Епископ Кронштадтский Назарий: Лавра должна быть монастырем, а не культурным заповедникомО торжествах по случаю 300-летия со дня основания Свято-Троицкой Александро-Невской лавры в интервью агентству «Интерфакс» рассказал наместник монастыря епископ Кронштадтский Назарий.― Владыка, расскажите о юбилейных мероприятиях, посвященных 300-летию Александро-Невской лавры.― Самым главным зрелищным событием торжества 7 апреля станет крестный ход. Хотя, конечно, у нас не получится пройти кругом из-за реставрационных работ. Это день рождения монастыря. До конца XVIII века он был монастырем, а потом стал Лаврой. 7 апреля приходится на время Великого поста, фейерверков, конечно, не будет. Самое главное для нас ― это молитва. Утром будет ранняя Литургия, в 9 часов благодарственный молебен на месте первой деревянной Благовещенской церкви на территории некрополя XVIII века. Потом своим чередом пройдет поздняя Литургия. Примерно в 12 часов мы идем с крестным ходом к Благовещенской церкви ― уже каменной, где сейчас располагается Музей городской скульптуры. Перед этим самым старым монастырским храмом также будет молебен. Дальше будет братская трапеза. Вечером состоится премьера фильма об истории Александро-Невской лавры и небольшой концерт. Там будет петь архиерейский хор, участники наших фестивалей. Надеюсь, что будет интересно: веселье сердца, а не веселье тела. Дальше начинается юбилейный год. Многие из событий будут происходить в Москве и других городах. Сейчас, например, в Москве проходит выставка художественных фотографий, посвященных Лавре. Мы собираемся организовать целую программу поездок с ней по России: Пятигорск, Ростов, Екатеринбург, Кемерово. Осенью мы планируем отвезти ее в Белград, ведь там тоже есть храм Александра Невского. Есть планы даже построить церковь имени святого князя в Косово. Далее мы планируем повезти выставку в другие города Европы, где знают Лавру и ее небесного покровителя.
― А сколько всего храмов Александра Невского в мире?― Я собрал по всему миру информацию о 1500 таких храмов, 900 из них действующие. В декабре мы собираемся издать книгу, где будут фотографии и краткие описания церквей. Мы надеемся издать хотя бы первый и второй том. Третий том будет посвящен исчезнувшим храмам или их развалинам. Поверьте, есть такие развалины, от которых исходит необыкновенная мощь, туда можно зайти и служить.
― Лавра входит в четвертое столетие. Чем она должна стать для всей России?― Монастырем она должна остаться, прежде всего. Хоть первое, хоть четвертое столетие, хоть Лавры, хоть другой обители, в первую очередь монастырь должен быть монастырем. Даже великие памятники архитектуры и истории приходят и уходят. Даже если здание монастыря разрушалось, но оставалась при этом братия, то монастырь продолжал жить даже без стен, даже без храма. Они могут собраться под дубом, и это будет монастырь. Мне кажется, что это хороший пример. Братия держит традицию, передает друг другу ее, и только так монастырь живет. Эпохи и архитектурные стили меняются. Вот у нас в Лавре полная эклектика, но монастырь от этого не меняется. Для меня главное, чтобы мы это не потеряли, не стали культурным заповедником, музейным экспонатом. Главное, чтобы была молитва, и мы могли молиться за себя и за других, чтобы люди могли прийти сюда и решить какие-то свои проблемы. Человек должен получать здесь духовную помощь и молитвенную поддержку.
Второй по важности момент заключается в том, что мы должны сохранить это культурное достояние. Государство нам его предоставило в пользование, это не наша собственность, но на нас лежит ответственность все это сохранить. Мы не имеем права это терять и труд многих поколений тоже. Плох тот хозяин, который живет в доме, у которого крыша течет.
― Что Вам удалось успеть отреставрировать к юбилею?― Еще четыре месяца назад леса были по всему Троицкому собору, сегодня только в центре. Мы спускаемся сверху вниз и потихоньку снимаем их. Надеемся, что к Пасхе мы их снимем полностью. Мы также меняем окна, был перерыв на зиму, но сейчас в федоровском корпусе окна продолжаем ставить. Как только средняя температура станет выше нуля, мы начнем ставить наружные окна и продолжим внутренние. Нам удалось добиться выделения от министерства культуры небольших средств, чтобы начать замену кровли в Троицком соборе. Купола мы заменили за свой счет. Сейчас в трех местах кровли есть протечки. Конечно, мы продолжаем реставрировать Никольскую церковь. Здесь действительно происходит капитальная реставрация. Активно идут работы на первом и втором этаже Федоровской церкви. Там обнаружено большое количество живописи, сейчас она расчищена на 70%. В Надвратной церкви сейчас строятся леса на парусах, где будут восстановлены изображения евангелистов. Через две недели мы начнем собирать иконостас церкви.
― У Лавры были планы по созданию автономной котельной. Удалось их реализовать?― Да. Мы приступаем к строительству автономной котельной с помощью Газпрома. Уже выделены для этого средства. Деньги переводятся прямо к нам на счет по благотворительному договору. К 1 мая мы подготовим отчет за первые деньги в размере 250 млн. рублей. Планируется, что к сентябрю работы уже будут закончены. Кроме того, теплоцентраль самой котельной будет подведена ко всем нашим зданиям.
― Как продвигается работа по созданию музея монастыря?― Работы по созданию музея почти завершены. Завершены все колонны, осталось их только покрыть воском. Как раз сейчас нам привезли очень красивый макет Лавры, который в перспективе будет размещаться в музее. Его размер три на четыре метра.
― Петербургская митрополия недавно была разделена на четыре епархии. У Вас появился новый титул Кронштадтский. Это дает Вам какие-то новые полномочия, обязанности?― Я остался на своем месте. Я как был викарием, так и остаюсь. Викарий ― это помощник главного епископа. Прибавилось моральной ответственности, потому что со званием Кронштадтский ассоциируется у нас Иоанн Кронштадтский. Я даже шутил, что если бы я был Иваном, мне бы титул Кронштадтский не дали. Некоторые новые обязанности, конечно, появятся. Я, например, на престольные праздники ездил в Выборг, а теперь буду в Кронштадт. В прошлое воскресенье я уже служил во Владимирском соборе Кронштадта. Я познакомился со всеми действующими часовнями и храмами этого города. Теперь наша епархия в границах города. И если раньше викарии ездили по области, то теперь они будут больше в городе.
― А что даст это разделение в административном плане?― Это очень просто. Теперь каждая епархия самостоятельна и будет управляться полностью своим епископом. То есть митрополит будет иметь общие надзорные функции. Например, корреляция отношений с властью, в каком месте лучше построить храм, чтобы не было двух рядом. Он смотрит, чтобы развитие епархии происходило разумно, но, конечно, он не имеет права вмешиваться во внутренние дела епархии. Он глава и своей епархии, Санкт-Петербургской и Ладожской. Все епископы будут самостоятельны в назначениях, хиротониях, передвижениях. Это своеобразное разукрупнение, а то раньше получалось так, что до Бога достучаться было быстрее, чем до митрополита. У нас очень много сел, где всего несколько домов, и там нет молитвенного места. Когда епископ будет ближе к этой проблеме, он сможет этим озаботиться. Например, есть какая-нибудь на селе старушка богомольная, можно сделать у нее дома молитвенное место, чтобы люди там раз в месяц встречались со священником, исповедовались, причащались.
Когда епископ самостоятельный, он видит ближе проблемы своей епархии. Он знает лучше, кому нужна социальная помощь. Он может координировать работу воскресных школ. Например, школа, у которой уже есть положительный опыт, может поделиться им с другой школой.
― Поспособствует ли эта реформа тому, чтобы в епархиях строилось больше храмов?― Вся структура управления будет проще, и строительству новых храмов это поспособствует. Ведь дело не только в деньгах. В каждом селе есть какая-нибудь заброшенная почта или другие здания, которые разваливаются. Надо просто поддержать это строение и сделать его местом, куда можно один раз в месяц прийти и послужить, встретиться с людьми, спросить об их нуждах.
― А в Санкт-Петербурге, как Вы считаете, хватает храмов?― Думаю, что не хватает, особенно в районах, где много новостроек.
― Вопрос с ракой Александра Невского так и остается нерешенным?― С Михаилом Борисовичем Пиотровским мы уже давно расставили все точки над «i». Я уже говорил, что самостоятельно я этот вопрос решать не буду, я буду ждать ответа от Святейшего патриарха и Совета по культуре. И мы до сих пор ждем. Нам давали понять в министерстве культуры, что они ждут от нас какой-то позиции. Но какая у нас может быть позиция? Верните то, что было. Вот и вся позиция. Министерство само не предлагает внятно никаких решений. Мы не знаем, кто в министерстве культуры курирует этот вопрос, и с кем Михаил Борисович ведет переговоры на уровне правительства. Я понимаю, что этот вопрос может решить только глава государства, потому что есть закон о музейном фонде. Надеемся, что в юбилейный год этот вопрос будет решен, так или иначе. Или же мы получим внятный и четкий ответ на него.
― Решился ли каким-либо образом вопрос о статусе Благовещенской церкви, которая принадлежит Музею городской скульптуры?― У нас было недавно совещание по этому вопросу с Василием Николаевичем Кичеджи. Он меня напрямую спрашивает: как Вы считаете? Я ему ответил, что должно выйти постановление о передаче нам первого и второго этажа храма, и дальше должно идти поэтапное освобождение здания. Мы готовы ждать. Сейчас там просто расставлены обломки надгробий. У нас часто так решается вопрос: если Церкви что-то передать, то надо передать в таком виде, чтобы они (т.е. Церковь) очень долго там не смогли ничего сделать. Одно из главных качеств монаха это терпение. Поэтому мы терпим, но молимся и не оставляем надежды.
http://www.pravoslavie.ru/smi/60685.htmhttp://www.patriarchia.ru/db/text/2896736.html