Россия: ключ к победе в глобальной схватке
Сегодня мир погружён в гигантский водоворот нескончаемой и всё нарастающей конкурентной борьбы за выживание. И поле этой борьбы – экономика, хозяйственная деятельность. Главный парадокс нашего времени, к которому мы уже привыкли и потому практически его не замечаем, заключается в том, что мирные виды человеческой деятельности – производство продуктов, оказание услуг, обмен товарами, научные ис-следования и изобретения и даже воспитание и образование – всё это превратилось в своеобразное оружие этой конкурентной борьбы. Нас приучили к мысли, что конкуренция – двигатель прогресса, и потому в обществе к ней сформировалось весьма благожелательное отношение. Однако внешне мирный и позитивный характер этой борьбы обманчив. Её результаты весьма жестоки: поскольку в конкурентной борьбе, как правило, выживает только сильнейший, то для побеждённой стороны поражение грозит весьма тяжёлыми последствиями. Для отдельного человека – это потеря работы, а значит, как правило, утрата устойчивого дохода, средств к существованию, за которой часто следуют развал семьи, потеря кормильца, обездоленное детство. Для предприятия или фирмы – это часто свёртывание деятельности, продажа активов, демонтаж оборудования, увольнение персонала или (в лучшем случае) потеря бренда, продажа другому хозяину, пе-репрофилирование. Но самые тяжёлые последствия поражения в конкурентной борьбе для страны – для её национальной экономики. Неспособность успешно конкурировать с другими странами, превращает её в территорию, обречённую на умирание, которое начинается с населения…
Освобождающаяся территория, особенно если на ней есть ещё и ресурсный потенциал, неизбежно становится объектом интересов других стран со всеми вытекающими из этого последствиями.
А тут ещё и кризис. Причём глобальный. Кризисы обычно усугубляют положение. В кризисные периоды конкурентная борьба усиливается, а наименее конкурентоспособные страны страдают сильнее, негативные процессы в них усиливаются и ускоряются. Именно это произошло с Россией, которая больше многих других стран мира пострадала от кризиса.
Между прочим, переживаемое современным мировым сообществом кризисное болезненное состояние только на поверхности выглядит как финансово-экономический кризис. На самом деле эта болезнь и по происхождению, и по последствиям выходит далеко за рамки чисто финансовой и экономической сфер.
В современном мире, где экономика находится в центре социального бытия (а это не всегда было так), финансовые проблемы мгновенно становятся экономическими, а из экономических они неизбежно и быстро перерастают в социальные. И вот уже на горизонте начинают сгущаться тучи социальных кризисных явлений, которые обычно чреваты серьёзными политическими и геополитическими потрясениями. При этом жертвами в большой геополитической игре прежде всего становятся страны с нестабильной внутриполитической ситуацией. Но и не только. Вспомним СССР. Каким крепким он казался и его жителям и остальному миру. И как быстро внутриполитические волнения привели к его политическому распаду.
Нынешний кризис – явление далеко не рядовое. Если посмотреть повнимательнее: он является проявлением гораздо более глубоких проблем, накопившихся в мире за прошедшие несколько столетий.
Россия, «впрыгнувшая в последний вагон» стремительно несущегося к глобальной катастрофе капитализма, продолжает попытки капиталистического строительства, частично и не вполне удачно перенимая опыт ведущих капиталистических стран, как будто не замечая того, что сами эти страны уже ищут пути, которые позволили бы им избежать, похоже, неминуемой катастрофы.
Впрочем, сегодня всё человечество стоит перед выбором: двигаться по наезженной колее к вполне реально обозначившейся пропасти или избежать её, попытавшись свернуть с неё. Главный вопрос – куда свернуть? Сегодня от правильного ответа на этот вопрос зависит победа и в ожесточённой глобальной конкурентной борьбе. Проще говоря – выживет страна в этой борьбе или нет, зависит от того, какой путь хозяйственной организации и социально-экономического развития она выберет.
И ответ на этот вопрос может дать наука… обогащённая многовековым религиозным опытом.
«ПОБЕДА» ХРЕМАТИСТИКИ 
Философы, социологи, культурологи, а также исследователи религиозно-социальных процессов видят в развивающейся в современном мире кризисной ситуации ещё более глубокие причины – кризис современной цивилизации. На глубокие нравственные причины современного кризиса указали две христианские конфессии – православная и католическая. Обе признали в качестве главной причины кризисных событий человеческую жадность, не ограниченную нравственными рамками. При этом как-то не обращается внимание на один фундаментальный факт: в современном мире в основу всего механизма социального развития положена эксплуатация одного из самых тяжёлых пороков человеческой души – страсть к богатству, именуемая в христианской богословской традиции грехом сребролюбия. Именно на этой основе ведётся конкурентная борьба. Кто богаче, тот и успешнее. При этом не так уж важно, как приобретено богатство.
Между тем ещё Аристотель (IV век до Р.Х.) чётко разделял экономическую (хозяйственную) деятельность на два вида. Одну он называл экономией, или экономикой – искусством управлять хозяйством. Другой вид он назвал хрематистикой (обогащение – греч.), обозначая этим термином искусство обогащения, накапливания денег, имущества, получение прибыли. Роль экономики Аристотель видел в удовлетворении насущных потребностей и в создании средств, необходимых для поддержания хозяйства. Деньгам при этом отводилась исключительно вспомогательная роль – обеспечение удобства обмена. В хрематистике прибыль и накопление денег является основной целью деятельности (например, ростовщичество, спекулятивная торговля). Деньги здесь выступают в качестве инструмента обогащения, которое, в свою очередь, здесь является главной целью, теряя при этом своё главное предназначение – средства обмена.
К хрематистике Аристотель относился отрицательно.
Но сегодня именно на этой порочной хрематистической основе построена хозяйственная организация большинства стран мира и прежде всего ведущих, или, как принято их называть в международной терминологии, наиболее развитых стран. Именно эта страсть сребролюбия и стяжательства богатства стала сегодня главным «двигателем прогресса», который перемалывает уже иссякающие ресурсы планеты, расширяет разрыв между богатыми и бедными во всём мире, превращает человека, корпоративные сообщества и целые страны в безудержных игроков в гигантском раскручиваемом «глобальном казино». Люди, фирмы, страны и народы вольно или невольно превращены в игроков этого казино. Казино, как известно, – это не просто игорный дом, но некое предприятие, владельцы которого практически всегда в выигрыше, а рядовые игроки, как правило, проигрывают, и некоторые из них проигрывают всё до конца. И здесь не только люди и фирмы, но страны не составляют исключение.
Современные национальные хозяйственные системы – это своеобразная экономийная оболочка, в которой реально соседствуют различные по своим интенциям виды хозяйственной деятельности: и экономия и хрематистика. При этом собственно экономика находится в главном ядре хозяйственной системы любой страны – своеобразном большом домашнем хозяйстве. Нужно отметить, что урбанизация размывает и ослабляет это ядро. Но те страны, в которых национальные правительства благоразумно заботились и заботятся о поддержании домашних и особенно сельских хозяйств, где домашнее хозяйство является наиболее крепким и жизнеспособным, там это ядро даёт наибольшую отдачу национальной хозяйственной системе, прежде всего в виде здорового населения. В неволе человек, как и любое высокоорганизованное существо, размножается и развивается плохо. Тезис о том, что с ростом доходов снижается средняя численность детей в семье, верен только отчасти, потому, что он верен для городских семей.
Проекция домашнего хозяйства на национальную экономику даёт представление о хозяйственной системе, где в самом лучшем случае всё должно быть своё. Здесь вовсе не отвергается продажа продукции со своего огорода за пределы семейного хозяйства (некая аналогия экспорта) и покупка необходимых вещей и услуг (аналогия импорта), но всё это является лишь дополнением к своей хозяйственной базе, жизнеспособность которой оценивается степенью независимости от внешних источников жизненно важных средств к существованию – пище, энергии, водоснабжению. Сегодня эта двойственность – соседство хрематистики и экономии – ведёт к интенсивному усилению первой над второй. Этому активно способствуют такие факторы, как развитие международного разделения труда, в результате которого страны усиливают специализацию на производстве определённых групп товаров, либерализация внешнеэкономических связей (снятие бартеров на пути импорта и экспорта товаров) и урбанизация (увеличение доли населения, живущего в крупных городах). Всё это создаёт основу для главного процесса – глобализации. И в основе всех этих процессов лежит в основном хрематистика – погоня за прибылью, сопровождающаяся острейшей конкурентной борьбой. В центре этих глобальных процессов находятся транснациональные корпорации (ТНК) и транснациональные банки (ТНБ), которые олицетворяют собой чистую хрематистику, поскольку их деятельность почти полностью подчинена максимизации прибыли и они не несут практически никакой социальной от-ветственности перед населением стран, в которых ведут свою деятельность.
Вывод простой: чем шире взаимодействие между странами, тем больше внешние экономические факторы влияют на национальную хозяйственную систему, тем больше в этой системе хрематистики и соответственно меньше экономии, т.е. того, что связано непосредственно с обустройством национального дома. При этом в результате деятельности ТНК и ТНБ основная часть результатов труда людей в виде прибавочного продукта оседает в карманах «граждан мира», являющихся собственниками этих ТНК и ТНБ или их топ-менеджерами. При этом главное заключается в том, что весьма часто стратегические потребности развития стран-реципиентов вступают в противоречие с интересами ТНК и ТНБ, но основные ресурсы как раз находятся в руках последних. Результат очевиден. Но и это ещё не всё.
МОШЕННИЧЕСТВО В ОСНОВЕ СИСТЕМЫ Особая роль в раскрутке хрематистического беспредела принадлежит международным финансовым институтам и мировой финансовой системе в целом. Известный американский экономист и лауреат Нобелевской премии по экономике Пол Кругман считает, что истоки текущего мирового кризиса кроятся в расширении роли финансового сектора в экономике, от которого сначала поступало 4%, потом 8% ВВП, а на пике финансовый сектор производил 41% мировой прибыли. Причём в основе лежали не реальные операции, а виртуальные сделки. Виртуальные операции с закладными на недвижимость породили гигантский объём производных финансовых инструментов, которые стали причиной разрушения американского рынка ипотеки. Поэтому антикризисные меры по спасению деривативоёмких финансовых инструментов ведут сегодня к монетизации виртуальных обязательств, к неограниченной денежной эмиссии, усугубляя действие необеспеченной долларовой пирамиды.
Что такое пирамида, нам хорошо известно по первой половине 90-х годов. Но сегодня масштабы мошенничества достигли ещё более гигантских размеров, и сегодня это норма жизни, причём выходящая на уровень государственной политики.
Специфика современного кризиса связана с особенностями мировой экономики, обозначившимися в последние два-три десятилетия. Это прежде всего рост масштабов производства. За 2000 г. в мире было произведено товаров столько, сколько за весь XIX век. Сегодня происходит насыщение товарных рынков и усиление конкуренции. Но главное – исчерпание парадигмы современного экономического развития, основанного на хрематистике и техническом прогрессе.
Происходит усиление влияния глобализации и качественное изменение характера мировой экономики. Возрастает влияние ТНК и ТНБ как субъектов мировой экономики и – что особенно важно – переход определения приоритетов экономического развития с национального на международный уровень, усиление влияния внешнеэкономического сектора (см. схему).
Одновременно происходит усиление спекулятивного фактора в мировой экономике: рост спекуляций на товарных рынках и особенно в финансовой и денежно-кредитной сфере, рост влияния валютных спекуляций.
Кризогенный потенциал в условиях финансовой глобализации приобрёл для мировой экономики имманентный, т.е. внутренне присущий характер. «Раскачивание лодки» мировой конъюнктуры, т.е. создание искусственных колебаний взлётов и падений курсов акций и мировых валют, становится одним из наиболее «эффективных» способов обогащения. Причём это происходит на фоне снижения способности национальных правительств эффективно осуществлять управление воспроизводственным процессом в своих хозяйственных системах, наблюдается общая потеря управляемости развитием при нарастании факторов дестабилизации. Кризисный узел затягивается всё туже.
Особая роль в таком развитии мировой экономики принадлежит США как мировому лидеру, который и по своей хрематистической ориентации оказался наиболее продвинутым.
Стоимость всего создаваемого за год продукта (ВВП) всего мира, по паритету покупательной способности, составляет порядка 60–65 трлн долларов, причём скорость его роста – не более 4% в год. При этом ВВП США, по их собственным официальным оценкам, составляет около 13 трлн долларов (в реальности по европейским методикам, которые исключают некоторые особенности американской статистики, он равен примерно 10–11 трлн). Но даже если принять некую компромиссную величину – около 12 трлн долл., то доля США в мировом продукте составит менее 20%. При этом скорость роста американского продукта, даже по официальным данным, примерно вдвое ниже скорости роста мировой экономики (около 2%, а сейчас в условиях кризиса ещё ниже – где-то около нуля).
На этом фоне весьма впечатляющими выглядят масштабы совокупного долга американской экономики (имеется в виду долг государства в лице федерального бюджета, бюджетов штатов и муниципалитетов, долг корпораций и долги домохозяйств). По оценкам российского экономиста М. Хазина, он составляет около 50 триллионов долларов, и растёт этот долг уже много лет со скоростью около 10% в год. Правда, большая часть этого долга (примерно 3/5) представляет собой долги одних субъектов американской экономики другим, но произвести взаимозачёты этих долгов, как это было сделано в первой половине 90-х годов в России, невозможно, поскольку эти долги давно отчуждены от заёмщиков и являются свободно обращающимися на рынке активами американской финансовой системы. В этой ситуации внутренние элементы любой «цепочки долгов» сами становятся источниками новых долговых цепочек, которые обеспечены только своими исходными активами, но вовсе не реальными активами, обеспечивающими первичные цепочки, из которых они вырастают. Другими словами, происходит наращивание долгов на долги, которые практически ничем не обеспечены.
Это содержательная сторона ситуации. А вот её количественная сторона. 10% роста от 50 трлн – это 5 трлн. То есть темпы наращивания американского долга составляют около половины ВВП страны. Если учесть, что около 70% ВВП США составляют услуги, которые никак не могут быть надёжным обеспечением долга, то получается, что уже сегодня все создаваемые за год американские активы не могут обеспечить эмитируемые за это же время новые долги. А при том темпе, с которым они растут, скоро для их обеспечения не хватит и мировых активов (в мировом ВВП услуги тоже составляют немалую долю). Что же всё это означает?
Подавляющая часть новых финансовых активов (а среди них есть и значительно менее надёжные, чем прямые долги) не имеет под собой никакого обеспечения. Это чистая фикция, бумажная, а то и электронная запись, которая не даёт её владельцу никаких реальных гарантий. Такая система долго существовать не может.
ГЛОБАЛИЗАЦИИ КАК АПОФЕОЗ РАЗВИТИЯ (100-ЛЕТНЕЕ ПРОРОЧЕСТВО) Одной из фундаментальных причин кризиса является кризис современного научного метода и критерии, принимаемые для оценки реальности, служащие основой для развития современной цивилизации. Например, в области экономики главным критерием деятельности современного человека и человеческих сообществ, который, в свою очередь, служит и главной основой для принятия важнейших решений глобального масштаба сегодня, являются уже не деньги, как эквивалент вложенного труда или затраченных ресурсов, а цифры на компьютерных счетах, потерявшие связь с реальной экономикой – экономией.
(Окончание следует)
