Трижды счастливК 100-летию со дня рождения прославленного советского летчика-истребителя, первого трижды Героя Советского Союза Александра Ивановича Покрышкина
6 марта исполняется 100 лет со дня рождения славного сына Советской России, трижды Героя Советского Союза, сталинского сокола Александра Ивановича Покрышкина. В эти дни новосибирцы чествуют своего героического земляка. В Новосибирской области стартовал историко-просветительский проект, посвященный легендарному летчику, в его рамках проходят открытые уроки памяти, викторина для школьников «Русский герой Александр Покрышкин», демонстрируются фильмы о нем, проводятся выставки, концерты, спортивные состязания.
В преддверии юбилея публикуем странички из книги супруги летчика Марии Кузьминичны Покрышкиной «Жизнь, отданная небу».
Наступил день прилета Александра Покрышкина в Новосибирск, на родину. Волнующим он оказался не только для нашей семьи. Ликовал весь город. От центральной площади до аэродрома Толмачёво по обеим сторонам дороги стеной стояли люди, пришедшие сюда по зову души, без всяких призывов. Они пришли, чтобы встретить и поприветствовать своего героя-земляка.
И вот над аэродромом появился Ли-2 в сопровождении эскорта из шести истребителей. Самолет приземлился, зарулил на стоянку. Люди хлынули к нему, обступив со всех сторон. Открылась дверца, и появился рослый, широкоплечий военный, в котором я мгновенно, еще не видя лица, узнала своего Сашу! Он остановился на трапе, оглушенный громом оркестра, растерянно оглядывая море голов, знамена и транспаранты. Видимо, столь торжественная встреча явилась для него полной неожиданностью. На лице мужа отразилось такое волнение, что я испугалась за него. А он, ни на кого не глядя, пошел в мою сторону. Собравшиеся у самолета люди расступились перед ним, образовав живой коридор, в конце которого оказалась я.
Подойдя, он обнял меня, поцеловал и, как-то посветлев от улыбки, сказал:
– Здравствуй, Мария!
А потом наклонился и тихо, только для меня одной, добавил:
– Ты не беспокойся, ни о чем плохом не думай. Я такой же, как и прежде...
После я много думала, каким образом нашел он в тот момент самые важные и нужные для меня слова? Как смог он в таком многолюдье и волнении безошибочно угадать мои тревоги и сомненья?
И сразу мне стало легко и радостно! Счастье мое со мной! Мы с ребенком ему нужны, и он нас любит! А Саша тем временем здоровался с матерью, сестрой и братьями, с многочисленной родней и знакомыми. Для меня всё происходившее расплывалось в каком-то легком и радостном тумане. Мной владело только одно чувство, заполнившее целиком всё мое существо: вернулся мой самый дорогой и близкий человек, живой и здоровый, сильный и верный. Мне теперь ничего не страшно и ничего больше не нужно!
Не помню, как мы оказались дома за празднично накрытым столом. Первый тост предоставили мужу, и он, поднявшись, сказал:
– Мать, и вы, дорогие гости! Сегодня мне довелось услышать много лестных слов в свой адрес. Но я хочу сказать о моей жене. О том, как много значит для меня Мария. Откровенно признаюсь: не встреться она на моем пути, я не только трижды Героем не стал бы, но и в живых вряд ли бы остался. Встретилась она мне в самую горькую минуту моей жизни, поверила в меня и самого заставила в жизнь поверить. Ей я обязан очень многим и всегда буду помнить об этом.
У меня по лицу текли слезы радости и благодарности...
Пять дней пролетели словно одно мгновенье. С раннего утра и до ночи у нас не выдалось минутки, чтобы побыть одним. Сашу приглашали на фабрики и заводы, на митинги, встречи и собрания. Отказать он никому не мог, ведь здесь прошла его юность. На этих предприятиях, в этих школах и училищах началось его становление как человека.
Взять тот же «Сибсельмаш», давший ему путевку в жизнь. Саша помнил родной завод с его первой ямы, вырытой под фундамент главного корпуса. Когда строительство подходило к концу, их трехтысячный отряд «фабзайцев» направили обучаться различным рабочим специальностям. Саша выбрал профессию слесаря-лекальщика...
Встречи с трудящимися Новосибирска проходили не только на заводах и в учреждениях города, но и у нас в доме. Вспоминается такой случай.
Муж только что вернулся из очередной поездки.
– На сегодня всё! Удалось пораньше вырваться. Хоть один вечер с вами проведу.
Слова его прервал стук в дверь. Открываю, за дверью десятка полтора женщин – делегация швейной фабрики. Тащат с собой чемодан. Навстречу им муж:
– Девчата, что же это такое? Имейте совесть, дайте с семьей побыть!
– А мы, собственно, не к вам, товарищ полковник. Мы к Марии Кузьминичне, но вас это тоже касается.
Подтаскивают чемодан к столу и начинают выкладывать распашонки, пеленки, чепчики, пинетки... Полное приданое будущему ребенку героя-земляка! Ну как можно сердиться на таких визитеров!
А следом – рабочие картографической фабрики. Принесли в подарок Покрышкину полный набор крупномасштабных карт: Польша, Германия...
– Думаем, скоро потребуются вам, Александр Иванович. Дело к тому идет, – говорит седой печатник...
...Отпуск пролетел словно миг. И вот уже подошло время прощаться. Ранним пасмурным утром мы отправились на аэродром. Вылет назначили пораньше, чтобы засветло добраться до Москвы. Кто видел документальный фильм «В небе Покрышкин», тот заметил, наверное, как тяжело мне было расставаться с мужем. Ведь он снова улетал от меня в пекло войны!..
* * *
Просить и спорить было бесполезно... Позже мне довелось узнать о том, как мой муж узнал о рождении своей дочери.
...Командир корпуса А.В. Утин проводил сборы командного состава авиаподразделений. В тот момент Александру Ивановичу и принесли телеграмму: «Поздравляем праздником Октября точка мать жена дочка и Хайновские».
Прочитав телеграмму, он сначала совершенно не обратил внимания на слово «дочка». Решил, что это опечатка телеграфиста: перепутал букву «т» с «д», и вышло вместо точки «дочка»!
Абсолютно уверен был человек, что у него может родиться только сын. Тем более уверенность эту с ним разделила и газета «Комсомольская правда». В опубликованном на ее страницах репортаже о его пребывании дома в августе 1944 года была помещена фотография работницы швейной фабрики, вручающей мне приданое для новорожденного. Подпись под снимком гласила: «Будущему сыну Героя!» Какие же после этого могли быть сомнения у отца?
...Совещание продолжалось. Но засевшая в голове моего мужа «дочка» все сильнее беспокоила его. Достав телеграмму и прочитав ее еще раз более внимательно, он убедился, что вместо «точки» стоит все-таки «дочка», а после идет союз «и», перед которым обычно точку не ставят.
Показал телеграмму сидевшему рядом заместителю Л.И. Горегляду:
– Посмотри-ка, Лёня, меня, кажется, предали. Никакая это не «точка».
– Что за точка, Саша?
– Да не точка, а дочка! Ты что, читать не умеешь?
В кабинете неожиданно раздался взрыв хохота: сидевшие рядом командиры разобрались в ситуации быстрее мужа.
Утин строго спросил:
– Покрышкин, что там у вас произошло? Ведете себя, как мальчишки.
Пришлось доложить уважаемому комкору о загадочной телеграмме.
Со всех сторон послышались поздравления, но Утин призвал присутствующих к порядку и продолжил совещание. Закончив его, командир корпуса при всех обратился к мужу:
– Александр Иванович, хочешь ты того или нет, назначаю себя крестным отцом твоей дочери. И если ее там, в твоей Сибири, уже успели назвать как-нибудь иначе, то по праву крестного прошу переименовать мою крестницу в Светлану.
Переименовывать дочь не пришлось, так как Светланой мы ее и назвали.
…Я почему-то уверовала, что Саша обязательно должен прилететь к нам, чтобы увидеть свою дочь. Знала, что командир авиационной дивизии не может позволить себе по каждому семейному поводу просить краткосрочный отпуск, а вот уверовала, и всё. Изучила все рейсы самолетов из Москвы. Если мужа не было утром, ждала его к вечеру. Проходили недели, месяцы – я всё ждала.
Он прилетел к нам из Германии весной сорок пятого, когда Светлане было пять месяцев. Она многое уже понимала и на всё живо реагировала. Особенно на портрет отца и на бабушкины часы-ходики в виде кошки, у которой бегали туда-сюда глаза. И надо же, никогда себе не прощу, я не увидела его первую встречу с дочерью!
Саша прилетел неожиданно и, как он сказал, «инкогнито». В его распоряжении было только три дня. И эти три дня ему хотелось побыть с семьей.
В тот момент, когда он пришел домой, меня не было. Я ходила тогда в аптеку. Войдя в дом, Саша первым делом спросил обо мне. Это у него стало привычкой и всю нашу совместную жизнь, если только не я открывала ему дверь, сразу с порога задавал этот вопрос.
Поздоровавшись с домочадцами, он подошел к матери, которая держала на руках Светлану. Дотронулся до нее пальцем, спросил:
– А это чей такой?
– Вот тебе раз. Отец называется, родную дочь не узнал!
Он спохватился, взял Светлану на руки, она пошла к нему, плакать не стала, но упиралась ручкой в его грудь и внимательно рассматривала: кто этот дядя, посмевший взять ее на руки?..
Сашино «инкогнито» продлилось всего два часа, несмотря на то, что с аэродрома он добирался на попутных. Не успели в доме стихнуть охи и ахи, как начались телефонные звонки и приглашения. Но в этот день он решительно занял «жесткую оборону». Даже друзей и родственников к себе не позвали – так нам хотелось хоть считаные часы побыть со своей семьей.
Как жене летчика мне присылали газету «Сталинский сокол». И вот вскоре после отлета мужа, раскрыв эту газету, увидела портрет пилота и кусок шоссе со стоящими на нем самолетами. Над статьей заголовок: «Необычный аэродром». Еще не прочитав текст, сразу решила: такое мог придумать только мой Саша. Читаю – точно!
Потом об аэродроме, созданном Покрышкиным на участке шоссе Бреслау – Берлин, много писали и даже показывали в кино. Это был единственный случай в истории авиации, когда целая истребительная дивизия ввиду непригодности раскисших в весеннюю распутицу грунтовых аэродромов успешно использовала обыкновенный кусок автострады.
Кроме Покрышкина, никто больше не решился на такой остроумный и рискованный шаг. В самый ответственный, заключительный момент наступления на Берлин наши войска прикрывала с воздуха вместе с другими соединениями дивизия Покрышкина.
Об этом необычном аэродроме и о самом Александре Ивановиче хорошо написал в своей книге Маршал Советского Союза Иван Степанович Конев, командовавший 1-м Украинским фронтом, куда входила
Сашина гвардейская дивизия. Он подчеркнул не только его личное высочайшее летное мастерство, но и необыкновенные организаторские способности, позволившие обеспечить высокий уровень подготовки всего летного состава дивизии. За полтора месяца базирования на шоссе (его ширина была на три метра уже размаха крыльев самолета-истребителя) в части не произошло ни одной аварии.
* * *
Наконец-то пришел он, такой долгожданный и волнующий день – День Победы! Наконец-то закончилась эта кровопролитная, миллионами и миллионами людей проклятая война! Каким тяжелым для нашего народа был путь к этой Победе. Во сколько молодых и прекрасных жизней обошелся каждый его шаг!
Из летчиков Сашиного полка, кто начинал войну вместе с ним, в живых остались только трое: Павел Крюков, Валентин Фигичев и мой муж. Двое стали Героями Советского Союза, третий – трижды Героем.
Сколько раз в течение войны истребительный авиационный полк пополнялся, сколько молодых летчиков становилось в строй вместо погибших, а затем и их места в полку занимали другие. Тяжело и долго перечислять всех поименно. Еще тяжелее вспоминать. Но в этой горькой «смене поколений» авиационной части и ее многократном возрождении в новом составе как в капле воды отражена неодолимая сила нашего народа, его неисчерпаемая мощь, его величие.
Услышав по радио сообщение об окончании войны, я ни минуты не могла оставаться дома. Не знаю почему, но сразу заторопилась на улицу, к людям. Взяв на руки семимесячную дочь, чуть ли не бегом устремилась на Красный проспект. Дочь во все стороны таращила глазенки, а я ничего не видела из-за слез. Как передать словами эмоциональную атмосферу того дня? Горе и радость! Открытые, светящиеся счастьем лица тех, чьи родные и близкие дожили до Победы, и такое же откровенное, рвущееся наружу горе, слезы и плач других, к которым уже никогда не вернутся их любимые. Отчаяние и счастье, слезы и песни, смех и рыдания... Нет, этого ни рассказать, ни представить себе невозможно...
Как сложится наша дальнейшая жизнь – об этом даже не задумывалась. Вернется Саша, и всё станет ясно. Только бы скорее возвращался! Однако его возвращение домой почему-то задерживалось. Наконец из его письма я узнала, что он включен в число участников Парада Победы.
Остались хроникальные кадры, запечатлевшие тот незабываемый парад на Красной площади. Показан там и знаменосец 1-го Украинского фронта – Александр Иванович Покрышкин.
В июне состоялся триумфальный Парад Победы. В Кремле по этому поводу был устроен прием в честь его участников. Саша оказался за четвертым по счету столом, совсем близко от членов правительства, и отчетливо видел, как И.В. Сталин, указав на него В.М. Молотову, что-то спросил. Наверное, поинтересовался его личностью. Однако непосредственно со Сталиным муж никогда не встречался.
Сразу же после Парада Победы Саша прилетел в Новосибирск за мной и дочерью. Начиналась наша мирная жизнь...
Мария Покрышкинаhttp://www.voskres.ru/army/library/pokpishkin.htm
