Из рода в родВстреча с писателем В.Н. Николаевым в Фонде славянской письменности и культуры
На встречу я приехал с опозданием. Первое, что меня поразило – это абсолютная тишина в зале. Виктор Николаевич говорил спокойно, неспешно, каждое его слово находило отклик в сердцах собравшихся. И неудивительно, ибо все, о чем он пишет, прошло через его сердце, это слово человека, прошедшего горнило испытаний. Поразителен рассказ об обращении к вере «пахана» – тюремного авторитета. Он хоронил своего друга Веньку, и его поразила следующая мысль: «Где бы ты ни был, а закончишь свою жизнь при батюшке и с крестом. Кресты-то с храмов посносили, а на кладбищах не смогли, кресты здесь остались».
Слушая этот рассказ, я вспомнил время своего детства (60-е – начало70-х годов) – как мимо нашего дома в Луганской области проносили на кладбище покойников. И, действительно, за редким исключением, всегда впереди процессии шел мужчина с крестом на плече. Или позади процессии на телеге везли памятник с крестом, чаще всего шестиконечным. Правда, священника на кладбище я видел всего лишь один раз. Зато группа бабушек, тянувших на высоких тонах: «Свя-а-а-а-тый Бо-о-о-же, Свя-а-а-а-тый Кре-э-э-э-пкий….», было нередким явлением.
Обратившись к вере, этот бывший «пахан» стал на все взирать через ее призму. Однажды ему привезли записи фильма «Сволочи» и песен группы «Звери». Посмотрел он несколько минут, а потом выключил телевизор и сказал: «Это не звери – это щенки. Они могут стать шакалятами, но настоящие звери это те, кто все это профинансировал и запустил».
Поразительным был и пересказ отрывка из книги автора «Из рода в род» о колонии строгого режима в г. Россошь. В 1996 году здесь, как и везде, дал о себе знать дефолт. В колонии, в которой находилось более полутора тысяч заключенных, за неуплату отключили электричество. Ночью разыгралась сильная буря – упала вышка с часовым и образовалась брешь в ограждении шириной в 20 метров. Начальник лагеря ужаснулся от мысли о последствиях и, может быть, впервые в жизни обратился к Богу с мольбой о помощи. «Господи, закрой дыру» – взывал он. Вдруг подходит к нему старик-заключенный (он был серьезно болен) и говорит: «Не переживай, побега не будет. Но давай построим храм во имя святителя Николы». Я, поведал писатель, присутствовал при начале строительства этого храма и при его окончании. Почти все заключенные участвовали в строительстве – таскали кирпичи. Старик мог донести только пять – семь кирпичей в день. Ему было 67 лет и вот, когда он принес 67-й свой кирпич, то присел, улыбаясь, на кирпичи, перекрестился и умер. Хоронила его вся зона. Звали его Николай. В 2002 году в эту колонию попал американский студент, осужденный за шпионаж (впоследствии его обменяли на нашего резидента). Он также принял активное участие в строительстве этого храма. Выйдя на свободу, он говорил: «Самая лучшая пора в моей жизни – это время, проведенное в русской колонии. Русская душа необыкновенна, русский человек трепетно относится к попавшим в беду». Когда его освобождали, построили всех заключенных колонии. Приехал губернатор штата, откуда он родом и отец этого американца. Когда машина с освобождёнными стала отъезжать, вдруг Джон Тойбан – так звали этого американца, попросил остановить машину. Выйдя из нее, он строевым шагом подошел к начальнику колонии и отдал ему честь.
Вспоминал В.Н. Николаев и свой жизненный путь – он был участником четырех войн. «Спасали всех, независимо от национальностей», – вспоминал он командировку в Карабах. «Убивали армяне и азербайджанцы друг друга со словами на своих языках, а хлеба все просили на русском, хорошем русском языке».
Запомнились размышления писателя о смертной казни. В принципе он не против нее, но считает, что ее применение должно быть целенаправленным и исключительным. «Я был в камере смертников всего лишь несколько минут – впечатлений у меня осталось на долгое время». Однажды довелось ему беседовать с человеком, осужденным на смертную казнь, исполнение которой он ждал около трех лет. «Эти люди не спят, они только забываются во сне. Они могут отличить шаги идущих за ними для казни. У них резко обостряется слух, они могут слышать, как паук плетёт паутину и шорох солнечного луча. Находясь в состоянии стресса, в порыве они бросаются к углу камеры и ногтем начертывают крест. Так делают многие». Писатель считает, что сыграть любовь и смерть невозможно, а быть в роли священника или Христа – грешно. Однажды он встречался с одним французом, который ранее играл в кино. Этот человек ему рассказал, что ему предлагали сыграть роль разбойника, которого казнят на электрическом стуле. Прежде, чем согласиться на роль, он попросил показать ему, как это выглядит на самом деле. После того как актер посмотрел на казнь, то решил уйти из кинематографа навсегда. Печальна была участь артистов, игравших роли духовных лиц (Янковский, Абдулов и др.). Конечно, бывали и казни по ошибке. Так, в США, где в девяти штатах предусмотрена смертная казнь, за 40 лет таких ошибок было 25. В Китае расстреливают на стадионах в присутствии зрителей, купивших предварительно билеты на это «зрелище». В Саудовской Аравии казни осуществляет специальный человек в присутствии своего подрастающего сына, который готовится стать преемником отцу.
Поделился писатель своими творческими задумками – он собирается написать книгу о деревне. Непривычно было слышать из уст В.Н. Николаева жизненные примеры, особенно при общении с детьми, преисполненные теплым ненавязчивым юмором. Как-то своей внучке он назидательно объяснял, как надо держать ложку при приеме пищи. Маленькая девочка, совсем как старушка подперши щечку кулачком, вдруг заявляет: «Дед, не бухти, давай поговорим о серьезных вещах».
В поездке она подходит к мальчику, чтобы познакомиться, и для начала спрашивает: «Как тебя зовут?» Тот в ответ: «Серафим». – «Саровский?». – Мальчик ставит свечку на каноне за упокой. Виктор Николаевич его спрашивает: «За кого поставил свечку?». – «За пистолетик – он у меня сломался».
Мальчик пяти лет переживает за наших на футбольном матче по телевизору. Вдруг он подходит к экрану и громко говорит: «Господи, помоги нашим! – а потом тихо добавляет, – наши в красных футболках играют». Маленькую
Марину спрашивают: «Что можно сказать, когда уходят гости?» – Она в ответ: «Слава Богу!» – Воистину, что у взрослых на душе, то у ребенка на устах…
Отвечал писатель и на записки из зала. Спросили его, например, что он думает по поводу установления в Афганистане праздника в честь победы над советскими войсками.
– Это не идея простых афганцев – наверняка ее инспирировали американцы, которых они ненавидят. Когда мы выходили из Афганистана, то уже за 2 месяца жители городка, где мы располагались, сильно переживали. В знак траура весь город был в черных флагах. У нас были хорошие отношения с простыми афганцами. Каждую среду и пятницу мы принимали афганские семьи для лечения – и так было в течение года. Все что мы там построили, сохранилось. В 2005 году в Баграме приземлился наш самолет. Простой дехканин, видя российский герб, подошел к самолету и поцеловал его колесо.
Был также вопрос об его отношении к недавней казни террористов в Белоруссии. На экранах телевизоров часто показывали мать одного из расстрелянных.
– Надо было бы показать и фотографии тех, кто погиб от теракта, а также лица их матерей, – сказал писатель.
Игумен Кирилл (Сахаров)
http://voskres.ru/info/saharov.htm
