Воссоединение Украины и России начинается с музыкиСвиридовские встречи в Харькове
В эти дни вполне подтвердилось объединительно-связующее высказывание Александра Белоненко, племянника великого композитора Г.В. Свиридова, о южнорусском крае, прозвучавшее в стенах Харьковской консерватории: «Мой отец родился в Сумах, я ведь — наполовину хохол, украинец, а мать, Тамара Васильевна Свиридова, родная сестра Георгия Васильевича, — русская, из Курска. Курянин Свиридов прекрасно понимал, что он — южнорусский. Это трудно передать, и никакой музыкальный аналитик, теоретик не сможет это объяснить, но музыка Свиридова очень тесно связана с особой, слобожанской, южнорусской культурой. Кстати, он обожал Николая Леонтовича. «Щедрык» – одно из любимых сочинений Свиридова, вошедшее в плоть и кровь его слуха».
Харьков всегда был местом, где часто звучала музыка Свиридова. Но теоретическая конференция как своеобразное приношение композитору была проведена здесь впервые.
«Свиридовские чтения в Харькове» проходили 3-4 ноября в Национальном институте искусств им. Котляревского, куда мероприятия перекочевали из Курска. Инициатором чтений стала кандидат искусствоведения, докторант ХНУИ Оксана Александрова, прочитавшая доклад «Музыка Г.В. Свиридова как объект современной музыкальной науки»; она же составила и провела большой концерт.
Центром внимания хоровиков, музыковедов и харьковских любителей музыки стал кандидат искусствоведения А.С. Белоненко – президент Национального Свиридовского фонда, заслуженный деятель искусств России, директор Свиридовского института, начавший конференцию часовым сообщением «Творчество Г.В. Свиридова и современный музыкальный процесс».
Приведем несколько суждений А. Белоненко, высказанных на конференции, которые, быть может, помогут нам лучше понять свиридовского «внутреннего человека». «Что сделал Свиридов? – восклицает А. Белоненко. – Поняв, что симфоническая форма находится на излете, он обратился к короткой форме, к разработке в ней одной мелодии. Он говорил: “Я больше не могу слушать симфонии. Для меня это как плохой детектив, я уже знаю, по законам жанра, что будет дальше”. Но никто никогда не заменит мелодию, лад(выделено мной. – С.М.). Массовое музыкальное сознание остается ладотональным. А чтобы сохранить, удержать мелодию, лад, необходимо сжать форму. Единственный жанр, который выживает в современных условиях – это песня, короткое вокальное сочинение. Неудивительно поэтому, что и из рок-музыки сегодня ощущается живое движение, а никак не из того, что сегодня называется «авангардной музыкой».
Как же сильно удивился В. Астафьев, когда Свиридов сказал ему, что некоторые рок-музыканты (пресловутые «волосатики») сегодня являются проводниками мирового мелоса и лада, ретрансляторами космического музыкального кода.
А. Белоненко продемонстрировал харьковчанам уникальную аудиозапись начала 1990-х, на которой сам Г. Свиридов исполняет под фортепиано свое сочинение «Тёмно в комнатах и душно» А. Блока. Музыковед подчеркивает, что ни Пушкин, ни Есенин, ни кто либо другой не оказали на Свиридова-композитора столь большого духовного влияния, как Блок. На слова Блока у Свиридова больше всего написано отдельных песен, циклов, поэм, кантат, ораторий (а также неоконченные «Двенадцать» и «Песни о России»). При прослушивании вот в таком, авторском, исполнении без голосовых прикрас, свойственных певцам с профессионально поставленными голосами, как-то еще более остро понимается величие, грандиозность «простого» мелоса Свиридова. И становится понятным, что «простота» его музыки совсем не проста. Это – сложные современные произведения, зачастую элегического, молитвенного свойства, созданные современным человеком, живущем в вавилонском аду, а меж тем душа взыскует горнего Иерусалима. Восприятие свиридовской музыки требует немалой культуры, душевных трат, духовных усилий.
А. Белоненко озвучил важнейшую для современной (и не только музыкальной) культуры мысль: «Что я хочу сказать? Что Свиридов – современный композитор! А не “консерватор“ и “архаик”!»
Добавлю: тем, кто сегодня занимается имитацией искусства, подменой, создает эрзац-культуру, удобно считать Свиридова и деятелей его направления глядящими назад. С одной стороны, эти лица и силы не в состоянии понять величия Свиридова, с другой - у них отсутствуют дарования, позволяющие творить по-настоящему, без имитации. Ну и архиважен для нас (и для них) факт, что Свиридов – художник именно русский. Столь русский, что вобрал весь мировой музыкальный опыт предшественников, отозвался на него. И претворил этот опыт в современном песенном жанре. И это пока – последнее важное, что сказала русская музыка миру.
Свиридов осознавал себя продолжателем линии не Шостаковича или Прокофьева, а Рахманинова. Он был убежден, что опираться следует не на непосредственных предшественников, а гораздо глубже. Примечательно, что Свиридов считал себя «однобоким», работающим в узком направлении. Однако он и говорил: ну что же, однобокими были и Шопен, писавший лишь фортепианную музыку, и Вагнер, сочинявший лишь оперную. В новой русской музыке титаны ХХ века тоже разделились жанрово: за Шостаковичем осталась симфония, за Прокофьевым опера, балет и фортепианная музыка, а за собой Свиридов оставлял музыку хоровую и вокальную.
«Свиридов после Шостаковича – как Шуберт после Бетховена», – говорит музыковед Белоненко.
Свиридов утверждал, что Рахманинов пел свои скромные песни, предчувствуя трагедию России, тогда как Стравинский и Прокофьев писали «картонные скифы» (имеется в виду Скифская сюита Прокофьева, созданная на основе музыки его балета «Алла и Лоллий»), в том числе опиравшиеся на языческие, модерновые темы Серебряного века. Фактически в этом суждении о Рахманинове Свиридов говорил словно и о своей судьбе. Другой человек, другой художник и мыслитель не смог бы сказать, как Свиридов: «Падение России – как смерть Христа».
Показательна чистота мастера. Свиридов говорил: «Хочу написать “Мастера и Маргариту”, но я не могу изобразить диавола!»
* * *
Племянник Свиридова внешне весьма похож на своего дядю, и это даже немного смутило известного харьковского певчего, регента хора Трехсвятительского храма Игоря Сахно, который потом ошеломленно восклицал: «Захожу в музыкальный класс, а там Свиридов сидит!»
И. Сахно, как всегда блистательно и артистично, вызвав немалое оживление зала, исполнил под фортепианный аккомпанемент Елены Ровной три вокальных произведения Г. Свиридова: «Русская песня» («Подле речки на бережку тут сидели три красавицы. Говорила мне одна всё приятные слова: По какой же ты судьбе, ах, пришёл, миленький, ко мне?..»), «Ворон к ворону» («В чистом поле под ракитой богатырь лежит убитый…») и «Как яблочко румян, одет весьма безпечно…».
Обратил на себя внимание на конференции доклад студентки Харьковской консерватории Кристины Месмер – интересный проект магистерской работы «Поэзия псалмов в хоровой музыке Г. Свиридова».
А. Белоненко подарил консерваторской кафедре хорового пения и дирижирования партитуру «Курских песен» и новенький 21-й том собрания сочинений Г. Свиридова «Песнопения и молитвы». Интересно, что именно с него племянник и правонаследник композитора начал издавать пятидесятитомное ПСС.
Во второй день чтений А. Белоненко провел мастер-класс «Триумф или смерть классической музыки? Современная музыка на распутье», а вечером в переполненном Большом зале консерватории состоялся насыщенный свиридовский концерт, где многое пелось хорами и солистами – и на стихи Пастернака, Блока, Пушкина (из разных циклов), и целиком «Курские песни», и «Странное Рождество видевше».
Последним в концерте прозвучал, разумеется, свиридовский «Романс» из музыкальных иллюстраций к повести Пушкина «Метель». В Харькове в этот вечер хор Национального института искусств им. Котляревского исполнил переложение для хора Ю. Кулика. Существуют варианты с текстами к этой музыке, придуманными разными авторами, но сам композитор относился к ним критично.
Георгий Васильевич хотя и сокрушался, что любители музыки помнят преимущественно его «Метель», написанную в 1964 г. («Им подавай “Вальс” из “Метели”», – говорил он), но без этой визитной карточки композитора слушатели обойтись уже не могут. Эта музыка стала частью содержания наших сердец и делает нас русскими подобно музыке Рахманинова, которого когда-то называли «самым русским композитором». В безбожное время у Руси оказался последователь Рахманинова Свиридов – словно прорытый монахами-печерниками лаз из предреволюционной эпохи в рубеж ХХ и XXI веков.
Всенародная пушкинская «Метель» вышла преображенной из музыкального осмысления ее Свиридовым. Если в прозе Пушкина, в «нашем всём», русская мысль о мире-метели оставалась хотя и, казалось бы, всеми прочитанной, но в известном смысле прикровенной (так хранятся не поднятые из глубин, из-под спуда, мощи святых, невидимые, но несомненно освящающие и просвещающие нас), то Свиридов допроявил и дооформил огромную мысль о вечной, трагической русской метели, возведя величественную, но и тонкую, музыкальную космическую сень на основе пушкинского полотна, на основе пушкинской мысли (пророчестве?) о России. И теперь именно в таком виде это послание предъявлено Господу.
Знаменитая русская певица Надежда Плевицкая (тоже, кстати, из «курских соловьев», как и Свиридов) писала: «Русская песня не знает рабства. Заставьте русскую душу излагать свои чувства по четвертям, тогда ей удержу нет. И нет такого музыканта, которой мог бы записать музыку русской души: нотной бумаги, нотных знаков не хватит».
Не вспомню, чья была мысль, в подхват суждения певицы: может быть, Свиридов явился именно таким музыкантом, которому удалось казавшееся невозможным.
Это становится всё более внятно спустя 15 лет по кончине русского музыкального гения и в преддверии грядущего столетия со дня рождения в 2015 г.: Свиридов – столп русского духа и посланец мировой гармонии.
А. Белоненко, впервые посетивший Харьков, выступил после концерта с кратким словом. Музыковед высказал важную мысль о корневой привязке творчества Свиридова: «Обожаю Крым, как любил его и Георгий Васильевич. Я не раз проходил ялтинскую яйлу, поверху, там есть места, где растут сосны прямо из камней. Совершенно непонятно, как стоит такая сосна, растущая словно из скалы, над пропастью. Но она стоит, и ветры ее обдувают… Это символ музыки Свиридова. Сильная корневая система!.. Свиридов весь зиждется на песне. Дело не в том – фольклор или нет. Он весь – в почве! Вот эта его почвенность – его колоссальная сила. Это держит его музыку, и она живет и продолжает жить, несмотря на все жизненные бури, на изменения моды».
Воистину: по-прежнему Русь ощущает отсутствие Свиридова как невосполнимую потерю, для многих людей, никогда лично не встречавшихся со Свиридовым, его уход стал личной трагедией, зияющей раной.
Примечательно, что на чтения в Харьков А. Белоненко прибыл с Белгородчины, которая, помним, когда-то входила в состав Курской губернии. И всё это, вместе с Харьковщиной, Сумщиной и частью других областей, и составляло когда-то Слободскую Россию.
Сегодня, когда политики пытаются всячески рассорить народ, харьковские Свиридовские чтения стали узелком кристаллизации единства посредством звучащей красоты. И символично, что встреча прошла в Харькове в дни празднования Иконы Пресвятой Богородицы «Казанской», которые с недавнего времени осознаются и днями русского единства.
Кто-то из харьковчан воскликнул: «Нынешнее воссоединение Украины и России начнем с музыки»! Я бы добавил: с музыки Свиридова. И уточнил бы, что рассоединения – на уровне людей, на уровне культур – и не было; это политики разделяют и властвуют.
Воистину, как говорили древние, лишь великие песни делают народ достойным процветания.
Станислав Минаковhttp://www.voskres.ru/bratstvo/minakov9.htm
