Гниль Европы и стойкая правда России
К 200-летнему юбилею взятия Парижа и капитуляции наполеоновской Франции31 марта 2014 года всё прогрессивное человечество будет отмечать 200-летие замечательного события – взятия Парижа, а далее в начале апреля 200-летие капитуляции наполеоновской Франции.
Данное событие имело ключевое значение в мировом развитии, однако по мере сил было умышленно сокрыто от европейцев и мировой исторической науки.
Что говорить, долгие годы (почти 2 столетия!) этот период с 1813 года по 1815 год был исключён из европейских учебников истории. Он умышленно замалчивался или искажался даже нашими прозападными российскими, а потом и советскими историками!
Надо сказать, что период исторического обмана и фальсификации продолжается до сего дня. В результате этой фальсификации, на наш взгляд, учёные, историки и политики не смогли дать должной и справедливой оценки наполеоновской тирании. В результате, якобы, под спекулятивным прикрытием защиты общечеловеческих ценностей, европейскими странами и сегодня проводится политика преследования неугодных (стран, граждан, политических партий и пр.).
Особенно страдает в этом списке пострадавших спасительница Европы в 1814 году, в том числе, и спасительница Франции – Россия! Домыслы, искажения истории, извращение мотивов тех или иных поступков России налицо. Тут масса свидетельств и доказательств!Первым такое коварное использование оговора противника применил французский тиран Наполеон. Он же ярко показал возможности спекуляций на революционных лозунгах, ведь, якобы, он водил свои армии по Европе для достижения свободы, равенства и братства народов. А на самом деле он стремился к обогащению себя и своих родственников, к новым рынкам, своей личной власти, доходящей до заявлений о мировом господстве. При этом он не гнушался никакими действиями: включая преступные, в том числе, уголовные. Это доказано международными расследованиями и судом.
Франция показала некрасивый и предельно сомнительный правовой пример фактической реабилитации военного, государственного и международного преступника, каким был признан международным судом Наполеон.
После смерти Наполеона на острове Святой Елены прошло 19 лет и правительство Франции выкупило его останки (1840). Их перевезли в Париж и водрузили на пьедестале в Доме Инвалидов. Сегодня Наполеону фактически поклоняются как национальному герою, полностью забыв о его преступлениях.
Сегодня, когда события в Украине приобретают мировое значение важно уметь разглядеть факт предумышленного отношения Европы к России, которая была объявлена средоточием зла в середине XIX века. В это время уже практически ушли из жизни многочисленные свидетели исторических событий 1814 года. Пользуясь этим и основываясь на вымышленных мифологемах, Запад (в первую очередь, Франция и Англия), проводили политику тотального обмана общественности. Отчасти этому способствовали некоторые решения России, внутри которой активно развивалось прозападное движение и формировались прозападные группировки. Эти решения, как правило, были результатом именно их деятельности. Одним из последующих спровоцированных бедствий для России была Русско-турецкая война и Крымская компания в 1854-1856 годы.
Таким образом, последующие исторические события в Европе, в мире и России не могут быть правильно изучены и оценены без открытия процессов взятия Парижа и капитуляции Франции в 1814 году. И последующей реакции Европы на все эти процессы.
Нашим сегодняшним ценителям и исследователям российской и европейской истории можно рекомендовать изучение того, как представляли взятие Парижа и российского императора Александра I современники событий и, что показательно, историки того времени.
Вот что пишет, например, о процессе капитуляции Парижа Н.К. Шильдер:
"Орлов возвращался в русскую армию с радостным известием. Александр спросил его: "Какие известия привезли вы?" "Ваше величество, это капитуляция Парижа", - отвечал Орлов. Александр взял капитуляцию, прочёл её, сложил бумагу и, положив под подушку, сказал: "Поздравляю вас; ваше имя связано с великим событием.Характерно, что, как пишет современный исследователь жизни императора Александра I Виктор Иванович Фёдоров, император Александр, отличаясь необычайной скромностью, не пожелал присваивать себе звание фельдмаршала или генералиссимуса. Фактически он не имел даже генеральского звания, получив чин полковника, будучи великим князем.
Интересно, что Фёдоров далее констатирует:
"Император Александр, как "генерал коалиции", освободивший Европу от Наполеона, вполне был достоин звания генералиссимуса. Но он считал для себя недопустимым награждать самого себя даже генеральским званием, не говоря уже о звании фельдмаршала". Тут Фёдоров отмечает в скобках: "Не в пример Сталину и Брежневу".
Пользуясь случаем, мы также заметим, что высочайшее звание генералиссимуса присваивалось в имперский период нескольким героическим представителям России. Из них следовало бы выделить известного полководца Александра Васильевича Суворова. При этом те, кто страстно расписывают конфликты между Суворовым и императором Павлом I, не хотят видеть, что звание генералиссимуса великому Суворову дал никто иной, как сам император. Это проявление объективности императора Павла I требует сегодня общественного признания и подробного изучения. Во всяком случае, оно свидетельствует о большом и глубоком разуме императора, которого даже современные историки норовят опустить до уровня банального истерика и тирана.
Однако вернёмся к материалам историка Шильдера:
"Подозвав к себе генерала Ермолова... и помолчав с минуту, Александр спросил: "Ну, что, Алексей Петрович, теперь скажут в Петербурге? Ведь, право, было время, когда у нас, величая Наполеона, меня считали за простачка".
"Не знаю, государь, - ответил Ермолов. - Могу сказать только, что слова, которые удостоился я слышать от вашего величества, никогда ещё не были сказаны монархом своему подданному".....Народ толпился на улицах, и даже кровли домов были покрыты любопытными зрителями. Из окон свешивались белые скатерти. Женщины в окнах и с балконов махали белыми платками...Ласково отвечая на приветствия населения, государь сказал громко: "Я не являюсь врагом. Я приношу вам мир и торговлю". Слова императора вызвали рукоплескания и возгласы "Да здравствует Александр!".
"В десять часов утра мы прибыли к предместьям Парижа... "Где государь? " "Вот он, вот Александр!" - взывали они (парижане - А.Шуринов) ...И от одного конца Парижа до другого мгновенно раздалось восклицание: "Да здравствует Александр! Да здравствуют русские" – произносимое миллионом голосов ... Многие, теснясь возле государя, просили, чтобы его величество остался во Франции: "Царствуйте над нами, - говорили они, - или дайте нам монарха, который был бы на вас похож!".
... "Наше вхождение в Париж было великолепное, - рассказывал государь князю Голицыну. - Все спешили обнимать мои колена, все стремились прикасаться ко мне; народ бросался целовать мои руки, ноги; хватались даже за стремена; оглашали воздух радостными криками, поздравлениями. Но душа моя ощущала тогда в себе другую радость.
Она, так сказать, таяла в беспредельной преданности к Господу, сотворившему чудо своего милосердия; она, эта душа, жаждала уединения ... Мне хотелось говеть и приобщиться Св. тайн; но в Париже не было русской церкви ..."Внутренний духовный процесс неуклонно совершался, оставаясь пока ещё незаметным для лиц, непосредственно окружавших императора, и постепенно Александр 1801 года обращался в Александра 1815 года, в творца Священного союза".Поскольку в России шёл Великий Пост и приближалась Пасха,
"Император Александр пожелал также, чтобы говели войска; последовал приказ, воспрещавший офицерам и солдатам посещение на это время театров, шумных народных собраний и всяких публичных увеселений. В день светлого воскресенья Христова 29 марта (10 апреля) парижское население было свидетелем совершенно нового для себя зрелища..."."День светлого воскресенья – день Фёдора Стратилата, святого умертвившего чудовище и обратившего в христианскую веру иноверцев. Вот, вероятно, почему он взял имя Фёдор. (К тому же Фёдор в переводе означает – дар Божий.)". Так считает автор труда об Александре I Виктор Иванович Фёдоров, который убеждён, что Александр I не умер в Таганроге, а ушёл в странничество и стал старцем Феодором Кузьмичом.
Беседуя с князем Голицыным, Александр вспоминал:
"Ещё скажу тебе о новой и отрадной для меня минуте в продолжение всей жизни моей ... Я живо тогда ощущал, так сказать, апофеоз русской славы между иноплеменниками; я даже их самих увлёк и заставил разделить с нами национальное торжество наше... Мне даже было забавно тогда видеть, что французские маршалы, как многочисленная фаланга французских генералов теснились возле русского креста и друг друга толкала, чтобы иметь возможность скорее к нему приложиться. Такое обаяние было повсеместно: так оторопели французы от духовного торжества русских".
А вот что пишет, например, о характере Александра I всё тот же историк Н.К. Шильдер, ссылаясь в свою очередь на известных зарубежных историков и уважаемых свидетелей:
"Неподкупный, правдивый Штейн усматривал в поведении Александра редкое сочетание мудрости, благородства, мужества и возвышенности души; он посвятил характеристике его в своей переписке, относящейся ко времени пребывания союзников в Париже, следующие сочувственные строки: "Благородный, возвышенный и доброжелательный образ действий императора Александра покоряет все сердца, насильно отрывает их от тирана, заставляет французов забыть, что в их столице распоряжаются иноземцы... Император вёл переговоры о внутренних делах Франции, руководствуясь самыми чистейшими, возвышенными принципами. Он предоставил действовать высшим государственным учреждениям, он ничего не подписывал, не принуждал ни к чему, - он давал свободу действий, он охранял, но не говорил, как владыка".
"Лагарп, конечно, не отстал от Штейна в справедливой оценке и восхвалении образа действий Александра в 1814 году; по его мнению, он выдержал ту роль до конца с таким совершенством, что самые невероятные люди должны были признать, что он представляет собою редкое явление, встречающееся в тысячу лет раз.
Пакье (префект полиции), имевший постоянные сношения с государем, пишет в своих записках: "Замечали, что всё исходит от Александра. Его союзник, король прусский, оставался незамеченным; его мало видели ... Александр, напротив того, ездил верхом по городу по всем направлениям и внимательно осматривал все общественные учреждения. ... "Все эти поездки предпринимаемы были государем без всякого конвоя и без оповещения о них французской полиции, чем причинялось сильнейшее беспокойство Пакье, который тщетно умолял изменить этот порядок осмотра парижских достопримечательностей. К счастью, опасения Пакье оказались напрасными и всё обошлось благополучно".
...Нелегко было, - пишет Шильдер, - достигнуть полной и, решительной победы и не оставить никакого раздражения в побеждённых, приобрести их любовь и уважение. Александр сумел одержать эту двойную победу. Даровитость, гибкость ума и твёрдость его воли явились в Париже в полной силе; все эти качества вполне соответствовали блестящей и трудной роли, выпавшей на его долю – быть вождём государей и народов".Сегодня, когда мы можем анализировать последующие политические события, мы убеждаемся, что «раздражение в побеждённых» осталось и превратилось в полнейшую фальсификацию истории. Имя российского императора Александра I около 2-х столетий подвергнуто злостному забвению, его шаги по умиротворению Европы и, в том числе, Франции не отмечаются вниманием историков и достойными благодарностями. Всё это очень печально и говорит о состоянии Европы, которая больна духовно, морально и физически!
Сегодня, когда мы отмечаем 200-летие взятия Парижа и капитуляции наполеоновской Франции – славных событий русской и европейской истории, мы – русские историки, политики и аналитики – должны найти критерии и причины наших побед, нашего единства, нашего превосходства над противником. Найдя эти причины и осмыслив их, мы обретём новые для сегодняшнего дня направления своего культурного и политического развития.
Однако, уже сейчас можно сделать главный вывод: налицо превосходство традиционной русской национальной культуры над новой европейской культурой, которую она обрела после победы Французской революции. В этом отношении культурологическое значение взятия Парижа и капитуляции наполеоновской Франции в марте 1814 года ещё только раскрывается и обнаруживает себя. Вопреки, кстати, желаниям европейских народов и, главным образом, их руководителей не знать своей настоящей истории и не делать необходимых непривлекательных для себя выводов.
Перефразируя известную сентенцию об истории можно сказать:
«История учит, что ничему не учит, …. если её не знать или игнорировать!» Но всему есть предел. И он, видимо, близок! Ложь и её апологеты будут, в конце концов, развенчаны и осуждены.
Александр Шуринов,
журналист, академик ПАНИhttp://www.segodnia.ru/content/136683
