Мне становится близким все русское...К 175-летию со дня рождения великого композитора М. Мусоргского«Крест на себя наложил я и с поднятой головой, бодро и весело пойду против всяких к светлой, праведной цели, к настоящему искусству, любящему человека, живущему его отрадой, его горем и страдой», — так говорил Модест Петрович Мусоргский. Сегодня его наследие не устаревает, но напротив, приобретает все новую и новую актуальность. Темы, волновавшие композитора и получавшие мощнейшее воплощение в его творчестве, наверное, всегда будут особенно острыми на наших землях.
21 марта (9 по ст. ст.) исполняется 175 лет со дня рождения великого русского композитора. Этот самобытный талант, взрощенный на почве истинно народной культуры, не до конца оцененный современниками, стал одним из ярчайших представителей русского искусства. Его можно назвать одним из тех творцов, кто аккумулирует и сохраняет в своих сочинениях «русский ген».
«…Не познакомиться с народом, а побрататься жаждется, — говорил Мусоргский. — Черноземная сила проявится, когда до самого днища ковырнешь...»
Модест Мусоргский родился 21 марта 1839 г. в селе Карево Псковской губернии, в семье помещика. В 1856 г. будущий композитор окончил курс в бывшей Школе гвардейских подпрапорщиков, недолго служил в лейб-гвардейском Преображенском полку, затем в главном инженерном управлении, в министерстве государственных имуществ и в государственном контроле.
Получив блестящее образование, молодой Мусоргский имел успех в обществе. И трудно было угадать в светском юноше будущего глубоко русского художника. А.П. Бородин, соратник композитора по «Могучей кучке», так вспоминал свою первую встречу с коллегой в 1856 г.: «Модест Петрович был в то время совсем мальчонка, очень изящным, точно нарисованным офицериком; мундирчик с иголочки, в обтяжку; ножки вывороченные, волоса приглажены, припомажены; ногти словно выточенные; манеры изящные, аристократические; разговор такой же, немного сквозь зубы, пересыпанный французскими фразами; некоторый оттенок фатоватости, но очень умеренный. Вежливость и благовоспитанность — необычайные, дамы ухаживали за ним. Он садился за фортепиано и, вскидывая кокетливо ручками, играл весьма сладко, грациозно отрывки «Трубадура» и «Травиаты», а кругом его жужжали хором: «Charmant, deliciux!».
Пройдет несколько лет и М. Мусоргский приобретет иные черты, он будет уже не похож на того офицерика. Мировоззрение молодого человека изменится в корне, когда он попадет в Москву. Читая одно из его писем М. Балакиреву, мы буквально становимся свидетелями стремительных изменений личности: «…Колокольни и купола церквей так и пахнули древностию… Кремль, чудный Кремль — я подъезжал к нему с невольным благоговением. Красная площадь, на которой происходило так много замечательных катавасий… Василий Блаженный так приятно и вместе с тем так странно на меня подействовал, что мне так и казалось, что сейчас пройдёт боярин в длинном зипуне и высокой шапке. Под Спасскими воротами я снял шляпу, этот народный обычай мне понравился». «Я был космополит, а теперь — какое-то перерождение; мне становится близким всё русское…».
В 1863 г. Модест Петрович попал в творческую среду «Могучей кучки». и стал ее членом. Этот музыкальный кружок, собранный Балакиревым, по сей день - одно из значительнейших явлений русской музыки. Знакомство и тесное общение с единомышленниками дало толчок развитию таланта молодого композитора. В компании замечательных, разнопланово одаренных личностей — Римского-Корсакова, Бородина, Кюи, Балакирева и музыкального критика Стасова — Мусоргский открыл для себя (как он сам признавался) новый, неведомый ему до сих пор мир.
Мусоргский настолько проникся родной культурой и историей, что оказался гораздо глубже укорененным в русскую традицию, чем его коллеги, тоже черпавшие вдохновение в народном творчестве и искавшие пути развития русской музыки. Мы видим, что по истокам своего стиля Мусоргский архаичнее всех современных ему композиторов. В его творчестве находят преломление пласты исконно русской музыкальной культуры — крестьянская песня, древнерусское церковное пение, колокольный звон. Эта линия оказалась очень плодотворной для русской музыки: по стопам Мусоргского пошли великие С. Рахманинов и Г. Свиридов.
К слову, глубокий мыслитель Георгий Свиридов отмечал: «В высшей степени показательно, насколько сильно привлекала и одновременно мучила его тема падения царств. Вместе с тем, с не меньшей силой проступает и ещё одна важнейшая для творчества Мусоргского тема — самозванство. Соотношение власти законной и незаконной, праведной и неправедной.
Погружаясь мыслью во времена сравнительно отдаленные, и чутьем художника сопоставляя их со временем, когда жил он сам, Мусоргский каждый раз как бы заново предвидит и заставляет нас вместе с ним переживать не просто правление какого-то беззаконного узурпатора власти, но неотвратимость наступления целой эпохи самозванцев.
А вместе с такой эпохой — снова смуту народную и душевную, оцепенение, ужас и некий праисторический террор».
Тема эта ярче всего была проявлена Мусоргским в грандиозном «Борисе Годунове», самой популярной в мире русской опере. Сам композитор определял жанр своего сочинения как «народная музыкальная драма» (это относится и к «Хованщине»). Наряду с правдивым воспроизведением духовного мира человеческой личности композитор стремился постигнуть и передать коллективную психологию народных масс. «...В человеческих массах, — писал он, — как в отдельном человеке, всегда есть тончайшие черты, ускользающие от хватки, черты, никем не тронутые...».
Мусоргский обратился также и к непростой православной теме — образу русского юродивого, ставшего одной из главных фигур в опере «Борис Годунов». Композитор вслед за Пушкиным, автором одноименной драмы, наделил его провидческим и высоким нравственным даром. «Нельзя молиться за царя-Ирода, Богородица не велит», — высказывает Юродивый царю Борису.
Существует две авторские редакции «Бориса Годунова»: в связи с тем, что цензура отклонила первый вариант оперы, Мусоргский был вынужден существенно переработать сюжет и драматургию. Премьера «Бориса» состоялась в 1874 г. на сцене Мариинского театра в Санкт-Петербурге. После 15 спектаклей опера была снята с репертуара. Спустя более 20 лет после премьеры «Борис Годунов» вернулся на сцену, но в измененном виде: Римский-Корсаков счел инструментовку и композицию автора неудачной и создал свою редакцию.
Сам Римский-Корсаков спокойно и взвешенно оценивал проделанную работу по редактированию оперы: «Своей обработкой и оркестровкой «Бориса Годунова» я остался несказанно доволен. Яростные почитатели Мусоргского немного морщились, о чём-то сожалея… Но ведь дав новую обработку «Бориса», я не уничтожил первоначального вида. Я не закрасил навсегда старые фрески. Если когда-нибудь придут к тому, что оригинал лучше, ценнее моей обработки, то мою обработку бросят и будут давать «Бориса» по оригинальной партитуре».
Настоящая популярность к опере пришла в 1898 г., когда в роли царя Бориса выступил Шаляпин. Авторская редакция «Бориса Годунова» была восстановлена в 1928 г. Ленинградским театром оперы и балета.
Впоследствии появилась еще одна редакция «Бориса Годунова» — ее осуществил не кто иной, как большой поклонник Мусоргского Д. Шостакович. Сейчас на сценах мира можно увидеть оперу в любой из этих редакций, а споры, какая из них «лучше», до сих пор ведутся среди музыковедов, музыкантов и любителей оперного искусства.
Очень драматичные драмы Мусоргского не похожи ни на красочные сказки Римского-Корсакова, ни на благородный былинный эпос Бородина, ни, уж конечно, на лирическую сердечную Россию Чайковского. Он хотел живописать правду — как он ее понимал. «Создать живого человека в живой музыке» — так определял Мусоргский цель своего творчества.
Неспроста он высоко ценил и любил творчество А.С. Даргомыжского, от которого очень многое воспринял и которого называл «великим учителем правды». Именно Даргомыжский особенно пристально работал с речевой интонацией и словом, поэтому романсовые и песенные интонации в его сочинениях нередко уступали место речитативу. Мусоргский также широко использовал речитатив и достиг небывалых высот в искусстве имитации живой человеческой речи музыкальными средствами.
Если в произведениях Глинки, Чайковского, Римского-Корсакова народные темы воплощались в «окультуренном», благопристойном виде, как лубочные картинки, то Мусоргский первым показал в музыкальных сочинениях «бесмысленный и беспощадный» русский бунт.
И даже в фортепианном цикле «Картинки с выставки», где, казалось бы, само название говорит нам о некоем переносе в нереальную плоскость (цикл написан под впечатлением посещения выставки погибшего художника В. Гартмана, друга Мусоргского), образы композитора предельно выпуклы и реалистичны.
Для Мусоргского необычайно важной была тема обездоленного, одинокого и обманутого «маленького» человека. Созданные им образы — будь то сельский дурачок из романса «Светик Савишна», или несчастная сиротка, просящая подаяние, или измученный крестьянин, замерзающий в глухом лесу («Трепак») — органично становятся в ряд с персонажами Гоголя и Достоевского. Они порой находятся почти у грани, где человеческое стирается, и непонятно, послужили ли этому их личностные обстоятельства, или в большей мере вина лежит на социуме, который породил такие лики. Мусоргский показывает нам человека, достойного сочувствия и прощения. Особое значение как выражение народного горя и печали приобрел у Мусоргского жанр колыбельной («Калистрат», «Колыбельная Ерёмушке», «Спи, усни, крестьянский сын»).
Музыковед Б. Асафьев писал: «Скорбной была жизнь этого человека, наделенного потрясающим душу дарованием живописать в звуках стихию человеческого горя, страдания терпеливой покорности, пьяного угара и тихой кротости. Ни один звук не вырывался у Мусоргского, не коснувшись сердца. Всю тяжесть горя и скорби, которую он носил в душе своей, он начал рассеивать в вине. Мусоргский — человек с чистой, светлой, наивной душой. Звук для него был той средой, где он мог изливать своё страдание и страдание других».
Исследователи отмечают, что идеи прогресса цивилизации были глубоко антипатичны Мусоргскому. Он неоднократно высказывался, что развитие цивилизации без сопутствующего или даже опережающего ее духовного развития общества должно привести человечество к «воистину адской бездне». Пророчески звучат строки из письма композитора к поэту А.А. Голенищеву-Кутузову от 18 марта 1875 г.:
«Если не произойдёт громкого переворота в складе европейской жизни, буфф вступит в легальную связь с канканом и задушит нас остальных. Способ легкой наживы очень родственно уживается со способом легкого сочинительства (буфф) и легкого разврата (канкан)… Господи, сколько жертв, сколько болей поглощает эта чудовищная акула — цивилизация!»
Еще одним шедевром Мусоргского стала драматическая опера «Хованщина», идея и план которой были предложены критиком Стасовым. Работать над «Хованщиной» Мусоргский начал в 1875 г., однако закончить ее не успел. И снова помог Римский-Корсаков, который инструментовал «Хованщину» и приспособил для сцены. Опера была исполнена в 1886 г. в Петербурге силами любителей, а затем поставлена Московской частной русской оперой С.И. Мамонтова (1897). Исследователь Л. Болеславский замечает, что образ Досифея из «Хованщины» композитор начал писать с протопопа Аввакума, «Житие» которого было впервые опубликовано в 1861 г., но потом стал вносить в образ новые краски, сделал его более мягким, лиричным, однако не в ущерб стойкости и обличительной силе. В опере немало и задушевных страниц, основанных на народном мелосе: «Исходила младёшенька», «Возле речки на лужочке», «Поздно вечером сидела», «Плывёт лебёдушка»...
Работая над «Хованщиной», Мусоргский задумал и третью народную драму — о Пугачевском восстании, которая вместе с «Борисом» и «Хованщиной» составила бы своеобразную трилогию на тему о русском бунте. Либретто композитор собирался писать на основе «Капитанской дочки».
Вершину камерно-вокального творчества Мусоргского составляют три цикла: «Детская» (этот цикл композитор написал на свои слова), «Без солнца» и «Песни и пляски смерти». О «Детской» знаменитый французский композитор-импрессионист К. Дебюсси сказал: «Никто не обращался к лучшему, что в нас есть, с большей нежностью и глубиной». Импрессионисты вообще пристально отнеслись к открытиям Мусоргского, как в сфере речевого интонирования, так и в сфере колористики. То, что казалось консервативной публике в музыке Мусоргского странным и неуклюжим, импрессионисты взяли «на вооружение» и развили новаторские идеи русского гения. «…Русские дадут нам новые импульсы для освобождения от нелепой скованности. Они помогут нам лучше узнать самих себя…»,— говорил Дебюсси. А Равель даже сделал оркестровую версию «Картинок с выставки», которая имела успех, и по сей день часто исполняется.
Читая письма Мусоргского второй половины 1870-х, знакомясь с воспоминаниями и заметками современников, мы видим, сколь беспросветно печальными были последние годы жизни композитора. Его тяготило одиночество — вопреки множеству дружеских контактов; его выматывала чиновничья служба, которую он расценивал как бессмысленную и гибельную для творчества. И — несмотря на службу — он был совершенно не обеспечен материально, подчас оказываясь на грани нищеты. А после отстранения от службы в 1880 г. композитор выживал благодаря средствам близких друзей, которые собирали деньги, чтобы выплачивать Мусоргскому что-то вроде пенсии. Сочинение музыки шло все труднее. Подорвав вследствие болезненного пристрастия к алкоголю и без того слабое здоровье, Мусоргский сочинял с большими перерывами. И вот на этом фоне рождалось самое светлое, радостное произведение Мусоргского — опера «Сорочинская ярмарка». Она была задумана в 1874 г., вскоре после начала работы над «Хованщиной». Эта опера также не была окончена.
В 1879 г. Мусоргский совершил турне по Украине и Крыму с известной в то время певицей Дарьей Леоновой, ученицей Глинки (она же приютила композитора в своем доме в последние месяцы его жизни). Модест Петрович не только аккомпанировал, но и играл сольно. Первые концерты состоялись в Полтаве и Елисаветграде. Под впечатлением южной природы Мусоргский написал фортепианные пьесы «Гурзуф», «Байдары», «Буря на Черном море», а также сочинил специально для спутницы «Песенку Мефистофеля о блохе», которая стала впоследствии знаменитой в исполнении Ф. Шаляпина.
Модест Петрович скончался 28 марта 1881 г. в больничной палате Николаевского военного госпиталя. Похоронен Мусоргский на Тихвинском кладбище Александро-Невской лавры в Санкт-Петербурге.
Новаторское значение творчества Мусоргского лишь немногими было оценено при его жизни. «Мусоргский принадлежит к числу людей, которым потомство ставит монументы», — сказал о композиторе В. Стасов.
Да, прекрасный, величественный, богатырский памятник великому русскому композитору установлен на его родине. Там же, на Псковщине, в селе Карево, находится дом-музей композитора. Исследовательница творчества Мусоргского Р.К. Ширинян отмечала: «Трагический парадокс: одарив мир бесценными духовными сокровищами, Мусоргский ушёл из жизни нищим и бездомным. Но вот примерно через сто лет после смерти композитор вновь обрел свой дом в местах, где родился, прожил десять первых лет, увидел и почувствовал красоту родной земли, душу и долю своего народа. Земли, на которых располагались имения отца и матери Мусоргского, объявлены заповедными. С каревского холма, где стоял дом отца, люди видят то, что видел глаз будущего композитора: бесконечную водную гладь, раздолье земных просторов, ту цельную и многообразную красоту русской земли, которую “переложил на песню” русский народ, которую услышал и Мусоргский».
Слова композитора Ю. Шапорина как нельзя лучше подытожат наше приношение великому русскому композитору: «Поистине “универсальным ключом” к художественной правде владел он. И к какому жанру он ни обращался, везде сказал свежее слово, везде оставил нам непревзойденные образцы высокого искусства. Мусоргский — гордость и слава нашего народа, Илья Муромец русской музыки. Такого, как он, художника до него не было, и досель поставить рядом с ним некого».
Анна Минакова
http://www.voskres.ru/articles/minakova3.htm
