Русские люди, русское слово…1611 год Близится дата – в 2012 году исполняется 400-летие завершения великой Смуты, ознаменованной изгнанием интервентов из Москвы. Вслед за этой датой, в 2013-м, – даст Бог – отметим 400-летие Дома Романовых. Вспоминая великие русские годы – 1612-й и 1613-й, не забудем предшествовавший им год – 1611-й.
Русские люди
Стояло время на дворе: «Границы России… отверсты, сообщения прерваны, воины рассеяны, города и селения в пепле или в бунте, сердца в ужасе или в ожесточении, Правительство в бессилии, Царь в осаде и среди изменников...» Обжигающие эти слова принадлежат перу Николая Карамзина, нашего славного историка; упомянутый царь – Василий Иванович Шуйский; минуло с той поры 400 лет.
В январе 1611 года в Нижний Новгород, город стойкий перед искушениями того века, дошла грамота патриарха Гермогена: «Вы видите, – стучался патриарх в каждое сердце, – как ваше отечество расхищается, как ругаются над святыми иконами и храмами, как проливают кровь невинную…» Послание, обличающее бесчинства поляков, обращённое к русской совести, стало толчком к созданию народного ополчения, которое вошло в историю как первое, в отличие от второго – знаменитого, победного, созданного Козьмой Мининым и князем Дмитрием Пожарским. Русский народ, прочувствовав катастрофичность положения, увидев, как разрубается Россия на части и выжигается сама православная душа её, предпринял попытку, объединив усилия, избавиться от интервентов и правительства, отдавшего Россию на растерзание Польше. Попытка в тот раз не завершилась полным успехом. Чаша горя ещё не была испита Русью до дна. Но просвет стал очевиден. Как мелькнул он уже и в предыдущем, 1610 году.
В тот огненно-кровавый год, благодаря полководческому дару молодого князя Михаила Скопина-Шуйского, в русском обществе воцарилась уверенность, что поляки короля Сигизмунда III вот-вот будут изгнаны, а Лжедмитрий II истреблён… Однако Скопин был отравлен во время столичных пиров, торжествовавших раньше срока победу, и 1610 год стал годом нового витка великой русской Смуты. Поляки, прогнав Тушинского вора (Лжедмитрий бежал в Калугу), взяли Москву в осаду и скоро вошли в Кремль. Добились этого они, как известно, не силой оружия, но тайной дипломатией. Василий Шуйский был низложен, отдан им в плен. Боярская Дума присягнула польскому королевичу, сыну Сигизмунда, Владиславу. Предполагалось, что тот перейдёт в Православие и будет венчан на царство. Кремль распахнул перед поляками ворота и сундуки с казной… Вскоре выяснилось, что король Сигизмунд III самолично желает стать русским царём. Патриарх Гермоген проклял и Владислава и Сигизмунда, а москвичей освободил от клятвы Владиславу. На исходе 1610 года в Калуге был убит Лжедмитрий II; служившие ему русские князья остались не у дел, но служить полякам, новым хозяевам России, они не хотели…
Смута изуродовала межчеловеческие отношения. Никто ни на кого не мог положиться в полной мере. Почти каждый из вождей за годы смуты нарушал принятые на себя клятвы. Тем не менее, как заведено было с древних времён, сбор ополчения в январе 1611 года был начат с примирения нижегородцев и жителей соседнего города Балахны, с клятвенным целованием креста. На призыв Нижнего Новгорода прислать своих ратников откликнулись многие города…
Отряды нижегородцев выдвинулись по направлению к Москве в феврале 1611, по пути к ним присоедниялись другие оряды. В середине марта 1611 года они соединились под Москвой с рязанским ополчением Ляпунова и других воевод, в их числе был и зарайский воевода князь Пожарский.
Каковы были русские люди того времени, прошедшие через мясорубку смутного времени? Вот три яркие фигуры: рязанский воевода Прокопий Петрович Ляпунов (+1611), казачий атаман Иван Мартынович Заруцкий (+1614), князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой (+1625).
Прокопий Ляпунов - выходец из старинного боярского рода, на которого особые надежды возлагал патриарх Гермоген, в своё время, после смерти Бориса Годунова, одним из первых перешёл на сторону Лжедмитрия I; в дальнейшем, сохраняя известное влияние, Ляпунов продолжал чутко ориентироваться в политической конъюнктуре: «одумавшись», присягнул Василию Шуйскому; видел в молодом Михаиле Скопине будущего царя, а когда тот умер, обвинил в его гибели царя Василия и составил против него заговор…
Иван Мартынович Заруцкий – уроженец западной Руси, родился в Тернополе; побывав в турецком рабстве, бежал на вольный казацкий Дон, где со временем стал заметным атаманом. В Москву он впервые попал вместе с Лжедмитрием I, потом был сподвижником Ивана Болотникова и Лжепетра; обладая счастливой внешностью, был «сердцем лют и нравом лукав». Возвысился он при Лжедмитрии II, который сделал его «боярином» и дал ему в подчинение половину своего казацкого войска. В какой-то момент Заруцкий предал самозванца, перешёл в стан Сигизмунда, но, не найдя там, среди гонористой шляхты, той славы, на которую рассчитывал, вновь вернулся к Лжедмитрию II, которому и служил до дня его гибели. Тут же встал вопрос – возвращаться к полякам или примкнуть к Ляпунову? Предпочтение было отдано последнему. Изгнание поляков открывало перед его авантюрным взором неслыханные перспективы… (Он был близок Марине Мнишек, мечтал сделать царём сына Лжедмитрия; кончил жизнь на колу.)
Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой сделался боярином также при дворе Лжедмитрия II, после сметри которого, как и многие другие князья из стана самозванца, не желая польской власти, откликнулся на призыв Прокопия Ляпунова. В будущем он станет одним из претендентов на русский престол, а позже видным государственным деятелем…
Согласованных действий не было. В Москву смогли проникнуть лишь несколько передовых отрядов, в том числе, кстати, и отряд князя Дмитрия Пожарского, который воевал успешно, но был ранен и вывезен в безопасное место. Поляки устроили в Москве чудовищный погром, настоящую резню среди мирного населения, после чего, разграбив множетво монастырей, подожгли город и заперлись в Китай-Городе. Когда к Москве, к Ляпунову, с казачьми войсками подошли князь Трубецкой и атаман Заруцкий, с новым штурмом Китай-Города спешить не стали, но решили разобраться с будущей властью. Совет всей земли (русское правительство в отсутствии правительствва) возглавили Прокопий Ляпунов, князь Дмитрий Трубецкой и Иван Заруцкий. В силу родовитости и в силу твёрдости характера на первую роль вывинулся Ляпунов, что очень не понравилось боярину Заруцкому. Вскоре в русском стане появилась фальшивая грамота, якобы подписанная Ляпуновым, которая призывала избивать и убивать казаков…Для выяснения обстоятельств дела Ляпунова позвали на казачий круг. Могло бы всё кончится мирно, но родовитый боярин повёл себя надменно и был зарублен. После чего дворяне поспешили покинуть Подмосковье. Войска Трубецкого и Заруцкого остались в своём лагере и пребывали там, блокируя в меру сил поляков, до прихода второго ополчения…
Русское слово
Говоря об идеологах, вождях народного сопротивления, конечно, нужно помнить, что в нашем стане был и «особый герой», равновеликий патриарху Гермогену, князю Скопину-Шуйскому, боярину Прокопию Ляпунову, Козьме Минину, князю Димитрию Пожарскому, его имя – Русское слово.
Публицистические сочинения того времени представляют и поныне несомненный интерес. Хуждоственная сила «Плача о пленении и о конечном разорении превысокого и пресветлейшего Московского государства» и поныне сочувственным эхом отдаётся в сердце православного человека. Читалось это Слово в церквах во время службы после кафизм, то есть вечером, когда в храмах находилось наибольшее число людей. Неведомый автор «Плача» взывал к русским сердцам, жаждущим правды: «Всем людям, угодным Христу, известна высота и слава великой России, каким образом возвысилась и сколь страшна была басурманам, германцам и прочим народам… Доныне были почитаемы и неприкосновенны те, которые приняли на себя ангельский образ иночества, а ныне сколько их пострадало от гнусных убийц, сколько осквернено чистых девственниц, множеством пленников чужие земли наполнены!.. Вот отчего пала превысокая Россия и разрушился столь крепкий столп…» Оттого, что цари «вместо к Богу возводящей лестницы спасительных слов», «вместо духовных людей и сынов света возлюбили детей сатаны, которые уводят от Бога и несомненного света во тьму. И не позволяли слуху разума своего воспринимать слова правдивые…»
Этот «Плач» неведомого нам монаха, как и другие сочинения публицистов того времени, как и громовые грамоты патриарха Гермогена были услышаны русским обществом. Казалось бы, вся слава России, Святой Руси – в прошлом. Но вот же – всё возродилось и преумножилось…
***
Сравнивая положение в 2011 и 1611, мы можем констатировать: в 1611 году информационное пространство было русским. Ныне, как мы понимаем, это не вполне так. Русская задача изрядно усложнилась.
Олег Слепынин
http://voskres.ru/history/slepinin1.htm
