***
На следующий день делегация Союза писателей России выехала в Тотьму, районный центр примерно в 200 километрах от Вологды. Миновали церковь Андрея Первозванного, реку Вологду, Спасо-Прилукский монастырь и помчались по уходящему за горизонт узкому шоссе, по обе стороны которого тянулся нескончаемый подлесок из берёз, сосен и кустарника, редкие деревни с серыми избами, пустынные поля под белёсым небом с проблесками неясного солнца. Через три с лишним часа были в Тотьме, где закончил среднюю школу Николай Михайлович Рубцов. На берегу реки Сухоны возле памятника Рубцову встречали нас представители администрации города и местный фольклорный ансамбль, прекрасно исполнивший гимн Тотьмы и песни на слова Рубцова.
Михаил Карачёв рассказал собравшимся, что памятник работы Вячеслава Клыкова был открыт в 1985 году, на открытии присутствовали ближайшие друзья поэта — Передреев, Куняев, Кожинов. В сентябре в Москве возрождённая рубцовская премия «Звезда полей» будет вручена Светлане Сырневой и монгольскому поэту-переводчику Рубцова! Гениальный композитор Георгий Свиридов говорил о Рубцове: «Это глубинный, потаённый голос России». А сам поэт твёрдо верил «Я буду жив в своём народе».
На рубцовском памятнике высечены его слова: « За всё добро расплатимся добром, За всю любовь расплатимся любовью». Здесь свои стихи читали Константин Скворцов и Сергей Куняев, местные тотьминские поэты.
Памятнику выбрали удивительное место. Задумчивый Рубцов сидит на скамье, закинув ногу на ногу, за его спиной блестит в лучах солнца река Сухона, убегающая вправо и влево, насколько хватает глаз, вдалеке дивные, воздушные очертания Входо-Иерусалимского собора. Простор, ширь необъятная, воздух, от которого распирает грудь. «Здесь ли не родиться богатырю?» — вспомнил Владимир Крупин слова Гоголя. Если бы не такие, как Рубцов, говорил он, земля наша заросла бы крапивой. Уходят друзья и становятся бронзовыми памятниками. У Рубцова всего 200 с небольшим стихотворений, а какой след он оставил! Русская литературы взращена православием.
Сергей Багров, писатель, друг юности Рубцова, вспоминал: «На открытии этого памятника был и сам Клыков, а также не названные здесь Ф. Кузнецов, А. Леонтьев, Г. Морозов.
Я знал Рубцова с 14 лет. Здесь в Тотьме он сложился как человек и как поэт. Вместе ходили в школу. К зданию педучилища в центре города Рубцов приходил встречать свою невесту Таню Агафонову. Он уже тогда работал постоянно. Идём, разговариваем с ним о чём-нибудь, и вдруг он замолкает. А это он стихи слагал.
Как человек, он был всяким: грустным, тихим, заводным, вредным. Но до его высоты немногие могут подняться».
Потом была экскурсия по городу. Тотьма, город купцов, мастеровых, дивных храмов, а теперь ещё писателей и поэтов, стоит на берегах Сухоны, в прошлом судоходной, а теперь легкопреодолимой реки. Сейчас в нём 10000 населения, в районе – 25 тысяч. Но неприметный городок этот из серых бревенчатых домов в два и три этажа, лабазов и амбаров, сараев и складов – особенный, со славной историей, которую грех забывать. Он знавал не просто лучшие времена — он знавал времена блистательные. До 1760 года через Тотьму проходил Северный торговый путь, по которому ежегодно швартовались здесь до 1000 судов, российских и заморских. На тотьминских прилавках тогда — товары и снедь из любой части света, диковинные яства и зелья, а в переполненных кабаках — шведская и английская матросня, курившая напропалую и горланившая песни под стук кружек и сапог. Не те ли застольные разговоры о далёких странствиях и сказочных богатствах неведомых земель разбудили сначала любопытство местных жителей, а потом и мысль: а чем мы хуже? Не лыком ведь шиты!
Так посреди бескрайней скудной равнины, не видавшей ничего, кроме рек да речек, откуда хоть пятьсот вёрст скачи, никуда не доскачешь, рождались великие и бесстрашные путешественники. Мореплаватели-первопроходцы, осваивавшие доселе недоступные пространства.
Первая экспедиция в Новый Свет была организована тотьминским купцом Холодиловым ещё в 1747 году. Он вернулся, выручив за добытую там пушнину 200000 рублей, – невероятную сумму по тем временам, когда изба стоила три рубля, а пуд сёмги — полтину.
Боязно было начинать, а дальше пошло. Уже в XVIII веке тотьминские деловые люди смогли снарядить 20 экспедиций в далёкую Америку. Каждая экспедиция в то время была делом не только дорогим, но и крайне рискованным, требовавшим немалого мужества, выносливости, длившимся три – четыре года. Торговые люди договаривались о паях — в одиночку не под силу было поднять такое предприятие — добирались до Охотска, там строили корабль за 10 тысяч рублей и пересекали на нём Тихий океан. Так начиналось русское освоение Аляски. Строили дома, поселения, били там зверя или покупали пушнину у алеутов и индейцев, а по возвращении с большим барышом сбывали её в России.
На гербе Тотьмы – чёрная лисица. В здешних местах этот диковинный зверь не водился, но тотьмичи познакомились с ним на Аляске, откуда и привозили полюбившийся богатым модницам чёрный мех. Однажды местным купцам крупно подфартило – вручили шубу из чёрных лисиц государыне-императрице, после чего растроганная Екатерина в 1780 году и утвердила тотьмичам нынешний герб.
Основанная на Аляске русскими первопроходцами Российско-американская компания действовала необычайно успешно, освоила обширнейшие территории североамериканского континента и установила российский суверенитет над Аляской. Дальнейший путь естественно лежал на юг. И здесь громадную роль в русской колонизации Америки сыграли тотьминские купцы.
Мы побывали в доме-музее тотьмича Ивана Александровича Кускова, человека замечательного во всех отношениях. Мещанин, родившийся в 1765 году, он начал свои «хождения за моря» с Аляски, а затем на паях с Барановым продвинулся в Калифорнию. Именно Кусков 1 сентября 1812 года, то есть через два дня после Бородинского сражения под Москвой, поднял русский флаг в Форт-Россе, первом русском поселении в Калифорнии в нескольких десятках километрах от Сан-Франциско. Побережье Калифорнии принадлежало тогда испанской короне, землями далее вглубь континента владели индейцы. Кускову, ставшему к тому времени «коммерции советником» и управляющим Форт-Россом, потребовалось недюжинное дипломатическое искусство, чтобы ладить как с испанцами, так и с индейцами. И он добился своего – индейцы ни разу не нападали на русский Форт-Росс за все 35 лет его существования. В музее Ивана Александровича хранится копия одного из заключённым им договоров с индейцами, заверенного приложением пальца местного Чингачгука. Он вручал индейцам медали «Союзник России».
После каждого путешествия в Америку тотьминские купцы непременно отдавали паи на строительство православных храмов в родном городе. Они и сегодня радуют глаз своей красотой и великолепием.
Тотьма взялась за восстановление порушенных в недавнюю пору храмов и большого Спасо-Суморина монастыря, основанного в XV веке.
Завершением программы стала встреча московских и вологодских писателей с местной общественностью в современном, с иголочки, здании Тотьминского молодёжного центра. Снова выступали хозяева и гости, снова звучали стихи и песни в прекрасном исполнении тотьмичей и елецкого писателя Александра Новосельцева. Писатели и поэты вновь делились своими размышлениями о своей профессии, о литературе, о выдающихся вологодских мастерах словесности.
Владимир Личутин : «Само существование Рубцова говорит, что Бог есть. Господь избирает невыразительного, неприметного человека и вселяет в него свой дух. Почему Бог выбрал именно Рубцова – удивительная загадка. Небольшого росточку, сухонький, не сказать, чтобы красавец.
Жизнь Рубцова затрапезная, скудная, полная скорбей. Непримечательная, какой она была у десятков миллионов людей. А он рождал национальный дух. Как монах в келье, он рубил пером по белому листу.
Были дворянские поэты – Пушкин, Фет, Блок, Некрасов. Потом пришли крестьянские поэты, не особо книгочейные, необразованные. Почему? Потому что они сосредоточили в себе национальный характер.
На скудной вологодской земле ходил великий поэт. Пушкину понадобилось 100 лет, чтобы явиться великим. А Рубцову хватило двадцати, чтобы своими стихами охватить всю Россию. Почему так долго не было такой величины, как Рубцов? Всероссийского поэта русского духа.
Рубцов — не вологодский, не архангельский, он – общерусский поэт космического масштаба. У него холмы, кони скачут… Где здесь холмы? Он не Вологодчину имел в виду. Но появился он там, где было средоточие русского духа – Север, Валдай, Псков, Новгород, Предуралье, Беломорье. Именно на Севере было больше всего былин, сказаний, речений».
Сергей Багров : «Рубцов всё предвидел, всё знал. Однажды утащил в комнату портреты Пушкина и Лермонтова и, чокаясь с ними, выпивал. После первой книги он сказал: «Я узнал всё – любовь, славу…» Какая слава после одной книги тиражом в сорок тысяч? Он был ещё молодой, а уже старый. В тайности зреет каждая человеческая судьба.
Как Николай Михайлович писал свои стихи? — А он их не писал, он их пел. Почему и нашлось столько композиторов на его стихи. Он их напевал под мандолину. Ночевал он обычно у меня или у Коли Аносова на берегу Сухоны.
Много серой воды, много серого неба. Тополя нашей юности срублены, но продолжают расти и теперь. Где та река с паромами, лодками? Тяжело или плохо, легко или весело — всё он познал. В деревне Самылково на речке Ствелице всего две фамилии – Рубцовы и Рычковы. Оттуда и мать Рубцова – Рычкова».
Сергей Алексеев : Рубцов – певец русского севера, я им заслушиваюсь. Писатель – это волк-одиночка. Терпеть рядом невозможно никого – ни любимую жену, ни нелюбимую. Писатель – человек навсегда одинокий. Я пишу и думаю: вот следующим романом пробью брешь к читателю. Только на короткий миг – когда выходит книга – открываешься людям. Но своего читателя мы потеряли с 90-х гг. Литература домохозяек, чтиво подменили литературу».
Константин Скворцов : «Сегодня, когда меня спрашивают, кто я такой, отвечаю: инженер. Не хочу называть свою профессию, объяснять, что такое «поэт». Жан-Поль Сартр дал такое определение: поэзия есть искусство пришивания пуговиц к свисту ветра.
Я как-то ударил Рубцова, повздорив с ним. Нам было лет по 20, мы тогда учились в Литинституте. Сегодня на его могиле я попросил прощения у поэта.
Свои стихи я проверял за обедом на Владимире Солоухине и Михаиле Алексееве: если у них слёзы в борщ капают, то стихи годятся, если нет – рву их прямо у них на глазах.
— Ты что делаешь? – спрашивал меня тогда в изумлении Солоухин. — Мы же профессионалы. У меня романы на 12 языков переведены».
Надежда Крупина : «Журнал «Литература в школе» в 2014 году будет праздновать своё столетие, он выходит с августа 1914 года. Учителя на селе сегодня получают 4—5 тысяч рублей в месяц. Мы кланяемся до земли хозяевам этого праздника и гостям, участниками нашей встречи.
Сегодня идёт последний бой за человека! Учителям желаю успеха. Будьте всегда верны вашему долгу!»…
Вологда-Тотьма-Москва
Виктор Линникhttp://voskres.ru/literature/critics/linnik.htm 
