|
(Продолжение)
12/25 апреля Яковлев во второй половине дня явился в «Дом Свободы» и первым делом отправился к Кобылинскому для того, чтобы сообщить ему о предстоящем вывозе Императора из Тобольска. Состоявшийся между ними разговор известен нам со слов доктора Боткина, в пересказе его сына. Этот разговор чрезвычайно важен и полностью свидетельствует в пользу нашей версии. «25 апреля, после обеда, – пишет Г. Е. Боткин, – мой отец пришел заметно взволнованный:
– Яковлев нам, наконец, объявил, что он приехал отвезти нас в Москву. Он имел длинный разговор с Кобылинским, который ему объявил, что пока он жив, он не даст никуда отвести Царскую Семью, если он не будет уверен, что ей не сделают ничего плохого. Но Яковлев ему показал все свои документы, мандаты и секретные инструкции. Совершенно ясно, что Советы обещали германцам освободить Царскую Семью, но немцы проявили тактичность и просили ее не жить у них в стране. Нас, таким образом, отправят в Англию. Одновременно, чтобы успокоить народные массы, мы должны проследовать через Москву, где будет иметь место короткий суд над Императором. Он будет признан виновным во всем, в чем захотят революционеры, и его приговорят к высылке в Англию».
Таким образом, если верить Г. Боткину, у Яковлева, оказывается, с собой был не только мандат, а еще и какие-то секретные инструкции. Нет сомнения, что в этих инструкциях, если они существовали, было написано о вывозе Царской Семьи из Тобольска в Москву и за границу по настоянию немцев.
В том, что Государя собираются везти в Москву, были уверены практически все жители губернаторского дома.
У нас есть и прямое свидетельство того, что Яковлев прямо сказал Государю и Государыне, что их увезут в Москву. Председатель солдатского комитета П.М. Матвеев вспоминал: «Александра Федоровна высказала сомнение, повезут ли Романова в Москву и спросила т. Яковлева, окончательно ли решен вопрос, что их нужно перевезти в Центр. Последнее т. Яковлев подтвердил».38
Однако и Государь и Соколов ошибались: не немецкую волю выполнял Яковлев, но волю Якова Свердлова, который, используя в своих целях немцев, с их узко-национальными хищническими и политически близорукими целями, подготавливал истребление Царской Семьи. Заранее зная, что Царская Семья будет отправлена в Екатеринбург, Яковлев лгал ей и ее окружению про Москву и скорое освобождение.
30-го апреля 1918 года, в самом начале Страстной Недели и одновременно в канун вальпургиевой ночи, Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Великая Княжна Мария Николаевна и сопровождавшие их лица, кроме князя В.А. Долгорукова, немедленно отправленного большевиками в тюрьму, переступили порог дома инженера Н.Н. Ипатьева в Екатеринбурге.
22 мая 1918 года в дом Ипатьева из Тобольска были доставлены остальные члены Царской Семьи и их приближенные. В Ипатьевский дом были заключены следующие лица: Император Николай II, Императрица Александра Федоровна, Наследник Алексей Николаевич, Великие Княжны Ольга, Татьяна, Мария и Анастасия, доктор Е.С. Боткин, лакей А.Е. Трупп, комнатная девушка А.С. Демидова, повар И.М. Харитонов, поваренок Иван Седнев. Остальные члены свиты Царской Семьи: матрос Нагорный, князь Долгоруков, граф Татищев, графиня Гендрикова были немедленно убиты большевиками. В живых остался только Пьер Жильяр и чудом избежавший расстрела камердинер Волков.
Здесь, в Екатеринбурге начался последний этап крестного пути Царской Семьи. Но одновременно, здесь же продолжилось столкновение интересов иностранных держав, различных направлений внутри большевистской верхушки и закулисных сил Запада.
Вопрос о причастности к убийству Царской Семьи Владимира Ильича Ульянова (Ленина) стал рассматриваться в отечественной историографии лишь недавно. В советское время, когда Ленин был превращен в сказочный лубок и лже-икону, говорить всерьез об изучении жизни Ленина вообще, а тем более о его участии в гибели Царской Семьи не приходилось. Весь советский период в весьма малочисленной литературе посвященной убийству Царской Семьи, безраздельно господствовала легенда Свердлова образца 1918 года о «своевольных уральцах». В таких условиях вопрос о причастности Ленина к убийству Царской Семьи отпадал сам собой.
После распада СССР картина, хотя не сразу и постепенно, но изменилась с точностью наоборот. Уже считается само собой разумеющимся утверждать, что «Ленин и большевики приказали убить Царскую Семью».
Между тем, изучение совокупности источников и деятельности Ленина приводит нас к очень сложной и запутанной ситуации, в которой роль Ленина не представляется такой решающей и определяющей. Причем это касается не только убийства Царской Семьи, но и вообще первых годов Советской власти. У Ленина были свои разногласия и с другой «заграничной» частью большевиков, особенно с Троцким. Особенно это проявилось во время Брестского мира, когда Ленину с большим трудом удалось отстоять необходимость заключения «похабного» мира с Германией. В данном случае, в Ленине сказался больше расчетливый политик, чем революционный стратег. Революционная война с немцами не давала ему никаких преимуществ, так как, во-первых, он сильно зависел от кайзеровского правительства, а во-вторых, сам уже не очень верил в возможность мировой революции в настоящих условиях. Для Ленина гораздо большей реальностью, чем германская революция, были германские штыки. При этом Ленин понимал, что в случае неудачи Троцкий вернется туда, откуда он приехал, то есть в США, а вот Ленину деваться было некуда: его ожидала политическая и, вполне вероятно, физическая смерть.
Ленин делает все, чтобы расположить к себе германское правительство. И немцы выделяют его из общего числа большевистских руководителей. 16 мая 1918 года у Ленина состоялась встреча с германским послом Мирбахом, отчет о которой тот направил в Берлин. Но Ленин пытался заручиться поддержкой не только Германии, еще 5 марта 1918 года он встречался с резидентом американской разведки Р. Робинсом и вел с ним переговоры о поддержке советского правительства со стороны США и Антанты.40
Спросим себя: мог ли Ленин в таких условиях быть полностью независимой фигурой, наделенной всей полнотой власти? Ответ очевиден: нет, не мог. Уже потом, после падения кайзеровского режима, в ходе победы в Гражданской войне, когда авторитет его в обществе и народе стал весомым, Ленин сумел сосредоточить в своих руках большую власть, но до конца своих дней Ленин не был полновластным властителем государства, никогда не был единодержавным правителем. Что же касается лета 1918 года, когда решалась судьба Царской Семьи, Ленин был одним из самых известных и уважаемых в партийном руководстве лидеров, но, тем не менее, равным среди равных. При этом в большевистской власти были люди, обладавшие гораздо большей властью, чем Ленин.
Таким человеком был Яков Свердлов.
Вспомним, что именно Свердлову Мирбах поручил вывезти Царя из Тобольска в Москву.
Именно Свердлов проводит спешное расследование по «делу» Ф. Каплан, и именно по его приказу Каплан быстро расстреливают и на территории Кремля сжигают в бочке. Кстати, этот метод заметания следов по-свердловски, то есть сожжение трупов, невольно приводит нас к Екатеринбургскому злодеянию. О том же свидетельствует и имя человека, руководившего «расследованием» дела Каплан – Янкель Юровский.
Что касается участи Царской Семьи, то Свердлов и Ленин весной 1918 года явно преследовали разные цели. И дело здесь, конечно, заключалось не в «гуманизме» Ленина, – и Ленин и Свердлов были хладнокровными преступниками, для которых жизнь человеческая ничего не значила, – а в том, что за каждым из них стояли разные силы. Ленин вплоть до ноября 1918 года старался полностью поддерживать линию немцев.
Когда Свердлов выстраивал свою сложную игру с доставкой Царя в Екатеринбург, Ленин два часа о чем-то разговаривал с Екатеринбургом, сначала один, а потом – со Свердловым. По этому поводу имеется телеграфная лента, где зафиксированы переговоры членов Екатеринбургского областного совета с Совнаркомом о пути следования поезда с Императором Николаем II. Любопытно, что уральцы, обращаясь в СНК, жалуются на позицию Свердлова.50 Это очень важное сведение: значит, определенные силы в Екатеринбурге были недовольны Свердловым и жаловались на него Ленину!
Исходя из этого, вполне можно предположить, что для Ленина была неожиданностью складывающаяся ситуация вокруг перевоза Царя, и он пытался выяснить подробности у уральцев сам, а потом привлек к разговору Свердлова.
Во всяком случае, Ленин воспринял задержание Царя в Екатеринбурге как данность, перед которой его поставил Свердлов. Существует протокол заседания Совета Народных Комиссаров, под председательством Ленина, от 2 мая 1918 года. В нем говорится: «В настоящее время Николай Романов с женой и одной из дочерей находятся в Екатеринбурге, Пермской губернии, надзор за ним поручен областному совдепу Урала».
Еще больше нерешительность Ленина в отношении Царской Семьи и даже какой-то страх, связанный с ее дальнейшей судьбой, проявились летом 1918 года, когда Свердлов вплотную преступил к подготовке екатеринбургского злодеяния.
29 апреля 1918 года в Москву прибыл граф Мирбах и, что примечательно, его приезд совпал одновременно с доставлением Государя в Екатеринбург и началом весьма странной кампании в подсоветской и зарубежной прессе. Так, 30 апреля 1918 года французская газета «Le Matin» пишет со ссылкой на некие советские источники: «На улицах Петрограда идут ожесточенные бои между монархистами и красной гвардией. Этим утром в Петрограде Наследник Престола Алексей Николаевич провозглашен Царем, а великий князь Михаил Александрович – регентом. Генерал Алексеев, так же как и лидер кадетов Милюков находятся в Петрограде».51
А русская газета «Новое Слово» 19 мая 1918 года так живописала перевоз Царской Семьи из Тобольска в Екатеринбург: «Инициатива перевоза семьи Романовых из Тобольска принадлежит Омскому Совету, который неоднократно указывал центральной власти, что с открытием навигации Романовым легко может быть устроен побег в Англию по реке Оби и потом на английском катере по Северному морскому пути.
Опасаясь возможного побега Романовых в пути, советская власть приняла все меры. По всем направлениям уральской ж/д узла были расставлены эшелоны с красногвардейцами. По направлению к Тоболу по пермской дороге двигались 4 эшелона, каждый численностью в 200 человек вооруженных до зубов».52
Кому понадобилось распространять эту заведомую ложь? Не была ли эта ложь указана большевикам немцами для подготовки общественного мнения к возможному восстановлению монархии? А с другой стороны, не стремились ли в свою очередь сами большевики заверить немцев, что Царская Семья находится в полной безопасности под надежной охраной?
Прибыв в Москву, Мирбах занял, видимо, довольно твердую позицию по отношению к перевозу Царской Семьи в Москву и во всяком случае к обеспечению ее безопасности. По словам Нейдгарта, Мирбах его заверил, что он не только потребовал от большевиков не предпринимать в отношении нее никаких насильственных действий, но и «сопроводил требование угрозой».53
Но немцы уже начинали терять свое бесконтрольное влияние на большевиков. Нейдгарт даже спросил Мирбаха, «что он собой представляет в Москве: диктатора, посла, или просто пленника большевиков?«54
Тем не менее, имеются сведения, что немцы начали переговоры с большевистским правительством об освобождении Царской Семьи. Входивший в состав германского посольства в России доктор Рицлер показывал следователю Соколову в 1921 году в Берлине «ряд документов на немецком языке, из содержаний которых видно: 1) что между Кюльманом и Рицлером, с одной стороны, Чичериным и Иоффе и иногда Радеком, с другой, велись переговоры, причем германское правительство настаивало на ограждении жизни Царской Семьи; 2) что эти переговоры велись в июне и июле месяцах 1918 года».55
Одновременно с этими переговорами, по всей вероятности, большевики начинают следующий этап дезинформации немцев. По характеру эта дезинформация очень напоминает стиль Свердлова. Теперь ее главная цель была уверить немцев в том, что Государь будет вывезен из Екатеринбурга на территорию, подконтрольную немцам. Большевики распускают в прессе слухи, что Царь вот-вот должен появиться в Москве, где над ним будет совершен «суд», а вероятнее всего, никакого суда вообще не будет, а Царскую Семью вышлют заграницу. То есть именно то, что говорил Яковлев в Тобольске. Вот лишь два сообщения на эту тему из газеты «Новое Слово». 29 мая 1918 года газета пишет: «Дело бывшего царя. В заседании коллегии обвинителей обсуждался вопрос о порядке возбуждения судебного следствия против царя Николая Романова. После разработки этого вопроса коллегия обвинителей представит свой доклад на заключение ЦИК, от которого зависит окончательное разрешения вопроса о предании суду Романова».56
19 июня 1918 года, то есть меньше чем за месяц до убийства Царской Семьи, «Новое Слово» сообщает: «Обвинения против Николая Романова. В свое время сообщалось в печати, что в компетентных кругах был поднят вопрос о предании суду Николая Романова. В настоящее время определенно передают, что вопрос о предании суду Николая Романова отпал. /…/В настоящее время в компетентных кругах определенно передают, что по соображениям политического характера Николай Романов вряд ли престанет перед судом революционного трибунала. Ни в одном из учреждений не ведется следствия о действиях Николая Романова и, вероятнее всего, предстоящий Всероссийский съезд рабочих и солдатских депутатов вынесет постановление подвергнуть остракизму семью Романовых и выслать их из пределов Российской Федеративной республики заграницу».
Эти слухи должны были успокоить немцев. Но одновременно им же было сообщено, что в целях спасения Императора неоднократно будет пускаться слух об его убийстве, но этому слуху верить не надо. Слухи о готовящемся убийстве Государя появляются один за другим. То же «Новое Слово» буквально на следующий день после сообщения о предстоящей высылке Царской Семьи за границу, 20 июня сообщает: «Слухи о Николае Романове. Как передают слухи об убийстве Николая Романова возникли следующим образом: из Екатеринбурга в советских кругах была получена телеграмма, сообщавшая об убийстве Николая Романова. Телеграмма эта была ни кем не подписана и вызвала естественно сомнение. Однако слухи о телеграмме распространялись по городу и стали сообщать об убийстве уже как о факте. Вчера из Екатеринбурга было получено несколько телеграмм, свидетельствующих, что в городе не произошло ничего удивительного».
(Продолжение следует)
|
