешников, что поставлен Богом в ряду друзей Божиих.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма Святителя Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2014/02/08/kto_bolee_ugoden_bogu/

(https://pdobro.ru/wp-content/uploads/2022/02/gCqnZa6BcOk.jpg)

http://f-georgiy.livejournal.com/255396.html

Молитва мытаря

Архимандрит Паулин (Лекка)



В 2014 году исполнилось 100 лет со дня рождения известного румынского духовника архимандрита Павлина (Лекки; 1914–1996). Он был религиозным мыслителем, эрудитом, знатоком Священного Писания и русского языка, духовным писателем. Перевел на румынский книги архимандрита Софрония (Сахарова) «Видеть Бога, как Он есть», И.К. Смолича «Жизнь и учения старцев», книгу «Откровенные рассказы странника духовному своему отцу» и другие, написал собственные книги: «От смерти к жизни» (1996), «Что такое смерть» (1997), «Божественное прекрасное в сочинениях Достоевского» (1998) – самое глубокое исследование творчества Феодора Михайловича в румынском богословии, «Молитва мытаря» (1998). Портал «Православие.Ru» приводит в сокращении фрагмент из последней книги архимандрита Павлина.

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/101962/196297.p.jpg?0.5271451740991324)

Господи Иисусе, вспоминаю. Я был одинок. Брошен всеми. Лежал разбитый на дне глубокой пропасти. Вокруг – гробовая тишина. Не было никого, кто помог бы мне. Весь израненный, с переломанными костями, я изредка тихонько всхлипывал. У меня было лишь одно желание, одна жажда – выбраться из этой пропасти. Но я не мог ничего, как только поднять мизинец – в знак того, что я не согласен с тем состоянием, в каком нахожусь, и был бы счастлив, если бы нашелся кто-нибудь, кто вытащит меня из этого мрака и безысходности, в которую я провалился.

Наверху, высоко-высоко я видел маленький голубой клочок неба. Ах, как я жаждал мира непорочного, чистого, кристального, в котором не было бы ничего от той грязи, червей и смрада, в которых я утопал. Мне хотелось глотка чистого, озонированного воздуха, и я чувствовал, что задыхаюсь без него, угораю.

Но Ты, возлюбленный Пастырю, всегда выходящий на поиск заблудившихся овец, услышал мой всхлип, увидел мой поднятый мизинец, угадал мое желание выйти из этого горького и жалкого состояния, в котором я был. И я тут же услышал над головой какие-то звуки. Сухой хворост трещал, камушки катились, листва шуршала. Кто-то торопясь шел. И я предчувствовал и предвкушал слезы радости.

А когда я повернул голову, то что же увидел? Это был Ты, Иисусе сладкий! Сквозь слезы я увидел Тебя всего, во весь рост. Ты был высоким, как Крест, на котором Ты был распят! Голова, склоненная, словно под тяжким бременем, была окровавлена и увенчана тернием. От рук и ног, пронзенных гвоздями, шли кровавые следы. Но Ты, Иисусе, не обращал внимания на Свои страдания, Ты не взирал на Свои раны, Ты смотрел прямо на меня. Из Твоих добрых глаз текли слезы жалости к тому несчастному состоянию, в котором я находился.


И, Господи Боже, как же дивно Ты обошелся со мной! С какой любовью позаботился обо мне! С какой нежностью, с какой деликатностью, с какой внимательностью перевязал мои раны и возлил на них елей и вино! Как добр Ты был со мной! На всей земле нет матери, которая могла бы утешить так, как утешил меня Ты!

Ты встал на колени возле души моей, разбитой и разорванной в клочья грехом, и стал говорить мне, что мечта моя о лазурном небе исполнится. Ведь там, наверху, есть другой мир, в тысячу раз лучше, чище, счастливей! Там пение ангелов крылатых, там птицы, цветы, бабочки, каких нет на земле. Там вечная весна и вечное счастье.

Отерев мне слезы и кровь, вернув мне здоровье, Ты извлек меня из пропасти, из трясины, говоря, чтобы я больше не грешил, дабы не случилось со мной худшего. И, показав мне Пусть, Истину и Жизнь, оставил меня нести свой крест до конца моей земной жизни.

Ты оставил меня, но не бросил: я чувствовал Твое присутствие на каждом шагу. Каждый раз, когда шел в метель и бурю, каждый раз, когда говорил о Твоей Жертве малым и великим, каждый раз, когда погружался в теплые мгновения молитвы, я видел глазами своими, полными слез, что Ты рядом со мной, чувствовал, что Ты ведешь меня за руку, как Свое чадо, что Ты страдаешь со мной, терпишь со мной, плачешь вместе со мной.

Но милость Твоя ко мне не ограничилась этим. <…> А я в ответ на эти Твои беспримерные благодеяния сегодня – увы! – снова забыл Тебя, снова оставил Тебя. Оставил Тебя распятым на Кресте, а сам вернулся к суетным идолам. Забыл свое страдание в яме египетской, забыл Твою любовь, забыл Божественную силу, с какой Ты вывел меня из Чермного моря и из нескончаемой пустыни. А что еще ужасней, я предпочел котлы с мясом манне небесной и воде, истекшей из скалы. И в результате опять лежу сейчас в пропасти Вавилонской – разбитый, разорванный на части, лишенный сил.

Здесь, вдали от дома Отца Небесного, вдали от Сиона я долго пас свиней в земле чужой. Арфы мои и теперь висят на вербах: но я не могу больше петь, покуда нахожусь в стране греха. Грех снова воздвиг разделительную стену, так что ни один луч любви Твоей, ни одна слеза утешительная уже не могут проникнуть ко мне. Сердце мое стало каменным, а глаза сухие, как трава.

И снова я чувствую, что задыхаюсь, снова тоскую по небу лазурному, снова зову Тебя: сойди еще раз, Иисусе, за овцой, вновь заблудившейся. Не оставь меня одинокого и брошенного, ибо сейчас я, больше чем когда-либо, нуждаюсь в Тебе.

Да, Иисусе, я нуждаюсь только в Тебе, потому что только Тебе дана власть на земле и на небе. Я нуждаюсь только в Тебе, потому что только Ты, Иисусе сладкий, явил Свою бескрайнюю любовь ко мне, пролив Кровь Свою до последней капли за мое спасение.

Я нуждаюсь только в Тебе, потому что только Твое всесилие может вытащить меня из новой пропасти, в которую я упал, и только Твоя беспримерная любовь может приблизиться к такому окаянному и лживому, как я. Брошенному всеми, как и в первый раз, мне уже кажется, что в том состоянии, в каком я теперь, Матерь Твоя больше не Матерь мне, ибо Она невинна, а я повинен смерти. Она прекрасна как крин и благосердна, а я как пес вонюч и мерзок. <…>

Каждый день и каждый час перед невидимым врагом моим и людьми я отрекаюсь от Твоего имени и Твоей любви – но какое различие, Господи, между отречением Петра и моим отречением! Возлюбленный апостол каялся и горько плакал всю жизнь, стоило ему только заслышать пение петуха и вспомнить о своем отречении. От стольких слез на лице его образовались две бороздки, по которым не переставая текли его слезы покаяния, а под конец жизни он наказал себя как никто другой, упросив палачей распять его вниз головой. В то время как я после каждого отречения безумно смеюсь на радость врагу и бегу от своего креста, чтобы даже немного не пострадать на земле.


Каждый день и каждый час я гоню Тебя, Иисусе, или напрямую своими злыми помыслами, словами и делами, или через ближнего моего, которого убиваю языком, гневом и ненавистью, думая, что служу этим Богу. Но где же мое обращение на пути в Дамаск? Где у меня покаяние Павла, который считал себя извергом и самым малым из апостолов, он, бывший корифеем апостолов? Где моя ревность и огонь любви к Тебе, Иисусе, и к братиям? Как видишь и как знаешь, нет у меня ничего этого. Напротив, я всегда гоню Тебя и всегда горжусь, считая себя лучше других и думая, что имею право сводить с неба огонь и уничтожать грешников.

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/101962/196299.p.jpg?0.613430219469592)
_{Поцелуй Иуды}
   
Каждый день и каждый час я предаю Тебя, Иисусе, как Иуда. Мой грязный поцелуй постоянно оскверняет Твой Пречистый и Пречестной Евхаристический образ. Я предаю Тебя и из страха, и за деньги, и чтобы отомстить другим, и за чечевичную похлебку всех плотских похотей и душевных страстей. Ты, Женише Небесный, приходишь, чтобы обручиться с душой моей, как с невестой, а я предаю Тебя прямо в лицо и на глазах у Тебя, как даже самая блудная на свете жена не предает своего мужа, – прекрасно зная, что этим снова распинаю Твою любовь на радость и поругание диавола. Тебя же предаю, и когда выдаю ближнего моего, ибо то, что я делаю братиям Твоим меньшим, делаю Тебе.

И как только подумаю, что несчастный Иуда всё же раскаялся в грехе своем! Бросил все деньги, за которые продал Тебя врагам! Он засвидетельствовал перед всем синедрионом, что предал кровь невинную! А что еще ужаснее, обрек себя на самую тяжкую кару, которую выбрали дух диавола и его отчаявшаяся душа, лишив себя – ибо повесился – и здешних радостей, и тамошнего вечного блаженства!

О Господи Иисусе, прости меня – Иуду, предавшего Тебя, но не повесившегося. Я предаю Тебя постоянно, Иисусе, но не хочу задушить в себе ветхого человека со всеми грехами его. Не хочу отказаться раз и навсегда от жизни моей, погрязшей в греховных удовольствиях века сего. Не хочу умертвить похоть мою плотскую, похоть очей и гордость житейскую мечом молитвы, поста, бдения и смиренномудрия.

Прости меня, Господи, ибо несчастный апостол Твой – в своем черном отчаянии – так устыдился своего поступка, что навсегда удалился от лица Твоего, тогда как я, бесстыдный, дерзаю вновь представать пред лицом Твоим и здесь, и на том свете. <…>


На этот раз я знаю путь, знаю, где мне надо выйти, где пройти, куда прийти. Я даже сам хотел подняться собственными силами, ухватившись за какие-то хилые корни. Но корни оборвались, и я полетел и снова упал разбитый. И вот теперь воздеваю свои бессильные руки и зову Тебя, Иисусе, всей душой и всем сердцем, словами расслабленного из Евангелия: приди, Иисусе, ибо нет у меня человека, который бросил бы меня в купальню Благодати небесной. Приди, Пастырю возлюбленный, и извлеки меня из этой новой трясины, в которую я попал.

Как не возгнушался навоза пещеры, в которой Ты родился, и прокаженных, которых исцелил, так же не возгнушайся и грехов моих гнусных и мерзких. Иисусе, не оставь меня, ибо на этот раз пропасть еще глубже, а я и мизинца поднять уже не могу и лишь воздыхаю и плачу. У блудного сына были силы вернуться на своих ногах, у заблудшей овцы была сила позвать Тебя голосом своим, а я, бессильный и безгласный, как потерянная драхма, не могу быть найден, как только при свете любви Твоей, во все века видящей сверкание одиноких воздыханий, безмолвных слез и разбитых сердец. <…>


Архимандрит Паулин (Лекка)
Перевела с румынского Зинаида Пейкова

2 февраля 2015 года


http://www.pravoslavie.ru/put/76908.htm

«Два человека вошли в храм помолиться»

Всё ли нам понятно в притче о мытаре и фарисее?

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/102292/229243.p.jpg?0.852331597590819)
_{Мытарь и фарисей. Мозаика Равенны}

Когда знаменитый Галилей обосновал коперниковскую гелиоцентрическую модель устройства Вселенной и оказалось, что не Солнце вокруг Земли, а Земля вокруг Солнца «бегает», на современное ему научное и религиозное общество это произвело эффект «разорвавшейся бомбы». Больше даже на религиозную среду. Не столько ученые, сколько Католическая церковь ополчилась тогда на Галилея: гелиоцентрическая модель Вселенной, по мнению церковных деятелей, противоречила тексту 103-го псалма, 1-й главе Книги Экклезиаста, а также эпизоду из Книги Иисуса Навина, где говорится о неподвижности Земли и движении Солнца (см.: Нав. 10: 12). Галилей был признан «сильно заподозренным в ереси» и предан церковному суду…

Притча Христова о мытаре и фарисее, о которой пойдет сегодня речь, в некотором смысле подобна «Диалогу о двух главнейших системах мира – птолемеевой и коперниковой» Галилея. Как «Диалог», так и притча совершают решительный переворот в сознании современников, только последняя делает это не в астрономии, а в области, как мы бы сейчас сказали, нравственного богословия и касается иной вселенной – внутреннего мира человека.

Давайте рассудим. Основные религиозно-нравственные системы и интуиции дохристианского человечества, включая и ветхозаветный декалог, полагали благо для человека исключительно в исполнении формального добра. Иными словами, «делай добрые дела и получишь благо». Функция таких представлений о благе вполне ясна и оправданна. Она состояла в детоводительстве ко Христу. Неспособное вместить нормы высшей христианской нравственности, человечество до Христа обучалось азбучным нравственным истинам. Чая в лице своих лучших сынов «высшей математики», обучалось «алгебре»…

Но наступило время Мессии, Который приносит во многом новые представления о добре и зле. Он, предназначенный «на падение и восстание многих во Израиле», говорит о том, что оправдание от Бога обретается не столько в области совершения тех или иных добрых дел, сколько в области самовоззрения человека. Эту «по-галилейски» революционную для тогдашнего иудейского общества истину Христос наиболее ярко и понятно открывает в притче о мытаре и фарисее. Перед взором слушающего предстают два совершенно различных по своему духовному состоянию человека. Об одном из них, респектабельном, по наружности добродетельном и благочестивом, говорится подробнее (обратим на это внимание). Он, стоя в храме, начинает свою молитву к Богу с благодарности Ему за то, что он не такой, как все прочие люди, «грабители, обидчики, прелюбодеи», или как тот мытарь, который стоял в храме недалеко от него. Он дает десятину от всего, что приобретает, и постится два раза в неделю. Мытарь же, стоящий недалеко от него, не смел даже глаз поднять к небу, ударяя себя в грудь (знак сердечного сокрушения), и лишь просил: «Боже, будь милостив ко мне, грешнику!» Но именно он пошел в дом свой оправданным от Бога в отличие от фарисея, который, по толкованию отцов, оправдания не получил. Один покаянный вздох мытаря при его грехах оказался в очах Божиих достаточным к оправданию, а фарисей не получил оправдания при всех своих «добрых» делах! Почему же добрые дела фарисея взяты в кавычки? Разве отдавать десятину не доброе дело? Разве поститься не доброе дело? Оставим пока эти вопросы без ответа. Лишь подчеркнем здесь ярче главную мысль притчи: оправдан перед Богом не тот, кто совершает много добрых дел, а тот, кто считает себя окаянным грешником перед Богом, недостойным Его милостей.

Мысль о том, что достойным милости от Бога оказывается не совершивший множество дел, а сокрушенный сердцем, поразила современников Христа. Она разрушала веками складывавшиеся представления иудеев о том, что праведен перед Богом тот, кто до мелочей исполняет все предписания Закона и предания старцев. Вместо же этого им предлагалось молитвенное воздеяние рук сокрушенного сердцем человека как средство оправдания перед Богом. Неслыханно! Однако эта притча поразила не только современников Христа. Она поразит и нас, если мы начнем серьезно ее осмыслять. Попробуем задать себе вопрос: а действительно ли нам всё понятно в этой притче? Мы, наверное, поймем, что не только не все понятно, но и возникает множество вопросов. Например, неужели лучше оставаться грешником, просто осознавая свое бедствие, чем творить добрые дела, осознавая это и благодаря Бога? Непонятно. Или, получается, что для оправдания от Бога добрые дела не нужны, они могут быть даже вредны, а лучше просто сокрушаться перед Богом о своей греховности? За что же тогда награждать праведника, и кто вообще тогда «праведник»? Тоже непонятно.

    Преподобный Исаак Сирин: “Воздаяние бывает не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению”

Хорошо, что эти вопросы есть, они говорят о том, что нам действительно хочется осмыслить и понять эту притчу. И мы, Господу поспешствующу, обязательно найдем на них ответы. И, во-первых, попробуем понять, почему оправдался смиривший себя перед Богом мытарь, а не велеречивый фарисей. Ответ мы находим у преподобного Исаака Сирина, написавшего в своем подвижническом слове: «Воздаяние бывает не добродетели и не труду ради нее, но рождающемуся от них смирению. Если же оно оскудеет, то первые (добродетель и труд ради нее) будут напрасны»[1]. Иными словами, правильно совершаемые добрые дела, а под ними мы понимаем, в первую очередь, исполнение заповедей Христовых, должны приводить человека к смирению, осознанию себя непотребным грешником. И именно родившееся в душе смирение привлекает к нам благодать Божию, оправдывающую нас.

Об этом говорит нам и другая замечательная притча, та, что о десяти девах. Эта притча намного глубже, чем может показаться на первый взгляд. Она не только о том, что добродетель должна наполнять наше сердце к моменту прихода Жениха. Она и о том, что спасают нас лишь те добрые дела, которые претворились в наших сердцах в Божественную благодать. Попробую пояснить свою мысль. Вспомним, что из десяти дев пять были разумными – те, у кого было достаточно елея в светильниках, и пять юродивыми, у которых светильники угасали за недостатком елея. Вещество – елей – выбрано в этой притче не случайно. Елей – вторичный продукт, продукт переработки семени. Если семя переработано правильно, то получится хорошее масло, если же нет, то ничего не получится. Так и в душе человека. Семя – то же, что добрые дела, творимые нами, а елей – благодать Божия, обретающаяся в сердце человека как плод «переработки» добрых дел! Спасают не сами дела, а благодать Божия. И как семя можно испортить и никакого елея не будет, так и добрые дела, совершаемые неверно, не дадут душе человека благодатного плода!

Однако что означает «правильно совершаемые добрые дела»? Неужели мы ошибаемся, когда считаем, что дело может быть либо добрым, либо злым, и ставим здесь точку? Оказывается, ошибаемся. Оказывается, суть здесь не в том, каково благое дело по своей форме и содержанию, а в том, с каким духовным устроением человек его совершает. И правильное устроение, по слову Самого Господа, таково: «Вы, когда исполните все повеленное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать» (Лк. 17: 10). «Все, что бы ты ни делал, – комментирует эти слова Господа святитель Феофан Затворник, – почитай должным. Ты должен был все то сделать. Если бы не сделал, подвергся бы наказанию, а что сделал, тут не за что награждать, ничего особенного не явил ты»[2]. Итак, постишься ты? Хорошо. Но если, постясь, считаешь, что совершаешь добродетель, а не нечто для тебя необходимое, благодати не жди. Творишь милостыню? Похвально. Но если при этом ожидаешь награды, то ты подобен фарисею, ушедшему из храма осужденным. Ибо и он не понял, что лишь в какой-то мере исполнил то, что должен был исполнить, и «вписал» себе это в заслугу перед Богом, отчего и родилось в его душе самомнение. А без смирения, как мы уже поняли, напрасны все труды и все добродетели.

    Преподобный Симеон Новый Богослов: “Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи”

Итак, с фарисеем вроде бы все понятно, но чем похвален мытарь? Ведь его «достоинство», как кажется, лишь в том, что, проводя греховную жизнь, он вполне отдавал себе отчет в этом. Достаточно, получается, оставаясь грешником, просто сокрушаться перед Богом, что ты грешник, и уже не заботиться о нравственном качестве своей жизни? Так? Ну, разумеется, не так. Евангелие не хвалит мытаря за его жизнь, а обращает наше внимание на его верное духовное устроение. Лишь покаяние и смиренное осознание своего недостоинства – условие обретения благодати и залог оправдания человека перед Богом. А вот обретается такое устроение как раз на пути исполнения заповедей Христовых, а отнюдь не на «почивании на лаврах». Об этом говорит преподобный Симеон Новый Богослов: «Тщательное исполнение заповедей Христовых научает человека его немощи»[3]. Как понять этот тезис? Так, что свою духовную немощь может познать лишь тот, кто с усердием стремится жить по заповедям.

Представьте себе человека, со всею решимостью и тщательностью положившего с сего дня исполнять все заповеди Христовы: никого не осуждать, кроме себя; любить своих врагов, то есть благословлять их, делать им добро и пр.; никогда ни на кого не раздражаться, не пустословить, не угождать чреву, никогда не проводить праздно время. Представили? А теперь скажите мне, что поймет такой человек через пару деньков? Правильно. Поймет, что он не то что все заповеди, а ни одной не может совершить достойно. Поймет, что таких сил у него просто нет и их надо искать у Того, у Кого они точно есть. Поняв это, он вскоре поймет и то, что не только заповеди совершать, но и грехов не совершать он не может без Того, Кого мы только что упомянули. Он поймет, что вообще ничего не может без Него. Только познав это и ощутив, он сможет возопить вместе с мытарем: «Боже, милостив будь ко мне, грешному» – и сподобиться благодати. Все святые прошли этим путем и угодили Богу. Со всем усердием стремясь жить по заповедям, они видели крайний недостаток своих собственных усилий, обращались с молитвой к Богу и получали в своей борьбе Божественную помощь. Но получив ее, уже не забывали своих самостоятельных бесплодных потуг и Того, Кому нужно приписывать победу.

И все же непросто нам понять, почему награду получат не столько деятельные добродетели, сколько смиренное понятие о самом себе. Вот и притча о Страшном суде говорит как будто об обратном. Благословенными в ней названы те, кто накормил голодного, одел нагого, приютил странника, посетил больного и заключенного. И невозможно здесь о чем-то спорить, ведь и эта притча исходит из уст нашего Господа. Однако и в этой притче есть один малозаметный, но отнюдь не случайный нюанс, лишь подтверждающий нашу основную мысль. Помните, как «благословенные» спрашивают Царя: «Где мы видели Тебя, Господи, и послужили Тебе»? В чем заключался этот вопрос? Это были праведники-христиане, знавшие учение Христа и то, что служащие братии служат Ему Самому. И все же они не помнили, чтобы где-то послужили братии. Поскольку заподозрить праведников в лукавстве, да еще на Страшном суде представляется совершенно нелепым, то остается только одно. Они, совершившие все добродетели, не видели в них своей заслуги, забывали о них и искренне считали себя ничего не совершившими. Святые не понимали самих себя! Этим только и можно объяснить тот феномен, что самые глубокие покаянные молитвы составили от своего имени преподобные и богоносные отцы.

И последнее. Благодарность Богу не всегда угодна Ему. О словах благодарности, с какой начинает свою молитву фарисей, наше богослужение говорит: «Сей же величашеся, вопия: “Боже, благодарю Тя!” – и прочие безумные глаголы»[4]. Святитель Игнатий о благодарности фарисея пишет: «Фарисей в самообольщении своем приносит за свое душевное состояние хвалу Богу. Он скрывает свое превозношение, и оно скрывается от него под личиною благодарения Богу»[5]. Подобное превозношение, скрывающееся за личиной благодарения Богу, встречается порой и сейчас. А как еще интерпретировать, например, благодарение Богу боксера, отправившего в нокаут соперника? Или, с позволения сказать, предпринимателя, отбившего у конкурента «кусок пирога» и затем приходящего в церковь благодарить за это Бога? Или прохиндея, всеми правдами и неправдами пролезшего во власть и потом «отслужившего» благодарственный молебен в церкви? Не всякая благодарность приятна Богу, а иная, думается, и вовсе «собирает пепел» на главу «благодарного»…

И все же и фарисей не лишен своей благой части. Не случайно же Господь говорит о нем подробней. Свои больные места – самомнение, превозношение, осуждение ближнего – он обнаружил во время своей молитвы к Богу, и происходит это в притче для нашей пользы. Притча о мытаре и фарисее для всякого христианина – шанс увидеть «фарисея» в себе и, покаявшись, стать «мытарем». И этот шанс никак нельзя упустить.

Священник Димитрий Выдумкин

__________________________________

[1] См.: Исаак Сирин, преподобный. Слова подвижнические. Слово 34. О тех, которые живут наиболее близко к Богу и проводят дни свои в жизни ведения.

[2] См.: Феофан Затворник, святитель. Мысли на каждый день года.

[3] Цит. по: Игнатий (Брянчанинов), святитель. Поучение 1-е в неделю по Богоявлении. О покаянии.

[4] Великий Покаянный Канон преподобного Андрея Критского.

[5] Цит. по: Симфония по творениям святителя Игнатия (Брянчанинова). М., 2008. С. 265.

____________________________________

http://www.pravoslavie.ru/90775.html

Слово в неделю о мытаре и фарисее

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100537/53743.p.jpg)

Кто из вас не помнит евангельской притчи, которую вы слышали сегодня, о мытаре и фарисее? Это такой известный евангельский рассказ Самого Господа Иисуса Христа, коротенький, ясный, запоминающийся... Несколькими словами обрисован и тип одного человека, и тип другого человека, двух людей, вошедших в храм. Не повторяю этого рассказа именно потому, что так он хорошо знаком каждому из вас. И стоит ли в сороковой (или даже больший) раз излагать содержание этой притчи?

Мне как-то в одном обществе очень верующих людей сказали, что евангельское чтение не нужно объяснять каждое воскресенье, потому что ведь одни и те же евангельские чтения читаются по воскресеньям. «Сколько воскресений в году – столько и евангельских чтений, и мы уже знаем все рассказы Евангелия, которые читаются по воскресеньям».

Это совсем не так! Мы не только не знаем, мы забываем очень часто самое нужное для нашей духовной жизни. Вот как раз такое, что рассказано Господом Иисусом Христом в сегодняшней притче – самое нужное для нас! И хотя и помним притчу, как будто бы (какие-то два человека были, которые входят в храм и молятся так по-разному, и даже представляем себе картину в храме: впереди стоящего фарисея и где-то в уголочке стоящего мытаря), но тем не менее, самое главное, о чем говорит эта притча совершенно забываем, а иногда и не понимаем. Кто такие были эти два человека, которые вошли в храм? Кто такой этот мытарь? И в сороковой, и в пятидесятый раз, может быть, надо напомнить, кем он был. Мытарь – это собиратель налогов. Но дело в том, что в те времена налоги собирались не так, как теперь: тот человек, который их собирал, имел полномочия государства брать с человека столько, сколько он находил нужным по своему усмотрению. И брал он столько, сколько было нужно ему лично, а ещё и государству. А в Иудее, в Палестине – даже и двум государствам: Иудее и, кроме того, Риму, которому платили подати тогдашние иудеи. Представляете себе, что выделывал обыкновенно этот самый мытарь с теми, кого он облагал таким образом налогами? Конечно, это были люди, главным образом, недобросовестные и ненавидимые народом. Вероятно, многие из них и сами себя ненавидели, потому что это было сплошное безобразие, сплошной грех. Вот таким был мытарь, вошедший в храм, в рассказе Спасителя из сегодняшнего евангельского чтения.

А другой был фарисей. У нас сейчас такие неправильные представления о фарисеях! Мы забыли о том, что фарисеи были самыми уважаемыми людьми в тогдашнем обществе, потому что это была особенная часть религиозного общества, жившая особенно строго, и поэтому обладавшая большими добродетелями. И таких добродетелей не был лишён и тот фарисей, о котором рассказывает сегодняшнее евангельское чтение. Мы узнаём об этом из перечисления добродетелей, которым занимался фарисей, стоя в храме.

А мытарь, зная, кто он и что он, молился Богу очень просто: «Боже, милостив буди мне, грешному!» А другой, фарисей, стоял и не молился, он всё перечислял свои добродетели: «Вот, Господи, какой я хороший: я два раза в неделю пощусь, я плачу десятину на церковь от своих доходов... Я исполнен добродетелей»... Он совершенно не видит своих грехов. Он даже, оборачиваясь назад, осматриваясь, говорит: «Я совсем не как прочие люди. Не как вон тот мытарь, который там бьёт себя в грудь и молится. Я – вот кто!» И этот коротенький рассказ, притча, кончается так, что один ушёл оправданный Богом – этот самый мытарь, грешник, а другой, фарисей – совсем не грешник, исполнявший очень точно все предписания религиозного закона, ушёл осужденный.

В чём же смысл этого рассказа? Чему нас учит Спаситель? Смирению! Один был смиренный, а другой – исполнен самомнения, гордости, тщеславия. Он совершенно не был смиренным, а наоборот – гордым. Спаситель учит смирению, Спаситель – учитель смирения. Евангелие Христово – это Евангелие смирения. Это благовестие о смирении. Вся жизнь Спасителя была сплошным смирением! И смерть была таким же смирением – высшим!.. Смирение, смирение, смирение...

Так вот, позвольте вас спросить: мы с вами не забываем ли об этом, самом главном, о чём учит Христос? И мы с вами понимаем ли значение смирения в нашей духовной жизни, нашей религиозной жизни? Понимаем ли, почему смирение нас спасает? Если бы понимали, если бы чувствовали это, если бы знали это, если бы всегда имели это в уме, иначе бы, братья и сёстры о Христе, жили все мы, называющие себя христианами! Но вот это-то, самое главное, мы забываем...

Так почему же, однако, смирение полагается Христом Самим в основу жизни христианской? Почему смирение? Какое оно имеет значение само по себе, или, может быть, не только само по себе? Или даже и совсем не само по себе оно имеет такое спасительное для нас значение? Само по себе смирение не имеет никакого значения. Но дело в том, что смирение раскрывает в нас любовь. Смиренный человек обязательно будет любящим человеком. Он смиряет себя, страсти свои, корень которых – в себялюбии. И поэтому как только начинает подвизаться человек подвигом смирения, так он в себе этот корень себялюбия подрезает и уничтожает себялюбие. Раскрывается тогда в нём внутреннейшая духовная сущность – ядро, онтологическое ядро, если хотите, нашего существования, нашего существа: любовь, которой мы сообразны Самому Богу, ибо Бог есть любовь. Смирение служит тому, чтобы раскрылось самое главное в человеке, то, что нас роднит Самому Богу, в чём мы сообразны Самому Богу.

Как часто говорится: «Ну, нельзя же так смиряться! Надо же свою честь, свое достоинство как-то защищать! А это... несовместимо со смирением, которое вы нам предлагаете, которому вы, христиане, нас учите!» А вы подумайте, братья и сёстры, поставьте с одной стороны человека гордого, защищающего своё человеческое достоинство, и рядом с ним — человека любящего, смиренного. И сами посудите: кто больше имеет достоинства человеческого? В ком человеческое достоинство выражается отчетливее яснее, в ком оно виднее, в ком оно действительно есть: в одном или в другом? Потому что тот, кто возносит себя, возвышает себя сам, тот – будет унижен, как говорит нам Спаситель, а кто, наоборот, сам себя унижает, смиряет, тот оказывается возносимым, возвышаемым благодатию Божией, силою Божией, потому что так человек уподобляется Самому Богу, самому Христу, так сообразность наша Богу раскрывается в нас, становится действенней и действенней в любви и к Богу, и к людям. Братья и сёстры! Не будем забывать этих слов, которыми кончает сам Спаситель сегодняшнюю евангельскую притчу: «Всяк, возносяй себя сам, будет унижен, а унижающий себя – будет возвышен». Аминь.

23 февраля 1975 г.

Протоиерей Всеволод Шпиллер

О. Всеволод Шпиллер. Проповеди. Прощальные слова. Цикл бесед об евхаристии. Приветственные слова. Енисейский благовест, 2002-2011 г.

http://www.pravoslavie.ru/51380.html

Протоиерей  Максим  Козлов

«Евангелие дня»: Притча о мытаре и фарисее

(http://p-blagovest.ru/upload/image/PritchMytarFaris.jpg)

Протоиерей Максим Козлов о смысле Евангельской притчи о мытаре и фарисее.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

http://www.youtube.com/watch?feature=player_embedded&v=_fShnZr4j8g

http://ruskline.ru/video/2016/02/19/evangelie_dnya_pritcha_o_mytare_i_farisee/

«Устремление к самоправедности приводит к чудовищным последствиям»

Слово протоиерея Александра Шаргунова в Неделю о мытаре и фарисее

(http://sotvori-sebia-sam.ru/wp-content/uploads/2013/02/mytar-i-farisej_2.jpg)

Сегодня наш путь повернул к Великому посту, и со вчерашнего дня в храме уже звучит Постная Триодь — книга, которую надо иметь каждому православному христианину, потому что в ней сказаны самые главные слова о покаянии. Грубый грех мы совершаем, пропуская воскресную всенощную, хотя это твердое правило и древняя заповедь. А тем более — пропуская воскресную службу в дни, когда Церковь готовит нас к покаянию. И прежде всего, как основание покаяния, как то, что должно сопутствовать нам в течение всей нашей жизни, сегодня Церковь ставит перед нами пример молитвы людей, которые пришли помолиться в храм так же, как приходим и мы с вами. Один из них фарисей, другой — мытарь.

То, что сказано об этих людях в Евангелии, может приводить в недоумение человека, не знающего сути христианской жизни. Один из них, наверное, блудник, а может быть, и вор, и вообще неизвестно, какими грехами он согрешает (по крайней мере, со стороны это увидеть невозможно), но он уходит из храма оправданным. Другой человек — знаток Божия Закона (и не на словах только, не теоретически, а и посты твердо соблюдает, и молится Богу, и добрые дела творит, и от своего имения раздает нуждающимся) — уходит из храма осужденным.

Что же происходит в мире? Что происходит в Церкви? С самого начала Господь предупреждает нас о том, что есть такая болезнь в роде человеческом, которая называется «фарисейство». Эта болезнь — самая страшная, на самом деле, и самая опасная, даже для Церкви. Она прогрессирует в роде человеческом из поколения в поколение. И в личном плане такая болезнь, как фарисейство, является источником всех искажений, какие только могут быть в жизни человека, потому что это — прежде всего устремленность к самоправедности.

Устремление к самоправедности в общественном плане приводит к чудовищным последствиям и к оправданию самых страшных преступлений общества. Фарисейской моралью мы подведены к тем событиям, которые переживаем в наши дни и которые еще более зловеще раскроются в скором будущем. Бездна, которая раскрывается перед человечеством, и особенно перед нашим бедным российским народом, может быть объяснена только этим. Страшно то состояние, в котором находятся сегодня люди, но одновременно они не желают признать над собой суда Божия и еще более утверждаются в своей самодостаточности.

Что такое, говорим мы, был коммунизм в нашей стране, как не безрелигиозное фарисейство, которое никогда и ни в чем не считает себя виноватым и готово всех окружающих людей определить в ад? Оно сменилось, как мы наблюдали, так называемыми «общечеловеческими ценностями» только для того, чтобы скоро утвердился новый тип фарисейства: оправдание беззакония. Тем, чего раньше стыдились, теперь похваляются не только перед людьми, но уже и перед Богом. И, наверное, скоро мы услышим такую «молитву»: «Благодарю Тебя, Господи, что я не таков, как прочие человецы, которые мучаются какой-то совестью, каким-то стыдом. Я — убийца, вор, блудник, обидчик, я не таков, как все остальные люди, я не таков, как этот мытарь, горестно биющий себя в грудь, вечно витающий в облаках христианин».

Этот новый фарисей, не побоявшийся придти в храм Божий и встать посредине со свечкой, горделиво оглядывая всех вокруг, ничуть не хуже того ветхозаветного фарисея, о котором мы слышали сегодня в Евангелии. И не может быть ничего другого в мире, если мы сами никак не можем излечиться от страшной болезни фарисейства в Церкви. Ничему не научаемся, никаким урокам, преподаваемым нам Господом.

В чем одна из главных трагедий человека? Он думает, что он хороший, потому что не делает ничего плохого. И, конечно, каждый из нас должен задать себе этот вопрос: «Неужели на самом деле я не делаю ничего плохого? Неужели я не понимаю, как глубоко проникает грех в человеческое естество, присутствуя в самом сокровенном уголке человеческого сердца, подобно смерти, и создавая при этом во мне иллюзию обладания жизнью, в то время как я смертен и могу рассыпаться в любой момент?»

Мы видим, что тщательное соблюдение всего внешнего, заповеданного Церковью, когда оно делается целью самой по себе, становится особенно губительным для человека, и особенно ярко обнаруживает отсутствие в нем жизни. Христос говорит об этом постоянно, и мы должны, глядя на себя или на то, что особенно ярко совершается вокруг нас, постараться понять: каким образом, на каком этапе человек, который внешне красив духовно и все исполняет, становится «гробом окрашенным», по слову Христову?

В конце концов, лицемерие и личина праведности — это то, что принадлежит самому диаволу, антихристу. По тому, как ветхозаветное фарисейство отвергло Христа — Самого Бога, Который пришел спасти мир от греха, так новозаветное фарисейство примет антихриста. И тогда рядом встанут люди, которые под внешней личиной хранят полную пустоту, и тот уголовник, исповедующий новое фарисейство, который стоит горделиво со свечкой посредине храма, создавая «мерзость запустения на месте святе».

Вот почему преподобный Исаак Сирин говорит нам, что лучше грешить и считать себя грешником, чем не грешить и считать себя праведником. Разумеется, он не о том говорит, чтобы мы грешили, а наоборот — о том, чтобы мы не грешили, потому что если человек не сопротивляется греху, он к нему привыкает. И тогда уже море греха делается ему, как пьяному грехом, по колено, так что он перестает чувствовать этот грех. Так миллионы людей, пьяные грехом, входят весело, как будто бесстрашно в океан зла и не замечают, что тонут и гибнут.

Мы постоянно говорим о том, что приближаемся ко времени, когда грех станет нормой в этом мире. И это уже — всё! Тогда не нужно будет говорить ни о какой совести, ни о каком стыде. Вообще не о чем беспокоиться, потому что у тебя нет никакой совести, нет никакого стыда, и грех — это норма. Но самое страшное, конечно, что для тебя нет уже «никакого» Бога, потому что чувство греха, способность чувствовать грех — есть способность чувствовать Бога. До тех пор, пока мы чувствуем и видим грех, пока ужасаемся и испытываем омерзение перед ним, — мы еще живы, и в терзаниях нашей совести присутствует, может быть, вывернутая таким странным образом, но все-таки любовь к Богу — к Тому Добру, Которое мы предали и от Которого отступили.

Святые остро чувствовали, что такое грех, потому что они все измеряли в свете истинной правды. А мы — не святые, мы — люди грешные, мы плохо чувствуем грех, и горе нам, если мы совсем перестанем его чувствовать. Святые отцы говорят, что грех, видение греха — это последнее священное прибежище в мире. Когда его не будет, — уйдет из мира Христова любовь.

Свидетелем Христовой любви сегодня является перед нами мытарь, который стоит перед Богом и видит, что нет ему ни в чем оправдания, что он никак не может заслужить его перед Господом, и не может рассчитывать ни на какую справедливость, а только на милосердие Божие. Он видит себя таким, каков он есть, и видит зло, которым поражен, и которое, буквально, может убить его, убить всех людей, убить все человечество. Он видит это страшное зло, он видит сатану, который стоит за этим злом, — человекоубийцу и человеконенавистника от начала. И видит одновременно что Господь милосердный приходит в мир, чтобы спасти не обманщиков — «праведников» (лицемерных и мнимых, потому что нет ни единого праведного), а для того чтобы спасти грешников — тех, которые видят себя в этом грехе, осознают свой грех и обращаются к Божию милосердию о помиловании, ничем не заслуженному ими.

Грешный мытарь видит, что Господь может явить это милосердие и являет его по отношению к нему. Перед нами — подлинно смиренный человек. Нам неизвестно — в Евангелии не сказано, — какие грехи были у мытаря. Мытарь — это простой сборщик налогов, но профессия — это еще не грех, и нам хорошо известно, что святые отцы говорят: «Чем больше человек борется с грехом, тем острее он чувствует, что такое грех, и тем больше понимает, что он никогда не сможет своими собственными силами этот грех одолеть». Тем больше кающийся грешник понимает, почему святые отцы говорят нам, что нет ни одного греха непрощенного, кроме греха нераскаянного, и всякий самый малый грех, каким бы незначительным он нам ни казался, есть грех к смерти. И тогда становится понятным, почему такие святые отцы, как преподобный Сисой, который на одре болезни просиял лицом, как солнце, сказал своим ученикам: «Воистину, я еще не начинал покаяния». И почему преподобный Серафим Саровский, который тоже сияет светом преображения в нашей Церкви, тысячу дней и ночей стоял на камне, когда приразился к нему греховный помысел, и взывал ко Господу: «Боже, милостив буди мне, грешному!»

Недостаточно признавать, что мы не убийцы, не воры, не прелюбодеи. Мы можем достигнуть совершенства, к которому призван человек, только через совершенство Христово, только через послушание Богу, только через покаяние, только через смирение. Христос смирил себя до смерти, до смерти крестной, до смерти разбойника, взяв на себя на Кресте наш позор. И пока мы не увидим позор своей жизни — свои грехи, пока не принесем покаяния, нам славы Христа, воссиявшей на Кресте Его, и Воскресения не видать.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России

http://ruskline.ru/news_rl/2016/02/20/ustremlenie_k_samopravednosti_privodit_k_chudoviwnym_posledstviyam/

О тяжелой болезни «воинствующего мытарства»

Дмитрий Филин


(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/102829/282956.p.jpg?0.6367404035439039)

Грядет первая подготовительная неделя к Великому посту – неделя о мытаре и фарисее. Многие из нас не раз слышали эту притчу, кто-то и проповеди слушал, и толкования святых отцов читал. Однако тяжкая болезнь «воинствующего мытарства» продолжает чинить серьезный урон всем нам, православным братьям и сестрам. Что же это за болезнь такая, результатом которой стало рождение целого пласта несгибаемых мытарей и гордящихся своей греховностью «кающихся» грешников?

В основании этой болезни положены все те же два тяжелых недуга и агрессивных идола современного мира – «бог в душе» и «бог, который всех простит». А корень, благодаря которому эти два идола прочно закрепляются в человеке, есть крайнее себялюбие, которое постепенно, если с ним не бороться, превращает человека из иконы – образа Божиего – в кумира, и в извращенном пространстве эгоизма на верху иерархической пирамиды встает сам человек как некий пуп Земли или даже всей Вселенной. И так как там, на вершине, места для двоих не находится, то Бога, как Существо до времени бесполезное, низвергают вниз: сейчас пожить надо в собственное удовольствие, а по смерти Бог, Который всех любит, все равно спасет.

И оправдывают это положение некоторые люди как раз притчей о мытаре и фарисее.

«Смотри, – говорят они, – Господь нам явно показывает, что ваши богослужения, посты, бдения и аскеза Ему противны. Все это исполнял фарисей, однако был осужден. Поэтому надо быть всем как мытари и отвергнуть эти ваши обряды и условности… Надо жить, как живешь, – Бог всех любит!»


Увы, подобное убеждение необыкновенно живуче. Однако притча-то вовсе не о том, что вынес из нее подобный «толкователь». Для начала вспомним, что дела фарисея вовсе не были Богу противны – напротив, Господь и Сам проповедовал о необходимости исполнения подобных дел для того, чтобы человек мог наследовать Царство Небесное. На вопрос молодого иудея, что делать, чтобы наследовать жизнь вечную, Господь отвечает:

«Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать» (см.: Мк. 10: 17–19).

То есть Господь предлагает творить все то, что и фарисей исполнял. Более того, из евангельского текста притчи вовсе не следует, что Господь осудил фарисея, но что мытарь вышел оправданным «более»:

«Сказываю вам, что сей пошел оправданным в дом свой более, нежели тот»,

присовокупив и причину:

«ибо всякий, возвышающий сам себя, унижен будет, а унижающий себя возвысится» (Лк. 18: 14).

Так что причина «меньшей оправданности» не в том, что творимое фарисеем было неугодно Господу, а в устроении сердца. Ведь именно то, что сердце фарисея не имело в себе сокрушения о грехах, что оно преисполнено осуждением других, что оно оказалось горделиво, и лишило в общем-то весьма праведного по делам иудея изобильной милости Божией, хотя и не оставило вовсе без нее. А о том, что желающим быть достойными наследниками Царства Божиего следует творить именно богоугодное, а не умножать беззаконие, подобно мытарям и грешникам, Господь не устает нам напоминать:

«И так всё, что они велят вам соблюдать, соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте, ибо они говорят, и не делают» (Мф. 23: 3).

В другом евангельском отрывке Господь еще более категоричен:

«Если же согрешит против тебя брат твой, пойди и обличи его между тобою и им одним; если послушает тебя, то приобрел ты брата твоего; если же не послушает, возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово; если же не послушает их, скажи церкви; а если и церкви не послушает, то да будет он тебе, как язычник и мытарь» (Мф. 18: 15–17).

А в Великом покаянном каноне преподобного Андрея Критского мы видим и совсем «возмутительную» картину. В девятой песне читаем:

«Христос вочеловечися, призвав к покаянию разбойники и блудницы; душе, покайся, дверь отверзеся Царствия уже, и предвосхищают е фарисее, и мытари, и прелюбодеи кающиися».

Ничего не замечаем необычного?

Первыми, опережая мытарей и прелюбодеев, в Царство Небесное входят фарисеи… кающиеся.

Беда современного воинствующего мытаря в том, что из бездонного кладезя Евангелия он не смог вынуть подлинное сокровище, а вытянул извращенное понимание, сообразное своему устроению. А ведь рассматриваемая притча должна нас подводить к простому выводу: надо творить дела фарисея, а сокрушение о своих грехах иметь, как у мытаря. И если какая-то из этих двух установок нарушается, то и Великий пост обесценивается, ведь при гордом устроении сердца аскеза будет лишь на потеху лукавому, а при отрицании необходимости трудиться ради спасения аскеза и вовсе не имеет смысла, чему лукавый дух также возрадуется. Не станем же кормить тангалашку подобными сытыми пирогами со стола своего нерадения.

***

Нередко случается, что на призыв переменить себя и начать слушаться Церкви человек отвечает:

– Мы живем, никому плохого не делая. О себе думайте лучше. Вы, наверное, забыли, что «на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15: 7).

Последний раз подобное я слышал от представителей одного «православного» движения, которые иногда зазывали к себе гостей, чтобы вместо субботней всенощной и воскресной Литургии «попотчевать» шумными шоу с блудодеянием, языческими песнопениями и прочим непотребством.

– Странно, – говорю им, – разве кающийся грешник не устремляется в храм Божий?

– Вспомни о мытаре и фарисее, – отвечают. – Бог любит мытарей, а не таких, как вы, фарисеев!

– Но если вы заговорили об этой замечательной притче, то не припомните ли, где и с какой целью оказались оба?

«Два человека вошли в храм помолиться» (Лк. 18: 10).


Разве не в храм устремляется человек, которого настигло хотя бы самое начало покаяния? Разве не к Отцу своему он стремглав направляется?

Еще немного времени пройдет, и начнется вторая подготовительная неделя к Великому посту, и мы будем читать притчу о блудном сыне. Но и сегодня мы вспомним, что происходит с человеком, когда он прозревает истину о себе самом: он испытывает нужду в покаянии и жаждет возвращения в Отчий дом, из которого был изведен своим своеволием и грехами:

«Придя же в себя, сказал: сколько наемников у отца моего избыточествуют хлебом, а я умираю от голода; встану, пойду к отцу моему и скажу ему: отче! я согрешил против неба и пред тобою и уже недостоин называться сыном твоим; прими меня в число наемников твоих.

Встал и пошел к отцу своему» (Лк. 15: 17–20).

Вот поистине дело для подражания всем нам: «Встал и пошел»!

– Отчего же вы, – спрашиваю этих «мытарей», – на словах называя себя кающимися грешниками, не встаете и не идете? Впрочем, это половина беды. Но вы ведь приглашаете еще и других прийти и возлечь с вами…

Молчат.

Ну, если молчат – уже не так плохо… А лучше бы, конечно, встать и пойти.

Ибо, «если праведность ваша не превзойдет праведности книжников и фарисеев, то вы не войдете в Царство Небесное» (Мф. 5: 20).


26 января 2018 г.

http://www.pravoslavie.ru/110192.html

О фарисее с любовью

Игумен Нектарий (Морозов)


Как минимум раз в год, а на деле, конечно, чаще, мы вспоминаем фарисея из рассказанной Спасителем притчи. Главным образом для того вспоминаем, чтобы кого-то обличить в нехристианском, а именно фарисейском, отношении к ближнему. Основные приметы отношения этого суть: превознесение до небес своих собственных добродетелей, похвальба ими, уничижение окружающих людей-грешников, угадывание и тонкое, придирчиво-презрительное рассмотрение их немощей и пороков. А также – чрезмерное внимание к внешнему и небрежение о внутреннем. И мы нередко говорим о ком-то: «Ну, он фарисей!». Или еще: «Это какое же фарисейство!».

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/101055/105512.p.jpg)
_{Мытарь и фарисей}

А я вот думаю о фарисее из притчи и мне его почему-то очень жалко. И не только потому, что он вышел из храма «менее оправданным», чем мытарь, хотя и поэтому тоже. В сущности, что нам такого уж плохого о нем известно, чего это мы на него так ополчились, что почти две тысячи лет не даем духу его покоя, но все поминаем и поминаем его недобрым словом. Каким именно? Да этим: «фарисей».

А может, есть в слове сем и что-то доброе? А может, и в нем, «менее оправданном», тоже что-то положительное удастся найти?

По мне, так точно удастся.

«Пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю...». Что в этом плохого? И что плохого в том, что он не «как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи»? Разве только то, что он сам об этом говорит, сам о себе свидетельствует... Но он же сам и благодарит за это: «Боже, благодарю Тебя». То есть понимает, судя по всему, что если бы не Господь, то не смог бы он устоять в добре, не совершил бы ни одного из дел добродетели, о которых тут речь.

Да, погрешает он, безусловно, в том, что допускает в сердце превозношение над «прочими», а особенно над плачущим о грехах своих мытарем, которого Бог за эти слезы и смирение уже оправдал. Но разве нет у нас причин для того, чтобы и его, фарисея, хотя бы отчасти, хотя бы чуть-чуть оправдать? Когда сам трудишься, подвизаешься, удерживаешься от греха, по крайней мере, делом, то так легко впасть в осуждение! Враг не оставит тебя в покое, но постоянно будет искушать видением грехов чужих, ярким и красочным. И не менее ярким и красочным видением твоих подвигов. И более того: «праведный» гнев будет рождаться в твоем сердце при созерцании чужих беззаконий: ведь беззаконнующий не просто позорит высокое звание человеческое, он Бога своими грехами оскорбляет! Как не сердиться на него за это, когда ты сам более всего боишься оскорбить Творца, почитаешь это за главное несчастье в жизни? Вот и фарисей, бедный, на этом неровном месте претыкается и падает. А мы и рады его, окаянного, пригвоздить к позорному столбу...

Только почему рады-то? Не потому ли, почему почти всегда нам так хочется кого-то «заклеймить», «приговорить» или, по крайней мере, принизить? Ведь только согласимся с помыслом о том, что кто-либо плох, никуда не годен, и, глядишь, мы сами окажемся не так уж плохи и сгодимся на что-нибудь. Вот и фарисея так сладко и так отрадно привычно осуждать! Можно уже и забыть о его вполне реальных добродетелях, можно не давать им никакой цены (они же отравлены гордостью и превозношением!), можно увериться, что с нас этого, внешнего, делания Господь не спросит, мы-то знаем, что внутреннее куда важней! Знаем и... внутренне сами же осуждаем фарисея и превозносимся над ним. И становимся, таким образом, судя по всему, фарисеями в квадрате, не меньше.

А вероятнее всего, и больше. Нам кажется, что мы все понимаем: вот «плохой фарисей», вот «хороший мытарь», грешный праведник и праведный грешник. Но когда на путях своей собственной жизни встречаем очередного «мытаря» (то бишь грешника), не замедляем с тем, чтобы и его осудить. Так и «спасаемся»: не имея дел одного и смирения другого, превозносимся, тем не менее, над обоими, в худшем каждому подражаем, а лучшего и не касаемся.

Но все же это не значит, что мы совсем пропащие. Милостив Господь, и если нет для нас другого шанса прозреть, то многоразличными образами Он попускает нам познавать наше убожество и окаянство, нашу предельную нищету и слабость, так что поневоле мы порой твердим уже не молитву того и молитву другого, а свою собственную: «Боже, благодарю Тебя, что дал мне познать и сердцем ощутить, что я, а не кто-то, хуже всех. Худость же свою с сокрушением исповедую и от сознания ее милости смиренно прошу».

Хотя... Почему только собственную? Может, и фарисей так же молился вскоре после описанного Господом эпизода? Не исключено. Бог «всем хочет спастись и в разум истины прийти». Не только мытарям, но и фарисеям в том числе...


28 февраля 2013 г.

https://pravoslavie.ru/59834.html

Слово в Неделю о мытаре и фарисее …

(http://ruskline.ru/images/cms/thumbs/df648ef51d2415c0ff31efa3323d1c007e0787bc/shargunov_o_aleksandr_200_auto.jpg)

Прежде наступления Великого поста Церковь хочет показать нам, какой должна быть подлинная молитва. Хотя притча сегодняшнего Евангелия — не учение о молитве, но то, что она описывает, происходит во время молитвы в храме. В молитве особенным образом раскрывается вера и правда человека, его личные отношения с Богом. Посмотрите на этих двух людей. У одного из них — нормальная человеческая молитва покаяния, а у другого, у фарисея, — карикатура на молитву. Фарисей исполнен самодостаточности. Он весь повернут на себя, замкнут на себе. Так и сказано о нем в Евангелии: «Он молился в себе». Он оправдывает себя. Хотя он стоит на молитве, но обращения к Богу у него на самом деле нет. Стоя перед Богом, он обращается к самому себе. Отвернувшись от Бога, он не может не отворачиваться и от людей — вот от этого мытаря, которого он немедленно заносит в каталог грешников, нечистых, ставит его в один ряд с ворами, обманщиками, прелюбодеями. Таким образом, фарисей не может не отделять себя от правды Божией, не говоря уже о Божием милосердии.

Мытарь же, напротив, совершенно открыт Богу и людям. Прежде всего людям, потому что он знает свое место — место, которое определили ему другие: позади всех, в притворе храма, стоит он, смиренно склонившись, с опущенной головой. Его сердце открыто Богу, он ничего не говорит о себе, а только называет себя грешником, и взывает к Божию милосердию. Фарисей говорит: «Боже, благодарю Тебя!» Мытарь молится: «Боже, будь милостив ко мне грешнику!» Ты помилуй меня — даже не меня, говорит он, а того грешника, которым я являюсь. Все упование мытарь возлагает на Бога, по-настоящему видит он свое бедственное состояние и с ужасом сознает, что значит быть грешником. Он не помнит о себе, он совершенно предает свою жизнь Богу — и вот, он уже на лоне Авраама. Милосердие Божие может соделать его праведником, чего никакими делами не может достигнуть фарисей.

А теперь я расскажу вам новую притчу. Две женщины вошли в храм помолиться за Божественной литургией. Одна — мать большого христианского семейства. Все знают, что она принимает активное участие в различных мероприятиях прихода. Пройдя ближе к алтарю, она встала в первых рядах молящихся. Другая женщина осталась в глубине храма, не смея шагнуть вперед. Про нее было известно, что она оставила своего мужа, с которым венчалась в этом храме, и вышла замуж за другого. И многие в приходе косо поглядывали на нее, несмотря на то, что она часто посещала богослужения. Как всегда, во время евхаристического канона звучали эти слова Спасителя: «Приимите, ядите, сие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов» и «сия есть Кровь Моя Новаго Завета, еже за вы и замногия изливаемая во оставление грехов». Как всегда читалась молитва перед причастием: «Господи Боже мой, вем, яко несмь достоин, ниже доволен, да под кров внидеши храма души моея, занеже весь пуст и пался есть», «прими убо и мене, Человеколюбче Господи, якоже блудницу, яко разбойника, яко мытаря и яко блуднаго». И перед самой Чашей священник произносил: «Верую, Господи, и исповедую, яко Ты еси Христос, Сын Бога Живаго, пришедый в мир грешныя спасти, от них же первый, первая есмь аз».
 
Первая женщина в числе первых подошла к Чаше, чтобы принять причастие, благодаря Бога за то, что Он сподобляет ее принимать столь часто Его Пречистые Тайны. А вторая женщина — осталась стоять в притворе, с безмерной тяжестью своего страдания, прикрыв лицо руками, чтобы никто не видел ее слез. Из ее раздираемого отчаянием сердца поднималась молитва: «Боже, милостив буди мне грешной! По делам своим я праведно лишена причастия, но не лиши меня навсегда общения с Тобой, не оставь меня. Не дай моим детям пострадать из-за моего безумия. Ты пришел спасти грешников, больных, погибающих, помоги мне выйти из этой беды, исцели, избави, сотвори невозможное».

У этой новой притчи нет вывода, как у евангельской. Мы далеки от мысли утверждать, что первая женщина выйдет из храма неоправданной. Оставим Богу этот Ему одному принадлежащий суд. Но притча Господня о мытаре и фарисее дает нам, по крайней мере, возможность надеяться, что вторая женщина узнает милосердие Божие — вместо милосердия прихожан. Бывают, увы, в нашей Церкви отношения друг к другу удручающие, даже глубоко возмутительные. Суды, пересуды, осуждения, сплетни, недоброжелательные взгляды. Надо иметь мужество признать, что они — греховны, намного более греховны, чем грехи, которые они осуждают. И есть такая «праведность» и такие «добродетели», которые современные фарисеи носят на груди как медали. Или как тяжелое бремя, которое надо непременно заставить носить других, как бы в отместку зато, что им самим приходится носить его.

Понимаем ли мы, что самое великое время в нашей жизни — когда по дару Христа мы узнаем подлинный смысл греха и тайну Божественного милосердия? Пусть мы будем чуть-чуть менее строгими по отношению к внешнему закону, но только бы дано было нашему сердцу хоть немного больше открыться Евангелию. Покаяние христиан никогда не кончается, Церковь снова и снова призывает нас к нему, как в первый день нашего обращения ко Господу. И прежде чем придут к нам дни сугубого покаяния, она учит нас молиться: «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче».
 
Будем помнить, что только молитва нищего достигает небес. И будем помнить также, что страшнее всякого фарисейства — отступление от истин нашей веры. Потому что мы спасаемся только верой, только правдой Христовой, только светом, в котором нет никакой тьмы, только нашим упованием на милосердие Божие и нашей верностью принятому нами исповеданию. Бога нельзя обмануть. Бог не судит по наружности. Он судит, испытуя наши сердца. Бог оценивает нас не потому, что мы представляем собой по сравнению с другими, но потому, чем мы призваны быть. Его суды превосходят наши. Он предупреждает нас: мытари и блудницы предваряют в Царствии Небесном тех, кто «уверены в себе, что они праведны».

Смысл притчи — в том, чтобы мы правильно предстояли пред Богом. Это значит, во-первых, чтобы мы смиренно принимали истину, хранимую Церковью, а не мудрствовали своевольно и высоко о тайнах, превосходящих человеческое разумение. И, во-вторых, как следствие этого, в смирении и простоте, в признании своей нищеты приносили перед бесконечной любовью наше покаяние.
 
Бог — всё, а мы, со всей нашей праведностью, очень мало что значим. Вся наша праведность — как порты блудницы, по слову пророка. Бог — свят, а нам далеко до святости. Не для того об этом напоминает нам сегодня Церковь, чтобы уничижить нас, но чтобы мы всегда стояли в истине пред Богом. Истина в том, что пред Богом мы нищи, но мы любимы Им. И оттого что мы любимы Им, мы можем всецело надеяться на Него.

Протоиерей Александр Шаргунов, настоятель храма свт. Николая в Пыжах, член Союза писателей России (http://ruskline.ru/news_rl/2019/02/16/kakaya_molitva_dostigaet_nebes/)

Встреча. Мытари и фарисеи

Протоиерей Андрей Ткачев

(https://i.mycdn.me/i?r=AzEPZsRbOZEKgBhR0XGMT1RkpgBE4u_snaqtg61MPz1f86aKTM5SRkZCeTgDn6uOyic)

ВИДЕО (https://youtu.be/h64PlfBm5_U)    продолжительность:   55 мин.


Источник: СПАС ТВ (http://spastv.ru/shows/vstrecha/mytari-i-farisei/)

17 февраля 2019 г.

http://pravoslavie.ru/119389.html

Подготовка к Великому Посту

(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/100122/12265.p.jpg)
_{Распятие, фрагмент (монастырь Студеница, Сербия)}

Великий пост предваряют подготовительные недели (воскресенья) и седмицы. Порядок служб подготовительных недель и самого Великого поста изложен в Триоди постной. Она начинается с недели о мытаре и фарисее и заканчивается в Великую субботу, охватывая 70-дневный период.
Предваряют Великий пост – святую Четыредесятницу – неделя о мытаре и фарисее, неделя и седмица о блудном сыне, неделя и седмица мясопустная (мясо-отпустная), неделя и седмица сыропустная (сыро-отпустная, сырная, масленица).

В приготовительные седмицы Церковь подготавливает верующих к посту постепенным введением воздержания: после сплошной седмицы восстанавливаются посты среды и пятницы; затем следует высшая степень приготовительного воздержания – запрещение вкушать мясную пищу. В приготовительных службах Церковь, напоминая о первых днях мира и человека, о блаженном состоянии прародителей и их падении, о пришествии на землю Сына Божия для спасения человека, располагает верующих к посту, покаянию и духовному подвигу.

В синаксаре сырной субботы говорится, что подобно тому, «как вожди пред ополченным войском, уже стоящим в строю, говорят о подвигах древних мужей и тем ободряют воинов, так и святые отцы вступающим в пост указывают на святых мужей, просиявших в посте, и научают, что пост состоит не только в отчуждении снедей, но и в обуздании языка, сердца и очей».

Такое приготовление к посту Четыредесятницы есть древнее установление Церкви. Так, уже знаменитые проповедники IV века святые Василий Великий, Иоанн Златоуст, Кирилл Александрийский в своих беседах и словах говорили о воздержании в Недели, предшествующие Великому посту. В VIII веке преподобные Феодор и Иосиф Студиты составили службы на Недели о блудном сыне, мясопустную и сыропустную; в IX веке Георгий, митрополит Никомидийский, составил канон на Неделю о мытаре и фарисее.

Приготовляя к посту и покаянию, Церковь в первую Неделю примером мытаря и фарисея напоминает о смирении, как истинном начале и основании покаяния и всякой добродетели, и о гордыне, как главном источнике грехов, который оскверняет человека, отдаляет его от людей, делает богоотступником, заточающим себя в греховную самостную оболочку.

Смирение, как путь к духовному возвышению, показал Сам Бог Слово, смирившийся до немощнейшего состояния человеческой природы – «до зрака раба» (Флп. 2, 7).

В песнопениях Недели о мытаре и фарисее Церковь призывает отвергнуть – «отринуть» высокохвальную гордыню, возношение лютое, пагубное, «великохвальное кичение» и «дмение (надмевание) мерзкое».

Для пробуждения чувств покаяния и сокрушения о грехах Церковь в приготовительные Недели поет на воскресных утренях, начиная с Недели о мытаре и фарисее и кончая пятым воскресеньем поста, после Евангелия, пения «Воскресение Христово видевше» и чтения 50-го псалма, пред каноном умилительные стихиры (тропари) «Покаяния отверзи ми двери, Жизнодавче», «На спасения стези настави мя. Богородице», «Множество содеянных мною лютых помышляя, окаянный, трепещу». Сближая 70-дневный период Триоди с 70-летним пребыванием Израиля в плену вавилонском, Церковь в некоторые приготовительные Недели оплакивает духовный плен нового Израиля пением псалма 136 «На реках вавилонских».

В основу первой стихиры – «Покаяния отверзи ми двери» – положена притча о мытаре: из нее взяты сравнения для изображения покаянного чувства. В основе второй песни – «На спасения стези» – лежит притча о блудном сыне. В основе третьей – «Множество содеянных мною лютых» – предсказание Спасителя о Страшном суде.

В Неделю о блудном сыне евангельской притчей (Лк. 15, 11 – 32), от которой получила название и сама Неделя, Церковь показывает пример неисчерпаемого милосердия Божия ко всем грешникам, которые с искренним раскаянием обращаются к Богу. Никакой грех не может поколебать человеколюбия Божия. Душе, раскаявшейся и обратившейся от греха, проникшейся надеждой на Бога, Божия благодать исходит во сретение, лобызает ее, украшает и торжествует примирение с ней, какой бы она ни была греховной прежде, до своего раскаяния.

Церковь наставляет, что полнота и радость жизни заключаются в благодатном союзе с Богом и в постоянном общении с Ним, а удаление от этого общения служит источником духовных бедствий.

Показав в Неделю о мытаре и фарисее истинное начало покаяния, Церковь раскрывает всю силу его: при истинном смирении и раскаянии возможно прощение грехов. Потому ни один грешник не должен отчаиваться в благодатной помощи Отца Небесного.

Неделя мясопустная называется также Неделей о Страшном суде, так как о нем читается на литургии Евангелие (Мф. 25. 31 – 46).

В субботу мясопустную, которая называется также вселенской родительской субботой, Церковь совершает поминовение «от века мертвых всех верою поживших благочестие и усопших благочестно, или в пустынех, или во градех, или в мори, или на земли, или на всяком месте… от Адама даже и до днесь, послужившыя Богу чисто, отцы и братию нашу, други вкупе и сродники, всякаго человека, в житии послужившаго верно, и к Богу преставльшагося многовидно и многообразно». Церковь просит прилежно «сим (им) в час суда ответ благий дати Богу и деснаго Его предстояния получити в радости, в части праведных, и во святых жребий светлем, и достойным быти Царствия Его».

По неисповедимому Промыслу разной бывает кончина у людей. «Подобает же ведати, – говорится в синаксаре, – яко не вси в пропасти впадающии, и в огнь, и в море, и глаголемые пагубы, и студени (холод) и глад, по прямому повелению Божию сие страждут: сия бо суть Божия судьбы, ихже ова (одним) бывают по благоволению (Божию), ова (другим) же по попущению, другая же ведения ради и прещения (предупреждения), и уцеломудрения иных бывают».

В субботу мясопустную Церковь по своему человеколюбию особенно молится о тех умерших, которые не получили церковного отпевания или вообще церковной молитвы: «узаконенных псалмов и песнопений памяти не получиша». Церковь молится «в части праведных учинити», «яже покры вода, брань пожат, трус (землетрясение) же яже объят, и убийцы убиша, и огнь яже попали». Возносятся моления о тех, кто в неведении и не в своем разуме окончил свою жизнь, о тех, которым Господь, вся полезная ведый, попустил умереть внезапной кончиной – «от печали и радости предшедшыя ненадежно (неожиданно)» и о тех, кто погиб в море или на земле, на реках, источниках, озерах, которые стали добычей зверей и птиц, убиты мечом, сожжены молнией, замерзли на морозе и в снегу, погребены под земляным обвалом или стенами, убиты чрез отравление, удавление и повешение от ближних, погибли от всякого другого вида неожиданной и насильственной смерти.

Мысль о конце нашей жизни при воспоминании об отошедших уже в вечность отрезвляюще действует на каждого, кто забывает о вечности и прилепляется всей душой к тленному и мимолетному.

Мясопустная Неделя (воскресенье) посвящена напоминанию о всеобщем последнем и Страшном суде живых и мертвых (Мф. 25, 31 – 46). Это напоминание необходимо для того, чтобы люди согрешающие не предались беспечности и нерадению о своем спасении в надежде на неизреченное милосердие Божие. Церковь в стихирах и тропарях службы этой Недели изображает следствия беззаконной жизни, когда грешник предстанет пред нелицеприятным Судом Божиим.

Напоминая о последнем Суде Христовом, Церковь вместе с тем указывает и истинный смысл самой надежды на милосердие Божие. Бог милосерд, но Он и праведный Судия. В богослужебных песнопениях Господь Иисус Христос называется правосудным, а Суд его – праведным и неподкупным испытанием (неумытное истязание, неумытный суд). И закоренелые, и беспечно полагающиеся на милосердие Божие грешники должны поэтому помнить о духовной ответственности за свое нравственное состояние, а Церковь всем своим богослужением этой Недели стремится привести их к осознанию своей греховности.

На какие же дела покаяния и исправления жизни особенно обращается внимание? Прежде всего и главным образом, на деяния любви и милосердия, ибо Господь произнесет Суд Свой преимущественно по делам милосердия, и притом возможным для всех, не упоминая о других добродетелях, не одинаково доступных для каждого. Никто из людей не вправе сказать, что он не мог помочь алчущему, напоить жаждущего, посетить больного. Вещественные дела милости ценность свою имеют тогда, когда они будут проявлением владеющей сердцем любви и соединены с духовными делами милости, которыми и тело. и душа ближних облегчаются.

Последняя подготовительная ко Святой Четыредесятнице седмица называется сырной, сыропустной, масленой, масленицей. В эту седмицу употребляется сырная пища: молоко, сыр, масло, яйца.

Церковь, снисходя к нашей немощи и постепенно вводя нас в подвиг поста, установила в последнюю седмицу пред Четыредесятницей употреблять сырную пищу, «дабы мы, от мяса и многоядения ведомы к строгому воздержанию… мало-помалу от приятных яств приняли бразду, то есть подвиг поста». В сыропустные среду и пятницу пост положен более строгий (до вечера).

Песнопениями сырной седмицы Церковь внушает нам, что эта седмица есть уже преддверие покаяния, предпразднство воздержания, седмица предочистительная. В этих песнопениях Святая Церковь приглашает к сугубому воздержанию, напоминая о грехопадении прародителей, происшедшем от невоздержания.

В сырную субботу совершается воспоминание святых мужей и жен, в подвиге поста просиявших. Примером святых подвижников Церковь укрепляет нас на подвиг духовный, «яко да и первообразному, незлобивому взирающе житию их, многовидныя и различныя делаем добродетели, якоже комуждо сила есть», помня, что и святые подвижники и подвижницы, прославляемые Церковью, были людьми, облеченными немощами плоти подобно нам.

Последнее воскресенье пред Великим постом имеет в Триоди надписание (наименование): «В Неделю сыропустную, изгнание Адамово». В этот день воспоминается событие изгнания наших прародителей из рая.

http://www.pravoslavie.ru/20892.html

Иеромонах Игнатий (Шестаков)

Безумные глаголы

Беседа в Неделю о мытаре и фарисее

(https://pravoslavie.ru/sas/image/103354/335422.p.jpg?mtime=1581227807)

Когда человек заболевает психически, сходит с ума и его рассудок помрачается, то это выражается в том, что он совершает какие-то ненормальные, неестественные для его положения, возраста или образования действия. Особенно это проявляется в характере его речи: что и как он говорит. Это один из самых очевидных для окружающих признаков того, что у человека ментальное расстройство, он заболел духовно и умственно. В таком состоянии больные иногда начинают выдавать себя за кого-то другого: один считает себя Наполеоном, другой — известным космонавтом, а кто-то утверждает, что знает некий таинственный план и срочно должен попасть к очень важным людям и рассказать о нем. Кто-то утверждает, что в его квартиру постоянно проникают неизвестные, взламывают замки, все обыскивают, меняют расположение вещей и что-то крадут. Множество разных душевных болезней особенно хорошо знают психиатры, лечащие таких людей.

То, что говорят душевнобольные, у кого-то вызывает удивление, часто насмешки среди окружающих и вселяет горе в сердца их близких и родных. Нередко больные произносят несуразные, смешные, неадекватные, а порой и страшные слова на протяжении многих лет. Их помещают на лечение в специальные медицинские учреждения и лечат различными способами. И в древности тоже происходило подобное: их изолировали от мира, от общения с окружающими, чтобы они не натворили чего-нибудь еще более безумного. Часто на лечение уходит целая жизнь, люди годами произносят «безумные слова», выдавая тем самым свое страшное заболевание.   

Встречается очень схожее состояние среди людей, стремящихся к духовной жизни, не менее страшное, но не столь очевидное для нас. О нем Господь говорит в притче о мытаре и фарисее (см.: Лк. 18, 10–14). Автор знаменитого Покаянного канона Андрей Критский, святой писатель и поэт, называет речи некоторых людей безумными глаголами. В написанном им каноне поется о том, как фарисей, похвалялся в храме своей праведностью, произносил за нее благодарение и прочие безумные глаголы. Так верно и точно определяет это состояние Андрей Критский, а его голосом определяет и Святая Церковь.

Фарисей, придя в храм, молился ко Господу, но эта молитва выглядела скорее как сплошное самохвальство и обвинение ближнего. Он благодарил Господа за то, что он не такой грешник, как все остальные, и как тот, что стоял недалеко от него, мытарь, сборщик податей, человек, имеющий отношение к грязным делам: деньгам, взяткам, поборам, унижению и притеснению ближнего.

А этот фарисей считал, что он безусловно лучше мытаря. Ведь он соблюдает посты, делает все, чтобы исполнить все предписания Закона Божиего, и именно за это он и благодарит Господа. В это время мытарь, который стоял рядом, не говорил ничего подобного, ибо он знал, какой он грешный человек, он даже глаз не смел поднять и только, бил себя в грудь и произносил: «Помилуй меня, Господи!»

Господь говорит, что мытарь пошел более оправданным из храма. Молитва его была услышана, в отличие от молитвы фарисея. Это безумное самодовольное состояние — самое страшное в духовной жизни. Оно страшнее даже состояния впадения человека в какой-то грех, в котором он потом кается. Оно встает на пути нашего спасения и не дает Богу приблизиться к нам.

Мы, будучи христианами, называя себя таковыми, можем на самом деле отказаться от Христа и распинать Его своей жизнью, как это сделали фарисеи. Люди, которым был известен Закон, что сделали они в конечном итоге? Они не приняли Христа, не захотели Его слушать, осудили, оклеветали, оплевали Его и распяли. Когда мы слушаем обо всем этом, нам кажется, что речь идет о людях, живших когда-то давно, а на самом деле речь идет о нас самих.

В каждом из нас живут два этих человека: самодовольный фарисей и кающийся, плачущий о своих грехах мытарь. Часто бывает, что в нас эти настроения сменяются — одно время мы каемся, прося Господа только простить наши грехи, совершенно не думая о наших мнимых достижениях в духовной жизни. А в другое время мы же останавливаемся, успокаиваемся, считая, что уже живем так, что нам гарантировано спасение, а не так, как живут около нас грязные нечестивые грешники.

Это как раз самое страшное и ужасное состояние. Оно так же безумно в очах Божиих, как безумны в наших очах слова и поступки психически больных людей. Точно так же, а может быть, еще страшней и чудовищнее выглядят наши безумные глаголы, которые мы часто обращаем ко Господу. Поэтому Церковь как лечебница предлагает нам сейчас эту притчу, чтобы еще раз отрезвиться в преддверии Великого поста, прекрасного и благодатного времени, приготовленного для излечения наших духовных болезней. Главное, осознать эту болезнь, увидеть ее в себе, и с решимостью побороть ее, отринуть самодовольство и мнимое успокоение, встать на путь очищения, исправления, взывая ко Господу: «Господи, будь милостив ко мне грешному!»

Слушать аудиофайл по нижеприведённой ссылке:

http://www.pravoslavie.ru/podcasta/Myitarya_fariseya_Ignatiy-bb0471.mp3

http://pravoslavie.ru/76944.html

Проповедь в Неделю о мытаре и фарисее

Схиархимандрит Зосима (Сокур)


СКАЧАТЬ (http://www.pravoslavie.ru/put/propovedi/zosima_mitarya_farisea.mp3)     (MP3 файл, 20,6 МБ, продолжительность 45:03 мин)


(http://www.pravoslavie.ru/sas/image/zosima_9.jpg)
_{Схиархимандрит Зосима (Сокур)}

… Какие мы есть фарисеи. Лбы бьём, Псалтири грызём и друг друга грызём, а любви не имеем. И настоящего покаяния нет у нас, нет того мытаря, чтоб стоял там тихонько: «Боже, милостив буди мне, грешному», – да я, недостоин порог алтаря переступить, не то, что ещё в алтарь зайти. Вот такое покаяние сердечное – осознание своих грехов… А не так: «Да я ж такой хороший…»; «Наша мать не грешила никогда, раз в год всегда пасху ходила святить» – да и всё. Вот такие мы все хорошие. «Я ж не убивал, не грабил, ничего…», – а сколько грехов у каждого на душе! Вот нам дай, Господи, осознания по-настоящему грехов наших, дай, Господи, искреннего покаяния нам. Мытарева воздыхания этого, а не фарисеева высокоглаголания, – как мы сегодня слышали в святых словах Божиих Триоди постной. И особенно да откроет Господь нам во дни этого предстоящего поста души наши к покаянию – настоящему, к умилению, к молитве, к труду святому. Всё во славу Божию и во спасение души своея.

Неделя о мытаре и фарисее, пропели мы покаяние. Эта песнь покаяния будет петься до предпоследнего воскресения Великого поста. Накануне Цветной недели окончим петь покаяние и будем уже готовиться все к Вербному воскресенью и к Страстной седмице милостию Божией. Кто-то уже по привычке после воскресенья «Да воскрес Иисус от гроба…» запел, – кончилось уже, после воскресенья последний раз пропели «Воскрес Иисус от гроба…», теперь аж, кто доживёт, в пасхальную ночь услышим эту радостную весть: «Воскрес Иисус от гроба, якоже прорече…» – эта песнь умолкла уже в церкви воскресная до Пасхи – светлого Христова Воскресения. Уже идёт взаимосвязь времён: нынешнего времени – уже с Пасхой непосредственно, с пасхальной ночью, потихоньку начинается святая взаимосвязь.

Эта неделя называется Неделя о мытаре и фарисее, всеедная неделя. В понедельник, в среду и в пятницу постных дней нет, кушать можно скоромную пищу, во славу Божию. Наедайтесь белковой своей зловонной пищи, чтоб потом не говорили, что мы, как тощие египетские коровы ходим. Чтоб тучные в пост вступали, а к Пасхе уже, как попостимся, – будем как египетские тощие коровы тарахтеть костями своими и рёбрами светить, мослаками. Вот, по-настоящему попостимся.

Та неделя будет уже Неделя о блудном сыне. Будет особое читаться Евангелие о блудном сыне, будет прекрасная песнь петься «Объятия Отча отверсти мне потщися…» – при постриге в монашество всегда поют эти святые слова. Когда человек уходит от мира, даёт обеты служения Богу до последнего своего издыхания, – особый момент таинственный, от блудного этого мира душа уходит во объятия Отча. Именно эта притча и будет воспоминаться в будущее воскресенье. И та неделя уже будет последняя мясоеда неделя – пёстрая седмица. Там Масленица уже и святой Великий пост, по милости Божией, во славу Божию. <…>

И сейчас, в наше время, колотня с Киева вся начинается – матери городов русских, с колыбели. И оттуда покатится эта колотня по всей земле Русской, не минует ни Россию, ничего, кругом будет беснование. Но Россия устоит, и там будет очень благодать большая, не даже силы ада, антихриста, не одолеют Русской Православной Церкви.  <…>

Сейчас, родные мои, идёт колотня у нас в Церкви внутренняя, междоусобица. С этими пресловутыми кодами, с этими ИНН какой-то там, что-то там, в России. У нас коды, а там ИНН какие-то придумали, ну, в общем, одно и то же – налоговый номер присваивают всем. Михайловых Иван Петровичей десятки, разобрать их как? Ну, каждому номер присвоили – уже понятно, где какой под каким номером находится. Мера государственного учёта такая. Как прицепили сюда церковные дела? Это уже я не понимаю. Как уцепились эти монахи, как злые собаки, в эти номера: «Это уже диавольская печать, это антихристова печать!» В этом Святогорском монастыре этот  Серафим …, бороду отрастил, он же только к вере пришёл несколько лет назад, он же был безбожник! И уже давай всех учит.

Приехал я в Святые горы: «Ты коды принял?». Да на что мне твои коды сдались, я себе Богу молюсь, да и всё, и не знаю горя никакого. Кто принял – принял, никто от этого от Бога не отошёл, что ж, государству нужно подчиняться. «Всё, это уже погибший, уже всё». Колотят всех, крутят всех такие вот кипы заявлений писать да кипы бумаг этих писать. А бумаг сколько переводят – лучше бы акафист какой напечатали да людям раздали. Я эти все бумажки, про ИНН все эти, рву и в туалет бросаю, как хорошо там пользоваться ими, они такие… хорошие. Очень подходят для этого дела. Не читаю ничего, потому что знаю, что это басни века сего.

Все давай на старцев – старцы сказали так: о. Иоанн (Крестьянкин) сказал не брать; о. Кирилл (Павлов) – сказал не брать; о. Николай, на острове там служит, – не брать – всё, это смерть уже, умри, да не бери. Бедные эти старцы знать ничего не знают. Как моим именем тоже часто спекулируют – Зосима сказал… а я, Зосима, и знать не знаю и ничего этого и не слыхивал даже. И не знал то, что там про меня уже басни какие-то сочиняют. Точно так и про этих старцев. И колотня получается. Старцы эти все, девяностолетние уже старики глубокие, уже что им нужно? Покой. Уже их просто прячут от людей, а вы ж такие назойливые все, вы ж покоя не даёте. Закроют старца бедного, хоть он отдохнёт, полежит. Уже слухи: «Запретили в служении, уже не допускают, уже всё – под запретом, уже всё – старец страдалец и прочее, и прочее»

И чтобы пресечь это всё, о. Иоанн (Крестьянкин), девяностолетний старец, очень мною почитаемый, я очень его люблю, этого старца, мой самый любимый старец нашего времени. От юности я руководствовался им, ещё когда учился в семинарии. В академии юношей я часто приезжал туда, в Печоры, бывал, встречался, разрешал вопросы недоуменные. И всегда у нас с о. Иоанном были самые ближайшие, никогда у нас разногласий духовных никаких не было, всегда было духовное согласие и единогласие. Я удивляюсь, когда стали говорить: «О. Иоанн против этих кодов». Не может старец пойти против Святейшего Патриарха, когда он за Святейшего Патриарха как заступался! И за гонимого Патриарха Сергия как заступался, и за Патриарха Пимена как заступался, гонимого от этих самых разных фарисеев нынешнего века! Неужели мог пойти старец перед смертью против Патриарха, когда к нему сам президент Путин приезжал и его супруга, чтоб получить благословение на президентство, и старец с радостью благословил их, уходящий уже из этой жизни. И вот старец и обратился ко всей России, ко всем чадам своим с особым письмом, по интернету переданному. Мне сняли его, и сейчас я вам его зачитаю. Что б вы не колотили и не позорили, эти фарисеи нынешние, как вот это в Святых горах. Почему я никогда не езжу в Святые горы, абсолютно, и не тянет даже заехать туда после этих кодов ихних, как они там ещё беснуются, да ну, подальше от них. В женском монастыре понаколотил тот Серафим, были монашки нормальные, молились все, – подурели. Кругом подурели, там монашки подурели, там монахи подурели, в Оптиной колотятся с этими кодами, не молятся Богу, о спасении души не думают, о мытаревом покаянии, а Бог знает, о чём думают, о глупостях. И, главное, народ колотят – не берите. А что дальше делать, никто не говорит, а что кушать, а как детей учить, а как образование получить, а как жить, а как за квартиру платить? «А это мы не знаем». Так что ж вы за вожди такие глухие, бестолковые? Указываете: не берите, – а что дальше? «Мы не знаем». Так кормите народ, содержите народ, – вот тогда будете вы пастырями настоящими.

И зачитаю чудные слова, будьте только внимательны, я потом вывешу текст вот там, в витрине, чтоб вы все, кто не был в церкви, почитали. Вот, хочу переслать его к Святогорским нашим этим туда, чтоб они почитали, а, они всё равно не поймут, замороженные. В женский монастырь надо переслать, владыке перешлю, вот, чтобы немножко тушить этот пожар. Глупость эту. Это ж борьба с Церковью идёт – еретиков этих, сектантов, раскольников и всё, через глупые какие-то номера. От номеров нам будет спасение или погибель? Никогда не будет от этого погибели, глупость всё это. Вот.

(Далее отец Зосима читает и комментирует письмо архимандрита Иоанна (Крестьянкина) о ИНН
https://pravoslavie.ru/54618.html )  <…>

Вот живое слово великого старца как завещание уже перед его кончиной недалёкой. Скоро старец уйдёт уже в иной мир, девяносто лет с лишним старец прожил на земле. Прошёл тюрьмы, ссылки, гонения, ненависть – всё прошёл и остался верен Церкви. Он с большой любовью относится к Церкви, к народу Божию, к Святейшему Патриарху он с огромнейшим почтением относится, и за всё всегда благодарит Бога. И злые люди специально подтасовывают имя его, чтобы смуту навести в Церкви Божией. Старец чётко нам говорит… это письмо я вывешу там, кто не слышал, будете читать, другим  рассказывать. Что бы эта смута утихала, что бы вы успокаивались, утихомиривались, и от Церкви, от Святейшего Патриарха, ни на шаг. Держаться только Патриарха Московского и всея Руси. И синод в Киеве, под председательством митрополита Владимира, постановил так же, как и Патриарх. В Церкви полное сохраняется единодушие. И церковному разуму, соборному разуму, мы обязаны свято, беспрекословно подчиняться. Кто не подчиняется, вон Страшный Суд Божий, вон анафеманствованный Филарет в огне горит, вот это и нас ждёт это всё. Так что в этом отношении вразуми, Господи и тех святогорских монахов, того бородатого Серафима, ему бороду нужно оторвать сейчас за эти его проповеди, вот, что он заблудился, но дай, Господи, чтобы вразумились они все, утихомирились смутьяны, чтобы мир в Церкви и мир в сердцах ваших был. Вот, всё вам рассказываю, объясняю. С меня ответственность перед Богом снимается, а то: «Зосима уже против, всё» – я слушаюсь всегда голоса Церкви. Скажет завтра Святейший Патриарх коды не принимать, – всё, я умру, не буду принимать. Вот и сейчас, сказали, что греховного ничего нет, слушаться только Церкви нужно – в ней спасение.

Вот к чему зовёт нас старец великий. Интервью я уже в следующий раз прочту, в следующее воскресенье. Прочту о. Тихона интервью, ибо старец, видя такое положение, попросил, чтобы о. Тихон архимандрит приехал к нему с видеокамерой, снял его в келье уже, он уже из кельи почти не выходит, слабенький, немощный, вот, он снял его. У о. Николая побыл на острове о. Тихон и у о. Кирилла, у всех старцев побыл, взял интервью. И их личные святые слова обо всех этих событиях услышите в следующее воскресенье. Чтобы вы не бабьим слухам веровали – какая-то баба сказала или лжепроповедник какой-то сказал, а слову действительно святых людей, которые переживают за будущее всех нас, за Церковь нашу переживают и о нашем спасение пекутся. Вот чему должны мы быть все послушны. Вот всё как будто бы я и рассказал вам, уморились сильно? А я уже уморился … Так что не осуждаю тех, кто берёт, не осуждаю, кто не берёт. Так что это дело личное каждого, погрешительного в этом, смертного ничего нет в этом номере, да и всё. Вот когда от Бога будут заставлять отрекаться нас всех, вот тогда уж всякий подумай, Господи!… тогда не отступить от Бога. Всё. Ну, помогай, Господи, всё рассказал.

 (о.Зосима вышел из алтаря после причастия)

Приветствую вас со святым праздничным воскресным днём сегодняшним. Слава Богу, что Господь укрепил нас. Сегодня помолились, вступили уже в подготовительную седмицу Великого святого поста. Дай Господи, эти мирно дни провести перед Великим постом. Суетой земной своей позанимайтесь всей, кому там крестить, кому родить, кому что там, кому пенсию, кому там что там. Так, чтобы вы потом, Великим постом, уже никакой суетой не занимались.

Помолиться, попоститься уже, потрудиться при обители святой уже – благочестиво пожить во славу Божию. Пока эти две недели ещё, пожалуйста, всей суетой своей позанимайтесь. Поуправляйте свои дела, квартирные вопросы, долги. Некоторые так, по-глупому, отмахиваются, то электроэнергия набегает, то ещё, это всё от мира. Старец сегодня объяснил: раз мы зарабатываем, – едем на автобусе – плати; не хочешь платить – иди пешком. А если уже используешь, – такой закон, куда денешься, надо платить. Плати гроши и езжай себе, и на автобусе, и в поезде. Так, на дурняк, это в святое дело не будет тебе. Если хочешь на дурняк, сухарей насуши, котомочку в руку, свечечку в руку, как ото в песенке поется: «И паломнички идут и Херувимскую поют» – вот так вот богоугодные паломничества совершают. А мы сейчас и ехать хотим, и всё на дурняк себе. «Я отматываю электроэнергию, платить мне нечем». Выключи свет и сиди там в потёмках, и не надо обманывать…


Произнесена 4 февраля 2001 г.

http://www.pravoslavie.ru/2856.html

Блаженнейший Митрополит Онуфрий рассказал, как достичь настоящей молитвы и откуда берутся жизненные трудности

(https://news.church.ua/files/2022/02/%D0%9E%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%87%D0%B5%D0%BD%D0%BD%D1%8F-%D1%85%D1%80%D0%B0%D0%BC%D1%83-%D0%BD%D0%B0-%D1%87%D0%B5%D1%81%D1%82%D1%8C-%D1%81%D0%B2%D1%8F%D1%82%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%BF%D1%80%D0%B5%D0%BF%D0%BE%D0%B4%D0%BE%D0%B1%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE-%D0%A1%D0%B5%D1%80%D0%B0%D0%BC%D0%B8%D0%BC%D0%B0-%D0%A1%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%D1%81%D1%8C%D0%BA%D0%BE%D0%B3%D0%BE-119-1035x425.jpg)


Чем глубже человек понимает, что Бог есть все, тем сильнее его молитва.

Об этом Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Онуфрий рассказал в своей проповеди в Неделю о мытаре и фарисее, сообщает Информационно-просветительский отдел УПЦ.


По словам Архипастыря, готовя нас к Великому посту, предшествующему Христовому Воскресению, Церковь говорит нам о том, что наступает время усиленного труда в посте, покаянии и молитве.

«Каждый человек создан, чтобы смотреть на Бога и радоваться. Если ты маленького духовного роста, т.е. твой разум не может увидеть Бога и разобраться, какое учение о Христе истинно, тогда поднимись на дерево поста, и оттуда увидишь Спасителя. Не через призму другой личности, а лицом к лицу», – сказал он.

Как отметил Предстоятель, пост и молитва – это те два крыла, которые возносят человека над бренным и греховным. «Церковь учит нас, какой должна быть молитва, чтобы она возносила, а не была мертвым крылом, висящим и не приносящим никакого подвига. Правильная молитва является смиренной молитвой», – добавил владыка.

Его Блаженство объяснил, на чем должна основываться наша смиренная молитва.

«Человек должен в молитве помнить, что Бог есть все, что Бог есть смысл нашей жизни, Бог есть красота нашей жизни, Бог есть свет нашей жизни, Бог есть любовь, Бог есть добро, Бог есть милосердие, Бог есть мир, а мы – прах и пепел, мы – ничто, потому что созданы Богом из ничего… На этом основании, что Бог есть все, а я – ничто, должна основываться наша молитва. И мы должны так говорить: ”Господи, Ты все, а я ничто, помилуй меня!”».

Причем, как заметил Митрополит Онуфрий, если человек не исполняет в своей жизни волю Божию, то наполняется смущением и отчаянием. А если живет и возносит правильную молитву, то познает счастье и блаженство.

«Смирение в молитве — это не самоунижение, это понимание того, что мы есть ничто (перед Богом). Чем глубже человек понимает, что Бог есть все, тем сильнее его молитва», – резюмировал владыка.


“Если человек смиренный, то его душа способна вместить спасительную Божественную благодать, а если человек одержим гордыней, то гордость, как ржавчина, разъедает его душу”, – отметил Предстоятель.

По словам Его Блаженства, когда человек принуждает себя к смирению и видит в других образ Божий, то мирится даже с врагом.

“Такой человек приятен в любом обществе, – добавил он. – А если человек горд, то он, даже если не имеет врагов, создает их для себя, а в конце концов и миролюбивым людям становится неприятным. Это свойство гордыни, искажающей человека”.

Как отметил Блаженнейший владыка, “когда мы сами себя смиряем, то Господь нас возносит, а когда мы наоборот превозносимся, то смиряет Он нас – болезнями, скорбями, трудностями”.

“Лучше будем учиться смирению. Это менее болезненно, чем когда Господь смиряет нас”, – заметил владыка.

Когда человек живет именно так, как акцентировал Митрополит Онуфрий, то все у него хорошо и всем он доволен, а когда горд, то наоборот. “Человек всегда счастлив, когда смиренный, а гордому все неудобно, всегда он чем-то недоволен. И причина неудобства – гордыня, закрывающая Бога от человека. А если мы не видим Бога, то – несчастны”, – подытожил владыка.


14.02.2022

Источник (https://news.church.ua/2022/02/14/blazhennejshij-mitropolit-onufrij-rasskazal-kak-dostich-nastoyashhej-molitvy-video/?lang=ru)

«Гордыней и осуждением ближнего обнуляются наши добрые дела»

Только одна сила может открыть перед нами двери в жизнь вечную и Божественное Царство — это искреннее, сердечное, глубинное покаяние


(http://images.vfl.ru/ii/1644962433/9a1e1784/38053946.jpg)


На языке церковного устава сегодняшнее воскресенье называется Неделей о мытаре и фарисее, и евангельское чтение повествует именно о них — о фарисее и о мытаре (Лк. 18:10-14).

Хорошо известно, что фарисеи были духовно привилегированной прослойкой тогдашнего израильского общества. Это люди были благочестивые, они посещали храм, синагогу, исполняли все то, что предписывал закон Моисея, и потому почитались народом. А мытарь — это человек, презираемый в израильском обществе, потому что он собирал налоги в пользу римских завоевателей. Мытаря сегодня назвали бы коллаборационистом, предателем, и если бы он только исполнял служебные обязанности, по собственной воле или поневоле! Но ведь сборщики податей чаще всего брали больше, чем полагалось, они попросту грабили свой народ, а потому люди отвечали им полным неприятием. Мытарь был оторван от общения со своим народом, всякого мытаря ненавидели за предательство, за нечестность.

И Господь совершенно не случайно рассказывает о том, как в храм вошли два человека. Мытарь по одному своему роду занятий был человек презираемый и подозреваемый в финансовых преступлениях. А еще в храме находился фарисей, человек благочестивый, ведь фарисеи исполняли все предписания закона и с точки зрения формальных требований закона были благочестивы. О чем же думает фарисей? Он смотрит на окружающих его людей и благодарит Бога за то, что он не такой, как другие, за то, что исполняет все предписания закона, живет благочестиво. И что можно об этом сказать? Греховна ли была молитва фарисея? Ведь и сегодня мы, люди верующие, благодарим Бога за то, что сохранили веру, за то, что ходим в храм. Мы благодарим Господа за этот дар веры. И если бы фарисей ограничился благодарением, то, наверное, он бы не оказался участником этой истории, о которой сегодня, в преддверии Великого поста, нам повествует слово Божие. Но фарисей был уверен в своей жизненной правоте, а значит, в своей святости, и эта уверенность проявилась в удивительных словах, которые он обратил к Богу: "Благодарю Тебя, Господи, за то, что я не такой, как прочие люди"»; и далее он перечисляет все, что делает. И если бы все ограничилось упоминанием себя как человека особенного — в силу того, что предписания закона исполняются им в точности! Но фарисей сказал нечто большее. Он сравнил себя с другим человеком, с презираемым мытарем, который тоже вошел в храм, и произнес: "Благодарю Тебя, Господи, что я не такой, как прочие люди, и не такой, как этот мытарь".

Вот это сравнение себя с другими — в том смысле, что другие хуже, — и было причиной осуждения фарисея. Он ушел менее оправданным из храма, чем мытарь, который себя ни с кем не сравнивал, но в полной мере сознавал свою греховность, свою неправедность. И не было у него никаких слов, которыми бы он мог оправдать себя пред Богом, да и слова такие он не хотел произносить, но от чистого сердца говорил только одно: "Боже, будь ко мне милостивым, помилуй меня!" И за эту молитву, исполненную глубокого и искреннего покаяния, осознания своего полного недостоинства, мытарь вышел из храма, как говорит слово Божие, оправданным более, чем фарисей. А фарисей вышел осужденным? Нет. Тоже оправданным, ведь он исполнял предписания закона. Но поскольку фарисей, сравнив себя с мытарем, осудил его, а себя превознес, то многие добродетели, которые были фарисею присущи, в этот момент, как мы бы сегодня сказали, обнулились. Гордыней и осуждением ближнего обнуляются наши добрые дела.

Этой простой истине мы научаемся сегодня, в преддверии Великого поста, через дивный евангельский текст. История о мытаре и фарисее учит нас тому, что никакие добродетели, связанные с нашей религиозной жизнью, не должны восприниматься нами как нечто, что спасает нас автоматически. Ходим в храм, постимся, пытаемся исполнять заповеди — ну что же еще? Но если мы так считаем, то это означает застой в духовной жизни. А покаяние — это сила, которая препятствует застою. Через покаяние мы самим себе постоянно бросаем вызов. Мы спрашиваем себя, критически спрашиваем: так ли ты живешь, так ли мыслишь, так ли молишься? Что происходит в твоей душе? И, стремясь раскаяться в своих плохих поступках и мыслях, мы проводим собственное расследование — внутреннее, сердечное — того, что же мы собой представляем как верующие люди. Где мы, на какой стороне — на стороне мытаря или фарисея? Чего больше в нашей жизни — искреннего покаяния или некой уверенности в том, что исполнение церковных предписаний предопределяет наше спасение? Но никакие законы и предписания не могут предопределить спасение. Только одна сила может открыть перед нами двери в жизнь вечную и Божественное Царство — это искреннее, сердечное, глубинное покаяние. Не на словах, не через автоматическое произношение «грешен» или «грешна», а через осознание своих грехов. Многие закрываются каждодневными заботами, переключая внимание на другие сферы жизни, так что мы не видим то плохое, что в нас происходит, что проявляется в наших мыслях, а иногда и в делах. Вот дай Бог, чтобы, вступая в эти подготовительные недели к святому посту, вразумляемые дивными евангельскими чтениями, которые будут предложены в течение предстоящих воскресных дней, мы могли действительно подготовить себя к достойному прохождению Великого поста, призванного помочь нам принести Богу подлинное покаяние, поставить жизнь свою под духовный контроль, уметь останавливать себя вовремя от всего того, что может возникнуть в нашей душе, в том числе через добросовестное исполнение церковных предписаний. Мы должны помнить, что спасаемся мы через осознание своих грехов и через искреннее сердечное покаяние пред Богом. И да поможет нам Господь именно так подготовить себя к святым дням грядущей Четыредесятницы и пройти их достойно, с пользой для своей жизни — и земной, и вечной. Аминь.


Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл

http://www.patriarchia.ru/db/text/5900327.html

Святитель Игнатий (Брянчанинов)

Поучение в Неделю о мытаре и фарисее. О молитве и покаянии

(https://i.mycdn.me/i?r=AyH4iRPQ2q0otWIFepML2LxRPjkK50RIkiBd5r9PoDVIXQ)

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=TqZ7V2PSIds&t=1s

В ныне чтенном Евангелии изображена молитва мытаря, привлекшая к нему милость Божию. Молитва эта состояла из следующих немногих слов: Боже, милостив буди мне грешнику (Лк. 18: 13). Достойно внимания и то, что такая краткая молитва услышана Богом, и то, что она произносилась в храме во время общественного Богослужения, во время чтения и пения псалмов и других молитвословий. Молитва эта одобряется Евангелием, выставляется в образец молитвы: благочестивое рассмотрение ее делается нашим священным долгом. Почему мытарь не избрал для излияния сердца своего пред Богом какого-либо величественного и умилительного псалма, но обратился к столь краткой молитве, и повторял ее одну во время всего Богослужения? Отвечаем, заимствуя ответ у святых отцов [Святой Тихон Воронежский]. Когда прозябнет в душе истинное покаяние, когда явится в ней смирение и сокрушение духа по причине открывшейся очам ее греховности: тогда многословие делается для нее несвойственным, невозможным. Сосредоточась в себе, устремив все внимание на бедственное положение свое, она начинает вопиять к Богу какою-либо кратчайшею молитвою. Обширно зрелище греховности, когда оно подается человеку Богом: неизобразимо оно красноречием и многословием; точнее, изображает его воздыхание и стенание души, облекаясь в кратчайшие и простейшие слова. Тот, кто желает раскрыть в себе глубокое чувство покаяния, употребляет в орудие к достижению такого состояния краткую молитву, произнося ее со всевозможным вниманием и благоговением.

Оставление многих слов, хотя и святых, способствует уму вполне освободиться от развлечения, и всею силою своею устремиться к самовоззрению. «В молитве твоей не позволяй себе многословить, – сказал святый Иоанн Лествичник, – чтоб ум твой не уклонился к рассматриванию слов. Одно слово мытаря умилостивило Бога, и одно верное изречение спасло разбойника. Многословие в молитве часто приводит ум в рассеянность и мечтательность, а малословию обычно собирать его» [Лествица, Слово 28]. По величайшей пользе, доставляемой краткою, внимательною, сосредоточенною молитвою, святая Церковь завещает чадам своим благовременно обучиться какой-либо краткой молитве. Обучившийся такой молитве имеет готовое молитвословие на всяком месте и во всякое время. И путешествуя, и сидя за трапезой, и занимаясь рукоделием, и находясь в обществе человеческом, он может вопиять к Богу. При невозможности молиться устами, возможно молиться умом. В этом отношении удобность краткой молитвы очевидна: при занятиях очень легко потерять смысл и последовательность продолжительного молитвословия; но краткая молитва всегда сохраняется в целости своей. Оставив ее на некоторое время, опять можно без всякого затруднения возвратиться к ней. Даже при Богослужении полезно повторять краткую молитву в душевной клети: она не только не препятствует вниманию читаемым и поемым в храме Божием молитвословиям, но и способствует особенно тщательному вниманию им, удерживая ум от рассеянности. Если ум не будет удерживаться в самовоззрении краткою молитвою, наполняющею душу чувством покаяния, то он легко вдастся в рассеянность; во время Богослужения, оставя без внимания церковное чтение и пение, уклонится к пустым размышлениям и мечтаниям. Это случилось с упоминаемым ныне фарисеем, который поверхностно внимал богослужению, и увлечен был помышлениями греховными. Греховные помышления не только лишили всякого достоинства молитву его, и без того слабую, но и обратили ее в повод к осуждению молившегося. Молитва фарисея была отвергнута Богом: фарисей вышел из храма запечатленным печатью гнева Божия, не понимая и не ощущая своего душевного бедствия по той причине, что сердце его, будучи мертво для покаяния, было исполнено самодовольством и самообольщением. Когда моление краткою молитвою от частого и постоянного употребления обратится в навык, тогда оно делается как бы естественным человеку. Внимательно слушая что-либо особенно занимающее нас, мы делаем разные возгласы, которые не только не препятствуют вниманию, но и усугубляют его: точно так, стяжав навык к краткой молитве, мы выражаем ею наше сочувствие и внимание к слышимому нами молитвословию и псалмопению. В течение всей святой Четыредесятницы при всех богослужениях часто повторяется во всеуслышание присутствующих в храме молитва: Боже! очисти мя грешнаго. Для чего это столь частое повторение одной и той же молитвы? Для того, чтоб мы приучились часто повторять ее. С тою же целию повторяется часто и другая краткая молитва: Господи, помилуй. Спаситель мира, одобривший молитву мытаря, впоследствии дозволил и даровал нам молиться всесвятым именем Его. Молитва именем Господа Исуса и по имени Его, и как установленная Им, именуется молитвою Исусовою. При господстве Ветхого Завета человек обращался к Богу, Которого он еще не знал определенно; при наступлении господства иного в Новом Завете человеку в преизобильное дополнение к прежнему обращению предоставляется обращаться в Богочеловеку, как ходатаю между Богом и человеками, как к такому ходатаю, в котором соединено Божество с человечеством, как к такому ходатаю, который Бога объяснил человекам с возможною для постижения человеческого подробностью и полнотою, Который Бога исповеда (Ин., 1:18). Ветхозаветной молитве Боже, милостив буди мне грешнику равнозвучаща новозаветная молитва Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго. Ветхозаветные служители Бога употребляли первую молитву; новозаветные, употребляя и первую, наиболее употребляют вторую, потому что Богочеловеку благоугодно было сочетать с человеческим именем своим особенную чудодейственную духовную силу. Для постоянного моления употребляется также молитва Господи, помилуй. Она – сокращенная молитва Исусова и заменяет ее в тех случаях, когда произнесение цельной молитвы Исусовой делается затруднительным как-то: во время испуга, во время неожиданной радости, во время тяжкой болезни, во время духовного видения. В последнем случае возглас Господи, помилуй служит для ума отголоском на те благодатные разумения, которые являются ему по очищении его, превышают его постижение и не могут быть выражены словом [Святой Петр Дамаскин. О семи умных видениях, статья: разделение молитвы всех разумов. Книга 1-я, Добротолюбие, ч. 3]. Какое имеет значение во всех этих молитвах глагол помилуй или милостив буди? Это – сознание человеком погибели его; это – ощущение той милости, того сожаления к себе, которые Господь заповедал нам ощущать к себе, и которые ощущаются очень немногими; это – отвержение собственного достоинства; это – прошение милости Божией, без которой нет надежды спастись погибшему. Милость Божия есть ни что иное, как благодать Всесвятого Духа; мы, грешные, должны непрестанно, неотступно просить ее у Бога. Умилосердись, Господь мой, над бедственным состоянием моим, в которое я ниспал, лишившись благодати Твоей, и снова водвори во мне благодать твою. Духом владычным (Пс. 50: 14), Духом силы Твоей укрепи меня, чтоб я мог противостать искушениям, наносимым от дьявола, и искушениям, возникающим из падшего естества моего. Пошли мне Дух целомудрия, чтоб я возник из состояния умоисступления, в котором нахожусь, и исправил нравственные стопы мои. Даруй мне Дух страха Твоего, чтоб мне устрашиться Тебя, как подобает немощнейшей твари страшиться великого Бога, Творца своего, чтоб мне по причине благоговения моего к Тебе свято хранить заповеди Твои. Насади в сердце мое любовь к Тебе, чтоб мне более не отлучаться от Тебя, не увлекаться непреодолимым влечением к мерзостному греху. Даруй мне мир Твой, чтоб он хранил в нерушимом спокойствии душу мою, не попускал помышлениям моим скитаться по вселенной без нужды во вред мне, для смущения моего, чтоб он сосредоточивал их в самовоззрение и из него возносил к престолу Твоему. Даруй мне Дух кротости, чтоб мне воздерживаться от гнева и злобы, быть постоянно преисполненным благости к братии моей. Даруй мне Дух смиренномудрия, чтоб я не высокоумствовал, не мечтал о себе, не искал похвалы и славы человеческой, но помнил, что я – земля и пепел, существо падшее, низвергнутое на землю по причине недостоинства моего, долженствующее быть изведенным из тела и мира сего смертию, долженствующее быть представленным на страшный и нелицеприятный суд Твой [Заимствовано из толкования молитвы Господи помилуй старцем Паисием Нямецким. Писания старца Паисия. Изд. Оптиной пустыни]. Боже, милостив буди мне грешнику! Господи Исусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя! Господи, помилуй! Многие произносят эти краткие молитвы с величайшею поспешностию, заботясь только о исполнении положенного числа их. Таким образом моления они не допускают молитве проникнуть в сердце и произвести свойственное ей действие, заключающееся в умилении. Справедливо замечают святые Отцы, что молящиеся так молятся на воздух, а не Богу [Преподобный Нил Сорский. Предисловие к Преданию]. Отчего мы скучаем в храме Божием? Оттого, что не ощутили действия молитвы. Отчего мы спешим к сытому столу? Оттого, что мы опытно знаем значение вещественной пищи. Отчего не спешим в храм Божий, но стараемся прийти в него попозже, когда значительная часть Богослужения уже отправлена? Оттого, что не знаем опытно значения молитвы, которая служит пищею для души, которая сообщает душе духовную силу. Не знаем опытно значения молитвы оттого, что молимся поспешно, поверхностно, без внимания. Действие на душу продолжительной, но невнимательной молитвы подобно действию обильного дождя на железную крышу, с которой сбегает вся вода, в каком бы количестве она ни пролилась, не производя на крышу никакого действия. Напротив того, внимательную молитву можно уподобить благотворному дождю, орошающему засеянное поле, дающему питание произрастениям, и приготовляющему богатую жатву. Исправляя важную погрешность, которая отнимает у подвижника молитвы весь плод подвига, воспитанники и наперсники святой молитвы, святые Отцы повелевают произносить слова как кратких молитв, так и всех вообще молитвословий с особенною неспешностию, с соблюдением тщательнейшего внимания к словам молитвы [«Постой мало (молча), дондеже утишатся вся чувства. Тогда сотвори начало не вскоре, без лености, со умилением, и сокрушенным сердцем, рцы сие: Блажен муж, и проч. тихо и разумно, со вниманием, а не борзяся (не спеша): якоже и умом разумевати глаголемая». Наставления пред чтением Псалтыри. Псалтырь отдельною книгою]. При неспешном чтении молитв возможно такое внимание; при поспешном чтении вниманию нет места. Молитва, лишенная внимания, лишена сущности своей, лишена жизни. Тогда бывает она подобна телу, оставленному душою: не благоухает она смирением, не восходит к Богу; пораженная и умерщвленная рассеянностию, она пресмыкается в земном тлении и смраде, сообщая их молящемуся небрежно и холодно. Внимание ума при молитве отражается в сердце блаженною печалию о грехах, которая и есть заповеданное Богом покаяние. Когда же сердце исполнится чувством покаяния: тогда оно, в свою чреду, привлекает ум к сугубому вниманию. Вслед за вниманием и умилением все дары Святого Духа вступают в душу, соделывают ее храмом Божиим. Доставим нашей молитве два свойства: внимание и покаяние. Ими, как двумя крылами, да возлетит она на небо, да предстанет пред лице Божие, да исходатайствует нам помилование. Эти два свойства имела молитва блаженного мытаря. Проникнутый сознанием своей греховности, он не находил в делах своих никакой надежды на получение спасения, видел эту надежду в едином милосердии Бога, призывающего всех грешников к покаянию, и дарующего спасение за одно покаяние. Как грешник, не имеющий никакого собственного добра, мытарь занял в храме последнее место; как грешник, недостойный неба, он не дерзал возводить очей к небу. Он устремил их к земле, и, ударяя покаянием в сердце, из глубины сердца, от всей души произносил молитву, соединенную с исповеданием: Боже, милостив буди мне грешнику. Молитва была так действительна и сильна, что грешник вышел из храма Божия оправданным. Засвидетельствовал это сердцеведец Господь, Спаситель человеков, – и сбылось над покаявшимся грешником проречение пророка: Созиждет Господь Сиона душу человеческую, разрушенную падением, и явится в славе Своей. Призре на молитву смиренных, и не уничижи моления их. Да напишется сие в род ин, да напишется это в уведание всего человечества, да напишется во уведание всего племени и потомства христианского! И люди, зиждемии покаянием и внимательною молитвою, ощутив свое обновление Божественною благодатию, восхвалят Господа (Пс. 101: 17–19), благоволившего восприять человечество, и спасти человеков дивным смотрением Своим и дивным учением Своим. Аминь.

https://petrpavelhram.livejournal.com/12155364.html?utm_source=3userpost