Алмаз АфонаПамяти почившего игумена монастыря Григориат на Святой Горе Афон архимандрита Георгия (Капсаниса)8 июня 2014 года почил о Господе проигумен монастыря преподобного Григория Синаита на Святой Горе Афон архимандрит Георгий (Капсанис). Его памяти портал Православие.Ru посвящает публикуемые материалы. Первый представляет собой беседу отца Георгия с радиослушателями, записанную на радиостанции Элладской Церкви 14 марта 1993 года. Также публикуется слово об архимандрите Георгии (Капсанисе) митрополита Кастории Серафима (Папакостаса). ***
Архимандрит Георгий (Капсанис) Благодатные люди 
Архимандрит Георгий (Капсанис)Отец Константин попросил меня рассказать о благодатных людях, которые есть на Святой Горе. Прежде всего, я хотел бы сказать, что благодатны все христиане, потому что все христиане имеют благодать святого Крещения. Благодатны и монахи, потому что помимо благодати святого Крещения они имеют и благодать ангельского образа. Конечно, проблема в том, что из-за наших страстей мы утаиваем эту благодать, как таится огонь под пеплом, и его не видно. Но когда с помощью нашего покаяния, наших упражнений, нашего духовного подвига и молитвы мы постепенно изгоняем страсти, то пепел страстей потихоньку оседает, и огонь Божественной благодати, который горит внутри нас, выходит наружу. Вот в тех людях, которые подвизаются таким образом, и выходит наружу благодать Божия. Вот такие люди благодатны, и это видно.
Церковь Божия всегда имела благодатных людей. Эти благодатные люди всегда были «солью земли». Они являли благодать миру. Они дарили смысл и радость и людям, и тому времени, в которое жили. Но и после своего успения они по присущей им благодати продолжают утешать людей и помогать им. Святой Григорий Палама, память которого мы сегодня празднуем, говорит, что Божественная благодать осеняет, прежде всего, души святых, а из их душ передается их телам. А когда они умирают, остается в их мощах и в их гробницах, на их иконах и в освященных в их честь храмах. Это благодать Божия жива на ликах святых и впоследствии сохраняется на всем, что с ними связано. Поэтому мы, православные, поклоняемся святым мощам, святым иконам, священным храмам, поскольку все это несет в себе благодать Божию, которую имели Божия Матерь и святые.
Теперь я перейду к конкретному вопросу отца Константина о благодатных людях на Святой Горе. Я хотел рассказать вам и о своем собственном опыте, и об опыте многих паломников, посещающих Святую Гору. На Афоне мы встречаем наших благодатных братьев (и это то, что дает покой и паломникам на Святую Гору). Разумеется, под «благодатными» братьями мы не подразумеваем тех, кто совершает чудеса и знамения, но тех, кто стяжал мир в душе, любовь и смирение.
За время моего пребывания на Святой Горе Бог сподобил меня узнать благодатных людей и получить от них духовную пользу. Я должен сказать, что монахи Святой Горы, особенно те, кто подвизался долгие годы, имеют некоторые общие свойства, которые, по крайней мере, на меня произвели большое впечатление. Первое свойство заключается в том, что они не имеют никакого уважения к себе, не имеют к себе доверия и почтения за свою добродетельную жизнь. Они изрядно упражняются и подвизаются, но считают, что ничего не сделали и уповают на то, что будут спасены лишь по милости Божией.
Один такой монах почил в одном из скитов на Святой Горе от неизлечимой болезни довольно молодым. Он знал, что страдает от неизлечимой болезни и знал, что умирает. Это был хороший монах-подвижник. Незадолго до кончины его спросил более молодой брат: «Отче, ты уже уходишь. Я бы хотел, чтобы ты сказал мне что-то из своего опыта на пользу моей душе». И тот умирающий монах сказал ему следующее: «Знаешь, брат, я подвизался в своей жизни и в постах, и в молитвах, и в бдениях, и в послушании, и по благодати Божией насколько мог, пытался хранить монашеские обеты. Но теперь я не надеюсь на все это. Единственное, на что я уповаю, это на Кровь Распятого». То есть, он имел в виду милость Божию.
И вот это есть первое характерное свойство всех благодатных монахов на Святой Горе, что они не надеются на себя, на свои упражнения и подвиги, но на благодать Божию. Я знал отцов, которые провели на Святой Горе 60-70 лет, которые строго подвизались, но когда ты их спрашивал об их жизни, они говорили: «Прошла моя жизнь, а я так и не сделал ничего хорошего, у меня нет ни одной добродетели, и я не принес за все это время никакого плода».
Я вспоминаю старца Авксентия, который почил в возрасте 90 лет, около десяти лет тому назад. Это был очень добродетельный и святой монах. Как-то (это было Пасхальное воскресенье) в монастырь должны были придти отцы и миряне-паломники, которых было довольно много, чтобы причаститься Пречистых Таин. Перед Божественным Причащением, стоя в Царских вратах, я обратился к нашим братьям-мирянам: «Я прошу подходить тех, кто исповедался и подготовился. А тот, кто не готовился, пускай до Причастия исповедуется». Отец Авксентий (он был слепым) решил, что я говорил это монахам. Он стоял первым в чреде отцов (он был самым старшим, пришел в монастырь в 1917 году) и ждал своей очереди, чтобы причаститься. И вот он решил, что я просил, чтобы и отцы исповедовались. И он стал исповедоваться прямо перед всеми. И что это была за исповедь? «Я плаваю в море суеты. Ничего я не сделал в моей жизни. Не знаю, ни где я нахожусь, ни куда иду», – говорил он и испрашивал милости Божией. Это смирение всегда было свойственно отцу Авксентию. Поэтому всякий раз, когда мы спрашивали у него совета, он избегал что-либо нам отвечать, говорил только: «Молитва. Молитва. Говорите: “Господи, Иисусе Христе!”». И: «Читайте “Эвергетинос”
(сборник душеполезных чтений, составленный в XI веке монахом Павлом из Эвергетидского монастыря в Константинополе, переработан и дополнен в XVIII веке преподобным Никодимом Святогорцем. – Прим.перев.)». Он скрывал свои добродетели и большое духовное знание и мудрость, которые имел. Он жил всю жизнь по-настоящему сокровенно от глаз других отцов, которые, хотя и жили в соседних с ним кельях, не подозревали о великих упражнениях и подвигах отца Авксентия. У нас есть достоверная информация о том, что отец Авксентий был удостоен каждодневно созерцать нетварный Свет. Это, конечно, нечто потрясающее, но это происходило, а мы уверены, что происходило, потому что отец Авксентий имел предпосылки к тому, чтобы быть в состоянии достигнуть боговидения. Вот это то, что лично меня потрясает: смирение отцов Святой Горы, которые считают себя ничем, «нулем», как говорит святой Никодим Святогорец.
Есть в нашем монастыре и другой монах, ему 97 лет. Он пришел в монастырь в 1924 году, был послушником приснопамятного прозорливого и святого игумена Григориата отца Афанасия. И сам он очень добродетельный старец, я не назову его имени, потому что он жив
(речь идет об отце Исихии, когда записывалось это интервью, он был еще жив. – Прим. перев.). Я помню, как однажды сказал ему, что он так много совершил подвигов, а он ответил: «Ничего я не сделал. Вся моя жизнь прошла в пустословии». Он не считал себя достойным даже того, чтобы мы сварили чашечку кофе для него. Если мы готовим кофе для кого-то другого, пускай и для него, но для него одного – «нет». Он никогда ничего не просил. За столько лет, сколько я уже в монастыре, он никогда не попросил для себя даже рясы, ни подрясника и ничего иного. Он ходит во всем ветхом и этим доволен. Единственное, о чем он сожалеет, это то, что не может выполнять послушание и, по его словам, «даром ест хлеб». Этот старчик, наделенный таким глубоким смирением, имеет большую благодать и большой мир в душе. Когда миряне-христиане приходят, чтобы его увидеть – кажется, что Бог его извещает – они еще не успеют ему рассказать что-то и задать конкретные вопросы, он говорит им то, что каждый имеет духовную нужду узнать.
Другой монах, который жил в нашем монастыре и почил несколько лет тому назад, отец Ефрем, тоже имел это глубокое смирение. Как-то он, больной, находился в больнице «Феагенио» в Салониках. Там я навестил его. Когда я приблизился к его кровати, он поднял свои ручки и сказал мне: «Иди сюда, Геронда, я хочу исповедоваться». Он начал исповедоваться прямо при всех. Все больные слушали его исповедь, а старчик делал это в простоте сердечной, ему не пришло в голову, что другие слышат его. «Я хочу, чтобы ты меня простил, Геронда», – сказал он, – «потому что я тебя огорчал». «Ты меня не огорчил», – ответил я, – «скорее это я тебя огорчал, потому что бываю немного строг». А он говорит: «Ты это делал ради моего спасения, а я тебя беспокоил из-за своих страстей. А ты именно так и должен был поступать со мной». Тогда я повернулся и обратился к мирянам, которые все слышали: «Вы видите, какое смирение имеет отец Ефрем и что он говорит?!» Тогда отец Ефрем обернулся и сказал им: «Братья мои, я исповедую вам, я не имею никакой добродетели. За столько лет на Святой Горе я не сделал ничего. Я прошу вас, помолитесь о моем спасении». И тогда все миряне пришли в умиление и начали плакать, видя смирение монаха, который был рядом с ними, ибо они видели, сколь он добродетелен и терпелив. Один юноша из работников больницы, присутствовавший при этом, перекрестился и сказал: «Слава Богу, что существует Святая Гора».
Итак, то свойство, о котором я свидетельствую на основании своего личного опыта на Святой Горе, это глубокое смирение всех отцов, которые считают себя никчемными. И это не притворное, не показное смирение. Это подлинное смирение, это действительно их мнение о себе: что в самом деле они не имеют добродетелей и не принесли никакого духовного плода в монашестве. При этом они имеют мир в душе и не страшатся смерти, потому что их совесть извещает их – несмотря на ощущение собственной духовной нищеты – о том, что они имеют благодать и милость Божию.
Скажу еще об одном, о том, что произвело на меня впечатление на Святой Горе (а, вероятно, и на вас, тех, кто бывал на Святой Горе). Это то, что отцы не безлики, они не все на одно лицо – каждый из них имеет свои собственные черты, свою неповторимую личность. И добродетели каждого из них, и поведение, и весь подвиг несут на себе отпечаток его личности. Они никогда не желают показывать, что имеют добродетели. Напротив, они запросто демонстрируют свои случайные оплошности, вплоть до того, что миряне, видя огрехи монахов, соблазняются. Но это их не заботит, потому что они хотят показать то, что есть, они не хотят показывать того, чего на самом деле нет. То есть, существует такой подлинный и истинный дух у отцов Святой Горы.
Недавно мне рассказали об одном монахе, великом постнике и великом подвижнике: он может на протяжении многих дней питаться маковой росинкой, а когда приходит в Карьес, он идет в таверну и пьет пиво. Он это делает для того, чтобы казалось, чтобы у людей сложилось впечатление, что он нерадивый и невоздержанный монах, который не подвизается. Так он пускает людям пыль в глаза, чтобы скрыть от них свои многодневные посты и свой великий подвиг.
Конечно же, вы слышали о юродивых ради Христа. Есть и на Святой Горе у некоторых из монахов такое юродство. Поэтому не стоит поспешно делать выводы о монахах, которые у нас на глазах вытворяют вещи немного чудаковатые или, на первый взгляд, производят впечатление людей недобродетельных, потому что это может происходить ради того, чтобы сокрыть добродетель и великие подвиги, которые вершат эти монахи.
Разумеется, благодатные отцы Святой Горы – это не только те, которых знает мир благодаря их великой добродетели, их рассуждению, их дару прозорливости, но и другие отцы, не известные так широко. И они благодатны, и они подвизаются, плачут, каются непрестанно в своих грехах, в грехах всего мира. Постепенно они получают благодать от Бога, и Бог удостаивает их поистине христианской кончины. За то время, которое Господь сподобил меня быть на Святой Горе, я видел успение 15-ти отцов. На меня произвело впечатление, что у всех этих отцов была очень хорошая смерть, хотя как люди, может, они и не были лишены каких-то слабостей. Господь удостоил их уйти из жизни в полнейшем мире, исповедании грехов и покаянии. А некоторые из них даже предвидели свой конец. Это утешает и нас, более молодых, что Бог тем, кто подвизается, действительно дарует Свою благодать и удостаивает их с миром уйти из этой жизни, уйти в благодати, и так перейти в жизнь вечную, туда, где нас ожидает Христос, Божия Матерь и святые.
Благодатные отцы-святогорцы и свои тела оставляют на погостах Святой Горы. Их кости часто благоухают. Так было и в нашем монастыре во время ремонтных работ в монастырской костнице. Эта костница располагается снизу под кладбищенским храмом Всех Святых, в котором мы служим по субботам. Каждую пятницу вечером совершается панихида, за которой поминаются имена всех усопших отцов. Под этой часовней упокоеваются их кости. Когда в костнице шла реставрация, кости перенесли в часовню. В тот период всякий, кто входил в кладбищенский храм, ощущал, как его обволакивает насыщенное благоухание.
Перевод с новогреческого выполнен по журналу «Святой Григорий» («Ο Όσιος Γρηγόριος»), издаваемому братией монастыря Григориат на Святой Горе Афон. ***
Митрополит Кастории Серафим (Папакостас)Аристократ духа 
Архимандрит Георгий (Капсанис) Призван от земного Жертвенника к Небесному в утренние часы великого Господского праздника Пятидесятницы и Сошествия Всесвятого Духа, спустя восемь дней после успения старца Моисея и в тот же час, архимандрит Георгий (Капсанис), проигумен Священной Обители Преподобного Григория на Святой Горе.
Многоценная жемчужина.
Многогранный алмаз.
Благоуханный цвет афонского жительства.
Он признан одной из наиболее ярких фигур современного афонского монашества. Еще опишут и оценят по достоинству его богословское наследие, его церковное служение, его вклад в совершение внешней миссии, его подвиги ради Церкви и Православия, его участие в делах афонского монашества. Также многие отметят, и справедливо, что он был настоящим духовным отцом, опытным целителем, ибо упокоевал под своей епитрахилью не только многочисленное братство Григориата, но и немало женских монастырей, для которых был духовным отцом, а также массу мирских людей, с доверием прибегавших к его большому и любящему сердцу. Все с почтением встанут перед этой личностью всеправославного масштаба – архимандритом Георгием.
Отец Георгий, о котором я узнал от старца Агафоника в школьные годы, и впоследствии имел с ним общение будучи диаконом, пресвитером и епископом Церкви Христовой, имел среди прочих одну редкую добродетель. И ей я хочу принести несколько своих безыскусных слов, уподобив их немногим цветам, которые возложу на свежую могилу, в которой упокоилось досточтимое тело Геронды, в монастыре Григориат.
Игумена Георгия украшала добродетель благородства. И когда он соглашался со своим собеседником, он вел себя благородно. И когда он не соглашался с ним, то все равно был благороден. И если он принимал кого-либо в своем монастыре, в совершенно особой, свойственной только ему манере, это опять-таки было самим воплощением благородства. Причем присущее ему и выходившее из его души благородство было не просто хорошими манерами, результатом классического воспитания или аристократического происхождения. Оно не имело таких форм и правил, как в светской жизни. Но являлось плодом Святого Духа, внутренним состоянием, которое создавало присутствие Духа-Утешителя, «обитавшего в пространстве его души».
Геронда знал, наученный Отцами Церкви, что христианин, тем более монах, а еще больше духовный отец должен выказывать, по выражению Василия Великого, «обходительность в разговорах и во всем». Он имел в виду призыв святого Исаака Сирина: «Сей обычай да будет у тебя всегда: обходительность и почтение ко всем». И этого отец Георгий держался до последнего дыхания своей жизни.
Благороден не тот, кто угождает и заставляет тебя чувствовать ему обязанным. Он не высокомерен и не нахален, а воздает почесть, живя по заповеди апостола Павла: «Чéстiю дрýгъ дрýга бóлша творя́ще» (Рим. 12, 10). Поэтому и написано, что благородство есть результат великой добродетели рассуждения. Можно сказать, что благородство для души – словно свет и глаза для тела человека. Я припоминаю: сколько бы раз я ни посещал монастырь святого Григория, всегда отец Георгий старался сделать все для упокоения сердца молодого епископа и находил тысячи способов укрепить его в его епископском служении. Широкая улыбка Геронды и теплые слова разгоняли мглу искушений и трудностей и дарили тишину и упокоение душе каждого, встречавшегося с ним.
(Окончание следует)
