Печать страницы - Мы не проигрывали русско-японскую войну

Аждар Куртов

Призраки Порт-Артура и Цусимы
На сегодня баланс сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе складывается не в нашу пользу

(https://img03.rl0.ru/7d1859e180aedba0ede76df6056e17da/c615x400i/news.rambler.ru/img/2020/05/28/135929.793403.7319.jpeg)

В прошлом столетии основные угрозы безопасности страны исходили с Запада. Однако и в Первую и во Вторую мировые войны события на Дальнем Востоке также вынуждали руководство нашей страны уделять большое внимание укреплению этих дальних рубежей державы. Современная эпоха лишь добавила потенциальных рисков в систему международных отношений Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

Пока мы являемся свидетелями своеобразного переходного периода. В АТР происходит серьезная перегруппировка сил основных игроков, что неизбежно приводит к попыткам перераспределения сфер влияния крупнейших держав. При этом сегодня баланс сил уже невозможно свести только к чисто военным аспектам. Огромную роль стали играть экономический и демографический потенциалы. Возросло значение контроля над коммуникациями. Все это побуждает к активизации конкурентной борьбы между ключевыми игроками за обладание энергетическими и прочими видами сырья, а также за доступ к рынкам сбыта товаров. Военная мощь при этом все чаще используется не только для откровенных попыток перераспределить ранее существовавшие сферы влияния, она становится необходимым фактором защиты и отстаивания уже обретенного экономического положения. В ряде случаев имеются риски возобновления неурегулированных до конца военных конфликтов. Так, например, Северная и Южная Корея и по сей день формально находятся в состоянии войны, поскольку заключенное 27 июля 1953 года соглашение о перемирии определило тогда лишь условия прекращения огня и разделения войск. По-прежнему оба государства держат в постоянной готовности огромные армии: КНДР – более одного миллиона штыков, а Республика Корея – около 700 тысяч. Кроме того, в Южной Корее присутствуют американцы своей 30-ти тысячной группировкой.

АТР неумолимо превращается в один из основных узлов мировых противоречий, центров пересечения интересов.

Бурное развитие экономик Китая, Японии, Южной Кореи и ряда иных стран Юго-Восточной Азии постепенно выводит их на места в мировом табеле о рангах, которое в прошлом прочно занимали только европейские государства и Соединенные Штаты. На долю АТР, охватывающего более 40 государств, приходится 52% совокупной территории Земли, на которой проживает около 56% населения земного шара. При этом здесь сосредоточено 2/3 сырьевых запасов и уже производится свыше 62% мирового ВВП. Половина мировой торговли и притока прямых иностранных инвестиций также принадлежит АТР.

Финансово-экономическое состояние значительной части государств АТР позволяет им постепенно наращивать и свою военную мощь. Суммарные военные расходы стран региона уже приближаются к аналогичным затратам государств Европейского союза. Четверть всего мирового экспорта вооружений и военной техники приходится на данный регион. В то же время в АТР пока отсутствует единый механизм многосторонней коллективной безопасности. Военно-политические союзы здесь носят преимущественно двусторонний характер, примером чего можно привести договор «О взаимном сотрудничестве и обеспечении безопасности» между Соединенными Штатами и Японией 1960 года или договор «О взаимной обороне» США с Республикой Кореей. Это обстоятельство весьма важно отметить в связи с тем, что в этом регионе - значительное число очагов потенциальных конфликтов из-за территориальных споров и нестабильности в отдельных странах.

Основными центрами силы в АТР выступают США, Китай, Япония и Россия. Соединенные Штаты, пользуясь статусом сверхдержавы, активно пытаются сохранить свое лидирующее положение. Несмотря на то, что США имеют весьма разноплановые позиции в АТР, их влияние здесь постепенно перестает быть тотальным. Однако у Вашингтона в регионе имеется неплохой союзник – Япония.

Токио постепенно отходит от продолжавшейся несколько послевоенных десятилетий традиции умеренности в военных делах. В стране активно обсуждаются вопросы изменения «антивоенных» статей конституции. Под нажимом США Япония уже направила свои военные части в Ирак. Подумывают здесь и о заведении собственного ядерного оружия. Для этого Япония уже обладает необходимым военно-техническим потенциалом.

Эксперты полагают, что Токио уже располагает примерно 400 килограммами оружейного плутония, что позволяет собрать 12 ядерных боеприпасов менее чем за год.

Соединенные Штаты, активно обличающие Иран в его стремлении развивать мирную ядерную энергетику, тем не менее, закрывают глаза на действия своего сателлита. Более того, Вашингтон оказывает Токио поддержку в его планах обрести статус постоянного члена Совета Безопасности ООН. На основе американских технологий осуществляются планы создания совместной японо-американской системы противоракетной обороны. На авиабазе Йокота, расположенной в пригороде японской столицы, уже создан командный центр для управления системой РЛС и ЗРК «Пэтриот», а также эсминцами японских ВМС, оснащенными противоракетами «Стандарт–3» и многофункциональной системой оружия «Иджис». Формально последнее подается как мера против угрозы, исходящей от КНДР. Но, учитывая, что система развертывается в Японском море, она также может быть использована и против Китая, и против России. В любом случае просматривается определенная взаимосвязь между усилением военной мощи Японии с опорой на США и активизацией претензий со стороны Токио на так называемые «северные территории» - российские Южные Курилы.

Американские войска в Японии насчитывают 47 тысяч человек, дислоцированных более чем на 130 военных объектах. Американо-японское сотрудничество предполагает также размещение на постоянной основе на военно-морской базе Йокосука, используемой 7-м флотом США, атомного авианосца класса «Нимитц», который призван заменить авианосец «Китти Хок» с неядерной силовой установкой. Американская группировка ВМС на Тихом океане вблизи границ России уже располагает внушительной силой. Она включает в себя 6 авианосцев, 95 надводных кораблей (класса крейсер, эсминец и фрегат), 30 атомных многоцелевых подводных лодок, 9 атомных подводных лодок типа «Огайо» с баллистическим ракетами «Трайдент», около восьми сотен боевых самолетов и 210 вертолетов морской авиации. Собственно же японские ВМС располагают 16 подводными лодками, 54 надводными ракетными кораблями, 7 десантными кораблями, примерно 210 самолетами и вертолетами. Япония не располагает атомными подводными лодками и авианосцами, но военное ведомство этой страны проектирует новый эсминец, который военные эксперты классифицируют как легкий авианосец, способный брать на борт 11 летательных аппаратов. Первый такой корабль планируется сдать флоту уже в 2009 году. ВМС Республики Корея состоят из 68 боевых кораблей, сотни боевых катеров и 13 самолетов патрульной авиации.

Помимо этого, Россия должна принимать во внимание и китайский фактор. Конечно, власти современного Китая не настроены враждебно по отношению к Москве.

Но военная мощь Китая направлена на обеспечение его национальных интересов, которые далеко не во всем совпадают с российскими, хотя бы в плане конкуренции за те же энергоресурсы.

Между Москвой и Пекином нет договора, который бы фиксировал обязательства военного союза двух государств. Поэтому российские военные вынуждены учитывать и китайский военный фактор в качестве потенциальной угрозы российским интересам на Дальнем Востоке. Одна только группировка Шеньянского военного округа КНР имеет 17 дивизий и бригад, свыше 4400 танков, 8130 артиллерийских стволов, свыше 1800 боевых самолетов. Китай располагает одним атомным подводным ракетоносцем, на вооружении которого имеются 24 баллистические ракеты, 6 многоцелевыми атомными подводными лодками с торпедно-ракетным вооружением, 65 дизельными подводными лодками, 20 эсминцами, 41 фрегатом и 83 десантными кораблями. Кроме этого, Китай достраивает купленный через третьи лица недостроенный в СССР средний авианосец «Варяг».

Составляющим российской системы обеспечения национальной безопасности в АТР является прежде всего ее Тихоокеанский флот. В 90-ые годы прошлого столетия этот флот столкнулся с серьезными испытаниями. Корабельный состав его был резко – в несколько раз сокращен, финансирования не хватало даже на наиболее неотложные нужды. Ряд боевых кораблей неоправданно было выведено из боевого состава и продано за бесценок на металлолом. Прекратилось постоянное присутствие флота в Индийском океане. Флот покинул базу Камрань во Вьетнаме. Это уменьшило возможности Тихоокеанского флота по защите российских интересов не только на дальних морских просторах, но даже в прибрежных водах.

Но сегодня постепенно флот восполняет утраченные силы. Главной базой Тихоокеанского флота является Владивосток, но части флота также базируются в заливе Стрелок, в Советской Гавани, Петропавловске-Камчатском. В Приморье дислоцировано соединение противолодочных кораблей. Флагманом флота является гвардейский ракетный крейсер «Варяг», вооруженный 16-ю тяжелыми противокорабельными ракетами «Вулкан» с дальностью стрельбы 700 километров. Еще один корабль - тяжелый атомный ракетный крейсер «Адмирал Лазарев», к сожалению, находится на консервации. В составе флота - такие известные боевые единицы, как большие противолодочные корабли «Маршал Шапошников», «Адмирал Пантелеев», «Адмирал Трибуц», «Адмирал Виноградов», эскадренные миноносцы «Бурный», «Боевой», «Быстрый», «Безбоязненный». Флот располагает: 4 атомными подводными ракетными крейсерами стратегического назначения - «Зеленоград», «Петропавловск-Камчатский», «Подольск», «Святой Георгий Победоносец», вооруженными межконтинентальными баллистическими ракетами; 5 атомными подводными ракетными крейсерами, вооруженными противокорабельными ракетами «Гранит», 6 многоцелевыми подводными лодками и 8 дизельными подлодками. В состав флота входит 55-я дивизия морской пехоты, состоящая из трех пехотных, одного танкового, одного артиллерийского полка, а также батальонов ПВО и саперного батальона.

К 2010 году флот должен получить принципиально новый корабль – атомный подводный крейсер стратегического назначения, оснащенный ракетным комплексом «Булава» с шестью боеголовками и дальностью полета 8300 километров. В северной российской столице уже строятся корветы «Стерегущий», «Сообразительный» и «Бойкий». В Калининграде оснащается головной десантный корабль «Иван Грен». Тем не менее, по оценкам российских военных этого недостаточно. Крупных серийных кораблей Тихоокеанский флот в ближайшее десятилетие не получит.

А это означает, что баланс сил в АТР складывается не в нашу пользу и без резкого увеличения количественного и качественного состава Тихоокеанского флота Россия не сможет наращивать ни свою экономическую, ни политическую деятельность в регионе.

Пока же наличных сил Тихоокеанского флота недостаточно не только для обеспечения господства на море, но и для полноценного контроля над театром военных действий.

Командование ВМФ России понимает эту ситуацию и обещает вывести из кризиса корабельные и авиационные группировки флота уже к 2010 году. Но вывести из кризиса – еще не означает должного решения проблемы. Главком ВМФ Владимир Высоцкий утверждает, что уже проработан план развития ВМФ до 2035 и даже до 2050 года. Впрочем, уже сегодня отдельные положения планов морского командования подвергаются критике со стороны военных специалистов. В частности высказываются сомнения в целесообразности строительства 5-6 авианосцев, предназначенных для Тихоокеанского и Северного флотов. В любом случае модернизации Тихоокеанского флота должно быть уделено особое внимание, ведь те же Соединенные Штаты в прошлом году утвердили 30-летний план закупки боевых кораблей, по которому до 2037 года запланировано приобретение 313 единиц.

Мы обязаны помнить уроки прошлого. Ведь разгром тихоокеанских эскадр у Порт-Артура и острова Цусима, явившийся следствием отставания России в сфере морских вооружений, предопределил исход русско-японской войны 1904-1905 годов. Можно припомнить еще один пример. К началу XIX столетия Россия владела Аляской, Алеутскими и Курильскими островами, Сахалином и рядом островов в Тихом океане. Но часть этих территорий из-за слабости российского флота пришлось оставить. Россия – исторически одна из ведущих мировых морских держав. И этот свой статус она обязана сохранить.

http://stoletie.ru/geopolitika/prizraki_portartura_i_cusimi_2008-07-01.htm

Игорь Евсин

Мы не проигрывали русско-японскую войну

(http://ruskline.ru/images/cms/thumbs/1436143751e32d90cfc3dd070e87d9c19aacc3bd/evsin1_200_auto.jpg)

Война против России была нужна Японии, как для территориальных завоеваний, так и для приобретения статуса мировой державы. Мысль о неизбежности войны с Россией внедрялась в сознание японского народа задолго до 1904 года. Знаменитый англо-японский писатель Лакфадио еще в 1895 году писал, что когда японцы двинутся на Россию, то им на помощь придут даже мертвые, погибшие в недавней войне с Китаем японские солдаты и матросы. Амбициозность японских политиков поддерживалась западными державами, заинтересованными в ослаблении России. США, Германия, Англия оказали Японии громадную помощь в перевооружении, подготовке и военном снабжении армии.

К 1904 году Япония сосредоточила на Дальнем Востоке вооруженные силы в 5 раз больше, чем вооруженные силы России. Оснащены они были самым современным западноевропейским и американским оружием. Японский флот, по крайней мере, в два раза был больше российского тихоокеанского флота.

Государь император Николай II предвидел войну с Японией и готовился к ней, но, к сожалению, Россия к 1904 году не успела переоборудовать Сибирскую и Дальневосточные железные дороги под военные перевозки, что стало одной из решающих причин поражений русской армии в начале войны.

Царь Николай II не был воинственным человеком, считал войну величайшим злом, поэтому старался всячески избегнуть ее. На переговорах с Японией он готов был идти на большие уступки, вплоть до сдачи части острова Сахалин в аренду. Но, как отмечал С. С. Ольденбург, «Россия могла бы избежать борьбы только путем капитуляции. Путем самоустранения с Дальнего Востока. Никакие частичные уступки - а их было сделано много - не могли не только предотвратить, но и отсрочить войну».

И война грянула. В ночь с 26-го на 27-е января 1904 года японские корабли вероломно напали на русскую эскадру в Порт-Артуре. В своем манифесте к народу Император Николай II заявил: «В заботах о сохранении дорогого сердцу Нашему мира, нами были приложены все усилия для упрочения спокойствия на Дальнем Востоке. В сих миролюбивых целях мы изъявили согласие на предложенный японским правительством пересмотр существующих между обеими империями соглашений по корейским делам. Возбужденные по сему предмету переговоры не были, однако, приведены к окончанию, и Япония, не выждав даже получения последних ответных предложений правительства Нашего, известила о прекращении переговоров и разрыве дипломатических отношений с Россией.

Не предуведомив о том, что перерыв таких сношений знаменует собой открытие военных действий, Японское правительство отдало приказ своим миноносцам внезапно атаковать нашу эскадру, стоявшую на военном рейде крепости Порт-Артура.По получении о сем донесения наместника Нашего на Дальнем Востоке мы тотчас же повелели вооруженною силою ответить на вызов Японии...»

Некоторые политические деятели России того времени сомневались в целесообразности войны. А либерально-революционная общественность сразу заявила, что России не нужны удаленные за тысячи верст территории и, чтобы иметь добрососедские отношения с Японией, она должна была «самоустраниться с Дальнего Востока».Однако русские политики и общественные деятели понимали значение русско-японской войны. Это понимание так выразил впоследствии С. С. Ольденбург: «С тех дней, когда Петр Великий прорубал «окно в Европу», ни одна война не была в такой мере борьбой за будущее России, как русско-японская война.

Решался вопрос о выходе к незамерзающим морям, о русском преобладании в огромной части света, о почти незаселенных просторах Маньчжурии. Иначе как, поставив крест над всем своим будущим в Азии, Россия от этой борьбы уклониться не могла». Кроме того, можно сказать, что война России с Японией была предопределена на небесах. Об этом говорят следующие мистические случаи. За семь дней до ее начала одному валаамскому старцу было видение, впоследствии записанное с его слов и хранившееся в архиве Валаамского монастыря.

В этом тонком видении явился ему ангел в образе юном и предсказал грядущие бедствия. Вот как рассказывал об этом сам старец: «В одну ночь приходит ко мне светлый Юноша и говорит: «Пойдем со мной, и ты увидишь то, чего никто на земле не разумеет...». Юноша обратился в другую сторону, и я увидел идущего вдали громадного зверя, а за ним темная туча пошла на русскую землю. Мне стало страшно, и я отступил на шаг назад. Но Юноша говорит: «Куда пойдешь? Некуда от этого скрыться. Но знай, что это тебя не касается». Тогда я почувствовал в себе некую силу и стал смотреть на все. Я спросил: «Что это значит?» Юноша сказал: «Первое: зверь - это война, а второе - туча - это наказание...».

Кроме этого видения был и другой мистический случай, подтверждающий предопределенность войны с Японией. За два месяца до ее начала в Киево-Печерскую Лавру пришел паломник, старый русский матрос, участник знаменитой обороны Севастополя в 1854 году, во время Крымской войны. У Киевских святынь он усердно молился о русском флоте в Порт-Артуре. И вот, однажды, ему было видение: стоящая спиной к заливу Божия Матерь, которая держала в руках продолговатый плат. Своими стопами Она попирала обнаженные обоюдоострые мечи. Матрос очень испугался этого видения, был поражен страхом, но Богородица успокоила его и поведала о том, что скоро начнется война, в которой Россию ждут тяжелые испытания. А в заключение Она сказала, что необходимо написать икону, которая должна в точности отобразить это видение и отправить ее в Порт-Артур.

Когда старый матрос стал рассказывать повсюду об этом видении, ему мало кто верил. И только после нападения японских кораблей на русскую эскадру в Порт-Артуре православные поверили в истинность явления Богоматери матросу. Десять тысяч киевских богомольцев по пятачку собрали сумму, необходимую для написания иконы «Торжество Богородицы», или, как ее называют иначе, икона Божией матери «Порт-Артурская». Вскоре эта икона была написана и отправлена в Порт-Артур. Но он к тому времени был уже осажден японцами, и попытки доставить туда икону закончились неудачей. Тогда ее отправили в Ставку Главнокомандующего генерала Куропаткина.

С неудачи духовного порядка начало войны было для России неудачным и в других отношениях. В марте 1904 г. около Порт-Артура произошло сражение между русской и японской эскадрами. По трагической случайности в самом начале боя на мине подорвался русский эскадренный броненосец «Петропавловск», на котором находился Главнокомандующий флота адмирал Макаров. Корабль затонул в считанные минуты. В числе погибших оказался и сам адмирал. Оставшись без руководства, наши корабли потерпели поражение. Гибель замечательного флотоводца адмирала Макарова была тяжелой, невосполнимой утратой. С его именем Россия обоснованно связывала надежду на победу в этой войне. Но гибель русской эскадры во многом предопределила дальнейшие поражения, так как после этого наши войска лишились поддержки с моря. Стратегическое положение русской армии и флота ухудшилось. Воспользовавшись сложившейся ситуацией, японцы нанесли русским войскам тяжелое поражение под Мукденом и разгромили эскадру в Цусимском проливе.

Тем не менее, эти поражения не принесли Японии победы над Россией. С. С. Ольденбург писал: «Русская армия осталась и после него (Мукдена) грозной боевой силой, а японцы были сильно истощены, несмотря на победу. Они в последний раз воспользовались преимуществом своей более ранней готовности - и все же не добились решающего результата. Разговоры о Мукдене, как о небывалом и позорном разгроме, объяснялись политическими соображениями - показать негодность русской власти».

После Мукдена японская армия уже не могла вести активные боевые действия. Экономика и финансы Японии были подорваны. Военные потери были огромны. «В боевых действиях Япония потеряла 270 тысяч человек, в том числе, 86 тысяч погибшими. Число погибших со стороны России было на 36 тысяч человек меньше. Экономическое и финансовое положение оставалось стабильным».

В связи с этим, уже после Цусимского сражения, японский император обратился к президенту США Рузвельту с просьбой начать переговоры с Россией о заключении мира, так как Япония не в силах далее продолжать войну.

Император Николай 2 не хотел заключать мира, понимая, что поражение Японии неизбежно и все зависит только от времени. И тем не менее он вынужден был пойти на мирные переговоры, так как в России началась внутренняя смута, которая оказалась опасней японских армий. Враги русской православной монархии спровоцировали революцию 1905 года. Русская Православная Церковь забила тревогу. «Идет тяжелая война, - писал в то время митрополит Антоний (Вадковский), - сплотиться бы всем надо в высоком самоотвержении, полном патриотическом чувстве, а вместо этого в земле нашей царит внутренняя смута. Родные сыны России под влиянием неведомых в старину пагубных учений враждою раздирают ее материнское сердце. Любви к Церкви нет, благоговение к власти исчезло... Вот где настоящее горе и несчастье России».

Надо сказать, что на организацию антигосударственных выступлений были привлечены огромные иностранные средства. «Япония выделяет деньги на организацию забастовок и беспорядков в России, - пишет историк О. А. Платонов, - через подставных лиц и организации финансирует профсоюзные фонды поддержки бастующих... Кроме японских денег российские революционеры получают огромные суммы от антирусских организаций и отдельных лиц Европы и Америки».

Конечно, однозначно утверждать, что революционные беспорядки устраивались ради получения иностранных денег, не следует. Они стали возможными потому, что часть российского общества, заразившись социалистическим учением, решила построить государство по человеческому разумению, а не по Божественному дарованию, каковым является для России монархия, власть Божьего Помазанника - Царя. Такая позиция была следствием расцерковления, отступления от Православной веры. Люди пожелали жить «свободно», без евангельских законов, ограничивающих их в действии, поэтому, как говорил св. праведный Иоанн Кронштадтский о той ситуации, «вера слову Божию, слову истины исчезла и заменена верою в разум человеческий; печать в большинстве изолгалась - для нее не стало ничего святого и досточтимого ..., не стало повиновения детей родителям, учащихся - учащим .... Браки поруганы, семейная жизнь разлагается, твердой политики не стало - всякий политиканствует..., все желают автономии. Не стало у интеллигенции любви к Родине, и она готова продать ее инородцам, как иуда продал Христа злым книжникам и фарисеям».

Отступление от православной веры, забвение морально-нравственных принципов привело к возможности использовать иностранные деньги в российском революционном движении. И они использовались во весь размах, подкупая образованных русских людей и направляя деятельность на борьбу с православной монархической государственностью. Замечательный пастырь того времени протоиерей Иоанн Восторгов прямо писал о предательстве интеллигенцией национальных интересов во время русско-японской войны: «Никогда со времени начала Руси не обнаруживалось в такой степени в людях, считающих себя представителями русской мысли, отсутствие самого посредственного государственного разума, патриотизма и простой порядочности. Этот момент скорби и потрясений Отечества они сочли удобным, чтобы разрушать все устои власти и порядка... Они приветствовали и раздували каждую нашу неудачу, они заражали унынием идущие на битву войска; дошло, наконец до того, что русские студенты посылали приветствие Японскому микадо (по поводу японских побед - И. Е.), они же из Швейцарии послали в японскую армию генералу Куроки самую подробную карту Северной Маньчжурии, чтобы враги безошибочно наносили вред русскому воинству... Каины, Хамы и Иуды водрузили свои седалища в России.

Каины убивали лучших русских людей - царских слуг: убит Великий Князь Сергей Александрович, убит Бобриков в Финляндии, убит Плеве... Хамы радовались унижению Родины и издевались над ее страданиями... Иуды брали японские деньги... покупали на них оружие для восстания внутри России, устраивали забастовки рабочих на заводах, приготовлявших военные запасы, на верфях, строивших военные суда, на дорогах, перевозивших войска...»

Сегодня можно со всей определенностью сказать, что кто бы и как ни оценивал итоги русско-японской войны, Государю Императору Николаю II следует воздать честь и хвалу уже за то, что в условиях откровенного саботажа, тайных политических интриг и морально-нравственного предательства со стороны либерального общества он сумел привести Россию к порогу победы, и только разгорающаяся революция 1905 года помешала довести эту войну до победного конца.

http://ruskline.ru/special_opinion/2015/09/my_ne_proigryvali_russkoyaponskuyu_vojnu/

http://www.zyorna.ru/our_publications/Igor-EVSIN-My-ne-proigryvali-russko-japonskuju-vojnu/

Борис Галенин

Цусима – трагический триумф Русского Императорского флота

1. Памяти сражения в Корейском проливе 14 и 15 мая 1905 года

(https://ruskline.ru/images/Army/%D0%A6%D0%A3%D0%A1%D0%98%D0%9C%D0%90-1.jpg)

Русским военным морякам ‒ прошлого, настоящего и будущего

ЦУСИМСКИЙ БОЙ В ИСТОРИЧЕСКОМ ИНТЕРЬЕРЕ

Облечен я весь

В одежды черного цвета

Черные, что ягоды тута.

«Кодзики или Записи древних дел».

VIII век, Эпоха Нара

Эскадры сближаются

К полудню 14 мая 1905 года море в Восточно-Корейском проливе стало затихать, а бывший с утра туман рассеялся. И картина, представшая в эти минуты любому ценителю прекрасного, окажись он там, напомнила бы ему гравюру в стиле Хокусая, или иных мастеров графики страны Ниппон.

По серо-синим волнам Японского моря, словно нарисованные черной тушью, шли военные суда под русскими Андреевскими стягами. Колонна их, казалось, скрывается за горизонтом.

Черные тела кораблей, цвета ягод тута, как сказали бы поклонники японской поэзии эпохи Нара, казались глыбами черного полированного мрамора. На носу каждого из них распластал крылья золотой двуглавый орел. Чуть правее основной колонны шли четыре огромных броненосца, первый из которых нес адмиральский флаг.

2-я эскадра Тихого Океана Русского Имперского флота, во главе с флагманским броненосцем «Князь Суворов» шла на свой последний парад, готовясь принять бой − за малопонятные, а потому малоценимые ныне ценности, − выраженные чеканной формулой:

“За Веру, Царя и Отечество”.

За кормой эскадры оставалось 18 тысяч морских миль, что сравнимо с длиной земного экватора. Этот путь она прошла, не имея на нем ни одной угольной станции, ни одной дружеской базы, ‒ во враждебном окружении всего «свободного мира», под неусыпным наблюдением его флотов, особенно британского.

Единственным государством, соблюдавшим в русско-японскую войну дружественный нам нейтралитет, была Германия. Именно благодаря германским угольщикам эскадра смогла совершить свой крестный путь от Либавы до Цусимы. И только раз на этом пути, в немецкой африканской колонии Ангра-Пекена, русскую эскадру ждал сердечный прием, а немецкий майор-«губернатор» колонии пил с нашими офицерами в кают-компании «Суворова» за победу над Японией и за погибель Англии. Сегодня той Германии, равно как и той России, нет, а потому сердечная любовь и таковая же благодарность автора − от имени той России ‒ той Германии − ни коим образом не должна оцениваться в рамках политкорректности.

Сам по себе переход огромной эскадры от Либавы до Цусимы ‒ без баз и тылов! ‒ является подвигом, равного которому нет до сих в анналах мирового мореплавания.

И подвигом этому эскадра была обязана в первую очередь железной воле адмирала Русского Императорского Флота Зиновия Петровича Рожественского. С этим согласны, кажется, даже его недоброжелатели, число которых из пишущих о Цусимском сражении и о русско-японской войне в целом, за столетие с хвостиком не уменьшилось. Во всяком случае, в России.

В полдень 14 мая 1905 года на судах русской эскадры реяли стеньговые флаги, а офицеры поднимали бокалы с шампанским ‒ для многих последние в этой жизни − и кричали «Ура!» − в честь годовщины Священного Коронования Их Величеств.

Вопреки обычаю, Адмирала не было в кают-компании флагмана[1]. Уже более суток он не спускался с мостика. На мостике же он провел большую часть похода, часто даже ночуя там, в кресле, особенно когда эскадре грозила опасность.

А с северо-востока, еще не видимая нашими сигнальщиками, стремительно сближалась с нами светло-серая боевая колонна японской эскадры под флагом адмирала Того Хейхатиро. До визуального контакта оставался еще час, до огневого − полтора.

И пока часы эти длятся, напомним сами себе предъисторию событий, приведших к одному из трех крупнейших морских сражений XX века и мировой истории. Первому и крупнейшему испытанию в бою паровых броненосных судов, не считая боя Порт-Артурской эскадры в Желтом море 28 июля 1904 года.

Критерий Цусимы

Русскому флоту и русским морякам посвящается…

В 2009-2010 гг. вышла в свет моя трилогия «Цусима − знамение конца русской истории»[2], с подзаголовком: военно-историческое расследование. Объектом его стало продвижение и расширение Российского государства на Восток начиная с похода Ермака до так называемой Русско-Японской, а по сути Японо-Русской войны, и заканчивая Цусимским сражением, поставившим в этом продвижении точку. Выявленные исторические факты вызвали интерес у ознакомившихся с работой офицеров и адмиралов современного Российского флота.

Трилогия посвящена, в первую очередь, русскому флоту и русским морякам, сыгравшим большую, если не решающую роль в этих поворотах судеб России.

Давно канувшая в Лету война 1904-1905 годов была близка моему сердцу с пяти лет, когда я впервые увидел навсегда запавший в душу фильм «Крейсер ВАРЯГ». И сейчас трепетное чувство вызывает у меня эти грозные и торжественные слова и мистически связанное с ними слово ‒ Порт-Артур. И в самой этой войне было всегда что-то загадочное, недосказанное.

В самом начале 1980-х годов мне довелось ознакомиться с материалами, каким-то образом прошедших мимо просвещенного внимания специалистов, посвятивших свои работы японской войне и, в частности, сражению при Цусиме. Материалы эти были засекречены еще царскими адмиралами, под уголовную ответственность, по крайней мере, на четверть столетия. Датой возможного рассекречивания должен был стать 1937 год.

Особая конфиденциальность, содержащейся в этих документах информации, обусловила их чрезвычайно ограниченный тираж. Некоторые же из них вышли из печати только после Октябрьской революции. Революционные события 1917 года и связанные с ними потрясения в государстве Российском, сыграли свою роль в том, что на эти документы не обратили должного внимания и после их формального рассекречивания.

Поэтому, как подчеркнуто в одой из рецензий, «более половины обоих томов “Цусимы – знамение…” занимают реальные документы – из тех, что делают книгу Бориса Галенина подлинным историческим хитом»[3].

В частности, это в полной мере относится к пакету документов, связанных с занятием Россией Порт-Артура и Квантунского полуострова[4]. До сих пор системно не рассмотренных и не проанализированных.

Фактическое исключение их из исторического оборота частично объясняет парадоксальный факт, что «приобретение» Квантуна до сих пор считается успехом царской дипломатии. В том числе патриотическими настроенными историками. Между тем, даже поверхностное ознакомление с этими документами, освещает помянутый исторический эпизод совершенно иным светом. И в этом свете он предстает как ошибка русского МИД, граничащая с государственной изменой. Последнее и стало причиной засекречивания указанных документов до 1937 года. Именно «Квантунские» события 1897-1898 годов, а отнюдь не пресловутые концессии на реке Ялу, вызвали напряженную ситуацию на Дальнем Востоке, облегчившую подготовку и организацию определенными силами русско-японской войны 1904-1905 годов.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что при всех недостатках своего положения, Порт-Артур прикрывал от японцев путь на Пекин, и опираясь на него можно было контролировать обстановку в Маньчжурии и западной части Кореи. В сочетании с базой на юге Кореи, он работал бы просто идеально в плане охраны наших интересов.

Выдающийся наш геополитик генерал Алексей Вандам, отмечал также, что Великий Сибирский путь, проложенный до Порт-Артура и Дальнего, мог быть продлен посредством пароходства до устья Янцзы, и стать «одною из доходнейших государственных статей». Учитывая, что Вандам был во время русско-японской войны помощником атташе в Китае, ситуацию он мог оценить лично.

С целью нахождения «естественного» места этих событий, в контексте многовекового распространения России к берегам Тихого океана, в первой книге трилогии и была рассмотрена их предъистория, начиная с присоединения к Москве Сибирского царства в результате похода Ермака.

При этом также обнаружены были неожиданные лакуны в традиционных изложениях нашего продвижения на Амур, а затем − в заокеанскую Сибирь − Русскую Америку. Все это и обусловило название первой книги: «Ветер с Востока, или Долгий путь к Порт-Артуру».

Во второй книге рассмотрены многочисленные «странности», связанные с подготовкой России к вполне ожидаемому военному конфликту на Дальнем Востоке. Традиционно объясняемые неразворотливостью и несовершенством государственного механизма управления Российской Империи. При системном рассмотрении все особенности подготовки России к войне выстраиваются в ряд, никакими случайностями и ляпами необъяснимый.

Напротив, при таком рассмотрении, «странности» эти являют собой ряд энергичных, целеустремленных и высокоорганизованных действий, подготовивших максимально неблагоприятные условия для участия России в предполагаемом конфликте.

Там же − во второй книге − рассмотрено весьма специфическое командование русской Маньчжурской армией, также традиционно объясняемое «бездарностью» царских военачальников. Приведенные в книге документы и свидетельства склоняют к мысли, что командование это было скорее гениальным. Вопрос только − в чьих интересах.

Третья книга трилогии посвящена непосредственно Цусимскому бою, который является и сквозной темой ее. Понятно, что основное внимание обращено на прояснение обстоятельств сражения в Японском море 14/27 мая 1905 года, а также связанных с этим сражением и предшествующих ему событий отечественной и мировой истории, не получивших пока должного освещения в исторической науке. Именно на этом, сравнительно небольшом историческом отрезке выявились и обнаружили себя откровенно те силы, влияющие на мировой процесс, которые традиционно предпочитают пребывать в тени, как тогда, так и сейчас.

«Критерий правды» − верность

Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни… Побеждающему, не грозит вторая смерть.

Откровение Иоанна Богослова 2:10-11.

Что же на самом деле произошло 14 мая 1905 года в Цусимском проливе?

Понять это автору, помогла опора на сохранившиеся свидетельства о бое, сообщаемые теми его участниками, которых сам автор назвал верными.

Дело в том, что вечером 14 мая произошло стихийное разделение единой эскадры на три отряда с навсегда разной судьбой. И с навсегда разными мнениями личного состава этих отрядов о самом бое, о роли командования в бою, о предъистории боя и всех связанных с боем обстоятельствах.

Первый отряд составили дравшиеся до конца, − верные.

Второй – сдавшиеся, неважно по каким обстоятельствам, но нарушившие Морской Устав.

И наконец третий отряд – это ушедшие с театра боевых действий. На Манилу.

Рассмотрение обстоятельств боя и его предъистории позволило ясно увидеть и осознать, что до конца правдивые и достоверные сведения о них дают донесения и показания только участников первого отряда − в нашей терминологии отряда верных.

В результате был выработан практический критерий оценки достоверности мнений об исторических событиях их участников, в зависимости от роли, сыгранных ими в этих событиях, своего рода «Критерий правды», именованный автором «Критерием Цусимы».

«Критерий Цусимы», он же «Критерий правды» может служить практическим инструментом исследования любых исторических, особенно экстремальных ситуаций.

В известной песне Высоцкого про «славный полк», говорится, что основные труды о таких событиях как сражения, пишут «умеренные люди середины». Поскольку самые преданные и верные − храбрецы и герои − гибнут первыми, а шкурников и трусов убирают свои же.

В том, что касается храбрых и верных Высоцкий несомненно прав, но он явно недооценил выживаемость шкурников, трусов и подлецов. Как показывает не столь давний исторический опыт, последние также выживают в количестве достаточном, чтобы внести лепту в историческое творчество. И если распространить понятие войны и сражения на экстремальные ситуации вообще и на революции в частности, то мы увидим, что точка зрения «верных» на них практически не представлена.

А если и представлена, то оценивается с равным весом, как и точка зрения предателя и стороннего наблюдателя. При такой «статистически взвешенной» оценке мы в принципе никогда не получим правдивого взгляда, на того же Государя-Мученика Николая Александровича. Немногих верных ему уничтожали особенно тщательно.

Хотя с православной точки зрения заранее очевидно, что мнение о нем всех предавших Царя «скверно-подданных» не стоит ломаного гроша. Будь этих мнений миллионы. Но до этой простой мысли историческая наука пока отнюдь не дошла.

Конечно, такое событие как революция и крушение империи, слишком сложная модель, для обкатки нового подхода, в том числе оценки источников. Как это принято у математиков, для обкатки новой теории и надо было взять обозримую модель. Такой моделью и послужило Цусимское сражение.

В сформулированном «Критерии правды» на самом деле сказалась общая духовная закономерность. «Верный в мале, и во мнозе верен есть» [Лк 16:10], говорит Господь. Из этих слов неоспоримо следует, что верить и доверять можно только верным, только они могут рассказать правду.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Таким образом, «Критерий правды», или «Критерий Цусимы» утверждает, что правдивые и достоверные сведения об исторических событиях, особенно в экстремальные моменты истории, такие как войны и революции, могут дать только верные − присяге, солдатскому долгу, боевым товарищам и Отечеству. То есть те, которым незачем придумывать оправдания за недостойное поведение, что по человеческой склонности к греху сводится обычно к обвинению других. От непосредственных товарищей, до высшего руководства.

Если бы в наши дни сохранялось православное отношение к миру, то Критерий Цусимы − просто служил бы еще одним подтверждением приведенных выше евангельских слов:

Такая постановка вопроса, возможно, не прояснит исторические и современные реалии ни политикам, ни политологам, ни социологам, но сделает их совершенно ясными и прозрачными для любого честного человека.

А честному историку поможет ориентироваться в степени достоверности описаний и сведений, дошедших до нас из дней прошедших, и не питать иллюзий по поводу дней грядущих.

Критерий Цусимы может служить практическим инструментом исследования любых исторических, особенно экстремальных, ситуаций. Причем конкретно понятие верные приложимо к адептам любой идеологической системы: христианам и зороастрийцам, воинам Аллаха и самураям, да и вообще ко всем, кто верен ‒ своей идее, своей клятве, своей присяге, своему вождю.

Это позволяет рассмотреть сквозь призму Критерия Цусимы любые экстремальные события «круга земной истории», начиная с изгнания – не в последнюю очередь за самооправдание – праотца Адама из Перво-Рая на нашу эмпирическую грешную землю, и до последней «точки» этой истории, в которой всех нас ждет развилка: верным – направо, в Рай Второго Пришествия и Небесный Иерусалим, а трусам, предателям, подлецам… и всем лжецам – налево, поскольку им место в озере, что пылает огнем и серой, а это − вторая смерть [Откр 21:8].

А в промежутках между этими двумя точками рассмотреть сквозь эту призму такие, например, знаковые события истории, как война Рима с Карфагеном, убийство Цезаря и гибель Первого Рима, Французская революция и революция Мейдзи, Наполеоновские войны и войны Крымская и Японская, февральская катастрофа 1917 года и крушение СССР в августе-декабре года 1991-го.

Для прояснения весьма специфических черт Цусимского боя

Следует сразу подчеркнуть, что сама Цусима рассматривается в трилогии не столько как сражение, пусть значимое, Русско-японской войны, а как ключевой геополитический и геостратегический фактор русской и мировой истории. Ее точка ветвления.

Поэтому основное внимание и усилия автора было устремлены на внесение ясности в картину весьма длительной и специфической подготовки к сражению и к выявлению иных факторов, предопределивших как ход сражения, так и результат его. «Для прояснения весьма специфических черт Цусимского боя подробно рассмотрены все остальные значительные боевые действия русского флота в войну 1904-1905 гг., особенно сражение при Шантунге 28 июля 1904 года.

В работе восстановлено действительное развитие событий при Цусиме, в том числе графически воссоздана начальная фаза боя, что можно рассматривать как новое слово в историографии военно-морских сражений и серьезное научное открытие»[5].

Достаточно неожиданным результатом проведенного расследования, стал вывод, что Цусимский бой, во всяком случае, его завязка − первый удар русской эскадры − является несомненной тактической победой русского флота. Победой русского флотоводческого искусства. Причем для достижения этой победы адмирал Рожественский впервые в мире применил радиоразведку!

А вся Цусима, во всяком случае, первый день сражения, является победой русского воинского духа, несломленного никакими материальными факторами.

Раньше и лучше всех поняли это японские адмиралы, исказив и извратив в своих донесениях и схемах правду о начале боя. И это несмотря на грандиозный материальный успех − уничтожение главных сил 2-й эскадры в дневном бою 14 мая.

Достаточно взглянуть на приведенную в работе схему начальной фазы Цусимского боя − по «Описанию … Мейдзи» (см. далее схему 2) и сравнить с восстановленной схемой истинного передвижения русской и японской эскадр в первые минуты боя (схема 10), чтобы понять, зачем «победившим» японским адмиралам пришлось пойти на очевидную фальсификацию.

Метание – иначе не назовешь! – в течение первых десяти боя минут японского Соединенного флота наглядно объясняет, почему призовые японские комендоры целых десять минут не могли пристреляться по идущей курсом NO 23° тихоходной русской эскадре. А вот наши «необученные» артиллеристы за эти же минуты добились числа попаданий, достаточных чтобы сжечь Соединенный флот при наличии взрывчатки, аналогичной японской.

Далее. Не секретным, − сохранились в открытом доступе неопровержимые документальные свидетельства! − но мало отраженным в массовом сознании фактом, является тот, что японское правительство уже во время переговоров в Портсмуте готово было признать себя фактически побежденным и отказаться от всех требований к России, включая занятый уже японцами Сахалин.

И уж совсем малоизвестным фактом является, что наиболее отчаянно подталкивал свое правительство «к уступкам во имя заключения мира»[6] любой ценой! − уже после Цусимы! − морской министр победоносной Японии адмирал барон Ямамото Гомбей.

Причем с адмиралом Ямамото были единодушны военный министр Японии, ее министр экономики и командование победоносной японской Маньчжурской армии!

Именно адмиралу Ямамото принадлежит историческая фраза. Когда в Токио стало известно, что Япония все же может получить, благодаря изменнической деятельности С.Ю. Витте[7], пол-Сахалина, Ямамото заявил: «Если эта информация неверна, передавшему ее чиновнику придется произвести себе харакири». «Впрочем, − сокрушался адмирал, − это уже не спасет Японию, поскольку не даст возможности заключить столь необходимый ей мир».

Японским адмиралам было ясно многое, что они постарались скрыть не только от остального мира, но даже как бы от себя.

Цусимская спецоперация

Превратить первоначальный тактический выигрыш эскадры в разгром японского флота, помешал, во-первых, предательская деятельность собственного морского руководства в лице Генерал-Адмирала Великого Князя Алексея Александровича и Управляющего Морским Ведомством адмирала Ф.К. Авелана, задержавших 2-ю эскадру в пути в общей сложности на 87 дней, и снабдивших эскадру приведенными в негодность боеприпасами;

во-вторых, деятельность всех враждебных России сил в мировом масштабе.

Почти трехмесячная задержка эскадры Петербургом дала возможность отремонтировать японский Соединенный флот после годичной блокады Порт-Артура, перевооружить его с помощью английских союзников Японии на новый тип боеприпасов с повышенным фугасным действием.

Эта задержка, помешавшая 2-й эскадре войти в Цусимский пролив уже в конце февраля 1904 года, позволила также ввести в строй тяжело поврежденный под Порт-Артуром броненосец «Асахи», ремонт которого закончился за пару-тройку недель до «майской» Цусимы. В апреле же завершился окончательный ремонт японского флагмана «Микаса», тяжко поврежденного в бою с Порт-Артурской эскадрой в бою 28 июля/10 августа 1904 года.

Совокупность этих действий, по данным генерала по адмиралтейству и будущего советского вице-адмирала Александра Викторовича Шталя, обеспечило Соединенному флоту 300-кратное (трехсоткратное) огневое превосходство над 2-й эскадрой. Такое, невиданное никогда и нигде, огневое превосходство, в сочетании с почти двойным превосходством в эскадренном ходе, и обусловило гибель лучших броненосцев 2-й эскадры в первый день сражения.

Причем если преимущество Соединенного флота в скорости могло быть и было учтено в планах адмирала Рожественского, то о возросшей мощи японских боеприпасов не знали и не могли знать ни он, ни бывшие на эскадре порт-артурские моряки с опытом боя у Шантунга 28 июля 1904 года.

То, что японский Соединенный флот, при наличие такого превосходства в огневой мощи и эскадренном ходе, уже после потери нами двух флагманских кораблей, потратил пять часов − с 14.30 до 19.30 − чтобы потопить еще два русских броненосца «Александр III» и «Бородино», говорит либо об исключительно невысоком уровне руководства Соединенного флота, либо о тяжелых повреждениях, нанесенных ему 2-й эскадрой в первые четверть часа боя.

По свидетельству японских моряков, число попаданий в их суда в первые четверть часа сражения, когда японский флот вырывался из «петли адмирала Того», было таково, что при качестве русских боеприпасов как в сражениях под Порт-Артуром, дальнейшее продолжение сражения стало бы для Соединенного флота невозможным.

Таким образом, именно качество русских боеприпасов стало фатальным для судьбы 2-й эскадры. По сути, мы стреляли болванками, мало отличающимися от чугунных ядер петровских времен.

Таким образом, восстановленная в работе, в том числе графически, посильно приближенная к действительности картина сражения, − особенно его первой начальной фазы, с очевидностью показывает, что не тактический гений японского главнокомандования явился причиной нашей национальной трагедии. И выявляет истинные причины гибели русского флота в битве при Цусиме, верным название для которой было бы Цусимская спецоперация.

Причем спецоперация международного масштаба.

Синхронизация, фактически в масштабах Земного шара, всех действий, способствовавших гибели 2-й эскадры, показывает, что ни о каком наборе «случайностей» не может быть и речи. Была хорошо спланированная и четко осуществленная операция того самого несуществующего Мирового правительства.

И конечной целью этой спецоперации было отнюдь не уничтожение 2-й эскадры флота Тихого океана, а свержение русской народной власти – Самодержавия − еще в 1905 году.

Худший для судьбы Российской Империи вариант − самовольное возвращение эскадры или ее интернирование в нейтральных портах, − был сорван тогда железной волей и флотоводческим и командным талантом адмирала Рожественского, подкрепленными мужеством, верностью и стойкостью личного состава эскадры.

Самопожертвование 2-й эскадры не допустило победы «русской» революции уже в 1905 году. Продлило существование Православной Империи на целых двенадцать лет. А флотоводческий гений Адмирала в первые минуты боя загнал в ловушку так долго поджидавший его японский флот.

Верные Царю и Отечеству офицеры и матросы Русского Императорского Флота проявили в этом бою настолько превосходящие человеческие возможности стойкость, мужество и силу духа, − «составившие славу на все времена не только для них, но и для всего человечества»[8], − что еще в 1941 году японцам показалось безопасней иметь дело сразу с двумя мощнейшими флотами мира: британским и американским. И сыновья Ямато чуть не оказались правы!

И в этом смысле Цусима является стратегической победой русского народа и его флота.

В результате проведенных исследований Цусима, наконец, предстает перед нами в своем подлинном виде: трагическим триумфом, стратегической победой русского флота, погибшего в результате тщательно спланированной международной спецоперации.

В книге проведена параллель между «малой» Майской Цусимой 1905 года и «большой» − Февральской Цусимой уже всей Российской Империи в 1917 году. От Февральской Майская Цусима отличается сравнительно ограниченными масштабами и легче устанавливаемой конкретикой.

В свое время это навело меня на мысль, что не была ли и Февральская «большая» Цусима отнюдь не революцией, а именно спецоперацией, − только значительно большего размаха, − тех же международных сил в союзе с врагами внутренними? Понятно, что концы в воду упрятаны здесь еще глубже, чем в первой Цусиме. Прежде всего, спецоперацией в области войны информационно-идеологической. Посильный ответ на этот вопрос был дан в работе «Фантом Февраля 1917 года».

Но есть одна существенная разница между Цусимой Февральской и Майской.

В Феврале 1917 года уже не нашлось в России человека масштаба адмирала Рожественского, грудью бы вставшего на пути внешних и внутренних врагов.

Не нашлось у России еще одной 2-й эскадры, погибшей в безнадежном бою за Веру, Царя и Отечество и тем спасшей тогда Отечество и Престол.

В предлагаемой вниманию читателя документально исторической повести изложены наиболее важные результаты проведенного военно-исторического расследования, относящиеся непосредственно к Цусимскому сражению.

Поскольку вопрос доверия к представляемым на суд читателю материалам имеет первостепенное значение для исторического труда, особенно по многострадальной русской истории, и особенно последних царствований, то остановимся на этом вопросе подробнее.

Секретно! Перед прочтением ‒ сжечь!

ИЗДАНИЯ СЕКРЕТНЫЕ!

Секретно.

№ 31

ИЗДАНИЕ СЕКРЕТНОЕ.

ДО 1937 ГОДА.

Настоящее «СЕКРЕТНОЕ» издание выдается распоряжением Морского Министра по докладу Начальника Морского Генерального Штаба. Оно отнесено к разряду секретных потому, что в нем имеются такие сведения административного, дипломатического или технического характера, которые должны быть доступны весьма ограниченному кругу лиц, пользующихся особым доверием.

   Издание это считается секретным в течение 25 лет со времени его напечатания, после чего последует дальнейшее распоряжение, или о сохранении его секретным, или о перечислении его в разряд не подлежащих оглашению или общедоступных.

   Лица, воспользовавшиеся разрешением получить это издание, обязаны по миновании в нем надобности возвращать его в Морской Генеральный Штаб, чтобы за смертью их — издание это не досталось в ненадлежащие руки.

   Никто из пользующихся этим изданием лиц не имеет права разглашать заключающихся в нем сведений или делать ссылки на эти документы в печати, под своим именем или через других лиц, иначе, как с особого каждый раз разрешения Начальника Морского Генерального Штаба.

   Виновные в нарушении этого требования будут привлекаться к ответственности в уголовном порядке.

Под таким грифом и с таким предупреждением в 1912 году Историческая Комиссия по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском Генеральном Штабе под председательством контр-, а затем (1913) вице-адмирала Свиты Его Величества графа А.Ф. Гейдена выпустила сборник документов, посвященный занятию Порт-Артура и Квантунской области.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%90%D0%9B%D0%951.jpg)

Обращает на себя внимание, что все остальные сборники документов по действиям флота в ту войну, посвященные действиям как 1-й, так и 2-й Тихоокеанских эскадр, даже материалы Следственных комиссий, посвященные расследованию обстоятельств боев 28 июля/10 августа 1904 года при Шантунге и 14/27-15/28 мая 1905 года при Цусиме, снабжены лишь предупредительным грифом: «Не подлежит оглашению» на 10 лет до 1922 года. Но при этом «предназначены для самого широкого распространения в военно-морской среде». И ответственность за разглашение содержащихся сведений носит лишь дисциплинарный характер.

Между тем документы эти содержат подчас вполне «жареные» факты, обличающие и Министерство Финансов, и Министерство Иностранных Дел, и руководство Морского Министерства, и Главное Управление Кораблестроения, вскрывают многочисленные недочеты в подготовке флота к войне почти на всех уровнях ― и всего лишь на всего ― под «дисциплинарную ответственность»! А здесь, вроде всем известные преданья старины глубокой, а при этом: «Секретно!», для узкого круга лиц, облеченных особым доверием!

На 25 лет! − до знаменитого 1937 года! − и под “уголовную ответственность” за разглашение!

Следует успокоить души патриотов, заботившихся в 1912 году о «неразглашении», «недопущении» и соблюдении прочих интересов Российского Государства.

Большинство документов, вошедших в секретный том, остались не разглашенными не только до 1937 года, но и до настоящих времен. Хотя гриф секретности был вскоре после революции снят.

Необходимо также отметить, что некоторая, и достаточно существенная, часть их была опубликована во «Введении», предпосланному многотомному труду по описанию действий флота в русско-японскую войну той же Исторической комиссии[9].

А посвящено было «Введение» описанию событий на Дальнем Востоке в 1894-1901 годах. Во всяком случае, − его первая часть. Вторая, похоже, на свет Божий так и не появилась.

О скорейшем выпуске в свет этого «Введения» просили русские военно-морские круги, сразу после выхода в свет 1-го тома трудов Комиссии в 1913 году. Поскольку без него многое в действиях, как флота, так и сухопутных сил оставалось неразъясненным.

И эту просьбу донес до сведения Исторической Комиссии уважаемый в военно-морской среде журнал «Морской сборник», в целом очень высоко оценивший работу комиссии: «Первым (дефектом работы), о котором видимо, жалеет и сама Комиссия, является тот факт, что описание боевых действий вышло раньше “Введения”.

Между тем это последнее должно было выяснить деятельность флота и его состояние за 10 лет до начала войны, без чего многое является непонятным или неправильно объяснимым…

Нам гораздо важнее проследить причины наших поражений, чем копаться в индивидуальных ошибках и недостатках отдельных, хотя бы и очень важных, лиц.

Выяснение общих условий, приведших к поражениям, поможет избежать повторения их при подготовке к следующей войне. Отсутствие “Введения” лишает нас возможности взяться за столь важную работу и тем самым обезценивает пока первую книгу описания войны.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Из фактов войны, изложенных хотя бы в этой первой книге, видно, насколько флот не был подготовлен ... Краткое “Введения” позволило бы правильно решить этот вопрос»[10].

Однако нет. На просьбу тружеников моря Историческая Комиссия откликнуться не поспешила. К 1917 году вышли 5 книг, посвященных действиям Порт-Артурской эскадры и Владивостокского отряда крейсеров. В 1917 году успели выйти книги 6 и 7 посвященные походу и бою 2-ой Тихоокеанской эскадры.

А вот «Введение», и то только Часть I − было опубликовано только в 1918 (!) году, хотя подготовлено было заведомо до февраля 1917 года. Об этом свидетельствует и пиетет в отношении написания словосочетаний типа «Его Императорское Величество Милостиво Повелеть Соизволил», и слов Царь и Император с заглавных букв, что немедленно исчезло со страниц того же «Морского сборника» после «великой, бескровной, февральской», отчего материалы этого журнала за март-октябрь 1917 года, в своей орфографической и публицистической части, носят оттенок тошнотворности для русского человека со здоровым нравственным чувством.

Надеюсь, хоть стыдно было вам, господа офицеры!

А тут − в красном Петрограде, − такое дело. Не иначе как попало под волну разоблачения «секретной дипломатии», вскоре превратившуюся в зыбь, а с 30-х годов и вовсе исчезнувшую. А переделывать титулатуру и орфографию − времени не было.

Неясно также, в каком числе экземпляров вышло указанное «Введение», поскольку в Москве, например, в отличие от остальных 7 книг Исторической комиссии, его нет даже в Ленинке − РГБ по-нынешнему. Один экземпляр − потрепанный, но при этом до сих пор не разрезанный, находится в библиотеке имени генерала Антуана-Анри Жомини Академии Генерального штаба и еще один − в другой московской библиотеке.

Но и во «Введение», напомним, вошла в выдержках, лишь небольшая часть документов, из того, до 1937 года, − под уголовную ответственность! − засекреченного тома.

Еще один секретный том

До сих пор был практически дословно цитирован первый раздел четвертой части Книги 1 упомянутой выше трилогии «Цусима – знамение конца русской истории». И сейчас у меня нет оснований отказаться даже от одного слова, приведенного выше. Но вот два следующие абзаца, приведенные там же, как выяснилось, требуют уточнения. Секретность в отношении материалов, освещающих подготовку Российской Империи к войне на Дальнем Востоке, была значительно серьезнее, чем тогда, при написании «Цусимы − знамение…» казалось.

Вот эти два, требующих уточнения, абзаца:

«Еще часть [секретных документов], правда, попала, также в выдержках, в 1-й том трудов еще одной Исторической комиссии, созданной для описания действий сухопутной армии в войну 1904-1905 гг. под председательством генерала В.И. Гурко. Этим материалам повезло дважды.

Во-первых, они увидели свет еще в 1910-11 гг., а во-вторых, первый том этих трудов был переиздан в 1994 году под редакцией генерал-майора В.А. Золотарева с дополнениями и комментариями под названием “Россия и Япония на заре XX столетия” тиражом аж в 400 (четыреста) экземпляров! Для прекрасно изданного тома в 600 страниц и, сверх них, 200-ми страницами фотографий − тираж, выдающийся даже для наших малотиражных времен».

Неточность здесь заключается в следующем.

Во-первых, секретные документы попали вовсе не 1-й том трудов Военно-исторической комиссии генерала Гурко, написанный полковником, а затем вскоре генерал-майором П.Н. Симанским[11], а в совершенно секретное трехтомное приложение к нему, выпущенное тиражом в семь, а официально и вовсе в пять экземпляров. И рисковавшее вовсе не увидеть свет, ежели бы не личное вмешательство Государя Императора.

Во-вторых, в трехтомник генерала Симанского вошли документы, связанные не только с занятием Порт-Артура, но весь комплекс документов и материалов по нашей дальневосточной политике за несколько предшествующих войне десятилетий.

Понятно, что период от занятия нами Порт-Артура до «минуты, когда в ночь с 26 на 27 января [1904 года] на рейде Порт-Артура грянул первый выстрел, начавший собою уже не мирную, а кровавую борьбу…»[12] «за честь и достоинство России и за господство на водах Тихого океана, столь существенно необходимое для упрочения в долготу веков мирного преуспеяния не только нашего, но и иных христианских народов…»[13], получил в работе генерала наиболее исчерпывающее освещение.

Вот это сверхсекретное приложение и было переиздано в 1994 году генералом Золотаревым. И должен сказать, что на фоне пяти или семи экземпляров, тираж в 400 кажется теперь вовсе не маленьким. Тем паче, что издан он был почти сразу после рассекречивания оригинала, происшедшего уже в наши дни. Кто сказал, что мы не умеем хранить секреты от своих?

А поскольку в обширном и содержательном Предисловии к изданию 1994 года ничего не говорится об истории засекречивания первоисточника, а лишь упоминается, что в основе его лежит аналитический труд Генерального штаба генерал-майора П.Н. Симанского, то я и решил тогда, что речь идет о 1-м томе труда комиссии Гурко.

Причем даже когда просматривал остальные тома комиссии в военном отделе РГБ, то посмотреть первый и сравнить с тем, что есть у меня, даже не пришло в голову. Бывает…

Собственно, на «Цусима – знамение…» это сказалось только к лучшему, так как давало возможность изложить, например, события, связанные с окончательной потерей нами Кореи, и готовящимся отказом от Маньчжурии, по секретным материалам, полностью воспроизведенным в издании 1994 года.

В то время как краткая выжимка из них составила всего лишь одну, первую главу 1-го тома официальных трудов Военно-исторической комиссии.

«Прекрасно написано. Николай»

Разрешает Царь, но препятствует МИД

Однако, через несколько лет после выхода в свет трилогии о Цусиме мне указали на материалы, связанные с первоначальной историей труда генерала Симанского, и материалы эти оказались столь интересны и значительны, что заслуживают отдельного рассказа[14].

На долю тогда еще полковника Симанского выпала задача описать события на Дальнем Востоке, предшествующие войне 1904-1905 гг. и подготовку России к этой войне. Пантелеимон Николаевич был уже хорошо известен в военных кругах как образованный и талантливый военный писатель, а сама тема делала малосущественным то, что в отличие от других членов комиссии он не принимал участие в самой войне.

И вот именно его том вызвал в «определенных» кругах наибольший интерес, поставивший под вопрос самую возможность помещения в этот том сколько-нибудь критических материалов о действиях нашей дипломатии и других ведомств.

Что же касается боевых действий, то члены комиссии с самого начала были связаны жестким условием о недопустимости критики командования Маньчжурской армией, то есть, если отбросить иносказания, генерала Куропаткина: «Под постоянным контролем начальника Генерального штаба находился вопрос о недопустимости критики русского командования в Маньчжурии»[15].

Запрет этот был сделан якобы в целях повышения степени объективности трудов комиссии, но в любом случае, стоит обратить на него внимание, в контексте того, что члены комиссии дали честное слово Государю Императору писать только правду.

Судя по всему, такой же запрет желали бы наложить на критику своей деятельности и прочие министерства и ведомства, так или иначе участвующие в дальневосточной политике империи. Прежде всего, Министерство Иностранных Дел.

«При подготовке трудов к публикации возникали трудности. Наибольший интерес вызывает история первой главы первого тома, разработанной П.Н. Симанским, о дипломатической и военной подготовке к войне России и Японии. Работая в архивах Министерства иностранных дел, П.Н. Симанский в результате упорных изысканий выявил “интереснейший и никем еще не тронутый материал”. По его словам, перед ним “раскрылись широкие горизонты мировой политики”[16].

Вследствие этого глава по объему и характеру исследований вышла за рамки первоначальной программы. Переданная министру иностранных дел А.П. Извольскому для ознакомления, она была признана последним неприемлемой для печати»[17].

Любопытно, что сам генерал Симанский, как следует из его вышеупомянутого в примечании очерка 1925 года, так и не узнал, что именно министр иностранных дел был категорическим противником печатания его труда: «Никакой цензуры, о которой я говорил Извольскому, кроме просмотра всей работы в корректурных листах генералом Гурко, не было.

Извольский остался в стороне, последовательно сменявшиеся начальники Генерального штаба, имевшие другие более ответственные работы, совсем не интересовались моими занятиями, служащие министерства не мешали, а кое в чем даже помогали…»[18].

Извольский отнюдь не остался в стороне. «В своем отзыве 27 января 1909 года министр отмечал, что события, о которых повествуется в главе, “до такой степени еще свежи в памяти современников и касаются столь тревожного и невыясненного еще периода нашей политической истории, что печатание этой главы, хотя бы даже в самом ограниченном количестве экземпляров”, безусловно, несвоевременно и нежелательно[19]…

Учитывая, что в таком виде главу вряд ли будет возможно включить в общее издание трудов комиссии, В.И. Гурко предложил составить вместо нее “беглый очерк событий”, предшествовавших войне. В то же время, хорошо понимая большую историческую ценность собранного Симанским материала, председатель комиссии предложил все-таки напечатать главу “на правах рукописи в самом ограниченном числе экземпляров”[20]. “Пришлось, дабы не погиб весь труд, перенести его на страницы самостоятельного издания”[21], − вспоминал впоследствии автор.

Надо сказать, судя по служебной переписке Военно-исторической комиссии, выбранное Симанским направление работы над внешнеполитической главой было заранее санкционировано царем. Николай II разрешил с самого начала работы пользоваться секретными документами различных министерств и учреждений»[22].

Но последнее, как следует из тех же записок Симанского 1925 года, так же осталось неизвестным ему, считавшему, видимо, что проникнуть в святая святых министерства иностранных дел, а затем и финансов, удалось исключительно за счет личного обаяния и легкой протекции со стороны начальника Генерального штаба.

Характерно, что даже «беглый очерк событий», предшествовавших войне, составивший первую главу 1-го «официального» тома, очерк, в котором были сняты практически все ссылки на подлинные документы, вызвал вновь отрицательную реакцию Извольского, которому генерал Гурко вновь отправил на согласование материалы Симанского.

«Что же вызвало такую реакцию со стороны А.П. Извольского?

В целом министр весьма высоко оценил труд П.Н. Симанского, подчеркнув, что “благодаря собранному в нем обширному материалу он весьма живо характеризует эпоху, предшествовавшую войне, и тогдашних деятелей”…

Извольский заметил, что “при чтении этой главы вырисовывается яркая картина отрицательных сторон нашей государственной жизни: междуведомственной розни, отсутствия общего плана в достижении намеченных задач – и вместе с тем откровенно разоблачаются некоторые замыслы, окончившиеся неудачей, взаимная вражда России и Японии, а равно и недоброжелательство других держав, в том числе и Англии”[23].

Между тем в то время намечалось сближение России с Англией. В 1907 году было подписано англо-русское соглашение о разграничении сфер влияния, поэтому глава русского МИДа не хотел компрометировать результаты проделанной его ведомством работы»[24].

[Англо-русская конвенция 1907 года или Англо-русское соглашение 1907 года ‒ международный договор, подписанный в Санкт-Петербурге 18/31 августа 1907 года российским министром иностранных дел А.П. Извольским и британским послом Артуром Николсоном, который разграничивал сферы влияния России и Британской империи в Средней Азии. Завершил складывание тройственной Антанты. По соглашению, Россия признавала протекторат Великобритании над Афганистаном и соглашалась не входить в прямые сношения с афганским эмиром. Обе стороны признали Тибет частью Китая и отказались от попыток установления контроля над ним. Персия делилась на три сферы влияния: русскую на севере, английскую на юге и нейтральную в центре страны.

Говоря попросту, эта конвенция, с момента подписания которой отсчитывают время вступления России в Антанту, даром сдавала все русские позиции в Тибете и Афганистане, и отрезала Россию от теплых морей отданной теперь в сферу владения англичан южной частью Персии.

«Что касается Российской империи, то соглашение 1907 года ‒ результат политики балансирования, к которой Петербург перешел после Русско-японской войны и революции 1905-1907 годов с приходом А.П. Извольского на пост министра иностранных дел, ‒ сохраняя свое геополитическое значение как договор, связывающий Россию и Великобританию в противовес Тройственному союзу, не только не способствовало прекращению русско-английского соперничества в Центральной Азии, но и привело к потере Российской империей своего влияния в Персии, нанесло прямой ущерб русским экономическим и политическим интересам не только в данной стране, но и в прилегающем регионе в целом[25].

Генерал же Вандам вообще рассматривает эту конвенцию, как прямую помощь «англосаксам» в решении ими задачи: «Приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно оттеснять русский народ к северу».

Неудивительно Извольский многими исследователями считается агентом влияния «мирового правительства», а конкретнее, известной «Группы», возглавляемой одним из главных врагов России, основоположником системы концлагерей для мирного населения, лордом Альфредом Мильнером].

К этому стоит добавить, что в своем труде Симанский «связал активность России на Дальнем Востоке с агрессивной деятельностью там других великих держав, особенно Англии[26].

Офицер рассматривал политику Петербурга в регионе как вынужденное противостояние извечным своим соперникам в Европе с тем, чтобы вместо слабых Китая и Кореи не иметь у своих беззащитных дальневосточных рубежей сильного соседа вроде Великобритании[27] ...

Причина же конфликта с Японией, по мысли военного историка, заключалась в агрессивной политике Страны восходящего солнца в Корее.

Ей препятствовали безобразовцы, озабоченные защитой российских рубежей[28] П.Н. Симанский, вопреки мнению подавляющего большинства своих современников, с нескрываемой симпатией относился к их деятельности»[29].

А вот этого наш МИД так же перенести никак не мог.

Только решительное вмешательство генерала В.А. Сухомлинова, высказавшего в докладе на Высочайшее имя[30], что вступительную главу следует печатать именно в том виде, в каком написал ее Симанский, сломало оппозицию «иностранного ведомства».

Как пишет в воспоминаниях генерал Симанский, роль цензора была предоставлена Государю Императору, бравшему ее на себя «в те минуты, когда при выпуске в свет какой-либо исторической работы являлись сомнения и некоторые цензурные препятствия[31].

Рукопись была спешно перепечатана на пишущей машине и представлена по ее высокому назначению.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Прошло несколько дней и вот однажды утром, когда я еще сладко спал, ко мне на квартиру явился ген. Гурко и приказал моему человеку немедленно меня разбудить. Когда я вышел к нему в кабинет, радостно настроенный генерал протянул мне знакомую тетрадь и указал на царскую резолюцию: в углу тетради имелась собственноручная императорская надпись:

«Прекрасно написано. Николай».

Нужно ли говорить, как я лично был счастлив успехом своей работы.

В таком, ни в чем неизмененном виде, она и была напечатана, составив первую главу написанного мною же первого тома истории Русско-японской войны»[32].

По монаршему повелению

Император приказал отпечатать и «секретный» том. «Он был отпечатан в секретном отделе военной типографии в количестве семи экземпляров под названием “События на Дальнем Востоке, предшествовавшие русско-японской войне (1891-1903 гг.)”»[33].

Как следует из слов на обороте его титула – в количестве пяти экземпляров, но Симанский, а вслед за ним Авдеев, говорят о семи: два экземпляра сверху – самому автору и Председателю комиссии генералу Гурко.

«При моем представлении Императору он сказал мне, что возьмет мою трехтомную работу с собою, когда поедет в шхеры, где только и удастся ему читать без постоянных помех и перерывов. Какое впечатление произвела на Него эта работа, осталось для меня неизвестным»[34].

Косвенно можно предположить, какое впечатления мог произвести на Государя труд, документально показавший, как Его в буквальном смысле подставили именно те лица, которым он доверял. «Мало кто знает, что у Николая II, была своя тайная разведка, которая замыкалась только на него. Эта разведка появляется у Николая II где-то к 1910 году, когда царь перестает полностью доверять официальным структурам»[35].

Это как раз совпадает со временем прочтения Государем секретных материалов генерала Симанского. Впрочем, даже в общедоступном первом томе, несмотря на рекомендованную осторожность в выводах и суждениях, автор вынужден констатировать, что «к боевому столкновению с Японией Россия оказалась не подготовленною ни в политическом, ни в военном отношении»[36]. И мысль эта иллюстрируется и повторяется там не один раз.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%90%D0%9B%D0%952.jpg)
Титул и оборот секретного тома

Так что есть все основания думать, что и на секретный том распространилась Высочайшая оценка, приведенная выше. В свете нового знания есть также все основания полагать, что Государь был знаком и с тем секретным томом подготовленным комиссией графа Гейдена, с которого мы и начали наш рассказ.

И поскольку все дальнейшее изложение предъистории русско-японской войны в «Цусиме – знамение…», равно как краткое извлечение из них в этом очерке, базируются именно на материалах этих секретных томов, то читатель вправе знать, что на них лежит сень Высочайшей резолюции, начертанной Государем на первой странице труда генерала Симанского.

После глубокого и всестороннего…

В заключение стоит подчеркнуть, что приведенная резолюция ставит крест на попытках некоторых не по уму «монархических» историков, доказать, что в период, предшествующий русско-японской войне вся внутренняя и внешняя политика России определялась Императором Николаем II. Анализ предвоенного периода убедительно-де свидетельствует, что все решения принимались лично Царем после глубокого и всестороннего изучения им обстановки.

Собственно, это и утверждают уже более ста лет враги русской православной монархии, но только для доказательства ее несостоятельности и для обвинения Государя в неудачах нашей политики. Материалы секретных томов потому и секретны, что стопроцентно показывают, что «обстановка» докладывалась Государю в совершенно искаженном виде.

И даже когда верные и преданные ему люди пытались донести до Него подлинную картину, то их слова тонули в потоке тенденциозно подобранных, или прямо искаженных данных.

Читатели «Цусимы – знамение…» легко убедятся в этом сами. Значительная часть трилогии потрачена на то, чтобы снять с Государя эти обвинения и показать, что Его совершенно верные стратегические решения губились и искажались помощниками.

В лучшем случае, далеко отошедшими от православия, а потому, в принципе не способные увидеть и осознать задачи, стоящие перед Православной Империей.

Задачи эти видел и ставил Государь, но что Он мог сделать без единомышленников. Спрашивается, какое «взвешенное, ответственное и продуманное» решение Он мог принять на основании лживой или искаженной информации?

Это все равно, как гроссмейстеру, который, скажем, играет по переписке, представили вид шахматной доски с неверным составом и расположением фигур. Тут будь хоть Алехиным, а сделаешь неверный ход. Или − как стрелять по врагу снайперу, которому подсказывают ложные цели, и вдобавок подсовывают негодные боеприпасы.

Представляется познавательным и полезным…

Возвращаясь к основной теме нашего повествования, вновь отметим, что трилогия «Цусима – знамение …» вышла десять с лишним лет назад, полный текст ее, усилиями оценивших ее читателей, есть в инете. Трилогия, повторю, заслужила высокую оценку в военно-морских кругах, как новое слово в историографии военно-морских сражений и серьезное научное открытие. От Движения Поддержки Флота автор был награжден серебряным нагрудным памятным знаком «100 лет подвигу экипажа крейсера ВАРЯГ», врученным автору трехзвездным адмиралом экс-зам. Главнокомандующего ВМФ.

За десять лет не было получено ни одного, заслуживающего внимания возражения, и автор был бы счастлив получить таковое. Если задать в том же инете вопрос, так или иначе, связанный с русско-японской войной, то среди прочих ответов, почти со 100% вероятностью выйдет соответствующий раздел из «Цусимы – знамение…».

Но при этом, «Цусимы – знамение…» как бы и нет в природе. Даже в патриотических изданиях и сайтах, когда приближаются соответствующие даты, вновь и вновь появляются статьи о Порт-Артуре и Цусиме, на уровне пресловутой «Цусимы» Новикова-Прибоя, раздатчика рома со сдавшегося броненосца «Орел». Не зависимо от их политической и «духовной» ориентации. Припудренность таких статей учеными фразами и выдержками из документов, которые сами имеют цену лишь взятые системно в своей совокупности, ничего не меняет.

Поэтому представляется познавательным и полезным дать каждому интересующемуся нашей истинной историей читателю картину, как на самом деле протекала русско-японская война на море и на суше. Понятно, что читать более полутора тысяч страниц трилогии трудно.

Поэтому к 115-й годовщине Цусимского боя вниманию читателей РНЛ предлагается «выжимка» из «Цусимы – знамение…», тоже слишком большая для того – по необходимости почти газетного ‒ формата, в котором работает РНЛ. Но поскольку почти столь же объемные работы как «Стоход» и «Фантом Февраля 1917 года» нашли в РНЛ своего читателя, есть надежда, что таковых найдет эта историческая повесть о походе и бое Второй Тихоокеанской эскадры Русского Императорского Флота. А также о событиях, этот поход и бой предрешивших.

Если у кого-то возникнут вопросы, в связи с тем, что многое здесь лишь обозначено, ответы можно всегда посмотреть в «большой» ЦУСИМЕ.

Так что, эскадра – в путь!

Часть 1

Мировая война номер ноль и ее предъистория

Русское государство имеет то преимущество перед другими…

Много лет назад русский фельдмаршал Христофор Миних произнес знаменательные слова: Русское государство имеет то преимущество перед другими, что оно управляется самим Богом. Иначе невозможно объяснить, как оно существует.

Эти слова подтверждаются существованием вопреки всему Земли Русской, единственной хранительницы православия. И понять историю России, особенно военную, повторим это еще и еще раз, можно только с православной точки зрения. Слишком очевидна десница Божия в стремительном взлете и расширении затерянного в междуречье Оки и Волги крохотного Московского княжества, заявившего о себе в 1441 году, как о хранителе Вселенского православия, как о Третьем Риме.

Меньше двухсот лет потребовалось этому княжеству, чтобы ступить ногой Ивана Москвитина на берег Тихого океана. Курильские острова были заняты казаками на сто лет раньше японцев. А еще через два столетия территория православной империи заняла пятую часть земной суши: расширялась не просто территория царства или империи, а территория православия на земле.

Это прекрасно понимали враги православия, а потому смысл и значение русской военной истории − непрерывная война мирового сообщества с православным русским царством и любыми его геополитическими преемниками до полного их уничтожения.

Православный взгляд на исторический процесс позволяет осветить многие темные вопросы русской истории и противостать ее фальсификации. В полной мере относится это и к японо-русской войне 1904-1905 годов. Действительно, чтобы понять логику действий адмирала Рожественского и личного состава его эскадры – участников похода и боя, надо встать на их точку зрения. На точку зрения православного человека.

А это точка зрения применительно к боевым действиям такова. Как говорит чтимый учитель Церкви Св. Исидор Пелусиот, современник и друг императора Феодосия Великого:

«На войнах, когда весьма немногие, сражаясь за Отечество, вступают в борьбу со многими, тогда люди умные и не требуют, чтобы они победили, но дивятся, если не падут они бесславно.

А если причинят противникам больше вреда, нежели можно было предполагать, ставят их в один ряд с героями. Ибо первое признают мужественным, а второе − даже вышеестественным…

Не смерть на брани есть поражение, … но если кто убоится и бросит щит. А если [воина] подвело тело [материя], по закону включают его в число победителей».

Такое отношение к войне и своему участию в военных действиях характерно не только для участников сражения при Цусиме, но для всех русских православных воинов во все времена. Вспомним: «Не Москва ль за нами? Умремте же под Москвой…».

И свое участие в военных действиях православные рассматривали как форму и способ спасения души в своем служении Вере, Царю и Отечеству.

Мировая японо-русская война

В настоящее время происходит новое осмысление русско-японской войны. Войны, на первый взгляд незначительной по своим масштабам.

Сегодня ее называют уже не «колониальной», но Мировой войной номер ноль (World War Zero или WW 0), ставя ее по значению сразу перед Первой мировой войной (WW 1). По своим масштабам и столкновению интересов, количеству стран, вовлеченных в круг геополитического соперничества, эта война фактически и была мировой войной.

Вместе с тем русско-японская война – эпизод, фрагмент многовековой войны «мирового сообщества» против православной России. Успеху действий «сообщества» в этой войне способствовал, в первую очередь, массовый отход русских имперских верхов, говоря шире, «русского образованного общества» от православия, в результате чего ими было утрачено понимание исторических задач Русского государства.

Отходу «образованного общества» от идеалов православной цивилизации способствовал, помимо масонских и иных происков антихристианского интернационала, также невиданный ни до, ни после взрывной, а говоря языком математики, экспоненциальный рост примерно с 1700 года положительной европейской науки, а с начала и особенно с середины следующего XIX века столь же взрывной экспоненциальный рост европейской техники.

К каковому росту европейское, и тем более все остальное человечество своим предыдущим развитием было никоим образом не подготовлено.

В массовом сознании образованного, а тем более полуобразованного общества так называемая «научная», а на самом-то деле псевдонаучная, картина мира стала замещать картину религиозную. В этой «научной» парадигме не было место Богу, а значит, не было место Его Помазаннику.

Утрата понимания исторических задач России делала задачу подбора верных кадров высшего эшелона власти все более затруднительной для всех последних русских государей вообще.

Для последнего Императора она стала почти неразрешимой.

Готовых стоять до конца «За Веру, Царя и Отечество» людей на высоких постах, людей правды и совета, в ближайшем окружении Императора, практически не осталось.

Чтобы верно оценить результаты Нулевой мировой войны, надо четко понять, что истинной ее целью, как и последующей за ней Первой мировой было сокрушение русской православной монархии путем инспирированных внешними и внутренними врагами переворотов и так называемых «русских» революций.

Недаром британский премьер-министр Ллойд-Джордж в марте 1917 года, узнав об отречении Государя Императора, в речи перед Парламентом откровенно признал:

«Британское правительство уверено, что эти события начинают собою новую эпоху в истории мира, являясь первой победой принципов, из-за которых нами была начата война»[37].

Но в Мировой войне номер ноль достичь победы этих принципов «мировому сообществу» не удалось. А значит, в этой войне «мировое сообщество» потерпело поражение.

Мировая война номер ноль стала − не понятой до сих пор − победой Русской Империи. Победой русского Царя и Христолюбивого Русского воинства и Христолюбивых русских людей – над мировым сообществом и его агентами внутри страны.

Победой, значение которой было прекрасно понято нашими врагами и учтено в дальнейших их действиях, но было утаено от всех, благодаря владению врагами России уже тогда подавляющего большинства средств массовой информации. Массовой дезинформации.

Настало время донести эту правду до всех, желающих узнать ее.

Сначала несколько о непосредственной предъистории войны 1904-1905 годов.

Взгляд на карту

16 мая 1858 года, в результате переговоров между Генерал-Губернатором Восточной Сибири Его Императорского Величества, Государя Императора Александра Николаевича, генерал-адъютантом графом Н.Н. Муравьевым и пограничными китайскими властями был подписан, так называемый Айгуньский договор. Этот договор утвердил за Россией Приамурский край и положил основание для присоединения Уссурийского края (по Пекинскому договору 1860 года).

По сути, договор этот задним числом признавал наше право на земли, отторгнутые у нас Нерчинским договором 1689 года, и которые фактически уже были вновь заняты нами благодаря смелой инициативе и неутомимой энергии контр-адмирала Геннадия Ивановича Невельского и генерал-лейтенанта Николая Николаевича Муравьева.

По результатам Айгуньского договора, политическая обстановка на восточном фланге борьбы Российской Империи за выход к морям и океанам сложилась таким образом.

Приобретя Амур, Россия получила вместо почти непроходимого Охотского тракта удобный водный путь, в 4 140 верст длиною и от 300 до 1000 саженей шириною, шедший по хлебородному краю и приводивший к Японскому морю. Последнее, по сравнению с Охотским и Беринговым морями, казалось теплым, укрытым и вполне удобным для устройства на нем баз торгового и военного флота. Но было у Японского моря и два неустранимых недостатка.

Во-первых, в зимнее время оно также вдоль материка обрамлялось широкою ледяною полосою. Спасаясь от этого предательского капкана, наш флот четыре месяца в году, в качестве бездомного, вынужден был скитаться по чужим портам, что не могло способствовать его престижу.

Во-вторых, выходы из этого моря, как на юг, через Корейский пролив, так и на востоке через Лаперузов, находились под ударами Японии, за спиной которой уже тогда стояли Соединенные Штаты.

Недостатки эти, естественно, замечены были и англичанами. Сразу за ратификацией Айгуньского договора дисциплинированная английская пресса забила тревогу, указывая на беззащитность Маньчжурии. Что начавшая уже спускаться со своих ледников Россия не задержится на Амуре ни одного лишнего дня и при первом же удобном случае двинет свои полки далее на юг − к Печилийскому заливу. Идеологическая подготовка грядущей всемирной русско-японской войны началась.

Взгляд на карту показывает, что единственная оставшаяся для Русского государства возможность свободного выхода в Тихий океан − это контроль над Корейским проливом. Пролив этот, посередине которого находится остров Цусима, разделяется им на два: Западный Корейский пролив или пролив Броутона, между Корейским берегом и Цусимой, и Восточно-Корейский пролив, или пролив Крузенштерна между Цусимой и Японией. Иногда второй пролив называют просто Цусимским.

Понятно, что обладание островом Цусимой дало бы русскому флоту возможность контролировать оба Корейских пролива. В определенном смысле заменой этому могла бы стать русская Военно-Морская база на южном побережье Кореи визави Цусимы. В этом случае под нашим контролем находился бы, во всяком случае, пролив Броутона и оставалась возможность связать эту базу железнодорожным путем с сетью русских железных дорог.

Следовательно, России жизненно необходим был контроль над Корейским полуостровом, без которого ворота в океан оставались для нас по-прежнему закрыты. С исчерпывающей, но навсегда запоздавшей наглядностью, это и продемонстрировала русско-японская война.

Таким образом, борьба за приобретение Цусимы и за политическое преобладание в Корее должно было бы стать главной целью русской внешней политики и стратегии на Дальнем Востоке.

Глядя из нашего года-времени можно с уверенностью сказать, что возникшую ситуацию адекватно и вовремя поняли «просвещенные мореплаватели» по ту и по эту стороны Атлантического океана, стоящие за ними международные финансовые круги, сама Япония и русские моряки Тихоокеанской эскадры. К сожалению, этого нельзя сказать о Морском Ведомстве – «под шпицем» Адмиралтейства. Вовсе не поняла ситуацию Российская дипломатия. Во всяком случае, − ее высшие сферы.

Впрочем, там, где интересы России представляли на дипломатическом фронте военные моряки, дела наши, бывало, шли довольно прилично. Вспомним Невельского. А сейчас вернемся в ранние 1860-е.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Русский дар

Одна тысяча восемьсот пятьдесят пятый год. Имеет место быть русская кругосветная экспедиция (1852-1855) под руководством вице-адмирала Путятина Евфимия Васильевича, в составе фрегатов «Паллада» и «Диана», на борту одного из которых присутствовал известный беллетрист Иван Гончаров, в качестве секретаря миссии. Его художественный отчет о ней «Фрегат Паллада» актуален и сегодня.

Узнав о начале войны, в просторечии именуемой у нас Крымской, адмирал оставил требующую основательного ремонта «Палладу» в устье Амура, где ей так и суждено было окончить свои дни. А сам, переведя часть офицерского состава на «Диану», отправился на ней в Страну Восходящего солнца заключать первый русско-японский взаимовыгодный договор. И в результате заключил, между прочим.

Однако нас больше интересует сейчас то, что 11 декабря 1854 года, в районе города Симода, расположенного на берегу одноименной бухты, скромно лежащей в уголке огромного Токийского залива при выходе из него в открытое море, произошла подвижка морского дна, вызвавшая сильное цунами. В результате цунами, смывшего сам городок в прилегающий залив, фрегат «Диана», неосмотрительно бросивший якорь на рейде Симода, получил серьезные повреждения. Корабль дважды приложило о дно при внезапных уходах и приходах гигантских волн и сорок два раза провернуло вокруг собственной оси. Удивительно еще, что сразу не затонул!

2 января 1855 года фрегат начал переход в более защищенную бухту Хеда. Погода вновь испортилась, на фрегате появились новые повреждения. По решению адмирала Путятина «Диану» разоружили. Все шестьдесят орудий свезли на берег и отдали японцам, наказав хранить их как зеницу ока. Японцы укрыли орудия и тщательно сохранили, выстроив для того особые сараи. А «Диана» на буксире 120 японских шлюпок продолжила свой переход в Хеда, но так и не дошла до нее. 7 января 1885 года сильный шквал нанес последний удар несчастному кораблю. Оставленная экипажем, «Диана» затонула в вершине залива Тоатоми.

С разрешения японских властей, из останков «Дианы» и подручных материалов русские моряки строят мореходную шхуну «Хеда» в районе одноименной деревни. «Хеда» благополучно доставила адмирал и сопровождающих его лиц на Амур, и в качестве жеста доброй воли была подарена Путятиным Японии вместе с теми самыми шестьюдесятью орудиями с покойного фрегата.

Японцы, которым только-только коммодор американских ВМС Мэтью Колбрайт Перри популярно объяснил тоже на пушках опасность тотального изоляционизма, столь характерного для эпохи сёгунов Токугава, с восторгом принимают щедрый дар и делают далеко идущие выводы. Вначале может и не против России. Еще бы, ведь именно «Хеда» считается первой европейского образца единицей японских ВМС, и могла бы положить начало столь благотворному для обеих империй военно-политическому союзу задолго до сентября 1916 года.

Первая Цусима

В 1861 году произошло событие, не замеченное современниками и тем более неоцененное потомками. Тридцатипятилетний адмирал Иван Федорович Лихачев − герой недавней обороны Севастополя, флаг-офицер самого адмирала Корнилова − командующий первой русской дальневосточной эскадрой, занял остров Цусима. Цусимский князь выразил полную готовность перейти под покровительство России, если русские постоянно поселятся на его острове и обеспечат ему неприкосновенность его владений и защиту от власти сегуна.

В докладной записке своему начальнику и единомышленнику Генерал-Адмиралу Великому Князю Константину Николаевичу Лихачев указывал на стратегическую роль Цусимы для базирования русских ВМС на Дальнем Востоке.

Не закрепив ее за собой, Россия получит на восточном рубеже вторые Босфор и Дарданеллы: «Все, что в настоящую минуту мы оставим здесь не оконченным и недоделанным, будет впоследствии несравненно труднее и может обратиться во вред нам».

Следует напомнить, что Япония была в то время слабой, раздираемой междоусобицами страной и инициатива адмирала отнюдь не была авантюрой. Так же понятно горячее желание Цусимского князя перейти под протекторат России. Подальше от сёгунских разборок.

Лихачев лишь подчеркивал необходимость соблюдения строгой секретности, чтобы слухи о занятии нами Цусимы преждевременно не дошли до вездесущих английских ушей. А заодно, пока дело окончательно не выгорело, следует обратить пристальное внимание на симпатичные острова у Южного побережья Кореи − в качестве запасного варианта. Был там такой уютный архипелаг Каргодо, как раз напротив Цусимы, исключительно подходящий для военно-морской базы.

Однако русская дипломатия успешно провалила гениальный план[38] Лихачева о приобретении Цусимы.

Вначале − на местном уровне. Генеральный консул России в Японии, некий господин Иосиф Гошкевич[39], так аккуратно начал вести переговоры, что о них немедленно узнали англичане. Узнав же, натурально, заявили протест. Здесь уже наша дипломатия сыграла свою патриотическую роль на высшем уровне. Канцлер Горчаков, так успешно проваливший в будущем Берлинский конгресс, устроил Государю Императору Александру II Николаевичу истерику. Что де эти грубые моряки из-за своих дурацких баз, такую почтенную страну как Англия раздражать вздумали. Жили себе без баз − и дальше обойдутся[40].

От Цусимы отказались. Про корейские острова тоже как бы забыли. Так Россия сделала первый шаг к Цусиме 1905 года.

Стратегия японской экспансии

После неудачи с Цусимой главной морской базой России на Дальнем Востоке определено было быть в заливе Петра Великого. В 1871 году там учрежден главный военный порт для Тихоокеанского флота − Владивосток. За это десятилетие положение России на Дальнем Востоке резко осложнилось, хотя должного значения этому придано не было.

В 1868 году в Японии победила так называемая революция Мейдзи. Вместо сёгуната при символическом императоре, Япония стала конституционной монархией, внешне европейского толка. Конституция Мейдзи дала власть в руки зарождающейся японской олигархии, о чем большинство населения островной империи не подозревало, поскольку микадо был обожествлен и все решения принимались его именем. На самом деле император играл роль, скорее, духовного отца нации, нежели политического лидера.

Началось первое японское чудо, когда за какие-нибудь четверть века на Дальнем Востоке из небытия возникла мощная военная держава, которой стало сразу тесно на родных островах. Армия новой Японии была построена по прусскому образцу. Флот − по английскому. Вкус у бывших самураев был хороший, − ничего не скажешь.

Правильная стратегия экспансии указывала однозначно Японии путь на Юг, где дряхлеющая Испания едва удерживала за собой Филиппины и другие владения, вскоре выпавшие у нее из рук во время американо-испанской войны.

Почему на юг? По той причине, что экспансия в южном направлении, представив Японии новые обширные территории, сохранила бы за ней все преимущества островной державы. Альбиона Дальнего Востока. В этом случае можно было по английскому образцу свести до минимума расходы на армию, пустив все средства на развитие флота. Приложением к нему был бы мобильный десантный корпус морской пехоты.

То, что это был бы оптимальный путь для Японии, говорят действия Соединенных Штатов и Англии, сделавших все, чтобы свернуть ее с этого пути, и втравить в авантюры на материке, где она с необходимостью должна была завязнуть. Развитие в Японии одновременно крупной армии и большого флота было для нее примерно то же, что для Германии вести войну на два фронта.

Забегая вперед, скажем, что именно попытка Японии одновременного закрепления в Корее и Китае и распространение на Юг − сыграла едва ли не решающую роль в поражении Японии во 2-ой Мировой войне. Средств, затраченных на Квантунскую армию, и всякие там Маньчжоу-го, завоевание Бирмы и прочее, будь они своевременно пущены на развитие японского ВМФ, могло хватить на то, чтобы полностью подавить Тихоокеанский Флот США, провести десантные операции устрашения на города Западного побережья США и заблокировать Панамский канал.

В этом случае вполне возможно мировая карта выглядела бы в наши дни по-другому.

Ну, так именно Штаты и приложили все усилия, чтобы направить агрессию Японской империи на север, на Корею и Маньчжурию. Земли теплые и привлекательные для русского человека, но суровые для островитян.

Уже в начале 1880 годов, за двадцать лет до войны с Японией, Управляющий Морским Министерством адмирал Иван Алексеевич Шестаков, посетив Владивосток, вполне осознал грозившую России со стороны Японии огромную опасность. В особом докладе на Высочайшее имя Шестаков обосновал «особую важность и чрезвычайную необходимость для России располагать в водах Тихого Океана достаточным числом сильных боевых судов, дабы этим удержать Японию от попытки укрепиться в каком-либо пункте Азиатского материка»[41].

На основании этого доклада численность русских боевых судов в Тихом Океане была увеличена, что только способствовало росту дружеских чувств со стороны Японии к России. Силу уважали везде и во все времена.

«Китайская угроза»

Справедливости ради, следует подчеркнуть, что одной из объективных причин определенной сдержанности нашей дальневосточной политики, было практическое отсутствие оперативной связи с нашей дальневосточной окраиной. Причем, если в XVII и даже XVIII веке, мы были, если так можно сказать, «равноудалены» от Дальнего Востока, вместе с иными европейскими державами, то к середине XIX века положение изменилось не в нашу пользу.

Если для европейской России путь на берега Тихого океана оставался столь же долог и труден, как сто и двести лет назад, то Англия к этому времени прибрала к рукам Мировой океан. Территории Британской империи, пусть и отделенные от метрополии водным – самым быстрым и эффективным на тот день путем, превышали едва ли не два раза территорию империи Российской. А ее колонии и базы окружали нас почти столь же плотно, как территорию СССР базы НАТО в разгар Холодной войны, или территорию Российской Федерации сегодня.

Открытие Суэцкого канала во много раз сократило и обезопасило путь из Европы на Восток.

Соединенные Штаты, отделенные во времена Русской Америки от Тихого океана Скалистыми горами, уже перешагнули за них, и железнодорожные пути связали намертво оба побережья САСШ.

Одновременно начался очередной виток информационно-психологической войны «англосаксов» против России. На сей раз «английская печать, откуда мы и до сих пор черпаем всю нашу политическую мудрость, воодушевление и страхи», стала запугивать нас “китайской угрозою”»[42]. Прием, сохранивший свою свежесть до наших дней.

Эта «угроза» заставляла нас, вопреки здравому смыслу, затягивать строительство железнодорожного пути, который один мог соединить во едино части необъятной империи.

«Если бы не сильная воля Императора Александра III, мы, вероятно, так бы и замерли в почтительном созерцании горизонта, на котором вот-вот появится отрастивший себе новые когти четырехсотмиллионный дракон!

Этот созданный исключительно нашим воображением мираж вторично остановил ход нашей истории, и когда в 1891 году мы приступили, наконец, к постройке Сибирского пути, то благоприятное время для этого было упущено и притом навсегда, ибо вслед за одними соперниками, англичанами, на великую восточную арену стремились уже англосаксы Америки»[43].

Большая Азиатская программа

Три века шла Россия на Восток к теплым морям. Но именно Государю Императору Николаю II суждено было завершить это начавшееся при Иване Грозном знаменитым походом Ермака русское продвижение «встречь солнца». Главной задачей своего царствования Николай II считал Большую Азиатскую программу, которая вела Россию к незамерзающим и открытым морям Тихого океана, к русскому преобладанию в Маньчжурии и Корее, в конечном счете, в Тихоокеанском регионе.

Он как никто в России понимал, что отказ от борьбы за выход России к незамерзающим и открытым морям, за русское преобладание в Тихоокеанском регионе означал, что Россия сама ставит крест над своим будущим в Азии, а, по большому счету, над своим будущим как великой евразийской державы. Не зря Антон Керсновский в своей «Истории Русской Армии» подчеркивал, что Государь, в отличие от большинства своих генералов, чувствовал стратегию.

Обстоятельства сложились так, что в 1898 году, с запозданием на двести с лишним лет Россия вышла, наконец к теплым открытым морям, взяв в долгосрочную аренду у Китая Квантунский полуостров с военно-морской базой, контролирующей подходы к столичному региону Поднебесной Империи. Город с многозначительным названием Порт-Артур стал крайней точкой векового движения России на Восток. Получивший имя в честь православного короля Британии Артура, он стал форпостом православной империи на теплых морях.

И таким должен был остаться навсегда.

«Где раз поднят Русский флаг, он уже спускаться не должен».

Существо Большой Азиатской программы прекрасно понимали заклятые друзья России в Европе и за океаном. Понимали не в пример лучше так называемой русской «общественности», кою, за ее патриотическую деятельность по месту жительства и за рубежом, иначе как пятой колонной и назвать нельзя.

Так, американский историк русско-японской войны С. Тайлер писал: «Россия должна была прочно утвердиться на Печилийском заливе[44] и найти свой естественный выход в его свободных гаванях, иначе все труды и жертвы долгих лет оказались бы бесплодными, и великая сибирская империя осталась бы только гигантским тупиком»[45].

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%90%D0%9B%D0%953.jpg)
_{Карта мира начала XX века.
Хорошо видно, какое место на этой карте занимала Российская Империя.
Линия, соединяющая Петербург и Владивосток — Великий Сибирский путь.
Из книги А.Н. Виноградского “Японо-Русская война”.}

Масштаб Азиатской программы Императора внутри страны понимали немногие. К последним относился, например, великий русский ученый Дмитрий Иванович Менделеев. Отвечая многочисленным межеумкам, не понимавшим значения для русского государства даже Великого Сибирского железнодорожного пути, Менделеев говорил:

«Только неразумное резонерство спрашивало: к чему эта дорога? А все вдумчивые люди видели в ней великое и чисто русское дело ― путь к океану Тихому и Великому. К равновесию центробежной нашей силы с центростремительной, к будущей истории, которая неизбежно станет совершаться на берегах и водах Великого океана….

Теперь же, когда путь выполнен, когда мы крепко сели на теплом и открытом море и все взоры устремлены на него, всем стало ясно, что дело здесь идет о чем-то очень существенном, что тут выполняется наяву давняя сказка»[46].

Эти строки написаны в первые месяцы 1904 года, в связи с началом японской агрессии против России: «с позорным — без объявления войны — первым натиском японских миноносок» на Порт-Артурскую эскадру. В «позорном» японском налете Менделеев видел «противоположность образцово доблестного подвига “Варяга”». И саму противоположность эту считал залогом грядущей нашей победы:

«Пусть война из-за упрямства японцев затянется, мы вытерпим ее тяготы теперь при запасах, собранных усилиями последних царствований, если могли вынести почти трехлетнюю войну 1812-1814 гг. Все, что известно об Японии, напротив того, показывает, что ей долго терпеть жестокую войну не по силам».

(Продолжение следует)

(Продолжение)

И мы увидим дальше, что гений русской науки и в этом был прав. Единственно чего опасался Дмитрий Иванович, это преждевременного заключения мира, до окончательного разгрома врага:

«Бояться нам нужно только рановременного окончания войны, вмешательства посредников и своего благодушия, которое может спешливо пойти на мир, если нас о нем попросят… Но до этого, Бог даст, не дойдет…»[47].

Читатель в дальнейшем сможет сам оценить степень политического предвидения создателя периодической системы и четкость расстановки акцентов в его прогнозах грядущего.

Значение выхода России к океанским просторам хорошо понимали моряки, особенно имеющие собственный опыт пребывания в дальневосточных водах в составе эскадры Тихого Океана. А настоятельные нужды Родины они понимали обычно значительно лучше наших дипломатов, особенно высшего ранга.

Для упрочения в долготу веков

Сам Государь в Высочайшем Манифесте от 18 февраля 1905 года[48], чеканно сформулировал свое понимание значения русско-японской войны для исторических судеб России и русского народа, назвав ее:

войной «за честь и достоинство России и за господство на водах Тихого океана, столь существенно необходимое для упрочения в долготу веков мирного преуспеяния не только нашего, но и иных христианских народов…».

Когда была написана трилогия о Цусиме, а говоря шире обо всем нашем трехвековом распространении на Восток, «встречь солнца», я не знал этих слов. Но сейчас считаю должным сказать, что все написанные почти две тысячи страниц, это просто развернутая иллюстрация Императорских слов, являющихся «формулой» той войны и раскрывающих ее сокровенные смысл и значение лучше и полнее, чем все известные мне наши и зарубежные труды, посвященные войне 1904-1905 годов.

И ведь никто не бросился после этих слов на призывные пункты, чтобы воплотить царские слова в жизнь, никто не отставил разборок за мелкие политические интересы!

Чисто русская сила

Считается, что результат русско-японской войны знаменовал крах Большой Азиатской программы. Однако мнение это является глубоко ошибочным. Как и подавляющее большинство мнений о царствовании этого великого и совершенно не понятого государственного деятеля.

Еще в далеком 1972 году, читая мемуары гросс-адмирала Альфреда фон Тирпица – создателя кайзеровского флота Открытого моря, и очевидного русофила, − мое внимание привлекла его характеристика Государя: «Это был честный, лично бесстрашный человек, со стальными мускулами, … в характере которого … была заложена чисто русская сила пассивного сопротивления»[49].

Под «чисто русской силой пассивного сопротивления» адмирал, очевидно, подразумевал, присущую русскому человеку спокойную, можно сказать миролюбивую силу, благодаря которой практически невозможно превосходящим силам врага взять русскую крепость. Будь то Севастополь или Порт-Артур. Недаром защитники Порт-Артура с удивлением вспоминали, как после конца обороны, японские солдаты и офицеры чуть не бросались к ним в объятия со словами:

«Мы − лучшие в мире в наступлении. Вы − лучшие в мире в обороне!

Соединившись, мы завоюем весь мир!».

Ну, насчет лучших в наступлении, это они малость погорячились: «Не все ж генерал Куропаткин, да Стессель, японский шпион…», но насчет «соединившись завоюем весь мир», в целом отмечено верно. А если еще Германию подключить…

Однако с одной этой силой Берлин и Кенигсберг (дважды каждый), Вену, Париж, да и тот же Порт-Артур в 1945 – не возьмешь. Значит какая-то непростая эта «русская сила пассивного сопротивления», замеченная гросс-адмиралом у Государя.

Применительно же к Нему конкретно, слова Тирпица следовало бы переформулировать в том смысле, что это не статическая сила не сдающейся крепости, или стойкой плотины, а весьма динамичная сила потока, изменяющего свое видимое направление перед возникающими препятствиями, но неизменно стремящегося к своей конечной цели.

К последнему, так сказать, морю.

На пороге величайшей победы

Крушение российской государственности в феврале 1917 года в результате предательства правящей верхушки империи, а говоря шире, − почти всего имперского образованного слоя, переставшего в массе своей быть православным, а потому утратившего понимание задач православной империи, заслонило от нас свершения Императора Николая II.

Свершения эти были грандиозны практически во всех сферах и областях государственной деятельности[50]. Здесь же отметим лишь то, что прямо касается Большой Азиатской программы.

Многие непредвзятые умы признают сейчас, что Российская Империя к началу 1917 года стояла на пороге величайшей военной победы в своей истории. Но обращают при этом свое внимание исключительно на Запад. Между тем, на Востоке, после «проигранной» якобы нами японо-русской войны, происходили удивительные вещи.

В 1912 году под протекторат России отошла Монголия – до этого неотъемлемая часть Китая. А это между прочим, − 1,5 млн. кв. км. И очень неплохих километров. Пойдем далее.

Не все, даже интересующиеся геополитической структурой наших границ, знают, что оптимальной линией нашей юго-восточной границы, такой выдающийся геополитик, как генерал А.Н. Куропаткин[51], считал линию от горы Хан-Тенгри до Владивостока. В марте 1915 года Куропаткин преподнес Государю две части рукописи своей новой книги «Границы России в результате войны 1914-1915 года. (Соображения к требованиям России при заключении мира)». Книга так и не была опубликована, и подарок генерала царю хранится в фонде Царскосельской библиотеки ГАРФ.

Так вот, в главе 9, посвященной анализу границ России с Китаем, Монголией, Маньчжурией и Японией, Куропаткин отмечает:

«Перенесение русско-китайской границы на линию: гора Хан-Тенгри – Владивосток, со включением в сферу владения или исключительного влияния России северной Маньчжурии, северной Монголии, Кобдинского и Тарбогатайского округа и Кульджи укоротит нашу границу с Китаем на 4 000 верст. Этим облегчится охрана границы и поддержание добрососедских отношений с Китаем. Наше положение в Азии усилится переселением в Сибирь нескольких десятков миллионов русских людей. Задача, начатая почти 350 лет тому назад по завоеванию Сибири Царем Иваном IV Грозным, будет завершена, и Сибирь получит границу с Китаем, определенную самою природою – по пустыне Гоби»[52].

Но уже совсем мало кто знает, что к началу 1917 года, усилиями Императора Николая цель, намеченная в книге генерала, была де-факто, а можно сказать и де-юре, достигнута!

Япония, сильно обескураженная своей «победой», в серии секретных договоров с Россией 1907, 1910, 1912 и особенно 1916 года фактически относила к зоне нашего влияния весь Северный Китай, примерно по параллели Владивостока.

Желающие могут убедиться по карте, что эта параллель напрямую соединяет Владивосток с горой Хан-Тенгри.

(https://www.google.ru/maps/search/соединяет+Владивосток+с+горой+Хан-Тенгри/@43.6278612,118.0067041,3z?hl=ru)

Заметим, что Китай в то время слова не имел, и влияние севернее Великой Китайской стены, в так называемом застенном Китае, имели только Российская и Японская империи. Правда туда шибко норовили проникнуть «просвещенные мореплаватели», и смысл секретного договора осени 1916 года был именно тот, чтобы найти на «просвещенных» укорот.

Недаром самый тонкий и проницательный американский геостратег и геополитик тех дней Гомер Ли, в своей предсмертной книге «День Сакса» ‒ «The Day of the Saxon» (1912) ‒ предсказывал, что объединение усилий, ‒ подсказываемое самой природой вещей, ‒ России, Германии и Японии, поставит жирный крест на всемирном владычестве англосаксов. [The Day of the Saxon -1912. P. 122. Есть в инете.

Любопытно, что на мнения Гомера Ли обращали внимание такие разные люди, как Кайзер Вильгельм II, фельдмаршал лорд Робертс-Кандагар, Владимир Ленин, генерал Ханс фон Сект и др. А японских кадетских корпусах они были введены в программу].

По мнению специалистов «прорусская (!) ориентация членов японского кабинета министров создавала хорошие условия для сотрудничества двух стран». Партнерство Российской Империи и Японии «могло изменить весь ход международных отношений в Восточной Азии»[53].

Вполне допустимо считать, что именно убежденность японских верхов в непобедимости России, обусловленной мощью ее вооруженных сил и крепостью воинского духа, верностью России своим обязательствам как союзника, и была причиной заключения сверхсекретного договора в 1916 году − прообраза оси Петроград − Токио.

Оси, к которой так мечтал присоединить еще и Берлин гросс-адмирал Альфред фон Тирпиц, да и не он один. Извольте убедиться, прямо крик души создателя Флот Открытого моря: «Еще в 1915 и даже в 1916 году… [нам] необходимо было столковаться с Россией и обратить главный фронт против англосаксов. Нам следовало искать союза и на жизнь, и на смерть с великой державой Азии (Японией – Б.Г.).

... Сепаратный договор, который Япония заключила с царем в 1916 году, показывает, … что ее государственная мудрость искала опоры повсюду, где можно было предполагать решимость занять твердую позицию по отношению к англосаксам.

После того как Германия и Россия обратили друг друга в развалины, возможность заключения германо-русско-японского Тройственного союза, который обеспечил бы свободу всего мира, конечно, исчезла….

Будущее всех не англосаксонских держав является проблематичным»[54].

Напомним, что сверхзадачей нашего сверхсекретного договора с Японией было, как минимум, вытеснение всех «просвещенных мореплавателей» из Китая, что вызывало почему-то бешеное раздражение у вождя мирового пролетариата, известного больше под партийной кличкой Ленин. Апофеозом жизни которого стало уничтожение страны своего рождения и элиты ее народа.

Товарищ Ленин был почему-то настолько возмущен русско-японским договором осени 1916 года, ставящим точку во враждебных отношениях между державами, что предал его гласности с соответствующими комментариями немедленно после Октябрьского переворота. Считая это одной из первых и важнейших задач советской власти. Не зря Гомера Ли читал!

Советский комментарий 1917 года характеризует договор года 1916-го как «Тайное соглашение между Россией и Японией, имеющее в виду вооруженное выступление сообща против Америки и Англии на Дальнем Востоке ранее лета 1921 года»[55].

Комментарий этот наводит, между прочим, на мысль, что не немецким все же агентом был товарищ Ульянов-Бланк, а, скажем так, «англосаксонским».

Монархии versus демократии

Возвращаясь к нашей основной теме, отметим, что не случись февральская катастрофа, Российская Империя уже в 1917-1918 годах приобретала границы, делающие ее стратегически несокрушимой. А ось Москва (Петроград) – Токио, к которой весьма вероятно могла (и во всяком случае желала) присоединиться Германия [которая монархией-то в этом случае, как и Австрия, практически наверняка осталась бы], оформляла по крайней мере, двухполюсной мир: монархии versus демократии.

И только, поражающая до сих пор воображение, неверность, подлость и глупость, или вернее, без-умие[56], предавших Государя генералов и политиков, повернула русскую судьбу к тому, что имеем ныне.

Совершенно ясно также, что только через верное осознание случившегося − не только единицами, но всем народом, по крайней мере, «контрольной массой» его, − судьба эта может быть изменена. В противном случае, нас ждут гибель и распад России, как великого государства.

На радость нашим как геополитическим, так и внутренним врагам, этой вечной пятой колонне в лице либерастной интеллигенции, хронической производительнице «национал-предателей».

Подведем итоги

Прежде, чем продолжить наш рассказ о предъистории Цусимского боя и всей японо-русской войны, подведем итоги нашего продвижения на Восток. Оно знало свои приливы и отступления. Но усилиями, прежде всего русских государей и верных им русским военным людей, Россия к началу XX века твердо встала на Дальнем Востоке.

Не смогла помешать этому, как видим, и Мировая война номер ноль.

Союз с Японией 1916 года давал возможность двум державам контролировать примыкающую к ним часть Тихоокеанского региона. И в этом контексте даже русско-японская война 1904-1905 годов, способствовала, в конечном счете, правильному выбору союзников, вопреки желанию мировых кукловодов.

Жаловаться некому…

Предательство Февраля погубило усилия русских царей и верных им.

Но предательство Февраля возникло не на пустом месте.

Особенно ясно это видно из сравнения ситуации середины XVII века – нашего «народного» выхода к Амуру, когда правительство вынуждено было сдержать порыв русских людей «встречь солнца», − с ситуацией конца XIX – начала XX века, ситуацией практически зеркальной.

1/. Впервые за несколько веков [конкретно ‒ с 1653 года, о чем при случае расскажем подробнее] Верховная власть империи, в лице Государя Императора, верно осознала и поняла задачи русской геостратегии, или Высшей стратегии в терминологии генерала Вандама. Впервые с Ивана Грозного предприняла практические шаги для их реализации.

За одно это Государь Николай II достоин вечной благодарной памяти потомства.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

То, что Азиатская программа была глубоко продуманным шагом, однозначно свидетельствуют уже цитированные выше строки из Высочайшего Манифеста от 18 февраля 1905 года [в котором Царь призывал помаленьку сатанеющих «верноподданных» оставить внутренние разборки, хотя бы до победного окончания военных действий]. Но стоит напомнить их еще раз. В этих строках Государь чеканно сформулировал свое понимание значения русско-японской войны для исторических судеб России и русского народа, назвав ее войной «за честь и достоинство России и за господство на водах Тихого океана, столь существенно необходимое для упрочения в долготу веков мирного преуспеяния не только нашего, но и иных христианских народов…».

2/ Была ли эта Высшая стратегия понята и осознана правительством и народом?

Нет! Только единицы из «образованного слоя» поняли и поддержали Царя. Людей «правды и совета» в высшем эшелоне власти почти не осталось, и «неизвестными силами» предпринималось все, чтобы они туда не вошли.

«Лучших людей» для управления страной Императору стало брать неоткуда.

3/. Но хуже всего, что изменился за прошедшие века сам русский народ.

Русско-японская война – первая война, во время которой вместо единодушной защиты Отечества, «простой народ» выступил в сущности против него. Заметим себе, что Царские манифесты зачитывались во всех церквах, и точку зрения Государя знали все «православные».

Но… рабочие считали допустимыми забастовки, крестьяне – бунты.

Повторим: после того же Манифеста 18 февраля никто не бросился на призывные пункты, чтобы воплотить царские слова в жизнь, никто не отставил разборок за мелкие политические интересы.

У Шульгина где-то, − кажется в «Днях», − приводится характерная реплика его коллеги по Думе: «Я вам говорю, Шульгин, сволочь – мы…»

Преувеличением и излишней самокритикой слова эти не кажутся по сей день.

4/ Теперь становится понятно, с кем и для кого проводил Государь свою политику, стараясь для блага и величия России «в долготу веков».

Какие помощники у него в подавляющем большинстве случае могли быть – а откуда и взять?

Какие ценные советы в вопросах войны и мира эти помощники могли дать Ему в царском труде?

Кто мог поддержать его в критические минуты?

Русский народ сам ставил на себе крест, как на православном этносе – народе-богоносце.

А так как Господь никого не зовет к себе силком, то и спасать души можно было отныне лишь избранных.

Они и были спасены − на высотах Порт-Артура, на сопках Маньчжурии, в огне Цусимы, в еще большем огне Великой войны.

Остатки верных среди массовой измены Февраля и Октября 1917 стали жертвами Гражданской войны и Красного террора.

К ним же относятся известные и безъимянные герои Великой Отечественной войны, Афганской и иных войн, сложившие головы «за други своя». Дерзну сказать, что на мой взгляд и на мое упование, к ним относятся и комсомольцы-добровольцы тридцатых годов, и их старшие товарищи, за десятилетие восстановившие под руководством Сталина разрушенную «ленинско-троцкистской гвардией» страну и единодушные им. Равно как победители 1945 года и восстановители страны за две послевоенные пятилетки.

Осталось то, что имеем ныне.

Жаловаться некому и не на что.

Не оставит верных Ему

Единственно что не может не внушить нам законный исторический оптимизм, это факт, что над внешним управляющим механизмом «земного шара», − над неимоверно усилившейся Денежной державой, − есть иной внешний «механизм» управления, внешний не только по отношению к «Земному шару», но и ко всей Вселенной – Творец Неба и Земли.

Господь Вседержитель, который не оставит верных Ему. Не оставит верного Ему народа, если таковой есть или станет таким, и даже отдельных верных Ему людей.

Верных…

После этого небольшого «стратегического отступления» вернемся вновь к рассказу о предъистории и истории «мировой войны номер ноль».

Война японо-китайская и наша реакция на нее

В 1894-1895 годах Япония вдребезги разбила китайскую армию и флот, захватив в качестве военно-морской базы Порт-Артур на кратчайшем операционном пути к Пекину. А, заодно, постаралась присоединить к себе на память Корею, которую по давней, еще до сёгунской традиции считала почему-то своей собственностью. Корейцы, однако, почему-то так не считали.

В ответ на эти спонтанные и опрометчивые действия, Токио строго погрозили пальцем из Петербурга − протектора целостности и независимости Поднебесной Империи, а заодно и Кореи. Японцы тогда намек поняли и с занятых территорий удалились.

В ноябре 1895 года в Петербурге по Высочайшему повелению было образовано Особое Совещание, которое пришло к заключению, что: “по сравнению с 1881 годом на Дальнем Востоке произошло существенное изменение обстоятельств и притом далеко не в нашу пользу”.

О Высочайших повелениях и Особых Совещаниях

Надо сказать, что к нашему несчастью, окружение Государя, в массе своей отошедшее вместе с остальным «образованным» обществом от православия, далеко не всегда способно было верно понять и оценить исторические задачи Русского государства, что сказывалось на практическом исполнении ими царских указаний. Непонимание этого основного факта и обусловливает большинство несправедливых нападок на Николая II, даже людьми, считающими себя монархистами.

Недобрую услугу памяти Государя оказывают и те, кто готовы оправдать любое Высочайшее повеление, − часто вынуждаемое у Царя министрами, или принимаемое Им в результате направленной или даже добросовестной дезинформации, − поскольку де его дал Помазанник Божий. Тем самым фактически на одного Государя они возлагают ответственность за все те действия, которые, в конечном счете, привели к гибели России в феврале 1917 года.

Одним из способов переложить решение «неудобного» вопроса на Государя, а самому остаться безответственным, были так называемые Междуведомственные или Особые Совещания.

На них рассматривались в спешном порядке назревшие вопросы политики и стратегии. Совещания по каждому отдельному вопросу назначались по Высочайшему повелению и состояли большей частью из Министров Военного, Морского, Иностранных Дел, Финансов и иногда других.

Такие Совещания, например, проводились по поводу Японо-Китайской войны в 1894-95 годах, перед занятием Порт-Артура в 1897-98 годах, во время боксерского восстания и оккупации Маньчжурии в 1900 году, перед учреждением Наместничества на Дальнем Востоке, во время последних переговоров с Японией до войны. Наконец, во время войны с Японией: в августе 1904 года − по вопросу об отправке 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток, в феврале 1905 года − по вопросу о нашем военном кораблестроении и в мае 1905 − о возможности заключения мира с Японией.

Начальник Морской походной канцелярии Государя адмирал граф А.Ф. Гейден говорил:

«На этих Совещаниях вопросы возбуждались по почину представителей более заинтересованного ведомства, входившего, часто без предварительного обсуждения вопроса с другими ведомствами, с соответствующим Всеподданнейшим докладом …

Делопроизводство по этим Совещаниям сосредоточивалось в ведомстве, по почину которого возникал вопрос, а журналы Совещаний не всегда даже подписывались участниками и сохранялись затем в архивах ведомства.

След состоявшегося решения мало по малу заметался в архиве ведомства, и со сменою руководителей политики и стратегии вновь возникавшие важные вопросы решались иногда без справки с прошлым, на основании исключительно обстановки данной минуты, вследствие чего происходили противоречия в направлении деятельности ведомств и междуведомственные трения благодаря отсутствию совокупной преемственной работы»

«В Совещаниях личная ответственность Министров переходила на коллегию, вследствие чего иные члены Совещания, соображаясь иногда с обстановкою личных отношений, шли на компромиссы против первоначально высказанных ими взглядов. Таким образом, ответственность за принятое решение ложилось всею тяжестью на Государя».

«Участие в иных случаях в решении важных государственных вопросов, дававших направление политике и стратегии, «вневедомственных» и безответственных перед законом лиц усугубляло недостаточное освещение вопросов и шаткость принятых решений.

Вместо облегчения царственной работы Государя по вопросам стратегии и политики Особые Совещания усложняли и затрудняли решение их». [Из книги графа Гейдена «Итоги русско-японской войны». Май 1914. Издание под грифом: Не подлежит оглашению.

В определенной степени слова графа Гейдена отражают взгляд Государя на данный вопрос].

К словам графа стоит добавить, что анализ выполнения решений Особых Совещаний выявляет удивительный факт. Если решение Совещания отражало истинные интересы России, то оно всячески блокировалось к исполнению. А ежели было неудачно, то принималось к немедленному исполнению. И в том и другом случае, концы обнаружить было почти невозможно.

Таким образом, если стратегическая линия нашей политики, определяемая лично Государем, выстраивалась в целом верно, то тактические решения министерств и ведомств оставляли часто желать лучшего.

Даже если были поданы как Высочайшие повеления или решения Особых Совещаний.

Особое Совещание 1895 года и его исполнение

Так вот ноябрьское Особое Совещание 1895 года пришло к следующим – совершенно верным! − выводам:

«1. Япония подгоняет окончание своей судостроительной программы к году окончания постройки Сибирского пути, что указывает на возможность вооруженного столкновения в 1903 − 1906 гг.

2. Возрастающий интерес Японии к Корее ясно говорит за то, что в будущих столкновениях Япония всеми силами будет стараться перебросить на материк свою армию, а потому, в случае войны, флоту будет принадлежать первенствующая роль на театре военных действий.

3. Япония отлично понимает значение флота и не остановится и впредь на усилении его, если со стороны России не будет категорически указано, что она не остановится ни перед какими жертвами, чтобы обеспечить себя от посягательства со стороны моря.

4. России необходимо теперь же, не упуская момента, выработать программу судостроения для Дальнего Востока, с таким расчетом, чтобы к окончанию судостроительной программы Японией наш флот на Дальнем Востоке превышал значительно японский».

На основании этих верных выводов Особого Совещания, Морское Ведомство выработало, к концу 1897 года, новую программу военного судостроения, имевшую целью постройку флота специально для Тихого океана. На Тихом океане планировалось сосредоточить 73 боевых корабля, в том числе 27 броненосцев и крейсеров.

На Высочайшее рассмотрение в 1897 году подан проект, предусматривающий заказ за границей: 5 эскадренных броненосцев, 16 крейсеров, 4 минных транспорта и минных заградителя, 30 миноносцев общим водоизмещением в 150 тыс. тонн и ценой в 163 млн. рублей.

Государь лично одобрил проект и приказал выделить необходимую сумму в 200 млн. рублей.

Но Министр Финансов Сергей Юльевич Витте саботировал распоряжение Государя.

Из 200 миллионов рублей Витте единовременно отпустил только 90 миллионов.

Остальные же 110 миллионов признал возможным отпускать в течение аж семи лет, как прибавки к ежегодным сметам. В результате этого саботажа на правительственном уровне, судостроительная программа, окончание которой Морское Министерство планировало на 1901 год, не была закончена и к 1904 году.

При этом Витте уверял, что и через семь лет Япония не сможет начать войну с Россией по расстроенности своих финансов. Для сравнения: финансово-расстроенная Япония выделила на строительство флота в это же время примерно 260 млн. рублей. То есть в три раза больше.

Россия входит в Порт-Артур

Тем временем надо было определяться с базой для русского Тихоокеанского флота.

26 ноября 1897 года, Командующий Тихоокеанской эскадрой контр-адмирал Федор Васильевич Дубасов в телеграмме Управляющему Морским Ведомством адмиралу Павлу Петровичу Тыртову в Петербург доносил: «Занятие архипелага Каргодо с портом Мозампо, только что мною подробно осмотренным, вполне разрешает вопрос стратегического упрочения нашего на берегах Восточного океана, давая нам базу, господствующую над сообщением Кореи с Северным Китаем и Японией….

Мог бы занять базу и удержать, минировав второстепенные проходы и занимая эскадрою главные».

Однако наша дипломатия в лице министра иностранных дел графа Михаила Николаевича Муравьева, вместо помощи морякам в получении базы в Мозампо, на что готово были с восторгом согласиться король Кореи и корейское правительство, добивается от Китая аренды Ляодунского полуострова с Порт-Артуром и Талиенваном. Будущим Дальним.

Телеграмма адмирала Дубасова, в которой он обосновал возможность и необходимость занятия нами Мозампо, была доставлена со значительным опозданием уже после совещания, на котором было получено Высочайшее повеление о занятии Порт-Артура. А Царское Слово обратного хода не имеет. Тем не менее, у Государя были сомнения в пользе занятия нами Порт-Артура.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%94%D1%83%D0%B1%D0%B0%D1%81%D0%BE%D0%B2%20%D0%B0%D0%B4%D0%BC78.jpg)
_{Адмирал Федор Васильевич Дубасов}

«Ознакомясь с телеграммою графа Муравьева, решавшего участь Порт-Артура, Его Величество (27 февраля 1898 года) изволил выразить опасение, как бы "мы не толкнули этим китайцев в объятия японцев или англичан" [Высочайшая резолюция на телеграмме Павлову в Пекин от 27 февраля 1898 года]». Именно так и произошло: «... с занятием нами Порт-Артура в политике китайского правительства произошел крупный переворот... Китай отшатнулся от нас и начал склоняться на сторону Японии и Англии»[57].

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Неустранимым недостатком Порт-Артура была его отдаленность от Владивостока. Кроме того, путь во Владивосток перекрывался барьером Цусимы.

Занятие Порт-Артура вызвало взрыв негодования в Японии. Вероятность войны сильно возросла. Не помогли даже наши значительные уступки Японии по корейскому вопросу.

Окончательно направила вектор японской агрессии на север, на материк политика Америки. Занятие Штатами Филиппин (1898) и Гавайских островов (1899) в результате испано-американской войны, закрыло Японии путь расширения на юг, к созданию островной Тихоокеанской империи.

Вместе с тем, следует подчеркнуть, что при всех недостатках своего положения, Порт-Артур прикрывал от японцев путь на Пекин, и опираясь на него можно было контролировать обстановку в Маньчжурии и западной части Кореи. В сочетании с базой на юге Кореи, он работал бы просто идеально в плане охраны наших интересов.

Выдающийся наш геополитик генерал Алексей Вандам, отмечал также, что Великий Сибирский путь, проложенный до Порт-Артура и Дальнего, мог быть продлен посредством пароходства до устья Янцзы, и стать «одною из доходнейших государственных статей». Учитывая, что Вандам был несколько лет, говоря по-теперешнему, помощником военного атташе в Китае, то ситуацию мог оценить лично.

Но главное, что стоит учесть и запомнить, была в состоявшемся выходе России на берег Желтого моря и иная правда. Правда, значащая больше, чем все остальное. В том числе и вышесказанное.

Военно-морские базы не занимают, чтобы на следующий день сказать ‒ извиняйте.

«Где раз поднят Русский флаг, он уже спускаться не должен», ‒ сказал наш великий Император Николай I. Назад пути − нет.

Город с многозначительным названием Порт-Артур стал крайней точкой векового движения России на Восток. Получивший имя в честь православного короля Британии Артура, он стал форпостом православной империи на теплых морях.

И таким должен был остаться навсегда.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%90%D0%9B%D0%954.jpg)
_{Андреевский флаг над Порт-Артуром}

И значит на повестку дня вставал вопрос о защите и укреплении нашей новой дальневосточной твердыни.

Китайская война 1900 года. Явление Желтороссии

Порт-Артур действительно был идеально приспособлен для контроля и над столичным регионом Китая, что показало вскоре знаменитое восстание ихэтуаней, или боксеров, в 1900 году. Оно было направлено против всех христиан Китая, в том числе православных, и Россия не могла остаться в стороне. До сих пор 11/24 июня Православная Церковь отмечает память 222 «мучеников китайских, при боксерском восстании убиенных», стройными рядами шагнувших в Царствие Небесное, не убоявшись огня и ножей ихэтуаней.

Восстание было подавлено международными силами под общим руководством адмирала Евгения Ивановича Алексеева, начальника Квантунской области. Следует подчеркнуть, что Алексеев проявил себя прекрасным главнокомандующим и дипломатом.

Русские войска заняли летом 1900 года всю Маньчжурию, получившую в то время прозвание Желтороссия. По всем обычаям того времени Россия имела все основания аннексировать Маньчжурию, тем более наш главный враг Великобритания была отвлечена на трудно складывающуюся для нее англо-бурскую войну. На этом настаивал адмирал Алексеев.

И здесь также, мягко говоря, непонятную, а по существу предательскую роль сыграл Витте, употребивший все свое тогдашнее влияние на то, чтобы сорвать присоединение Маньчжурии или установить русский протекторат над ней[58].

Дискредитация адмирала Алексеева

Но в то же время стала вестись согласованная компания по дискредитации верного слуги Престола и Отечества адмирала Алексеева, лучшего из бывших тогда у нас кандидатов в командующие, в случае возможного вооруженного конфликта с Японией.

Начальник восточного отдела в азиатском департаменте МИД Коростовец, говорит в своих воспоминаниях: «Министерства в Петербурге, не смея выступить (открыто) против Алексеева … бойкотировали (его) … не давая точных сведений, уклоняясь от директив и ответственности, стараясь свалить все на Порт-Артур.

В этом отношении Ламздорф, Витте и Куропаткин были солидарны.

Всякий промах Алексеева подчеркивался и даже искажался перед Государем, а шифрованные телеграммы Наместника дополнялись объяснительными записками с целью показать его самонадеянность и некомпетентность».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%BB%D0%B5%D0%BA%D1%81%D0%B5%D0%B5%D0%B2%20%D0%B0%D0%B4%D0%BC56.jpg)
_{Адмирал Евгений Иванович Алексеев}

Коростовец также говорит в своих мемуарах о предательской роли Витте в соглашении об эвакуации Маньчжурии: «Адмирал Алексеев… отозвался об этом соглашении весьма неодобрительно, назвав его капитуляцией перед побежденным противником. По его мнению, оно сводило на нет наше преобладающее положение в Китае, занятое нами во время боксерского восстания, не говоря о напрасных жертвах людьми и деньгами.

Вообще он с горечью отозвался обо всех тогдашних деятелях, особенно о Ламздорфе и Куропаткине»[59].

Не на пустом месте возникли Февральские изменники, − их предтечи объявились существенно раньше.

Дальний – убийца Порт-Артура

«Крупный русский государственный деятель» С.Ю. Витте урезал финансовые средства, направленные на создание крепостных укреплений Порт-Артура. К примеру, представленная смета на сооружение крепостных верков, рассчитанных на 11-дюймовый калибр, по приказу Витте была вдвое сокращена и рассчитана только на 6-дюймовый калибр.

Все государственные средства Витте, не без стратегического умысла, пустил на строительство причалов и прочей инфраструктуры торгового порта Дальний.

Именно с прекрасно оборудованных, снабженных всем необходимым погрузочно-разгрузочным оборудованием, причалов Дальнего были выгружены 11-дюймовые монстры, превратившие в бетонную пыль форты и редуты Порт-Артура, и прицельно расстрелявшие с окружающих город и порт высот 1-ю Тихоокеанскую эскадру.

Строительство Дальнего обошлось в 42 млн. рублей, что в 10 раз превышает сумму, отпущенную на оборону Порт-Артура.

Не рассматривая здесь подробно эти вопросы, хочется все же задать их:

Вопрос первый: «Для кого будущий граф Витте-Полусахалинский строил порт Дальний?».

На какие деньги мы уже знаем.

Вопрос второй: Не отчетом ли о проделанной работе была его беседа в Портсмуте с небезызвестным американским банкиром Якобом Шиффом, главой не менее знаменитого банка “Кун, Леб и К”, обеспечившим оплату международным капиталом более половины японского оружия эскадры адмирала Того в Цусиме и японской армии в Манчжурии?[60].

Сам Шифф был награжден за эту благородную деятельность орденом Священного Сокровища, врученного ему сразу после войны лично императором Японии[61].

Столь же щедро жертвовали шиффы на так называемые «русские» революции 1905 и особенно 1917 года. Куда больше пресловутого кайзеровского генштаба.

Как-то никому не приходит в голову ‒ откуда у генштаба голодающей Германии взялись вдруг деньги на оплату русской смуты в особо крупных размерах?

Как Военный Министр готовил Порт-Артур к обороне

В деле урезания средств на оборону и срыве работ по превращению Порт-Артура в действительно неприступную крепость, С.Ю. Витте встретил полное взаимопонимание и поддержку Военного Министра генерала А.Н. Куропаткина.

В один голос с Витте Куропаткин убеждал Государя приостановить расходы на флот и на оборону Дальнего Востока, и, прежде всего на защиту нового форпоста России Порт-Артура.

Именно прямым запретом Военного Министра генерала Куропаткина, не был возведен форт даже на доминирующей высоте сухопутной обороны Артура горе Высокая, с которой прекрасно просматривался внутренний рейд. И именно с горы Высокой была расстреляна генералом Ноги Маресукэ из тех самых 11-дюймовых гаубиц 1-я Тихоокеанская эскадра.

К началу войны Порт-Артур не имел ни доков для больших кораблей, ни углубленного рейда, не начата была здесь и постройка молов для внешнего рейда, о необходимости которых говорил еще адмирал Дубасов.

В момент открытия боевых действий крепость имела на вооружении готовых к действию всего 116 орудий, в большинстве своем устаревших образцов, из них на морском направлении − 108, а на сухопутном − только 8!

Вместо 542 орудий по табели.

Провокационная дезинформация

Генерал Куропаткин, срывая отправку подкреплений на Дальний Восток, дезинформировал Государя о реальном состоянии русской обороны на Дальнем Востоке, преуменьшая при этом силы японской армии, что очевидно имело и провокационный характер.

В августе 1903 года после своей поездки в Японию и инспектирования войск на Дальнем Востоке, чтобы окончательно дезавуировать отчаянные просьбы Наместника Дальнего Востока об ускорении строительства крепостных и портовых сооружений Куропаткин, считающийся некоторыми авторами патриотом, с «солдатской прямотой» докладывал своему Императору:

«Ныне можно не тревожиться, если даже большая часть, например, японской армии обрушится на Порт-Артур. Мы имеем силы и средства, отстоять Порт-Артур, даже борясь один против 5 − 10 врагов…

Уже и ныне [Тихоокеанская] эскадра может смело мерить свои силы со всем флотом Японии с надеждою на полный успех…

Порт-Артур, обеспеченный с моря и с суши, снабженный сильным гарнизоном и поддержанный могущественным флотом, представляет вполне самостоятельную силу. Запасов собрано столько, что наши войска успеют собраться в Маньчжурии, нанести решительное поражение противнику и освободить осажденный или блокированный Порт-Артур.

Два года назад, даже год тому назад, мы могли тревожиться оторванностью Порт-Артура от России и Приамурья.

Теперь можно и не тревожиться».

Эта грубая провокационная дезинформация комментируется обычно как недопонимание генералом Куропаткиным стратегической обстановки!

Непонятные действия Морского Ведомства

Свою лепту по понижению боеготовности русских армии и флота на Дальнем Востоке внесло и Морское Ведомство.

Наиболее характерным примером является вызов в 1901 году из состава Тихоокеанской эскадры в Кронштадт судов: «Наварин», «Сисой Великий», «Владимир Мономах», «Дмитрий Донской», «Адмирал Нахимов», «Корнилов» − единоличным решением Управляющего Морским Министерством П.П. Тыртова.

В 1905 году вновь назначенный Морской Министр адмирал А.А. Бирилев был настолько поражен этим фактом, что потребовал показать ему все соответствующие документы. Дело в том, что все эти броненосцы и крейсера (кроме совсем аварийного «Корнилова»), так и не успев отремонтироваться и модернизироваться, пришли в мае 1905 года на Цусиму, не только напрасно совершив практически кругосветное путешествие, но практически полностью догробив свой и без того небольшой ресурс.

Между тем, оставшись в составе Порт-Артурской эскадры, они существенно повышали ее боевой потенциал, и могли даже стать фактором, если и не отменяющим, то во всяком случае, оттягивающим ее начало. Что было целиком в наших интересах.

Вызывает неформальное удивление также еще один маловерноподданный поступок адмирала П.П. Тыртова: прямой саботаж им Высочайшего повеления, фактически отменяющего режим «вооруженного резерва» для Тихоокеанской эскадры, и предписывающего усилить ее боевую подготовку в стрельбе и маневрировании. Этим же повелением эскадре было Высочайше повелено больше плавать для изучения будущего театра войны.

И вот это сверхважное повеление не было даже сообщено адмиралу Алексееву, но положено приказом Управляющего Морским Министерством в сейф Военно-Морского ученого отдела![62]

Так исполнялись у нас прямые Высочайшие повеления Самодержавного Царя, когда Госдум еще и в проекте не было!

Вы можете себе представить, господа-товарищи, чтобы так поступил какой-нибудь нарком или министр с приказанием, скажем, товарища Сталина?

И каковы были бы последствия? Надо полагать, прежде чем расстрелять − долго били. И на этот раз − вполне по делу.

А с приказами российских монархов мог так поступить какой-то министр, − совершенно ничего не опасаясь?! Поскольку Царю о таких вопиющих случаях − вопреки присяги! − наверняка никто не докладывал[63]. Так что зря упрекают Наместника и Командующего Тихоокеанской эскадрой в непонимании обстановки. Если уж сам Царь был бессилен помочь.

Не было, не было у наших монархов очень полезной организации типа СМЕРШ по приведению в «чувство» «сильных людей своей земли».

Видно в России при любом строе она необходима, чтобы жила страна.

(Окончание 1-й части следует)

(Окончание 1-й части)

Между тем, именно системой «Высочайших повелений» лишали самостоятельности и принуждали выполнять объективно вредоносные для Российской Империи действия наших героев: адмиралов Дубасова, Алексеева, Рожественского и других верноподданных.

(Продолжение следует)

_______________________________________________________________

_{[1] В тех случаях, когда указывается только звание, слово Адмирал, имея ввиду Рожественского, будем писать с большой буквы. Именно так его звали на эскадре. Других адмиралов в разговорах офицеры звали просто по фамилии.

[2] Галенин Б.Г. Цусима – знамение конца русской истории. Т. I. Книга 1. Ветер с востока, или Долгий путь к Порт-Артуру. Книга 2. Порт-Артур – наш. Вечно. Не наш только временно. - М., 2009; Т. II. Книга 3. Спасти Порт-Артур. 2-я эскадра: за Веру, Царя и Отечество. – М., 2010.

[3] Шулаков Сергей. Призраки Цусимы. //Книжное обозрение. 2010. № 4 (2274).

[4] РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904-1905 гг. Действия флота. Документы. Отдел I. Тихоокеанская эскадра с 1894 по 1904. Книга Вторая. Занятие Порт-Артура и Квантунской области. Издание Исторической Комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 гг. при Морском Генеральном Штабе. – СПб.: Типография Морского Министерства в Главном Адмиралтействе. 1912.

[5] Шигин В.В., кап. 1 р. Цусима в зеркале российской геополитики. //Морской сборник. 2010. № 6.

[6] Окамото Сюмпей. Японская олигархия в русско-японской войне.- М.: Центрполиграф, 2003, с. 212-213.

[7] «В начале переговоров о Сахалине [начальник Генерального штаба генерал Ф.Ф.] Палицын приказал послать Витте телеграмму следующего содержания:

“Наше военное положение улучшается. Силы значительно превышают японские. Армия всем обильно снабжена и готова к успешному бою. Телеграмму посылаю с Высочайшего соизволения”.

На это была получена от Витте телеграмма: “Японцы заявили, что в 1858 году южная часть Сахалина была взята нами силой. Будучи слабой в военном отношении, Япония тогда покорилась. В настоящее время роли переменились. Потому японское правительство, признавая за собою нравственное (? – БГ) право, требует, как непременное условие заключения мира, возвращения южной части Сахалина от 50-й параллели, ограничивая требования контрибуции 50 млн. рублей под видом содержания русских военнопленных. Я не считаю возможным протестовать”». //Никольский Е.А. Записки о прошлом. - М.: Русский путь, 2007. C. 133. Полковник Е.Н. Никольский, служил в описываемый период в Главном штабе.

[8] Слова из официального донесения о Цусимском бое английского наблюдателя на эскадре адмирала Того капитана 1-го ранга Пэкинхэма.

[9] Русско-японская война 1904-1905 гг. Введение. Часть I. Русские морские силы на Дальнем Востоке с 1894 г. по 1901 г. Работа Исторической Комиссии по описанию действий флота в войну 1904-1905 года при Морском Генеральном Штабе. - Петроград: Типография Морского Комиссариата в Главном Адмиралтействе, 1918. Далее ссылки как на «Русско-японская война 1904-1905 гг. Введение. Часть I», или просто «Введение. Часть I».

[10] Кетлинский К. Несколько слов о русско-японской войне. //Морской сборник, 1913, №10. С. 61-78.

[11] Симанский Пантелеимон Николаевич (1866-1938) из дворян Псковской губ. Род Симанских восходит к началу XVII века. Псковский кадетский корпус, Константиновское военное училище 1885, академия Генштаба 1891. Офицер лейб-гв. Павловского полка. Генерал-майор (22.01.1909) – за отличие. Генерал-лейтенант (1917), командир 47-го армейского корпуса. Награжден Георгиевским оружием – Высочайший приказ от 06.07.1915. В Северо-Западной армии с 1918.10.25 до 1918.11.22 начальник 1-й стрелковой дивизии Отдельного Псковского добровольческого корпуса в Пскове, с 1918.12.30 по 1919.01. командир Либавского отряда. В эмиграции в Польше, председатель Российского Общественного комитета в Польше. Ум. 1938.04.22 в Варшаве. Видный военный писатель, историк, журналист и общественный деятель. Двоюродный дядя Патриарха Алексия I.

[12] Русско-японская война 1904-1905 гг.: Работа Военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. - СПб., 1910. Т. I. С. 753.

[13] Высочайший Манифест от 18 февраля 1905 года.

[14] Автор благодарен своему другу и коллеге в исторических изысканиях майору Ивану Александровичу Фролову, обратившего его внимание на данные материалы.

[15] Авдеев В.А. «Секреты» русско-японской войны. (Организация изучения русско-японской войны 1904-1905 гг. Генеральным штабом России). //Военно-исторический журнал. 1993. № 9. С. 83-89. Авдеев Валерий Александрович − ведущий научный сотрудник Института военной истории Министерства обороны РФ, автор работ по истории русского Генерального штаба, Первой мировой войны и военной эмиграции. Отмечу к слову, что все выделения в приводимых цитатах, кроме особо оговоренных сделаны мною. – Б.Г.

[16] Симанский П. Дневник генерала Куропаткина (Из моих воспоминаний). //На чужой стороне. – Прага, 1925. №11. С. 64.

[17] «Секреты» русско-японской войны. С. 87.

[18] Симанский П. Дневник генерала Куропаткина. С. 65.

[19] РГВИА, ф. 2000, оп. I, д. 1656, л. 1.

[20] РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1656, л. 6.

[21] Симанский П. Дневник генерала Куропаткина... С. 64.

[22] «Секреты» русско-японской войны. С. 87.

[23] РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1656, л. 15-15 об.

[24] «Секреты» русско-японской войны. С. 87.

[25] Демурин Д.М. (третий секретарь постоянного представительства РФ при ОБСЕ). Уроки истории. О том, как 100 лет назад Россия и Англия делили сферы влияния в Персии, Афганистане и на Тибете. - Международная жизнь. № 10, 2007.

[26] Русско-японская война 1904–1905 гг. Работа военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. Т.1. События на Дальнем Востоке, предшествовавшие войне, и подготовка России и Японии к этой войне в политическом отношении. СПб., 1910, с. 1–84. С. 2. – Прим. И.В. Лукоянова.

[27] Там же. С. 4. – Прим. И.В. Лукоянова.

[28] Там же. С. 25-27, 29. – Прим. И.В. Лукоянова.

[29] Лукоянов И.В. Россия на Дальнем Востоке в конце ХIХ – начале ХХ в.: борьба за выбор политического курса. //Автореф.дисс.на соиск.ст.докт.ист.наук. – СПб., 2009.

[30] РГВИА, ф. 2000, оп. 1, д. 1656, л. 18 об.

[31] Цензурной кройки избегли, благодаря самому Императору, такие интересные работы, как, например, Воспоминания («Из прошлого») П.Д. Паренсова о войне 1877-78 гг. и о позднейшем пребывании в Болгарии, и Дневник Д.А. Скалона. Такое же благосклонное отношение к себе встретил со стороны Императора и труд О.А. Панчулидзева «История кавалергардов»; фактически просмотр этой работы был, однако, возложен Государем на Великого князя Владимира Александровича. При таких самостоятельных и снисходительных цензорах изменений и помарок почти не было. – Примечание П.Н. Симанского.

[32] Симанский П. Дневник генерала Куропаткина... С. 67.

[33] Симанский П. //События на Дальнем Востоке, предшествовавшие русско-японской войне (1891-1903 гг.). - СПб., 1910. См.: РГВИА, ф. ВУА, оп. 6, д. 1. //«Секреты» русско-японской войны. С. 88. Местонахождение этого труда любезно указано автору А.В. Автократовым. – Примечание В.А. Авдеева. Там же подчеркнуто, что рассекречено исследование Симанского «было только в наши дни».

[34] Симанский П. Дневник генерала Куропаткина... С. 67.

[35] Мультатули П.В.: Николай II: Имя России. – М., 2008. С. 36.

[36] Русско-японская война 1904-1905 гг.: Работа Военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. Т. I. С. 750.

[37] Новое время. 1917. 9 марта.

[38] Оценка качества плана адмирала Лихачева и действий русской дипломатии принадлежит не автору, а редакции журнала «Морской сборник» на 1912 год.

[39] Гошкевич (Гашкевич), Иосиф (Осип) Антонович – чиновник Азиатского департамента Министерства Иностранных дел. Сын деревенского священника из Малороссии, выпускник Минской семинарии и Петербургской духовной академии, провел 10 лет в Пекине в составе Русской духовной миссии. Соплаватель И.А. Гончарова. Прикомандирован к миссии Путятина в качестве драгомана (переводчика). Первый русский консул в Японии. Составил словарь японского языка, живо интересовался естественными науками, собрал большие коллекции, хранящиеся главным образом в Зоологическом музее Академии Наук. Инициатор создания Русской Православной миссии в Японии. По видимости вполне достойный человек, только вот переговоры по Цусиме вел крайне неумело. Чтобы не сказать больше.

[40] Морской Сборник. 1912 г., № 11. С. 1-46.

[41] Вице-адмирал А.Г. фон Нидермиллер. От Севастополя до Цусимы. - Рига, 1930. С. 21-22.

Нидермиллер Александр Георгиевич (1851-после1930). Контр-адмирал (1902). Один из немногих единомышленников и помощников адмирала Рожественского. Возглавил Главный Морской Штаб после ухода 2-й эскадры. В Цусимском бою на эскадренном броненосце «Ослябя» героически погиб его единственный сын лейтенант Владимир фон Нидермиллер, отказавшийся покинуть тонущий корабль. Артиллерийская башня броненосца, командиром которой был лейтенант фон Нидермиллер, стреляла до последней минуты жизни «Ослябя».

[42] Вандам А.Е. Наше положение. С. 80-81.

[43] Вандам А.Е. Наше положение. С. 81.

[44] Печилийский или Ляодунский залив ― залив Желтого моря, омывающий берега Печилийской провинции Китайской империи, на территории которой расположена столица Китая Пекин. Одноименным проливом соединяется с Желтым морем. Пролив с юга ограничен Шантунгским, а с севера ― Ляодунским полуостровами. На южной оконечности Ляодуна, называемой также Квантунским полуостровом, расположен город-крепость Порт-Артур. В северную часть Ляодунского залива упирается как раз восточная часть Великой Китайской стены. Наряду со словом Печили часто употребляют название ― Чжили.

[45] Ольденбург С.С. Царствование Императора Николая II. – М.: Терра, 1992. С. 209.

[46] Менделеев Д.И. По поводу японской войны. В сб.: Заветные мысли: Полное издание (впервые после 1905 г.) – М.: Мысль, 1995. С. 200-202.

[47] Там же. С. 222.

[48] В котором он призывал помаленьку сатанеющих «верноподданных» оставить внутренние разборки, хотя бы до победного окончания военных действий.

[49] Тирпиц Альфред фон. Воспоминания. – М.: Воениздат, 1957. С. 196-197.

[50] См. также, например: Галенин Б.Г. Николай II и имперское образование. – М., 2012.

[51] Хотя, к сожалению, и неверный слуга своего Государя. См. о нем: Галенин Б.Г. Skurk! Или Генерал Куропаткин и Русско-японская война. /Рерберг Ф.П. Исторические тайны великих побед и необъяснимых поражений; Галенин Б.Г. Онтология измены. – М., 2014. С. 480-534.

[52] Ремнев А.В., д.и.н. Как обустроить Россию. Геополитические прогнозы бывшего министра Куропаткина. //Родина. 2004. № 9. С. 32-34.

[53] Молодяков В.Э. Россия и Япония: поверх барьеров. – М., 2005, с. 154.

[54] Тирпиц А., фон. Воспоминания. С. 202-203.

[55] Сборник секретных документов из архивов бывшего министерства иностранных дел. – Пг, 1917. С. 5.

[56] Кому Господь попускает погибнуть – отнимает разум.

[57] Россия и Япония на заре XX столетия – М. 1994. С. 228; Цусима – знамение конца русской истории. Т. I. Книга 1. Часть пятая и раздел «Комментарии излишни? Вместо заключения».

[58] Коростовец И.Я. Страница из истории русской дипломатии. Русско-японские переговоры в Портсмуте в 1905 г. Дневник И.Я Коростовец, секретаря Графа Витте. Изд 2 -е. – Пекин, 1923. Предисловие ко 2-му изданию, с. XIV-XV.

[59] Коростовец И.Я. Накануне.... 90 лет назад началась русско-японская война (Записки русского дипломата). //Международная жизнь. 1994. № 4, с. 116.

[60] По данным современной Еврейской (иерусалимской, на английском языке) энциклопедии: “Шифф выдающимся образом участвовал в даче займов своему правительству и иностранным, из которых самым впечатляющим был заем Шиффа Японии в 200 млн. долларов во время русско-японской войны 1904-1905 гг. /Цит. по: Сикорский Е.А. Деньги на революцию: 1903-1920. - Смоленск: “Русич”, 2004, с. 71/. В современных цифрах более 50 млрд. долларов.

[61] Касе Хидэаки. Евреи в Японии. – «Тюо корон», 1971, №5, с.243-245;

Сикорский Е.А. Деньги на революцию: 1903-1920. - Смоленск: “Русич”, 2004, с. 79.

[62] Щеглов А. Значение и работа штаба. На основании опыта русско-японской войны. - М.-Л.: Военмориздат, 1941. С. 32. Переиздание секретной работы 1906 года.

[63] В части четвертой этой Книги 2 «Цусима – знамение …» в главе 3 подробно рассказано, что случалось, когда честный офицер пытался информировать руководство о случаях государственной измены. Механизм сокрытия правды от Государя был отработан еще до революции 1905 года.}
___________________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/25/cusima__tragicheskii_triumf_russkogo_imperatorskogo_flota

Борис Галенин

Главная цель войны – Порт-Артур!

Часть 3

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A21.jpg)
_{Первая стычка казаков с японцами в Корее}

Боевые действия на суше связанные с обороной Порт-Артура

1. Набег генерала Мищенко на Корею

То недолгое время, что адмирал Алексеев мог реально исполнять обязанности Главнокомандующего, дела наши на суше шли успешно.

На 13-й день войны Алексеев отдал приказ генералу Линевичу, командующему Маньчжурской армией до приезда генерала Куропаткина, оттянуть на себя японскую армию, чтобы пресечь форсирование ей реки Ялу и не дать ей возможности всеми силами обрушиться на Порт-Артур.

Еще раньше Алексеевым было организовано наблюдение за побережьем Корейского и Ляодунского залива, для определения пунктов высадки неприятеля и разведки количества японских войск, высаживающихся в Корее, и путей их наступления.

Уже 28-го января в Корею вступили части конного отряда генерал-майора Мищенко, захватив в Ичжоу японского майора и пять солдат, наблюдавших за переправами на реке Ялу. Под Пхеньяном атака русских обратила японцев в бегство.

Набег Мищенко вызвал у японцев сильную тревогу, свидетельствовавшую, что наступления наших войск в Корею не ожидали.

Этот первый наш успех мог при развитии его сильно спутать все расчеты японцев и передать инициативу действий в наши руки.

Но вопреки воле Главнокомандующего им не воспользовались и свели к нулю.

2. Силы сторон

Русские войска в Маньчжурии к началу боевых действий на суше насчитывали около 140 тысяч человек.

Японская 1-я армия генерала Куроки насчитывала около 40 тысяч войска и 20 тысяч нестроевого состава. Этими силами намечалось оттеснить русских с границы Кореи, с пограничной реки Ялу, и открыть путь в Южную Маньчжурию.

Столько же насчитывала 2-я армия генерала Оку, дислоцированная вместе с транспортными судами в Цинампо в готовности для перехода морем и десантирования на Ляодунский полуостров, в случае блокирования русского флота в Порт-Артуре.

Таким образом к началу действий на суше силы Маньчжурской армии превосходили силы японских армий.

3. Бой под Тюренченом

Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин прибыл на театр военных действий 25 февраля 1904 года.

Расхождение во взглядах с Главнокомандующим наметилось сразу. Адмирал Алексеев требовал решительного образа действий для недопущения японцев в глубь материка и находил наши силы достаточными для того, чтоб сбросить в море не успевшую еще усилиться японскую армию: к марту 1904 года у нас было 6 дивизий против 3 японских!

Куропаткин же с самого начала проявил тенденцию не считаться с указаниями Алексеева. Он утверждал, что «чем дальше заберутся японцы, тем лучше!».

С точки зрения стратегии победы над врагом прав был, разумеется, Алексеев: японцам предстояли тяжелые десантные операции, требующие значительного превосходства в силах, если предстоящий противник не склонен играть в поддавки.

Почему-то во всех рассуждениях в японской войне, сравнивая силы сторон, будто нарочно упускают из вида одно обстоятельство. Мы на нем специально до сих пор не останавливались также. Но пришло время объясниться.

Пусть у Японии была хоть миллионная армия, как любят иногда указывать наши историки в погонах и без погон[1]. Хотя на самом деле для первого броска она могла выставить 130-170 тысячную, и максимум 300 тысяч еще с большой натяжкой могли считаться кадровой армией.

Да и вообще. Когда говорят о миллионной японской армии, это примерно тоже, что Харперовская история войн говорит, что у России в 1904 году была армия в 4,5 млн. Мобилизовав всех обученных запасных можно было получить это число и даже превзойти. Но под ружьем в России на тот год был конкретно 1 млн. 20 тысяч человек. В основном ‒ в Европейской России.

Далее. Даже указанные выше 120 тысяч бойцов армий Куроки и Оку должны были быть переправлены на материк. Морем. Весьма непростая операция, даже при бездействии русского флота. Не даром наши неверные союзнички по 2-й мировой войне до сих пор хвастаются операцией открытия так называемого Второго фронта. При полном господстве на воде и воздухе. И при чисто декоративном характере Атлантического вала немцев.

И то многие историки 2-й Мировой сходятся в том, что послушай ученые немецкие генералы да фельдмаршалы своего “бесноватого фюрера” ‒ “богемского ефрейтора” Адольфа Гитлера, с абсолютной точностью предсказавшего точку высадки, но, увы, доверившегося на тот раз генеральскому мнению, то вполне открытие Второго фронта могло кончиться массовым купанием десантной армии в ласковых июльских волнах нормандского побережья.

Русскому командованию просто невероятно облегчался именно начальный период войны. Сбросить десантные войска в воду. Делов!

А если перед этим еще и разбить Куроки, то отвертеться от объятий госпожи Победы уже никак нельзя было. Поэтому товарищем генералом Куропаткиным были приняты меры.

На правом берегу Ялу с марта нами был сосредоточен 23-тысячный Восточный отряд из отборных воинских частей. С 9-го апреля в командование отрядом вступил генерал Михаил Иванович Засулич.

Засуличу самолично генералом Куропаткиным были даны следующие ценные указания:

а) “дать противнику отпор с должной твердостью, но и с благоразумием”;

б) “всеми мерами избегать решительного боя с превосходным в силе противником и не допускать подвергнуть себя поражению до отхода на главные силы нашей армии”.

Получив такое ясное и вразумительное наставление, Михаил Иванович уяснил одно. При любом раскладе ругать будут. И в бой больше не рвался. С твердостью и благоразумием.

Тем более, приказом генерала Куропаткина нам даже фронтовая разведка была запрещена ‒ под предлогом сбережения конницы.

Сам «самостоятельный и ответственный» Командующий, разумеется, не соизволил посетить Восточный отряд. Ознакомиться там с обстановочкой, сказать что-нибудь бодрящее бойцам передовой линии, да и вообще. Видно подумал: «Да нужны они мне больно! Вот подвергнут себя поражению при отходе на главные силы, тогда еще может, погляжу на таких-сяких».

То, что центр тяжести войны лежал теперь на берегах Ялу, что именно здесь закладывался фундамент будущих побед или неудач, высокообразованному генералу, участнику многих боевых действий, то ли не приходило в голову, то ли приходило под каким-то специфическим ракурсом.

В результате русский отряд за те почти два месяца, что он ожидал армию Куроки, не предпринял никаких мер к обороне вверенного участка.

Не были открыты окопы, не была укрыта артиллерия.

Высокий «русский» берег реки Ялу возвышался над низким «японским», и при хорошей организации русский отряд мог расстрелять все наступавшие войска противника на подходе и при переправе. Объясняя свои странные действия, адмирал Куропаткин писал Военному министру генералу Сахарову:

«Я готов построить золотые мосты японцам для вторжения в Маньчжурию».

И он-таки построил им золотые мосты.

В результате бездействия русского командования 18 апреля/01 мая 1904 года отрядам армии генерала Куроки Тамесада без малейшего труда удалость форсировать реку Ялу.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A22.jpg)
_{Полковник Николай Александрович Лайминг}

Достойным соратником генерала Куропаткина генералом Засуличем за весь бой был отдан единственный приказ − об отходе.

Прикрывая отступление частей Восточного отряда, геройски сражались и во множестве легли «за други своя» Восточно-Сибирские стрелковые полки: 12-й, 22-й, и особенно 11-й полк под командованием полковника Николая Лайминга.

Последнюю штыковую атаку 11-го полка против японской дивизии после гибели командира возглавил с крестом в руке полковой священник отец Стефан Щербаковский [ставший пятым по счету священником русской православной церкви, награжденным орденом Святого Георгия 4-й степени][2].

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A23.jpg)

И целая дивизия японцев не посмела сойтись в штыковую с остатками русского полка!

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A24.jpg)

Полк прорвал окружение и вышел на соединение со своими. Потери полка: 14 офицеров убитыми и 9 ранеными. Стрелков убито 206 и ранено 360, пропало без вести – 281. Всего из 2000 убыло 847. Осталось в строю из раненых 2 офицера и 35 нижних чинов. Попавшим в японский плен русским воинам, генерал Куроки, узнав какие ничтожные силы противостояли его отборным дивизиям, поклонился в ноги сказав: «поздравляю вас, господа, Вы − герои!»

Отступление также прикрывали стрелявшие до последнего снаряда орудия 2-й и 3-й батарей 6-й и 3-й Восточно-Сибирских бригад.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A25.jpg)

Засулич спешно стал отходить из Кореи в глубь Маньчжурии «на главные силы нашей армии». Следом за ним, по некотором размышлении, двинулся и Куроки.

Так ценными указаниями генерала Куропаткина была сорвана возможность остановить войну на границе с Кореей. Соотношение сил на том этапе более чем позволяло.

И об этом в широких в широких научных кругах, и тем паче в общественном мнении молчат уже более ста лет. Что это? Непонимание или намеренная ложь?

4. Бой под Киньчжоу [три батальона против трех дивизий]

Через несколько дней после нашего поражения собственным Командованием под Тюренченом, 23 апреля/6мая 1904 года под Порт-Артуром началась высадка японских войск 2-й армии генерал-лейтенанта Оку Ясуката.

Командующий Маньчжурской армией генерал Куропаткин для противодействия десанту противника выслал отряд из семи батальонов, приказав генерал-майору Зыкову:

«Важнейшая задача... предохранить свои войска от потерь и ни в коем случае не ввязываться в решительный бой».

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Зыков, уважая распоряжение руководства, решил в бой не ввязываться вовсе.

В течение восьми дней японцы без помех высадили на берег 36 батальонов пехоты, 17 эскадронов кавалерии и свезли 216 орудий с прислугой, всего до 50 тысяч человек. В перевозке этой десантной армии участвовало 83 транспорта. Что так напоминает столь же мирную и благополучную высадку англо-французского десанта под Евпаторией в войну Крымскую, под благожелательным присмотром очень неразъясненного командующего той войны князя Меньшикова[3].

Высадка воинства Оку Ясуката происходила в местечке Бицзыво, в 65 километрах к северу от Порт-Артура. Недалеко от нашей Киньчжоусской позиции.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A26.jpg)
_{Генерал Оку Ясуката}

Той самой, на решающее значение которой в обороне Порт-Артура указывал еще в 1898 году Военному Министру генералу Куропаткину еще адмирал Федор Васильевич Дубасов, как и на то, что ключом к обороне Порт-Артура и всего Квантунского полуострова является Талиенван − будущий Дальний.

Но тогда шустрому адмиралу вразумительно было сказано:

Оборонять только Порт-Артур. Стратегии не надо. Задача проста и ясна.

Тоже самое повторил Военный Министр адмиралу Алексееву уже во время русско-китайской войны летом 1900 года. С Дальним − с тем вообще все ясно: сдан под ключ.

Что говорить о Киньчжоу, когда и Порт-Артур был практически не начат строительством как крепость. Правда, упорный адмирал Алексеев на те гроши, что ему иногда удавалось выбивать в Петербурге на оборону вверенной ему территории, сумел все же в 1903 году немного укрепить Киньчжоусскую стратегическую позицию.

Соорудил на ней худо-бедно 10 батарей, 1 редут и 4 ракетные батареи с 16 станками.

Оборону Киньчжоусских позиций против всей армии Оку вел один 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк под командованием полковника Николая Александровича Третьякова.

С русской стороны была еще 4-я дивизия, под командованием генерала Александра Викторовича Фока. В «Цусима – знамение…», я характеризовал его, как одного из будущих «героев сдачи Порт-Артура», но сейчас у меня не столь однозначное мнение о нем, как и его роли в сражении при Киньчжоу.

Трусом и предателем этот генерал видимо не был, а вот под влиянием советов генерала Куропаткина – оставить Киньчжоу и отходить к Порт-Артуру, похоже, что был.

Наше положение облегчалось тем, что только что прошел черный день Японского флота. Поэтому и адмирал Того рискнул помочь генералу Оку только несколькими канонерскими лодками, действиям которых могла легко противостоять даже наличные силы Порт-Артурской эскадры. Однако малообъяснимые действия контр-адмирала Витгефта, поддержанные Советом флагманов и командиров, сорвали и эту возможность, и, противодействовала японским канонеркам, поддерживая 5-й полк, с нашей стороны только одна канонерская лодка «Бобр» при поддержке миноносца «Бурный» и «Бойкий» [в официальном издании «Действия флота в 1904 году» отмечено, что «в целях маскировки на “Бобре” были сняты обе мачты и он был перекрашен под цвет берега»].

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A27.jpg)

Мы потеряли 20 офицеров, 770 солдат убитыми и пропавшими без вести. 8 офицеров и 640 солдат были ранены. Об упорстве борьбы и героизме русских офицеров и солдат свидетельствовали потери 5-го полка. В нем выбыло из строя 51% офицерского состава и 37% стрелков.

Ни один человек не сдался в плен!

В этом сражении армия Оку израсходовала 40 тысяч артиллерийских снарядов и 4 миллиона патронов, больше чем вся японская армия за всю японо-китайскую войну 1894-1895 годов!

Обстоятельство вызвало шок у японского Генштаба и заставило впервые задуматься − хватит ли у Японии средств на ведение войны?

«Так русский полк остановил японскую армию... У японцев, кроме армии, действовал и флот...

Сокрушить же вместе с армией и флот врага пехотному полку, − даже Российской Императорской пехоты, − было не по силам»[4]. Но пехота была хороша!

Так, благодаря действиям прежде всего генерала Куропаткина и малой помощи со стороны флота была потеряна прекрасная позиция под Киньчжоу.

В полной целости и сохранности отошел японцам построенный трудами Витте порт Дальний (случись такое в Великую Отечественную войну, это справедливо расценили бы как предательство и расстреляли бы всех, имевших отношение к сдаче Дальнего).

Когда в Дальнем было получено сообщение об отступлении русских войск с Киньчжоуской позиции, из Порт-Артура никаких указаний на эвакуацию тыловой базы не поступило. Военный инженер порта капитан Зедгенидзе и лейтенант Сухомлин на свой страх и риск начали взрывать и уничтожать все, что было возможно. Однако многое сделать они из-за недостатка времени и рабочих рук просто не успели.

Молы, дамба, док, причалы и набережные остались почти неповрежденными.

С другой стороны ‒ зачем в самом деле портить хорошую вещь? Не для того строили. И это притом, что японцы вошли в Дальний только через четыре дня после боя за Киньчжоу. Впечатление от встречи с 5-м полком в японской душе было незабываемым.

Военными трофеями японцев в порту Дальнем стали: более 100 складов и бараков, электростанция, железнодорожные мастерские, большой запас рельсов, вагонеток для узкоколейной железной дороги, более 400 вагонов, 50 различных морских грузовых судов ― эти-то что, доплыть до Порт-Артура не могли?!, ‒ а также большие запасы угля.

Все это в самое ближайшее время было использовано по прямому назначению.

Японское командование создало в Дальнем первоклассную военную базу.

Через Дальний на протяжении всей войны японские армии, действовавшие в Манчжурии и против Порт-Артура, бесперебойно получали пополнение и боеприпасы.

На Дальний также базировались минные флотилии противника, в порту они имели все нужное для ремонта и снабжения. Наконец, из Дальнего минные флотилии до конца осады Порт-Артура постоянно держали под наблюдением и обстрелом восточное побережье Квантунского полуострова.

С оставлением Киньчжоу ‒ передовой позиции Порт-Артура ‒ противнику была открыта дорога к крепости, ибо от Киньчжоу до Порт-Артура не было ни одного укрепленного в инженерном отношении оборонительного рубежа. Тщанием того же генерала Куропаткина их просто запрещено было строить.

Мы помним: задача проста и ясна!

На глубоководные, современные и совершенные причалы Дальнего и были выгружены в сентябре 1904 года одиннадцатидюймовые японские мортиры, сокрушившие бетон «экономно построенных» господами Витте и Куропаткиным укреплений Порт-Артура. А заодно потопившие Первую Тихоокеанскую эскадру.

Не удивительно, что причалы эти обошлись русской государственной казне в четыре раза дороже, чем все форты Порт-Артура. Стратегический объект!

Обо всем Витте, Куропаткин и Компания подумали-позаботились заранее.

Подарок к празднику

Обратим также внимание, что Киньжоусская позиция была оставлена, а «убийца» Порт-Артура город-порт Дальний был сдан врагу 14/27 мая – ровно за год до сражения при Цусиме, и также в День Священного Коронования их Императорских Величеств. Такой вот подарок к торжеству.

Учитывая некоторые «странности», связанные с оставлением Киньчжоу и сдачей Дальнего, все это невольно наводит на размышления. Тем более, у читателя будет возможность убедиться, что в мае уже 1905 года были приняты меры, чтобы 2-я эскадра не вошла в Цусимский пролив 13 мая, а была «приторможена» до Дня Коронации.

Так что оба разделенные годом события, могут быть отнесены к сражениям не только «военной», но и информационной или «психоисторической» войны.

Кто-то сказал, что всемирного заговора не бывает, и быть не может, но события иной раз идут так, будто заговор этот все же имеет место.

5. Сражение при Вафангоу

У нас была возможность деблокировать Порт-Артур и сохранить 1-ю Тихоокеанскую эскадру к приходу 2-й.

За четыре месяца войны Маньчжурская армия накопила такие силы, что ударь она по армии Оку – на транспорты было некого сажать при эвакуации. На этом категорически настаивал Главнокомандующий адмирал Алексеев, обратившись за поддержкой даже к Царю. Но, даже получив Высочайшее повеление, Куропаткин приложил все силы, чтобы сорвать его исполнение.

Вместо 48 батальонов пехоты с артиллерией, на выделении которых настаивал Алексеев, Куропаткин для деблокады Порт-Артура выделил корпус генерала Георгия Карловича Штакельберга из 26 батальонов и 19 сотен с 96 орудиями.

При этом Штакельбергу был дан Куропаткиным приказ:

«Если… придется встретить превосходные силы, то бой не должен быть доведен до решительного удара и, во всяком случае, резервы никоим образом не должны быть введены в дело до тех пор, пока не будет совершенно выяснено положение».

Удивительно, что за 100 лет никто не обратил внимания на то, что по автору такого приказа плачут либо палаты Кащенко, либо подвалы Лефортово.

Но мало этого. Во время боя 14 и 15 июня корпуса Штакельберга с армией Оку, Штакельбергом было получено следующее ценное указание Куропаткина: «… в случае одержания Вами победы в этом сражении не преследовать неприятеля со всеми силами корпуса…».

Последняя фраза указывает все же скорее на Лефортово!

Такая попытка деблокады Порт-Артура успеха иметь не могла. Как судя по всему, Куропаткиным и было запланировано.

«Стоустая молва еще во время русско-японской войны приписывали “бездействие” Куропаткина желанию дождаться падения монархии» (запись Льва Тихомирова).

Важное дополнение:

Любопытно, что если в отношении предательской деятельности Витте особых сомнений нет ни у кого, то Куропаткин до сих сохранил реноме генерала-патриота, верного царю и России, которому просто не хватило полководческого таланта и решимости. Для справки приведем запись из дневника Куропаткина, сделанную им после получения известия об отречении Государя:

«Чувствую себя помолодевшим и, ловя себя на радостном настроении, несколько смущаюсь: точно и неприлично генерал-адъютанту радоваться революционному движению и перевороту.

Но так плохо жилось всему русскому народу: до такой степени разрухи дошли правительственные слои, так стал непонятен и ненавистен государь, что взрыв стал неизбежен. Ликую потому, что без переворота являлась большая опасность, что мы были бы разбиты и тогда страшная резня внутри страны стала бы неизбежной»[5].

Подробнее о патриотической деятельности генерала Куропаткина рассказано в моем очерке «Skurk», что означает «мерзавец» по-скандинавски.

Главная цель – Артур

Один из героев Порт-Артура полковник Сергей Александрович Рашевский записал в те дни в своем дневнике: «По-моему, главная цель войны – Артур и Артур. С взятием Артура японцы выигрывают кампанию наполовину, если не более...

Все те, которые для оттенения собственной деятельности кричали, что Артур неприступен, ‒ преступники перед нашим отечеством, благодаря им Артур очутился в нынешнем тяжелом положении…

Дай Бог нам … отстоять ради чести и славы России наш Артур, но, видимо, что это будет стоить гарнизону Артура больших усилий и жертв».

Полковник Рашевский погиб вместе с генералом Романом Исидоровичем Кондратенко от одного и того же японского тяжелого снаряда, 2 декабря 1904 года. Они были убиты именно 11-дюймовым японским снарядом, пробившим на форте № 2 бетонную плиту, рассчитанную всего на 6-дюймовый снаряд.

И убийцей их по праву! − может считаться не безвестный японский артиллерист, а «крупный русский государственный деятель» Витте, бдительно урезавший сметы на строительство фортов Порт-Артура.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

ДЕЙСТВИЯ ФЛОТА

Выход эскадры 10/23 июня 1904 года

К началу июня ремонт всех броненосцев был завершен. Порт-артурская эскадра вновь по силам практически сравнялась с блокирующим Порт-Артур японским флотом.

Во исполнение приказа командующего 10/23 июня 1904 года Витгефт вывел эскадру в море, но увидев около 6 часов вечера противостоящие корабли Того, немедленно развернулся и не ожидая отставшие броненосцы «Полтава» и «Севастополь» на большой скорости вернулся обратно.

На обратном пути «Севастополь» подорвался на мине. Отставшие броненосцы «Полтава» и «Севастополь» отбили несколько атак японских миноносцев, потопив, по данным морских агентов Германии и Франции, наблюдавших на Золотой горе, семь японских миноносцев. Гибель немедленную, по крайней мере, трех миноносцев, наблюдали с «Полтавы».

Адмирал Того донес, что у него потерь не было.

На этот стиль донесений Того стоит обратить внимание уже сейчас, к нему мы вернемся при оценке правдивости донесений, включая Цусимское сражение.

Один из исследователей той войны назвал этот стиль: Бумеранг информационной лжи.

И еще важное. Эскадра не выполнила поставленной перед ней задачи, но даже этот выход ее в море оказал существенное влияние на сухопутные операции японских войск в Маньчжурии. 24 июня, в день предполагаемого наступления против Куропаткина, командующими 1-й и 2-й армиями Оку и Куроки была получена из Токио следующая директива: «Факт, что русский флот может выходить из Порт-Артура, осуществился: перевозка морем продовольствия, потребного для соединений маньчжурских армий, подвергнута опасности. Было бы неосторожным 2-й армии подвигаться севернее Гайчжоу в настоящее время»[6].

В результате Лаоянский бой, который должен был произойти до наступления дождей, отложен на период времени после их окончания.

Таким образом, мы видим, что любой выход Порт-Артурской эскадры в море, становился зримым воплощением принципа известного адмирала Мэхена: «Fleet in being»[7]. Существенным фактором военных действий. Эскадру, стоящую во внутреннем бассейне Порт-Артура, таковым фактором наши оппоненты не считали.

Адмирал Витгефт, как известно, еще до выхода в море утверждал, что главной задачей флота в сложившейся обстановке является защита крепости. Нерешительный выход эскадры 10 июня он предпочел считать решающим аргументом в пользу того, что прорвать блокаду не удастся.

После возвращения флота в базу по распоряжению адмирала был разработан план по поддержке фланга русских войск, отходивших к Порт-Артуру. По этому плану корабли с конца июня почти ежедневно выходили в море и обстреливали фланги наступавшей японской армии. Иногда флот действовал в усиленном составе.

Флот поддерживает армию

13 июня после выхода в море русской эскадры, возобновились бои на Квантунском полуострове. В защите Порт-Артура принял участие флот.

Об эффективности поддержки флотом сухопутных войск свидетельствует следующая телеграмма генерала Кондратенко морскому командованию: «Сердечно благодарю за содействие флота, благодаря которому удалось успешно отразить сильнейшие пехотные и артиллерийские атаки на нашем правом фланге».

15 июля японцам удалось занять высоту 93, господствующую на «перевалах». Захват высоты не имел решающего значения, но генерал Стессель, не представляя себе обстановки на фронте или представляя ее как-то весьма по-своему, приказал очистить «позицию на перевалах». Солдаты и офицеры недоумевали: кто приказал отступать и почему? Японские войска потеряли «на перевалах» за три дня до 12 тысяч человек. Нам нужно было продержаться еще несколько дней, и Ноги был бы вынужден прекратить атаки и снова ждать подкреплений.

Недаром японский офицер Тадеучи Сакурай, участник боев, писал впоследствии, что неприятельская артиллерия в боях перед крепостью не давала двигаться вперед, огонь ее был меткий, и снаряды сыпались, как дождь. Убитых и раненых было так много, что не хватало носилок. В батальоне Сакурая были перебиты все офицеры и очень много солдат, хотя батальон и находился в резерве. За несколько часов боя многие японские части перестали существовать. Японцы никак не предполагали, что русские так скоро оставят «перевалы» и уйдут в крепость[8].

Предательским оставлением Стесселем позиции на перевалах закончился в конце июля 1904 года маневренный период войны на Квантуне. Начались плотная осада крепости − базы русского флота.

Кольцо обороны сузилось, и снаряды японских осадных орудий начали повреждать корабли эскадры во внутреннем бассейне Порт-Артура.

Порт-Артурская эскадра насчитывала к этому времени 6 готовых к выходу и бою броненосцев, 6 крейсеров различных классов, 2 минных крейсера, 4 канонерские лодки, 19 миноносцев, минный транспорт «Амур», 2 транспорта и 2 парохода Красного Креста. Личный состав эскадры и Квантунского флотского экипажа насчитывал 10 тысяч моряков.

Это была мощная сила.

Следует также учесть, что значительная часть японского броненосного флота – отряд крейсеров адмирала Камимура − блокировал в Корейском проливе возможные действия Владивостокских крейсеров.

Сражение у Шантунга 28 июля/10 августа 1904 года.

26-27 июля осадной артиллерией японцев был тяжело поврежден броненосец «Ретвизан», принявший 500 тонн воды, на «Цесаревиче» был ранен адмирал Витгефт.

Был получен прямой приказ царя – эскадре прорываться во Владивосток. Без этого приказа, судя по всему, эскадру вытолкнуть бы не удалось.

На совещании командиров и флагманов перед выходом эскадры Витгефт заявил следующее:

«Кто может, тот и прорвется, − говорил адмирал, − никого не ждать, даже не спасать, не задерживаясь из-за этого.

В случае невозможности продолжать путь, выкидываться на берег и по возможности спасать команды, а судно топить и взрывать.

Если же не представится возможности продолжать путь, а представится возможным дойти до нейтрального порта, то заходить в нейтральный порт, даже если бы пришлось разоружиться, но никоим образом в Артур не возвращаться.

И только совершенно подбитый под Порт-Артуром корабль, безусловно не могущий следовать далее, волей-неволей возвращается в Артур».

Про то, что боевым кораблям топить противника, даже не упомянуто. Про необходимость держать тесный строй − тоже. А идею с интернированием кроме как провокационной не назовешь.

Более того. Каждому командиру корабля на его выбор адмирал Витгефт предлагал:

−продолжить прорыв,

−интернироваться,

−выброситься на берег,

−возвратиться в Артур, самостоятельно оценив насколько и как далеко от Артура подбит корабль.

Отметим также неудачное для прорыва построение адмиралом Витгефтом эскадры:

‒ для сохранения максимального эскадренного хода, наиболее тихоходные броненосцы «Севастополь» и «Полтава» (14 узлов) следовало поставить в голову эскадры, а быстроходные броненосцы «Цесаревич» и «Ретвизан» в его замок (рапорт кап два Александра Александровича Ливена).

Тем не менее, благодаря настойчивости адмирала Алексеева, 28 июля 1904 года эскадра вышла в море, где был поднят приказ: «Государь Император приказывает эскадре идти во Владивосток».

Приказ вызвал огромное воодушевление у личного состава (поскольку среди матросов и офицеров ввиду бездействия эскадры стали ходить слухи об измене).

Следует четко и ясно сказать, что несмотря на все принятые русским командованием меры «по недопущению победы» – бой 28 июля 1904 года с тактической точки зрения является тактическим поражением японского флота, что, в частности, свидетельствует об уровне командования японским флотом адмиралом Того Хейхатиро.

Как сказал в своей записке-донесении о бое, командир первого отряда миноносцев кап два Евгений Пантелеевич Елисеев: «Адмирал Того имел возможность проявить свой тактический талант, но мы этого ни в чем не заметили».

Разделяя условно бой 28 июля 1904 года на две половины, до двух часов дня и после, надо сказать, что первая половина боя осталась целиком за Порт-Артурской эскадрой.

«Не флотоводец» Витгефт, обыграл лучшего на тот день флотоводца мира адмирала Того, и Порт-Артурская эскадра прорвалась в открытое море.

Около 3 часов дня, адмирал Того, воспользовавшись большим эскадренным ходом и неправильным построением русской эскадры, начал догонять нашу прорвавшуюся эскадру, обрушив сосредоточенный огонь на отставший броненосец «Полтава», не нанеся ему ощутимых или серьезных повреждений и нимало не уменьшив его боеспособность.

Точно также концентрированный огонь по второму флагману Порт-Артурской эскадры, − однотипному цусимскому «Ослябя», − «Пересвету», не лишил его ни хода, ни пушек.

К 17 часам вечера на одном флагманском броненосце японского флота «Микаса» было выведено русским огнем из строя больше двенадцатидюймовой артиллерии, чем на всей русской эскадре.

К 17 часам 20 минутам адмирал Того собирался отдать приказ флоту об отступлении, считая бой проигранным [на «Микаса» не действовала ни одна двенадцатидюймовая башня]

Но английские советники настояли на продолжении боя.

И в этот момент подряд два двенадцатидюймовых снаряда попали в открытый мостик «Цесаревича», где безучастно простоял Витгефт, отдав за весь бой только два значимых распоряжения. (Он сказал, что ему все равно где умирать и просил обеспечить жену после его гибели, поскольку как у большинства русских адмиралов и генералов своих средств не было).

Первым из попавших снарядов был уничтожен Витгефт с его штабом, вторым, разорвавшимся у боевой рубки был ранен командир корабля капитан 1-го ранга Николай Михайлович Иванов 1-й.

И броненосец потерял управление.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A28.jpg)
_{Схема боя у Шантунга 28 июля 1904 года}

Поскольку адмиралом Витгефтом была предоставлена чрезмерная самостоятельность командирам кораблей и отрядов, начался разброд эскадры.

Этот разброд и позволил японцам, уже проигранный ими тактически бой, считать своей даже тактической! − и с сожалением следует признать − стратегической победой.

Часть кораблей эскадры вернулась в Порт-Артур, часть кораблей интернировались в нейтральных портах и к Владивостоку прорывался единственный легкий крейсер «Новик», погибший в неравном бою под Сахалином.

Если бы Витгефт отдал свои два распоряжения под прикрытием брони «Цесаревича», бой 28 июля был бы вчистую выигран 1-й эскадрой. [Потери японцев в 12-дюймовой артиллерии, повторим еще раз, на одном флагмане «Микаса» в два раза превышали потери всей русской эскадры].

В час, который мог бы стать звездным не только для него, но и для всего русского флота: как бы то ни было, но руководимая им 1-я эскадра прорвала японское кольцо.

И остановить ее прорыв Соединенному флоту Японии было нечем.

Но Витгефт, по крайней мере, погиб 28 июля, не прячась от японских снарядов, на открытом флагманском мостике «Цесаревича»!

Царство ему Небесное и вечная память, если, правда, он был просто «не флотоводец»!

Значительно более странным представляется поведение командующего Тихоокеанским флотом адмирала Скрыдлова.

Триумф Владивостокских крейсеров

На начало войны во Владивостоке оказались дислоцированы три броненосных крейсера «Рюрик», «Россия», «Громобой» и бронепалубный крейсер «Богатырь».

До приезда во Владивосток в мае 1905 года вице-адмирала Николая Илларионовича Скрыдлова и вместе с ним назначенного командующего 1-й эскадрой вице-адмирала Петра Алексеевича Безобразова командовал отрядом контр-адмирал Карл Петрович Иессен. Первый поход Владивостокские крейсера совершили уже в январе 1904 года, несмотря на лед, сковавший акваторию Золотого рога. Выйти на оперативный простор помог ледокол «Надежный».

Владивостокские крейсера были действующим отрядом русского Тихоокеанского флота, в определенной степени сохранившим свою боеспособность до конца войны.

С 31 мая по 7 июня 1904 года три крейсера – «Россия», «Рюрик» и «Громобой», под флагом адмирала П.А. Безобразова провели вообще блестящую операцию. Было пущено на дно несколько японских транспортов, на одном из которых находился стратегический груз – восемнадцать одиннадцатидюймовых гаубиц, предназначенных для сокрушения укреплений Порт-Артура и уничтожения нашей эскадры. Следующие восемнадцать гаубиц Япония смогла приобрести только к сентябрю.

Тем самым сдача Порт-Артура была отсрочена на три месяца.

Для наглядности: утопленные гаубицы равны по огневой мощи главному калибру 4,5 броненосцев!

(Продолжение следует)

(Продолжение)

На этом же транспорте погиб кадровый состав гвардейского японского резервного полка.

Были и еще успешные набеги «крейсеров-невидимок»: июньский под флагом Безобразова и 16-дневный июльский уже под командой контр-адмирала Иессена.

Эти два рейда парализовали на долгое время доставку грузов в островную империю и вызвали панику в японских и не только японских торговых кругах. В результате чего четыре броненосных крейсера адмирала Камимура были переведены к Владивостоку и, перестав играть активную роль в Желтом море, ослабили блокаду Порт-Артура.

Разъяренные японцы сожгли дом адмирала Камимура и посоветовали ему сделать харакири.

Так три русских крейсера, по крайней мере на три месяца свели на нет все усилия внешних и внутренних врагов русского народа по сдаче Порт-Артура, а значит и началу Первой революционной интервенции в России.

Бой у Урусана 1/14 августа 1904 года

Бой у Урусана 1/14 августа 1904 года был равный чисто военной победе. Наградой за него контр-адмиралу Иессену стали орден Св. Георгия 4-й степени и назначение в Свиту Его Императорского Величества.

Однако в большинстве современных работ о сражении 1 августа адмиралу Иессену достаются критические оценки. Впрочем, так уж исстари повелось: не можешь быть выше − опусти возвышающегося над тобой. А сам этот бой рассматривается как очередное наше поражение. При очередном массовом героизме наших рядовых матросов и офицеров.

Между тем, сражение это, несмотря на трагические потери, служит очевидным, хотя и не понятым по сей день до конца, примером торжества русского военно-морского искусства. И превосходства его над таковым наших «удачливых» врагов. Смотрите сами.

Стратегический шедевр адмирала Скрыдлова

01 августа 1904 года Владивостокская эскадра в составе трех крейсеров первого ранга «Россия», «Рюрик» и «Громобой» под командой адмирала Карла Петровича Иессена была направлена из Владивостока в Цусимский пролив для поддержки ожидаемого прорыва Порт-Артурской эскадры адмирала Витгефта.

Уже у современников вызвало удивление, что командующий флотом адмирал Скрыдлов и в этот раз не счел нужным возглавить операцию, по своим последствиям могущих иметь стратегическое значение.

Но еще больше вопросов возникает при внимательном ознакомлении с боевым приказом, данным Скрыдловым контр-адмиралу Иессену. Вот, для наглядности:

В пункте шестом приказа адмиралу Иессену предписывалось:

К параллели Фузана [северная оконечность Цусимы] следует подойти рано утром и крейсировать на этой параллели на пути судов, идущих на север до 3-4 часов пополудни, после чего полным 15-17-узловым ходом возвращаться во Владивосток.

Этим пунктом, крейсера отправлялись в буквальном смысле в «пасть тигра» и на полный световой день. Талантливым и компетентным адмиралом Скрыдловым, отряду предписывалось буквально следующее:

− наиболее вероятное место встречи с 1-й эскадрой пройти в ночной темноте, с большой вероятностью просто пропустить ее, равно как и крейсирующего − также для встречи с нами – неприятеля; последнее и произошло;

− а на рассвете оказаться в самом опасном месте на входе в Корейский пролив, в районе, стопроцентно охраняемом превосходящими силами врага, − предоставив ему вдобавок весь световой день на добивание, наконец-то попавшейся − усилиями своего непосредственного руководства − «эскадры-невидимки».

И если хоть наполовину справедливы мнения о флотоводческих талантах адмирала Скрыдлова, то бой у Урусана с запрограммированным уничтожением Владивостокского отряда крейсеров, несомненно является его стратегическим шедевром!

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A29.jpg)
_{Вице-Адмирал Карл Петрович Иессен}

Нереализованным полностью лишь за недоучтенного флотоводческого таланта контр-адмирала Иессена и уж совсем малой флотоводческой даровитости японского вице-адмирала Камимура.

Прелюдия Цусимы: прорыв возможен!

В результате выполнения такого приказа, три русских крейсера в темноте июльской ночи, пройдя к месту боевого патрулирования, разумеется, не встретили не только Порт-Артурскую эскадру Витгефта, но и пропустили эскадру адмирала Камимура.

В 4 часа 30 минут 01 августа 1904 года наш отряд пришел к месту назначенному командующим флотом. Крейсера повернули на запад, чтобы крейсируя на параллели Фузана поджидать 1-ю эскадру и через десять минут после поворота, в сумраке рассвета увидели немного впереди и вправо от траверза, то есть на севере, силуэты шедших кораблей.

Это была эскадра броненосных крейсеров вице-адмирала Камимура.

В бортовом залпе 8-дюймовых орудий японская эскадра превышала нашу почти в 3 раза, а если учесть разницу в количестве и качестве взрывчатого вещества в снарядах, то получим 15-30-кратное превосходство.

Ловушка, тщательно подстроенная русскому отряду собственным руководством, готова была захлопнуться.

Путь на Владивосток был перекрыт. Противник был быстроходнее и несравним по мощности артогня. Предстоял бой. Обратите внимание на приводимую схему боя 1 августа.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A210.jpg)
_{Схема боя 1 августа 1904 года.
Составлена в штабе адмирала Иессена сразу после сражения}

Удивительным образом до сих пор не замечено, что в этом бою в миниатюре воспроизведена ситуация боя 14 мая 1905 года почти за год до него.

Русской, очевидно более слабой эскадре надлежит прорваться во Владивосток, а путь с севера перекрывает более мощная и быстроходная эскадра японская.

В результате 5-часового ожесточенного артиллерийского боя наша эскадра прорвалась во Владивосток!

Прорвалась, несмотря на все усилия линейных броненосных крейсеров Камимура, ‒ вскоре усиленных отрядом бронепалубных крейсеров адмирала Уриу, известного по бою с «Варягом», ‒ потеряв при этом в бою самый старый из трех крейсеров «Рюрик», своим героическим боем, повторивший и преумноживший подвиг «Варяга».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A211.jpg)

РЮРИК в бою

Впрочем, после изучения боя 28 июля последнее нас удивить не может. Если уж русский штабной адмирал − «не флотоводец» Витгефт в легкую переиграл кандидата в японские Нельсоны, лишь − по скрытым до сих пор от нас причинам − не докончив разгром главных сил Соединенного флота, то что уж говорить о русском боевом адмирале Иессене.

И главный вывод, который можно сделать из анализа боя 1 августа 1904 года, таков.

Прорыв во Владивосток через Корейский пролив даже для более слабой русской эскадры, при том качестве снарядов и их начинки, которое стороны имели в боях 28 июля и 1 августа, возможен вполне при решительном русском руководстве.

С некоторыми возможными потерями в корабельном составе. Скорее всего, в наиболее старых кораблях, которые, тем не менее, свяжут боем значительную часть вражеских сил.

И еще один вывод:

Морские бои и сражения русско-японской войны − от сражения Порт-Артурской эскадры и боя крейсера «Варяг» 27 января 1904 года до боев 28 июля при Шантунге и в Корейском проливе 1 августа того же года, − окончательно убедили мировое общественное мнение в непреложном факте:

Современный броненосец и даже броненосный крейсер практически не могут быть потоплены артиллерийским огнем!

Тот же «Рюрик» пошел ко дну, только открыв кингстоны.

В период сражений 1904 года опасность для броненосцев представляли только мины и торпеды. Запомним это.

НЕЗАМЕЧАЕМЫЕ ПОБЕДЫ

Подводя итог рассмотренным выше боям нашего Тихоокеанского флота с Соединенным флотом империи Ниппон 27 января, 28 июля и 1 августа 1904 года[9], мы неизбежно приходим к поразительному выводу.

Во всех этих боях класс русского военно-морского искусства, по крайней мере, не уступал японскому, а скорее превышал.

Единственный действительно крупный успех японского флота – организация и проведение диверсионной операции с непосредственным участием боевых отрядов Соединенного флота, в результате которой погиб адмирал Макаров со своим штабом. Но успех этот, согласитесь, к искусству вождения эскадр прямого отношения не имеет.

Также очевидно, что не уступал во всех этих боях русский уровень подготовки личного состава флота. Особенно русских комендоров.

А в результате – катастрофа. Почему?

Так что же выходит? Сплошные наши победы, явные или потенциальные, а в результате – катастрофа?

Да, катастрофа.

Но чтобы хотя бы через сто лет, а теперь уже 115 лет спустя выявить ее истинные причины, надо раз навсегда исключить из их числа низкий якобы уровень подготовки нашего личного состава и тактического мастерства русских флагманов.

Хотя, несомненно, были приложены титанические усилия для понижения обоих этих уровней.

Удивительно, что мнение о неподготовленных матросах и никуда не годных флагманах (своевременно погибший Макаров − исключение) возникло отнюдь не только в кабинетах и салонах Петербурга, что было бы, в общем, естественно.

Нет!

Первыми адептами этой укоренившейся по сей день точки зрения стали сами герои Порт-Артура, а потом и Цусимы.

Например, Сергей Иванович Лутонин, старший офицер героического Порт-Артурского броненосца «Полтава», в сражении 28 июля 1904 года, испытавшего на себе тот самый сосредоточенный огонь японского флота ‒ семи броненосных кораблей! ‒ который 14 мая 1905 года за 40 минут вывел из боя флагманский броненосец «Суворов» и потопил «Ослябя». С расстояния тех самых 30 – 32 кабельтовых.

Сколько крокодиловых слез пролито радеющими о русском флоте энтузиастами о судьбе «Ослябя» при Цусиме. И броня-де тонкая, и пушки слабенькие. А однотипный «Пересвет» − тоже под флагом младшего флагмана, как и «Ослябя», − отделался за весь бой 28 июля парой поврежденных орудий, небольшой пробоиной, сбитыми стеньгами, ну и еще по мелочи.

И ведь еще говорят, что шимоза при Цусиме была та же самая!

Именно показание кавторанга Лутонина о бое 28 июля и его же записки о нем, помогли с несомненностью установить, что японцами при Цусиме применялась совершенно иная взрывчатка, чем в бою у Шантунга[10].

Тем не менее, тот же капитан Лутонин, не раз и не два любивший повторить, как хорошо умела стрелять 1-я эскадра, и более того, давший яркие наглядные примеры блестящей стрельбы Порт-артурской эскадры в бою, заканчивает свои записки [в главных своих частях воспроизведенных в «Цусима – знамение…»] выводом, прямо противоречащим большинству его предыдущих слов о той же стрельбе эскадры:

(Окончание следует)

(Окончание)

«Виновником наших поражений были мы сами. Не наши корабли, не бронебойные снаряды привели нас к Цусиме – нет.

Мы не готовились к бою, мы не учились.

Торжественно мы совершали переходы из Кронштадта на Восток, грузили уголь, освежались, красились, строили какие-то ящики для фуражек, сапог, чистили медь и железо, но мы не стреляли».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A212.jpg)

Невольно хочется задать вопрос:

− Так все же умела или не умела стрелять 1-я эскадра, кавторанг Лутонин?

Разбирая эти и подобные отдающие шизофренией мнения капитанов и адмиралов русского флота, прошедших войну в Порт-Артуре, невольно начинаешь думать об эпидемии какой-то душевной болезни, охватившей лучшую часть нашего морского офицерства.

С одной стороны, говорят о том, что личный состав дал победу, но начальство помешало, и тут же − что личный состав был от сохи и воевать не умел. В лучшем случае героически умирать.

Ну в этом-то нас и наши самые заклятые друзья по сей день поддержат: героически, героически, только вымирайте поскорее!

Ведь и 1-я эскадра погибла лишь по причине той самой шизофренической нерешительности своих оставшихся − храбрых! − флагманов, а никак не по гениальности командующего Соединенным флотом.

Истина, прежде всего, в том…

Исключив столетние навязываемые нам штампы, мы сможем обнаружить истинные причины постигших наш флот, нашу армию и нашу Родину катастроф.

Истина же, прежде всего, в том, что все еще православные русский матрос и солдат и в значительной степени православный, а значит преданный Царю и Отечеству, русский офицер всегда при сколько-нибудь сравнимом вооружении и соотношении сил побеждали японскую армию и флот, как и любого иного врага, пока не вмешивалась своя родная «пятая колонна»[11].

О силе и влиянии этой колонны можно судить по тому, что, как мы теперь с очевидностью убедились, оба «самостоятельных и ответственных» Командующих армией и флотом в русско-японскую войну – генерал Куропаткин и адмирал Скрыдлов − были ставленниками этой «пятой колонны», − не будем даже употреблять малопонятный термин «масонство», или набивший оскомину «либерализм».

Очевидный же защитник Престола-Отечества среди высшего Командования – адмирал Евгений Иванович Алексеев, был этой колонной и ее представителями дезавуирован и был вынужден оставить свой пост.

Та же участь постигла генералов Гриппенберга и Штакельберга, пытавшихся вопреки Куропаткину начать выигрывать проигрываемую тем войну.

Здесь разоблачать нечего, все ясно!

Надеюсь, читателю понятно, кто мог быть выдвинут на высшие командные должности в войну грядущую – Первую мировую, и почему Командующие фронтами, Генерал-Адъютанты Его Императорского Величества дружно предложили Своему Верховному Вождю отречься от престола в самом преддверии скорой победы.

Творцом которой был именно Верховный Главнокомандующий русскими армией и флотом ‒ Государь Император Николай Александрович.

Успехи оставшихся без его руководства наших высокодаровитых и самоуверенных военспецов ясно показывают этот упрямый факт всем, желающим видеть реальность, а не столетние мифы о ней.

На самом деле после полученного нами ответа на вопрос: «Кто вы, адмирал Скрыдлов, и генерал Куропаткин?» − можно свернуть все стратегические исследования по выяснению истинных причин непонятной победы Февральской «революции». Оставив профессиональным историкам и разведчикам уточнение конкретных фактов и персоналий.

А мы можем повторить вслед за известным регентом и запевалой:

«Здесь разоблачать нечего, все ясно!»

Конкретные способы вмешательства «пятой колонны» в общий ход войны или конкретное боевое столкновение могли быть самые разные. От очевидно изменнических действий генерала Куропаткина и адмирала Скрыдлова до малообъяснимых поступков, к примеру, адмирала Витгефта. Действия же военно-чиновного Петербурга − отдельная песня.

Вдребезги, как разбивают яшму

Одно теперь можно сказать твердо, повторив сказанное и детально обоснованное в книге «Цусима – знамение …»:

Начнись действительно война вторым Синопом адмирала Алексеева, русская Тихоокеанская эскадра − с верным руководством, в полном составе, еще не поврежденная, не испытавшая горечь поражений − вдребезги, как разбивают яшму, разнесла бы боевые отряды Соединенного флота с их прирожденными моряками, самураями-офицерами, с их однородностью, сплаванностью и английской постройкой.

И останься жив адмирал Макаров, он, скорее всего, и в худших условиях этот вывод бы подтвердил. Похоже, что адмирал Того был того же мнения.

И очень опасался, что найдется русский адмирал, хорошо понимающий истинные причины японских побед на Тихом океане, который сможет вновь подтвердить этот вывод, приведя свои броненосцы в Японское или Желтое море.

Лучше всех историков прошлых лет и лет нынешних понимал адмирал Того, что при сравнимом – как в бою 28 июля – вооружении, материальной, так сказать, части ‒ у Соединенного флота есть большие шансы проиграть большую игру русскому адмиралу, который не пожелает играть с Соединенным флотом в поддавки. Японская, и не только, разведка работала и доносила, что, по меньшей мере, один такой адмирал у русских есть.

Надо было принимать меры.

Меры эти, как мы увидим из дальнейшего изложения, приняты были.

Наши в Порт-Артуре

Почти год героически оборонялся отрезанный от родной земли, преданный Командованием Маньчжурской армии и брошенный им на произвол судьбы, Порт-Артур.

Что-то удивительное и тревожащее есть в звучании этих слов для русского уха. Название это дал китайскому порту командир английского королевского флота в память Короля Артура. Того самого.

Любопытно, что Артурова кельтская Британия была крещена монахами из Александрии и исповедовала Христианство Восточного обряда, хоть церкви тогда не были разделены. Видно оттого в артуровых легендах любимые праздники − как на Руси: Пасха и Пятидесятница-Троица, а не Рождество, как в католической Европе и в остальном мире.

Так что Порт-Артур был город-крепость как бы дважды Православный, русский. И спускать флаг категорически не хотелось.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%A0%D0%A213.jpg)
_{Наши в Порт-Артуре}

И как раз выручать, спасать Порт-Артур, а с ним и Империю, пошла своим крестным путем 2-я эскадра.

(Продолжение следует)

______________________________________________________

_{[1] Вот навскидку цитата из инета: «на момент начала войны контингент российских боевых сил на Дальнем Востоке составлял не более 150 тысяч человек. Японская же армия после мобилизации насчитывала около 850 000 бойцов, к тому же была куда лучше оснащена». В других работах примерно тоже, плюс рассуждения об одноколейной КВЖД.

[2] Протоиерей Стефан Щербаковский и в Великую войну был на передовой линии, будучи полковым священником Кавалергардского Ея Величества Государыни Марии Федоровны полка, а затем благочинным 1-й кав. дивизии. После Октябрьской революции о. Стефан служил в Одессе. Здесь в 1918 году был арестован и расстрелян Одесской ЧК, славившейся даже среди других ЧК своими зверствами, особенно в отношении офицеров. Отец Стефан ‒ прадед митрополита Петрозаводского и Карельского Константина (Горянова).

[3] Подробности Евпаторийского десанта, желающие могут узнать из Книги 1 «Цусима – знамение…».

[4] Третьяков Б.Н. 5-й полк. //Порт-Артур. Воспоминания участников. – Н-Й., 1955. С. 217-231. Полковник Борис Третьяков (1891-1970) – сын командира 5-го Восточно-Сибирского полка, полковника, а в дальнейшем инженер-генерала Н.А. Третьякова (1854-1917).

[5] Мельгунов С.П. На путях к дворцовому перевороту. – М.: Айрис-пресс, 2007. С. 191.

[6] Русско-японская война 1904-1905 гг. Книга 2. С. 201.

[7] “Флот [влияющий на ход военных действий] фактом своего существования” – англ.

[8] Тадеучи Сакурай. Живые ядра. - СПб, 1909. С. 124.

[9] Детальный разбор этих боев и сражений см. в книге «Цусима ‒ знамение конца русской истории». Бой крейсера «Варяг» и канлодки «Кореец» того же 27 января у Чемульпо, также не ставший триумфом тактического мастерства контр-адмирала Уриу Сотокичи, мы в данном рассмотрении временно выводим за скобки, поскольку здесь речь идет о боях все же эскадренных.

[10] Подробно см. в «Цусима ‒ знамение...». Т. II. Книга 3. Часть вторая. Главы 4 и 5. С. 85-169.

[11] Термин «пятая колонна» ввел в исторический обиход генерал франкистской армии Эмилио Мола. При наступлении на Мадрид в 1936 году он заявил по радио, что, кроме 4-х войсковых колонн, у него есть 5-я колонна в самом Мадриде, которая в решающий момент ударит с тыла. Термин вошел во всеобщий обиход после одноименной пьесы Хемингуэя. В переносном смысле − любые тайные агенты врага: от шпионов, провокаторов и террористов до агентов влияния. Пример февраля 1917-го, или августа 1991-го показывает, что в роли «пятой колонны» в государстве иногда выступают достаточно широкие массы населения. С достаточно печальными для большинства последствиями.}
________________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/29/glavnaya_cel_voiny__portartur

Борис Галенин

Цусима – трагический триумф Русского Императорского флота

2. Памяти сражения в Корейском проливе 14 и 15 мая 1905 года

(https://imgprx.livejournal.net/0885413602142b71f898f52134b30db7024e0a94/hQ6mfZxfsHbDvqErmvwQNfsJ6GziDa-r_8fGkn5ryeqlje-Y_wX6moUS2TJSD-imcWCVkasM1_Mk0YoU3ZnCuN0IyU52By-ym8kN6XdphIK-mZPFzWWPDDgnCLPdpDXp)

Часть 2

Война началась

Эскадра на рейде

Мобилизационная программа японской армии была завершена к началу 1904 года, а японского флота даже ранее − к 26 декабря 1903 года покупкой у Аргентины с английской помощью, построенных на итальянских верфях крейсеров «Ниссин» и «Кассуга».

С любезной помощью гг. Витте и компании, японцы сумели отмобилизовать и подготовить свой флот раньше, чем была окончена оттянутая на 1905-1906 годы русская судостроительная программа.

Не был полностью окончен и Великий Сибирский путь: не была закончена Кругобайкальская трасса и через Байкал приходилось переправляться на пароме или санях. Это фактор существенно сдерживал скорость переброски наших войск из Европы в Маньчжурию.

Русская Тихоокеанская эскадра на начало войны была разделена между базами Порт-Артур и Владивосток. Обычно это ставят еще одним упреком Наместнику Алексееву.

Но на тот момент это был единственно верный вариант дислокации, позволивший столь долго держаться Порт-Артуру, не давший пасть Владивостоку, и, в конечном счете, несмотря на все неудачи на суше и на море, позволивший свести войну к фактически победному финалу.

Однако и в самом Порт-Артуре в январе 1904 года стояла довольно мощная русская эскадра, почти равная всему японскому флоту. Более того, вполне готовая к наступательным действиям.

Однако наш русский МИД даже не передал в Артур полностью текст японской ноты о разрыве отношений, в которой делался прозрачный намек на возможное превентивное действие Японии. Напротив, Наместнику было успокаивающе сообщено, что разрыв отношений вовсе не означает войны.

И эскадра, вполне способная разгромить при наступательных действиях японский флот в его базах, что и предлагал еще в октябре 1903 года адмирал Алексеев[1], спокойно дымила трубами на внешнем рейде Порт-Артура.

Поскольку на внутренний рейд могла пройти только во время прилива.

Деньги на постройку необходимых оградительных сооружений, на которых настаивал еще адмирал Дубасов, были, как мы знаем, украдены Витте у флота и пущены на постройку порта вторжения Дальний.

Можно, как это принято, упрекнуть командование русской эскадрой: мол расслабилось, и признать верным мнение Макарова, что надо было завести эскадру во внутренний бассейн.

Но этот всеми хвалимый совет имеет оборотную сторону.

Ведь в этом случае японцы, точно также начав военные действия без объявления войны, имели блестящую возможность, учитывая узость фарватера во внутреннюю гавань, заблокировать его, затопив в узости несколько пароходов-брандеров, и загородить навсегда выход нашей эскадре в открытое море. Что они не раз пытались сделать в дальнейшем.

Только в условиях боевых им это не удалось.

А здесь, ‒ представьте, ‒ все могло произойти и при дневном свете. Спокойно подходят еще до начала войны мирные суда и где надо ‒ взрываются и тонут. Кто-кто, а уж камикадзе в Японии всегда найдутся. Такэо Хиросе вполне мог прославить свой род и клан не в марте, а в январе[2].

И вот в этом случае мы действительно рисковали остаться без флота в первый же день войны, или чуть раньше. То есть своими руками погубить эскадру, загнав ее в ловушку.

Ночной налет

В ночь на 27 января/9 февраля 1904 года напавшие по-разбойничьи японские миноносцы подорвали два наших новейших броненосца «Цесаревич», «Ретвизан» и крейсер «Паллада».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD1.jpg)

Но организовать «большую катастрофу» русского флота у адмирала Того Хэйхатиро не вышло. До лавров адмирала Ямамото Перл-Харборского Того было далеко.

И подготовка Порт-Артурской эскадры образца 1904 года оказалась куда как круче хваленой американской эскадры образца года 1941. Вот свидетельство атаковавших нас той январской ночью: «Едва успела желтая сигара выскочить из трубки и шлепнуться как лягушка в воду, русские принялись стрелять и освещать море прожекторами. Надо отдать им справедливость.

Если они и не были начеку, то не растерялись и с быстротою молнии заняли свои посты. В одну минуту пушки были заряжены и прожекторы поставлены»[3].

Внезапная атака на русскую эскадру была расценена самой свободной и правдивой в мире англо-американской прессой как «великолепная».

Представляется вопиющей несправедливостью, что в декабре 1941 года действительно блестящая и великолепная атака авианосного соединения адмирала Ямамото Исороку на Перл-Харбор на страницах тех же самых газет и журналов будет квалифицирована как «предательская»! Свободная пресса, одно слово! Мы теперь это и на своем опыте знаем.

«Варяг»

Да, еще удалось 27 января 1904 года отряду Соединенного японского флота под командой контр-адмирала Уриу Сотокичи заблокировать многократно превосходящими силами выполняющий особое задание командования крейсер «Варяг» в корейском порту Чемульпо, называемом «морскими воротами» столицы Кореи – Сеула. Вместе с канонеркой «Кореец», обладательницей серебряного Георгиевского рожка за штурм фортов Таку летом 1900 года, «Варяг» должен был также служить нашим гарантом независимости Кореи. Он и служил. До последнего снаряда.

Кроме русских кораблей в Чемульпо находились военные суда других государств: Франции, Англии, Италии и США. Невзирая на их присутствие, японские войска стали высаживаться под видом рабочих в Чемульпо. Официально Корея была нейтральным государством, и действия японцев были прямой агрессией. Японцы предъявили русским ультиматум: немедленно покинуть порт Чемульпо. В противном случае они угрожали уничтожить русские корабли прямо в бухте.

Преимущество японцев было огромным: против двух русских судов было 14 японских во главе с мощным броненосным крейсером «Асама».

Достаточно сказать, что у японцев было 70-кратное огневое превосходство[4].

Командир крейсера «Варяг» капитан 1-го ранга Всеволод Федорович Руднев отказался сдаваться и вместе с командиром канонерской лодки «Кореец» капитаном 2-го ранга Григорием Павловичем Беляевым принял решение пробиваться из Чемульпо.

Приняв решение, Руднев собрал личный состав и обратился к нему с короткой речью: «Мы идём на прорыв и вступим в бой с эскадрой врага, как бы сильна она ни была. Не сдадим крейсера и будем сражаться до последней возможности, до последней капли крови. Каждый снаряд должен нанести вред неприятелю. Смело в бой за Царя и Отечество, за честь нашего флага!».

В 11 час 20 мин крейсер снялся с якоря, имея в кильватере[5] лодку «Кореец», и под звуки русского национального гимна «Боже, Царя храни!» двинулся вперед. На иностранных судах построились во фронт команды, караулы и офицеры, судовые оркестры играли русский гимн, и при нашем проходе все кричали «ура».

Над рейдом Чемульпо медью военных оркестров гремело «Боже, Царя храни!».

Очевидец с итальянского крейсера «Эльба» вспоминал: «Музыка с нашей стороны замолкла. Настали томительная тяжелая тишина и ожидание. Иностранные офицеры вооружились биноклями, моряки, затаив дыхание, напрягали зрение. Порывы ветра доносили временами с двух удалявшихся судов, становившихся все меньше и меньше, звуки русского гимна.

На несколько моментов надежда загорелась в наших сердцах. Может быть, эта бесполезная гекатомба будет избегнута. Самые странные предположения складывались в голове. Некоторые офицеры утверждали, что японцы не могли безнаказанно атаковать русских.

Но вот японский адмиральский корабль поднимает сигнал о сдаче. И тотчас же на “Варяге” и на маленьком “Корейце” моментально взвились всюду русские флаги. Весело развевались они, играя на солнце, с чувством гордости и презрения к врагу. Это знак сражения.

В четырех километрах от плотин порта завязался бой. Мы видели раньше, чем звук долетал до нас, огонь, выбрасываемый со всех сторон японской эскадры, огонь, несший потоки железа. Семь громадных колоссов, точно собачья свора, преследовала два русских судна»[6].

«Мы салютовали этим героям, шедшим так гордо на верную смерть», ‒ писал потом в донесении своему адмиралу командир французского крейсера «Паскаль».

В 11 час. 45 мин. 27 января 1904 года начался неравный бой «Варяга» и «Корейца» с японской эскадрой, который длился 50 минут. «Варяг» выпустил по противнику 1105 снарядов, «Кореец» – 52 снаряда.

Огнём «Варяга» был потоплен миноносец и повреждены четыре японских крейсера, противник потерял около 30 человек убитыми и около 200 ранеными.

Японцы с присущей им правдивостью в освещении военных действий, особенно неудачных, факт этот напрочь отрицают, утверждая, что ни один русский снаряд в них не попал. Это несмотря на свидетельство западных «нейтральных» наблюдателей. Капитан 2-го ранга Кокцинский, подробно исследовавший этот бой, назвал такой подход японцев – «бумерангом информационной лжи».

И ведь что характерно, многие наши правдолюбцы, опять же с погонами и без них, с охотою перехватили этот «бумеранг» в свои руки, и с ученым видом доказывают доверчивым читателям, как в условиях стрельбы почти прямой наводкой были нарушены все законы теории вероятности и больших чисел.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD2.jpg)
_{Крейсер «Варяг» в бою с японской эскадрой}

Сам «Варяг» получил 11 попаданий с пяти японских крейсеров. Десять из двенадцати орудий «Варяга» вышли из строя. Через четыре подводных пробоины в корпус судна поступала вода. Потери в личном составе были 33 человек убитыми и 100 ранеными. Был тяжело ранен и командир капитан 1-го ранга Руднев.

Русские корабли были вынуждены вернуться в Чемульпо. На рейде Чемульпо Руднев убедился в «физической» невозможности продолжения боя и после краткого военного совета с офицерами принял решение уничтожить корабли. «Кореец» был взорван, а «Варяг» затоплен открытием клапанов и кингстонов.

Задача японского отряда захватить русский крейсер была сорвана, в Японии этот бой был расценен как неудача японского флота.

Об этом как-то стали забывать.

А вот оккупированные Японией корейцы, в 1911 году, когда тела погибших варяжцев отправляли на Родину, до самой границы засыпали эшелон белыми цветами:

«Удивительно, но современные корейцы до сих пор помнят, как почитали их предки русских моряков. Когда в 1911 году останки погибших с «Варяга» перевозили из Кореи в Россию (во Владивосток на Морское кладбище), то по ходу следования траурного кортежа с останками погибших по железной дороге Чемульпо − Сеул корейцы осыпали платформу живыми цветами.

И это во время оккупации Кореи японскими войсками!»[7]

Русская эскадра дает отпор: утро 27 января 1904 года

Почему-то никто также до сих пор не обратил внимание, что бой Порт-Артурской эскадры утром 27 января 1904 года, после удалой ночной атаки японских миноносцев, очень напоминает плохо скрытое поражение японского флота.

Документы свидетельствуют: «Ослабленная накануне ночью на два сильнейших броненосца и на один крейсер 1-го ранга, выведенных из строя японскими миноносцами излюбленным ими предательским приемом объявления войны, эскадра 27 января… продолжала стоять под парами, вполне готовая к бою, на Артурском рейде».

«Искать неприятеля не пришлось: в начале 9-го часа он появился на горизонте, и эскадра Тихого океана увидела японцев».

Порт-Артурская эскадра, под командованием вице-адмирала Оскара Викторовича Старка, отважно вышла навстречу Соединенному флоту.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%90%D0%B4%D0%BC.%20%D0%9E%D1%81%D0%BA%D0%B0%D1%80%20%D0%92%D0%B8%D0%BA%D1%82.%20%D0%A1%D1%82%D0%B0%D1%80%D0%BA.jpg)

Свидетельство старшего офицера броненосца «Полтава» капитана 2-го ранга Сергея Ивановича Лутонина: “наша практика [стрельбы] на контргалсах дала нам огромное преимущество. Японцы не привыкли стрелять по быстродвижущейся цели, …, попаданий в наши суда почти не было.

Зато наши снаряды свое дело делали, кормовая башня «Полтавы» очень удачно разрядила обе 12-дм пушки о борт «Сикисимы», разрыв ясно был виден, и белый дым застлал корму неприятеля. У «Фудзи» подбита труба, их крейсера терпят жестоко.

Того быстро поворачивает на юг и полным ходом удаляется от Артура…

... По нашему траверзу стоял на месте японский броненосный крейсер, и вся корма его заволоклась белым дымом – очевидно, на нем пожар.

К нему спешат на помощь два бронепалубных крейсера…”

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Все эти факты подтверждены и другими свидетельствами. А адмирал Макаров, узнав о бое 27 января немедленно отправил в Артур поздравление с победой!

Вот так, господа хорошие!

Наши цензовые офицеры, наши одетые месяц назад (!) в матросскую форму мужики, наш малодаровитый нерешительный адмирал, наша неплавающая и нестреляющая эскадра после ночного и, по тем патриархальным временам, вероломного нападения легко и изящно вышли утром в море против − более чем вдвое − превосходящих сил неприятеля. И за какой-то час вывели из строя или тяжело повредили несколько вражеских броненосных кораблей.

И обратили вражескую эскадру в бегство!

Переходящее в паническое.

Только у Шантунга отступающие с большой скоростью 1-й и 2-й, а также 3-й боевые отряды Соединенного флота, по свидетельству даже своего родного, японского источника, рискнули эту скорость уменьшить и перевели дыхание!

Может, правы были министерства Морское и Финансов, что наш флот в вооруженном резерве держали? И так чуть японцев не побил.

А если бы еще столько времени и денег потратить на боевую подготовку, что были у Соединенного флота, − подумать страшно.

Какие бы уж тут революции и смена отсталого Самодержавия прогрессивными Думами.

Так бы до сих пор в Императорской России и жили.

Какой ужас для всех отечественных либерастов прошлого, настоящего и будущего!

Горыныч Маньчжурский, трехголовый

Обращаем внимание зрителя на следующий, обычно остающийся в тени момент. Главнокомандующим вооруженными силами на Дальнем Востоке указом Правительствующему Сенату от 28 января 1904 года был назначен Генерал-Адъютант Адмирал Алексеев.

Но это было, наверное, самое странное главнокомандование в истории войн. Главнокомандующему якобы были подчинены Командующий Тихоокеанским флотом и Командующий Маньчжурской армией.

Но! Как «самостоятельные и ответственные начальники»!

Феномен Главнокомандующего, которому фактически не подчинены ни армия, ни флот, настолько беспрецедентен в истории, что и сто с лишним лет спустя не может не вызвать изумления!

Не знаю, но очень интересуюсь, кто посоветовал Государю слепить из маньчжурского суглинка этакого российского трехголового Голема, а вернее отечественного трехглавого Горыныча, у которого левая и правая головы вдруг резко заявили о своей автономности.

Если продолжить этот имидж и представить себе схватку нашего гипотетического Горыныча, с драконом одноглавым, равным ему по суммарной огневой мощи, и при этом не страдающим шизофренией, то результат предвидим и ребенку.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9C%D0%B0%D0%BA%D0%B0%D1%80%D0%BE%D0%B2%20%D0%B0%D0%B4%D0%BC.jpg)
_{Адмирал Степан Осипович Макаров}

Хорошо еще, что первый из назначенных командующих флотом, адмирал Степан Осипович Макаров был единомышленником адмирала Алексеева в его стремлении выиграть войну без промедления.

С 24 февраля по 31 марта 1904 года. Гибель адмирала Макарова. Недооценка им минной опасности

36 дней: с 24 февраля по 31 марта 1904 года командовал С.О. Макаров Тихоокеанской эскадрой. Это были дни боевого подъема боевого духа нашего флота, постепенного перехода к активным действиям. Победа казалась несомненной. Таково было единодушное мнение всех артурцев.

Но, солнечным утром 31 марта 1904 года, подорвался на минах и мгновенно затонул флагманский броненосец «Петропавловск» с адмиралом Макаровым, а затем подорвался броненосец «Победа», дошедший до причала своим ходом.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B8%D0%B1%D0%B5%D0%BB%D1%8C%20%D0%9F%D0%95%D1%82%D1%807.jpg)
_{Гибель ПЕТРОПАВЛОВСКА}

К сожалению, в трагической гибели Макарова видна не только случайность. Наш выдающийся адмирал, один из основоположников минного дела на русском флоте, непонятным образом пренебрегал в Порт-Артуре минной опасностью:

Из восьми выходов эскадры, вход протраливался только 2 раза.

Это позволило японской разведке вместе с командованием японского флота организовать операцию по постановке минного заграждения в узловых точках типичного маршрута эскадры, так называемой «Макаровской восьмерке» (см. схему 1).

И спровоцировать заход эскадры на эту восьмерку.

Чужие огни на путях типичного маршрута эскадры видели той ночью с дежурного крейсера «Диана», где тогда сам Макаров, но никаких конкретных мер принято не было.

В результате эскадра лишилась почти всех броненосцев и в течение двух месяцев была фактически обезоружена. Поэтому, 31марта/13 апреля 1904 года не просто день гибели адмирала Макарова, а день крупнейшего поражения русского флота, надолго отложившего возможность боевых действий Порт-Артурской эскадры.

Поражения, в буквальном смысле, «на ровном месте»!

Вместе с тем пассивная реакция адмирала Того на взрыв русского броненосцев и дезорганизацию русской эскадры позволило в дальнейшем другому русскому адмиралу Рожественскому сделать определенные выводы о характере адмирала Того и организовать ловушку японскому адмиралу

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD3.jpg)
_{Схема 1. План берега от Белого Волка до Сикоу (фрагмент).}

Условные знаки:

Сплошная линия ‒ Обычное крейсирование эскадры на внешнем рейде при появлении главных сил неприятеля. (Макаровская восьмерка).

Пунктирная линия ‒ Обычный путь крейсеров, канонерок и миноносцев при выходах для поддержки с моря нашего правого фланга.

I ‒ Место гибели «Петропавловска»

II ‒ Место взрыва «Победы»

III ‒ Место дежурного крейсера

От Макарова до Витгефта

Командование флотом после гибели Макарова принял на себя Наместник адмирал Евгений Иванович Алексеев.

Адмирал реорганизует структуру управления базой и кораблями, вводит практику ежедневного траления внешнего рейда. Лично руководит отражением третьей закупорочной операции японских брандеров в ночь на 20 апреля.

Он вполне справедливо запрещает вести активные боевые действия тяжелым кораблям эскадры до вступления в строй четырех поврежденных броненосцев.

19 апреля 1904 года поступило распоряжение именовать Порт-Артурскую эскадру 1-й эскадрой флота Тихого океана, в связи с началом формирования в Кронштадте 2-й эскадры флота Тихого океана.

Моряки и сам Алексеев желали в новые командующие Рожественского, Дубасова или Чухнина, но…

На должность командующего эскадрой был назначен адмирал Скрыдлов Н.И. (01/14 апреля 1904). Новый командующий затянул свой отъезд в Порт-Артур, дождавшись, когда Порт-Артур станет отрезан от Большой Земли. Поэтому в Порт-Артур он не попал, а попал только в середине мая во Владивосток. А в дальнейшем саботировал все попытки Главнокомандующего адмирала Алексеева отправить командующего флотом в Артур, по месту дислокации основных сил флота.

БОГОМАТЕРЬ ПОРТ-АРТУРСКАЯ

Следует особо подчеркнуть, что у адмирала Скрыдлова была сверхзадача, делающая его присутствие в Порт-Артуре вдвойне необходимым. Именно ему было поручено доставить в крепость икону «Порт-Артурской Божьей Матери».

Образ Богородицы Порт-Артурской явился в декабре 1903 года во сне старику-матросу герою Севастопольской обороны 1854 года. Богородица попирала своими стопами обоюдоострый обнаженный меч на фоне горящего города у моря. Потрясенный всем виденным, старик-матрос испытал сильнейшее смущение, но Матерь Божия, ободрив его, сказала:

«России предстоит очень скоро тяжелая война на берегах далекого моря, и многие скорби ожидают ее. Изготовь образ, точно изображающий Мое явление, и отправь его в Порт-Артур. Если икона Моя утвердится в стенах города, то Православие восторжествует над язычеством и русское воинство получит победу, помощь и покровительство».

Затем ослепительно-белый, необычайной красоты свет озарил комнату старика, и видение исчезло. Ветеран поспешил в Киево-Печерскую лавру. Там к словам его отнеслись сперва скептически, но 27 января 1904 года в Порт-Артур пришла война и на народные пожертвования икона была написана знаменитым киевским иконописцем П.Ф. Штронде под неусыпным наблюдением старого матроса, навсегда запомнившим явление Божьей Матери.

На Пасху 1904 года 28 марта/10 апреля была уже доставлена в Петербург.

Первоначально отправление ее в Артур затянул адмирал Верховский, которому передали икону с письмом от Киевских богомольцев. Затем о ней узнала вдовствующая Императрица Мария Федоровна. По ее распоряжению образ «Порт-Артурской Божьей Матери» покинул, наконец, адмиральский дом, и после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничковым дворце) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова.

Николай Илларионович торжественно приложился к иконе и дал обещание лично внести ее в Порт-Артурский гарнизонный храм Святителя Николая Чудотворца.

Адмиральский поезд отбыл из Петербурга 12-го апреля.

Но, к удивлению многих, командующий наметил свой маршрут не прямо на Восток, а снова в Севастополь устроить семейные дела. И только 20-го апреля решил все-таки отправиться на Восток. Оказавшись во Владивостоке, где почти не было кораблей, но зато переизбыток адмиралов, Скрыдлов предпочел там и истаться, бросив на произвол судьбы и крепость и эскадру.

Забыв данное Императрице обещание.

22 апреля началась высадка японских войск генерала Оку на берег Квантунского полуострова и с 24 апреля связь с Порт-Артуром была прервана.

Временно командующим эскадрой, Наместник назначил начальника штаба эскадры контр-адмирала Витгефта. Исполнительного талантливого штабиста, но к сожалению, оказавшегося нерешительным и неспособным к самостоятельным действиям. А флаг-офицером к нему был назначен волевой и решительный офицер фон Эссен.

Контр-адмирал Витгефт с первых же дней своего управления эскадрой ввел совершенно недопустимую форму командования эскадрой – Совет флагманов и командиров

Этот вариант командования так прокомментировал после войны в своей книге «Дух и дисциплина нашего флота» адмирал, а в 1904 году капитан 2-го ранга, командир однотипного «Авроре» крейсера Порт-Артурской эскадры «Диана», А.А. Ливен:

«Три ума могут дополнить друг друга, но три воли обязательно погасят друг друга».

Решениями Совета флагманов отвергались всегда решительные действия эскадры. Иногда «исполнительный» Витгефт игнорировал даже прямые приказы Главнокомандующего адмирала Алексеева.

Черный день японского флота

И тут, на короткий миг, черные тучи, застилавшие нам горизонт, сошлись над головой японцев, а над нами блеснуло солнце. Если 2-я японская армия высадилась без потерь, то флот Японии, обеспечивавший десантную операцию, понес весьма значительный урон в корабельном составе. За счет “инициативы снизу” русских моряков.

2/15 мая 1904 года ― в день Святых покровителей русского воинства князей Бориса и Глеба ‒ на минах, поставленных заградителем «Амур» подорвались японские броненосцы «Хацусе» и «Ясима»! Произошло это при следующих обстоятельствах.

«Амур» выходит на тропу войны

Наблюдательные посты Золотой горы и Ляотешана с конца апреля систематически отмечали движение кораблей противника, несших блокадную службу в море. При этом было установлено, что корабли ходят постоянно в одном и том же районе.

Командир минного заградителя «Амур» капитан 2 ранга Ф.Н. Иванов решил использовать шаблонность несения блокадной службы кораблями противника и поставить на их путях мины. Свой план Иванов представил контр-адмиралу Витгефту и после настойчивых просьб получил разрешение на его осуществление.

С условием, что поставит мины поближе к крепости, а не там, где ходят японцы.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD4.jpg)
_{Минный заградитель «Амур» на внешнем рейде Порт-Артура}

Выход для постановки мин готовился тщательно, и «Амур» в боевой готовности ждал сигнала для выхода в море. Но постановка мин могла быть осуществлена только днем, так как ночью в море было бы невозможно определиться и точно поставить заграждение. Днем же японские корабли наблюдали за русской эскадрой, и безнаказанный выход исключался.

Поэтому ждали тумана; он появился 1/14 мая. Около 2 часов пополудни с Золотой горы передали, что неприятельские корабли повернули в направлении к островам Эллиот.

(Окончание следует)

(Окончание)

Наступил благоприятный момент. «Амур», сопровождаемый шестью миноносцами с тралами, вышел в море и, отойдя на 10½—11 миль от Золотой горы, увеличив тем самым на 2½-3 мили расстояние, дозволенное ему руководством для минных постановок, начал постановку мин.

Командир «Амура» выполнил задачу. Минная банка из 50 мин, поставленная поперек обычного курса кораблей противника, достигала двух километров по прямой линии. Блокирующий в этот день отряд, состоявший из броненосца и четырех крейсеров, не заметил действий минного заградителя, который, закончив постановку, благополучно возвратился в базу.

Как пишет в своих записках лейтенант со знаменитого «Новика» Андрей Петрович Штер:

«Адмирал Витгефт, узнав об этой проделке, естественно рассердился и, призвав виновного командира, наговорил ему массу неприятностей, пригрозив даже отрешением от командования.

Происшествие это облетело, конечно, весь Артур, и вот на другой день утром на Золотой Горе собрались все, кто мог оторваться от работы или службы, чтобы лично наблюдать за действиями японцев».

2/15 мая 1904 года. “Черный день” японского флота

«Около 10 часов утра показались японские броненосцы, которые в кильватерной колонне благополучно прошли прямо через заграждение и скрылись за мысом Ляотешан.

У всех руки опустились от такой неудачи. Но вот слева появились крейсера, идущие на смену дежурства; броненосцы снова вышли из-за мыса и на том самом месте, где было поставлено заграждение, начали перестраиваться; прошло несколько минут томительного ожидания; вдруг они все сразу остановились, и броненосец типа «Ясима» начал медленно наклоняться на левый борт.

Взрыва не было видно, но сильный крен был слишком очевидным доказательством того, что броненосец этот попал на мину; в бинокль видно было, как с других судов к нему направились шлюпки, но суда продолжали оставаться на месте, видимо, не зная, в какую сторону уходить от опасности.

В Артуре все заволновалось: миноносцы стали готовиться к выходу в море, «Новику», конечно, было приказано развести пары, так что я поневоле должен был уходить с горы, где все восторженно поздравляли друг друга с удачей и посылали всякие неприятные пожелания японцам.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD5.jpg)
_{Взрыв японских броненосцев «Хацусе» и «Ясима» на минах «Амура»}

Вдруг, совершенно неожиданно, над другим броненосцем, типа «Хацусе», взвился громадный столб белого дыма, скрывший его на несколько мгновений с наших глаз, и буквально не прошло нескольких секунд, как броненосец окончательно исчез под водой.

Восторгу не было конца: кричали «Ура», бросали вверх фуражки и чуть ли не целовали друг друга. Гибель «Петропавловска» была отомщена тем же оружием, причем броненосец «Хацусе» имел 1б тысяч тонн водоизмещения и был гораздо современнее и сильнее «Петропавловска».

Даже иностранные морские агенты приняли участие в общем ликовании: немец аплодировал, а восторженный француз махал фуражкой и кричал «plus de Japonais! rien ne va plus!» и еще что-то в этом роде; только американец счел за лучшее не проявлять своих чувств и молча ушел с горы»[8].

При взрыве «Хацусе» погибло 36 офицеров и 457 матросов. Предполагая, что они атакованы подводными лодками, японцы открыли по плававшим по воде предметам беспорядочный огонь.

К месту катастрофы подошли легкие крейсеры. Когда паника утихла, все корабли поспешили уйти.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%B0%D0%BB%D0%B5%D0%BD%D0%BD6.jpg)
_{Гибель «Хацусе»}

В японской официальной истории войны о гибели броненосцев сказано, что катастрофа произошла в районе Ляотешана при несении кораблями блокады. Первым подорвался «Хацусе» и немного спустя «Ясима». «Хацусе» погиб через несколько минут после повторного взрыва.

«Ясима» же, подорвавшись вторично, остался на плаву и был взят на буксир. Довести его до базы не удалось, он затонул в пути.

За четверть часа Соединенный флот потерял два первоклассных броненосца, ставших самыми большими боевыми кораблями, потопленными Русским флотом за всю его историю.

Пришлось Витгефту, несмотря на законное негодование, оставить Федора Николаевича Иванова командиром «Амура».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%98%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%BE%D0%B2%20%D0%A4%D0%B5%D0%B4.%D0%9D%D0%B8%D0%BA.jpg)
_{Капитан 2-го ранга Федор Николаевич Иванов}

Избирательная нерешительность контр-адмирала Витгефта

Контр-адмирал Витгефт, усердно делавший вид, что занят исключительно вопросами обороны, не использовал благоприятный случай, чтобы добить «Ясиму» и уничтожить другие корабли противника. Для этого он имел 2 броненосца ― «Пересвет» и «Полтава», 3 крейсера ― «Аскольд», «Диана» и «Новик» и 16 миноносцев против 2 броненосцев (один из которых был подорван), 5 легких крейсеров, 3 канонерских лодок и 2 миноносцев (остальной флот японцев был разбросан по разным районам морского театра).

Командующий счел возможным послать в атаку только миноносцы, которые без поддержки крупных кораблей успеха не имели. Витгефт не согласился с предложениями контр-адмирала Лощинского, командира «Полтавы» капитана 1-го ранга Успенского и других выслать в море броненосцы и крейсеры.

Он разрешил постановку мин как меру оборонительную и не имел намерения использовать успех и перейти к активным действиям. Подтверждением сказанному служит следующий факт: в то время, когда неприятельские корабли подрывались на минах, на броненосце «Севастополь», где держал флаг Витгефт, был поднят сигнал: «Уволить команду на берег».

Странно, кстати, вот еще что. И слабовольный-то Витгефт, и нерешительный, а противостоять решительным действиям хорошо умел!

Потери японцев в мае не ограничились гибелью «Хацусе» и подрывом «Ясима»:

— 29 апреля/12 мая при тралении мин в бухте Кер миноносец «№ 48» коснулся мины и затонул;

— 1/14 мая на русской мине подорвался и затонул в районе мыса Робинсон авизо «Миако»;

— в ночь на 2/15 мая крейсер «Кассуга», находясь в отряде, несшем блокадную службу, в темноте протаранил крейсер «Иосино», который через несколько минут, наполнившись водой, перевернулся и исчез под водой, увлекая за собой шлюпки, на которых спасалась команда. При катастрофе погибло 32 офицера и 300 нижних чинов. «Кассуга» получил серьезные повреждения и на буксире был отведен в базу для ремонта;

— 2/15 мая сел на камни авизо «Тацута», на борту которого находился адмирал Насиба;

— 3/16 мая при обстреле бухты Кинчжоу канонерская лодка «Агаки» протаранила и потопила канонерскую лодку «Осима»;

— 4/17 мая на русских минах к югу от Ляотешана подорвался и затонул миноносец «Акацуки», половина команды которого погибла.

Таким образом, за сравнительно короткое время японский флот потерял два первоклассных броненосца, два крейсера и несколько других боевых кораблей. Это было равносильно большому поражению.

Русские моряки показали искусство и точный расчет постановки мин днем и при наличии противника в море.

Кавторанг Федор Николаевич Иванов и его минный заградитель «Амур» одержали блестящую победу над сильным противником. Крупнейшую нашу победу на море за ту войну.

Заслуженной наградой капитану 2-го ранга Ф.Н. Иванову был орден Святого Георгия 4-й степени. Хотя, кажется, за два мощнейших броненосца ‒ и Георгия мало!

Впрочем, как сказал поэт уже другой России ‒ советской, погибший под Сталинградом 23-летний лейтенант Михаил Кульчицкий: “Не до ордена. Была бы Родина…”

«Черные дни» японского флота были не случайны.

Причины гибели и аварий большого числа кораблей заключалась в плохой организации несения блокадной службы, в неудовлетворительности разведки, в недостаточной тактической подготовке офицеров и беспомощности кораблей перед минной опасностью[9].

Неприятельский флот был значительно ослаблен. Действия Того стали осторожны и нерешительны. У нас появился шанс. Но командование Порт-Артурской эскадры, в лице контр-адмирала Витгефта и Совета Порт-Артурских флагманов и не подумало воспользоваться неудачами неприятеля и не проявило активности.

Адмирал Макаров погиб, адмирал Скрыдлов приехать в Порт-Артур не соизволил, а адмирал Витгефт продолжал проводить совещания и изредка высылал миноносцы и «Амур» для постановки мин.

Считается, что «Ясима» затонул при буксировке в Японии, но японцам удалось скрыть его гибель до конца войны и достоверная дата гибели «Ясимы» неизвестна.

Вспомним еще раз о «Ясима» в день 14 мая 1905 года.

Продолжение следует

_______________________________________________________________

_{[1] Порт-Артур. Воспоминания участников. - Нью-Йорк. 1955 г. О не состоявшемся Синопе адмирала Алексеева см с. 23-27. Конечно, МИД поправил зарвавшегося милитариста. И видно вовсе решил с ним дела не иметь. Даже телеграмму о разрыве отношений с Японией отправил Наместнику с опозданием и с купюрами. Чтоб не бряцал зря оружием.

[2] Капитан 2-го ранга Такэо Хиросе погиб при 2-й атаке японских брандеров на Порт-Артур. Народный герой Японии. Считается духовным отцом японских камикадзе. Был японским морским атташе в Петербурге в 1897-1901 годах. По-своему, говорят, испытывал большую симпатию к России, и уж, во всяком случае, к русским морякам. Так что, как говорится, ничего личного.

[3] Нирутака. «Акацуки» перед Порт-Артуром (дневник японского морского офицера). СПб., 1905, с. 27. /В переиздании 1995-го года – стр. 14/.

[4] Цусима – знамение... Т. I. Книга 2, часть вторая, глава 6 «Крейсер ВАРЯГ».

[5] На расстоянии полутора кабельтовов.

[6] Летопись войны с Японией, 1904, № 3, с. 49. /Цит. по: Краснознамённый Тихоокеанский флот. Изд. 3-е, испр. и доп. – М.: Воениздат, 1981, с.34; Черняев Н.И. Мистика, идеалы и поэзия русского Самодержавия. – М.: Москва, 1998, с.372-373.

[7] Глушков В.В. «Мертвые срама не имут». К 105-й годовщине боя при Чемульпо. //«Армия и флот». 2009.

[8] Штер А.П. На крейсере “Новик”. 2-е изд. – СПб/, 2001, с. 33-34.

[9] Сорокин А.И. Оборона Порт-Артура. 1904-1905. – М.: Воениздат, 1952.}

_______________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/25/cusima__tragicheskii_triumf_russkogo_imperatorskogo_flota_1

Борис Галенин

Спасти Порт-Артур

Части 4-5

(https://ruskline.ru/images/Army/%D0%90%D0%B4%D0%BC%20%D0%A0%D0%9E%D0%B6%D0%B4%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%20%D0%97_.jpg)
_{Генерал-Адъютант Вице-Адмирал Зиновий Петрович Рожественский}

2-я эскадра и ее Командующий

Тем временем, еще весной 1904 года, в Петербурге решено было отправить 2-ю Тихоокеанскую эскадру для совместных действий с 1-й эскадрой по овладению Желтым морем. И на тот момент это был единственный разумный шаг.

Человек это был необыкновенный

Командующим 2-й эскадрой был назначен контр-адмирал Зиновий Петрович Рожественский. С марта 1903 года Зиновий Петрович руководил Главным Морским Штабом, опередив при своем назначении 23 вице-адмиралов, пребывавших в списочном составе флагманов Российского Императорского Флота.

“Человек это был необыкновенный. Если мы посмотрим на его изображения на фотографиях, то обратим внимание на величественную осанку, прекрасную выправку флотского офицера, умные, проницательные глаза на красивом мужественном волевом лице. Современники отмечали, что, выступая перед командами кораблей, простыми, но яркими словами, он так мог воодушевить людей, что они были готовы сразу броситься в смертельную атаку. В быту он бывал очень внимательным к окружающим, умел быть обаятельным и милым.

Зиновий Петрович не имел протекции, связей и тому, что стал Начальником ГМШ и Командующим эскадрой, которая должна изменить ход войны, спасти честь Родины и флота, был обязан в первую очередь своим выдающимся качествам. Окружающие чувствовали, что этот человек обладает колоссальной внутренней энергией, ему верили, за ним шли. Его также уважали за безупречную честность, необыкновенную работоспособность, непреклонную волю.

Он был беспредельно предан своему Императору, Отечеству и флоту, готов был умереть за них и готов был послать на смерть других”[1].

Этими словами капитан 1-го ранга Владимир Яковлевич Крестьянинов начинает в своей книге главу, посвященную Командующему 2-й эскадрой. Слова эти особенно ценны тем, что сказавший их отнюдь не принадлежит к “поклонникам” адмирала Рожественского, а, скорее, к его “гиперкритикам”[2].

Блестящим, упорным, железным, незаурядным адмиралом называло его даже большинство недоброжелателей. Он считался также лучшим артиллеристом Русского Императорского Флота. Жизнь и смерть адмирала Рожественского показали, что он был одним из последних русских военачальников, для которых слова «За Веру, Царя и Отечество» были не пустой формулой.

Сейчас представляется несомненным, что даже если бы контр-адмирал Рожественский всю русско-японскую войну просидел бы спокойно в кресле Начальника Главного Морского Штаба, изображая кипучую деятельность по образцу иных петербургских флотоводцев под «шпицем» Адмиралтейства, то именно он стал бы наиболее вероятной кандидатурой на пост Морского Министра после войны[3].

Понятно, что любой флотоводческий успех сделал бы его кандидатуру неотвратимой. Избежать этого, остановить его на этом пути можно было, только возложив на него задачу, выполнение которой превышало человеческие силы.

И одной из «криптоцелей» посылки 2-й эскадры, а, точнее, постановки эскадре, уже на ее пути, в принципе невыполнимых задач, было намерение не допустить, может быть, последнего до конца верного Царю и Отечеству Адмирала до высших государственных постов.

Что знал адмирал Рожественский

Адмирал Рожественский, как и адмирал Макаров, прекрасно понимал значение поспешного отступления Того от Порт-Артура 27 января. Общий же ход боя 28 июля был достаточно подробно отражен в донесениях контр-адмирала Н.К. Рейценштейна из Шанхая, капитана 1-го ранга светлейшего князя А.А. Ливена из Сайгона, да и из Порт-Артура поступали сведения. Тем более это касается боя 1 августа. Связь с Владивостоком была прямая. На основании всей полученной информации адмирал Зиновий Петрович мог сделать, прежде всего, следующие основополагающие выводы, которые вполне подтверждаются всей вышеприведенной и известной читателю информацией.

1. Артиллерийским огнем современный броненосец и даже крейсер потопить практически нельзя.

За весь первый период войны ни один броненосный корабль в боях на море не был потоплен артиллерийским огнем. Да, повреждения бывали. Но тонули броненосцы и крейсера исключительно при подрывах на минах. Или открыв кингстоны, как «Рюрик». Это важно уяснить и запомнить для оценки действий русского командования при Цусиме.

2. 2-я Тихоокеанская эскадра не сплавана и стать таковой за оставшееся время не в состоянии. Следовательно, для возможного успеха в эскадренном бою необходимы самый простой строй и самые однозначные приказы о его сохранении. Чтобы о Циндао и Шанхаях думать забыли.

3. Очевидно, что русские и японские снаряды в боях 1904 года были все же совершенно сравнимы по совокупной ударно-взрывной силе. Что и отмечено было всеми участниками сражений.

Это несмотря на то, что японские снаряды превосходили наши до 15 раз по количеству и качеству взрывчатки. Но в бою 28 июля этого преобладания было явно недостаточно японцам для создания решающего превосходства в огневой мощи над русской эскадрой. Следовательно, адмирал Рожественский имел все основания считать, что артиллерийский бой с японской эскадрой наша эскадра вполне способна вести, по крайней мере, на равных.

4. Опыт боя 1 августа 1904 года в Корейском проливе однозначно подтверждал, что прорыв через него возможен даже при некотором количественном превосходстве неприятеля, в худшем случае − с потерей некоторых кораблей. Гибель же русского и японского броненосцев 31 марта и 2 мая 1904 года, и вообще опыт минной войны у Порт-Артура и Владивостока говорил о том, что мин и минных атак следует остерегаться. Особенно ночью в узкостях. Поэтому Корейский пролив следовало проходить, конечно, днем. А вот врага уверить в обратном. Отсюда − черный цвет судов русской эскадры.

5. Далее. Никакой выход «Цесаревича» из строя сам по себе не помешал бы прорыву Порт-Артурской эскадры во Владивосток. Готов же был прорываться Николай Оттович Эссен на тихоходном и много раз раненном «Севастополе». Для этого всего-навсего начальнику эскадры следовало отдать перед боем приказание следовать только курсом на Владивосток кильватерной колонной за флагманским кораблем, а если вдруг он выйдет из строя − за следующим мателотом.

То есть именно то, не терпящее двусмысленности, а тем более многозначности, распоряжение, которое адмирал Рожественский и отдал перед Цусимским боем, проанализировав причины наших неудач 28 июля 1904 года. Боевая задача была поставлена заранее кратко и предельно конкретно − прорыв во Владивосток, чтобы ни происходило. Но эскадрой! И эта четкость распоряжений полностью оправдала себя 14 мая 1905 года.

К немалому изумлению адмирала Того, даже выход из строя двух флагманских броненосцев не вызвал, в отличие от боя 28 июля 1904 года, разброда и шатания в железном кильватерном строю русских броненосцев. О разгроме русской эскадры по частям не могло быть и речи[4].

6. Адмирал Рожественский мог не знать в полном объеме повреждений 1-й эскадры у Шантунга. Однако поведение «Цесаревича», «Аскольда», «Дианы» и «Новика» давало основания думать, что 1 800-мильный путь от Порт-Артура до Владивостока 1-я эскадра при предполагаемых в пути боях, может быть, и не прошла бы. Но 600 миль, от Цусимы до Владивостока уцелевшие в наверняка имеющем быть место бою корабли 2-й эскадры пройдут обязательно, потому что ходу им назад в Порт-Артур нет, а японская эскадра по опыту Шантунга минимум неделю будет зализывать раны.

7. Для чистоты опыта желательно, чтобы с русской встретилась действительно та, год пробывшая у Порт-Артура, японская эскадра. Не успевшая ни отремонтироваться, ни перевооружиться. Значит, надо спешить. Мы увидим, насколько прав был Адмирал в своем стремлении вперед.

8. Если Порт-Артур каким-то чудом удержится до подхода 2-й эскадры (а многие порт-артурцы с прорвавшихся при Шантунге кораблей считали, что до февраля − весьма вероятно, даже данные следствия по сдаче Порт-Артура это стопроцентно подтверждают), то есть шанс, что остатки 1-й эскадры будут удерживать японский флот от ремонта.

То есть, на крайний случай, если и не завладеть морем, то уж прорваться во Владивосток при должном упорстве сам Бог велел! Походы Владивостокских крейсеров однозначно показали, что войти во Владивостокский порт можно даже в январе. Равно, как и выйти из него.

Снаряды японские, порт-артурские[/i]

Ввиду особой важности остановимся подробнее на вопросе качества японских крупнокалиберных снарядов порт-артурского периода военных действий.

Еще в самом начале войны вице-адмирал О.В. Старк, командующий Порт-Артурской эскадрой, оценивая действие японских снарядов, указал в своем рапорте № 801 от 19 февраля 1904 года, что оно «оказалось много слабее, чем об этом писалось раньше».

Правда, «снаряды разрывались при первом прикосновении к самым слабозащищенным местам кораблей. Осколков при разрыве снарядов получаюсь много и в большинстве случаев − мелких». Однако «пожара от разрыва этих снарядов не наблюдалось, хотя на некоторых кораблях разрывы происходили в деревянных частях...»[5]..

Вместе с тем сохранились свидетельства, что японские 12-дюймовые снаряды первого периода войны, бывало, и вовсе не рвались. Такие случаи приводит в донесении о бое 28 июля старший офицер броненосца «Полтава» капитан 2-го ранга Сергей Иванович Лутонин. А вот совершенно бесхитростное свидетельство не моряка, а “маленькой сестрички”, как называли раненые в Порт-Артуре дочку штабс-капитана Анатолия Топольского Галю, помогавшую матери в госпитале:

«В первые месяцы бомбардировки были только с моря, но зато стреляли большей частью двенадцатидюймовками. Такая “пулька”, попадая в дом, разрушала его или совсем, или большую его часть, убивая людей даже не осколками, а напором воздуха от разрыва. Но часто эти “чемоданы” и совсем не разрывались, зарываясь глубоко в землю, или пробуравливали насквозь дом, оставляя круглые дыры-окна.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%801.jpg)
_{Порт-Артур. Госпиталь №9 в Новом городе
Отчетливо видны дыры в стене от крупнокалиберных снарядов}

Таких “раненых” домов делалось все больше и больше; а под нашим госпиталем (бывшей гимназией) лежало таких “удовольствий” целых два, постоянно угрожая взорваться»[6].

Покорная просьба, читатель, обратить внимание на эту информацию, и по возможности запомнить ее.

Порт-Артур ждет

Итак, весной 1904 года в Петербурге решили отправить на выручку блокированной в Порт-Артуре 1-й Тихоокеанской эскадре и самому Порт-Артуру 2-ю Тихоокеанскую эскадру под командованием З.П. Рожественского.

И на тот момент это был не только не бессмысленный, но единственный разумный шаг. Соединившись, две эскадры действительно могли овладеть морем, что автоматически обеспечивало победу России в войне: все поставки Японии в Маньчжурию шли морем. Считается, что окончательное решение о посылке эскадры было принято на Совещании в Петергофе в Высочайшем присутствии в августе 1904 года.

Напомним, что, по общему мнению, в отличие от Японии Россия могла выиграть войну и при потере флота. Может быть, несколько медленней. Но наверняка.

В этом мнении едины такие разные люди, как А.Н. Куропаткин[7] и А.И. Деникин, знаменитый английский военно-морской писатель и эксперт Джулиан Корбетт, и его соавтор в описании морских операций русско-японской войны адмирал сэр Эдмонд Слэйд. Это мнение разделяют и поддерживают Элиас Захариас − крупнейший американский разведчик и контрразведчик, работавший по Японии в 1930-е годы и во Вторую мировую войну, и современные английские и американские исследователи, такие как Эрик Гроув и Дж. Вествуд[8]. И не они одни.

Но что нам мнения!

Мы достоверно знаем, что Япония эту войну действительно проиграла.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%802.jpg)
_{А стоит ли возвращаться?
Карикатура тех дней}

В 20 часов 35 минут токийского времени 28 августа 1905 года из Токио в Портсмут, Верховному полномочному представителю Японии на переговорах в Портсмуте Комура Ютаро, была отправлена правительственная телеграмма № 69. Указания, переданные этой телеграммой из Токио с категорическим требованием заключить мир на любых условиях, действительно отдают безоговорочной капитуляцией[9].

Это знание позволяет нам совершенно по-иному взглянуть на итоги странной войны, по какому-то недоразумению считающейся до сих пор военным поражением России.

Это знание помогает нам оценить масштабы измены и предательства, уже тогда созревших в русских верхах, при благожелательной поддержке скучавшего по Соловкам и Колыме русского образованного общества. И поддержанных беззаветным ударным трудом «сорока тысяч “братьев”» в международном масштабе[10].

Но даже при этой поддержке Теодору Рузвельту с Сергеем Витте еле-еле удалось для Японии пол-Сахалина от России урвать. А без оной вряд ли и аренду Квантуна довелось бы стране Ниппон на себя перевести. Как сами японские дипломаты и японское общественное мнение оценило итоги переговоров в Портсмуте показывает приводимая карикатура.

Однако овладение морем или, по крайней мере, наличие на Дальнем Востоке крупных русских военно-морских сил не только резко приблизило бы победу России − оно сделало бы ее неизбежной даже для русского общественного мнения. В глазах широких народных масс вновь усилило бы обаяние царской власти. Самодержавия.

А вот этого «братья» никак допустить не могли.

Прорыв возможен

Во время стоянки 2-ой эскадры у берегов Мадагаскара в декабре-марте 1904-1905, стало известно о падении Порт-Артура и гибели 1-ой эскадры. Задача овладения морем становилась практически неразрешимой.

Но сохранялась возможность прорыва во Владивосток.

Еще в начале января 1905 года адмирал Рожественский, обладавший, похоже, своими источниками информации (недаром будучи уже в отставке, он вместе с адмиралом графом А.Ф. Гейденом сыграл такую большую роль в создании русской военно-морской разведки), однозначно считал этот прорыв возможным.

Действительно, в декабре − феврале, а на самом деле еще и в марте − апреле японский флот проходил ремонт и перевооружение на своих базах.

«Микаса», к примеру, еще в середине января 1905 года без кормовой башни стоял. И из ремонта вышел то ли в конце марта, то ли уже в апреле. А ремонт «Асахи», подорвавшегося на мине в последние месяцы блокады Порт-Артура, точно в апреле закончен был. И то с трудом. Это только то, что известно достоверно.

Так что если бы не задержка эскадры на Мадагаскаре по категорическому приказу из Петербурга, подкрепленному «саботажем» немецких угольщиков, как раз с января по март, то эскадра пришла бы еще в феврале во Владивосток целой и невредимой. И не надо насчет льда: как-нибудь ледокол «Надежный» дорожку бы эскадре проторил.

Но опять же на основании анализа сражений в Желтом море 28 июля, и особенно 1 августа в Корейском проливе, адмирал Рожественский имел все основания считать, что прорыв возможен и в мае, хотя бы и ценой потери нескольких кораблей, скорее всего не броненосных.

Ситуация была крайне тяжелой, но, по расчетам его – для 2-эскадры не безнадежной.

Также считали и руководители военно-морских сил Японии, понимая, что без принятия чрезвычайных мер шансов у Соединенного флота остановить русскую эскадру во главе с решительным русским адмиралом практически нет.

И меры были приняты. Действительно кардинальные меры.

DEUS EX MACHINA[11]. Что не знал адмирал Рожественский

Адмирал не знал и не мог знать, что во время зимне-весеннего ремонта японцы перевооружат свою эскадру снарядами совершенно нового типа. Вместо обычных фугасных, с которыми мы познакомились в Порт-Артуре, они стали использовать фугасные снаряды, наполненные веществом типа напалма, от которого, казалось, горит даже железо.

Результаты полигонных испытаний превзошли все ожидания. Жидкое пламя после взрыва снаряда пожирало все вокруг, тысячи мелких осколков, вылетающих из огненного ада, вместе с ударной волной крушили все полигонные конструкции, скручивая стальные балки в узлы. Пламя также уничтожало кислород в районе взрыва[12]. Кроме того, при взрыве выделялись ядовитые газы, губительно действующие на гортань и легкие. И на психику, заметим, тоже.

До сих пор почему-то никто не отметил, что отравляющие вещества в войнах XX века впервые применили отнюдь не немцы на Ипре, а японцы при Цусиме!

С японскими цусимскими снарядами вообще связано много тайн. Истинный химический состав взрывчатки не известен до сих пор[13]. Японцы на вопросы отвечали скромно: обыкновенная шимоза. И плечами так застенчиво пожимали. Выдумают, мол, люди.

Уже адмирал Того, когда Небогатов приехал к нему на «Микасу» сдаваться, на восторженные вопли последнего: «Ах, какая у Вас артиллерия! Ничего подобного в жизни не видал!», тихо ответил:

− Ну что Вы, адмирал. Самая обыкновенная[14].

Многие наши специалисты, изучающие Цусиму, особенно для того чтобы в очередной раз обругать адмирала Рожественского, так и считают − самая обыкновенная. Вероятно, чтобы не обижать восточного соседа. А так все просто. Самая обыкновенная.

Сам Того сказал.

Просто японцы стрелять умели. И маневрировали как надо. Русскому же человеку «маневр» − слово иностранное − с роду не присуще. Отсюда все Цусимы в русской жизни и происходят.

Но продолжим про взрывчатку.

По взрывной силе новые японские снаряды превосходили использовавшиеся под Порт-Артуром, по крайней мере, на порядок. Даже при недолетах, взрываясь в воде, снаряды эти силой гидравлического удара выбивали заклепки из корпусов наших броненосцев, нарушали герметичность и вызывали течь. При взрывах в 200-х метров от судна осколки японских снарядов ранили и убивали наших моряков.

Таким образом, японская эскадра получила перед русской подавляющее огневое превосходство [более, чем 150-кратное! См. далее раздел: Цусимский огонь], страшное еще тем, что о нем никто на русской эскадре не подозревал. Даже прошедшие Порт-Артур.

Пикантная подробность

Указанное вещество типа напалма изобрел уже чуть ли не в ходе русско-японской войны то ли чилийский, то ли перуанский полковник. Будучи патриотом белой расы, он сперва предложил купить патент на это вещество России через русское посольство. Но посол был занят важными делами: то ли должен был везти букет роз жене эквадорского посла в связи с именинами, то ли сочинял письмо в МИД о необходимости увеличить штат посольства в связи с перегрузкой текущими делами. Поэтому на предложение полковника он вначале не обратил внимания, а потом и вовсе забыл.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Есть, впрочем, мнение, что это предложение латиноамериканца все же дошло до русского МИДа или даже Морского Министерства. Но оба ведомства дружно решили проявить патриотизм и бережливость в расходовании казенных средств. И ведь хотел-то полковник за свое изобретение какой-то пустяк: несколько тысяч золотых рублей. И потрать мы их вовремя – по-другому сложился бы день 14 мая 1905 года, да и 15 мая тоже. Да и наши дни тоже, может быть, сложились иначе. Полковник же хоть и не любил желтокожих, но любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда, и, прождав безответно месяц-два, направил стопы уже в посольство японское. Где встретили его уже с распростертыми объятиями. Дальнейшее известно.

Капитан 2-го ранга Владимир Семенов в «Расплате» рассказывает об этом так:

«По некоторым, вполне заслуживающим доверия, сведениям, в бою при Цусиме японцами было впервые применено для снаряжения снарядов новое взрывчатое вещество, секрет которого они купили уже во время войны у его изобретателя − полковника службы одной из республик Южной Америки.

Этот полковник (как говорили, урожденный перуанец) не сразу обратился к японцам. Гордый, что в жилах его течет кровь кастильцев, сподвижников Кортеса, он, руководимый врожденным предубеждением к “цветным”, пытался прежде всего продать свое изобретение “бледнолицым”. Он обратился к нашему военному агенту в Шанхае (генерал-майору Десино). Были произведены опыты. Опыты прямо феерические, как описывал их мой собеседник, лично их видевший.

Покупка секрета “бледнолицыми” однако не состоялась: не то из-за того, что в цене не сошлись, не то из-за того, что нашли препарат крайне опасным для хранения. Зато «желтолицые» не прозевали. Перед добрым кушем не устояла кастильская гордость, и ... началось деятельное снабжение японского флота новыми снарядами.

В этом, как кажется, и есть главный секрет, почему японцы не протестовали против долговременной стоянки Второй эскадры на Мадагаскаре и не пытались (при посредстве доброй союзницы − Англии) изгнать ее оттуда, как они это делали во время Аннамского скитания.

Раненые японские офицеры, лежавшие вместе с нами в госпитале Сасебо, особенно расспрашивали, особенно интересовались действием их “новых” снарядов, говоря, что здесь “впервые” была применена идея наносить разрушение не силой удара в цель, а “исключительно” силой взрыва при соприкосновении с целью.

По слухам, (опять-таки заслуживающим доверия), этими новыми снарядами успели снабдить только орудия крупных калибров броненосных отрядов, и вот почему те из наших судов, которые имели дело с эскадрой адмирала Катаока, не терпели ни таких разрушений, ни таких пожаров, как атакованные броненосцами и броненосными крейсерами.

Особенно убедительны примеры “Светланы” и “Донского”.

15 мая “Светлану” расстреливало два легких крейсера, а “Донского” − пять подобных судов [шесть ‒ БГ], и оба эти корабля,

во-первых, оборонялись сравнительно долго, а

во-вторых, (и это главное), не горели,

хотя на обоих − на “Донском” как на судне старого типа, а на “Светлане” как на яхте − горючего материала не только в относительном смысле, но, пожалуй, даже, и в абсолютном − было несравненно более, чем на новых броненосцах»[15].

Похоже все же, что военный агент в Шанхае генерал-майор Константин Николаевич Десино[16] не довел до сведения руководства данные «феерических» испытаний предложенной ему перуанским полковником взрывчатки.

А если и довел, то проинформировать адмирала Рожественского о том, что его может ожидать встреча и с таким чудом техники, уж точно никто не удосужился.

От своих секреты у нас хорошо хранили.

Подводя предварительные итоги, отметим очевидное.

Японскому флоту требовалось несколько месяцев, а лучше − полгода, на ремонт и перевооружение. Если русская эскадра войдет в Желтое или Японское море в декабре или хотя бы в феврале, то очевидно, что броненосные боевые отряды Соединенного флота даже косметический ремонт пройти не успеют. Какое уж тут перевооружение.

Следовательно, возникала новая задача: любым способом добыть эти несколько месяцев Соединенному флоту на ремонт и перевооружение.

И задача эта также была решена. Ниже мы увидим как решена.

Цель – Порт-Артур

Поставленной перед эскадрой целью, устно сформулированной на Особом Совещании в Петергофе от 25 августа/07сентября 1904 года, было соединение с 1-й эскадрой в Порт-Артуре и отрядом Владивостокских крейсеров для совместного, затем, овладения Японским морем, под общим начальством Командующего Тихоокеанским флотом.

Известного нам адмирала Н.И. Скрыдлова, этого поистине трудно достижимого для флота Командующего, назначенного на высокий пост по личной инициативе Генерал-Адмирала в характерный день 1 апреля 1904 года.

Сам Скрыдлов лично, как мы знаем, пребывать на театре военных действий не любил. Предпочитал эскадры к себе вызывать. Во Владивосток. Предварительно заодно испытав их в бою. Как 1-ю Тихоокеанскую 28 июля.

А действительно − что проку от необстрелянных? Прорвутся − хорошо. Надежное пополнение. Нет, так не судьба, а Командующий и ни причем. Его там не было. По техническим причинам.

Власть, что характерно, при этом у него оставалась. И мы знаем по бою 1 августа у Урусана, что использовать он ее умел и любил. Не все осознают, что адмирал Рожественский во время похода 2-й эскадры отнюдь не был Командующим флотом, как его иногда называют в книгах, особенно зарубежных.

И отнюдь не обладал правом принимать стратегические решения.

Для этого было начальство во Владивостоке, не говоря уж про Петербург. И без его санкции, адмирал Рожественский, как он сам свидетельствует в своих показаниях Следственной Комиссии, не мог принимать весьма важные для успеха дела решения.

А прямой задачей Зиновия Петровича было − перегнать набор кораблей, для солидности получивший имя эскадры, из Кронштадта на Дальний Восток, а там − как руководство решит. Хорошо, хоть письменных инструкций Командующий не получил. Это как-то развязывало руки. По крайней мере, на начальном этапе.

Все вопросы организации предстоящих действий эскадры, снабжения ее и контроля за подготовкой кораблей к походу легли на плечи адмирала Рожественского. Объем работы был огромен. Эскадра уходила не в многомесячное учебное плавание, а в боевой поход. Сражение с японским флотом было неминуемо.

И успех в этом сражении зависел как от качества личного состава эскадры и уровня его боевой подготовки, так и от состояния ее материальной части.

Младшими флагманами эскадры были назначены: весьма деятельный контр-адмирал Дмитрий Густавович фон Фелькерзам, командовавший ранее артиллерийским отрядом, и контр-адмирал Оскар Адольфович Энквист, прекрасно заявивший себя, как градоначальник Николаева и вдобавок родственник Управляющего Морским Министерством адмирала Авелана.

При огромном переизбытке адмиралов на берегу, у нас как-то скупились на назначение их на 2-ю эскадру, и этот недостаток флагманов не раз вредно сказывался в деятельности эскадры.

«До сих пор точно неизвестно, почему для эскадры, снаряженной в количестве семи линейных кораблей, не было предусмотрено должности начальника штаба в адмиральском чине, который, согласно “Морскому уставу” (изд. 1899 г.), являлся бы первым заместителем командующего. Ясно, что здесь не доработали адмиралы великий князь Алексей Александрович и Ф.К. Авелан, но в итоге Зиновий Петрович получил только флаг-капитана К.К. Клапье-де-Колонга.

Флаг-капитан по Уставу не мог заменить командующего…»[17].

Может быть, потому до сих пор и не известно, что ни о какой не доработке в таком вопросе и речи быть не может. Все было сделано как надо. Вспомним бой Владивостокских крейсеров в Корейском проливе. Забегая вперед, скажем, что под начальством Того при Цусиме состояло одиннадцать! адмиралов.

Помощь со стороны портового начальства также характер носила весьма специфический. Казалось, делается все возможное, что внедрить в экипажи идущей в бой эскадры всех политически неблагонадежных, на крайний случай, просто больных или призванных из запаса.

Между прочим, до сих пор вызывает удивление, почему не были привлечены вполне качественно подготовленные экипажи Черноморского флота, которым все равно никак не светило участие в войне. Словно специально мариновали эти экипажи для бунтов «Потемкина» и «Очакова».

Забегая вперед, скажем к моменту самого боя, личный состав эскадры, титаническими усилиями командующего и офицерского состава был подготовлен и морально и, насколько это было возможно, «технически» к выполнению своего долга перед Царем и Отечеством. Что навсегда запечатлено Цусимским боем.

Сумбурная и спешная комплектация экипажей происходила на фоне не менее срочных и неупорядоченных работ по подготовке кораблей к небывалому в истории России и мира марш-броску громадной по числу вымпелов армады на другой конец света, без наличия баз на этом пути.

Дипломатической подготовки похода эскадры проведено не было. Как с изумлением отметил, один из исследователей Цусимы: «создается впечатление, что с Японией воевала не Россия, а лишь 2-я эскадра...»

А эскадре, между прочим, предстояло пройти почти двадцать тысяч миль по трем океанам, совершив при этом почти кругосветное путешествие. Затем разомкнуть кольцо блокады Артура, соединиться с остатками 1-й эскадры и завоевать совместно господство на море, поставив тем самым в войне победную точку.

Какие же силы дала Россия и морское начальство в руки адмирала Р. для выполнения им благородной, но, признаемся, непростой задачи?

Броненосцы Цусимы или

Музей Русского Императорского Флота под открытым небом

Главные силы 2-й эскадры Тихого океана на момент выхода ее 1 октября 1904 года из Либавы на Дальний Восток, насчитывали восемь броненосных судов, разделенных на два отряда.

Первый отряд

1-й броненосный отряд, основная боевая сила эскадры, краса и гордость ее, состоял из 4-х новейших, теоретически абсолютно одинаковых, эскадренных броненосцев типа «Бородино»[18], являющегося, опять же теоретически, творческим развитием построенного на французских верфях броненосца «Цесаревич».

Тактико-технические данные (ТТД) этих самых современных броненосцев русского флота подробно приведены в третьей книге трилогии. Здесь же скажем только, что новейшими они были настолько, что ни один из них, кроме первого в серии броненосца «Александр III», не успел выполнить программу приемо-сдаточных испытаний. А ежели бы успел, то никуда с достроечных стенок родного завода в обозримом будущем бы не сдвинулся.

Самое теплое, что смогла сказать приемная комиссия в напутствие единственному испытанному ей броненосцу «Александру III», а заодно и другим − не испытанным, − это чтобы аккуратнее рулем или, по морскому, штурвалом ворочали. Да не забывали при этом закрывать пушечные порты малой артиллерии[19]. А то при лихом повороте такой крен возникнет, что, неровен час, ворвется злая морская волна в порты эти самые пушечные, и свободно сможет произойти опрокидывание броненосца, − задолго до столкновения с неприятелем.

А уж во время боя, когда стрелять с закрытыми портами неудобно, смотрите братцы сами. Лучше идите себе тогда прямо, не морочьте голову рулевым. И потонете благородно − от артиллерии, торпед или мин разбросанных. Все ж − не самоопрокидывание, по недосмотру да недогляду. Или, сохрани Господь, умыслу злому.

Штурвалом, на новых броненосцах следовало ворочать действительно осторожно. Писал ведь адмирал Рожественский с Мадагаскара в МТК, что при одновременном повороте на N румбов, четыре лучших броненосца эскадры готовы отправиться по 4-м самостоятельным маршрутам, а также курсам, направлениям, сторонам света. Такая вот краса и гордость эскадры. Монолитная боевая мощь ее.

Это, что касается первого отряда.

Второй отряд

2-ой броненосный отряд, в отличие от 1-го, никакой скучной однородностью похвастаться не мог. Отнюдь. Разнообразие в нем было налицо, и интерес он в военно-морском отношении представлял, и немалый, но исключительно как “музей образцов”. Как собственно и звали его на эскадре.

Составляли его следующие суда: высокобортный океанский броненосец-крейсер «Ослябя», уже знакомые броненосцы «Сисой Великий», «Наварин» и броненосный крейсер «Адмирал Нахимов».

При этом «Наварин» и «Нахимов» были вооружены устаревшей артиллерией, а «Нахимов» (постройки 1885 года) вообще не годился для линейного боя, и то, что его включили в состав главных сил, было следствием, с одной стороны, полной безысходности, а с другой, что как сказал адмирал Рожественский, − «Нахимов» навык ходить в одной линии с броненосцами.

В довершение всего «Сисой» и «Наварин» были изношены.

Отправленные с Дальнего Востока в Кронштадт для ремонта, известным нам единоличным распоряжением Морского Министра адмирала П.П. Тыртова, они этого ремонта получить не успели, и шли теперь обратно в еще худшем состоянии, чем были до того, как определилась необходимость ремонтировать их.

Разнотипность судов 2-го отряда бросалась в глаза даже неискушенному наблюдателю: «Наварин» имел четыре дымовые трубы, «Ослябя» три, «Сисой» две, а «Адмирал Нахимов» − одну.

Эскадренная скорость хода судов 2-го отряда − даже теоретически − не превышала 12 узлов[20].

О маневрировании

И ведь до сих пор имеют претензию к адмиралу Рожественскому некоторые патриоты, как с военно-морским оттенком, так и без оного, что в пути вокруг Африки, при постоянных погрузках угля и прочих радостях походной жизни, не выучил он маневрировать свою разнокалиберную эскадру.

Да так, чтоб с горя удавился адмирал Того Хейхатиро глядя на наши эскадренные маневры!

Понял бы, что слабо было ему за пятилетку, ежели не больше, выдрессировать свою − однотипную, новейшую, на британских − лучших в то время в мире − верфях построенную, − эскадру. Научить ее маневрировать также четко, как представшие его глазам российские инвалиды с рождения и пенсионеры по паспорту.

Камень за бронепазухой

К инвалидам с рождения мы относим здесь, конечно, новейшие броненосцы. Кроме отмеченной своенравности в управлении, у каждого из 4-х был свой, подготовленный доблестными строителями, камень за бронепазухой для Командующего, машинных команд и инженеров эскадры.

Так у «Бородино», при его 18-узловой − по метрике − скорости, развить которую он, к слову, ни разу не смог, уже при 12 узлах начинали так греться не то подшипники, не то эксцентрики[21], что при подходе к 16 узлам вся машина грозила рассыпаться вдребезги.

Вспомним «Варяга»[22]. Только там брак был американский, хотя санкционированный тем же ГУКиСом[23] и, естественно, лично Генерал-Адмиралом, а тут отечественный. А чем отечественный брак должен быть хуже американского?!

И ведь один из стандартных упреков, и злобных и кротких, Командующему эскадрой: почему, ну почему не испытал за время похода свои новые броненосцы на полном ходу?!

Вот, извольте представить. Разводят себе «Князь Суворов», «Император Александр III», «Бородино» и «Орел» пары, доводят до марки, и пытаются выяснить, что из этого выйдет.

Вышло бы следующее.

Не знаю как другие, а «Бородино» при переходе за 16 узлов, если бы до них машина дойти позволила, точно ушел бы в капитальный ремонт. Хорошо если на солнечном Мадагаскаре. Там, глядишь приткнули бы его кое-как к берегу, для маскировки пальмовыми листьями закидали.

Пусть стоит.

Все равно ни в один порт − зарубежный − чиниться не пустят.

Может оно и к лучшему

Может, оно конечно, и к лучшему. Глядишь, и у остальных красавцев из строя что выйдет. А пенсионеры так и так за компанию бы примкнули. Адмиралу новые броненосцы никак не бросить, а без него никто с Мадагаскара и до Камранга бы не дошел.

Да и зачем? Адмирала Того смешить?

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%803.jpg)

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Так и осталась бы до наших дней эскадра в гостеприимном Носси-бе. Плавающий Военно-Морской музей под открытым небом. Сейчас на туры отбоя не было бы. Так и видишь рекламные слоганы:

«Носси-бе − туристическая Мекка. Живые будни Русского Императорского Флота. Спешите видеть».

А ведь действительно хорошо!

Как представишь себе: суда черные, трубы желтые с черными полосками. На носах орлы двуглавые золотые. Каждый день в 8 утра: «На флаг и гюйс». Боцманские дудки поют.

Красавцы лейтенанты и мичмана − таких теперь и в природе не сыскать! − на минных катерах учебные атаки устраивают. С «Суворова» грозный Адмирал сигналы разные подает, многофлажные.

Красота! Не то, что долларов − евро никаких не жалко!

Жаль Адмирал эскадру на Цусиму повел

Жаль упрямый Адмирал зачем-то эскадру на Цусиму повел. Испытал бы разок по полной программе − и делов! До сих пор бы на курорте грелся. Мемуары писал.

О том, как вокруг мыса Доброй Надежды в 11-балльный шторм эскадренные броненосцы с неисправным рулевым управлением сумел провести. С промежутками между кораблями в 2 кабельтова....

Ведь одно это было уже подвигом, своего рода мировым рекордом и уж точно впервые в мире. Да и потом никто в мире этим больше не баловался.

А мемуары эти в издательства отдавал. Где платят больше. Нарасхват бы шли!

А так − остались на память от Адмирала пара Рапортов его о Цусимском бое, да Показания Следственной Комиссии о нем же. И те и другие, если и не засекреченные, то уж точно не растиражированные. Весьма напрасно, между прочим[24].

Тем более, что записок и воспоминаний Адмирал и вовсе не оставил[25].

Жаль.

Ну, к вопросу эпистолярного наследия Адмирала мы еще вернемся, а пока скажем следующее.

Эскадры земные и небесные

Русские броненосцы Цусимы были, − как сила материальная − весьма несовершенны.

Но их боевой дух, проявленная ими самоотверженность и готовность идти до конца «За Веру, Царя и Отечество», особенно трех первых броненосцев 1-го отряда, делает их поистине лучшими эскадренными броненосцами всех времен и народов. Про «Суворова», например, есть свидетельство даже с «той стороны», ‒ английского наблюдателя на эскадре адмирала Того капитана 1-го ранга (кэптена) Уильяма Кристофера Пэкинхема, в официальном донесении в свое Британское Адмиралтейство написавшего:

«Никогда еще человеческие мужество и сила духа не доходили до столь невероятных пределов. И слава, которую навеки стяжал себе “Суворов”, увенчивает не только его доблестный экипаж, но и весь русский флот, всю Россию и даже все человечество!..

Это герои не только сегодняшнего сражения, но всех времен».

Значит, и погибшие в бою команды этих кораблей были лучшие в мире. На все времена. Хотя, может быть, и не самые обученные. А остовы героических кораблей, разбитые вражеским огнем и скрытые под водой, служат длящимся до скончания веков напоминанием о русской православной воинской доблести! Вечным, ‒ пока не прекратится течение времени.

И если был бы в Царствии Небесном свой Военно-Морской флот, то непременно в его состав вошли бы и эти ‒ лучшие в мире ‒ корабли Русского Императорского Флота: «Суворов», «Александр III», «Бородино»…

Если же скажут нам, что маловероятно встретить в Царствии Божием стальные громады линкоров и крейсеров, то уж вовсе невероятно, чтобы команды этих лучших кораблей мира не присутствовали бы там практически в полном составе.

Часть 5

Крестный путь эскадры

Navigare necesse est, vivere non est necesse! [26].

Гней Помпей − римский полководец

Адмирал Рожественский планировал выход эскадры в начале сентября, но по многим причинам эскадра вышла только 02/15 октября 1904 года из Либавы.

Маршрут эскадры до Порт-Артура или Владивостока был рассчитан на 150 суток. Из них предполагалось 90 ходовых и 60 стояночных, в основном для угольных погрузок.

До Танжера два броненосных отряда эскадры шли вместе, а затем 1-й броненосный отряд и «Ослябя» пошли вокруг Африки, т.к. англичане потребовали разгрузки наших новых броненосцев перед входом в Суэцкий канал. Требования были неслыханно жесткими: стоянки в Суэце и Порт-Саиде не должны были превышать 24 часов. Решено было, что контр-адмирал фон Фелькерзам с остальной частью эскадры пройдет через Суэц.

Местом встречи должен был стать Мадагаскар.

Комментарий. Адмирала Рожественского часто упрекают в излишней скрытности, которая якобы привела к неудовлетворительной дипломатической подготовке плавания. Но трудно было Адмиралу, находясь в Петербурге, предполагать, что государства, объявившие правила нейтралитета, позже будут, по мере продвижения русских кораблей на восток, «корректировать» их. Это тоже было знамение настоящего, не календарного XX века.

Этот «цивилизованный» способ участия в войне на стороне неприятеля стоит того, чтобы о нем рассказать подробнее[27]. Так, французское правительство, подчиняясь требованиям Японии, «просило» не заходить вторично в свои порты корабли отряда контр-адмирала фон Фелькерзама, ссылаясь на такую причину: с момента предыдущего посещения их порта (Танжер) не прошло «законных» трех месяцев.

Союзнички!

Иными словами, корабли, находящиеся в пути, были лишены возможности пополнять запасы угля, воды и продовольствия. Русским адмиралам, забыв о собственном здоровье, приходилось, в ущерб прежде всего боевой подготовке, выкручиваться из создавшегося положения.

Отряды контр-адмирала Фелькерзама и вице-адмирала Рожественского не случайно шли к рандеву на Мадагаскаре разными путями: один через Суэцкий канал, другой вокруг Африки. Броненосцы были перегружены военным имуществом и запасами, а правила «нейтралитета» не позволяли в отведенное время осуществить неизбежную, при входе (для уменьшения осадок) и по завершении следования в узкости, разгрузочно-погрузочную операцию.

Требования были неслыханно жесткими: стоянки в Суэце и Порт-Саиде не должны были превышать 24 часов.

Русские моряки, минуя Суэцкий канал, пошли навстречу пожеланиям египетских чиновников. Что нисколько не помешало министру иностранных дел этого − «государства» под английским присмотром − направить России, «как бы на будущее время, заявление о нарушении нашими миноносцами правил нейтралитета».

Не лучше было и во французском Вьетнаме − Аннаме по-тогдашнему.

Голландия, и Португалия в разное время вели подобную же дипломатическую войну и внесли свой вклад в разгром 2-й эскадры, пунктуально соблюдая «правила нейтралитета» в пользу Японии. Прямо-таки массовая моральная «подвижность».

Науськивая других, Великобритания, находясь в союзе с Японией, прибегала к более сильным демонстрациям. В Атлантическом океане 15 крейсеров «невоюющей» страны вызывающе держались подле русской эскадры, сближаясь ночью до полукабельтова. По такому случаю адмирал Рожественский доносил в Петербург:

«Пушки были заряжены, и я не раз чувствовал, что залп наших 12-дюймовых орудий был бы уместен. Опасаюсь, что пушки застреляют без приказания, если такое в высшей степени наглое поведение будет продолжаться...».

Подобный «нейтралитет» не вызывал бы такого острого отвращения, тем более 100 лет спустя, если бы и к Японии подходили по меркам международного права.

Но нет! Агрессору дружно преподнесли карт-бланш.

Никем и никогда − и уж во всяком случае нашим доблестным МИД − не поднимался вопрос о нарушении нейтралитетов Кореи (то есть «расположение» японской армии и флота на территории невоюющей страны) и Китая (захват в Чифу разоруженного миноносца «Решительный»).

Подобная участь могла быть только у России....

Русский МИД сделал все от него зависящее для проигрыша японской войны. Сначала дипломатического. А военные неудачи, как правило, следуют за дипломатическими.

«К несчастью России, в снабжении ее противника военной контрабандой были заинтересованы все морские державы. Оставалось одно из двух: или отказаться от преследования нейтральных судов, направляющихся с оружием в Японию отовсюду, или воевать со всеми...».

И по меньшей мере странными выглядят рассуждения нынешних “патриотов”, что Россия могла выиграть ту войну с помощью войны крейсерской.

Скольких нервов стоил этот творческий нейтралитет командирам русских отрядов, можно только предполагать. Корабли «увязли» в частых приемках угля в открытом море или на неприспособленных рейдах.

Признаем все же, что учиться воевать в таких условиях весьма непросто.

ГУЛЛЬСКИЙ ИНЦИДЕНТ

А теперь перейдем вместе со 2-й эскадрой в Северное море на Доггер-банку, где произошел пресловутый Гулльский инцидент.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%804.jpg)
_{Гулльский инцидент глазами очевидца с нашей эскадры}

Обычно суть его сводят к тому, что 9/22 октября 1904 года в 0 часов 55 минут по полуночи, наша эскадра ни с того, ни с сего обстреляла английские рыбачьи суда, мирно ловившие кильку и прочую салаку прямо по курсу русской эскадры. Помните анекдот застойных времен про мирно пахавший советский трактор?

Естественно мнения наших моряков, видевших по крайне мере два миноносца, упорно не желавших походить на полные кефали шаланды, просвещенными мореплавателями и их сподручными во внимание принято не было. Ни тогда, ни сейчас.

Английская, в то время самая свободная в мире, а значит и правдивая, − примерно, как наша сейчас, − пресса, единодушно было взвывшая по поводу зверств, учиненных эскадрой “бешеной собаки”, как с истинно британскими вежливостью и остроумием был поименован ею − свободной прессой − адмирал Рожественский, внезапно захрипела и чуть было не смолкла после следующего, раздутого самой этой прессой, эпизода.

В первоначальных сообщениях упоминалось, что на рассвете рыбачьи суда видели среди своих поврежденных сейнеров миноносец, принятый ими за русский и возбудивший негодование тем, что он сперва чинил какие-то свои миноносьи повреждения, а потом ушел, не оказав помощи поврежденным шаландам.

К большому сожалению прессы, никаких русских миноносцев в это время при эскадре не было. А стояли они мирно в порту Шербург.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%805.jpg)

Узнав об этом печальном для каждого честного британца, а тем более журналиста, факте, пресса дисциплинированно заткнулась и больше об этом миноносце и знать не хотела.

Как не хотел знать о нем международный уголовно-правовой симпозиум, собравшийся в Париже, на предмет очередного осуждения действий русского флота: не было того миноносца и все! Один минтай с мойвой.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Особенно умиляют наши современные авторы, которые, присоединяясь к той прессе в критике действий русского командования − в смысле открытия им огня, − приводят в качестве крайнего аргумента такой. Что, мол, нынче опубликованы английские, а может и не только, архивы и никаких следов японских, или Англией для Японии построенных, миноносцев не обнаружено.

Это примерно, как ожидать, что Форин офис официально признает гнусную роль британского посольства в Петербурге в подготовке и соучастии в Февральской «революции». Или, скажем, ЦРУ, или какая там контора над ним стоящая, расскажет когда-нибудь правду, что оно на самом деле учинило тем самым солнечным днем 11 сентября 2001 года в безоблачном нью-йоркском небе.

Рыбакам как-то в данном случае верится больше.

В ноябре того же 1904 года на юго-восточном берегу Немецкого моря другими рыбаками была найдена самодвижущаяся мина Шваркопфа, по современной терминологии торпеда, сильно избитая волнами о прибрежные камни. Фотография торпеды обошла все европейские иллюстрированные журналы, а в России была напечатана в «Хрониках войны», издаваемых как приложение к газете «Русь».

Как справедливо отметил в «Расплате» летописец похода Владимир Семенов, каждое изделие такого рода на каждой детали имеет клеймо завода-изготовителя и порядковый номер, по которым не составляет труда узнать, где оно сделано и кому продано. Удивительно, что наша делегация в Париже прошла мимо и этой мины, и показаний рыбаков о чинившемся миноносце.

Единственное объяснение этому, по мнению капитана 2-го ранга Семенова, в том, что руководство действиями нашей делегации, а возможно и дозирование информации осуществлялось нашей доблестной дипломатией…

Дальнейшие комментарии думаю излишни.

По пятам…

Девять месяцев спустя после случая на Доггер-банке, капитан Семенов лежал в японском госпитале в городе Сасебо. От ходячих больных он узнал, что в соседнем бараке лечится японский лейтенант, бывший командир миноносца. Лечился лейтенант от острого ревматизма, нажитого во время тяжелого осенне-зимнего перехода из Европы в Японию.

В Портсмуте уже шли мирные переговоры, и лейтенант особо не секретничал. Прямым текстом он сказал, что шли они под нейтральными флагами по пятам отряда адмирала Фелькерзама, когда тот проходил Суэц. На прямой же вопрос о Гулльском инциденте, лейтенант засмеялся и просил пощадить его скромность.

Председатель Лиги обновления флота, генерал-майор по адмиралтейству, морской писатель и общественный деятель Николай Николаевич Беклемишев в своих чтениях о русско-японской войне говорит совершенно определенно и независимо от В.И. Семенова, что «теперь едва ли может существовать сомнение, что следом за нашим отрядом адмирала фон Фелькерзама шла группа замаскированных японских миноносцев, которые и пришли в Японию раньше наших судов»[28].

И все же первый бой адмирал Рожественский выиграл: сначала в ночь Гулльского инцидента, затем − в международном суде (точка зрения русской стороны основывалась на докладе Командующего). «Daily Chronicle» даже назвала решение комиссии «первой за нынешнюю войну победой России». А уж охотники устраивать провокации перед эскадрой грозного адмирала как-то сразу перевелись.

Вместе с тем следует подчеркнуть, что, не настояв на окончательном обсуждении вопроса о присутствии миноносцев в районе Доггер-банки, русское правительство как всегда ограничилось полумерами, а в международных вопросах такое поведение совершенно недопустимо.

Первая задержка эскадры

13 октября эскадра пришла испанский порт Виго, где была задержана на несколько дней. Власти, боясь английских угроз, трусили и не давали эскадре грузиться углем. Зато нас восторженно встретило местное население – адмирала Рожественского забрасывали на берегу цветами.

14 октября уголь погрузить удалось. На его погрузке работали даже судовые священники, но 15-го Петербург телеграммой запретил дальнейшее движение эскадры до улаживания дела с «Гулльским инцидентом». Первая задержка из Петербурга.

«Мы больше всего боялись, − писал родным будущий герой Цусимы лейтенант Петр Александрович Вырубов, − чтобы не напортила наша милая дипломатия, и чтобы не пришлось разоружиться или возвращаться в Либаву».

С верою и крепкой надеждой

Вечером 15 октября вышел и был прочитан при собрании офицеров и команд знаменитый приказ Адмирала:

«Сегодня, 15 октября, ГОСУДАРЬ ИМПЕРАТОР осчастливил нас нижеследующей Всемилостивейшею телеграммой:

“Мысленно, душою с вами и Моей дорогою эскадрой. Уверен, что недоразумение скоро кончится. ВСЯ РОССИЯ С ВЕРОЮ И КРЕПКОЙ НАДЕЖДОЙ ВЗИРАЕТ НА ВАС.

НИКОЛАЙ”.

Я ответил ГОСУДАРЮ: “Эскадра единою душою у престола ВАШЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА”.

‒ Так ведь, товарищи? Что повелит ЦАРЬ, то и сделаем. Ура!».

Так Русский Царь, вопреки всему «общественному» мнению, поддержал Своего верного адмирала и его эскадру.

Эта духовная связь между Царем и Адмиралом, между Верховным вождем и Его Христолюбивым воинством и вела эскадру в ее беспримерном походе и в бою.

Эта же духовная связь помогала воинам Маньчжурской армии, несмотря на весьма «странное» командование ее, до конца быть грозной силой, которой боялись «победоносные» японские генералы.

− А жаль, что не дошло до разрыва с Англией! − полушутя, полусерьезно заявил капитану 2-го ранга Семенову лейтенант Богданов, старый знакомый его со времен штурма фортов Таку.

− Почему так?

− Да потому, что тогда, как вышли бы в море, − тут нас сразу же и раскатали бы! А теперь − извольте за тем же самым ехать так далеко!

Для лучшей участи и на пользу крысиного царства…

Вечером 16 октября на «Суворов» пришло сообщение, что по поводу инцидента в Северном море будет назначена международная следственная комиссия, и с каждого корабля в качестве свидетеля откомандируются в распоряжение комиссии по одному офицеру для дачи показаний. С «Суворова» был послан капитан 2-го ранга Клáдо, будущий злой гений 2-й эскадры.

Семенов говорит, что его, да и других офицеров удивило это назначение, поскольку большую часть «инцидента» тот проспал. К тому же в штабе адмирала Рожественского Клáдо был как бы представитель самого Скрыдлова, Командующего флотом Тихого океана. Только что прибыл с театра военных действий, и хоть сам, как и его патрон не воевал, «но стоял, можно сказать, в центре дела».

‒ Вы где же думаете догнать эскадру? − не удержался я, чтобы не спросить отъезжающего. Он ответил как-то неопределенно, уклончиво.

…Лейтенант Свенторжецкий, оказавшийся, как и я, случайным свидетелем этой сцены, взял меня под руку и с таинственным видом заявил:

‒ Знаете примету? − Говорят, что еще задолго до пожара крысы покидают корабль. Чуют! Инстинкт! Они − звери умные, берегут свои головы для лучшей участи и на пользу крысиного царства…”[29].

Как видим, достойный офицер штаба своего достойного «Командующего-вприглядку-Тихоокеанским флотом» адмирала Скрыдлова, капитан 2-го ранга Клáдо за время недолгого своего пребывания на 2-й эскадре успел произвести на соплавателей вполне определенное впечатление.

БРОНЕНОСЦЫ ВОКРУГ МЫСА

Лейтенант Евгений Владимирович Свенторжецкий, (командовал 1-й батареей русского десанта в Порт-Артур 16 марта 1898 года), старший флаг-офицер Командующего эскадрою, которому особенно доверял Адмирал и которому одному были известны все самые секретные планы и шифрованная переписка начальника эскадры, так характеризовал поход эскадры в частном письме в Петербург 21 января 1905 года:

“Никакое донесение, − писал лейтенант Свенторжецкий, − никакое самое яркое описание не в состоянии изобразить всю тяжесть обстановки переходов Второй эскадры.

Первый раз в истории флота всего мира вы видели большую эскадру, которая, не имея ни морских баз, ни угольных станций, состоя из судов всевозможных типов и возрастов, отважилась двинуться в столь далекий путь.

Политическая и стратегическая обстановка плавания хорошо известна, но надо было лично испытать всю тяжесть этих дипломатических переговоров с различными администрациями − в Испании и в Африканских колониях, чтобы перечувствовать то, что перечувствовал Адмирал. Любой испанский жандарм мог унизить наше самолюбие, любой командир старого полуразвалившегося европейского станционера с сознанием собственного достоинства и правоты мог заставить нас призадуматься, не говоря уже о различных требованиях и намеках колониальных губернаторов. Надо было иметь только такт, сдержанность и ум Зиновия Петровича, чтобы обойти все эти трудности, не уронив достоинства вверенной ему эскадры.

Вот при такой обстановке эскадра двигалась сперва соединенно, а потом поотрядно к пункту назначения”.

“Отряд броненосцев, не имея ни одной угольной станции и поддерживаемый угольной любезностью «Гамбург-Американской линии», шел вокруг мыса Доброй Надежды.

Броненосцы − вокруг Мыса! Это, кажется, первый пример в истории.

Англичане, при известной всему миру прекрасной обстановке для судов их флота, посылали два броненосца из эскадры Канала в Кептаун − в виде опыта.

Переход броненосцев вокруг мыса представлял поразительное зрелище. Громадные корабли походили скорее на угольные транспорты. Нельзя было надеяться на уголь при всяких условиях и потому суда брали усиленные запасы. На броненосцы принималось вместо 1100 тонн − до 2500. Все, что возможно, заваливалось углем…

Весь переход от Танжера до Мадагаскара был беспрерывной угольной операцией… Погрузка угля обратилась в спорт, грузили на призы. Окончив погрузку угля, отряд тотчас выходил в море и следовал дальше.

С выходом в море, на верхнем мостике появлялся Адмирал.

Он почти не сходил оттуда ни днем, ни ночью.

Отряд двигался безостановочно только потому, что неустанная энергия Зиновия Петровича подгоняла броненосцы. С негодными рулевыми приборами броненосцы обошли Мыс с промежутками между кораблями в 2 кабельтова....[/b]

Ничего не проходило без внимания Адмирала. День и ночь на мостике он подгонял свой отряд. Никакие поломки не могли заставить его зайти для исправления в ближайший порт, и только сигналы, эти бесконечные и подчас оскорбительные сигналы, с категорическими требованиями, могли благополучно провести отряд из Танжера на Мадагаскар”[30].

Мадагаскар. INFERNO

Падение Порт-Артура

Первый броненосный отряд подошел к Мадагаскару к бухте Сант-Мари 16 декабря 1904 года без единого дня задержки против графика похода. Эскадра с момента выхода из Либавы находилась в походе 2,5 месяца, пройдя 10 000 миль... Почти пол экватора.

Здесь стало известно о падении Порт-Артура и гибели 1-ой эскадры.

О настроении эскадры по получении двух подряд известий, круто меняющих ее судьбу, можно в определенной степени судить по письму домой лейтенанта Вырубова:

«В St. Mary на нас посыпались одни за другими тяжелые известия с Востока: ужасная гибель эскадры, бездействие Куропаткина, наконец, капитуляция Артура! Есть с чего прийти в отчаянье и пасть духом!

Но, должно быть, еще велики наши духовные силы, так как с гордостью могу сказать, что и тени уныния нет на нашей эскадре, хотя один Бог знает, что мы все пережили и как нам все это тяжело. В довершение всего госпиталь «Орел» привез английские газеты из Капштадта, полные инсинуаций по нашему адресу, с массой тревожных вестей из России.

При этих условиях известие, что Камимура с 8-мью броненосными крейсерами и 12 миноносцами идет нам навстречу, и уже прошел Цейлон, − было для нас большой радостью. Мне лично не верится: слишком уж глупо со стороны японцев удаляться от своей базы и подставлять нам свой флот по частям...»[31].

Где соединить эскадру?

Адмирал планировал соединить эскадру в хорошо оборудованном порту Диего-Суарец. Однако в тот же день, 16 декабря, он получил телеграмму из Морского Министерства, извещавшую его, что из-за протестов Японии по поводу систематических нарушений нейтралитета Франции французское правительство: «Признает невозможным сосредоточение нашей эскадры в Диего-Суарец, как было предположено, и настойчиво просит выбрать для этой цели другой пункт, указанный им ранее, а именно − у острова Носси-Бе, по северо-западную сторону острова Мадагаскар...».

И что контр-адмиралу Фелькерзаму уже приказано идти именно туда.

Планы адмирала Рожественского оказались спутанными.

Он надеялся в Диего-Суарец отремонтировать корабли и снабдить их всем необходимым для похода через Индийский океан. Лейтенант Свенторжецкий, фактический начальник штаба и доверенное лицо Адмирала, говорил капитану 2-го ранга Семенову, что Командующий эскадрой был глубоко возмущен таким самоуправством «стратегов из-под шпица».

Заход в Носси-Бе удлинял переход более чем на 600 миль и был небезопасен в навигационном отношении. В этой своей малопосещаемой части Мозамбикский пролив был весьма плохо обследован. Сама лоция рекомендовала плавать здесь со всеми предосторожностями, отнюдь не ручаясь за точность промера, а наоборот, указывая на возможность существования не нанесенных на карту коралловых рифов, круто поднимающихся с больших глубин.

Петербург как нарочно подставлял боевые корабли, идущие к театру военных действий под посадку на мель в неизведанных водах, и возможную гибель.

Знал бы Адмирал, что это еще цветочки!

(Окончание следует)

(Окончание)

Рождество 1904 года на «Суворове»

На 24 декабря Адмирал назначил выход своего отряда в Носси-Бе, где корабли отряда контр-адмирала фон Фелькерзама уже успели встать на «плановый» ремонт. Сам Адмирал комментировал это так:

«Однажды, едва не столкнувшись со мною на трапе он кинул отрывистое замечание:

‒ Каково? После большого перехода законный отдых! Традиция!..

‒ Старые корабли, Ваше Превосходительство, − пробовал возразить я. − Ведь переход действительно большой…

‒ А впереди − еще больше! Если такие старые, что ходить не могут − чорт с ними! Не надо хлама! Да, нет! − просто привычка!.. Сам пойду − выволоку!..»[32].

К моменту выхода отряда выяснилось, что наша дипломатия в очередной раз поддалась панике:

Французы, повозмущавшись для порядка уже даже отметили буйками места стоянки кораблей русской эскадры на рейде Диего-Суареца, пригнали 1000 быков в рамках снабжения эскадры провиантом, резко увеличили штаты портовых мастерских для спешного выполнения ремонтных работ.

И были неформально удивлены податливостью нашей дипломатии и шедшего у ней на поводу, как и в случае с занятием Порт-Артура, Морского Ведомства. Но уж и сказалась нам эта податливость в дальнейшем… До сих пор аукается.

25 декабря 1904 года/07 января 1905 года, в первый день праздника Рождества Христова, «Суворов», а за ним все корабли эскадры подняли в первый день праздника Рождества Христова, «Суворов», а за ним все корабли эскадры подняли стеньговые флаги.

«После обедни и, положенного по уставу, парада Адмирал собрал команду на шканцы и, с чаркой в руке, произнес короткую, но глубоко-прочувствованную речь. Она записана в моей памятной книжке почти дословно.

− Дай вам Бог, верой и правдой послужив Родине, в добром здоровье вернуться домой и порадоваться на оставленные там семьи.

Нам здесь и в великий праздник приходится служить и работать! Да иной раз и как еще работать!... Что делать − на то война.

Не мне вас благодарить за службу. И вы, и я − одинаково служим Родине. Мое право, мой долг − только донести Государю, как вы служите, какие вы молодцы, а благодарить будет Он сам, от лица России... Трудное наше дело − далек путь, силен враг... Но помните, что

«ВСЯ РОССИЯ С ВЕРОЙ И КРЕПКОЙ НАДЕЖДОЙ ВЗИРАЕТ НА ВАС!»

Помоги нам Бог послужить ей с честью, оправдать ее веру, не обмануть надежды…

А на вас − я надеюсь!.. за нее! за Россию!..

− И, резким движением опрокинув в рот чарку, он высоко поднял ее над обнаженной головой.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%9F%D0%BE%D1%806.jpg)
_{Команда броненосца «Князь Суворов»}

Адмирал начал свою речь обычным уверенным голосом, но чем дальше говорил, тем заметнее волновался, тем резче звенела в его голосе какая-то непонятная нота − не то слепой веры, не то мрачной решимости отчаяния...

Команда, первоначально чинно собравшаяся на шканцах, всецело поддалась его обаянию. В глубоком молчании, стараясь не шуметь, люди, чтобы лучше слышать и видеть, громоздились на плечи друг друга, как кошки вползали по снастям на мостики, ростры, шлюпки, борта, крыши башен...

Последние слова, произнесенные явно дрогнувшим голосом, были покрыты мощным «Ура!», заглушившим гром орудийного салюта... Передние ряды едва сдерживали задние... Казалась, вот-вот вся эта лавина тесно сгрудившихся человеческих тел хлынет на Адмирала... В воздухе мелькали фуражки, руки, поднятые, как для клятвы, многие крестились, у многих на глазах были слезы, которых не стыдились... И среди стихийного рева (в нарушение устава) резко выделялись отдельные крики:

“Послужим! − Не выдадим! − Веди! − Веди!...”

Долго не могла успокоиться команда. Даже к чарке шли неохотно. Про обед словно забыли...

“Эх! − невольно подумал я, − кабы сейчас да в бой!..”

Увы! Еще целый океан отделял нас от неприятеля…».

Надо сказать, что беспокоился Владимир Семенов напрасно:

14 мая 1905 года экипаж эскадренного броненосца «Суворов» послужил! И не выдал!

Слова Адмирала, повторившие слова поддержки Государя эскадре в бухте Виго, говорят о том, что духовную связь Царя и Адмирала, Царя и его воинов не удалось нарушить никаким интриганам из Петербурга.

Пусть в «земном» измерении не работали «приводные» ремни, о чем говорит Ольденбург, а вернее, работая, волю выполняли совсем не царскую, и потребовалась непосредственное вмешательство Государя в командование ВС Российской Империи летом 1915 года, чтобы переломить так похожий на «маньчжурский» пораженческий сценарий руководство войсками.

Но связь Верховного Вождя с Русским Христолюбивым Воинством в «вечности», в верности Богу и его промыслу о России, в тот раз помогла Православной Империи выстоять под натиском всего «прогрессивного человечества».

Этот же православный воинский дух вел эскадру, сквозь испепеляющий японский огонь в великий и страшный день 14 мая 1905 года, заставляя ее «со сверхчеловеческим упорством» пробиваться на север легендарным курсом NO 23°.

А храбрых японских адмиралов – после Цусимы! – заставлял «отчаянно подталкивать» свое правительство к заключению мира на любых условиях.

«Суворов» повел эскадру дальше. Шли медленно. Точных карт этого района не было. Рифы и мели были помечены на картах пометками: «неточно», «сомнительно». С носа броненосца постоянно замеряли глубину. Сигнальщики на мостиках и марсах следили за морем и горизонтом.

С первыми лучами рассвета 27 декабря эскадра начала входить в Носси-Бе.

На «Суворове», приветствуя отряд контр-адмирала Фелькерзама, грянул марш, раздались залпы артиллерийского салюта. Уже смертельно больной Фелькерзам прибыл на «Суворов» и сердечно расцеловался с Рожественским под крики «Ура!» построенных экипажей.

Половина труднейшего, беспрецедентного плавания завершилась. Огромная эскадра, не потеряв ни одного корабля, сосредоточилась в Носси-Бе визави городка с характерным названием Хеллвилль.

(Продолжение следует)

__________________________________________________________

_{[1] Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение 14-15 мая 1905 г. - СПб, 2003. C. 56.

[2] Следует отметить, что в своем тексте к прекрасной книге-альбому «Цусима. Хроника-реквием». (СПб., 2007) Владимир Яковлевич уже никак не является гиперкритиком адмирала Р. Очень много приведено им новых документов, говорящих о высоком уважении и любви к своему Адмиралу личного состава 2-й эскадры.

[3] Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. - СПб, 1999. С. 120.

[4] Лобанов А.В. Еще раз о причинах Цусимской трагедии. //Военно-ист. журнал. 2005, № 4.

[5] Русско-японская война. Действия флота. Документы. Отд. III. Кн. 1. Вып. 1. С. 35. В деревянных частях проходили в основном пожары и на почти не бронированных наверху Владивостокских крейсерах.

[6] Порт-Артур. Воспоминания участников. – Нью-Йорк, 1955. С. 108.

[7] Хотя Куропаткину следовало бы помалкивать, а не мнения высказывать после своего «главнокомандования» в Маньчжурии. К сожалению его государственная измена осталась не только безнаказанной, но и «незамеченной», что не могло не способствовать его наглости.

[8] Деникин А.И. Путь русского офицера. – М., 1990. С. 155-158; Захариас Эллис М. Секретные миссии. – М., 1959. С. 236-237,393; Corbett J.S. in concert with Rear-Admiral Sir Edmond Slade. Maritime Operations in the Russo-Japanese War 1904-1905. Vol. II. Admiralty War Staff Intelligence Division, October 1915, p. 383; Grove Eric. Fleet to Fleet Encounters (Tsushima-Jutland-Philippine Sea) – New-York, 1991, p. 46; Westwood J.N. Russia against Japan. A New Look at the Russo-Japanese War. – L., 1986, p. 163.

[9] Галенин Б.Г. Цусима ‒ знамение конца русской истории. Том I. Книга 2. Часть 3. Глава 2: Возможность победы. Украденная.

[10] Там же. Часть третья. Гл. 5.2, раздел: Обратим внимание на…

[11] Бог из машины (лат.). Обозначает фактор, в корне меняющий известную ситуацию, и не вытекающий из предшествующих событий.

[12] Бунич И.Л. «Князь Суворов»: Историческая хроника. – СПб., 2003. С. 63-64.

[13] Как, напомним, не обнародован до сих пор истинный японский план войны.

[14] Часть пятая. Гл. 4.3, раздел: “Не может быть!”.

[15] Семенов Вл. Бой при Цусиме. (Памяти «Суворова»). Изд. 3. – СПб., 1910. С. 39-40.

[16] В приложении «Персоналии» к воспоминаниям лейтенанта В.Н. Черкасова с броненосца «Пересвет» есть следующая биографическая справка: Десино Константин Николаевич (04.10.1857 ‒ ?) ‒ ген.-лейт. (21.04.1915). Окончил Михайловское арт. училище (1878), Михайловскую арт. и Николаевскую Ген. штаба (1887) академии. Прикомандирован к МИД (1896–1899). Военный агент в Китае (28.10.1899 – 09.09.1906). Г.-м. (06.04.1903). Прикомандирован к Главному управлению Генштаба (1906–1909). Начальник штаба Гренадерского (1909–1913), затем 4-го армейского (1913–1914) корпусов. По биографии, вроде, вполне достойный человек. Интересно, как сложилась судьба в 1917 году. И после.

[17] Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. С. 163.

[18] В русском ВМФ название серии однотипных судов давалось обычно не по головному кораблю серии. Выбиралось краткое и запоминающееся название. Например, в серии «трех богинь отечественного производства» типа «Диана», первой была заложена «Паллада». Аналогично, головным броненосцем в серии «Бородино» был «Император Александр III».

[19] Доклад Морского Технического Комитета по Кораблестроению – Управляющему Морским Министерством. 28 сентября 1904 г. № 1047. − Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга третья. Выпуск 5. Док. 108.

[20] При переходе от Мадагаскара к Аннаму эскадра иногда держала ход 10 узлов. По показанию флагманского механика В.А. Обнорского этот ход был на пределе возможностей «Сисоя Великого» и «Наварина», “так как у них парадный ход не больше 12 узлов, а, следовательно, при ходе головного в 10 узлов − им приходилось иметь полный ход”. − Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Вып. 4. Показание флагманского механика 2-й Тихоокеанской эскадры Полковника К.И.М флота Обнорского. С. 140; РГАВМФ. Ф. 763, оп. 1, д. 361, л. 283.

[21] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Вып. 4-й. С. 102: “на «Бородине» уже при 12 узлах начинали греться эксцентрики и упорные подшипники”. Подшипники менее упорные к этому моменту видимо просто выходили из строя.

[22] О неустранимых дефектах силовой установки «Варяга», из-за которых крейсер в день боя не мог держать ход более 14 узлов, см.: Цусима ‒ знамение конца русской истории. Том I. Книга 2. Часть 2. Глава 6: Крейсер «Варяг».

[23] ГУКиС - Главное управление кораблестроения и снабжений.

[24] Полный текст Рапортов Адмирала Р. о Цусимском бое и его Показания Следственной Комиссии впервые за столетие воспроизведен в книге «Цусима – знамение …». Можно ознакомиться в инете.

[25] “Адмирал Рожественский после окончания войны, по всей видимости, не имел намерения писать мемуары и таким образом попытаться оправдаться перед потомками”. − Лихарев Дм. Вит., д. ист. наук. Споры о причинах Цусимской катастрофы. – Отечественная история, № 5, 2005.

[26] Ходить [по морям] необходимо, жить не так уж необходимо! [Навигарэ нэцэссэ эст, вивэрэ нон эст нэцэссэ] (лат.). Согласно Плутарху, эти слова произнес Помпей, первым поднявшись во время шторма на корабль и приказавший отплывать. (В Жизнеописаниях Плутарха в серии: Античная литература, издания 1983 года, перевод этой фразы Помпея звучит так: Мне нужно плыть, а жить вовсе не необходимо!). Древняя морская поговорка о необходимости идти вперед, преодолевая трудности, о верности долгу.

[27] Кокцинский И.М. Морские бои и сражения русско-японской войны. С. 169-170. Там же приведены точные ссылки на цитируемые документы.

[28] Беклемишев Н.Н. О русско-японской войне на море. - СПб., 1907. С. 53.

[29] Семенов В.И. Расплата. Трилогия. I. С. 271.

[30] РУССКО-ЯПОНСКАЯ ВОЙНА 1904-1905 гг. Книга шестая. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. С. 138-141.

[31] Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою. С. 123.

[32] Семенов В.И. Расплата. I. С. 303.}

__________________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/31/spasti_portartur

Борис Галенин

Хеллвилльские хроники

Часть 6

(https://img.wikireading.ru/401009_61_i_057.jpg)

Прорыв пока возможен

Первоначально поставленная перед эскадрой цель сдачей Порт-Артура была отменена. Но сохранялась еще возможность прорыва во Владивосток.

Получив известие о падение Порт-Артура и гибели 1-й эскадры, адмирал Рожественский однозначно решил, что единственный шанс эскадры – немедленное движение вперед.

Крепость Порт-Артур продолжительное время приковывала к себе значительные сухопутные силы Японии и практически весь Императорский Соединенный флот. При осаде было растрачено огромное количество боевых припасов.

Японцы потеряли при осаде Порт-Артура 15 боевых кораблей. Еще 16 кораблей получили серьезные боевые повреждения.

Кроме потерь в корабельном составе, потери японского флота за 1904 год составили более пяти тысяч матросов и офицеров. Из них около двух тысяч убитых и утонувших.

Весь флот был сильно изношен напряженной осадной службой. И хотя адмирал Того, убедившись, что Артурская эскадра не собирается выходить в море, часть кораблей отправил в ремонт не ожидая конца осады, ремонт этот даже в январе был еще далеко не закончен.

Если 2-й эскадре после падения Порт-Артура вообще еще следовало идти на Дальний Восток, то делать это следовало незамедлительно.

Запаса угля на наших эскадренных транспортах с избытком хватало для похода пяти новых броненосцев − «Суворовы» плюс «Ослябя» − и двух самых новых и надежных крейсеров «Авроры» и «Светланы» для прорыва во Владивосток.

Выходить можно было немедленно и идти практически без остановок.

Как отмечает адмирал граф Александр Федорович Гейден, в «неподлежащей оглашению» аналитической работе 1914 года, при выходе от Сант-Мари, скажем, 20 декабря 1904 года, отряд новых и относительно быстроходных броненосцев достиг бы Цусимы примерно через 45 дней, даже считая суточное передвижение таким же, как при наличии «старья», то есть не позже 5 февраля 1905 года: «Адмирал Рожественский прибывает к 20 декабря 1904 года к о. Мадагаскару и находится в шести неделях от Корейского пролива»[1].

И остановить на тот момент японцам наш отряд было бы нечем: «Микаса» стоял еще без башен, ремонт «Асахи» только начинался. Это то, что известно достоверно. Оставшиеся два броненосца «Фудзи» и «Сикисима» были истрепаны годовым дежурством под Порт-Артуром.

А для броненосных крейсеров Камимура слишком близкий контакт с броненосцами типа «Цесаревич» был смертельно опасен. Но главное, в этом случае и речи бы не шло о ремонте и перевооружении Соединенного флота.

Все, что мы знаем теперь про сражение у Шантунга и бой Владивостокских крейсеров при Урусане, а также про состояние японского флота после годичной блокады Порт-Артура, говорит о том, что вряд ли кто смог остановить «железного адмирала», приди он к Цусиме в феврале.

На его стороне было даже такое элементарное и всеми забываемое обстоятельство, что февральский световой день существенно короче майского. Зато зимние ночи длинные. Значит время для боя меньше. По крайней мере, на три часа. Да и непогод зимой существенно больше.

При старых снарядах японцы просто физически не смогли бы ничего сделать с броненосцами типа «Бородино» − вспомним «Полтаву».

Даже при абсолютно подавляющем огневом превосходстве Соединенного флота в бою 14 мая, к 6 часам вечера еще вели огонь и «Александр III» и «Бородино», не говоря уж про «Орел».

Так что прорвались бы мы в феврале, и даже начале марта, во Владивосток как миленькие. А после этого − было бы адмиралу Хейхатиро не до ремонта и перевооружений. Максимум − легкая косметика.

Петербург тормозит эскадру

Вместо этого, Морское Ведомство задерживает эскадру на Мадагаскаре, прибегая для этого даже к Высочайшим повелениям. Хронологический перечень событий похода и боя 2-й эскадры сообщает об этом с похвальной лаконичностью:

«19 декабря. Сант-Мари. Морское Министерство уведомило вице-адмирала Рожественского о состоявшемся решении послать на усиление 2-й эскадры отряд контр-адмирала Небогатова …

Вследствие посылки этого отряда в маршруте 2-й эскадры на Дальний Восток должны быть сделаны изменения.

Вице-адмирал Рожественский просит Морское Министерство не делать перемен в маршруте эскадры, так как “иначе он не может отвечать за эскадру”. (Тел № 913: дело № 9)».

«25 декабря. Индийский океан. Отряд на пути в Носси-Бе.

Вице-адмиралом Рожественским получена Высочайшая телеграмма, с приказанием ожидать на Мадагаскаре прихода отряда капитана 1-го ранга Добротворского и дать указания относительно маршрута для готовящегося к походу на Дальний Восток отряда контр-адмирала Небогатова.

Вице-адмирал Рожественский ответил 1 января (№ 946):

“Полагая, что отряд Небогатова может прибыть лишь в апреле и, вероятно, потребует здесь крупного ремонта, а отряд Добротворского не дойдет до Носси-Бе ранее конца января, я не могу определить, где буду в то время, когда Добротворский и Небогатов пересекут Индийский океан”».

«27 декабря. Носси-Бе. Морское Министерство известило вице-адмирала Рожественского о приближении к Мадагаскару отряда капитана 1-го ранга Добротворского и о скорой готовности к походу отряда контр-адмирала Небогатова».

Отряд капитана 1-го ранга Добротворского «приближался» к Мадагаскару еще месяц с лишком!

Поэтому такое сообщение Морского Министерства можно рассматривать как сознательную дезинформацию и Командующего 2-й эскадрой и Государя Императора, Высочайшими повелениями которого формально задерживалась эскадра.

1905 год

В Петербурге «кому надо», считали аналогично.

Поэтому последовали оргвыводы:

«3 января. Носси-Бе. По Высочайшему повелению 2-я эскадра задержана на Мадагаскаре впредь до особых распоряжений».

5 января на Мадагаскаре начался сезон дождей. Суда эскадры поочередно догружаются углем, чтобы иметь все время полный запас угля.

6 января. Адмирал Рожественский доносит в СПБ, что германские угольщики отказываются сопровождать эскадру после Мадагаскара и просит Высочайшее разрешение не оставаться далее на Мадагаскаре.

Вы не находите, что существует удивительная согласованность в окриках: «Стоять! Не двигаться!» из Петербурга и «внезапном» отказе германских угольщиков? Есть еще некоторые, неразъясненные официальной историей, согласованности. А именно.

Обратим внимание на…

Первое. Управляющий морским Ведомством адмирал Федор Карлович Авелан в своих показаниях Следственной Комиссии указал, что отказ немецких угольщиков сопровождать эскадру был формально мотивирован тем, что в договоре о снабжении эскадры углем не предусматривался случай падения Порт-Артура[2]. Однако гарантировалось возмещение с лихвой всех убытков угольной компании, включая неприятности с самими угольщиками. И с чисто коммерческой точки зрения было абсолютно все равно куда сопровождать эскадру: в Порт-Артур или Владивосток. Никто не собирался заставлять угольщики проходить с эскадрой Цусиму.

Поэтому в отказе чувствуется отнюдь не коммерческий, а изворотливый юридический ум, нашедший в контракте нечто, напечатанное мелким шрифтом снизу, для подыскания повода.

Второе. То, что адмирал Рожественский, сам весьма деловой человек, все-таки подписал контракт с такой оговоркой, означает, что он хотел привести эскадру именно в Порт-Артур до его падения. И мы знаем, что это было реально. Порт-Артур мог держаться по крайней мере до февраля, а приближение 2-й эскадры удесятерило бы силы защитников.

На подходе же к Порт-Артуру эскадре бы пришлось иметь дело с японским флотом потрепанным годичной осадой, не отремонтированным, не перевооруженным и вынужденным держать хоть часть своих броненосных сил в Цусимском проливе для подстраховки от оставшихся Владивостокских крейсеров. И чем бы мог закончиться этот бой коротким февральским зимним днем на подступах к Порт-Артуру, вопрос сложный. Но ясно, что уж во всяком случае − не как в мае. В случае же победы, вовсе не невозможной, и во Владивосток можно было бы идти совсем с другим настроением. Или вовсе Дальний у японцев отбить. Все же готовый порт. Зря что ли Витте старался − пусть и на Россию поработает.

Короче − возможны были варианты.

Их и постарались устранить − сдачей Порт-Артура и задержкой эскадры.

На редкость совмещенные во времени действия. Это только кажется, что второе вызвано первым. Смотрите, впрочем, сами.

Третье. Примечательно, что категорический запрет 2-й эскадре двигаться на Восток, поступил ровно через тринадцать дней после того как американский военный наблюдатель в японской армии капитан 1-го ранга Пейтон С. Марч (позднее ‒ Начальник штаба армии США) представил своему высшему руководству доклад № 6 от 3 января 1905 года, где он дал описание «так называемого сражения на реке Шахэ, в котором японцы впервые не имели успеха:

“Результат этого сражения, − писал он, − ясно сказался на всех японских генералах, с которыми я общался. Они, кажется, впервые поняли, или, по меньшей мере, впервые открыто показали, что осознали размах того конфликта, который затеяли”.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%AD%D1%81%D0%BA1.jpg)
_{Русская атака при Шахэ.
Рис. фр. художника по непосредственным впечатлениям той войны}

Именно под влиянием такого неожиданного хода событий японцы попросили президента Теодора Рузвельта стать их посредником в поисках мира»[3].

Президенту Рузвельту и его «братьям» стало ясно, что если «Суворовы» пройдут во Владивосток, на возможности победы Японии в войне, а значит и на тщательно подготавливаемой «русской» революции в 1905 году можно ставить крест.

Доклад каперанга Марча датирован по новому стилю. Приказ же адмиралу Рожественскому датирован также 3 января, но по стилю русскому, что соответствует 16 января стиля нового. Учитывая, что в 1905 году не было современных средств связи, оперативность была проявлена отменная:

Адмиралу Того – дали те самые полгода на перевооружение и ремонт!

Четвертое. «Международное бюро сотрудничества масонов», допуская возможность радикальной и необратимой утраты Японией своего неустойчивого военного «превосходства», 22 января/4 февраля 1905 года рассылает по всем масонским объединениям, ложам и группам обращение, призывающее организовать пропаганду за прекращение русско-японской войны[4].

Именно за выполнение этого «партийного» поручения − не скажешь ведь «ложного», «объединенного» или «группового» − и получил год спустя свою Нобелевскую премию мира «брат» Теодор Рузвельт.

Очевидные выводы (с комментарием). Японскому флоту требовалось несколько месяцев, а лучше − полгода, на ремонт и перевооружение. Если русская эскадра войдет в Желтое или Японское море в декабре или хотя бы в феврале, то очевидно, что броненосные боевые отряды Соединенного флота даже косметический ремонт пройти не успеют. Какое уж тут перевооружение.

Следовательно, возникала новая задача: любым способом добыть эти несколько месяцев Соединенному флоту на ремонт и перевооружение.

И задача эта также была решена: 2-я эскадра была задержана на лишних три месяца в пути приказами из Петербурга.

Если бы не задержка эскадры на Мадагаскаре по категорическому приказу из Петербурга, подкрепленному «саботажем» немецких угольщиков, как раз с января по март, то эскадра пришла бы еще в феврале во Владивосток целой и невредимой.

И не надо насчет льда: как-нибудь ледокол «Надежный» дорожку бы эскадре проторил.

И когда Петербург стал ломать план Рожественского, предлагая вместо него «овладение морем» с помощью лишних трех броненосцев береговой обороны, то не мудрено, что Адмирал, читая «высокие указания», скрипел зубами, задыхаясь от бешенства, и сдавленным голосом костил каких-то «предателей».

Еще бы не скрипеть зубами и не задыхаться!

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Вместо однозначно исполнимого плана, «Генерал-адмирал и вице-адмирал Ф.К. Авелан, прикрываясь широкой спиной Императора, поставили 2-й Тихоокеанской эскадре труднодостижимую новую стратегическую цель – самостоятельное “завладение господством на море”.

Из Петербурга настаивали на ожидании крейсеров Л.Ф. Добротворского и на сообщении маршрута эскадры…».

В этих словах капитана 1-го ранга Владимира Юльевича Грибовского весьма ясно показан механизм получения так называемых ВЫСОЧАЙШИХ повелений и названы двое из истинных виновников гибели 2-й эскадры, в очередной раз дезинформировавших и подставивших своего Императора.

Мадагаскарское стояние и болезнь Адмирала

Итак, 2-я Тихоокеанская эскадра задержана на Мадагаскаре весь январь и февраль, несмотря на все протесты адмирала Рожественского ...

Вот что пишет об этом Историческая Комиссия графа Гейдена:

«…Отказ германских уголыциков следовать с эскадрою далее Мадагаскара не мог остановить дальнейшего движения вице-адмирала Рожественского.

Он раньше готовился уже уходить из Носси-бе и без немецкого угля, рассчитывая получить новые запасы у берегов Аннама или в голландских колониях Зондского архипелага.

Однако, Командующий эскадрой не мог устранить другого препятствия к немедленному движению вперед, более серьезного, − со стороны Морского Министерства».

«Вскоре после получения извещения о падении Порт-Артура и гибели 1-й Тихоокеанской эскадры, вице-адмирал Рожественский доносил в Морское Министерство, что, по его мнению, ближайшею стратегическою целью эскадры должно быть достижение, посредством прорыва хотя бы с частью эскадры, Владивостока, который для успешности действий нашего флота против Японии необходимо немедленно оборудовать и снабдить всем нужным в должной мере, так как он представляется единственною морскою базою на всем побережье Тихого океана».

«Без Небогатова, в виду бесплодной потери всей Первой эскадры, − писал вице-адмирал Рожественский, − могу разсчитывать с потерями достигнуть Владивостока и, опираясь на него, действовать на севере. Пробиться во Владивосток считаю возможным лишь при быстром движении, исключающем возможность соединения с Небогатовым в пути…».

«Кроме того, соединенная с судами Небогатова 2-ая эскадра ни в каком случае не появилась бы в Японском море ранее конца Мая, чем дала бы время неприятельскому флоту, после боев 28 Июля и 1 Августа 1904 года и блокады Порт-Артура, привестись в полный порядок и противопоставить эскадре значительно большее препятствие, чем если бы она могла придти на театр военных действий одна, но после немедленнаго перехода из Носси-бе».

«На вышеупомянутое донесение Командующий эскадрою получил по телеграфу указание, что задача, возложенная на него, состоит не в том, чтобы с некоторыми судами прорваться во Владивосток, а в том, чтобы завладеть Японским морем.

Для этого имеющиеся на Мадагаскаре силы эскадры признавались недостаточными, но если к эскадре присоединятся отряды Добротворского и Небогатова, причем последнее может осуществиться в конце Марта в Индийском океане, то эскадра будет иметь шансы на успешное выполнение задачи».

«Естественно, что при этих условиях известие о выходе 2 Февраля из Либавы отряда контр-адмнрала Небогатова, для соединения со 2-ою эскадрою, − произвело на Командующего эскадрою крайне тяжелое впечатление и даже повлияло на его здоровье.

4 и 5 Февраля Адмирал так расхворался, что слег в койку.

Через несколько дней он появился наверху, похудевший и осунувшийся, слегка волоча правую ногу, но затем он понемногу оправился»[5].

За два дня болезни Адмирал постарел на десяток лет.

Петербург сдает эскадру

Помимо того, что Адмирал нес на себе всю тяжесть ответственности за эскадру, сутками не сходил с мостика, в буквальном смысле усилием своей воли вел ее вперед, трепал себе нервы в переговорах с местными властями, он видел и понимал, что Петербург сдает эскадру.

Даже у менее чуткого и одаренного человека, чем адмирал Рожественский, могло сложиться впечатление, что его сообщения о планах, имеющих целью победу России, давали кому-то в Петербурге богатый материал для выбора средств их срыва.

Сообщения же об уже возникших или могущих возникнуть в дальнейшем препятствиях на пути эскадры, рассматривались как подтверждение правильности выбранной политики.

Кроме того, как и все, он тяжело переносил ужасы убийственного для русских людей тропического климата, на которые жаловалась и молодежь на эскадре, − а в салоне Адмирала не было кондиционеров.

Капитан 2-го ранга Семенов заметил по поводу климата в Носси-Бе:

«Жара, духота держится и ночью и днем при относительной влажности 98%! В этом весь ужас. Нет отдыха. Испарина, выделяемая кожей остается на ней…

Главное − это духота. Вы дышите воздухом, насыщенным парами почти до предела насыщения. Вы дышите горячим туманом, как на полке в бане...».

Но и это было еще не все.

Крыса, бежавшая с эскадры в Виго, начала свою работу на пользу своего крысиного царства.

Но кому понадобилось?

В петербургиских газетах, регулярно доставляемых на эскадру в уездный городок Носсибейск, активно пропанадировалась идея «усиления» 2-й эскадры хламом Балтфлота, от которого наотрез отказлся адмирал Рожественский. И эту кампанию вел никто иной, как капитан 2-го ранга Кладо, которого до сих пор почти «официально» считают одним из лучших, грамотнейших и патриотичнейших офицеров «царского» флота! Владимир Семенов в своей «Расплате» и годы спустя не может забыть впечатления от этой, назовем вещи своими именами, грязной, мерзкой и очевидно вредоносной для России кампании (не было, не было у нас СМЕРШа):

«В особенности поражало всех то обстоятельство (создававшее положение почти безвыходное), что эта посылка старых утюгов и калош, по внешности, не представлялась измышлением „шпица" и особ, под сенью оного мирно почивающих, но являлась как бы уступкой властному требованию общественного мнения, вдохновенным пророком которого выступил г. Клáдо.

‒ С чьего голоса он поет! − ворчал Свенторжецкий − Тут дело нечисто!..

‒ Не может он не знать истинного положения вещей! − говорили другие. − Либо − рехнулся, либо − по заказу... Но кому понадобилось?..

‒ “Не спрашивайте адмирала Рожественского!..” − взвывал г. Клáдо, обращаясь к русскому обществу. − “Сейчас, сейчас посылайте, что можно, не теряйте ни минуты, иначе может оказаться поздно, поймите − поздно... Поймите только, какое это страшное слово, сколько в нем зловещего…”

В своем исступлении г. Клáдо доходил до такого абсурда, как предложение послать на войну никуда негодные, давно отслужившие свой век, − “Минин”, “Пожарский”, даже... “Петр Великий”!..

… Опираясь на стройную систему боевых коэффициентов, он доказывал, что на успех 2-ой эскадры в настоящем ее составе “есть надежда”, но “должна быть уверенность”, и доказывал, что эта “уверенность” может быть создана посылкой подкреплений, состоящих из разного хлама, числящегося в списке боевых судов Балтийского флота. Он морочил публику ссылками на официальные данные …».

Для уяснения, что же из себя представляли “боевые коэффициенты” г. Клáдо, приведем отзыв об этих коэффициентах старшего штурманского офицера «Суворова» лейтенанта Владимира Петровича Зотова 1-го: «Наши мудрецы утверждают, что, перемножив между собою пушки, арбузы, мужиков, фиктивные скорости и т.д. и сложив все эти произведения, они получают боевой коэффициент эскадры, не многим уступающий таковому же эскадры адмирала Того. Но это − не более, как обман несведущей, сухопутной публики. Обман злостный». [Расплата. I. C. 263].

Беда была в том, что многие матросы, да и некоторые офицеры доверяли газетному вранью, и считали, что «начальство» в Петербурге нарочно не желает прислать ценную помощь эскадре. И только незыблемое доверие к своему Адмиралу сохраняло эскадру как единый боевой организм.

Какую цель преследовала вся эта газетная кампания?

«Кому, чьим интересам служил г. Клáдо? − доныне еще смутно известно... Оправдываться незнанием, непониманием обстановки он вряд ли решится, а тогда − тяжела его ответственность перед родиной!».

Капитан 2-го ранга Семенов смутно догадывался о том, что мы знаем наверняка. Для удобства читателя воспроизведем здесь задачи, поставленные «мировым сообществом» уже в конце XIX − начале XX века, и озвученные в начале Книги 2 трилогии «Цусима – знамение конца русской истории»:

«Задача 1. Уничтожить торговый и военный флот России. Ослабить Россию до пределов возможного, и оттеснить от Тихого океана в глубь Сибири.

Задача 2. Приступить к овладению всею полосою Южной Азии между 30 и 40 градусами северной широты и с этой базы постепенно оттеснять русский народ к северу.

Так как по обязательным для всего живущего законам природы с прекращением роста начинается упадок и медленное умирание, то и наглухо запертый в своих северных широтах русский народ не избегнет своей участи.

Выполнение первой из этих задач требует сотрудничества главных морских держав и тех политических организаций, которые заинтересованы в разложении России…

Задача 3. Уничтожение трех самых сильных монархий мира: России, Германии и Японии, − путем стравливания их в войны между собой»[6].

Жаль не знал этого доблестный кавторанг Владимир Семенов. Но мыслил в верном направлении.

И последнее. Статьи свои капитан 2-го ранга Н.Л. Клáдо подписывал псевдонимом Прибой[7].

Адмирал Р. был «богом» для команды и для большинства офицеров

Все участники похода эскадры и сколько-нибудь объективные исследователи этого похода, едины во мнении: никакому иному адмиралу не удалось бы уберечь эскадру от разложения, и просто продолжить поход.

Лейтенант Александр Витгефт, сын адмирала Витгефта, трагического героя 28 июля 1904 года, пишет, в своих не предназначавшихя к печати записках:

“Пришли мы в Носси-Бе в начале декабря…

Около 20-х чисел декабря, пришел Рожественский и адмирал Фелькерзам перешел с «Сисоя» на «Ослябя». Грустно было расставаться с ним, чуялось, что с его уходом на «Сисое» начнет все понемногу разваливаться, а командир [капитан 1-го ранга Озеров Мануил Васильевич] опять запьет, будет втягивать в это офицеров для компании, и начнутся опять дикие выходки пьяного человека. Так и вышло впоследствии…

Вообще стоянка на Мадагаскаре еще раз показала железную энергию и огромный организаторский талант адмирала Рожественского.

Только он один мог даже негодных людей заставлять работать при очень тяжелых условиях и извлекать из их работ пользу.

Он по-прежнему был «богом» для команды, которая ему сильно верила, и для большинства офицеров”[8].

Когда стоянка затянулась, “один только Рожественский, несмотря на больное состояние, все еще держался, заставлял работать, подчас принимая крутые меры, ругаясь и временами прямо впадая в бешенство, но иначе он не мог; еще раз повторяю, что только он один мог все же удержать идущий душевный развал. При другом адмирале было бы много хуже.

У нас, на «Сисое», публика, конечно, тоже была тронута общей болезнью, но в особенности командир, который начал пьянствовать и наплевал на все. Среди офицеров «Сисоя» пьянство не пошло, но все-таки почти все распустились”[9].

Заметим, что именно на показания каперанга Озерова любит ссылаться Следственная комиссия в своей критике адмирала Рожественского. А вслед за Следственной Комиссией и остальные «знатоки» Цусимы, как с погонами, так и без.

Среди офицеров и команд судов, прибывших на Мадагаскар 1 февраля в отряде каперанга Добротворского, адмирал Рожественский был также в большом авторитете. И что характерно, у многих этот авторитет сохранился и после Цусимы.

Например, вахтенный офицер «Олега» мичман Борис Карлович Шуберт в своих воспоминаниях, посвященных им «с глубоким уважением» «Зиновию Петровичу Рожественскому, своему бывшему Командующему и учителю», так описывает свои «мадагаскарские впечатления»:

“Рожественский всегда был моим любимым адмиралом современного нашего флота. Много я слыхал о его энергии, строгости, подчас суровости − знал, что это человек большого ума и железной воли, но вместе с тем, о нем говорили как о человеке в высшей степени справедливом и благородном, джентльмене до мозга костей. И я убедился в последнем сам, встретившись с ним в обществе.

…Когда на другой день нашего прихода в Носси-Бе, Рожественский посетил «Олег», мы воочию убедились, что ему стоило привести сюда эскадру в целости, не потеряв по дороге ни одного миноносца. Худой, желтый, с ввалившимися глазами, предстал перед нами этот человек, еще год тому назад прекрасно выглядевший и далеко не старый. Но блеск его глаз, голос полный решимости, и обаяние его внешности, оставшись прежними, производили теперь еще большее впечатление, чем когда-либо.

…У нас на «Олеге», где кают-компания слилась в единую тесную семью, никогда не подымалось ропота на тяжесть службы, и мне ни разу не приходилось слышать малодушного голоса, высказывающегося за возвращение в Россию или осуждавшего распоряжения Командующего.

Последнего все любили и уважали, и общее желание было, чтобы хватило у него сил довести дело до конца, так как кроме Рожественского мы не считали никого из прочих русских адмиралов способным совершить этот подвиг...

Мне приходилось еще читать,… о неслыханной жестокости нашего Адмирала по отношению к подчиненным…

Писалось и не раз, что по его приказанию были повешены несколько человек, ослушников его воли. Нужно ли говорить, что это чистейший вымысел его недоброжелателей, и что если Адмирала и можно было в чем-нибудь упрекнуть, то это только в мягкости к своим подчиненным, особенно к нижним чинам”[10].

В эпическом повествовании о судьбе 2-й эскадры “Поход обреченных” (“Цусима”) немецкого писателя Франка Тисса часть, посвященная стоянке 2-й эскадры на рейде Носси-бе у городка со славным названием Хеллвиль, названа коротким и емким словом: “Inferno” − “Ад”.

И в этом аду адмирал Рожественский еще смог поддержать дух своей эскадры.

Учения и боевая подготовка в районе экватора

Более того, за эти мадагаскарские недели он каким-то чудом научил свою эскадру маневрировать и стрелять, и это в отсутствие боеприпасов. Приведем на вскидку несколько свидетельств.

Из мнений лейтенанта Петра Вырубова, младшего минера с «Суворова», об адмирале Рожественском «всеми и всегда» приводится выдержка из мадагаскарского письма лейтенанта, в котором тот обвиняет своего командующего в грубости, и вообще во флотоводческой бездарности.

Дело в том, что в начале проводимых на эскадре в Носси-бе учений в боевой части, которой заведовал лейтенант Вырубов случались неприятные накладки − типа мины не вылетают из аппаратов, − что вызвало, и возможно не один раз, адмиральские филиппики в адрес младшего минера. Свою обиду лейтенант изливал в письмах к отцу:

«В своем адмирале мы окончательно разочаровались, − пишет он 22 января. − Это человек, совершенно случайно заслуживший такую хорошую репутацию. На самом деле он самодур, лишенный каких бы то ни было талантов. Он уже сделал и продолжает делать ряд грубых ошибок. Одна надежда на его личную храбрость, благодаря которой мы хоть будем иметь возможность хорошо подраться»[11].

То, что сам Вырубов не мог обеспечить в военное время безотказную работу своей боевой части на корабле, он себе легко прощал. Как же вы не понимаете? Угольные погрузки и вообще.

А вот каково было провести такую эскадру от Либавы до Мадагаскара, не потеряв ни одного корабля, и обогнуть при этом мыс Доброй Надежды?

К сожалению, лейтенант видимо считал это легким упражнением для начинающих судоводителей.

Но вот, что любопытно и что почему-то опускают все критики Адмирала, любящие ссылаться на письма 25-летнего лейтенанта из русского уездного городка Носсибейска. В том же письме от 22 января, несколькими абзацами выше Вырубов в рассказе об эскадренных стрельбах говорит дословно следующее.

Стрельба эскадры глазами лейтенанта Вырубова: из шести пять!

«13, 18 и 19-го выходили в море всей эскадрой и стреляли по щитам.

Первая стрельба была неважная, но вторая и особенно третья прекрасные. …

Особенно хорошо стреляли 12-дюймовые башни: носовая, например, из 6 снарядов положила 5, так что адмиралу Того пришлось бы расписаться в получении их полностью.

Но важнее всего, что снаряды эти не случайные, а являлись результатом уверенного управления огнем и хорошей наводки. При каждом выстреле носовой башни мы все были убеждены, что снаряд попадет удачно, и только следили не разобьет ли он совсем щит”.

И вот такую вот стрельбу Адмирал называет «бесполезным выбрасыванием боевых запасов»?! Ему что шесть из шести надо было?

Можно понять старшего артиллериста «Суоворова» лейтенанта Владимирского, когда за пять из шести вместо ящика шампанского втык получаешь. Правильно Рожественскому снарядов на «Иртыше» на эскадру не прислали![12]

А то он и данными ему вместо снарядов муляжами бедного Того в первые десять минут раскатал бы. Ведь раскололся же на 5-й минуте Цусимского боя 12-дюймовый с «Суворова» об мостик «Микаса», где стоял Того[13]. Как ни крути − десятка! − с 6 000 м без пристрелки в малозаметную серо-голубую тень в мглистый день.

А если бы этот снаряд не просто разломился, а еще бы и взорвался!…

Адмирал Рожественский предвидел бой на больших дистанциях

Рассказ лейтенанта Вырубова о стрельбе эскадры стоит дополнить небольшим отрывком из статьи «Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя)»[14], капитана 1-го ранга русского флота, флагмана 2-го ранга, а затем вице-адмирала флота советского, доктора военно-морских наук, профессора Леонида Георгиевича Гончарова. В 1905 году старшего штурмана крейсера 2 ранга «Рион», в составе 2-й эскадры флота Тихого океана, а потому не понаслышке знающего, что происходило в описываемое время в солнечном Носсибейске.

«Из изучения Цусимского боя можно сделать вывод о значении методов артиллерийской стрельбы и, в частности, о том, что они должны отвечать избранной дистанции боя. Как было сказано выше, перед русско-японской войной русские корабли не практиковались в стрельбах на больших дистанциях.

Адмирал Рожественский предвидел, однако, возможность боя именно на больших дистанциях. Вот что он писал в одном из своих приказов[15]:

“Наши семь броненосцев с «Нахимовым», семь крейсеров с «Алмазом», семь миноносцев и вооруженные транспорты − сила очень большая. Неприятель не отважится противопоставить ей флот свой иначе, как с дальних дистанций и с расчетом на преимущество в ходе; у него есть доки; он может чинить подводные части.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Значит с этим надо считаться: пусть ходит скорее, лишь бы мы сумели достичь его огнем на расстояниях, с которых он будет на нас нападать. Этому надо учиться не покладая рук. Мы не можем тратить много запасов для учебной стрельбы, тем с большим вниманием должны относиться к урокам наводки и прицеливания. Вся прислуга должна освоиться с оптическими прицелами…”».

Судя по результатам второй и третьей стрельб, отраженных в письме лейтенанта Вырубова, уроки наводки и прицеливания вскоре начали приносить плоды.

«Маневрировала эскадра тоже очень недурно…»

Охарактеризовав стрельбу, Вырубов добавляет:

«Маневрировала эскадра тоже очень недурно, особенно первый броненосный отряд».

О прекрасном маневрировании первого отряда у нас есть свидетельство и иностранных специалистов. Его приводит в своих показаниях командир миноносца «Быстрый» лейтенант Рихтер:

«На Мадагаскар пришли 17 декабря, по маршруту же предполагалось прийти 20-го. На другой день ушел в Маюнгу (20 миль южнее Носси-бе) для некоторых исправлений (лопнула крышка цилиндра двигателя динамо-машины). В Маюнге дал возможность команде побывать на берегу; их примерное поведение, их внимательность к властям и офицерам чужой нации вызвали общий восторг местечка, и миноносец стал общим баловнем.

Переход в Маюнгу 18-ти узловым ходом после перехода океаном считаю блестящим экзаменом как личному составу машинной команды, так и механизмам и котлам нашей русской постройки (миноносцы построены на Невском заводе в Петербурге).

В Маюнге находился начальник отряда французских крейсеров, который дал в распоряжение нашей эскадры свои 4 миноносца; их служба состояла в том, чтобы перевозить телеграммы (в Маюнге телеграфный кабель). С этими миноносцами мы были в большой дружбе[16].

В один из приходов французский командир восторженно рассказывал о входе адмирала Рожественского со своей эскадрой. По его словам это была величественная картина… стройность маневрирования, одновременность выполнения сигналов − вот чего добился Адмирал за время перехода».

Так что лейтенант Вырубов никак не преувеличивает достижения родной эскадры.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%AD%D1%81%D0%BA2.jpg)
_{Идут «Суворовы»}

И вот такие крайне важные факты, свидетельствующие об адмирале Рожественском, как о выдающемся Командующем эскадрой, прекрасном артиллеристе и флотоводце, никто из ссылающихся на Вырубова не приводит.

Предпочитают тиражировать мнение обиженного выговором лейтенанта, что его Адмиралу как флотоводцу «грош цена».

Информационная война против эскадры

Как уже отмечалось, моральному климату на эскадре наносился сильный удар и подвозимыми газетами, которые помимо художеств Клдо, всячески обыгрывали, в частности, провокацию 9-го января в Петербурге.

Воспользовавшись общественным шоком от сдачи Порт-Артура, внешние и внутренние враги России, постарались к горечи военного поражения добавить внутреннюю трагедию, главной целью которой было связать имя Государя с массовой гибелью «мирных подданных».

За образец была взята провокация Ходынки.

Число жертв, намеченных заранее либеральной прессой, известно в чьих руках находящейся, было на порядок преувеличено, и вся эта зараза безнаказанно доставлялась на эскадру. Адмирал Рожественский, откликаясь на эти события, писал в письме домой:

«…А что за безобразия творятся у вас в Петербурге и в весях Европейской России. Миндальничание во время войны до добра не доведет.

Это именно пора, в какую следует держать все в кулаках и кулаки самые − в полной готовности к действию, а у вас все головы потеряли и бобы разводят.

Теперь именно надо войском все задушить и всем вольностям конец положить: запретить стачки самые благонамеренные и душить без милосердия главарей» [17].

Сто лет спустя надо быть большим лицемером или ненавистником России, скрытым или явным, чтобы не признать абсолютную правоту этих слов.

И стоило бы лишь добавить, что «душить без милосердия» стоило бы не только главарей, но и слишком активных рядовых.

Идем, не хоронимся, никого не боимся

И Адмирал не ограничивался эпистолярным протестом. Когда опасность стала угрожать уже Владивостоку, адмиралу Рожественскому было позволено покинуть Мадагаскар.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%AD%D1%81%D0%BA3.jpg)

Зиновий Петрович понимал, что после Артура и Мукдена необходимо зримо показать всему миру, что не пропала еще русская сила, есть еще русский дух. На тот момент это было важнее даже соображений секретности. Переход 2-й эскадры через Индийский океан был похож на марш победителей. Ночами суда несли все отличительные огни, что тоже было потом отнесено к числу тактических ошибок Рожественского. Со стороны эскадра казалась освещенным городом в тропической ночи.

«Милей на пять, линии двух кильватерных колонн со своими многочисленными разноцветными огнями, представляются громадной, хорошо освещенной улицей вроде Невского, возникшей посреди океана», − писал в своих путевых заметках командир «Авроры», капитан 1-го ранга Е.Р. Егорьев. И эскадра верно поняла своего Адмирала: «Идем, не хоронимся, никого не боимся, приходи хоть сейчас» ― и это еще более подняло веру в свои силы, в свою даже, возможно, непобедимость. (Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Вып. 5. С. 161).

Не случайно японцы побоялись брать Владивосток.

Аннам

«Весь март адмирал Рожественский ведет свой флот Индийским океаном к берегам Аннама.

Командующий эскадрой уже с Мадагаскара был серьезно болен, но, тем не менее, на переходе Индийским океаном почти не сходил с мостика флагманского корабля.

Весь апрель флот задержан в аннамских водах по распоряжению Морского Министерства в ожидании соединения с отрядом Небогатова, несмотря на новые протесты адмирала Рожественского.

Это месячное пребывание 2-й эскадры у берегов Аннама обратилось в мучительное скитание эскадры из одной бухты в другую с постоянною подгрузкою, без отдыха и в непрерывной тревоге за свою безопасность…»[18].

Утром 31 марта эскадра подошла ко входу в бухту Камранг, а на следующее утро, после траления входа и рейда, расположилась в ней.

“Настроение личного состава эскадры после 28-дневного океанского перехода было превосходное и весьма приподнятое”[19].

Но вот с углем вновь были напряги. Ни правительственные агенты, ни командир «Дианы» князь Ливен обеспечить надлежащее количество угля эскадре для немедленного перехода во Владивосток не смогли.

Фактическая задержка эскадры продолжалась.

27 марта 1905 года японское командование получило известие о проходе 2-й эскадрой Сингапура. Адмиралу Камимура (2-й боевой отряд Соединенного флота) поручено поставить мины у Владивостока.

31 марта адмирал Камимура вышел из Корейского пролива к Владивостоку.

2 апреля японцы выставили у Владивостока 715 мин. За все предыдущее время боевых действий у Владивостока было выставлено 75 мин. Очень сомнительно, что Камимура смог бы провести эту операцию в феврале, учитывая ледовую обстановку у Владивостока.

3 апреля тяжело заболел контр-адмирал фон Фелькерзам, единственный помощник и единомышленник Рожественского. В тогдашней терминологии удар, в нынешний инсульт. Адмирал Фелькерзам скончался 11 мая, за три дня до Цусимы. Свинцовый гроб с его телом покоится в глубине Японского моря, в судовой церкви его флагмана «Ослябя».

«Я выйду в море для боя с ним»

«Не встретив неприятеля до захода в бухту Камранг, Командующий эскадрой 3 апреля 1905 года, отдал приказание за № 182, начинающееся следующими словами:

“В случае появления в виду бухты значительных сил неприятеля, я выйду в море для боя с ним”…»[20]

Но неприятель не появлялся.

Эскадре предстояло еще одно испытание перед боем. Почти месячное пребывание у берегов Аннама под парами в ожидании отряда Небогатова и пароходов с топливом для последнего перехода. Просто стоять в одной из многочисленных бухт не позволили французские союзники и правила “нейтралитета”, которые Владычица морей Британия меняла как ей заблагорассудится.

Глазами адмирала де Жонкьера

Надо признать, что французским морякам и их командующему адмиралу де Жонкьеру было стыдно за свое правительство.

До конца дней своих не смог забыть адмирал де Жонкьер потрясение, испытанное им, когда он увидел как русский адмирал, о котором говорит весь мир, идет навстречу ему по палубе своего флагмана, заметно волоча за собой правую ногу.

Высокая изможденная фигура, казалось, состояла только из кожи и костей.

Измученное вытянутое лицо долго потом преследовало Жонкьера наяву и во сне неодолимым выражением печали.

Лицо это было туго обтянуто желтой кожей − как у покойника, − но на этом мертвом лице горели горячим яростным огнем живые черные глаза.

Французский адмирал физически ощутил исходящую от этого человека невероятную, почти демоническую энергию, передающуюся каждому, кто хоть на мгновение вступал с ним в контакт[21].

«Почти демоническую энергию»! Иначе и не мог человек − хороший и благородный! − но чуждый православию, ощутить и расценить Веру, Верность Царю и Отечеству адмирала Рожественского, черпающего в этой вере и верности силу, необъяснимую для неверующих людей ничем, кроме демонизма.

Огонь всепобеждающей веры в глазах человека далекие от жизни духа люди часто путают с мрачным пламенем бездны.

Но впечатление все равно было невероятным!

И, где было в его силах, старался де Жонкьер саботировать подлые и позорные распоряжения Парижа. Между французским и русским адмиралами возник род своеобразной дружбы двух солдат, честно выполняющих свой долг, и, где возможно, старающимся помочь друг другу в его исполнении.

А в остальном… Читайте Альфреда де Виньи − “Величие и неволя солдата”. Очень поучительная книга. И написана хорошо.

С Японией по-прежнему вела войну только 2-я эскадра

Подведя без потерь свою эскадру вплотную к зоне боевых действий, адмирал Рожественский уже совершил подвиг, результатом которого высшее руководство в Петербурге не захотело воспользоваться, по-прежнему ставя эскадре невыполнимые задачи.

Русский флот у берегов Аннама играл роль “fleet in being”, которой можно было воспользоваться для успешного окончания войны.

Однако несомненно, что для успеха этой демонстрации, наряду с подходом к берегам страны Восходящего солнца русского флота, весьма солидного − по количеству вымпелов, числу орудий главного калибра, и теоретически возможной огневой мощи − требовались хоть сколько-нибудь активные действия отдохнувшей, пополнившейся людно и оружно русской армии, застывшей с февраля на Сыпингайских позициях. Армии требовалось сделать хоть шаг вперед.

Среди военных историков, не задающихся целью показать отсталость и гнилость русского самодержавия, единодушно мнение, что этим шагом вперед, наша армия просто раздавила бы противостоящую японскую, пополняемую гимназистами 1907 года призыва.

А японское главнокомандование, как мы знаем, не сомневалось в этом и весной-летом 1905 года.

Но Командование русской Маньчжурской армии удержало ее − армию − от этого шага, одновременно заверив любимое Отечество и лично Государя Императора в своей неизменной готовности жизнь положить за перечисленные ценности.

И армия продолжала смирно стоять на указанных позициях, наращивая силы, бесперебойно получая подкрепления и требуя, − в лице Командования, − от Родины все новых и новых.

С Японией по-прежнему вела войну только 2-я эскадра.

Приказ № 229

26 апреля произошла долгожданная встреча с 3-й броненосной эскадрой, совершившей блестящий и очень быстрый для кораблей такого типа переход. Также вошедший в анналы военно-морской истории. Контр-адмирал Небогатов подтвердил свою славу прекрасного моряка. Заметим также, что он считался и был очень неплохим артиллеристом.

По случаю долгожданной встречи адмирал Рожественский издал знаменитый приказ № 229 от 26 апреля 1905 года, ставший напутствием эскадре в ее последнем походе и в бою.

Приказ заканчивался словами:

«Японцы беспредельно преданы Престолу и Родине, не сносят бесчестья и умирают героями.

Но и мы клялись перед Престолом Всевышнего. Господь укрепил дух наш, помог одолеть тяготы похода, доселе беспримерного.

Господь укрепит и десницу нашу, благословит исполнить завет ГОСУДАРЕВ и кровью смыть горький стыд Родины.

Подписал: Генерал-Адъютант Рожественский»

Как видим и в этом последнем приказе видна неразрывная духовная связь между Государем и Его эскадрой.

Девятнадцатилетний мичман Георгий Александрович Тавастшерна с крейсера «Жемчуг» погибший в бою 14 мая, так отозвался в своем дневнике на этот приказ.

«Бухта Куа-бе, 28 апреля, четверг.

…Сегодня появился блестящий приказ адмирала Рожественского, в котором он [адмирал]… призывает всех исполнить свой долг и заканчивает так:

“Посрамленная и униженная родина ждет подвигов от нас, умремте все, и своею кровью смоем горький стыд России”.

Приказ вызвал везде огромное воодушевление»[22].

8 мая Георгий успел отпраздновать с друзьями-офицерами свое двадцатилетие.

А мы, пока винты броненосцев и крейсеров наматывают на себя последние мили 18 000-мильного пути к Цусиме, постараемся уяснить для себя, что предстояло встретить Второй эскадре в грядущем бою, с каким не ожидаемым никем феноменом столкнуться.

Это заодно позволит нам в первом приближении опровергнуть наветы, на которые так щедры критики адмирала Рожественского.

Цусимский огонь

Для этого уяснения прервем ненадолго последовательное изложение событий и приведем с небольшими, не относящимися к основной теме сокращениями, статью «Цусима», − царского генерал-майора по Адмиралтейству и советского вице-адмирала Александра Викторовича Шталя, − о Цусимском бое, опубликованную в майском номере Морского сборника за 1923 год. Статья была признана редакцией столь важной, что ее дали в самом начале сборника с отдельной нумерацией − римскими цифрами, − поскольку остальные материалы сборника были уже сверстаны[23].

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Статья представляется до сих пор важной и для нас, по крайней мере, по двум причинам.

Во-первых, потому, что именно А.В. Шталь осуществлял, по поручению руководства МГШ, общее руководство авторскими коллективами Исторической Комиссии при Морском Генеральном Штабе по описанию действий флота в войну 1904-1905 годов, и являлся крупнейшим в русском флоте знатоком всех известных фактов, относящихся к Цусимскому бою. Всего, что было известно русскому флоту о нем.

Во-вторых, потому, что статья эта, загадочным образом игнорируется, ‒ не опровергается, а именно игнорируется! ‒ всеми исследователями Цусимской катастрофы Русского флота.

После этой преамбулы слово адмиралу Шталю:

«18 лет прошло после Цусимы, и каких лет! … Но пронесшийся ураган событий не может изгладить воспоминаний о величайшей военной катастрофе русского флота.

Самая тема ее такова, что всегда будет вызывать на размышление. Слишком глубока рана, и трудно удовлетвориться приговором отвлеченных “вечных и неизменных” принципов».

Упреки адмиралу Р.

«История уже произнесла свой приговор над флотом до-Цусимского периода и одним из вождей его − адмиралом Рожественским, на которого первого пала тяжесть расплаты. Тяжелы и многочисленны упреки Рожественскому:

‒ неверно поставленная цель,

‒ отсутствие плана,

‒ неосведомленность командиров о намерениях Командующего,

‒ неправильно избранный путь,

‒ неимение разведки,

‒ не выделено ядро быстроходных судов,

‒ не отпущены транспорты,

‒ позднее перестроение,

‒ не пытался сблизиться,

‒ не учинил свалки на близких дистанциях,

‒ не имел качеств вождя, внушавшего доверие подчиненным,

‒ пренебрегал “вечными и неизменными”, а главное

‒ не проявил инициативы.

Адмирал Рожественский был сыном своего века, своей эпохи.

Вместе со своей эскадрой, он был искупительной жертвой за грехи флота, его руководителей, за грехи не одного поколения.

Заглянем поглубже в ту обстановку, в которую поставила его судьба, в эту бьющуюся в страшном напряжении жизнь, которую теория пытается облечь в сухие отвлеченные формулы».

Кроме невозможного

«Перенесемся мысленно к роковому моменту встречи обоих флотов. Обращаясь к приказам Рожественского можно найти:

Совершенно определенные указания и на главную цель в смысле выбора точек удара, и на стремление сблизиться с неприятелем, и на самостоятельные действия отрядов:

“Если неприятель покажется…, то по сигналу главные силы идут на него для принятия боя, поддерживаемые III броненосным отрядом и отрядами крейсерским и разведочным, которым предоставляется действовать самостоятельно, сообразуясь с условиями момента”. (Приказ от 25 апр. № 227).

“Если сигнала не будет, то, следуя флагманскому кораблю, сосредоточивается огонь по возможности на головном или флагманском корабле неприятеля.

В предвидении стремления неприятеля, пользуясь преимуществом в скорости, − обойти фланги, крейсерскому отряду дано назначение действовать против крейсеров неприятеля, пытающегося обойти фланги линии броненосцев”.

Итак, есть прямые и определенные указания и на сближение с неприятелем, и на сосредоточение огня по головным неприятельским судам, [предусмотрены] и самостоятельные действия отрядов, и меры против охвата, словом все то же, что и в образцовом японском плане, кроме невозможного.

Однако что-то помешало достижению поставленных целей.

Что же именно? Вот к этому-то постоянно и возвращается беспокойная мысль.

Что привело русскую эскадру к неслыханной катастрофе в какие-нибудь 15 – 20 минут?»

[Не забудем, что меньше чем за год, в нерешительном сражении с плохо руководимой Артурской эскадрой, тот же Того с тою же своей эскадрой на избитом «Микаса» подумывал о возвращении к своим портам, но − русская эскадра повернула в Артур, − и поле битвы осталось за Того. − Примеч. А.В. Шталя].

Разведка?

«Разведка помогла Того заблаговременно приготовиться, то есть иметь желаемый ход, желаемый строй, возможность появиться с желаемого направления, сосредоточить удар и при этом внезапно. И все-таки разведка не дала всего и даже обманула Того.

Он знал, что русский флот состоит из 2-ой и 3-ей боевых эскадр, что он построен в 2 колонны, что сильнейшие суда находятся в голове правой колонны, а вспомогательные в той же колонне в кильватере, что неприятель идет на северо-восток со скоростью 12 узлов. На основании этих сведений он решил напасть на неприятеля своими главными силами и притом нападение вести на головные суда левой колонны.

Того появился с правой стороны и, пересекая курс русской эскадры, увидел уже не две колонны, а одну…».

Небольшой комментарий по ходу изложения

А.В. Шталь совершенно верно разоблачает клевету на адмирала Рожественского в отсутствии плана, инициативы и прочего, и совершенно ясно говорит о том, что “не имевший разведки” Рожественский обманул адмирала Того.

Удар в начале боя. Инициатива налицо

«Командующий русской эскадрой, воспользовавшись положением японской эскадры, при котором открыть огонь могли только суда, легшие на новый курс, ‒ рассчитывал сосредоточить огонь всей своей линии по части судов японского флота и нанести им сильный удар в самом начале боя.

С момента открытия огня в 1 час 49 минут до 2 часов 8 минут дня [почти 20 минут! – БГ] Рожественский шел на сближение с японцами, которые, ворочаясь, были в угле обстрела линии броненосцев.

По японским судам в этот момент могло стрелять всего 12 орудий крупного калибра. [В этом А.В. Шталь ошибается, считая, что «Микаса» лежал на курсовом углу 34º относительно «Князя Суворова». На самом деле «Микаса», в момент открытия огня 2-й эскадрой, лежал на 1 румб впереди левого траверза «Суворова», в пределах прицельной дальности всех орудий левого борта нашей эскадры, как и указано было в Рапортах и Показаниях Адмирала. Справедливость этих слов адмирала Рожественского исчерпывающе показана в «Цусима ‒ знамение конца русской истории», Т. II. Ниже об этом также будет сказано подробнее. – БГ].

У японцев после поворота 3-го корабля, поворачивавшего в момент открытия огня русскими, могли стрелять также 12 двенадцатидюймовых пушек.

Однако, эта попытка Рожественского не могла иметь успеха, так как расстояния были слишком велики для русского флота, особенно, принимая во внимание недостаточное обучение его стрельбе и отсутствие разработанного метода управления огнем при помощи пристрелки. При этом первом ударе японский флот не понес никаких потерь.

[Здесь Александр Викторович также невольно заблуждается, поскольку не знал засекреченных в то время английских данных о русской стрельбе. По этим данным: «за первые 10 минут боя при Цусиме русские разбили все предположения об их ожидаемо плохой стрельбе, тяжело повредив три вражеских судна, поразив еще несколько, и уменьшив их число на 8%».

В частности, был выбит из строя броненосный крейсер «Асама», так и не принявший участие в дальнейшем бою 14 мая, и с этой точки зрения все равно, что уничтоженный. Подробности см. «Цусима ‒ знамение конца русской истории», Т. II. – БГ]

Попытка Рожественского не удалась, но инициатива налицо.

После поворота огонь 12-ти японских кораблей был сосредоточен на 2-х кораблях русской эскадры (4-х по “Суворову”).

4 русских головных броненосца пытались сосредоточить огонь на японском флагманском броненосце “Миказа”, но безрезультатно. Безрезультатно − не вследствие невыгодного расположения, не допускавшего сосредоточения, а вследствие плохого качества стрельбы и потому, что русские снаряды имели малое действие.

Опять попытка не удалась, но в инициативе отказать нельзя.

Есть указание, что “Суворов” делал затем еще попытку сблизиться, но его встретил бортовой огонь всех броненосцев Того и, сильно избитый, в огне, с дважды уже раненным адмиралом, с поврежденным рулевым приводом, он выходит из строя».

Роковой момент

«С 2-х часов 05 минут до 2-х часов 25 минут, когда судьба боя была уже решена, обе колонны шли параллельным курсом. Значит, роковым моментом было 2 часа 05 минут, когда японцы вторично пересекли курс русской эскадры.

Маневрирование в бою находится в зависимости от свойств оружия: (дальнобойности орудий, калибра их, рода снарядов, расположения артиллерии, толщины и расположения брони, скорости и пр.) и, конечно, от уменья обращаться с ним, и имеет целью занятие наивыгоднейшего положения для нанесения, или отражения ударов. Искусство маневрирования должно возместить недостаток в силе или защите.

Но, конечно, ближайшая, непосредственная причина неслыханного поражения ‒ было не маневрирование той или другой стороны.

В начале боя японцы сосредоточили огонь 5 кораблей на “Суворове”, 7 на “Ослябя” и русские пытались сосредоточить огонь 4 кораблей на “Миказа”, и четверть часа одновременного сосредоточения огня русских и японцев решили все. Дальнейшее не важно.

Так что же решило дело?»

Огонь!

«Что же это был за огонь?

О нем можно судить по тем разрушениям, которые он причинил нашей эскадре.

Со стороны японцев это был не только сосредоточенный огонь, не только град снарядов, а нечто совсем иное, не испытанное нами раньше, неожиданное, неведомое….

Это был, по образному выражению Семенова “жидкий огонь”, то, пред чем не устояло бы ни маневрирование, ни умение стрелять нашими старыми снарядами.

[Именно, только сближение на самую близкую дистанцию (5-10 кб) выявило бы свойство наших снарядов − проникать за броню и крупными кусками выводить механизмы. Но сближение не имело данных на осуществление. И именно, против русского расчета на сближение, для возможности действительного поражения с дальней дистанции, японцы после нерешительного боя 28 июля приняли необходимые меры. − Примеч. А.В. Шталя]

К моменту, когда ставилась на карту судьба империи, японцы выбрали, приготовили и испытали втайне новое оружие.

Вот в чем была ближайшая непосредственная причина молниеносной катастрофы, настолько невероятной, что в Петербурге не хотели верить, что русские броненосцы потоплены артиллерией, а японская эскадра не понесла никаких повреждений.

Это было неожиданно и невероятно даже для самих участников боя, которые и раньше не надеялись на победу, сознавая свою слабость во всех отношениях.

Этот факт надо признать, ему нельзя не придавать подобающего значения из опасения, что указание на материальную причину отвлечет от преклонения пред “неизменными началами”, а тем более “духовными”, которые все же воплощаются в материальные формы».

300-кратное превосходство!

«По количеству взрывчатого вещества, вносимого в 1 минуту, а, следовательно, по фугасному действию, японские суда превосходили русские в 15 раз. [По сравнению всего выпускаемого в 1 минуту металла из всех орудий одного борта и принимая начинку русских снарядов 2,5%, а японских 14%. − Примеч. А.В. Шталя]

Сила взрывчатого вещества у японцев (шимоза) гораздо больше нежели пироксилина, допустим, вдвое, значит, японский огонь только от качества снарядов в 30 раз превосходит русский и, следовательно, один японский корабль стоил 30-ти русских.

[Есть указания, что пироксилин в русских снарядах, может быть, и совсем не рвался, так как влажность его 30% при выстреле оседала и около взрывателя была не 30%, а вероятно доходила до 80%. − Примеч. А.В. Шталя!

Это примечание столь важно, что позволим себе его немного дополнить свидетельством академика А.Н. Крылова, воспроизведенного А.С. Новиковым-Прибоем в примечании к эпилогу своей дилогии.

Какой-то умник из Артиллерийского Управления (а может быть действительно умник и за хорошие бабки или за хорошую идею?) велел чуть не втрое увеличить влажность пироксилина в снарядах для 2-ой эскадры против стандартной десятипроцентной. Чтобы в тропиках-де самовозгорания не было.

Русский флот узнал об этом только в 1906 году, когда однотипный «Суворову» броненосец «Слава» обстреливал взбунтовавшуюся крепость Свеаборг снарядами из запасов для 2-ой эскадры, и офицеры, ведущие наблюдение за стрельбой на мостике броненосца, с изумлением видели, что снаряды не взрываются!

Когда крепость была взята, и артиллеристы «Славы» смогли осмотреть ее, то они нашли свои снаряды практически совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными.

Сведения эти были немедленно засекречены, и адмирал Рожественский так никогда об этом и не узнал. А вот адмирал Того, похоже, знал об этом еще до Цусимы.

То есть страшным напалмовым снарядам мы отвечали в основном стальными болванками. На доступном для них расстоянии − до 25 кб − они прошибали любую японскую броню, − иногда даже оба борта, оставляя гладкие круглые дырки. Аккуратные японцы сразу после боя вставляли в эти дырки деревянные кругляши, ‒ что характерно, заранее заготовленные, ‒ закрашивали краской и − хоть на парад.

На расстоянии же больше 25 кб наши болванки от японской брони просто отскакивали, оставляя на ней царапины и вмятины. - БГ].

Вот где сидел принцип сосредоточения сил на этой дистанции (35 кб) и вот как понимали его японцы. А более близкая дистанция для русских была невозможна.

Главнейшее применение этот принцип нашел в качестве разрушительной силы снарядов, а не в числе кораблей, ни в скорости, которых уже нельзя было увеличить, ни в маневрировании.

Считая меткость комендоров японских вдвое превосходящей русскую (в “Миказа” 30 попаданий, в “Орел” ‒ 42, в “Суворов” еще больше) получим, что огонь японцев превосходил русский в 60 раз.

Площадь незабронированного борта у русских (60%) была приблизительно в 1,5 больше, чем у японцев (около 40%).

Следовательно, разрушительное действие японского огня было больше русского в 90 раз.

Скорострельность японских орудий в два раза превышала скорострельность русских.

Если этот расчет приблизителен и груб, то все же он говорит много.

В полтораста раз японский огонь был действительнее русского при условии одинаково выгодного первоначального расположения, точнее при условии возможности обеим сторонам стрелять всеми судами, чего не было в первую четверть часа. При невозможности стрелять для половины русской эскадры сила японского огня увеличилась еще вдвое.

Следовательно, искусство маневрирования в данных условиях давало японцами увеличение силы в 2 раза, а остальные причины более чем в 150 раз».

Новое оружие − жидкий огонь

«Так вот каков был этот “жидкий огонь”, causa materialis ‒ материальная причина, quantité négligeable [пренебрегаемая величина (франц.)] для многих, опасающихся умаления “духа” и видящих в новом оружии явление временного характера, пока оно не сделалось общим достоянием, после чего все приходит в равновесие.

Увы! Пока солнце взойдет, роса очи выест!

(Окончание следует)

(Окончание)

После гибели флота, создающегося десятилетиями, плохая надежда на «равновесие».

И, быть может, если бы немцы выпустили газовые волны впервые, не в незначительной стычке, а в широком масштабе, на Марне в решающий момент, который не повторился больше, − la France n`existerait plus [Франция не существовала бы больше (франц.)].

И если бы в разгар подводной войны Америка не выступила на стороне Антанты, то Англия стояла бы на коленях.

Введение нового оружия есть то же разделение сил противника, который в данный момент, часто длительный, не может воспользоваться всеми силами, ресурсами всей страны для восстановления равновесия и отыскания “противоядия”.

И если введение нового оружия связано с тайной, применение его − с внезапностью, в решающий момент, то катастрофа неизбежна».

Цусима − causa materialis

Итак, скоро уж как 90 лет тому назад самым компетентным в данном вопросе лицом в русском флоте, крупнейшим знатоком всех фактов, относящихся к Цусимскому бою, были выявлена истинная материальная причина Цусимской катастрофы русского флота.

Было ясно показано, что отнюдь не мифические ошибки адмирала Рожественского, а подавляющее − многосоткратное [поскольку справедливо сказано − артиллерийский бой питает сам себя.

То есть японское превосходство нарастало если и не по экспоненте, то уж с каждым выведенным из строя русским орудием, комендором и кораблем!] − огневое превосходство японского флота стало непосредственной причиной гибели 2-й эскадры.

И что же?

Послужила ли статья генерал-майора по флоту царскому, будущего флагмана 1-го ранга и вице-адмирала флота советского, основой нового взвешенного подхода к Цусиме?

Отнюдь! Слова Шталя ушли будто вода в песок.

Уже в Морском Сборнике 1925 года, посвященном 20-летию битвы, при всех достоинствах его, вопрос огневого превосходства японского флота практически обходится стороной. Современные же наши исследователи, особенно военно-морские, вообще делают вид, что в сражениях 28 июля 1904 года и 14 мая 1905 года обе стороны использовали одно и то же оружие. Просто Порт-Артурская эскадра стрелять умела, ну и талант адмирала Того не успел пока развернуться в полномасштабный гений.

Хотя вообще не очень ясно, зачем нужен гений против нас, бездарностей и недоучек!

Нигде не найдете вы слов не только о «жидком огне», как тайном оружии японцев, но и о том, что в русских снарядах с перемоченной взрывчаткой, влажность у взрывателя доходила вообще до 80%, превращая могучие снаряды в стальные болванки.

Напротив, можно услышать, что только нервные штатские могут думать, что влажный пироксилин хуже сухого:

«В сознании обывателя сухие дрова горят хорошо, а влажные плохо, поэтому и пироксилин более влажный должен хуже взрываться»[24].

А на самом-то деле пироксилин очень даже любит, когда его мочат.

А действительно, скажи плохо? Лежишь себе спокойно и взрываться не надо. Целей будешь. И вообще, при Цусиме «японцы не имели значительного превосходства в силах, которое могло позволить им безнаказанно уничтожать противника»[25].

При этом слова А.В. Шталя этими авторами даже не опровергаются.

Будто не было сказано ничего.

Так и не в курсе остается сегодняшний, даже флотский читатель о том, какое на самом деле огневое превосходство, ‒ достигнутое самоотверженной работой в масштабах, не боюсь сказать, земного шара, и до сих пор тщательно скрываемое, ‒ ожидало адмирала Рожественского и его эскадру.

И подчеркнем еще и еще раз, что из статьи адмирала Шталя однозначно следует также, что любые маневры русской эскадры, любая тактика ее, обладай она даже сравнимым эскадренным ходом, в лучшем случае свели бы это превосходство, по словам адмирала, от 300-кратного к 150-кратному.

Мало тоже не покажется.

Твой враг выбран не тобою, а для тебя

И я, поэт в Японии рожденный,

В стране твоих врагов, на дальнем берегу,

Я, горестною вестью потрясенный,

Сдержать порыва скорби не могу…

Ты шел вперед с решимостью железной

В бой за Россию, доблестный моряк,

Высоко реял над ревущей бездной

На мачте гордый адмиральский стяг.

Исикава Токубоку

Допустим на минуту, что адмирал Рожественский каким-то чудом знал об этом невероятном увеличении сил противостоящего ему флота, но будучи верен вечному солдатскому завету: «Твой враг выбран не тобою, а для тебя!», все равно ввел в неравный бой за Родину вверенную ему эскадру. Тогда нам остается только присоединиться к словам Бориса Жерве, минного офицера славного «Громобоя» в русско-японскую войну, капитана 1-го ранга в 1-ю Мировую войну, а в 1925 году начальника ВМА РККА, сказанные в 20-летие памяти подвига 2-й эскадры о ее Командующем:

«Его железной воли хватило, чтобы отдать минимум необходимых для боя распоряжений, чтобы отослать в Шанхай лишние, по его мнению, транспорты и командировать в бесцельные крейсерства вспомогательные крейсера.

Его воли хватило также на то, чтобы доблестно ввести в бой с превосходными силами искусного противника его слабую и неподготовленную эскадру, и чтобы без трепета, до конца, до потери от полученных тяжелых ран сознания, − выполнить свой долг солдата.

Что больше он мог сделать?

Вступив в бой, видя быстрое, неизбежное как рок, разрушение его флагманского корабля неприятельскими снарядами; слыша треск рвущегося металла, шум охватившего корабль пламени, крики и стоны убиваемых и раненых, истекая кровью от полученных ран и теряя сознание от боли и потери крови, − не представил ли Рожественский, в своем затуманенном уже воображении, столь хорошо знакомые ему кабинеты и канцелярии Адмиралтейства, в тиши которых благодушествующие мудрецы вершили судьбы русского флота... по всем правилам военно-морского искусства?»[26].

Даже в этом случае адмирал Рожественский был бы достоин занесения на мраморную доску военных подвигов человечества рядом с героем Фермопил спартанским царем Леонидом.

Никто не отнимет эту заслугу у адмирала Рожественского...

Заканчивая эту часть можно сказать следующее. Адмиралу Рожественскому удалось совершить небываемое. Он не только провел эскадру без баз почти кругосветным путем, но создал, поддержал и сохранил ее боевой дух.

«Никто не отнимет эту заслугу у адмирала Рожественского, честно исполнившего свой долг солдата до самого конца, поддерживая бодрость, дух в команде, когда ему лично лучше было известно, как мало шансов на его стороне.

Кто видел эту титаническую работу Адмирала, читал его приказы, телеграммы, сигналы, семафоры ‒ тот никогда не забудет обаяния этой светлой личности, смелой, честной, бескорыстной, без лести преданного сына своего ИМПЕРАТОРА и Родины, идеального администратора и Адмирала»[27].

Эскадра входит в Цусимский пролив

10 мая 1905 года в Желтом море эскадра последний раз произвела погрузку угля и легла на курс − северо-восток.

Курс этот вел в Корейский пролив.

В результате «задержек из Петербурга» 2-я эскадра Флота Тихого океана смогла войти в него вместо 15 февраля только в ночь на 14 мая 1905 года.

Совокупная «задержка из Петербурга» составила по минимальной оценке 87 дней[28].

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%AD%D1%81%D0%BA4.jpg)
_{Утро 14 мая 1905 года. Вторая эскадра входит в Корейский пролив}

__________________________________________________________

_{[1] Гейден А.Ф., граф, адмирал. Итоги русско-японской войны 1904-1905 гг. – Пг.: Типография Морского министерства, 1914. До сих пор остается труднодостижимой работой.

[2] См. «Цусима – знамение …». Т. II. Книга 3.

[3] Захариас Эллис М. Секретные миссии. – М., 1959. С. 393; Книга II, часть третья, гл. 2: Возможность победы. Украденная. Обращение к Рузвельту, как к одному из тех, кто поддерживал предвоенную политику Японии и инициировал ее вступление в войну, было вполне естественно. Слова Эллиса Захариаса позволяют предположить, что неформальная просьба сынов Ямато о мире, прозвучала значительно раньше официальной.

[4] Особый архив СССР (ОА), ныне ЦХИДК, ф. 92, оп. 1, д. 13715. В ОА хранятся архивы зарубежных масонских лож, полиции и разведки в части относящейся к России ― СССР. Были вывезены в 1945 году из Европы как военный трофей СССР. Цит. по: Платонов О.А. История Русского народа в XX веке. Т. I. – М., 1997. C. 168.

[5] РУССКО-ЯП. ВОЙНА 1904-1905 гг. Книга 6-я. Поход 2-й Тихоокеанской эскадры на Дальний Восток. С. 131-138.

[6] «Цусима – знамение …». Том I. Книга 2. Часть первая. Глава 2.2.

[7] Грибовский В.Ю., Черников И.И. Броненосец «Адмирал Ушаков». – СПб., 1996. С.172.

[8] Воспоминания А.В. Витгефта о сражении при Цусиме. //Исторический архив. № 4. 1960. С. 111-141.

[9] Там же.

[10] Ш-т Б. Новое о войне. Воспоминания о морских походах. 1904-1905 гг. – СПб., 1907. С. 66-75. /В переиздании 2009 года: Шуберт Б.К. На крейсерах «Смоленск» и «Олег». – СПб., 2009. С. 65-69.

[11] Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка, погибшего в Цусимском бою. С. 126.

[12] Подробности о «странностях» с неприсылкой снарядов на 2-ю эскадру см. в «Цусима – знамение …».

[13] Richard Hough. The Fleet That Had to Die. – L. 1958. P. 171; Вествуд Джон. Свидетели Цусимы. – М., 2005. С. 259.

[14] Гончаров Л.Г. Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя). //Морской сборник. 1935, № 6.

[15] Приказ по 2-й эскадре флота Тихого океана от 10 января 1905 г. № 29. − Прим. Л.Г. Гончарова.

[16] С французскими моряками, в отличие от французских чиновников, у нас зачастую складывались вполне товарищеские отношения. Дальше мы увидим это и на примере отношений адмиралов Рожественского и де Жонкьера в Аннаме. Все-таки − морские офицеры. Элита нации. Да и вообще, отношения между странами и отдельными людьми – вещи разные.

[17] «Море». 1911. № 6. С. 52; Саркисов К.О. Путь к Цусиме. По неопубликованным письмам вице-адмирала З.П. Рожественского. /Составитель З.Д. Спечинский [правнук адмирала Рожественского]. – СПб, 2010. С. 176.

[18] Граф Гейден А.Ф. Итоги русско-японской войны.

[19] Историческая Комиссия. Книга 6.

[20] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Вып. 4. С. 114.

[21] Thiess Frank. The Voyage of Forgotten Men. P. 271.

[22] Тавастшерна Г.А. Дневник офицера убитого под Цу-симой. //Морской сборник, 1907, № 10. С. 28.

[23] Шталь А.В. Цусима. ‒ Морской сборник. № 5, 1923. Подробные биографические данные об А.В. Штале можно найти, например, в книге «Цусима ‒ знамение конца русской истории», Т. II. С. 298-299.

[24] Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение 14-15 мая 1905 г. C. 259.

[25] Грибовский В.Ю., Познахирев В.П. Вице-адмирал З.П. Рожественский. С. 224.

[26] Жерве Б.Б. Путь к Цусиме. (Via dolorosa).

[27] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга Третья. Выпуск 5-й, с. 161-165.

[28] Цусима – знамение… Т. II. Часть пятая. Глава 10 Мера лжи и измены в цифрах, схемах и графиках. Раздел 10.1. 87 дней. Не вокруг света.}

___________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/06/02/hellvillskie_hroniki

Борис Галенин

Цусимский бой в историческом интерьере

Часть 7

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%A2%D0%AE%D0%9B%D0%AC%D0%9A%D0%98%D0%9D%202%20%D1%8D%D1%81%D0%BA%20%D0%BA%D0%B0%D1%80%D1%83%D1%81.jpg)

Облачен я весь

В одежды черного цвета

Черные, что ягоды тута.

«Записи древних дел». Гл. 21

VIII век, Эпоха Нара[/b]

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B1.jpg)
_{2-я эскадра флота Тихого океана}[1]

Были ли у нас шансы?

Итак, ранним утром 14 мая 1905 года 2-ая эскадра флота Тихого океана, к которой за несколько дней до того присоединился отряд адмирала Николая Ивановича Небогатова в составе устаревшего броненосца «Николай I», трех крохотных и также устаревших броненосцев береговой обороны и и ветхого крейсера «Владимир Мономах», вошла в восточный проход Корейского пролива, называемый также проходом Крузенштерна, или − в Цусимский пролив.

С юго-востока остался небольшой остров Ики-сима, а с северо-запада русским кораблям мрачно ухмылялась огромная расщепленная скала, известная в лоциях под названием − Ослиные Уши.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B2.jpg)

К часу дня на горизонте появилась японская эскадра. Началось стремительное сближение. Того приказал поднять сигнал: «Судьба империи зависит от исхода боя. Пусть каждый исполнит свой долг».

Сигнал «Суворова» был краток: «Курс норд-ост 23°. Бить по головному».

В 1 час 49 минут по меридиану Владивостока[2], когда японская кильватерная колонна, делала последовательный поворот для охвата головы русской эскадры, вошедший в историю под названием: «петля адмирала Того», и ложилась на параллельный курс, «Суворов» открыл огонь, а за ним ураганный огонь открыла и вся русская эскадра. Через минуту или две огонь открыли и японцы.

«Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Микаса" был менее румба впереди левого траверза „Суворова"».

Я надеюсь, что внимательному читателю из сделанных выше замечаний уже ясно, что возглавляй русскую эскадру Нельсон, Ушаков, Нахимов, сам адмирал Того Хейхатиро, и будущий адмирал, а тогда мичман на его эскадре Ямамото Исороку, а также адмиралы Хиппер, Битти, граф Шпее, Нимиц, Редер и кто-то там еще в одном лице, шансов у нее − 2-й эскадры Флота Тихого океана ¾ не было никаких.

Ни единого.

Не говоря о чем-либо прочем, на стороне японцев было почти двойное преимущество в скорости эскадренного хода, что позволяло им как угодно отыгрывать расстояния и перемещения.

Остановимся на этом вопросе чуть подробнее, поскольку до сих пор не переводятся описатели Цусимского боя категорически упрекающие адмирала Рожественского за недостаточно активное маневрирование. Автор не считает себя достаточно компетентным в военно-морском искусстве, а потому дает слово профессионалу.

Значение одного узла

«Я приведу, может быть, несколько парадоксальное сравнение, если поясню, какое значение имеет узел хода[3]. Каждому понятно преимущество противника, имеющего возможность передвигаться, хотя бы со скоростью в 1 узел перед таким, который не может двигаться, а стоит неподвижно. Так вот такое же преимущество имеет корабль в 21 узел хода перед кораблем в 20 узлов.

Главным образом из-за [преимущества японской эскадры в] 7 узлов [12 км/час] хода в бою под Цусимой наша эскадра была уничтожена в 40 минут, представляя собой простую мишень для расстреливания»[4].

Так оценивал значение скорости в бою адмирал А.В. Колчак.

По его мнению, одно преимущество противника в скорости эскадренного хода делало задачу, стоявшую перед адмиралом Рожественским не имеющей решения.

Плюс, как минимум, 150-кратное огневое превосходство, − по оценке адмирала А.В. Шталя. Это, согласитесь, может только усугубить мнение специалиста. И позволяет уже сейчас четко сформулировать главное, что уже 115 лет не желают понять и признать 99,9… из пишущих и рассуждающих о Цусиме:

По сочетанию неблагоприятных факторов для одной из противостоящих друг другу эскадр, Цусимское сражение представляет уникальный случай в военно-морской истории, никогда ‒ ни до, ни после него ‒ не воспроизведенный.

Первые залпы

Но не надо быть специалистом, чтобы увидеть, что Цусимский бой, несмотря на явное преимущество японцев, начался с того, что они были сбиты с толку и, пусть не на долго − на пятнадцать минут − утратили инициативу, предоставив нам право первого залпа.

За эти пятнадцать минут только «Микаса» успел получить несколько десятков русских снарядов крупного калибра.

Если бы эти снаряды были хотя бы качества порт-артурских, не говоря уж о цусимских японских, флагманский броненосец Того пылал бы как факел через пять минут после начала артиллерийской дуэли.

А от самого адмирала Того Хейхатиро, стоявшего на открытом мостике, в который на 5-й минуте боя попал 12-дюймовый снаряд с «Суворова», осталось бы в лучшем случае мокрое место.

Нужно быть просто честным человеком, чтобы увидеть и признать гениальность адмирала Рожественского.

Ошибка многоопытного адмирала Того в момент завязки боя была настолько велика, что он не только никогда и нигде ни словом ни указал на нее, но напротив – были приложены титанические усилия для сокрытия оной.

Так, уже победная реляция Того о Сражении в Японском море – придирчиво редактированная в течение двух недель японским Морским Генеральным Штабом! – в описании начальной фазы сражения вообще содержит, − по словам Вячеслава Чистякова, − прямую ложь, или, говоря политкорректнее, фальсификацию и подтасовку[5].

Подтасовку, обнаруженную и обнародованную лишь в 1970 году английским историком Джоном Вествудом. Именно: анализируя указанную реляцию. Вествуд обнаружил следующий любопытный факт:

«…Его [адмирала Того] отчет дает неверную последовательность событий [начала боя. – БГ] … Перестроение Рожественского в одну колонну сразу после того, как эскадры увидели друг друга, у Того «отложено» на более позднее время [когда русские корабли получили тяжкие повреждения. – БГ]. Причем не в начальном коммюнике, но в детальном донесении о бое, поданном спустя несколько дней»[6].

Таким образом, продолжает Вячеслав Чистяков: «Адмирал [Того] самовольно поменял местами два следовавших друг за другом тактических действия, в результате чего радикальным образом нарушилась их причинно-следственная связь.

И фальсификация затронула не какие-либо частности, но центральный и принципиальнейший "ключ” боя – все тот же “маневр Того”!

По-видимому, истинная картина [начала] боя содержала настолько пагубные для репутации Того характерные подробности, что их – даже при наличии блестящего материального результата – надлежало во что бы то ни стало скрыть».

Недаром приписывал адмирал Того свою сокрушительную победу «добродетелям Его Величества Императора» − японскому эквиваленту Промысла.

Об этой ошибке Того и его очень темном и неверном описании начальной фазы боя, говорил, правда, еще адмирал Рожественский в своих донесениях о бое и показаниях Следственной Комиссии. И говорил, кстати, исчерпывающе.

Но кто же обращает внимание на слова флотоводца, обреченного оказаться в положении побежденного? Или хотя бы обнародует их?

[Между тем, в Донесениях о бое адмирала Рожественского и его Показаниях Следственной Комиссии содержатся вся правда о бое, в том числе и та что стала доступна в трудах Джона Вествуда и Вячеслава Чистякова. Повторим, что в трилогии «Цусима – знамение конца русской истории» впервые воспроизведены для широкого читателя эти Донесения и Показания Адмирала.

Там же приведен научный комментарий, и подтверждена их полная правдивость и верность].

Единственный шанс эскадры

Как же это могло случиться? Как подобная ловушка вообще могла быть осуществлена, даже теоретически?

Задача была поставлена

Адмирал Рожественский учитывал два фактора, определявших возможность прорыва эскадры.

Первый − и обойти его было нельзя − в полтора раза меньшая скорость эскадренного хода 2-й эскадры по сравнению с японской.

Второй же фактор − доказанная боем 28 июля сравнимая практическая эффективность русских и японских снарядов в том бою.

Так в бою 28 июля 1904 года при Шантунге броненосец «Полтаву» с минимальным эффектом два часа дружно расстреливали четыре японских броненосца.

Причем «Полтава» вовсе не безуспешно отгрызалась от явно превосходящих сил противника. И факт этот был всем известен. Известно было также сообщение флаг-офицера адмирала В.К. Витгефта − лейтенанта М.А. Кедрова, присоединившегося к эскадре в Камранге, что бой у Шантунга был фактически выигран русской эскадрой[7].

Анализ даже этих двух факторов показывал, что прорыв может быть успешным при условии, если удастся хотя бы ненадолго свести на нет преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

Поставив их в своего рода «мертвую точку».

Одновременно с этим так расположить броненосные отряды 2-й эскадры, чтобы они могли бить по этой «мертвой точке» всем бортовым залпом левого или правого борта.

А за время, пока японский флот будет из «мертвой точки» выходить, нанести ему концентрированным артиллерийским огнем такие повреждения, которые компенсируют преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

Тем самым основная задача была сформулирована.

И решена!

Однако, для хоть какого-нибудь построения плана боя, особенно его начальной фазы, надо было иметь ‒ и очень четкие ‒ сведения о противнике: его численном составе, примерном курсе и откуда он может появиться.

Разведка в обычном смысле этого слова 2-й эскадрой не велась. За что адмирал Рожественский уже 100 лет критикуем. Начиная от незабвенного капитана 2 ранга Клáдо, до нынешних военно-морских авторитетов.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Тем не менее, налицо факт, который скрепя зубы, так или иначе, должны признать все, изучающие бой 14/27 мая 1905 года. Не считая, разумеется, тех, кто и так знает, что от «бездарного царского адмирала» − жаль, изменником уж никак не назовешь! − ждать чего-либо путного все равно нельзя.

Факт этот заключается в том, что сформулированную выше задачу адмирал Рожественский решил!

Японская эскадра, обладая,

тем самым, − по крайней мере, полуторным − преимуществом скорости эскадренного хода − (эскадренного! а не отдельных кораблей!) –

и минимум стократным превосходством в артогне,

плюс всей мыслимой в то время разведкой,

поставила себя сама на четверть часа в самом начале боя в положение гоголевской унтер-офицерской вдовы, или в иную известную позу. Проще говоря, − под первый удар русской эскадры.

В чем адмирал Того до конца дней своих сознаться не хотел.

Даже уничтожив полностью русский флот.

Материальным воплощением этого факта и стал знаменитый маневр Соединенного флота, известный как «петля адмирала Того», ‒ образец военно-морского искусства всех времен и народов.

Между тем, истинная суть этой «петли» и свелась к тому, что японская эскадра на целых 15 минут подставила себя под последовательный расстрел всего левого борта русской эскадры, что адмиралу Того и в страшном, ‒ навеянном 28 июля 1904 года, ‒ сне присниться не могло.

О маневре же Того можно сказать, что, возможно, это был действительно гениальный ход, предпринятый решительным самураем Того для выведения своего флота из совершенно катастрофической ситуации.

Хотя чтобы допустить, что сама эта ситуация входила в гениальный план Того, нужно по крайней мере считать, что гениальность близка к безумию.

А теперь немного конкретики.

Для краткости − почти в телеграфном стиле.

Курс НОРД-ОСТ 23°

Первое перестроение эскадры. Радиоразведка.

14 мая 1905 года в 7 часов утра 2-я эскадра в составе двух колонн входит в Цусимский пролив, где сразу встречает японских разведчиков − крейсер «Идзуми», затем и другие крейсера.

В 8 часов на эскадре поднимают стеньговые флаги в честь дня Священного Коронования Их Императорских Величеств, этим флагам через несколько часов суждено стать боевыми.

После 9 часов утра адмирал Рожественский перестраивает броненосные силы эскадры в одну кильватерную колонну, запрещая при этом отгонять артиллерийским огнем японских разведчиков.

Все разведывательные силы, адмирал Рожественский приказывает поставить в хвост эскадры и никакой разведки в обычном смысле эскадра не ведет.

Ход эскадры все это время составляет 9 узлов.

На эскадре запрещены все радиопереговоры. Но ответственные за радиосвязь офицеры сидят у своих аппаратов, вслушиваясь в переговоры судов Соединенного флота, определяя направление сигнала и расстояние до передающей станции.

Русский адмирал впервые в мире применил для наблюдения за врагом радиоразведку!

Второе перестроение эскадры. Полтора часа до огневого контакта

Адмирал Рожественский мог с уверенностью предположить, что его противник постарается свести необходимый риск к минимуму и применит против русской эскадры самые надежные, самые беспроигрышные тактические приемы.

Оптимальным маневром для завязки эскадренного боя броненосных флотов и в дальнейшем течение этого боя считался в то время охват головы или хвоста неприятельской колонны, или создание, стандартной на флоте «поперечной палочки над буквой Т». Это позволяло сосредоточить на фланговых кораблях охваченной колонны всю мощь бортового огня эскадры.

Именно этот маневр, позволяющий последовательно выбивать вражеские флагманские корабли практически без риска, и должен был осуществить Того: при подавляющем превосходстве в скорости эскадренного хода этот маневр не представлял для него никакого труда.

Это было очевидно!

Так же очевидным было то, что оптимальным построением для русской эскадры − не ведущей разведки! − будет строй кильватерной колонны. Именно на это и должен был рассчитывать японский адмирал.

Поэтому следовало его для начала удивить.

В 12 часов 05 минут русская эскадра ложится на свой исторический курс NO 23°.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B3.jpg)

_{Путь 2-й эскадры 14 мая 1905 года к месту боя}

Около 12 часов 20 минут, адмирал Рожественский отдает приказ четырем самым мощным броненосцам: «Суворов», «Александр III», «Бородино», «Орел» выйти вправо от эскадры и с 12 часов 30 минут броненосные силы эскадры шли уже в составе двух колонн, на расстоянии 8 кабельтовых друг от друга.

Голова колонн находилась на одном уровне, справа «Суворов», слева «Ослябя». За вторым отрядом шел третий отряд контр-адмирала Небогатова. Расстояние между кораблями каждой колонны составляет 2 кабельтова согласно приказу адмирала Рожественского.

“За Веру, Царя и Отечество”

К этому времени небо расчистилось, бывший с утра туман рассеялся. И картина, представшая в эти минуты любому ценителю прекрасного, окажись он там, напомнила бы ему гравюру в стиле Хокусая, или иных мастеров графики страны Ниппон.

По серо-синим волнам Японского моря, как нарисованные черной тушью шли военные суда под русскими Андреевскими стягами. Колонна их, казалось, скрывается за горизонтом. Черные тела их, цвета ягод тута, как сказали бы японские поклонники поэзии эпохи Нара, казались глыбами черного полированного мрамора. На носу каждого из них распластал крылья золотой двуглавый орел. Чуть правее основной колонны шли четыре огромных броненосца, первый из которых нес адмиральский флаг.

2-я Тихоокеанская эскадра Русского Императорского Флота, во главе с флагманским броненосцем «Князь Суворов» шла, как на свой последний парад, готовясь принять бой − за малопонятные, и также малоценимые ныне ценности, − выраженные чеканной формулой:

“За Веру, Царя и Отечество”.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B4.jpg)

2-я эскадра флота Тихого океана[8]

А с северо-востока, еще не видимые нашими сигнальщиками, но хорошо слышимые радиотелеграфистами эскадры, сближались с нами светло-серые боевые колонны броненосных отрядов японского Соединенного флота под флагом адмирала Того Хейхатиро. До визуального контакта осталось менее часа, до огневого − полтора.

Путь отрядов Того

Путь Соединенного флота к месту боя весьма характерен.

Броненосные силы Того покинули свою базу в Мозампо около 8 часов утра.

Сначала, держа на юго-восток, Того пересек всю ширину Корейского пролива и «спустился» к его японскому берегу. Затем, повернув на вест, опять пошел поперек Восточного прохода, но теперь уже в обратном направлении и не спеша: ход на новом курсе не превышал 7-8 узлов.

Эта нарочитая медлительность японского командующего и резкая «ломаная» его движения ясно свидетельствуют, что курсы и скорости (в соответствии с данными разведки) подбирались им так, чтобы к моменту прихода на вид русской эскадры оказаться впереди и справа от ее головных судов: в оптимальном положении для построении «палочки над Т».

Лучший способ действий трудно было придумать! Назначенная Того позиция выгоднейшим образом учитывала географию места встречи эскадр и делала положение адмирала Рожественского практически безнадежным: путь вперед и вправо закрывала японская эскадра, влево − преграждала протяженная земная твердь Цусимы.

Получался жесткий угол, выход из которого − только назад…

Адмирал Того около 13 часов − ведь благодаря своим разведчикам он видел все! − изменил курс с чистого вест на зюйд-вест, чтобы скорее войти в долгожданный контакт. Мачты сближающихся противников показались над выпуклостью горизонта.

Эскадры увидели друг друга

Следует подчеркнуть, что японцы до сих пор упорно настаивают в своих донесениях, картах и схемах о том, что русские шли курсом NO 34ᵒ, а не NO 23ᵒ как было на самом деле. Ни у кого больше в мире наш курс NO 23ᵒ до 14 часов сомнений не вызывает. Обратите внимание на этот момент. (схемы 1 и 2).

2-я эскадра к этому моменту шла курсом NO 23° (в строе двух колонн), придерживаясь оси прохода. «Между 1 часом 15 минутами и 1 часом 20 минутами пополудни по русскому времени, на расстоянии около 7 миль, румба на 3 вправо от нашего курса, появилась из мглы линия кильватера неприятельских [японских] броненосцев.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B5.jpg)
_{Схема 1. Сражение главных сил русского и японского флотов в Цусимском проливе

14 мая 1905 года[9].}

«Взгляд за горизонт» адмирала Рожественского

В это же время на мостике «Суворова» произошел следующий любопытный диалог.

Владимир Семенов, герой и летописец Порт-Артура и 2-й эскадры, рассказывает, что в первый момент визуального контакта, когда показался личный отряд Того в составе четырех броненосцев и «Ниссина» с «Кассугой», адмирал Рожественский, в ответ на слова кавторанга:

“− Вот они, Ваше Превосходительство! − Все шесть, как 28 июля…, не оборачиваясь, отрицательно покачал головой…

‒ Нет, больше: все тут! − и начал спускаться в боевую рубку”.

И только вслед за его словами капитан 2-го ранга увидел: “Действительно: вслед за первыми шестью кораблями медленно выступили из мглы слегка оттянувшие крейсера Камимура…”

У адмирала Рожественского, что − локатор спрятан где был? За туманный горизонт заглянуть?

Почему-то никто из изучавших Цусимский бой ЗА СТО С ЛИШКОМ ЛЕТ не обратил внимание на этот необъяснимый – ничем, кроме использования радиоразведки! – «взгляд за горизонт» нашего Адмирала.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B6.jpg)
_{Схема 2. Встреча главных сил и начало боя в Японском море

по «Описанию … Мейдзи».}

На схеме указано время по Киото: русское + 19 минут. Как видим, не считая отличия на 11º в предполагаемом курсе русской эскадры в момент визуального контакта, и ее пролонгированного» пребывания в двух колоннах, маневрирование обеих эскадр, по крайней мере, в том, что касается их сближения и первых 35-40 минут огневого контакта, мало отличается от такового на схеме 1. Путь 1-го боевого отряда Соединенного флота отчетливо прослеживается на этом фрагменте до 6 часов с минутами по Киото.

ЛОВУШКА ДЛЯ ТОГО

Начало маневра Того: «палочка над Т», как планировалось

Вид русской эскадры в двух кильватерных колоннах удивил адмирала Того. Его разведчики почему-то о втором ее перестроении не донесли. Того отметил, что в левой колонне идут слабейшие силы русской эскадры: 2-й и 3-й броненосные отряды: «музей образцов» и «калоши» контр-адмирала Небогатова.

Поставленные в левую колонну 2-й и 3-й отряды представляли соблазнительную приманку для адмирала Того.

Выйди Того на наши силы сразу слева от курса русской эскадры на дистанции прицельного выстрела, сомнений быть не могло. 12 эскадренных броненосцев и броненосных крейсеров Того, разгромили бы слабые 2-й и 3-й русские отряды, лишенные помощи новых броненосцев, чтобы потом спокойно покончить с 1-м отрядом.

Но поскольку броненосные силы Того вышли справа от нашего курса, то для нападения на левую колонну им следовало вначале пересечь линию курса 2-й эскадры, отказавшись от уже почти готовой «палочки над Т». А за это время 1-й русский отряд мог прийти на помощь слабой левой колонне.

Опытный и осторожный адмирал Того заподозрил в удивительном строе русских ловушку, и не стал менять исходный план.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B7.jpg)
_{Адмирал Того Хейхатиро}

Само по себе факт нахождения «Суворовых» в правой колонне никоим образом не мешал Того в его первоначальной идее завязки боя, но даже облегчал ее, поскольку при таком построении новые броненосцы не могли иметь поддержки от 2-го и 3-го отрядов, перекрывая им стрельбу.

Для завершения задуманного маневра, после того как визуальный контакт из предположения превратился в уверенность, адмиралу Того оставалось повернуть вправо и лечь на попутно сходящийся с русскими курс….

Единственный поворот! И спустя несколько минут «Микаса» привел бы свою «боевую линию» в позицию идеальной «палочки над Т», имея русского флагмана в пределах досягаемости орудий всего своего левого борта…

И Того, разумеется, сделал этот поворот!

«Описание боевых действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (1904-1905 гг.)» говорит об этом так: «Адмирал Того приказал начать бой и первым делом атаковать правую колонну неприятеля, начиная с его головного корабля, для чего в 1 час 40 минут [по меридиану Киото, то есть в 1 час 21 минуту по часам русской эскадры] приказал своим главным силам − 1-му и 2-му боевым отрядам − лечь на курс NW 34º»[10]. (Схема 3)

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B8.jpg)
_{Схема 3. Маневрирование главных сил Соединенного флота и 2-й эскадры перед началом огневого контакта[11]}

Того меняет план

Если русская эскадра и теперь останется в двух колоннах, атакованные «Суворовы» будут лишены огневой поддержки левой колонны, закрывая ее своими корпусами от японской эскадры. А левая музейная колонна при нападении на нее будет и вовсе беззащитна.

Но прошла минута, − строй русских визуально остался неизменным. Другая минута, третья… Изменений не видно.

Еще через десять минут Того опустил бинокль − нужды в нем более не было, ибо Рожественский только что сам решил свою судьбу: время, отпущенное ему на обратное перестроение, истекло. Левая колонна из приманки действительно стала жертвой.

Того скомандовал немедленную перемену курса − снова на вест!

«Было 1 час 36 минут дня».

Вот «Микаса», бывший только что в двух румбах справа, стал виден точно по носу «Князя Суворова»!..

Вот он, увлекая за собой эскадру, перевалил невидимую линию русского курса и вышел на его левую сторону. Затем в 1 час 43 минуты японский флагман «лег на курс SW 56º, чтобы разойтись встречным курсом с неприятелем»[12].

И вот уже противники сближаются почти «лоб в лоб», имея друг друга в левых носовых четвертях и стремительно сокращая дистанцию…

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Рожественский успел!

В 1час 45 минут Того вновь посмотрел в бинокль и … не поверил глазам. Объекта атаки, слабейшей левой колонны… не было! Первым к японской эскадре шел флагманский броненосец «Князь Суворов», грозно наводя на «Микаса» башни главного калибра …

За ним, заканчивая выравнивать линию и развернув башни на левый борт, шла в кильватер вся 2-я эскадра.

Произошло невероятное − Рожественский успел. Вместо разнокалиберного «музея образцов» на Того надвигалась сейчас единая боевая линия, возглавляемая мощными русскими броненосцами, так знакомого ему по 28 июля типа «Цесаревич»!

Чувства, которые испытал адмирал Того в этот и последующие за тем моменты, описал в своей «Цусиме» или «Походе обреченных» немецкий писатель Франк Тисс: «В несколько мгновений ему пришлось осознать, что Рожественский вновь обманул его…». В отличие от отечественных авторов Франк Тисс считает адмирала Рожественского гением.

«Двойное дно»

Хитрость Адмирала Рожественского имела «второе дно» и удалась блестяще:

Если бы наши действительно продолжали идти в правильном строе двух колонн, как казалось Того, − то есть «Суворов» остался бы точно на траверзе «Ослябя», − и при этом продолжали идти с равной для обеих колонн скоростью 9 узлов, то для исполнения маневра, которого ждал Того, правой колонне − 1-му отряду Рожественского − предстояло бы пройти вперед всю свою длину.

А это с русскими скоростями – 25 минут.

На самом деле, 1-й отряд броненосцев уже в первый момент визуального контакта эскадр, по приказу Адмирала тотчас же увеличив ход до 11¼ узлов, склонился немного влево, чтобы войти в голову левой колонны. (Схема 3). Тем самым, Рожественский незаметно для японцев превратил строй двух колонн в строй треугольного уступа. В этом и заключалась и главная хитрость замысла − как, впрочем, и главный риск! Но риск оправдывал себя.

Увеличение хода 1-го отряда и изменение им курса были относительно столь невелики, что за дальностью расстояния, и невыгодным ракурсом наблюдения не были замечены адмиралом Того.

Ни разведчики, ни сам Того не смогли разглядеть, что правая колонна выдвигается. На это и был расчет адмирала Р. Запомним это уже сейчас, чтобы оценить дальнейшие действия двух адмиралов. (Снова схема 3).

Косвенно выдвижение новых русских броненосцев отметил в своем Отчете о Цусимском бое ценный английский специалист с броненосца «Асахи» − капитан 1-го ранга сэр Уильям Кристофер (Пакс) Пэкинхэм:

«В правой колонне неясно вырисовывались громады четырех самых больших броненосцев, по сравнению с которыми остальные суда казались пренебрежимо малыми».

Эта «громадность» головных броненосцев была обусловлена только и именно их относительной близостью к японцам: линейные размеры кораблей первой и второй колонн отличались незначительно, и не всегда в пользу броненосцев 1-го отряда.

Так, броненосец «Ослябя», возглавлявший левую колонну, линейными параметрами, в частности, длиной даже превосходил Адмиральского «Князя Суворова» (более чем на 10 метров!), и, поставленный с ним рядом, ни в коем случае не мог бы казаться «пренебрежимо малым».

Пэкинхэм, обычно такой аккуратный и педантичный, ни словом не упоминает о какой-либо особенности строя Рожественского, молчаливо подразумевая, что это был правильный строй.

Вычисления адмирала Того были точны, однако посылка была неверная.

Того, отказываясь в 13:36 от готовой палочки над Т, по-прежнему не видел, что правая неприятельская колонна уже продвинута вперед на половину своей длины и что для обгона «музея образцов» ей потребуется не 25 минут, а порядка 10.

Поэтому, когда в 1час 36 минут Того принял решение и скомандовал перемену курса − круто влево, навстречу русским, он не понимал, что в его распоряжении нет и половины расчетного времени и менее всего мог предположить, что сам подгоняет свою эскадру в распахнутую дверцу ловушки.

В 1 час 43 минуты Того лег на курс SW 56º, а в 1 час 46 минут (2 часа 05 минут − по Киото) 2-я эскадра флота Тихого океана закончила формирование линии и, развернув башни на левый борт, изготовилась к встрече.

Ловушка, подготовленная русским адмиралом, захлопнулась.

Петля адмирала Того: Другого выхода не было!

Ловушка сработала четко. Расходиться с русской эскадрой на контркурсах Того после 28 июля категорически не желал. При этом он должен был либо уйти далеко в сторону от русской эскадры, либо подставить сравнительно слабо бронированные крейсера типа «Асама» 2-го боевого отряда адмирала Камимура, под огонь 12-дюймовок броненосцев 1-го русского отряда.

Для камимуровских крейсеров и невзрывающиеся русские болванки в большом количестве могли быть слишком опасны.

Кроме всего, попав в ловушку русского адмирала, Того готов был ожидать чего угодно. Оставалось немедленно развернуться обратно − под огнем русской эскадры. Поворот “все вдруг” в этот раз исключался.

Самурай до мозга костей и просто храбрый человек, проведший все сражения на открытом мостике своего флагмана, адмирал Того не доверил бы младшему флагману вести Соединенный флот в самый решительный бой в его истории.

Чтобы ни случилось, «Микаса» первым примет на себя огонь.

В 1 час 46 минут на фалах «Микаса» взвился сигнал, предписывая эскадре поворот «последовательно» влево на обратный курс. Того знал, что отдает русским инициативу − и важнейший первый залп, и неподвижную точку пристрелки, и долгие 15 минут огневого превосходства, но…

Другого выхода не было.

Случайностей не бывает, или Экспромт должен быть хорошо подготовлен

Разворот Того не был неожиданностью для адмирала Рожественского. Адмирал достаточно высоко ценил своего противника, чтобы ожидать от него невыгодного японскому флоту боя на контркурсах. Цель ловушки была иной.

Задолго до боя адмирал Рожественский понял, что осуществить прорыв его тихоходная и маломаневренная эскадра сможет, если удастся свести на нет преимущество японской броненосной эскадры в скорости эскадренного хода. Единственным шансом на это было загнать боевые отряды Того в ловушку, в «мертвую точку». И за время, пока они будут из «мертвой точки» выходить, нанести им концентрированным артиллерийским огнем такие повреждения, которые компенсируют преимущество японцев в скорости эскадренного хода.

И задача эта, во всяком случае, ее первая часть, была Адмиралом Р. с блеском решена! С использованием методов радиоразведки, подкрепленных прикладной психологией:

«Необходимо, однако же, иметь в виду, что, когда с «Суворова» сделан был первый выстрел по броненосцу «Миказа», с расстояния в 32 кабельтова, тогда, «Миказа» был менее одного румба впереди траверза «Суворова».

А, так как, длина строя трех отрядов броненосцев второй эскадры должна была составлять 2.8 мили, то, от концевого мателота в 3-м отряде до броненосца «Миказа», расстояние должно было быть не более 42½ кабельтовов.

Таким образом, я ввел в бой 2-ю эскадру в строе, при котором все мои броненосцы должны были иметь возможность стрелять в первый момент по головному японской линии с расстояний прицельной его досягаемости для главных калибров.

Не по причине моей сообразительности, а по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала, в момент первого выстрела с «Суворова», один только броненосец «Миказа» успел уже лечь на курс, параллельный или несколько сходящийся с курсом 2-й эскадры.

Из прочих же японских броненосцев, два разворачивались вслед за «Миказа», а остальные девять еще не подошли к точке последовательного поворота и лежали по отношению ко 2-й эскадре, за «Миказа» носом в зюйд-вестовую четверть». [Из ответа адмирала Рожественского на 34 вопрос Следственной Комиссии. Полностью все ответы Адмирала впервые за сто с лишним лет воспроизведены в «Цусима – знамение…»]

Таким образом, броненосные отряды Того «по оправдавшейся вполне самонадеянности, а, может быть, и по ошибочному расчету японского адмирала», были загнаны в «мертвую точку», а русские броненосные отряды были построены так, что целых 10 или 15 минут, могли бить по этой точке всей мощью тяжелых калибров всего левого борта эскадры.

ПЕРВЫЙ УДАР

Четверть часа для артиллеристов 2-й эскадры

Положение русской стороны из безнадежного вдруг сделалось исключительно выгодным! Русский адмирал Рожественский обладая почти вдвое меньшим эскадренным ходом, не ведя по видимости никакой разведки выиграл у Того высшее гроссмейстерское достижение в шахматной партии, именуемое генеральным боем флотов – выиграл право первого удара, первого залпа!

И в течение долгих 15 минут имел возможность бить по неприятелю всем левым бортом, то есть получил над ним подавляющее тактическое превосходство.

«В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с „Суворова" был сделан первый выстрел по головному „Миказа", который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов, часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми”[13].

Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Миказа" был менее одного румба впереди левого траверза „Суворова»[14].

В 1 час 49 минут пополудни судьба боя перешла к русским артиллеристам. В течение 15 минут им предстояло реализовать тактическое превосходство, добытое их Адмиралом, «в которого они верили и от которого ждали победы».

Русская эскадра гремела залпами левого борта, вокруг флагманского корабля «Микаса» и каждого корабля, проходившего «мертвую точку» вода вскипала от снарядов с русской эскадры.

Но японские корабли, как заколдованные проходили «мертвую точку».

В 14:00 адмирал Рожественский скомандовал курс N, чтобы быстрее сблизиться с японской эскадрой.

Но уже в 14:05 главные силы Соединенного флота смогли, наконец, вырваться из необъяснимо возникшей ловушки, и лечь в позицию построения палочки над t.

На нашу эскадру посыпались снаряды, сметавшие все с палуб русских броненосцев, вызывающие страшные пожары, срывающие взрывом крыши орудийных башен.

Ничего подобного не видели даже офицеры эскадры, прошедшие Порт-Артур и бой при Шантунге 28 июля прошлого года!

Адмирал Рожественский в 14.05 вынужден был скомандовать поворот вправо на четыре румба, приводя вновь «Микаса» на траверз «Суворова».

Но еще долгие 20 минут до четвертого тяжелого ранения адмирала Рожественского и выхода из строя «Суворова», 2-я эскадра шла за своим флагманом курсом NO 45°.

Бой, начавшийся крупным тактическим выигрышем русской эскадры, окончился.

Начался никем не ожидавшийся ее расстрел.

Так что же произошло?

2-я эскадра была выстроена полностью

Долгие годы военные и просто историки, изучавшие Цусимский бой, игнорировали (да и продолжают в массе своей игнорировать) факт выигрыша русским Командующим завязки Цусимы, или объясняли «петлю Того» чуть ли не домашней его заготовкой. Материальный результат Цусимы казалось, подтверждал их выводы.

Одним из самых живучих мифов о Цусиме является миф, что адмирал Рожественский своими неумелыми действиями не успел вовремя выстроить кильватерный строй 2-й эскадры к моменту попадания японского флота в петлю имени своего адмирала, и что это «задержало открытие огня».

Последняя фраза произносится как ритуальное заклинание всеми, кому не лень из пишущих и говорящих о Цусиме, и как всякого заклинания смысл ее давно утерян.

Слова самого адмирала Рожественского в его Рапортах о Цусиме и Показаниях Следственной Комиссии гордо игнорировались. Особенно на родине адмирала Рожественского.

На самом деле, на сегодняшний день твердо установлено, что все суда 2-й эскадры могли открыть огонь сразу вслед за своим флагманом.

«Эскадра была введена в бой в надлежащем порядке и полною силою».

«А огонь был открыт броненосцем «Князь Суворов» в 1 час 49 минут пополудни и был немедленно принят теми из задних мателотов нашей линии, которые не стремились уклоняться от боя»)[15].

Стрельба эскадры

Второй миф, которым уже более ста лет особенно отечественные специалисты, поклонники адмирала Того, убежденные в бездарности адмирала Рожественского, объясняют успешный проход броненосных отрядов Соединенного флота через «мертвую точку», это плохая стрельба русской эскадры.

Игнорируется даже свидетельство с английской стороны:

«В эти первые минуты боя при Цусиме русские разбили вдребезги все предсказания об их вероятно плохой стрельбе, тяжело повредив три вражеских судна, поразив еще несколько, и уменьшив их число на 8%»[16].

8% − это броненосный крейсер «Асама», на котором тяжелый русский снаряд разнес рулевое управление, выведя его из строя почти на весь оставшийся бой. И с этой точки зрения, как бы потопленный нами за эту четверть часа.

И потребовалась длительная работа, чтобы вскрыть правду о начале Цусимы. Японским боевым отрядам отнюдь не даром дался проход через петлю имени своего адмирала.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

В настоящее время можно считать доказанным, что вопреки всем предположениям и домыслам, стрельба русских превосходила по точности стрельбу японских артиллеристов.[/i]

В эти первые 10-15 минут японский флот получил число попаданий, сравнимое с тем, сколько получила русская эскадра за весь длинный день 14 мая.

Адмирал Рожественский не только считался, но и был лучшим артиллеристом Русского Императорского Флота!

230 вместо 129, или “Попаданий было больше”

Еще в 1955 году офицер русского флота Г.Б. Александровский, старшина Морского Собрания офицеров Русского Императорского Флота, в своем исследовании «Цусимский бой», сравнивая, в частности, потери личного состава «Орла» и «Микаса», высказал недоумение:

Как при значительно большем числе попаданий в русский броненосец японских снарядов с их чудовищной бризантной силой, число потерь на обоих судах оказалось практически одинаковым.

Каким таинственным образом, невзрывающиеся по признанию самих японцев, русские снаряды в бою 14 мая смогли забрать на тот свет больше японских душ на одно попадание, чем прекрасные цусимские японские?

И делает вывод: «Очевидно, что попаданий в «Микаса» было больше 30».

Равно как и в другие японские броненосцы. Расчеты, проведенные Александровским убедительно доказывают, что число наших попаданий в японские корабли было равно не 129, как считалось тогда, и не 154, как признается сейчас, а по крайней мере 230[17]:

«Всего 129 попаданий в 12 японских броненосных кораблей.

Но каким образом, возможно, что при плохом качестве русских снарядов только 8 снарядов вывели из строя 96 человек только на одном сильно бронированном “Ниссине” или что только один снаряд, попавший в крейсер “Идзуми”, вывел этот корабль из строя на продолжительное время?»

Добавим еще, что совершенно непонятно, как на мощнейшем броненосце «Асахи», где стояло любимое кресло каперанга Пэкинхэма, два русских 6-дм и четыре 3-дм смогли вывести из строя 31 человек, включая 8 убитых? Причем и это количество кажется преуменьшенным патриотичным японским морским штабом.

Старший офицер «Асахи», племянник Того коммандер Того Кичитаро вспоминал позднее, что после одного взрыва он не знал собственно, куда шагнуть: искалеченная палуба была усеяна оторванными человеческими руками, ногами, внутренностями. Когда он позвал людей, чтобы убрать это, они попятились.

Тогда он сам подал им пример, убирая останки голыми руками.

Другой источник, упомянув про 10 тяжелых снарядов, полученных «Микаса» в самом начале боя, продолжает: «Но хуже пришлось “Асахи”…

Много трупов, висящие на вантах части тел. Пэкенхэма ударила “часть человеческой скулы с явными признаками нехватки зубов”.

Весь в крови, Пэкенхэм покинул свое плетеное кресло. Даже его невозмутимый темперамент не мог вынести происходящего».

Пришлось пойти переодеться. Сам же невозмутимый каперанг в своем Отчете добавляет, что «ее [крови] количество на палубе выглядело достаточным, чтобы наполнить большой бочонок».

И нас пытаются уже сто лет убедить в том, что все это, включая искалеченную палубу, могли учинить два среднекалиберных и четыре мелких русских почти невзрывающихся снаряда?!

Полученные Александровским выводы ставят, мягко говоря, под сомнение «объективность и скрупулезность данных японских специалистов». А вот итоговую меткость русской стрельбы в Цусимском бою делают значительно более впечатляющей.

Японцам не было нужды рекламировать свои артиллерийские достижения, − говорит Александровский, − славу им незаслуженно создали мы. В «Цусиме – знамение…» проведено дополнительное подробное исследование результатов нашей стрельбы, вполне подтверждающее и усиливающее выводы Александровского.

Причины малой эффективности русской стрельбы

Причины относительно малой эффективности русской стрельбы лежат, как видим, отнюдь не в неумении русских артиллеристов и их Командующего, а совершенно в другом.

ПЕРЕМОЧЕННЫЕ СНАРЯДЫ

Наши снаряды не взрывались. Напомню еще раз, что какой-то умник из Артиллерийского Управления велел чуть не втрое увеличить влажность пироксилина в снарядах для 2-ой эскадры против стандартной десятипроцентной. Чтобы в тропиках-де самовозгорания не было.

Русский флот узнал об этом только в 1906 году, когда однотипный «Суворову» броненосец «Слава» обстреливал взбунтовавшуюся крепость Свеаборг снарядами из запасов для 2-ой эскадры, и офицеры, ведущие наблюдение за стрельбой на мостике броненосца, с изумлением видели, что снаряды не взрываются!

Когда крепость была взята и артиллеристы «Славы» смогли осмотреть ее, то они нашли свои снаряды практически совершенно целыми. Только некоторые из них были без дна, а другие слегка развороченными.

Сведения эти были немедленно засекречены, и адмирал Рожественский так никогда об этом и не узнал. Неизвестно точно, узнал ли об этом Государь Император.

А вот адмирал Того, похоже, знал об этом еще до Цусимы.

И ведь хоть бы кого из ответственных за все эти безобразия умников повесили бы у нас, когда все вскрылось! Глядишь, никаких бы 1917-х годов не было! И 1991-х, кстати, − тоже.

То есть страшным напалмовым снарядам мы ответили в основном стальными болванками.

На доступном для них расстоянии − до 25 кб − они чисто прошибали любую японскую броню, − бронебойность у нас была на «ять», − иногда даже оба борта, оставляя гладкие круглые дырки. Аккуратные японцы сразу после боя вставляли в эти дырки деревянные кругляши, закрашивали краской и − хоть на парад.

Количества взрывчатки, содержавшейся в «порт-артурских» снарядах хватало все же, чтобы в бою 28 июля 1904 года у Шантунга лишить японский флагман всей тяжелой артиллерии и вдвое уменьшить огневую мощь остальных броненосцев Соединенного флота.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B9.jpg)
_{«Микаса» под русским огнем[18]}

А адмиралу Иессену с его двумя Владивостокскими крейсерами такими же снарядами удалось отбиться от четырех эскадренных броненосных крейсеров Камимура и прорваться во Владивосток.

Слова некоторых наших военных специалистов, активно пишущих о Цусиме, о том, что увлажнение пироксилина на 30% не могло повлиять на качество наших снарядов, а потому в боях 1904 года и при Цусиме у нас были одинакового качества боеприпасы, является вольной или невольной ложью.

Повторим опять и опять, что еще в 1923 году в Морском сборнике за №5, царский генерал флота, и будущий советский адмирал, Александр Викторович Шталь, от Морского Генерального штаба курировавший работу исторических комиссий по Цусиме, и осуществлявший общее руководство авторскими коллективами, в своем статье о Цусиме написал:

«Русские снаряды скорее вовсе не рвались, поскольку влажность у взрывателя доходила до 80%»[19]. По непонятным причинам, слова эти с 1923 года не воспроизводятся.

За десять минут 2-я эскадра выиграла бы Цусиму вчистую.

Если бы русские снаряды были бы качества, хотя бы Порт-Артурских, на что и рассчитывал в своих планах боя адмирал Рожественский, то бой вообще бы закончился на 5 или 7 минуте.

12-ти дюймовый снаряд с «Суворова» раскололся об открытый мостик, где стоял Того со своим Штабом, и в данном случае лишь слегка задев одним осколком адмирала Того.

А если бы этот монстр взорвался, японский флот остался бы в первые минуты боя без главнокомандования!

СНАРЯДЫ С ПЕСКОМ

Более того. Сохранились свидетельства очевидцев, побывавших в японском плену, где японские моряки говорили нашим, что часть неразорвавшихся снарядов были заполнены просто песком. Когда я впервые слышал об этом, счел это за фольклор, но потом узнал, что такими снарядами в день боя 27 января 1904 года стреляли некоторые батареи крепостной артиллерии Порт-Артура.

Это были так называемые учебные снаряды. Была ли в этом открытая диверсия, или недогляд, сегодня можно только предполагать.

Таким образом, русские комендоры, с первых минут Цусимского боя 14 мая и до последней его минуты, когда уже в 19 часов 15 минут 12-дм снаряд «Сисоя Великого» поразил флагман Камимуры, броненосный крейсер «Идзумо» и чуть было не вывел его из строя ‒ «к счастью для японцев он не разорвался», ну надо же! ‒ метко стреляли по врагу фактически муляжами боевых снарядов в их натуральную величину.

Судьба эскадры была решена задолго до 14 мая, потому что русских моряков послали в бой с преступно негодным оружием, − говорит Вячеслав Чистяков.

Мы же, проследив наш долгий путь к Порт-Артуру и Цусиме, сформулируем эту верную мысль так: 2-ю эскадру послали в бой с оружием, − умышленно приведенным в негодность!

И хватит говорить об ошибках и бездарности!

Жидкий огонь

Японские же снаряды в сравнении со снарядами 1904 года, как мы уже знаем, были существенно улучшены: перевооружить ими японский флот дала возможность вредительская задержка на три месяца 2-й эскадры у берегов Мадагаскара и Аннама. Повторим еще раз.

Вместо обычных фугасных, с которыми мы познакомились в Порт-Артуре, японцы стали использовать фугасные снаряды, наполненные веществом типа напалма, от которого, казалось, горит даже железо.

По взрывной силе новые японские снаряды превосходили использовавшиеся под Порт-Артуром, по крайней мере, на порядок.

Даже при недолетах, взрываясь в воде, снаряды эти силой гидравлического удара выбивали заклепки из корпусов наших броненосцев, нарушали герметичность и вызывали течь. При взрывах в 200-х метров от судна осколки японских снарядов ранили и убивали наших моряков.

Гидродинамический удар: важное дополнение

Описание действия японских 12-дюймовых снарядов, так называемых «чемоданов» (1 фут в диаметре, 4 фута в длину), дополним словами Адмирала, из тома пятого «Русско-японской войны»:

(Продолжение следует)

(Продолжение)

«Сам адмирал Рожественский так характеризовал действие японских 4-х футовых разрывных снарядов:

‒ С первых же минут боя от взрыва японских 4-х футовой длины снарядов наши броненосцы потекли…

Это действие производили не те снаряды, которые попадали в броню под водой, а снаряды не долетавшие, те, которые взрывались под водой вблизи подводных частей.

Так же точно текли бы и японские броненосцы, если бы у нас были подобные снаряды; но наши снаряды имели малое разрывное действие.

Потеки появились у нас после первых же японских выстрелов, потому что могучими ударами, переданными через воду, расшатывались заклепки, отворачивались листы, нарушалась непроницаемость расчеканенных швов и пазов. Нами принимались все, практиковавшиеся в течение 8 месяцев перехода, меры по заделке пробоин, по укреплению подпорами переборок, горловин и люков.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B10.jpg)
Гидродинамический удар.

На первом плане − броненосец «Ослябя»

Но дальнейшее действие японских снарядов, в конце концов, преодолевало нечеловеческие усилия, которые пришлось нам выказать: наши суда наполнялись водой до той меры, при которой они теряли весь свой запас плавучести, опрокидывались, тонули…»[20].

Надеюсь, читатель понял, что японским комендорам не требовалось даже слишком утруждаться точностью стрельбы. Важнее была стрельба по площадям. Вернее − стрельба по объемам, понимая под ней − попадание в некоторую зону вне судна.

О самурайской бережливости

Не так давно пошли разговоры, что Того шибко экономил снаряды, а 12-дюймовых и вовсе потратил только 446 штук, стреляя в 7 (семь!) раз медленнее, чем позволяла скорострельность его орудий, и это в битве, когда «решалась судьба империи».

И это на фоне минимум 1000 выпущенных нами крупнокалиберных снарядов. Когда почти сразу вышел из строя, а затем погиб «Ослябя», а вслед за ним вышел из строя «Суворов», а на относительно мало поврежденном «Орле» оставалось к вечеру в действии одно 12-дюймовое орудие.

Эдуард фон Берендс в своих показаниях пишет, что именно с Цусимы возникла теория «засыпания снарядами», по образцу японцев. И в этом с ним единодушны все уцелевшие участники боя. А тут, − 70 лет спустя, − выясняется, что Того и вовсе почти не стрелял, а так − постреливал.

А японцы − те вообще говорят о себе очень тепло. Стреляли, мол, просто замечательно. Редко да метко. Били русские броненосцы, как белку в глаз.

Объяснимся. В 1978 году в №№ 5-8 журнала «Warship» была опубликована статья «The Battle of Tsu-Shima» Джона Кэмпбелла – «металлурга-пенсионера», посвятившего себя на заслуженном отдыхе вопросам морской истории. Базирующаяся в основном на стандартных японских данных о Цусиме, она посвящена именно вопросу, как Того смог 446 двенадцатидюймовыми снарядами уничтожить русский флот. Анализом, откуда взялись те или иные данные, и насколько они достойны доверия, Кэмпбелл в принципе не занимался.

Любопытно, однако, что если версию Вячеслава Чистякова о вынуждленной «петле адмирала Того», основанную на строго фактических данных, не критиковал только ленивый, особенно из историков в погонах, то данные статьи металлурга на покое Джона Кэмпбелла вошли в работы многих отечественных авторов, без какой-либо критики[21].

Что характерно, еще в 1955 году оставшимся в живых офицерам Русского Императорского Флота, в том числе участникам боя 14-15 мая 1905 года в проливе Крузенштерна, ничего о самурайской экономии в расходовании боеприпасов известно не было, хотя за новостями в этом вопросе они следили внимательно. И отчет Британского Адмиралтейства был им также знаком. Как, кстати и Франку Тиссу, который, как и все до Кэмпбелла, считает, что русские корабли засыпались дождем японских снарядов.

Так что нет оснований отказываться от традиционной, и многократно подтвержденной всеми без исключения свидетелями, точки зрения на невероятную интенсивность японской стрельбы при Цусиме.

Удивительное предвидение “кэптена” Пэкинхэма

А вообще-то не зря видно Пэкинхэм, − задолго до Цусимы! − в официальных отчетах в родное британское Адмиралтейство стал вдруг давать сверх-лестные оценки флотоводческому гению адмирала Того, по сравнению с которым “даже Нельсон был просто снобом”.

Весьма нетипичная оценка для британского морского офицера. Тем более, как мы видели, за все предыдущие боевые действия на море в 37-38 годы эры Мейдзи оснований для такой оценки Того отнюдь не давал.

Похоже капитан 1-го ранга заранее готовил руководство к победе Того при Цусиме: что мол

«Того не салонный болтун, и не поражающий воображение метеор, но его великие способности оценит только потомство»[22].

Насчет только потомства Пэкинхэм малость загнул. После Цусимы и у современников Того стал суперзвездой.

Свидетельство каперанга Уильяма Кристофера Пэкинхэма

Таким образом, благодаря задержке эскадры Петербургом на 87 дней, японская эскадра смогла получить перед русской подавляющее огневое превосходство − 150-300-кратное по оценке адмирала А.В. Шталя, − страшное еще тем, что о нем никто на русской эскадре не подозревал.

Даже прошедшие Порт-Артур.

Именно этому новому японскому артиллерийскому огню, − ЖИДКОМУ ОГНЮ! − говорил адмирал Шталь, − против которого не могло ничего сделать ни наше маневрирование, ни наше умение стрелять, и обязаны японцы своей победой при Цусиме. Но на мнение Шталя как мы уже говорили никто не ссылается и даже не обращает внимание.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B11.jpg)
_{Русские и японские 6-дюймовые и 8-дюймовые снаряды периода войны 1904-1905 гг.

Как видно, русский фугасный 8-дюймовый по своим размерам был короче японского даже броненосного снаряда того же калибра[23].}

Зато, как ни удивительно это слышать, слова адмирала Шталя подтверждает главное свидетельство Цусимского боя с той стороны − наблюдателя от английского флота каперанга и будущего адмирала Пэкинхэма.

В своей книге о Черчилле – 1-м лорде Адмиралтейства, тот же А.В. Шталь пишет, что «со времени Нельсона ни один морской офицер не был в море во время войны столько времени не сходя на берег, как Пакенгем. Он провел 14 месяцев на Асахи во время русско-японской войны, участвовав в долгой блокаде Порт-Артура и в Цусимском бою.

К этим 14 месяцам он может добавить 52 месяца безпрерывной службы на линейных крейсерах в мировую войну»[24].

Так что сэр Уильям Кристофер Пэкинхэм может быть смело назван лучшим моряком британского флота той эпохи, равно, по словам адмирала Того, как и японского. И свидетельство его дорогого стоит. Суть же «Отчета Пэкинхэма», если откинуть дежурные комплименты в адрес японского главнокомандующего, будет следующая:

Русский командующий может быть даже выиграл Цусимский бой стратегически, как флотоводец, но это не играло никакой роли против той огневой мощи, той интенсивности огня, которую обрушил на него японский флот[25].

О действительном победителе, или кто же выиграл при Цусиме?

При нескрываемой симпатии автора к адмиралу Рожественскому и его человеческому и военному гению, автор не хуже своих возможных оппонентов понимает, что Цусима является крупнейшей − катастрофой, хотя и не поражением русского флота.

Но вот кто является истинным победителем при Цусиме? Из предыдущего ясно, что уж во всяком случае не адмирал Того. Ни как стратег, ни как тактик, короче говоря − флотоводец.

Цусима − как произведение военно-морского искусства, − была выиграна тем, кто предложил иную, никогда ранее − а по сути и потом − не применявшуюся концепцию эскадренного боя, когда не разрушение брони корабля, не уничтожение его машин, механизмов и других самых важных узлов, прикрываемых этой броней, должно принести победу. Нет.

Победу, неотвратимую и неизбежную, должно было принести нарушение взаимодействия между различными частями одного и того же корабля, нарушение связи между отдельными кораблями эскадры, между командованием и исполнителями.

Полное смятение, воцаряющееся как на палубе отдельного корабля противника, так и на всех судах вражеской эскадры.

Превращение ее из единого одухотворенного целого в мятущееся нечто.

Потому японские снаряды и были в Цусиме не бронебойными, а осколочно-фугасными, взрывающимися «от пристального взгляда», и заливающие огнем весь корабль до полной невозможности им управлять.

Дух и воля адмирала Рожественского сорвали этот замысел превращения русской эскадры в человеческое стадо, и пока эскадра считала, что именно Адмирал командует ей, она как единый организм непреклонно рвалась на север во Владивосток, «историческим курсом» норд-ост 23º, грозно отвечая сильнейшему врагу залпами из всех уцелевших орудий.

Здесь уже ничего не могли поделать и мировые манипуляторы.

Но вот сжигать один русский корабль за другим ‒ они могли. Это материально, это им по силам.

Что автором новой концепции был отнюдь не адмирал Того, видно по его маловразумительному поведению в бою, присущее исполнителям чьего-то навязанного замысла.

Волнение Того понятно, поскольку не был еще апробирован способ борьбы, когда не проникновение снарядов внутрь корабля, а выжигание его поверхности плюс гидравлические удары вызывало шоковую реакцию как самого корабля − расхождение бронеплит, вылетание клепок, неустранимую и непонятную течь, разрушение как всей всей периферии судна, − так и его личного состава, которого просто не могли подготовить к случившемуся при Цусиме.

Не приняв участия в битве, в выигрыше при Цусиме остался тот, кто смог настоять на испытании и применении в бою этого нового и смертельно опасного − не только для противника оружия − в знаковом сражении войны.

И, гораздо более похоже и вероятно, что этот “настаивающий”, или “сумевший настоять”, был из числа английских специалистов, строящих, курирующих и перевооружающих японский флот. Ведь для “англосаксов” победа над Россией была,

во-первых, гораздо важнее таковой для Японии, а

во-вторых, они могли заставить пользоваться своего союзника опасным для него самого оружием.

Прослеживается, как и в бою при Шантунге, то же желание заставить воевать до последнего японского броненосца и японского матроса за “англо-американские” интересы.

Злость, которая естественно накапливалась у адмирала Того в процессе общения с высокомерными, не дорожащими ни Японией, ни японским флотом, ни японским матросом «специалистами», должна была наконец вырваться бесконтрольно и обратиться на первый же находящийся в сфере ее досягаемости объект.

(Окончание следует)

(Окончание)

Таковым оказался русский броненосец под флагом Командующего 2-й эскадрой вице-адмирала Рожественского. Злость эта многократно усугублялась тем, что в завязке боя он − адмирал Того − был подставлен этим, − обреченным на гибель, − русским адмиралом, на очевидный, − прежде всего самому Того, − проигрыш эскадренного боя, в рамках известных им обоим правил.

И вся ярость неприятельского огня обрушилась на флагманский броненосец русской линии «Князь Суворов». Вот что говорит об этом немецкий военный писатель Франк Тисс.

Бессильная месть

«Скорость японского огня втрое превышала русскую. И хотя огромное количество снарядов пролетало мимо, огонь японцев был необычайно эффективен. А Того требовал увеличить его еще и еще, пока русские не будут залиты этим яростным потоком огня и стали.

“Суворов” по-прежнему возглавлял эскадру и прежде всего следовало вывести из строя его, чтобы лишить русский флот руководства своего Адмирала.

Иначе Того не мог быть уверен в победе. Он знал стойкость и твердость воли этого человека, его способность выносить непереносимое.

Он знал также, что стратегией и тактикой Рожественского не переиграть, не победить. Его можно только уничтожить.

Только снаряды способны сделать это.

И Того все наращивал и наращивал огонь по “Суворову”, когда уже все орудия японской эскадры, способные дотянуться до него, посылали на русский флагман огонь и смерть. Пушки стреляли так часто, как могли заряжать их пришедшие в неистовство команды»[26].

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%93%D0%90%D0%9B12.jpg)

_{Броненосец «Суворов»}

Вячеслав Чистяков приводит в своей “Четверти часа…” слова Клаузевица, что материальная часть любой вооруженной силы подобна лишь деревянной рукояти, в то время как нравственный дух бойцов составляет часть несравненно важнейшую ― драгоценный клинок!

И что этот-то благородный металл русской воинской доблести даже в безнадежном Цусимском бою остался несломленным.

Может быть, ни в одном другом сражении за тысячелетнюю − письменно зафиксированную − русскую военную историю не продемонстрирована была, с такой исчерпывающей ясностью, верность изначальной формулы непобедимости русского военного менталитета: примата духовно-нравственного над материальным[27].

«Суворов» лишился мачт и труб, рулевое управление было повреждено и корабль управлялся только машинами. Все его башни молчали и только две 75 мм пушки продолжали вести огонь.

Яростная мстительность, выразившаяся в добивании уже фактически утратившего способность к сопротивлению корабля, была бессильной местью Того − и «специалистам» − за необходимость сотрудничать с ними, − и лично русскому адмиралу, лишившего его − Командующего Соединенным флотом империи Ниппон − сознания себя великим флотоводцем.

И хотя Того понимал в глубине души, что эта месть уже ничего не могла изменить в совершенном адмиралом Р. подвиге тактической победы над японским флотом и политическом подвиге победы над врагами России, он не мог удержаться от того, чтобы вновь и вновь наращивать огонь по «Суворову».

«Снаряды продолжали сыпаться на него сплошным дождем. Обе мачты рухнули…

В кормовой части наблюдался громадный взрыв, который, как я думал, окажется для него последним… Но нет! Залитый сплошным морем огня, русский флагман продолжал свою неравную борьбу.

Никогда еще человеческие мужество и сила духа не доходили до столь невероятных пределов, и слава, которую навеки стяжал себе «Суворов», венчает не только его доблестный экипаж, но и весь русский флот, всю Россию и даже все человечество!..

Это герои не только сегодняшнего сражения, но всех времен».

Эти строки британский морской атташе − противник России и верный союзник Японии, но при этом благородный человек еще тех времен, − капитан 1-го ранга Пэкинхем написал в своем официальном донесении.

14 месяцев войны Пэкинхем провел наблюдателем на эскадре Того − на броненосце «Асахи». Адмирал Того, представляя английского специалиста Микадо, назвал его «лучшим офицером японского флота».

Полагаю, знал, что говорил.

1943 год

Чтобы лучше и нагляднее представить себе, какое впечатление произвела на умеющего ценить солдатские добродетели врага стойкость адмирала Р. и его эскадры, скажем только, что в 1943 году, когда чаша весов в войне на Тихом океане резко качнулась в сторону американцев, и в воздухе повеяло жутким словом ‒ «поражение», в Японии была переведена и опубликована именно «Цусима» Франка Тисса[28].

Эта героико-нордическая сага о непреклонном русском адмирале должна была, по мысли публикаторов, служить подданным Микадо примером, как надо и в безнадежных условиях стоять до конца за свою Империю и своего Императора.

Надо отдать должное − подданные и стояли.

Верноподданно. До конца.

Все-таки поразительно, что дух самураев и камикадзе укреплял в самые страшные часы их неравной борьбы и образ нашего «железного адмирала»!

_______________________________________________________________

_{[1] Графика кап. 2-го ранга Владимира Тюлькина.

[2] Напомним, что японское время измерялось по меридиану Киото, и с полудня 14/27 мая отличалось от нашего на “плюс 19 минут”. То есть наш 1 час 49 минут соответствовал 2 часам 08 минутам по часам японской эскадры. Это надо учитывать, и когда рассматриваешь наши и японские схемы боя.

[3] 1 узел ¾ примерно 2 км/час (1.85, если точно).

[4] Колчак А.В. Какой нужен России флот. - Морской сборник. 1908 г., № 7. Неофициальный отдел, с. 19.

[5] Чистяков В.Н.: Четверть часа в конце адмиральской карьеры. /Знамя. 1988, № 10. С. 185-206. О ловушке, подготовленной вице-адмиралом Рожественским Зиновием Петровичем адмиралу Того Хейхатиро, смотрите также в работах Вячеслава Николаевича Чистякова: Четверть часа для русских пушек. /Морской сборник. 1989, № 2. С. 89-95; До первого залпа. /Наваль. 1991, № 1. С. 17-22. Указанные работы В.Н. Чистякова использованы в дальнейшем изложении.

[6] Westwood J.N. Witnesses of Thushima. - Tokyo, 1970. P. 176; Вествуд Дж. Свидетели Цусимы. /Пер. с англ. В. Вишневского. – М., 2005. С. 230-231. Сам Вествуд мягко называет обнаруженную им подтасовку «намеренной неточностью» Того, и предлагает самые лестные для Того объяснения этой неточности.

[7] Подробности о бое 28 июля 1904 года у Шантунга смотрите в части второй Книги третьей трилогии «Цусима ¾ знамение конца русской истории». В частности там приведены дневниковые записи старшего офицера эскадренного броненосца «Полтава» Сергея Ивановича Лутонина с почти поминутным описанием происходящего в бою 28 июля на «Полтаве». Свидетельство лейтенанта М.А. Кедрова приведено в части третьей той книг.

[8] С картины кап. 2-го ранга Владимира Тюлькина.

[9] История военно-морского искусства». Т. III. - М. 1953

[10] Описание боевых действий на море в 37-38 гг. Мейдзи (1904-1905 гг.). Сражение в Японском море. //В книге: Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. – М., 2004. С. 205.

[11] Книга 3. Часть четвертая. Глава 7, раздел 7.5, схема II.

[12] Там же. С. 212.

[13] Рапорт вице-адмирала ЗП. Рожественского Морскому Министру. Июль 1905. Сасебо.

[14] Там же.

[15] Показания вице-адмирала Рожественского Следственной Комиссии.

[16] Richard Hough. The Fleet That Had to Die. – L. 1958, p. 162-171.

[17] Подробный анализ стрельбы наших артиллеристов см.: «Цусима – знамение…». Книга 3. Часть пятая. Гл. 8.

[18] Из альбома “Морская коллекция. Выпуск 1. Корабли периода Русско-японской войны”. – М.: Молодая гвардия, 1990. Из всех известных автору, приводимый рисунок наиболее близко отвечает описанию первых минут Цусимы. Единственной видимой неточностью его является поворот башен «Микаса» на левый, а не на правый борт, как было, по крайней мере, в первые 40 минут огневого контакта при Цусиме.

[19] Шталь А.В. Цусима. Морск. Сб. № 5. 1923. С. V-XI.

[20] История Русско-Японской войны. - СПб, 1909. Т. V. С. 1053. Редактора-издатели: М.Е. Бархатов и В.В. Функе. Не считая приведенной полезной цитаты, само издание в целом выдержано в думско-масонском духе. Но! Имеется − печатно-приведенная − благодарность Е.И.В. (правда − просто за подношение IV тома).

А самое умилительное, что Циркуляром Главного Штаба − № 197 от 27. 11 1908 г. − Комитетом по образованию войск издание рекомендовано к широкому обращению в войсках, в том числе и особенно − для нижних чинов. Что из себя представляет издание “идеологически” показывают два примера:

Пример первый − наиболее яркий, из Заключения (!): “Русская Государственная система с 1812 года никуда не годится”. Вот так! Хотя, по-своему, я с Бархатовым и Функе согласен. Если бы годилась, то на соседних суках гармонично бы висели и перечисленные господа-товарищи, и члены Комитета по образованию войск в полном составе, желательно с чадами и домочадцами − в воспитательных исключительно целях! − и уж, конечно, Главный Штаб. Хотя Штаб было бы педагогичней сжечь на костре из подобных Циркуляров.

Пример второй: поход и бой 2-й эскадры изложены в целом так, что никакого Новикова-Прибоя не нужно. Хотя и без него не обошлось, родного. В издании с симпатией цитируется брошюра А. Затертого − “матроса с броненосца «Орел»” − и это не смотря на то, что тираж был конфискован, а сам автор слинял за кордон. Наш Главный Штаб знал, как принимать участие в подготовке Февральских революций.

[21] См. Кофман Вл. Цусима − анализ против мифов; Крестьянинов В.Я. Цусимское сражение; и др.

Автор выражает глубокую благодарность своему старому и верному университетскому другу Михаилу Матушанскому, предоставившему − из далекого, но близкого русскому сердцу Дармштадта, − возможность ознакомиться в натуре с часто упоминаемой, но весьма труднодоступной, статьей Кэмпбелла.

[22] Уткин А.И. Русско-японская война. В начале всех бед. C. 374.

[23] Рисунок и подпись к нему заимствованы из статьи профессора Л.Г. Гончарова “Некоторые тактические уроки Цусимы. (К тридцатилетию Цусимского боя). //Морской сборник. 1935. № 6. Пропорции русских и японских снарядов 12-дюймового калибра читатель легко может представить себе сам.

[24] Шталь А.В. В. Черчилль – первый лорд Адмиралтейства в Мировой кризис 1911-1915 гг. – Пг., 1923. С. 19.

[25] Отчет Пэкинхэма есть в инете – можете проверить сами. В «Цусиме – знамение …» приведены выдержки из него.

[26] Frank Thiess. The Voyage of Forgotten Men (Tsushima). – Indianapolice-New York, 1937, p. 325.

[27] Кузин В.Н. Цусима. Мифы и реальность. //Синдром Цусимы – СПб., 1997.

[28] Китамура Юкико. Манга Эгавы Тацуя “Сказание о русско-японской войне: погода хорошая, но волны сильные”. //Русско-Японская война 1904-1905. Взгляд через столетие. – М.: Три квадрата, 2004, с. 614.}

______________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/05/27/cusimskii_boi_v_istoricheskom_interere

Борис Галенин

Цусимский бой глазами 2-й эскадры

Часть 8.1

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B01.jpg)

Родина должна узнать своих настоящих героев

Напомним читателю о том, что выбравшись не без потерь из «петли имени адмирала Того», японский Соединенный флот смог обрушить на нашу эскадру свое новое тайное оружие ‒ «по образному выражению летописца 2-й эскадры капитана 2-го ранга Владимира Семенова ‒ “жидкий огонь”, то, пред чем не устояло бы ни маневрирование, ни умение стрелять нашими старыми снарядами»[1].

«Жидкий огонь» обрушился на наши корабли чуть позже 14 часов 14/27 мая 1905 года, и нашим морякам предстояло идти под этим огнем более пяти часов, до начала восьмого часа вечера, когда примерно без десяти семь погиб гвардейский броненосец «Александр III», и буквально через 10-15 минут его собрат «Бородино».

Под этим сокрушающем огнем 2-ая эскадра не рассыпала строя, не рассеялась, как рассеялась почти победившая Порт-Артурская эскадра в бою 28 июля/10 августа 1904 года при Шантунге, а продолжала «с каким-то нечеловеческим упрямством», пробиваться на север курсом NO 230.

«Весь безумный день, по наитию или по приказу, русские демонстрировали твердую решимость прорваться на север. Будучи отброшенными назад, снова и снова они возвращались на северо-восточный курс…», свидетельствует в своем отчете будущий адмирал сэр Уильям Кристофер Пэкинхэм.

За треть столетия, что автор более или менее вплотную занимался историей Цусимского боя, он пришел к однозначному выводу, что наиболее заслуживающими внимания материалами об этом бое, являются рапорта и донесения о Цусимском бое Командующего 2-й эскадрой вице-адмирала Зиновия Петровича Рожественского. К ним естественным образом примыкают ответы Адмирала Р. на вопросы Следственной Комиссии по изучению обстоятельств Цусимского боя.

Стоит отметить, что к аналогичному выводу пришел еще в 1906 году председатель Лиги Возрождения флота генерал по Адмиралтейству Николай Николаевич Беклемишев и редактор журнала «Море», озвучив его в своих чтениях «О Русско-японской войне на море»[2]. В трилогии «Цусима – знамение конца русской истории» впервые за сто с лишним лет воспроизведены рапорта и донесения адмирала Рожественского о Цусимском бое, а также его показания Следственной Комиссии. Показания ‒ дословно, а рапорта с небольшими сокращениями, не относящимися к описанию самого сражения. Тексты рапортов и показаний снабжены комментариями, и дополнены показаниями других участников боя.

Родина, наконец, должна узнать своих настоящих героев.

До этого, нигде и никогда в открытой литературе невозможно было увидеть подлинных слов Адмирала о бое, даже в трудах таких людей, как Владимир Семенов, Франк Тисс, Георгий Александровский и Вячеслав Чистяков. Несколько недобросовестно урезанных цитат в трудах многочисленных критиков Адмирала Р. лишь подтверждают сказанное здесь.

И последнее, скептикам. За все время, что я посвятил изучению Цусимского сражения и его предъистории, я ни разу не нашел ни одного случая сознательного искажения событий адмиралом Рожественским. Во всяком случае, в выгодную для Адмирала сторону. Наоборот бывает. И в показаниях, и на суде по сдаче «Бедового», и на суде по сдаче эскадры Небогатова.

Имел Адмирал малопопулярную ныне привычку брать на себя ответственность за все.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B02.jpg)

Недаром во время процесса о сдаче кораблей Небогатовым, после свидетельского выступления адмирала Рожественского, когда он покидал зал, встали все: подсудимые, адвокаты, зрители. Из последних двух категорий никто своего поступка объяснить не смог. Некоторые потом долго оправдывались перед «передовой» общественностью.

Напротив, показания сдавшего врагу остатки эскадры бывшего адмирала Небогатова, что в Следственной Комиссии, что в суде − представляют собой смесь откровенной или завуалированной лжи − по всем существенным моментам, и трюизмов, то есть того, что и так всем более или менее известно, по остальным.

Так как именно эти показания наиболее тиражированы, начиная с «Заключения…» Следственной Комиссии и «Отчета о сдаче эскадры Небогатова», основные указанные моменты были также разобраны и документально опровергнуты в трилогии.

Понятно, что в настоящем очерке невозможно воспроизвести все собранные там материалы, но краткую выдержку из них все же рискну предоставить вниманию наиболее любознательных из читателей. Может быть все же удастся ощутить самим опаляющий ветер того дня 14 мая 1905 года.

В основу изложения положены Рапорта Генерал-Адъютанта, Вице-Адмирала Рожественского Морскому Министру от июля 1905 года из японского плена из Сасебо, и от 7 марта 1906 года. В последнем рапорте, по словам Адмирала, обобщены воспоминания некоторых участников сражения, «сличенных со сведениями, появившимися с японской стороны в иностранной печати».

Итак, слово Адмиралу.

«Суворов» открывает огонь

«Между 1 часом 15 минутами и 1 часом 20 минутами фронт японских крейсеров начал ворочать вдруг вправо, и одновременно с началом этого поворота появилась из мглы, на расстоянии около 7 миль, румба на 3 вправо от нашего курса, линия кильватера неприятельских броненосцев, шедших влево, курсом по-видимому перпендикулярным нашему.

1-й отряд броненосцев, тотчас же увеличив ход до 11 узлов, склонился влево, чтобы войти в голову левой колонны, а транспортам и конвоирам дан был сигнал уходить вправо.

Между тем неприятельские броненосцы, пробежав значительное расстояние большим ходом к западу, то есть влево от эскадры, склонили курс на встречный нашему и, когда оказались в 4-х румбах впереди левого траверза „Суворова", стали последовательно поворачивать на 16 румбов влево.

В это время, в 1 час 49 минут пополудни, наш 1-й отряд уже вступил в свое место в кильватерной колонне броненосцев, уменьшил ход до 9-ти узлов, и с „Суворова" был сделан первый выстрел по головному „Миказа", который один успел лечь на новый параллельный нашему курс, тогда как из следовавших за ним мателотов[3], часть поворачивала, а часть, не дойдя еще до точки поворота, имела встречный курс и створилась с передовыми».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B03.jpg)

В дополнение к словам Зиновия Петровича приведем одно малоизвестное свидетельство очевидца: «Несмотря на настойчивые просьбы командира броненосца „Суворов" о разрешении открыть огонь, Адмирал не позволял до тех пор, пока он сам не убедился, что колонна построена. Тогда было позволено сделать первый выстрел.

Это было во время поворота японской эскадры на параллельный курс»[4]. Продолжает Адмирал:

«В неприятельской колонне находились: „Миказа", „Шикишима", „Фуджи", „Асахи", „Кассуга", „Ниссин", „Идзумо", „Якумо", „Асама", „Адзума", „Токива" и „Ивате". За броненосцами, шел к югу, вне выстрелов, отряд шести крейсеров.

Первый выстрел „Суворова" был сделан с расстояния в 32 кабельтова, когда „Миказа" был менее одного румба впереди левого траверза „Суворова".

Следуя „Суворову", открыли огонь по головному неприятеля все суда нашего 1-го отряда, а затем начали стрелять и прочие по мере того, как неприятель выстраивался.

„Миказа" выдерживал, не отвечая, более минуты [по японским данным ‒ три минуты][5]. После же первой его пушки принимали огонь последовательно все, входившие ему в кильватер.

Минут десять японцы пристреливались: сначала попадали только осколки и брызги от разрывавшихся об воду снарядов. Но уже в два часа неприятель стал непрерывно попадать, между тем как стрельба наших судов была неудачна».

Позволю сказать здесь необходимое: стрельба наша была не неудачна, а всего лишь − не удачна. Большая, между прочим, разница. К несчастью Адмирал об этом никогда не узнал.

На два румба влево!

«Полагая изменить расстояние, я склонил курс на 2 румба влево, но продержался на новом курс не более пяти минут, потому что „Миказа" и с ним пять броненосцев много выдвинулись и сосредоточили огонь на „Суворове" и „Александре", при чем сам „Миказа" был недостаточно подставлен огню наших судов. Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо; приблизившись вследствие этого поворота к левому траверзу „Суворова", „Миказа" стал снова быстро выдвигаться вперед».

Очень важный момент! Первое боевое движение русской эскадры − было наступательным! Поворот с курса N0 23° на чистый норд для сближения с неприятелем. Пока еще могла идти речь о равном бое. С его, так сказать, технической стороны.

Зиновий Петрович ведь искренне считал, что в его распоряжении снаряды качеством не хуже, чем на 1-й эскадре. А японские − снаряжены «шимозой обыкновенной».

И второй − не менее важный момент. Этот поворот русской эскадры на север практически никак не отражен в описаниях Цусимского боя, что с русской, что с японской стороны[6]. Тот же В.Я Крестьянинов говорит, что: «В 14.05 Рожественский был вынужден повернуть на 2 румба вправо…». Это сочетается со словами Адмирала: «Около 2 часов 05 минут я приказал повернуть на 4 румба вправо…», только в случае этого незамеченного поворота русской эскадры на север с генерального курса N0 23°. Действительно. Первые 2 румба поворота вправо просто выводили эскадру на прежний курс, а от него действительно поворот еще на 2 румба на восток.

Но незамеченный поворот «Суворова» на норд нашел навсегда свое графическое отражение во всех схемах начальной фазы сражения (схема 1-1) [на схеме 1-1 крупным планом выведена завязка боя со схемы 1, приведенной в Части 7]:

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B04.jpg)
_{Схема 1-1. Завязка Цусимского боя по стандартной схеме боя из отечественных источников}[7]

В 1 час 57 минут по русскому времени «Микаса» довернул с курса NO 67º на курс SO 79º − практически на чистый ост, − решив, по-видимому, что уже настала пора охватывать голову 2-й эскадры. И вдруг, ровно в 2 часа резко поворачивает опять на NO, и идет этим курсом как раз до 2 часов 06 минут, после чего начинает вновь постепенно склоняться к востоку, но уже на большем удалении о нашей эскадры.

Напомним, что здесь идет пока речь о стандартных схемах начала Цусимского боя. Уточненные схемы рассмотрим далее.

Стрельба японцев

«Стрельба японцев была очень производительна. Судя по „Суворову", наши суда много страдали от разрушения, от пожаров и от потери в людях при попытках тушить непрерывно возобновляемые пожары в палубах и наверху.

Краска горела ярким пламенем на стальных поверхностях, горели шлюпки, тросы, койки и деревянные поделки. Зажигались патроны в беседках и в ящиках. Сносились надстройки и мелкая артиллерия, заклинивались башни.

Слетали за борт стеньги (на „Суворове" − обе мачты и обе дымовые трубы, одна за другой).

В орудийных башнях прислуга выводилась попаданиями в амбразуры (на „Суворове" снесена и крыша кормовой башни 12-дюймовых орудий).

Кроме того, смотря по направлению ветра, пламя и газы от центрального костра так накаливали верхние башни подветренного борта, что прислуга не выдерживала жары и удушья, покидала башни и была добиваема осколками при выходе.

Из того же центрального костра вентиляторные машины принимали вместо свежего воздуха ядовитые газы и гнали их в патронные погреба и в другие помещения под броневой палубой, в которых задыхались люди.

В рострах, не только от деревянных шлюпок, но и от стальных паровых и минных катеров не было остатков, сохранивших первоначальные очертания; была лишь груда разбитых и свернувшихся в спирали листов».

Не напоминают ли читателю слова Рапорта о стрельбе японцев, приведенное в главе DEUS EX MACHINA описание полигонных испытаний новой японской взрывчатки?

«Люди падали и в боевых рубках. На „Суворове" в боевой рубке убиты один за другим 8 человек, в том числе 2 рулевых, переранены все приходившие сменять потерпевших, исковерканы два дальномера Барра и Струда, повреждены почти все приборы и переговорные средства.

Все эти разрушения вносились в боевую рубку, несмотря на стальные отводы, наделанные для задержки осколков от снарядов, попадающих в основание.

В палубах уничтожались все сооружения, мочалились шланги от помп».

[«Полтава» в бою 28 июля

В описании боя при Шантунге 28 июля 1904 года в части второй Книги 3, есть раздел 4.5 «Полтава» в бою 28 июля, основанный на Записках о бое старшего офицера «Полтавы» капитана 2-го ранга Сергея Лутонина, офицера столь же героического, как и его броненосец, выдержавший несколько часов боя практически со всеми броненосцами адмирала Того. Однако, при этом Сергей Иванович утверждает, что, по его мнению, при Шантунге и Цусиме японцами использовались снаряды с одной и той же шимозой, просто 1-я эскадра стрелять умела, а 2-я – нет.

Приведем краткие отрывки из его записок, посвященные тушению пожаров на «Полтаве» во время боя 28 июля:

«В это время я заделывал пробоину в корме и слышу: “пожар в носовой крюйт-камере”. Зная хорошо, что пожар в зарядных отделениях и бомбовых погребах быть не может, я все-таки бегом бросился туда, спустился под башню и увидел тлеющие куски парусины; погреба были уже закрыты, бомбовый погреб уже начал кто-то затоплять. Воды в подбашенном отделении было достаточно, цистерна для питья полная и еще несколько ведер.

Приказав убрать стоявшие полузаряды и плеснуть водой на тлеющую парусину, я прекратил существовавший лишь в полном воображении пожар в крюйт-камере, бомбовый же погреб распорядился немедленно осушить. Все возникавшие на «Полтаве» пожары в бою 28-го июля ‒ в таком же роде: попадал снаряд, рвался, начинали тлеть обильно смоченные койки, чемоданы, но специально направленная струя воды из шланга быстро прекращала пожар в самом его начале.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

Важно предупредить пожар, тушить его при возникновении − вот в чем состоит организация; и на Первой эскадре она была доведена до совершенства, наши корабли не горели».

Как видим, 28 июля 1904 года все могущее гореть на русских кораблях, начинало «лишь тлеть»!

«Боязнь пожаров, несмотря на мои объяснения команде, что у нас их не может быть, заставляла многих лезть в небронированные отсеки, где легко могло их ранить.

Но когда команда увидала, что принятые меры вполне ограждают от возникновения пожаров, то стала спокойно относиться к разрывам бомб. И только хозяева носовых и кормовых отсеков после каждого разрыва обходили свои помещения − удостовериться, что пожара нет.

Зато воды на спардеке, на верхней палубе, в батарейной и даже в оконечностях жилой палубы было много. Где были шпигаты, там вода выливалась за борт чрез них, а в жилой палубе по временам излишнюю откачивали брандспойтами».

А вот на «Суворове» эти брандспойты были измочалены уже после первых попаданий снарядов с «цусимской» шимозой.

Как бы Вы сейчас тушили пожары кавторанг Лутонин?

И еще. На «Суворове» от прямого попадания 12-дм снаряда в кормовую 12-дм башню – с башни сорвало крышу. Вот что было при аналогичных попаданиях на «Полтаве»:

«Один за другим два 12-дюймовых неприятельских снаряда ударились в носовую нашу 12-дюймовую башню. Удар был настолько силен, что прислуга свалилась с ног, а град мельчайших осколков ворвался чрез амбразуру внутрь башни и переранил всю прислугу во главе с командиром башни мичманом Зиловым. Прислугу мелких орудий я не держал наверху, а убрал ее в казематы.

Поэтому, как только передали из башни, что там нужна смена, − быстро первые и вторые номера четырех 47-мм пушек пошли в башню и заменили убитых».

На «Полтаве» после попадания 2-х японских 12-дюймовых снарядов в 12-дюймовую башню в ней всего лишь потребовалось сменить прислугу! Мичман Зилов через некоторое время смог вновь принять участие в бою.

Но что эти факты для наших энтузиастов японского флота, утверждающих упорно, что при Шантунге и при Цусиме была одна и та же шимоза!]. Вновь слово адмиралу Рожественскому.

«Суворов» теряет управление

«Взрывами 12-дюймовых фугасных снарядов расшатывалось крепление броневых плит, расходились стыки и получалась большая течь во многих отсеках В ряду многочисленных разрушений на „Суворове” произошло повреждение рулевого привода и одного из телеграфов в машину.

„Суворов" заметался, управляемый одною машиною по телеграфу, а другою − по переговорной трубе.

Руль долго оставался положенным „лево", и корабль прокатился вправо до зюйд-остовой четверти, увлекши за собою эскадру, так как не имел уже ни одного сигнального флага и не мог пользоваться семафором: сигнальщики, появлявшиеся на открытых местах, немедленно выводились из строя.

Колонны неприятельских броненосцев, стремясь за головой нашей эскадры по внешней дуге, несколько отставали, хотя и имели значительно больший ход, − и в это время огонь их с особенною силою обрушился на броненосец „Ослябя", который был вторым из флагманских кораблей в линии.

Около 2 часов 30 минут „Ослябя" вышел из строя, а около 2 часов 40 минут его видели опрокидывавшимся влево и перевернувшимся вверх килем.

[Памяти «Ослябя».

Флагман 2-го броненосного отряда «Ослябя» был однотипным кораблем с затопленными в Порт-Артуре «Пересветом» и «Победой», так называемым «облегченным броненосцем». В проекте «Пересветов» некоторое улучшение мореходных качеств было сделано в ущерб бронированию и артиллерии. В связи с этим главный калибр был снижен с 12 до 10 дюймов, а тяжелая броня прикрывала едва 15% всей площади борта. Даже японские бронированные крейсера были лучше защищены, чем русский броненосец «Ослябя».

Хотя, в сущности говоря, «Ослябя» по своей идее и являлся линейным бронированным крейсером − предшественником линейных крейсеров, которые были построены после русско-японской войны.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B05.jpg)

В бою Бэр проявил олимпийское спокойствие и мужество. По мере приближения японской эскадры, командир «Ослябя» находился, вплоть до открытия огня, на верхнем мостике, не спускаясь в броневую рубку, и невозмутимо курил. Дисциплинированная команда, следуя примеру своего командира, оставалась стоять на верхней палубе по своим боевым постам, словно корабль был не в преддверии смертельной схватки, а в ожидании Царского смотра…

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B06.jpg)

Сделав все возможное для спасения экипажа гибнущего броненосца, каперанг Бэр закурил последнюю папиросу и вошел в броневую рубку. Захлопнув за собой дверь. Благодаря хладнокровной самоотверженной распорядительности капитан 1-го ранга Бэра, отважным миноносцам «Буйный», «Бравый» и «Быстрый», а также буксиру «Свирь» удалось спасти почти половину экипажа первого погибшего в Цусимском бою − в первый его час − броненосца.

Напомним, кстати, что однотипный «Пересвет» − 2-й флагман Порт-Артурской эскадры – с успехом дрался в бою 28 июля у Шантунга, и после нескольких часов ожесточенного артиллерийского боя вполне сохранил боеспособность. Не говоря уж о также однотипной «Победе». Разница есть. Это вновь на тему японских боеприпасов при Шантунге и Цусиме.

Следует также добавить, что покинуть гибнущий броненосец, как и каперанг Бэр, отказался сын адмирала Александра Георгиевича фон Нидермиллера командир башни 10-дюймовых орудий лейтенант Владимир Александрович фон Нидермиллер. Его башня вела огонь по неприятелю до последней минуты жизни броненосца.

<<Необходимо подчеркнуть, что одним из вредных мифов Цусимы, возникших, как и многие другие с «легкой руки» адмирала-предателя Небогатова, стал миф, что гибель «Ослябя» в самом начале сражения стала следствием того, что адмирал Рожественский не успел выстроить единый кильватер эскадры к первому ее выстрелу, и «Ослябя» вынужден был остановиться, пропуская вперед себя 1-й отряд.

Миф этот разоблачен еще в рапортах и показаниях самого адмирал Рожественского, равно как донесениях и показаниях иных участников боя, все материалы приведены, например, в «Цусиме – знамение…», что не мешает, естественно, трудолюбиво воспроизводить его до сих пор во многих публикациях о Цусиме. Честно говоря, иногда просто пропадает желание, что-либо и кому-либо доказывать, выявлять, расследовать. Хотят люди жить во лжи – неважно с каким оттенком – красным, белым, голубым – пусть живут…>>]. Но вернемся все же к рапорту Адмирала.

Эскадра остается без Адмирала

«В это же время пламя, проникшее к боевой рубке „Суворова", заставило всех находившихся в ней спуститься по трубе в центральный пост».

С первого выстрела «Суворова» прошло всего 40 минут!

Я сам, хотя чувствовал слабость от потери крови из ран в голове, в спине и в правом бедре, пройдя через центральный пост, направился наверх, с намерением пройти в носовую башню. Но путь туда был везде прегражден пламенем, − и я был вынужден идти к средней башне 6-дюймовых орудий на левом срезе.

Едва выйдя на срез, я получил еще рану в левую ногу, лишившую меня возможности ходить без поддержки. [Осколок перебил Адмиралу ахиллесово сухожилие и нерв, в результате чего стопа была парализована]. После этого, при помощи ординарца, я перебрался в башню на правом срезе и здесь, то терял сознание, то приходил в себя, не отдавая себе однако отчета о протекавшем времени.

Между тем движениями „Суворова" пытался управлять флаг-капитан Колонг (командир, капитан 1-го ранга Игнациус, был уже смертельно ранен)[8], но дальнейшие повреждения сделали совершенно невозможным следование броненосца в строю.

В этом скоро убедился Командир броненосца „Император Александр III” и, руководствуясь приказом моим о последовательном замещении флагманского корабля, потерявшего способность управляться, повел линию, ожидая переезда моего (на одном из назначенных для того миноносцев) на боеспособный корабль или передачи командования следующему по старшинству флагману.

Когда и броненосец „Император Александр III” вышел из строя, эскадру повел „Бородино".

Только в 6-м часу, когда меня в бессознательном состоянии перебросили на миноносец „Буйный" и когда, после перевязки, я очнулся совсем и понял свою неспособность держаться на ногах, − только тогда с миноносца был сделан сигнал о передаче командования Контр-Адмиралу Небогатову, с приказанием идти во Владивосток».

На этом оканчивается описание боя в первом Рапорте Адмирала из Сасебо. Продолжение в следующем Рапорте от 7 марта 1906 года.

14 мая 1905 года. 14 часов 25 минут

«В дополнение к рапорту моему о плавании 2-й эскадры Тихого Океана от берегов Аннама к Корейскому проливу и о начальном периоде боя 14-го мая под Цусимой, имею честь представить Вашему Превосходительству описание дальнейшего развития действий, составленное по воспоминаниям нескольких участников, сличенных со сведениями, появившимися с японской стороны в иностранной печати…

14 мая в 2 часа 25 минут пополудни относительное расположение сражавшихся броненосных эскадр было следующее:

Русская − в строе кильватера − имела курс норд-ост 45°, ход 9 узлов, промежутки между судами в головном отряде два кабельтова, во 2-м и в 3-м − несколько большие.

Японская − также в строе кильватера, имела курс ост, ход 16 узлов, промежутки два кабельтова.

Головной японский броненосец „Миказа” был при этом румбах в семи впереди левого траверза „Суворова” и в расстоянии от последнего 26 кабельтовов».

„Суворов" через 36 минут после первого выстрела

«Вслед за указанным моментом (2 часа 25 минут), на подбитом, горящем и одолеваемом течью „Суворове” перестала действовать связь штурвалов боевой рубки и центрального поста с рулевым механизмом, и порван был телеграф к левой судовой машине.

Прежде, чем был обнаружен отказ руля, „Суворов", имея значительный крен на левый борт, ушел на несколько румбов вправо от курса. Затем, когда на нем начали управляться машинами, также не вдруг заметили, что телеграф передает сигналы только в одну машину − и корабль продолжал катиться через ост и зюйд-ост к зюйду и к зюйд-весту».

Судьба флагмана

«От начала этой невольной циркуляции до своей гибели ,,Суворов” уже не в состоянии был справиться с полученными повреждениями и не участвовал в движении эскадры.

Оставаясь почти на месте, он терпел сначала от снарядов, перелетавших над дефилировавшими мимо него судами нашей броненосной эскадры, пока она, отвлеченная его уклонением и затем выправившаяся в кильватер броненосцу „Император Александр III”, шла к югу; затем он был расстреливаем непосредственно концевыми броненосными крейсерами неприятеля, потом − снова его броненосцами, когда они, преследуя повернувшую к норду русскую эскадру и преграждая ей путь к Владивостоку, вторично приблизились к „Суворову".

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B07.jpg)
_{Горящий «Князь Суворов» пересекает курс эскадры}

Когда наша эскадра второй раз повернула на юг, „Суворов" вновь подвергся действию артиллерийского огня всего броненосного флота японцев, пока этот флот поворачивал вдогонку за русскими броненосцами.

На том же приблизительно месте изолированный „Суворов” отразил атаки двух истребителей − одну около 3 часов 20 минут, а другую − около 4 часов 25 минут.

По обнародованному донесению японского адмирала, первая минная атака на „Суворова" была произведена пятым отрядом из четырех истребителей, под командою капитана Хирозе под прикрытием крейсера „Шихайя”, который обстреливал при этом наши миноносцы. Из этого японского отряда истребителей один был серьезно поврежден огнем „Суворова”.

По тому же донесению, вторую атаку вел четвертый отряд из четырех истребителей, под командою капитана Судзуки, который также поплатился выходом из строя истребителя „Асасиво”.

С конца 5-го часа „Суворова" начали обстреливать крейсера „Мацусима", „Итцукусима", „Хасидате" и „Акацузу” под командованием Вице-Адмирала Катаока и последовательно крейсерами отрядов Контр-Адмирала Того и Вице-Адмиралов Дева и Уриу, пока, наконец, в 7 часов вечера, броненосец, исковерканный артиллерийским огнем, был утоплен минами второго отряда миноносцев, под командою капитана Фудзимото».

„Князь Суворов" − курс NO 23º

В документальном повествовании «Цусимский бой» офицера Русского Флота Георгия Александровского, вышедшего в 1955 году в Нью-Йорке к 50-летию Цусимы, рассказано о последних часах жизни флагманского броненосца.

«Сбита последняя мачта и упала последняя труба, но корабль жил и двигался. Так как он не мог поспеть за быстро маневрировавшей русской эскадрой, искусно возглавляемой "Императором Александром III", то он лег на старый курс, направляясь в одиночку во Владивосток.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B08.jpg)

В безмолвном изумлении преклонимся перед несломленной настойчивостью, с которой смертельно раненый корабль стремился выполнить порученную ему задачу.

Огонь противника по-прежнему старался воспрепятствовать продвижению "Суворова" на север. Исполинские удары продолжали обрушиваться на броненосец. Но корабль продолжал упорно продвигаться на север, а уцелевшие башни "Суворова" не переставали отвечать»[9]…

«Суворов» ‒ взгляд с «Ушакова»

В своих воспоминаниях о Цусимском бое офицер славного броненосца береговой обороны „Адмирал Ушаков”, командир батареи 5-дюймовых орудий левого борта мичман Иван Александрович Дитлов, воскрешает несколько минут одинокого стремления вперед упрямого флагманского броненосца.

(Продолжение следует)

(Продолжение)

«Вокруг „Суворова" вода прямо закипала от падающих снарядов, не забывали и других, в нас, маленьких вероятно не целили, и снаряды, падавшие около, были случайные.

― „На „Суворове" пожар" крикнул один из комендоров.

― „Какой пожар, просто дым от выстрелов, не смотри, а делай свое дело", ― ответил артиллерийский кондуктор Шутов.

― „Да нет же пожар, вон и огонь.

― „Молчи, дурак", прошипел кондуктор, сильно дернув его за рукав.

Я видел давно, что „Суворов" горит, и мысленно молился о сохранении Рожественского. В это время почувствовал небольшое сотрясение броненосца, и вслед за этим раздалась команда старшего офицера: „пожар в жилой палубе"! Мы направили шланги из батареи вниз, через нисколько минут их вернули с известием, что пожар потушен, я сбежал вниз напиться…

Вернувшись в батарею и взглянув в правую сторону, я увидел такую картину:

Параллельно с нами, без мачт и труб, с большим креном, шел остов пылающего корабля, борт его накалился до красна, дым, вырываясь за неимением труб прямо из палубы, окутывал черным облаком погибающий броненосец, придавая ему какой-то особенно страшный, чудовищный вид, но он все-таки шел вперед и продолжал стрелять.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B09.jpg)
_{Это был „Суворов”…»[10].}

«Суворов» ‒ взгляд изнутри

О том, что происходило в это время на «Суворове» хорошо известно из дневника капитана 2-го ранга Владимира Ивановича Семенова, положенного в основу его «Боя при Цусиме», и показаний, спасенных «Буйным» офицеров штаба эскадры.

Но сохранились, по счастью, записка об этих часах «Суворова» и простого моряка ‒ писаря штаба эскадры Николая Степанова. Приведем несколько строк из нее:

«Я, как уже сказал выше, находился на верхней палубе у правой носовой 6-дюймовой башни.

До открытия огня с нашего броненосца я перешел на левый борт, откуда и мог прекрасно видеть весь первоначальный маневр как нашей, так и неприятельской эскадр, но когда ранило мичмана князя Церетели[11], приказано было к борту не подходить за исключением какой-либо необходимости. С мостика нам приказали встать на свое место и без приказаний никуда не отлучаться. За это время огонь обеих эскадр усиливался. Вдруг с мостика раздался голос, просивший скорее носилки….

…Время бежит. Мимо проносят убитых и раненых, некоторые легко раненых ведут товарищи, некоторые пробираются сами, но все это проходит наполовину незамеченным. Уже не то привлекает мое внимание, все оно обращено на падающие и с ужасающей силой рвущиеся снаряды.

Вот один из них упал на шканцы, разметав в рострах в щепки гребные суда, и произвел небольшой пожар…

…Вдруг произошло что-то поистине ужасное, раздался страшный потрясающий воздух взрыв, в вслед за ним, с треском и каким-то необыкновенным звоном, осколки и обломки железа и дерева дождем посыпались на палубу, где-то опять прокричали пожар.

В эту минуту я увидел пробирающегося к нам с юта капитана 2-го ранга Семенова. В руках у него была небольшая записная книжка, которой он смахивал с шеи и плеч сыпавшиеся на него мелкие осколки дерева и разного мусора, образовавшегося от взрыва. Подойдя к нам, он вынул часы и что-то стал записывать. Оказалось, что несколько неприятельских снарядов одновременно снесли стеньгу и реи фок-мачты, и переднюю дымовую трубу.

Был уже четвертый час. В это время по трапу спускались с мостика раненые в боевой рубке: старший судовой штурманский офицер лейтенант Зотов (рана в предплечье) и старший артиллерийский офицер лейтенант Владимирский (рана в голову).

Последний, спустившись по трапу в батарейную палубу, к месту временного перевязочного пункта, предполагая, вероятно, найти там врача или фельдшера, но найдя там лишь одно разрушение, вернулся обратно, вытирая на ходу снятым с фуражки чехлом липкую кровь, сочившуюся по всему лицу и шее. Он снова поднялся на мостик…

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B010.jpg)
_{Лейтенант Петр Евгеньевич Владимирский − старший арт. офицер «Суворова»}

…Неутомимый, ни на что не обращающий внимание капитан 2-го ранга Семенов… уже был ранен в ногу, сзади, выше колена, с необыкновенным хладнокровием стоял он на совершенно открытом месте недалеко от нас на шкафуте и долго что-то, взглядывая на часы, записывал».

[Вот что говорит о своем «путешествии» по горящему броненосцу и о своих записях по ходу странствий сам «неутомимый, ни на что не обращающий внимание капитан 2-го ранга Семенов»:

«Закончив инспекторский смотр нижней батареи, я поднялся в верхнюю в носовой плутонг (из башен ни одна не действовала). Здесь меня поразила картина, наиболее ярко характеризующая действие японских снарядов: пожара не было; что могло сгореть ‒ уже сгорело; все четыре 75-мм пушки были сброшены со станков, но тщетно искал я на орудиях и на станках следов непосредственного удара снарядом или крупным его осколком. Ничего.

Ясно, что разрушение было произведено не силой удара, а силой взрыва. Какого? В плутонге не хранилось ни мин, ни пироксилина...

Значит, неприятельский снаряд дал взрыв, равносильный минному...

Читателям, может быть, покажутся странными эти прогулки по добиваемому броненосцу, осмотр повреждений, их оценка...

Да, это было странное, если хотите, даже ненормальное состояние, господствовавшее, однако, на всем корабле. “Так ужасно, что совсем не страшно”.

Для всякого было совершенно ясно, что все кончено.

Ни прошедшего, ни будущего не существовало.

Оставался только настоящий момент и непреоборимое желание заполнить его какою-нибудь деятельностью, чтобы... не думать.

Спустившись снова в нижнюю батарею, я шел посмотреть кормовой плутонг, когда встретил Курселя. Прапорщик по морской части Вернер фон Курсель, курляндец родом и общая симпатия всей суворовской кают-компании, плавая чуть ли не с пеленок на коммерческих судах, мог говорить на европейских языках, и на всех одинаково плохо. Когда в кают-компании над ним острили по этому поводу, он пресерьезно отвечал: “Но я думаю, что по-немецки все-таки лучше другого!”

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B011.jpg)
_{Вернер фон Курсель}

На своем веку он столько видел и пережил, что никогда не терял душевного равновесия и никакие обстоятельства не могли помешать ему встретить доброго знакомого приятною улыбкой.

Так и теперь, он уже издали кивал мне головой и радостно спрашивал:

‒ Ну, какие дела вы поделываете?

‒ Идет ликвидация дел... ‒ ответил я.

‒ О, совершенно да!.. Но вот меня всё не ранит и не ранит, а вас, кажется, задевало...

‒ Было...

‒ Куда вы идете?

‒ Посмотреть кормовой плутонг и забрать папирос в каюте ‒ все выкурил.

‒ В каюте? ‒ и Курсель хитро засмеялся. ‒ Я сейчас оттуда. Но, впрочем, пойдемте, и я ‒ провожаю.

Он действительно оказался полезным провожатым, так как знал, где дорога свободна от обломков. Добравшись до офицерского отделения, я в недоумении остановился ‒ вместо моей каюты и двух смежных с ней была сплошная дыра...

Курсель весело хохотал, радуясь своей шутке...

Внезапно рассердившись, я махнул рукой и быстро пошел обратно. В батарее Курсель меня догнал и стал угощать сигарами». Вот так господа хорошие…].

Продолжает Степанов: «Верхняя палуба была совершенно пуста. Тут и там виднелись пожары, тушить не было никакой возможности. Все шланги были изорваны, пожарные краны поломаны.

Самая палуба, местами изуродованная снарядами, горела, большая же часть ее была завалена горящими остатками гребных судов, разбитых еще в самом начале боя. Тут же были и остатки паровых и минных катеров, части мачт, стенег, рей, дымовых труб, поручней и площадок мостиков, исковерканные двери и рамы верхних рубок. …

Кормовая командирская рубка пылала огромным костром.

Долго бы я любовался этой ужасной, тем не менее имеющей свою прелесть картиной, если бы неприятельский снаряд, разорвавшийся в 5-6 шагах от башни буквально снес нас всех, находившихся здесь, опять в тот же самый люк…

Трудно, одним лишь чудом можно было остаться живым в этом аду, и я, сознаюсь, грешил, но просил Бога об одном: быть убитым наповал, дабы не переносить тех страданий, которые все чаще и чаще представлялись моим глазам. Но Богу было угодно, чтобы я остался жив и невредим.

Поднявшись по темному трапу в батарейную палубу, я должен был опять переживать те ужасы, которые только что пережил в продолжении почти двух часов на верхней палубе. Куда бы ни упал мой взгляд, везде встречал только одно разрушение.

Первое, что бросилось мне в глаза − это изуродованные орудия. Почти все двенадцать орудий в палубе были подбиты и подбиты настолько, что исправить их не было никакой возможности. Все полупортики[12] были исковерканы и торчали в разное направление своими обломками. Выходные трапы в верхнюю батарейную палубу были также частью сбиты вовсе, частью поломаны настолько, что выход по ним был невозможен, все грозило падением и к довершению все это было в огне с каждой минутой усиливающегося пожара…

Пожар все усиливался. Подойдя к офицерским помещениям, я был поражен его грандиозностью. Коли бы мне пришлось слышать рассказ о таком пожаре на современном броненосце, я бы ни за что не поверил.

И в самом деле трудно поверить, чтобы корабль, закованный в броню, горел, точно какая-нибудь барка на Неве»[13].

Отдавали должное его геройскому сопротивлению

А вот в каком виде он представился в это время глазам японцев:

...«"Суворов", поражаемый огнем обеих наших эскадр, окончательно вышел из строя. Вся верхняя часть его была в бесчисленных пробоинах, и весь он был окутан дымом. Мачты упали; трубы свалились одна за другой; он потерял способность управляться, а пожар все усиливался...

Но, и находясь вне боевой линии, "Суворов" продолжал сражаться изо всех сил, возбуждая восхищение наших моряков, отдававших должное его геройскому сопротивлению»[14]...

Выдержка из другого японского свидетельства:

... «Вышедший из строя "Суворов", охваченный пожаром, все еще двигался (за эскадрой), но скоро под нашим огнем потерял переднюю мачту, обе трубы и весь был окутан огнем и дымом. Положительно никто бы не узнал, что это за судно, так оно было избито.

Однако и в этом изуродованном состоянии "Суворов", как настоящий флагманский корабль, не прекращал боя, действуя, как мог, из уцелевших орудий»[15]…

По свидетельству лейтенанта Леонида Васильевича Ларионова − младшего штурманского офицера с броненосца «Орел» − многие моряки с кораблей эскадры наблюдали момент, когда обломок фор-стеньги и марс флагманского броненосца казались крестом, возвышавшимся над пылающим корпусом «Суворова».

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B012.jpg)
«Суворов» − «момент креста».
Карандашная зарисовка инженер-механика Костенко с «Орла», сделанная по указаниям нескольких очевидцев.

Мы, к сожалению, до сих пор, − сухопутная страна, − и большинство военных стихов лучшими нашими поэтами посвящены армии, а не флоту. Но мне многие годы, при мысли о русском броненосце неуклонно следующим приказу и присяге, когда очевидно уходит жизнь, приходят в голову строчки Константина Симонова посвященные погибшему в бою отнюдь не кораблю, но тоже, впрочем, «броненосцу» − «железнобокому» − «ironclad»у, − как называли в свое время кирасиров Кромвеля, − а, проще говоря, танку, но тоже времен японской войны, хотя и не той:

Вот здесь он шел. Окопов три ряда.

Цепь волчьих ям с дубовою щетиной.

Вот след, где он попятился, когда,

Ему взорвали гусеницы миной.

Но под рукою не было врача,

И он привстал, от хромоты страдая,

Разбитое железо волоча,

На раненую ногу припадая…

Трагическая поэзия гибели флагмана русской эскадры была прочувствована даже врагами.

(Окончание следует)

(Окончание)

И строки официальной японской истории войны на море, посвященные последней атаке «Суворова» в 7 часов 20 минут вечера 14 мая 1905 года четырьмя миноносцами отряда капитан-лейтенанта Фудзимото напоминают не военный документ, а строки ненаписанных хокку.

Торпеды были выпущены почти в упор. Из них попало в цель не меньше трех:

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B013.jpg)
_{Последние минуты «Суворова».
Фотография, сделанная с японского судна в день сражения 14 мая 1905 года}

«В сумерках… наши крейсера… увидели "Суворова", одиноко стоявшего вдали от места боя, с сильным креном, окутанного огнем и дымом. Бывший при крейсерах отряд миноносцев капитан-лейтенанта Фудзимото тотчас пошел на него в атаку.

Этот корабль ("Суворов"), весь обгоревший и еще горящий, перенесший столько нападений, расстреливавшийся всей (в точном смысле этого слова) эскадрой, имевший только одну случайно уцелевшую пушку в кормовой части, все же открыл из нее огонь, выказывая доблестную решимость сражаться до последнего момента своего бытия…

Наконец, после двух атак наших миноносцев, он пошел ко дну».

Окутанный черно-желтым дымом, извергая пламя, «Суворов», в 7 часов 30 минут на мгновение встал вертикально, нос его поднялся высоко в небо, − как будто именно туда собрался в свой последний путь броненосец.

И через минуту: «На месте броненосца остались только облачка дыма, которые стлались над поверхностью моря»[16].

Мы же присоединимся к словам Георгия Александровского:

«Читатель, если в твоих жилах есть капля русской крови, помяни в своей молитве души скромных героев с русского флагманского корабля "Князь Суворов"».

Эскадру ведет „АЛЕКСАНДР". Продолжение Рапорта Адмирала

Маневры „Александра"

«С 2½ часов дня, головной нашей эскадры, броненосец „Император Александр III”, следуя на зюйд, имел время справиться с одолевавшими его перед тем пожарами, так как, вследствие резкой перемены курса неприятель потерял выверенное пристрелкой расстояние, а новая пристрелка затруднялась дымом, относившимся в его сторону до тех пор, пока его головные броненосцы не выбрались вперед.

Когда же, около 2 часов 55 мин, голова японской эскадры снова заняла положение, удобное для сосредоточения огня по броненосцу „Император Александр III”, тогда он, изменив курс влево, повел эскадру на концевые корабли японцев и тем, заставив их голову ворочать на 16 румбов, снова сбил пристрелку головы и подверг себя и ближайшего мателота „Бородино" лишь действию остававшегося на прежнем курсе отряда японских броненосных крейсеров, который, расходясь с нашими судами в то время, когда сам выходил из дыма, не имел времени хорошо пристреляться.

Затем когда, около 3 часов 20 минут, японцы, обогнавшие нашу эскадру и тем еще раз выбравшиеся из дыма, вторично зажгли броненосец „Император Александр III”, лежавший в норд-вестовой четверти, тогда он, изменив курс на прямо противный, около 3 часов 30 минут прннужден был уменьшить ход, вследствие обстоятельств, оставшихся неизвестными».

Дополним немного слова Адмирала о героическом и несчастном броненосце, рассказом о нем в «Цусимском бое» Георгия Александровского[17].

Без производства в контр-адмиралы

На «Александре III» не было адмиральского флага, но этим кораблем командовал человек, имя которого должно войти в список не только храбрейших командиров Российского Императорского Флота, но и выдающихся флагманов его − капитан 1-го ранга Николай Михайлович Бухвостов.

Потомок Сергея Бухвостова, одного из первых солдат-гвардейцев Преображенского полка, которые были также первыми моряками Русского Флота, Бухвостов был сам на прекрасном счету и был ближайшим кандидатом на производство в контр-адмиралы.

Судьба уготовила ему роль младшего флагмана адмирала Рожественского в Цусимском бою и без производства в контр-адмиралы.

А судьбу свою он предсказал в ответном слове на торжественном банкете, устроенном в парадно убранной кают-компании броненосца, перед уходом на Дальний Восток.

После соответствующих тостов, бряцания оружием и бравурных пожеланий победы русского оружия со стороны тех, кто сами в войне участвовать отнюдь не стремились, и шумных оваций, Бухвостов кратко и веско сказал:

“Вы желаете нам победы. Нечего говорить, как мы ее желаем... Но за одно я ручаюсь − мы все умрем, но не сдадимся”.

И Бухвостов свое обещание выполнил так, как никто другой не мог сделать лучше.

(https://ruskline.ru/images/forum/%D0%93%D0%BB%D0%B014.jpg)

Гвардейского экипажа эскадренный броненосец «Император Александр III» прошел труднейший путь от Кронштадта до Цусимы, будучи единственным кораблем 2-й Тихоокеанской эскадры, на котором практически не было ни одной аварии или поломки. На корабле не умер и не сошел с ума ни один человек. На нем не было ни одного случая грубого нарушения дисциплины даже во время разлагающей трехмесячной стоянки на Мадагаскаре.

В этом несомненная заслуга капитана 1-го ранга Николая Михайловича Бухвостова и блестящего офицерского состава броненосца. Даже недоброжелатели скрепя зубы признают, что Адмирала и командира «Александра III» связывали узы высокого взаимного уважения.

Когда говорят, что 1-й отряд был проникнут духом Адмирала Р. и этим объясняется его героическое поведение в бою, то несомненно, что самым ярким и полным выразителем этого духа был гвардейский броненосец «Император Александр III».

Корабль постоянно демонстрировал высокую боевую подготовку и организацию работ. Его экипаж был полон решимости сражаться до конца. И решимость эта была проверена страшным экзаменом Цусимы.

При угольных погрузках во время похода «Александр III» первым оканчивал погрузку угля и многократно выигрывал денежные награды за наиболее скорую погрузку.

Матросы остальных броненосцев жаловались: «Где же нам угнаться? Разве на “ём” люди? То-ж кони!». А ведь матросы-«жалобщики», судя по фотографиям и иным свидетельствам, тоже были ребятки еще те, ‒ сквозь любую нынешнюю толпу прошли бы просто не заметив ее.

И именно Гвардейский экипаж − этот физический цвет русской нации оказался и ее моральной элитой в самой жуткой части этого страшного боя, известного под именем Цусимского сражения!

«Император Александр III» возглавил, эскадру, в самый критический момент боя, когда флагманский корабль адмирала Рожественского вышел из строя и эскадра осталась без управления.

Мы знаем, что в бою при Шантунге выход из строя флагманского корабля превратил тактически выигранное нами сражение в стратегическое поражение:

1-я Тихоокеанская эскадра вместо того, чтобы продолжать бой с неприятелем, который сам пострадал и больше не имел снарядов, отказалась от прорыва во Владивосток и вернулась в Порт-Артур, где обрекла себя на медленное умирание.

Подобное положение не повторилось в Цусимском бою благодаря инициативе капитана 1-го ранга Бухвостова, который, не колеблясь, возложил на себя ответственность дальнейшего руководства эскадрой.

Сразу же после выхода из строя «Суворова», Бухвостов, в духе одной из лучших традиций Российского Императорского флота − не оставлять в несчастье своего товарища, − прикрыл корпусом своего корабля изувеченное флагманское судно адмирала Рожественского.

Огонь на себя

На «Александре III» сосредоточили свой огонь не половина японского флота, а все 12 броненосных кораблей, так как после гибели «Ослябя» и вторая половина вражеского флота обрушилась на гвардейский русский броненосец.

Но и после того, как «Суворов» оправился от первого шока и дал ход, управляясь только машинами вместо руля, благодаря чему уже не мог держать место в строю, а пошел самостоятельно на север, шатаясь из стороны в сторону, как смертельно раненный лев, то и тогда «Александр III» продолжал принимать на себя удары всего японского флота.

Благодаря этому шедшие за ним остальные русские броненосцы могли стрелять по японским кораблям, находясь сами под слабым огнем неприятельской линии.

Правда, стрельба русских броненосцев была затруднена частым нахождением кораблей на циркуляции, так как эта часть Цусимского боя была наиболее насыщена поворотами.

Но другого выбора не было. Подавляющее преимущество японского флота в огневой силе совершенно ясно определилось. Ведение боя в малогнущейся линии, как это имело место в течение первого получаса боя, было бы только на руку японскому флоту.

Русская эскадра могла ответить на громадный перевес японцев в силе артиллерийского огня только смелой инициативой в маневрировании. «Эту инициативу иначе, как отважной, назвать нельзя, так как и преимущество в скорости хода также было на стороне японского флота».

В этих условиях маневрирование «Александра III» было, бесспорно, блестящим.

Посылая огонь и сам в огне, русский броненосец принимал дерзкие решения, увлекая за собой весь остальной русский флот.

(Продолжение следует)

________________________________________________________

_{[1] Шталь А.В. Цусима. – Морской сборник, 1923. № 5. С. V-XI.

[2] Беклемишев Н.Н. О Русско-японской войне на море: Четыре чтения в Воен. и Морск. отд. Имп. Рус. техн. о-ва и Лиге обновления флота, в окт. 1906 г. /Н.Н. Беклемишев //Из "Записок Имп. Русского Техн. О-ва" янв. и март. 1907 г. - СПб.: типо-лит. Шредера, 1907. - 110 с.

[3] Мателот – соседний корабль в строю.

[4] Действия флота. Документы. Отдел IV. Книга третья. Выпуск 4-й. Показания в Следственной Комиссии. Док. № 10. //Показание флаг-офицера штаба эскадры Мичмана Демчинского. C. 131.

[5] По японским данным ― три минуты: “В 2 часа 07 минут (1час 48 минут − по нашему – Б.Г.) …“Князь Суворов”, а за ним и прочие суда открыли огонь и сосредоточили его на двух головных наших судах… Однако мы, не обращая внимания, шли, все увеличивая ход, и только когда в 2 часа 10 минут расстояние до неприятеля было около 6 тыс. метров, первым начал отвечать “Микаса”, а затем и прочие суда”… //Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. С. 206, 212-213.

[6] Единственным известным автору исключением является упоминание об этом повороте в труде В.Ю. Грибовского и В.П. Познахирева Вице-адмирал З.П. Рожественский, с. 243: «…в 14 час. 05 мин… З.П. Рожественский, вначале приказавший подвернуть на 2 румба влево, − на неприятеля, … желая сбить пристрелку противника, … изменил курс на 4 румба вправо».

[7] «История военно-морского искусства». Т. III. М., 1953. Масштаб на схеме дан в морских милях: 1 миля = 10 кб = 1853 м = 1,853 км; 1 узел = 1 мор. миля/1 час.

[8] Фраза в скобках отсутствует в напечатанном Исторической Комиссией тексте Рапорта Адмирала в вып. 3, но приводится Н.Н. Беклемишевым в его Чтениях при изложении Рапорта.

[9] Александровский Г.Б. Цусимский бой. − Нью-Йорк, 1956. C. 119.

[10] Дитлов И.А. В походе и в бою… Русская старина. № 3. 1909. С. 493.

[11] Князь Георгий Ростомович Церетели ‒ мичман, младший флаг-офицер. Убит в бою.

[12] Полупортики – ставни пушечного порта в борту судна.

[13] РГА ВМФ, ф. 763, оп. 1, д. 327, л. 3-6; Цусима. Хроника-реквием. С. 127-128.

[14] Из рапорта адмирала Камимура. Цит. по: Горденев М.Ю. Морские обычаи, традиции и торжественные церемонии Русского Императорского Флота. – М., 2007. С. 159; Вырубов П.А. Десять лет из жизни русского моряка погибшего в Цусимском бою. Послесловие. С. 142.

[15] Александровский Г. Цусимский бой. С. 119.

[16] Русско-японская война. От Владивостока до Цусимы. С. 242-243, 254; Вл. Семенов. Бой при Цусиме. С. 99-100.

[17] Александровский Г. Цусимский бой. С. 89-100.}

_____________________________________________

https://ruskline.ru/analitika/2020/06/03/cusimskii_boi_glazami_i_eskadry

Валерий Габрусенко

Портсмутский мир: успех или предательство?

115 лет назад в г. Портсмуте (США) был подписан Мирный договор, который подвёл черту под русско-японской войной

(https://ruskline.ru/images/cms/data/authors/gabrusenko_valerij_vasil_evich.jpg)

115 лет назад, 5 сентября 1905 г. в г. Портсмуте (США) был подписан Мирный договор, который подвёл черту под русско-японской войной. В советской, да и в современной историографии этот договор считается признанием безоговорочного поражения России.

В самом деле, по договору Россия обязалась отдать Японии южную половину Сахалина, уступала ей право на аренду Квантунского полуострова с Порт-Артуром и Дальним, задаром отдавала южную ветку Южно-Манчжурской железной дороги. Кроме того, Япония обогатилась большими военными трофеями – кораблями, взятыми в плен или затопленными у берегов Чемульпо, Порт-Артура и Сахалина.

Однако на фоне первоначальных требований японцев – отдать весь Сахалин, выплатить контрибуцию в 1,2 млрд. иен и отдать все корабли, интернированные в третьих странах, – окончательная редакция договора выглядела как большой успех российской делегации во главе с председателем Кабинета министров С.Ю.Витте. За этот успех он был возведён императором Николаем II в графское достоинство. (Правда, вскоре же злые языки прилепили Сергею Юльевичу кличку «граф полусахалинский».)

Что же предшествовало Портсмуту? Во второй половине XIX века на ослабленный Китай, как стая волков, набросились капиталисты Англии, Франции, Голландии, Германии, США и др. стран, захватывая его экономические ресурсы и безжалостно эксплуатируя население. Отставшие от них капиталисты России решили наверстать упущенное и подчинить своему влиянию менее населённую, но более близкую Манчжурию, а заодно и Корею. Подчеркнём – не русские предприниматели (им хватало дел в самой России), а, прежде всего, финансисты «транснациональных» интересов. Дорогими подарками и крупными взятками (например, включением в состав правления своих банков и компаний) они купили многих влиятельных чиновников правительства, в том числе и некоторых высокопоставленных военных. «Их человеком» был и Витте.

Ещё в 1896 г. он, будучи министром финансов, распорядился создать Русско-Китайский банк. Под давлением тех же финансовых кругов правительством была построена КВЖД (Китайская Восточная железная дорога), напрямую, через Манчжурию связавшая Транссибирскую магистраль с Владивостоком, в ущерб экономическому освоению собственных территорий – Забайкалья, Приамурья и Приморья (Манчжурия сулила больше прибылей!). Под их давлением Россия взяла у Китая в аренду Квантунский полуостров с Порт-Артуром и провела к нему от Харбина Южно-Манчжурскую железную дорогу. Вся эта активность вела к неизбежному столкновению с Японией, имевшей свои интересы в этом регионе. Это столкновение и привело к войне 1904 – 1905 годов.

Ни русскому народу, ни Государству Российскому война была не нужна. Она была нужна внутренним и внешним врагам России, давно лелеявшим план свержения монархии. Военные кредиты японцам и, одновременно, огромные деньги «русским» революционерам поступали из одних и тех же международных источников, например, от Я.Шифа (американский банк «Кун, Леб и Ко», принадлежавший клану Ротшильдов). Поэтому не приходится удивляться, что во время войны «русские» либеральные газеты открыто желали поражения Русской Армии (почти то же повторилось в наше время, в период боевых действий в Чечне). Не приходится также удивляться, что вслед за началом войны разразилась и Первая «русская» революция.

И всё-таки, насколько же серьёзное поражение потерпела Россия? Ну да, была Цусимская трагедия, страна потеряла значительную часть своего флота, в том числе почти весь Тихоокеанский. Это все знают ещё со школьной скамьи. А сколько же в общем итоге? А в общем итоге Россия потеряла 270 тыс. солдат, из них 50 тыс. убитыми, Япония – 270 тыс. солдат, из них 86 тыс. убитыми. Сопоставление этих цифр никак не убеждает в победе японцев.

Может быть, наши солдаты безостановочно отступали и сдавали одну русскую территорию за другой? Тоже нет. Боевые действия вообще проходили за пределами России, а сухопутные войска действовали с большим успехом. Более того, Русская армия сохранила высокий боевой дух, она могла и была готова продолжать войну, несмотря на бездарное командование генерала А.Н.Куропаткина, который отдавал приказы к отступлению, когда инициатива была за русскими войсками или когда исход боя был не ясен.

В японской же армии началась деморализация. Упадок духа не только в войсках, но и в самой Японии отмечали многие иностранные наблюдатели. Он сквозил и в неотправленных письмах с фронта, взятых у пленных японских солдат. Для продолжения войны у японского государства (несмотря на поддержку почти всех стран Запада) практически не оставалось военных и экономических ресурсов, в то время как «поражение» в войне не поколебало даже курса русского рубля. Поэтому откровенное предательство генерала А.М.Стесселя, сдавшего порт Дальний с артиллерией, вооружением и боеприпасами и сдавшего осаждённый Порт-Артур при полной возможности продолжать оборону, а затем «миролюбивая» инициатива правительства Витте, оказались японцам как нельзя кстати.

Спустя ровно 40 лет после Портсмута, почти день в день, Русский солдат восстановил статус-кво на Дальнем Востоке. Но тогда в России (СССР) было правительство национальных интересов, а не национального предательства. Нынешнее правительство периодически заводит переговоры с Японией по поводу пресловутого «мирного договора», подразумевающего отдачу части русской территории – уже просто так, без военного поражения и даже без угрозы войны. История, увы, повторяется!

Валерий Васильевич Габрусенко, публицист, кандидат технических наук, доцент, член-корреспондент Петровской академии наук и искусств

https://ruskline.ru/news_rl/2020/09/05/portsmutskii_mir_uspeh_ili_predatelstvo

"ТАМ ВДАЛИ, ЗА РЕКОЙ.." или "ЗА РЕКОЙ ЛЯОХЕ.." - история песни, или плагиат красных пропагандистов

Возстановление настоящей истории нашей Родины

(https://imgprx.livejournal.net/dc7dceb370e266c517a883c16079af52f6a7a1de/lMyNXyCh2b4SVt2NgRIN_oZ2XnzVdAa44g2T28RZLlsH4bwAOSu2C0T89mD4LQSDbp3Vhi9MDiVD9FfKNeqR5G_XrcqNk4QNEutkiBdGQYQ)

Практически все, родившиеся "при советах", и выросшие в СССР, помнят эти слова - "..сотня юных бойцов, из буденовских войск, на разведку в поля поскакала..". Так это пелось в популярной советской песне, положенной на прекрасную, героико-патриотическую мелодию (мне самому она очень нравилась, в далеком и счастливом советском детстве..)

Там вдали за рекой. Жухрай и Корчагин из к/ф "Как закалялась сталь":

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=3AxPtV5FRuo

Слова песни, повествующие о сражении во времена гражданской войны, были написаны Николаем Кооле (фамилия, однако?) в 1924 году. Но такие ли слова, были сложены под эту мелодию изначально?

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/59df2867e820c38c8a329afa30300f11.jpg)

НА САМОМ ДЕЛЕ...

Как оказалось эта песня была переделана и была посвящена кровавому, но малоудачному набегу на Инкоу на рубеже 1904-1905 гг. Вкратце история этой операции такова. После падения Порт-Артура, русское командование решило вспомнить о партизанской тактике 1812 года и организовать глубокий рейд в тыл врага.

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/029.jpg)

Целью было прервать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ-Порт-Артур и не допустить переброски из Порт-Артура высвободившейся армии генерала Ноги. Был сформирован сводный конный отряд свыше 7 тысяч человек из представителей всех родов кавалерии (там были донские, терско-кубанские, уральские и забайкальские казаки, а также драгуны, конные сибирские стрелки и даже пограничники) при 22 орудиях. Отряд должен был разрушить железнодорожное полотно и мосты. Возглавил отряд генерал-лейтенант П.И.Мищенко.

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/5593923i.jpg)

Отряд выступил 24 декабря 1904 г. по левому берегу Ляохэ. Японские шпионы из местного китайского населения оповестили об этом цепью костров (это и есть «огни», которые зажигались в песне). Русские продвигались, перерезая телефонную связь, громя мелкие японские команды и обозы, портя железнодорожное полотно и даже пустив под откос 2 поезда. 29 декабря, отряд вышел к г. Инкоу (у впадения Ляохэ в море), где были сосредоточены японские склады.

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/21675_900.jpg)

На следующий день была назначена атака. Инкоу защищало 1600 японцев, засевших за прочными укреплениями, для атаки Мищенко выделил той же численности штурмовую колонну под командованием полковника Харанова, остальные части оставались в резерве. Русская артиллерия зажгла Инкоу с его громадными складами (они горели несколько дней), но в свете пожаров атакующие казаки представляли собой отличную цель, и японские пулеметы косили их беспощадно.

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/%D0%9D%D0%B0%20%D1%81%D0%BE%D0%BF%D0%BA%D0%B0%D1%85%20%D0%9C%D0%B0%D0%BD%D1%87%D0%B6%D1%83%D1%80%D0%B8%D0%B8.%201904.%20%281%29.jpg)

Три атаки захлебнулись, обойдясь казакам в 200 убитых. Мищенко задумал было повторить штурм, но известия о подходе к Инкоу японских подкреплений заставили его спешно отступить. При отступлении одна из русских колонн была окружена преследовавшими ее японцами, но сумела отбиться и прорваться. 2 января 1905 г. отряд вернулся в расположение русских войск, пройдя 270 км. и потеряв в целом до 408 убитых.

(https://cont.ws/uploads/pic/2018/2/post-69604-1492083701.jpg)

Рейд оказался не то, чтобы совсем провальный, но и далеко не блестящий. Результаты были достаточно мелкими, потери – слишком большими, основная задача выполнена не была.

См.видео по нижеприведённой ссылке:

https://www.youtube.com/watch?v=JDfDcgn0_qY

Текст песни.

За рекой Ляохэ загорались огни
Грозно пушки в ночи грохотали
Сотни юных орлов из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали
Пробиралися там день и ночь казаки,
Миновали и горы, и степи
Вдруг вдали у реки засверкали штыки
Это были японские цепи
И без страха отряд поскакал на врага
На кровавую страшную битву
И урядник из рук пику выронил вдруг
Удалецкое сердце пробито
Он упал под копыта в атаке лихой,
Снег залив своей кровью горячей
Ты ,конёк вороной, передай, дорогой,
пусть не ждёт понапрасну казачка.
За рекой Ляохэ уж погасли огни,
Там Инкоу в ночи догорало
Из набега назад возвращался отряд
Только в нём казаков было мало...

https://sofyapremudraya.livejournal.com/1116141.html

(http://www.auction-imperia.ru/i/offline/1205-95-51.jpg)

Песня посвящена кровавому, но малоудачному набегу на Инкоу на рубеже 1904-1905 гг. Вкратце история этой операции такова. После падения Порт-Артура, русское командование решило вспомнить о партизанской тактике 1812 года и организовать глубокий рейд в тыл врага. Целью было прервать железнодорожное сообщение на участке Ляохэ-Порт-Артур и не допустить переброски из Порт-Артура высвободившейся армии генерала Ноги. Был сформирован сводный конный отряд свыше 7 тысяч человек из представителей всех родов кавалерии (там были Донские, Терско-Кубанские, Уральские и Забайкальские казаки, а также драгуны, конные сибирские стрелки и даже пограничники) при 22 орудиях. Отряд должен был разрушить железнодорожное полотно и мосты. Возглавил отряд генерал-лейтенант П.И. Мищенко.

Отряд выступил 24 декабря 1904 г. по левому берегу Ляохэ. Японские шпионы из местного китайского населения оповестили об этом цепью костров (это и есть «огни», которые зажигались в песне). Русские продвигались, перерезая телефонную связь, громя мелкие японские команды и обозы, портя железнодорожное полотно и даже пустив под откос 2 поезда. 29 декабря, отряд вышел к г. Инкоу (у впадения Ляохэ в море), где были сосредоточены японские склады. На следующий день была назначена атака. Инкоу защищало 1600 японцев, засевших за прочными укреплениями, для атаки генерала Мищенко выделил той же численности штурмовую колонну под командованием полковника Харанова, остальные части оставались в резерве. Русская артиллерия зажгла Инкоу с его громадными складами (они горели несколько дней), но в свете пожаров атакующие казаки представляли собой отличную цель, и японские пулеметы косили их беспощадно. Три атаки захлебнулись, обойдясь казакам в 200 убитых. Мищенко задумал было повторить штурм, но известия о подходе к Инкоу японских подкреплений заставили его спешно отступить. При отступлении одна из русских колонн была окружена преследовавшими ее японцами, но сумела отбиться и прорваться. 2 января 1905 г. отряд вернулся в расположение русских войск, пройдя 270 км и потеряв в целом до 408 убитых.

Рейд оказался не то, чтобы совсем провальный, но и далеко не блестящий. Результаты были достаточно мелкими, потери – слишком большими, основная задача выполнена не была.

Решение о утверждении новой награды принял сам Император Николай II.

- 21 января 1906 года по указу императора Николая II была учреждена медаль «В память Русско-Японской войны 1904-1905 гг» в знак признательности воинам, участвовавшим в этой войне.
Медаль была изготовлена в трех разных металлах:

- cеребряный вариант предназначался для награждения защитников Квантунского полуострова (также Гуаньдун) и Порт-Артура (ныне Люйшунь). Награждены были все лица, участвовавшие в данных военных событиях, в том числе даже жители Порт-Артура, участвовавшие в его защите.

- вариант из светлой бронзы полагался всем военным и морякам, независимо от звания и должности, в том числе добровольцам, которые побывали хотя бы в одном сражении против врага на суше или на море.

- медали из из тёмной-бронзы были вручены военным, не принимавшим прямого участия в боях, но состоящим на службе в действовавших армиях и находившихся до дня ратификации мирного договора на Дальнем Востоке и вдоль Транссибирской магистрали и Самаро-Златоустовской железной дороги, в местностях, находившихся на военном положении.

Диаметр 28 мм. На лицевой стороне медали изображено Всевидящее око, окруженное лучами. В нижней части, вдоль бортика, надпись: «1904-1905.». На оборотной стороне горизонтальная надпись славянским шрифтом в пять строк: ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ ВЪ СВОЄ ВРЕМѦ.

Надпись на обороте медали является цитатой из Нового Завета: Итак смиритесь под крепкую руку Божию, да вознесет вас в своё время.

Согласно книге А. А. Игнатьева «Пятьдесят лет в строю», надпись на обороте родилась в результате курьёза - там утверждается, что первоначально на обороте должен был быть текст «ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ», но при утверждении проекта медали Николай II дописал: «В своё время доложить», что и породило в итоге новый текст. Устойчивость этой версии поддерживалась фактом существования медалей, отчеканеных в частных мастерских, на которых на обороте есть укороченный текст «ДА ВОЗНЕСЕТЪ ВАСЪ ГОСПОДЬ».

В действительности при утверждении рисунка медалей Николай II лично выбрал текст на обороте сразу в том виде, в котором он и появился на медалях.

Общее количество награждённых:

- на Санкт-Петербургском монетном дворе было отчеканено 45 000 серебряных, 700 000 светло-бронзовых, 750 000 тёмно-бронзовых медалей.

(https://warstory.ru/upload/iblock/133/13371230d83d69f67c4c1bac23377e13.jpg)

https://www.youtube.com/watch?v=JDfDcgn0_qY

Русская беседа

Общий раздел => Новости, общество, политика => Тема начата: Александр Васильевич от 01 Июля 2008, 16:23:48