- В своей книге Вы точно подметили: "Православие требует смирять гордыню, отсюда – извечное русское самокопание, самокритика". Уважаемая Наталия Алексеевна, а что такое, по Вашему мнению, подлинное смирение? И должен ли современный патриот быть смиренным человеком? - Я думаю, у русского народа, прежде всего, должно восстановиться внутренне чувство самодостаточности, желание продолжать быть русским. Без этого нет державы и нации, нет даже национальных интересов. Для чего, в конце концов, нужны выходы к морю, безопасность и внешняя политика? Не для движения мира к идеальному универсальному обществу, а для того, чтобы обеспечить возможность продолжения из поколения в поколение национальной жизни – себя как явления мировой истории и культуры. Сегодня же вера в свою способность к историческому бытию очень поколеблена. Но я не склонна к апокалипсическим оценкам, потому что слишком это большая величина – Россия и русский народ. Придет день, он восстанет из тлена и заявит о своих правах. Я верю в это. Другое дело, процесс этот достаточно долгий.
Русский и вообще православный человек, с одной стороны, страстно веруя в Бога, с другой – породил сомнение и скепсис. Даже нигилизм. Но это нигилизм в отношении всего, что творит человек в этом мире. "Мы русские, апокалиптики или нигилисты" – писал именно в этом смысле Н. Бердяев в своей "Русской идее". К сожалению, такой скепсис также есть порождение гордыни, которая не может смириться с собственным несовершенством и теряет стимул к деятельности в области несовершенного и обреченного.
Но даже атеистом русский становится из противоположных побуждений: из сострадания к твари земной. В своем вселенском чувстве он простирает взор далеко за пределы своего "я". Он больше не хочет совместить страданий, которые видит вокруг себя, с благостью Бога… Он, как Иван Карамазов, теряет веру в Бога из-за слезы невинно страдающего ребенка. Из сострадания к испытывающим мучения русский даже становится ненавистником Бога.
Забавно и грустно слушать, как некоторые упрямцы, цитируя Большую Советскую Энциклопедию, говорят, что Православие, мол, учит рабскому смирению перед злом. Все наоборот! Долг христианина – быть нетерпимым ко греху, ко злу. Об этом и Ветхий Завет свидетельствует – там пороки изливают гнев на нечестивых царей и царствования…
- Согласен с Вашим высказыванием, что "презирающий себя русский народ обречен, он станет лишь помехой на пути исторического развития". Скажите, пожалуйста, как русскому народу повышать свою самооценку, чтобы при этом не впасть в другую крайность: превозношение и гордость? - Прежде всего, я совершенно не считаю Россию неуспешной страной. Мы – единственная нация, которая расширялась в глубь Евразии, построила большие города и промышленность в таких зонах, где никто нигде не живет и не работает. Это само по себе – подвиг. Аналогичные районы Канады, например, практически безлюдны. И то, что после разрушительных катаклизмов минувшего века мы сумели все-таки сохраниться, удержать потенциал, не может не впечатлять. Так что большой вопрос – кто кого успешнее?
Но если народу с утра до вечера внушать, что он неудачник мировой истории, что патриотом может быть только негодяй, что апофеоз свободы – это парады содомитов и транссексуалов, то русскому человеку, конечно, совершенно не захочется в этой мировоззренческой системе чего-то достигать. Теряется социальная личная энергия, становится возможной демографическая катастрофа, потому что утрачивается даже естественное библейское чувство – желание продолжения рода. Ведь и самому простому человеку, мне кажется, небезразлично – для чего мы живем? И человек, и нация не могут жить только хлебом единым. Рынок или плановая экономика – это просто инструмент, в конце концов. А для чего?
Что касается гордыни… В православной культуре вообще это невозможно, потому что сущность христианского поиска, а православного особенно – это преодоление греха собственной гордыни. И где уж тут чувство превосходства одной личности над другой и одной нации над другой? Нам, скорее, как мы говорили, самобичевание свойственно.
- Недавно Вы сказали: "стало опасно говорить о национализме – его воспринимают шовинизмом. Поэтому я не употребляю слово "национализм"…". Как Вы думаете, почему сейчас понятие "национализм" связывают не с любовью к своему народу, а с агрессивной ненавистью к чужакам? По каким признакам можно отличить, выражаясь словами профессора И.А. Ильина, больной национализм от здорового? - Национализм, действительно, часто отождествляют с шовинизмом – то есть ощущением превосходства одной нации над другой.
Тем не менее, многонациональность нашей России, конечно, есть неоспоримый факт. Но именно разрушение русского стержня, русского народа как явления мировой культуры и истории стало причиной межнациональных трений. И двадцатый век – тому свидетельство. Ибо русские сами не могут вызвать уважения, если они занимаются глумлением над собственной историей.
Но радикальные экзальтированные группки "националистов" не выражают ни одной из преемственных целей и ценностей русского национального бытия. Они знают только против кого выступать, а за что – не знают. "Против кого" – это временный фактор, сопутствующий ослаблению – сегодня кто-то мешает осуществлять цели; завтра, когда мы стали сильными – все хотят сотрудничать. С другой стороны, две космополитические доктрины – либеральная и марксистская, ведущие к стиранию границ и наций, считают национализм синонимом шовинизма, то есть превосходства одной нации над другой. В истинном, освященном христианством национализме вообще нет этому места, потому что главная суть православного поиска – это преодоление собственных грехов, какое уж тут чувство превосходства собственной личности над другими, а значит, и собственной нации над другими? У русских идея самобичевания за грехи даже приняла гипертрофированную форму, которая не присуща ни одному западному христианскому народу.
Мы многонациональны и окружены иными цивилизациями, а не просто государствами, и потому, что живем на огромной территории с тяжелейшими природными условиями, недооцененными как большевиками, так и нынешними идеологами. Те и другие оказались утопистами, веря во всесилие идеальных общественных институтов для Африки и Сербии, тундры и Франции. Это иллюзия. Но слово "национализм" я все же стараюсь не употреблять, потому что понимаю: даже у людей, сочувствующих русскому национальному возрождению, этот термин вызывает сейчас некое беспокойство и тревогу. Как бы не обвинили в нелюбви к другим! Но любовь к своему не есть ненависть к иному. Мы свою мать любим, а не чужую, которая может быть красивее, успешнее, образованнее. Национальное чувство неискоренимо. А вот если ему не давать развиваться, освящаться высшими идеалами, то оно из побуждения к историческому творчеству вырождается в зоологический этноцентризм, который приносит уродливые социальные плоды.
О национальном разучились говорить, этой темы боятся. XX век всех разучил, и стало опасно говорить о национализме – его воспринимают шовинизмом. Поэтому я действительно не употребляю слово "национализм", а говорю о чувстве национального возрождения, побуждении к историческому творческому акту в мировой истории. "Каждый народ получил дар Святого Духа и претворил по-своему", – писал тот же Иван Ильин. И большая ошибка – полагать, что для многонационального государства нужен атеистический, безнациональный стержень. Все развалится! Нужно бояться не тех, кто кладет кресты, а тех, кто их срывает. Только тот, кто ценит и любит свое наследие, способен с уважением относиться к таким же чувствам других. Очень трудно человеку, не знавшему материнства, понять слезы сына над гробом матери.
Когда национальное чувство подавляют, оно деградирует в зоологическое чувство, этноцентризм, противопоставление "Я – не я", "свой – чужой". Это несвойственно человеку, ему всегда было присуще искать гармонию национального и универсального, индивидуального и всеобщего.
Национализма не стоило бы бояться. Это минувший век разучил на эту тему говорить респектабельно. Ведь в XIX веке слово "национализм" не имело негативного смысла, это было продолжение национального и вовсе не означало ксенофобии. Но в XX веке у нас соперничали две ветви философии и "прогресса" – либерализм и марксизм. На самом деле, не антиподы, как многие думают, а двоюродные братья – кузены. И те, и другие, при всей разнице методов, конечную цель видят в построении единого безнационального, безрелигиозного глобального сверхобщества.
- Считается, что христианство – наднационально… Вместе с тем, в "Основах социальной концепции Русской Православной Церкви" сказано: "Вселенский характер Церкви, однако, не означает того, чтобы христиане не имели право на национальную самобытность, национальное самосознание. Напротив, Церковь соединяет в себе вселенское начало с национальным…". По Вашему мнению, каким должен быть православный национализм? - История доказала, что империя прочна лишь на национальном стержне, а не на космополитическом начале, которое, каким бы привлекательным не казалось, неизбежно ее разрушит… Почему другие народы присоединились к русскому государству? Они бы в ужасе отшатнулись от "общечеловеческого" государства. Ведь это было сугубо национальное и православное, религиозное государство. И именно таковое, оно давало возможность "молиться своим богам", при этом принадлежность к целому была источником ценностей. Народы осознанно присоединялись к русскому православному царству, потому что видели, что именно в нем им найдется достойное место. Вспомним, в какое государство вступали народы российские по мере расширения нашей страны. В сообщество, декларирующее примат общечеловеческих ценностей без религиозной и национальной идеи? Да они бы в ужасе отшатнулись от подобного государственного устройства, как от шайтанового изобретения. Они сознательно вступали в Русское православное царство, зная, что в нем им найдется достойное место, и они смогут молиться своему Богу. При этом принадлежность целому все равно оставалось идейной ценностью. Вспомните, например, "Поединок" Куприна – кто там приводил к присяге российских подданных? Не только православный священник – поляков принимал ксендз, штабс-капитан Дитс за неимением пастыря привел нескольких лютеран, мулла привел татар и даже единственному язычнику Черемису был на конце шпаги принесен кусок хлеба и он клялся небом и землей в верности государю, который всех объединял. В какой армии демократического, безнационального и безрелигиозного государства есть такое уважение к национальным традициям каждого и одновременно связь с целым, единство во множестве, неслиянно и нераздельно.
Трагичность сознания проявляется на любом уровне православной государственности, если она действительно приближается к идеалу.
- Сейчас о покаянии говорят даже светские люди и политики. А как Вы понимаете покаяние? - Покаяние относится к душе человека, это глубоко личное. Коллективные организмы не имеют души, так что эти призывы чисто политические: они внушают нации неуверенность в своей истории, нигилизм и безверие в свои силы. Осознавая и признавая с христианским смирением грехи и преступления революции, мы тем не менее не можем отрекаться от своего Отечества, которое переживало за тысячу лет своего странствия по мировой истории много взлетов и падений, грехов и заблуждений. Ибо легко любить Отечество, когда оно сильно и все им восхищаются, но даже когда мать грешна, осмеяна и покинута всеми, – только тот сын, что не пройдет мимо и защитит от поругания.
Я считаю, для русского мира сейчас главнейшая задача – прекратить самоуничижение и глумление над собственной историей. Да, у нас были грехи. А у кого их нет? Екатерина Медичи за одну Варфоломеевскую ночь погубила раз в пять больше народа, чем Иван Грозный за все время своего царствования. Английский король Генрих VIII обезглавил кучу жен, а заодно и гуманиста Томаса Мора. Но кто на Западе стыдится своих изуверов? Все говорят только об их победных завоеваниях. Это вытекает из протестантского учения о спасении, где преодоление собственных грехов отходит на второй план, уступая место подсчету своих "добрых дел". Православие, наоборот, требует смирять гордыню, отсюда – извечное русское самокопание, самокритика. Запад намеренно демонизирует образ "русских деспотов". Почему все говорят о сталинских репрессиях и умалчивают о ленинских? Потому что Ленин развалил великую империю, раздал часть территорий. При Сталине после войны Россия в образе СССР стала великой державой. Политизированный пересмотр истории, постоянные попытки подвести Россию к публичному покаянию и самотерзанию имеют единственную цель – лишить народ политической воли, отколоть от страны исторические территории.
Одно дело – когда сам критикуешь свою страну, другое дело – когда набрасываются чужие, те, которые и сами небезгрешны.
- В Священном Писании есть такое понятие, как "желание сердца"… О чем Вы хотели бы сказать по нашей теме, что не прозвучало в предлагаемых вопросах? - Русским более всего не хватает единства, такой скрепой духовной всегда была православная вера. Будет вера – будет из народонаселения нация, а будет нация – единый преемственно живущий организм с едиными представлениями о добре и зле, общими историческими переживаниями – будет и великая держава! Я верю в Россию!..
- Уважаемая Наталия Алексеевна, благодарю Вас за глубокую беседу.
Позвольте пожелать Вам помощи Божией в трудах на благо нашего Отечества. Спаси Вас Господи! Беседовал Андрей Сигутин, член Союза литераторов России,
пресс-секретарь Международного Сретенского православного кинофестиваля "Встреча" http://www.rusk.ru/st.php?idar=112100
