Стратегия на расколК 90-летию начала кампании по изъятию церковных ценностейВ 1922 г. партийная линия по отношению к Церкви была выработана на базе кампании по изъятию церковных ценностей. Экспроприация проводилась под лозунгом сбора средств в помощь жертвам голода 1921 года. Им было охвачено более 22 млн человек, к маю 1922г. в неурожайных районах Поволжья, Урала, Казахстана, Украины от голода умерло более 1 млн человек.
Уже первые известия о начавшемся бедствии вызвали значительное общественное движение помощи голодающим. В него включились многие светские и церковные организации в стране и за рубежом. Одной из первых откликнулась на беду Церковь. Патриарх Тихон ещё 22 августа 1921 г. издал воззвание «О помощи голодающим», где призывал всех к добровольным благотворительным пожертвованиям.
Патриарх неоднократно предлагал признать создаваемый им Церковный комитет помощи голодающим, но руководители страны не склонны были делать эту «уступку». Решение срочной проблемы затягивалось на месяцы. Вместо Всероссийского комитета помощи голодающим с широким представительством общественности была создана при ВЦИК Центральная комиссия (Помгол) – как один из органов партийно-советского аппарата, а многие деятели Всероссийского комитета были репрессированы. Власти всё с большей подозрительностью относились и к международным организациям помощи, пресекая их деятельность как «антисоветскую».
8 декабря 1921 г. ВЦИК разрешает религиозным организациям собирать средства под руководством Помгола. Соответствующее положение готовится нарочито неспешно, оно будет утверждено лишь 1 февраля 1922 г. Причинами этой неспешности является боязнь дать легальное поле действия небольшевистским общественным силам, а также споры вождей о наилучших методах искоренения религиозности в огромной крестьянской стране.
Но пока идут споры, Церковь, получив разрешение на участие в помощи голодающим, усиливает необходимую практическую работу. 14 февраля 1922г. публикуется новое воззвание Патриарха Тихона: «Мы вторично обращаемся ко всем, кому дороги заветы Христа, с горячею мольбою об облегчении ужасного состояния голодающих. Вы, православные христиане, откликнулись своими пожертвованиями на первый наш призыв. Бедствие голода разрослось до крайней степени. Протяните же руки свои на помощь голодающим братьям и сёстрам, деля с ними и кусок хлеба, и одежду по заветам Христа».
Глава Церкви не только призывал прихожан к пожертвованиям, но и разрешал передачу в пользу голодающих церковной утвари и имущества, «не имеющих богослужебного употребления». Хотя всё это с января 1918 г. Церкви уже не принадлежало, на деле слово Патриарха имело тут решающее значение.
Казалось, основа совместной борьбы властей и Церкви со страшным бедствием наконец создана. Однако пройдёт немного дней и власти поспешат разрушить эту основу. Речь идёт о чреватом столькими расстрельными приговорами декрете ВЦИК от 23 февраля 1922г. – главном партийном инструменте по разгрому Русской Православной Церкви. Этим декретом центр тяжести переносился с церковного участия на насильственное изъятие властью церковных ценностей.
Декрет базировался на уже накопленном новой властью солидном опыте. В 1922 г. Политбюро одну за другой создавало комиссии по сбору и реализации ценностей. Работу всех этих комиссий курировал Троцкий. Предложения Троцкого предусматривали, что в создаваемые фонды для экспорта не войдут предметы музейного хранения. Но одновременно давалось «поручение» Президиуму ВЦИК особо «обсудить вопрос о возможности продажи предметов роскоши и проч., имеющихся в музеях и других государственных хранилищах». В число «других» попадали и монастыри.
Законодательная база для этой деятельности была заложена с первых шагов советской власти. Ленинский декрет от 23 января 1918 г. «Об отделении Церкви от государства…» провозглашал: «Никакие церковные и религиозные общества не имеют права владеть собственностью. Прав юридического лица они не имеют». Остальное было делом техники.
Сразу же экспроприировать имущество более 50 тысяч приходских храмов, 1120 монастырей, лавр, скитов новая власть не решалась. Начали с закрытия духовных семинарий, епархиальных училищ, домовых церквей и храмов в любых учреждениях. Значительные средства были получены к концу 1918 г. в результате экспроприации имущества Синода.
В январе 1918 г. произошёл вооружённый захват Александро-Невской и Почаевской лавр. Экспроприации, сопровождаемые расстрелами духовенства и мирян, быстро вышли за пределы столиц.
В 1918-1920 гг. удалось осуществить ликвидацию нескольких сотен монастырей. Проследить дальнейшую судьбу изъятых монастырских ценностей невозможно. Одновременно партия ВКП(б) стремилась ликвидировать как можно больше церквей.
С принятием ВЦИК декрета об изъятии церковных ценностей началась масштабная общероссийская кампания изъятия. На это дело сразу же был нацелен весь механизм ГПУ. Но всё же главным двигателем операции по разгрому РПЦ оставался Л. Д. Троцкий, действовавший при непосредственной поддержке В. И. Ленина, а затем И. В. Сталина. В. М. Молотов позволял себе иногда некоторую оппозицию. Ещё более сдержанной была позиция М. И. Калинина, стремившегося по возможности не отходить от объявленной официальной цели – помощи голодающим. Но именно его руководство партии избрало в качестве главного прикрытия своих действительных целей.
Уже в первых числах марта перед Троцким встал вопрос об особом механизме для осуществления изъятия. Он предлагал создать целую сеть комиссий. Главой было решено сделать Калинина. Политбюро утвердило предложения Троцкого о «секретных подготовительных комиссиях» во всех губерниях. Для их прикрытия на местах создаются «официальные комиссии или столы»; в центре роль такой ширмы отводилась Помголу. Так стал складываться механизм руководства этой акцией.
Кампания сразу же потребовала применения армейских подразделений, поэтому к ней быстро были подключены Реввоенсовет, Генштаб, политорганы армии. Вскоре Политбюро, само утверждавшее наиболее важные расстрелы, создало и особую комиссию по судебным процессам.
Но дело было не только в изъятии ценностей. Именно Церковь, являвшаяся самой массовой организацией в огромной крестьянской стране, мыслилась главной угрозой новому строю. Следовало решить важные проблемы тактики. Весной 1922 г. наметился компромисс изымателей с миролюбивой частью духовенства, желавшей избежать столкновений. Троцкий увидел возможность внести в Церковь раскол.
Учитывалось при этом известное внутрицерковное явление – движение за обновление церковной жизни, существовавшее в канонических рамках РПЦ ещё в период великих реформ 1860-х годов, возродившееся в 1905 г. и отражённое в ряде решений Поместного Собора 1917-1918 гг. В 1922 г. представилось удобным повернуть отдельных лидеров этого движения в направлении, угодном Лубянке. На роль главного архиерея выдвигался безместный епископ Антонин (Грановский).
«Вся стратегия наша в данный период должна быть рассчитана на раскол среди духовенства на конкретном вопросе: изъятие ценностей из церквей», – Политбюро превратило это в директиву высшего органа страны.
Сразу же после первых известий о массовом сопротивлении изъятию Ленин и Троцкий дают развёрнутые теоретические обоснования всей кампании.
Из материалов о событиях в Шуе (как и о других столкновениях весны 1922 г.) виден несомненный стихийный характер происходящего. ЦК рассылает на места шифротелеграмму за подписью Молотова о приостановке изъятия. Но Ленин уже в тот же день принципиально осудит любое отступление. С полной откровенностью он намечает план сражения с классовым врагом. Чётко и открыто называются две главные цели – разгром противника с широким применением расстрелов для его устрашения («с такой жестокостью, чтобы они не забыли этого в течение нескольких десятилетий») и получение средств, необходимых для осуществления внешне- и внутриполитических планов партии. Главной задачей стала отнюдь не помощь голодающим, как официально было объявлено.
За высокой марксистской теорией следовало шесть чётких практических директив партийным руководителям на местах: провести широкую агиткампанию, расколоть духовенство, изъять ценности без какого-либо попустительства, «расправиться с черносотенными попами», неофициально поддержать «сменовеховских», начать подготовку ко «второй кампании» по разгрому и этих последних.
25 апреля 1922 г. выездная сессия Верховного трибунала, следуя прямой директиве Ленина, приговорила к расстрелу за участие в шуйских беспорядках священников Павла Михайловича Светозарова, Ивана Степановича Рождественского и мирянина Петра Ивановича Языкова. Материалы дела свидетельствуют о крайней спешке следствия, многих юридических ошибках. После приговора ВЦИК получил ряд ходатайств о помиловании. Калинин обратился в Политбюро с просьбой «отменить решение Ревтрибунала». В результате голосования опросом, проведённого в тот же день, Ленин, Троцкий, Сталин и Молотов высказались против отмены смертного приговора, а Рыков, Томский и Каменев – за отмену. При этом голос Калинина за собственное предложение учтён не был. Президиум ВЦИК смирился с этой расстрельной арифметикой, и приговор был приведён в исполнение.
В эти дни завершались важные переговоры с епископом Антонином и группой клириков об организационном оформлении обновленческой («сменовеховской») Церкви. Власти «разъяснили собравшимся необходимость поддержки Советской власти революционным духовенством».
«Революционное духовенство» не возражало, просило лишь открыть епископскую кафедру для Антонина. Договорились о составлении обращения к верующим, об открытии журнала «Живая Церковь», о посылке эмиссаров в Петроград.
Воззвание выполняло главные требования, продиктованные чекистами: восхваление «рабоче-крестьянского правительства», резкое осуждение его «врагов», включая церковных иерархов и Патриарха Тихона, требование немедленного созыва церковного Собора для суда над этими противниками властей и «решения вопроса об управлении церковью». Текст воззвания был опубликован в советской печати.
Московский трибунал вынес определение о необходимости привлечения к суду Патриарха Тихона, и вскоре он был помещён под домашний арест в Донском монастыре.
Параллельно осуществлена операция по перехвату обновленцами части управленческого механизма Церкви из рук подследственного. Патриарх вынужден был «ввиду крайней затруднительности в церковном управлении», возникшей от привлечения его к суду, временно передать свои полномочия митрополиту Агафангелу Преображенскому, причём синодальные дела должны были передать от Патриарха митрополиту представители обновленцев. ГПУ не дало митрополиту Агафангелу принять переданную Патриархом высшую церковную власть, а вскоре обновленцы, собрав в мае 1922 г. своё учредительное собрание, провозгласили создание «Живой Церкви» и избрали её Центральный Комитет во главе с протоиереем В.Красницким.
Факты эти хорошо известны. Процитируем документ, показывающий чёткое понимание главной задачи органов при организационном оформлении обновленчества: «Углубить раскол церковных групп и создать среди них полную непримиримость в каноническом и догматическом отношениях, дабы новая Церковь не представляла сплочённую единую организацию».
Обновленческий «митрополит»
Александр ВведенскийОдновременно с Москвой захват обновленцами церковной власти происходил и в Петрограде. По обновленческой линии туда был послан ученик митрополита Вениамина прот. А. И. Введенский. Он предъявил митрополиту «удостоверение» самозваного ВЦУ обновленцев. Митрополит не признал этого документа без подписи Патриарха и временно, до покаяния, отлучил А.Введенского от церковного общения. Произошла знаменитая сцена ареста митрополита в присутствии Введенского.
Несмотря на все старания властей вызвать кровавый конфликт, усилия митрополита Вениамина дали результат и изъятие церковных ценностей в Петрограде «повсеместно протекало нормально и без серьёзных недоразумений». Защита сделала на процессе петербургского духовенства вывод, что митрополиту Вениамину удалось-таки предотвратить крупное кровопролитие.
Как вскоре оказалось – ценою собственной жизни. Верховный трибунал оставил без последствий все кассационные жалобы и утвердил приговор. Четвёрка Политбюро определила на смерть митрополита Вениамина (Казанского), архимандрита Сергия (Шеина), профессора Юрия Петровича Новицкого и присяжного поверенного Ивана Михайловича Ковшарова. В ночь с 12 на 13 августа митрополит Вениамин и трое других были казнены.
Уже в дни апреля 1922 г. Политбюро замечает симптомы возможного финансового неуспеха всего предприятия и начинает бить тревогу. Троцкий предложил за несоответствие наличных ценностей указанным в дореволюционных описях привлечь к суду руководство РПЦ, которое якобы организовало их вывоз за рубеж. ГПУ стало рассылать директивы: виновных немедленно предавать суду трибунала и выносить самые суровые приговоры. В ходе этой работы Политбюро приходилось преодолевать попытки ВЦИК несколько ограничить масштабы разгрома российских храмов. У Калинина было два пути – поддерживать ходатайства верующих о замене священных реликвий драгметаллами и ходатайства Главмузея об исключении из изъятия церковных предметов, имеющих несомненную историко-художественную ценность. Комиссии, проводящие изъятие, стали жаловаться, что просьбы о замене затрудняют работу. Тогда Политбюро по инициативе Троцкого распорядилось направить на места секретную шифротелеграмму о том, что подобные ходатайства не должны останавливать изъятия.
(Окончание следует)
