Благоговеть перед русскими святынями… чувства дивно близки намВышла в свет книга харьковского писателя, публициста Станислава Минакова «Святыни великой России». Полноцветный крупноформатный том, иллюстрированный современными фотографиями и картинами знаменитых русских художников, является продолжением сотрудничества этого автора с московским издательством ЭКСМО: в 2010 г . был издан составленный Минаковым альбом «Храмы великой России», такого же формата, а этой работе, в свою очередь, предшествовала вышедшая в 2008-м и 2009 гг. большая энциклопедия «Храмы России».
В новой книге преобладает визуальный ряд, это фактически альбом, как и «Храмы великой России». Сам автор-составитель иногда иронично называет жанр «новым русским комиксом», намекая, что желающих читать тексты становится все меньше. Ну что ж, в конце концов, человек получает большую часть информации через глаза, а запечатлевшиеся в его сознании виды из книги останутся теми самыми опорными русскими знаками, которые предложены изданием. Задумаемся и о том, что росписи любого храма, иконные алтарные ряды, то есть сюжеты евангелические, ветхозаветные, житий святых, рассказанные нам в виде фресок и икон, — тоже своеобразные визуальные опорные знаки, тоже «русские духовные рассказы в картинках», без которых мы не были бы теми, кем являемся.
Новая книга, как отмечается в аннотации, — «о самой сокровенной России, обо всем том, чего «аршином общим не измерить»... К отечественным святыням относится и то, что дорого нам с самого детства; и то, к чему русский человек в своих высших побуждениях стремится всю жизнь. Эта книга о великих святынях Отечества, которые наполняют светом всю русскую историю и жизнь каждого из нас».
Священномученик Сергий Мечёв написал в 1929 г .: «Любить прошлое, благоговеть перед его святыней, помнить о том, что много людей прекрасно прожили свой век здесь, на земле и оставили нам памятники, по которым мы можем учиться жизни в Боге и подвиге».
Эта надпись сделана на книге «Древний Псков», подаренной о. Сергием тридцатилетней Марии Соколовой, которую уже тогда он называл «Марией Иконописной». Впоследствии она стала монахиней Иулианией, немало потрудившейся на иконописном поприще, продолжив в наши дни дело преподобного Андрея Рублева в Троице-Сергиевой лавре и не только. А отец Сергий был расстрелян безбожной властью в 1942 г .
Это короткое сообщение бросает отсвет не лишь на святые древности нашего Отечества, но и отчасти уведомляет нас, какую цену заплатила Россия, ее новомученики, в кровавом ХХ в., в котором всем из нас довелось родиться и пожить. А кроме того, на примере жизни монахини Иулиании (1899—1991) мы видим, как ровесница страшного века смогла расположить свою судьбу сердцем к святыням и подвигу даже среди общего национального помрачения и богоотступничества. Именно посредством судеб и деяний таких людей, как о. Сергий и монахиня Иулиания, и сохраняются ростки святости в русском народе, в нашей родине.
Для уяснения, что же есть святыня, возьмем в помощь, конечно же, Пушкина, сказавшего нам обо всем. В частности, оставившего в 1830 г . такой черновой набросок:
Два чувства дивно близки нам —
В них обретает сердце пищу:
Любовь к родному пепелищу,
Любовь к отеческим гробам.
На них основано от века
По воле Бога самого
Самостоянье человека,
Залог величия его...
Животворящая святыня!
Земля была б без них мертва,
Без них наш тесный мир — пустыня,
Душа — алтарь без божества.
По мнению русского философа С. Франка, справедливо полагавшего Александра Пушкина выдающимся религиозным мыслителем, «замечательна та философская точность и строгость, с которой здесь изображена связь духовного индивидуализма с духовной соборностью: «любовь к родному пепелищу» органически связана с любовью к родному прошлому, к «отеческим гробам», и их единство есть фундамент и живой источник питания для личной независимости человека, для его «самостояния», как единственного «залога его величия» <…> Единство этого индивидуально-соборного существа духовной жизни пронизано религиозным началом: связь соборного начала с индивидуальной, личной духовной жизнью основана «по воле Бога самого» и есть для души «животворящая святыня». Само постижение и восприятие этой связи определено религиозным сознанием, тем, что Достоевский называл «касанием мирам иным».
Именно святыни, как ни что иное, дают это самое «касание мирам иным».
Автор-составитель замечает в предисловии: «Оттого русский человек, странник по природе своей, отправлялся с насиженных мест ко святым местам — в паломничество, хожение — чтобы коснуться горнего, а потом, осененному этим прикосновением, вернуться домой для дальнейшей жизни, да и поделиться осенением с ближними».
Святынями для нас — кроме святых мест и священных предметов — является и индивидуально-родовая, и общая национальная память, в которых, прикровенное покровом вечности, пребывает все то, что делает нас русскими людьми, от чего возникает, по словам того же С. Франка, та самая «внутренняя связь между «родной обителью» и «родиной» — основанная на едином чувстве укорененности личной духовной жизни в почве, из которой она произросла, ее связь с ближайшей родственной средой, которой она питается».
«В этот немалый перечень, — утверждает создатель книги «Святыни великой России», — что именно — неявно, постепенно, исподволь, от колыбели до смертного одра — делает русского человека русским, мы включим и нашу Православную веру, а в ней и наши храмы, и наши иконы, и сонм подвижников Русской Земли, а среди них есть и молитвенники за Святую Русь, и ратники, землю нашу в веках отстоявшие и собравшие, славу ее преумножившие, а также князья и государи, помазанники Божии, коим венчана была судьба Отечества.
Великие святыни словно просвечивают всю русскую жизнь, даже предметную, на уровне быта и повседневного труда, и жизнь эта была бы без них совсем иной, иным было бы все русское миропонимание. Светом «касания мирам иным» пронизаны и произведения русских выдающихся художников, композиторов, писателей, и потому умы мира назвали русскую литературу XIX века святой, а уже в конце ХХ столетия наш поэт-нобелиант произнес загадочные и волнующие слова: «Занимаясь русской литературой, неизбежно приближаешься к святости».
Одухотворенный русский ландшафт стал в большой мере сущностнообразующим в русском национальном характере: русское поле и русский лес, наполненные ромашками, колокольчиками, березами, рябинами, дубами (столь часто упоминающимися в нашем фольклоре!), как и великие русские реки Волга и Дон, как просторы Русского Севера, Сибири или Дальнего Востока.
Есть в книге «Святыни великой России» и глава «Усадьбы России», в которой вспомянуты имения Мураново, Мелихово, Поленово, Абрамцево и другие — места, которые дали немало русской культуре, и глава «Синева Богородцева женская, что сочится на землю из звезд…» — о синем цвете, о васильках русских полей, с картиной живописца Венецианова «Крестьянка с васильками», с синими куполами Богородичных храмов.
Увидим мы здесь и несущуюся по псковской зимней реке Великой конную тройку, с которой гениально сравнил Русь Николай Гоголь: «Не так ли и ты, Русь, что бойкая необгонимая тройка несешься? Дымом дымится под тобою дорога, гремят мосты, все отстает и остается позади <…> и мчится вся вдохновенная Богом!.. Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Не дает ответа. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух; летит мимо все, что ни есть на земле, и, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства».
Книга выстроена хронологически. И начинается с Андрея Первозванного, с крещения княгини Ольги, с Херсонеса. Далее — Крещение Руси, три древних Софийских собора — в Киеве, Новгороде, Полоцке. В книге мы находим как святыни и другие древние города Руси: Ярославль, Ростов Великий, другие, и древние лавры и обители, и святых — Сергия Радонежского, Серафима Саровского, Ксению Петербургскую, Иоасафа Белгородского, Иоанна Кронштадтского, Серфима Вырицкого, Матрону Московскую и др. Найдет читатель и главу «Русский Никола», посвященную почитанию в России святителя Николая Чудотворца.
Есть в издании и глава «Духоносное русское старчество», где визуально представлены Оптина пустынь, Площанская и Глинская пустыни, прославившиеся старцами, в том числе и в ХХ в.
Прочтет и увидит любитель русских святынь и главы «Золотой век русской поэзии» и «Святая русская литература XIX века», «Наша Третьяковка» и «Русский музей», страницы об ученых, музыкантах.
Конечно же, немало место уделено храмам Отечества, русским героям, спасителям Отчизны в разные эпохи, Георгиевским кавалерам, памятной Георгиевской ленточке. И событиям XIX и XX вв. — его страшными войнам, начиная с Крымской кампании 1853—1856 гг., освобождения Балкан, образу «гордого крейсера «Варяг». Особым мемориалом предстают главы о трех ратных полях России: Куликовом, Бородинском, Прохоровском.
На развороте, названном лермонтовской строкой «России страшный год», рассказано с помощью картин Петрова-Водкина, Кустодиева и Филонова о революции.
Внятно отражена в издании русская монархическая линия — начиная от Рюриковичей, страшного и святого Иоанна Грозного и его невинно убиенного сына, царевича Димитрия Углицкого, заканчивая династией Романовых, отдельными главами о начале Дома Романовых, о Петре с Полтавской викторией, о Павле I и причастном к его убийству сыне Александре I , Александре II Освободителе, а также о царственных страстотерпцах, мученической кончине Государя Николая II, его семьи и последних спутников.
Завершается том главами о новомучениках Русской Церкви, Бутовском полигоне, Соловках, о провиденциальном смысле Великой Отечественной войны, мольбе святых за Русь, предсказаниях святой блаженной Матроны Московской И. Сталину.
Даром что двести лет прошло с гоголевских времен, и русский человек пересел на механическую лошадку, да и первым на планете вышел в космос. Ан вот загвоздка: цивилизация ломится во все двери, а живую лошадку русский человек тоже не позабыл, а к отдохновению в среде природы его стало тянуть еще больше и, в эпоху тотального Интернета и мобильной связи, стали в дома возвращаться иконы; да что говорить — русского человека даже на Международной космической станции (МКС) сопровождает рукописный Святой Образ Богородицы Валаамской! И этот Образ, и памятник русскому космисту К. Циолковскому в калужском городке Боровске, и глядящий в небеса лик препободного Пафнутия Боровского, и портреты Гагарина, Королева, Терешковой найдем мы в главе «Русский космос», завершающей книгу на высокой ноте. Поразительно аукаются тут картина передвижника Мясоедова «Дорога во ржи» и фотография станции МКС.
Они чем-то близки, эти два образа: русский мясоедовский странник, уходящий сквозь хлеба словно в небесную даль, и космической орбитальный корабль, парящий в безвоздушном пространстве над голубеньким Земным шариком. Величественное зрелище устремления к неизвестным пределам, для русского человека в первую очередь духовным. Вечный русский поиск. Похоже, русский человек и задуман как странник. Без Неба и движения к нему — внутреннего или внешнего — русский человек немыслим.
И вот новость: совсем недавно Патриарх Московский и всея Руси Кирилл благословил наших космонавтов, отправляющихся на орбиту в дни 50-летия первого полета человека в космос, взять с собой икону Богородицы Казанской.
В книге «Святыни великой России» воспроизведено много особо почитаемых и менее известных икон и русской живописи разных эпох. По слову проницательного современного философа, человек — существо, создающее иконы. Расширим суждение: человек — существо, без святынь ведущее жизнь, близкую к растительной, остающееся не-одухотворенным лишенцем. Пока для человека что-то свято, он исполняет свое предназначение. В еще более полной мере это справедливо для человека русского, выросшего и воспитанного в русской духовно-культурной парадигме. Без святынь жизнь для русского человека, может, и не жизнь вовсе, а просто прозябание.
Не устанем же прислоняться сердцем к русским святыням, ибо они воистину животворящи, в них «обретает сердце пищу», в них — источник отрады, умиротворения и благодати! А книга о святынях — и отрада тому, у кого нет возможности прислониться к святыням лично, и побудительный мотив для паломничества, путешествия.
Ангелина Демьянок
http://voskres.ru/literature/critics/demyanyuk.htm
