Юденич

[EVG]

Юденич

Глава из книги

Мое первое еще детское впечатление о Гражданской войне в России связано со знаменитым плакатом художника В.Н. Дени «Антанта», на котором карикатурный буржуй натравливает на советскую республику трех псов в генеральских фуражках: овчарку – Колчак, и двух бульдогов – Деникина и Юденича. Так фамилия Юденич на долгое время стала связываться именно с тем злобным бульдогом с революционного плаката. И сама деятельность Юденича не представляла особой загадки – один из главных руководителей Белого движения с его неудачным походом на Петроград в 1919 году. В детстве эти впечатления успешно иллюстрировались советскими кинофильмами «Мы из Кронштадта», «Они были первыми», «Оптимистическая трагедия». Потом к ним прибавился роман Л. Кочетова «Угол падения». Потом были серьезные работы советских историков, в том числе Н.А. Корнатовского «Борьба за Красный Петроград», выходившие в СССР мемуары белогвардейцев, к примеру, «Юденич под Петроградом» и другие. И хотя они в целом не меняли портрет Юденича, но уже представляли его довольно незаурядной личностью. Потом, работая над материалами о первой мировой войне, познакомился с замечательной книгой генерал-лейтенанта Н.Г. Корзуна «Первая мировая война на Кавказском фронте», в которой автор проводит блестящий анализ победоносный действий русских войск на Кавказе. В книге упоминаются имена русских, турецких военачальников, но, по понятным причинам, ни разу не упоминается имя главного творца этих побед главнокомандующего войсками генерала Юденича. Он оставался «бульдогом» с плаката. Наконец, перестройка и крушение Советской власти выплеснули на нас огромную волну ранее запрещенной литературы, открыли многие закрытые архивы, и плакатные «псы» обрели-таки право на правду. Более того, их не только вернули из небытия, но и подняли на щит славы, причислив едва ли ни к народным героям. Апофеозом этого стали воздвижение памятников и многосерийные фильмы, например, А.В. Колчаку, неоднократно переиздаваемые труды А.И. Деникина, и перезахоронение его праха из французской земли в русскую. И это справедливо, ну, может быть, несколько переборщили с Колчаком. По-моему, в Гражданскую войну не может быть героев по определению, ибо это не просто война, а война братоубийственная, величайшая трагедия всего народа. Но вот что любопытно. Как при Советской власти, так и после ее крушения Юденичу не досталось и сотой доли того внимания, которого уделялось и уделяется до сих пор его соседям по знаменитому плакату Дени. Более того, Юденич оказался неугоден не только Советам, но и многим его соратникам по Белому движению, эмиграции. Да и некоторые нынешние «открыватели тайн истории» не жалуют генерала от инфантерии Николая Николаевича Юденича.
Было бы несправедливо говорить о полном игнорировании его заслуг перед Отечеством. Да это и невозможно в отношении победоносного полководца первой мировой войны, не проигравшего ни одного сражения, главнокомандующего русской императорской Кавказской армией, последнего в России и нашей истории кавалера ордена Святого Георгия Победоносца 2-го класса. Сложность работы над биографией Юденича состоит еще и в том, что он в отличие, скажем, от Деникина не оставил после себя серьезных работ, мемуаров. У него не было детей, а жена отметилась лишь скупыми воспоминаниями. Племянники и другие родные затерялись на просторах России после гражданской войны. И тем не менее. За последние двадцать лет вышли серьезные работы таких историков, как В.Ж. Цветков, А.В. Шишов. Последний выпустил не раз переиздаваемую книгу о генерале Юдениче. Она почему-то представляется как роман, хотя весьма далека от изящной словесности. Наиболее, на мой взгляд, полноценно и убедительно рассказали о Юдениче недавно ушедший из жизни историк-эмигрант Н.Н. Рутыч-Рутченко и отечественный исследователь С.Г. Зирин. Их хочу поблагодарить особо. Вышло несколько видеофильмов, посвященных генералу. 27 сентября 2013 года из Гатчины стартовал, думаю, не последний автопробег по городам России и Европы в память 80-летия годовщины смерти Н.Н. Юденича. И все же, генерала, как «пинали» еще в Гражданскую войну и после ее, к примеру, такие политики, как В.Л. Горн, М.С. Маргулиес, генералы А.П. Родзянко, Б.С. Пермикин, другие всевозможные деятели Белого движения и эмиграции, так и продолжают «пинать» до сих пор. Дипломат и литератор О.Г. Гончаренко в своей книге «Тайны белого движения», иронически называя Юденича « великим конспиратором Северо-Западной армии», камня на камне не оставляет от военного таланта генерала, да и его моральной чистоплотности. Известный ныне «знаток» всего и вся эстонский гражданин и литератор Михаил Веллер безапелляционно заявляет в интервью «Комсомольской правде»: «Деникин в эмиграции ходил в драной шинели и в протертых штанах. А вот генерал Юденич приобрел прекрасную виллу, автомобиль, коллекцию картин и ковров». И таких высказываний, к сожалению, хватает. Не любовь, мягко говоря, либералов к Юденичу объяснима, но и неофиты-державники предъявляют ему претензии. Кому-то даже фамилия Юденич кажется подозрительной. В этой связи хочу напомнить известный житейский анекдот из жизни великого русского артиста Василия Ивановича Качалова. В 1922 году во время гастролей МХТ в США его признали одним из выдающихся актеров всех времен и народов. Еврейская община Нью-Йорка, узнав, что настоящая фамилия Качалова Шверубович, устроила грандиозный банкет в честь знаменитого еврейского артиста Шверубовича. На банкете Качалов, слушая тосты, не спешил разубеждать выступавших гостей, хотя по жизни ни один раз уточнял, что фамилия его чисто белорусская, и отец его был православным протоиереем храма Святого Николая Угодника в Вильно.
А если говорить серьезно, то полководец-победитель, генерал от инфантерии, георгиевский кавалер Николай Николаевич Юденич, на мой взгляд, уже одним подвигом в первую мировую войну заслужил свое место в пантеоне славы героев России. Конечно, Юденич, как и всякий человек не идеален и грешен, ошибался и, может быть, не всегда был искренен, но вся его многогранная нелегкая жизнь посвящена беззаветному служению родине и о нем надо говорить и рассказывать постоянно. Что и считаю нужным сделать, отнюдь, не претендуя на истину в последней инстанции.
 
ПУТЬ К ЭПОЛЕТАМ
 
С фамилии и начнем. Основой фамилии действительно послужило иудейское имя Иуда (Хвала Бога). На белорусском языке – Юденя. А Юденич – сын Юдени. В Белоруссии и Литве это была довольно распространенная фамилия среди шляхты. Доподлинно же известно, что отец нашего героя Николай Иванович Юденич родился 7 апреля 1836 года в семье Ивана Николаевича Юденича – потомственного дворянина Минской губернии. Так что будущий генерал и герой был настоящим потомственным белорусским дворянином. Каким образом его отец попал в Москву - не известно, но в списках 1856 года мы находим его среди выпускников Константиновского Межевого института в Москве. Выпускался с чином прапорщика. В этот же год умер его отец, а сам молодой выпускник был оставлен строевым офицером в школе межевых топографов, входящей в состав института.
О Константиновском Межевом институте просто необходимо сказать несколько слов, хотя бы потому, что с ним будет связана не только вся жизнь Николая Ивановича Юденича, но и его семьи, в том числе какое-то время и сына Николая. Это было старейшее в России закрытое специальное учебное заведение по межевой и топографической части, находившееся в ведении министерства юстиции. Основанное 14 мая 1779 года и названное в честь только родившегося внука государыни Екатерины II Константина сначала как Землемерное училище, но уже в 1835 году преобразованное в Константиновский Межевой институт, оно за несколько лет прошло путь от специального среднего учебного заведения до высшего. Приверженец армейского уклада всегда и во всем государь император Николай I в 1849 году перевел институт на военную стезю, увеличил число классов до 8-и и включил в Межевой корпус. В 1867 году, как и многое в стране при новом императоре Александре II, Межевой корпус, а с ним и Межевой институт вернулись в гражданский статус, и скоро институт превратился в полноценное высшее учебное заведение. Окончивший полный курс наук получал звание межевого инженера с чином X-го класса или старшего землемерного помощника с чином YII-го класса. Институт сначала располагался в бывшей усадьбе князей Куракиных по Старой Басманной улице, а в 1873 году перебрался недалеко в усадьбу Демидовых по Гороховскому переулку дом 4. Трехэтажное здание с колоннами на долгое время войдет число достопримечательностей одной из столиц России. При Советской власти это будет сначала Московский геодезический институт, потом Московский институт инженеров землеустройства. Существует он и сейчас все так же на старом месте, но, понятное дело, как Государственный университет по землеустройству. У нас сейчас сплошные университеты.
Надо сказать, что было единственное в империи учебное заведение такого профиля, пользующееся большим авторитетом в обществе не только среди просвещенной публики. Выпускники его всегда шли нарасхват во всех без исключения губерниях и уездах России. Институту было чем гордиться. Одним из директоров с 1835 по 1838 годы работал знаменитый писатель, славянофил С.Т. Аксаков. В институте преподавал В.Г. Белинский. Среди преподавателей числились такие известные профессора, как Н.М. Алексапольский, А.Э. Вормс, Н.М. Киселев. Известный как блестящий инженер и мемуарист генерал-лейтенант- инженер Андрей Иванович Дельвиг – сводный брат Антона Дельвига, не менее известного друга А.С. Пушкина. Да и среди учащихся и выпускников института были не последние люди империи, причем, не обязательно на поприще геодезии и землеустройства. Учили в институте по-настоящему. Помимо общеобразовательных дисциплин преподавались: геодезия и межевание, плоская и сферическая тригонометрия, высшие физика и химия, минералогия и геогнозия, начало архитектуры и мостовых сооружений, черчение, практическая астрономия, теория и практика магнитных наблюдений. При институте имелись астрономическая, метеорологическая и магнитная обсерватории, геодезический музей. Кроме того отменно функционировали классы ручного труда, в которых преподавалось слесарное, токарное и переплетное мастерство.
Важно отметить и тот факт, что в институте могли не только обучаться, но и проживать воспитанники с 1-го по 8-й класс с дальнейшим переводом в студенты до окончания полного курса наук. В 1-й класс принимались воспитанники в возрасте от 12-ти до 16-ти лет на казенный счет или своекоштными пансионерами. Своекоштные воспитанники платили 200 руб. в год и 30 руб. единовременно на обзаведение. На казенный кошт принимались преимущественно дети землемеров и чиновников. Служивших по Межевому управлению, а затем остальные дети канцелярских служащих из дворян и мещан. Сначала они учились в четырех общеобразовательных потоках с 1-го по 8-й класс, потом переходили в два высших по землемерной или инженерной части. Летом старшие воспитанники и студенты обычно проходили полевую практику по межеванию, съемкам, астрономии в лагерях.
Вот в таком учебном заведении начал и закончил свою службу Николай Иванович Юденич. Учился он отлично, ибо только отличники занимали по выпуску вакансии офицеров в самом институте. Да и вся его дальнейшая служба говорит о незаурядных способностях. В 1861 году он подпоручик – офицер-воспитатель в школе межевых топографов. С 1863 года уже преподает в школе геодезию и астрономию, а в расположенном тут же во флигеле Сиротском доме арифметику в чине поручика. В 1867 году он уже полицмейстер (должность соответствовала инспектору гимназии – С.К.) в школе военных топографов. В 1868 году вместе со всеми межевиками увольняется в гражданку с чином коллежского асессора, по-военному – майора. В 1870 году он надворный советник (подполковник) и полноценный преподаватель Константиновского Межевого института. В 1874 году коллежский советник (полковник). К этому времени он уже женат, отец трех детей. Семья жила здесь же в здании института, как и практически все семьи преподавателей и служащих. Все это время до 1886 года он ведет активную преподавательскую и общественную деятельность, внося не последний вклад в становление и развитие института, как одного из лучших учебных заведений империи. Блестящий преподаватель, он не чурается литературной деятельности. В доме прекрасная библиотека, но к изящной словесности он его не подвинула. Зато специальной литературой занимается вплотную. Один из знаменитых выпускников института царский и советский генерал, и геодезист М.Д. Бонч-Бруевич в своих воспоминаниях пишет: «Необходимость создания научного центра, который направлял бы геодезическую работу, ведущуюся в разных концах огромной империи, осуществлялась еще задолго до революции многими межевыми инженерами. В 80-хъ годах прошлого века один из преподавателей Константиновского Межевого института Юденич организовал в Москве «Общество межевых инженеров», издававшее свой печатный журнал «Межевой вестник» и многое делавшее для развития геодезии как науки» [1]. Журнал выходил в 1883-1884 годах под редакцией Н.Юденича, Д.Жаркова и С. Рудина, и прекратил свое существование за отсутствием денежных средств. Больше чем на 24 номера у редакторов и одновременно издателей не хватило денег.
В 1886 году Николай Иванович покидает Москву, отправляется в Курск начальником Землемерного училища, где и получает чин статского советника (штатский генерал). Оттуда через три года переводится в Тифлис тоже начальником Землемерного училища с получением чина действительного статского советника. В 1891 году он вернется в Москву заслуженным человеком с орденами - Св. Станислава 2-го и 3-го класса, Св. Анны 2-го и 3-го класса, Св. Владимира 3-го класса на должность инспектора родного Константиновского Межевого института. Все бы хорошо, но еще с 1885 года его мучает грудная жаба, которая обострилась в Тифлисе и послужила одной из причин возвращения в Москву. Чуть больше года послужит он своему институту. Весной болезнь обострилась, семья срочно перебирается на дачу в Перерву, где отец нашего героя почил в Бозе 2 июня 1892 года в сущности еще не старым человеком, всего-то 56 лет. Похоронят его на Семеновском кладбище в Москве. Такова не бросающаяся в глаза, но очень полезная жизнь на благо отечества. Нам же важно отметить то, что с раннего детства Николай Николаевич Юденич рос в по-настоящему патриархальной, и в то же время интеллигентной семье русского служивого дворянина, что, без всякого сомнения, сильно повлияло на характер, воспитание, моральный облик будущего полководца. Отец приложил к этому самое непосредственное участие. Помимо специальных занятий в доме любили литературу, музыку, живопись. Дети росли разносторонне развитыми людьми. Кстати, не грех заметить такую деталь. Из всего выше сказанного явствует, что Николай Николаевич Юденич никак не мог встречаться со своим отцом 1904 году в Москве по пути на русско-японскую войну, как это отмечают некоторые биографы. В лучшем случае мог только посетить его могилу на Семеновском кладбище.
Многие биографы генерала пишут, что мать его Агния Николаевна Юденич, урожденная Даль, была двоюродной сестрой русского писателя, друга Пушкина, автора знаменитого словаря Владимира Ивановича Даля. Это тоже не соответствует действительности. Родилась Агния Никитична 25 января 1836 года в Москве в семье Никиты Францевича Даля и никак не могла быть кузиной Владимира Ивановича, поскольку отцом его был Иван Матвеевич, а не Иван Францевич. О родстве матери Юденича с известным писателем говорила в одном из своих интервью жена генерала Юденича Александра Николаевна после его смерти, введя в заблуждение будущих биографов нашего героя. Вообще, фамилия Даль была не такой уж редкой на Руси. Любопытно другое, как именно познакомились Агния Никитична с Николаем Ивановичем. Думаю, и здесь не обошлось без Константиновского Межевого института, ибо один из ее братьев Валерий учился в институте вместе с Юденичем. Не трудно понять дальнейшее. Последнее, что известно о судьбе Агнии Никитичны, это ее переезд в Харьков в 1892 году после смерти мужа.
У Николая Николаевича Юденича было две сестры. Старшая – Александра и младшая - Клавдия. Обе не просто любили, но боготворили своего брата, который отвечал им полной взаимностью. Удивительно, но и сестры, так или иначе, оказались связаны с Межевым институтом. Родившаяся в 1860 году Александра Николаевна, как и брат, жила в стенах института, вышла замуж за преподавателя этого института Петра Андреевича Лаврентьева. Тот после окончания института работал землемером, преподавал в институте математику, был классным наставником, инспектором, дослужился до статского советника, кавалера многих орденов. 28 июля 1902 года он скоропостижно скончался от кровоизлияния в мозг, и Александра Николаевна с четырьмя сыновьями перебралась к матери в Харьков, где и жила до революции 1917 года. От революции сбежала в далекую Уфу, поселилась в доме однокурсника мужа директора местного землемерного училища. Что стало с ней и ее сыновьями до сих пор неизвестно. А жаль, ибо это были последние потомки семьи Юденичей. Еще меньше известно о судьбе младшей сестры генерала. Клавдия Николаевна родилась в 1868 году, также детство и юность провела в институтской квартире. Замуж вышла за некоего И.Л. Паевского, о судьбе которого больше ничего не известно. Имела двух дочерей. В Мировую войну в 1916 году перебралась, как и сестра, к матери в Харьков. Дальнейшая судьба ее и ее дочерей не известна. Революция, гражданская война мало кого щадили.
Такая тесная связь семьи Юденичей с Константиновским Межевым институтом дает нам ответ на спорный вопрос о детских годах и учебе будущего генерала. Родился Николай Николаевич Юденич 18 июля 1862 года, как мы теперь знаем, в семье воспитателя школы межевых топографов подпоручика, а не коллежского асессора или директора Межевого института, как отмечают почти все биографы. Рос, как все дети дошкольного возраста. А далее биографы отправляют его в классическую гимназию или кадетский корпус (в то время военные гимназии – С.К.) Якобы мальчик с детства мечтал стать военным. Но в списках выпускников московских гимназий мы не находим фамилии Юденича. Да и зачем ему нужны были гимназии, если сам Бог устраивал его жизнь в стенах Межевого института, где он родился, жил, где преподавал его отец, и где можно было получить одно из лучших в России образование пансионером. Маленький Коля Юденич, без всякого сомнения, хотел пойти по стопам отца, и семья только приветствовала это.
Некоторые картины жизни пансионеров Межевого института мы встречаем в воспоминаниях Николая Ивановича Астрова известного дореволюционного общественного деятеля, бывшего московского городского главы и секретаря московской думы, жившего в детстве в институтской квартире: « Наши комнаты выходили окнами во двор Института. О, этот двор был много интересней улицы! На дворе, по нашему представлению, была сосредоточена вся жизнь всего Института. По двору проходил директор Института, строгий генерал Апухтин, с седыми усами и сигарой в зубах. Во двор выходили окна квартир инспектора Ламовского, воспитателей Института. По двору проходили все проживающие в Институте.
А в весенние дни, в теплую погоду, в 12 часов раздавался звонок и из распахнувшихся дверей Института высыпали воспитанники. Это было особенно интересно. Шум, гам мигом заполняли весь громадный двор. Воспитанники в черных куртках, а летом в парусиновых блузах, частью устремлялись в институтский сад, частью разбегались по двору. Мы, сидя на окне, были в полном восторге, глядя на оживший двор. Глаза разбегались. Не знали, на кого смотреть. Так все было интересно, ново и увлекательно.
Начинались игры, одна интереснее другой. Тут были и лапта, и цыганка, свечи, городки, попы, чижи, свайка, салки, соловьи-разбойники. В углу двора стояли гигантские шаги, на которых летали с заносом…

[EVG]

(продолжение)

И вот снова раздавался звонок. Игры, оживление как-то сразу спадали, как подсеченные. Шум и гам сразу теряли свою звучность и напряженность. Режущий звук звонка побеждал шум, движенье, веселье.
Воспитанники строились по возрастам и поротно в правильные ряды. Это тоже было интересно. Потом раздавалась команда, и ряды быстро превращались в колонны. А после новой, короткой команды воспитателя колонны мирным шагом шли по двору и, начиная с самых маленьких, втягивались в ворота и исчезали в черном пространстве коридоров главного корпуса. Институт поглощал шумную толпу воспитанников. Двор сразу затихал. Но через несколько минут все окна всех этажей заполнялись рассыпавшимися по классам воспитанниками. Теперь шум и гомон несся из открытых окон.
Но вот опять отдаленный, врезающийся звук звонка. Окна почти одновременно закрываются и шум смолкает. Наступает полная тишина. Это начало учения…»[2].
В этих же воспоминаниях мы встречаем, пожалуй, единственное упоминание о семье Юденичей, самом Коле Юдениче: «Против окон нашей квартиры, через большой двор, была квартира одного из воспитателей Института, Н.И. Юденича. В семье Юденича, с которой мы, дети, довольно скоро познакомились и подружились, была наша сверстница, девочка Клавочка. Клавочка стала нашей общей любимицей… В семье Юденичей был Коля Юденич, стройный, красивый юноша. Он был много старше нас. Смотрел на нас свысока. Мы же любовались им и все, что он делал, говорил, казалось нам непререкаемым. Нашему восторгу не было конца, когда Коля Юденич однажды появился на институтском дворе юнкером Александровского Военного Училища. Через два года мы уже видели его в гусарской форме. Это было интересно и наполняло нас гордостью.
- Коля Юденич, с нашего институтского двора, стал гусаром.
Потом жизнь развела нас в разные стороны. И только Великая война и кавказские подвиги генерала Юденича заставили снова испытать чувство радости…
- Ведь это Коля Юденич, с нашего институтского двора!»[3].
Гусаром Юденич никогда не был, Астров, конечно, напутал, но так ли уж важна эта ошибка. Как и неважно его отношение к малышне, типичное для многих молодых людей. Правда, можно отметить начинающую проявляться скрытность в характере Юденича. Нет, он не избегал товарищей, любил дружеские кампании, но всегда соблюдал некоторую дистанцию в отношениях. Никогда не был этаким рубахой-парнем.
Не вызывает сомнения тот факт, что учился Николай Юденич отлично, и наверное из него вышел бы способный и нужный стране инженер-землемер, но человек предполагает, а Бог располагает. Думаю, резкий поворот в судьбе нашего героя произошел из-за разразившейся в середине 70-х годов русско-турецкой войны. Войны освободительной, невероятно популярной во всех слоях русского общества, приведшей в армию многих молодых людей, ранее и не мечтавших о военной карьере. Не будем подробно останавливаться на известных событиях. Нам важно отметить то, как всколыхнулась вся страна на борьбу за правое дело – освобождение православных братьев-славян от многовекового турецкого ига. Великий гуманист, человековед Федор Михайлович Достоевский в своем дневнике за 1877 год запишет: «Это сам народ поднялся на войну, с царем во главе. Когда раздалось царское слово, народ хлынул в церкви, и это по всей земле русской. Когда читали манифест, народ крестился, и все поздравляли друг друга с войной… Они означают лишь, что весь народ поднялся за истину, за святое дело, что весь народ поднялся на войну и идет»[4]. Пятидесятилетний Лев Толстой заявил: «Вся Россия там, и я должен идти». Иван Тургенев говорил: «Будь я моложе, я сам бы туда поехал». Нашлись и по моложе. Писатели Гаршин, Верещагин, Помяловский. Художники Маковский, Верещагин. Врачи Пирогов, Боткин, Склифосовский. И тысячи добровольцев молодых и старых всех сословий императорской России, не исключая женщин. Затурканная, раскритикованная донельзя после поражения в Крымской войне русская императорская армия расправила, наконец, крылья, и пусть с неизбежными для войны издержками развернула, в конечном счете, победоносные кампании на Балканах и Кавказе. На всю страну прозвучали имена генералов Гурко, Драгомирова, Скобелева, Радецкого, Столетова. Военный мундир вернул прежнюю привлекательность и притягательность. Ушли на войну полки первой очереди, ушла гвардия. Из Москвы ушли расквартированные в ней полки Гренадерского корпуса.
 Рвалась на фронт, или хотя бы в армию вся молодежь империи – студенты и гимназисты, мастеровые и крестьяне, мещане. Уходили и из Межевого института, так что Юденичу было с кого брать пример. Первым ушел заканчивающий курс наук Виктор Широков. Уйдет в славное Московское 3-е Александровское училище, которое навсегда свяжет его с армией. После училища будет служба в артиллерии, учеба в академии Генерального штаба, командование полком в русско-японскую войну, «Золотое Георгиевское оружие» за храбрость. Дослужится до чина генерал-лейтенанта в императорской армии, командира 21-го армейского корпуса. Думал ли Юденич, что во многом повторит карьеру своего однокашника по институту. Правда Широков после революции окажется в рядах Красной Армии командующим Орловским военным округом? Конечно, нет, но мечта о переходе в Александровское военное училище начинала приобретать черты реальности. Об училище, его истории, порядках в нем и уровне подготовки многое услышал и от товарища отца статского советника Дмитрия Петровича Рашкова, преподававшего топографию не только в Межевом институте, но и в Александровском училище.
Последней каплей стал парад 8 августа 1878 года полков Московского гарнизона, вернувшихся с победой из боевых походов на зимние квартиры. Москва любила своих гренадеров, кавалеристов, артиллеристов, считая их лучшими, родными московскими. И вот любимцы, настоящие герои с наградными георгиевскими знаменами и трубами под гремящую медь оркестров утюжили московские мостовые. Вся Москва высыпала на улицы, в том числе и воспитанники Межевого института. Вот они, идущие первыми герои боев за Карс и Эрзерум – 1-й лейб-Гренадерский Екатеринославский Императора Александра II полк, два батальона которого квартировали в Кремле. За ним жители Хамовнических казарм 2-й Гренадерский Ростовский и 3-й Гренадерский Перновский полки. А дальше герои Балкан – славнейший 11-й Гренадерский Фанагорийский князя Суворова и 12-й Гренадерский Астраханский полки спешили в свои Крутицкие казармы. Потом кавалерия. 1-й Гусарский Сумской принца Датского полк вел командир, любимец Москвы маркиз Леонид Андреевич де Травес. Синие венгерки и малиновые чикчири волной пронеслись по улицам, открывая путь артиллерии. Глядя на парадное великолепие, Николай Юденич всей душой хотел слиться с этой цельной, красивой, могучей массой, тогда еще не предполагая, что через несколько лет ему удастся и послужить какое-то время в одном из проходивших мимо полков – 12-м Гренадерском Астраханском. Как бы то ни было, но принял решение уходить из Межевого института в 3- Александровское военное училище. В семье его выбор встретил понимание. Правда, пришлось пообещать отцу непременно в дальнейшем закончить академию Генерального штаба и стать высокообразованным перспективным офицером.
Чтобы окончательно закончить с Константиновским Межевым институтом заметим – Юденич был не первым и не последним военачальником русской армии, когда-либо связанным с этим учебным заведением. Таковых оказалось более чем достаточно, в сущности, для сугубо гражданского института инженеров и землемеров. Позволю себе сказать о них несколько слов.

[EVG]

(продолжение)

Пожалуй, наиболее известным после Юденича был окончивший институт генерал-лейтенант императорской и Красной армий, доктор военных и технических наук Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич. Брат ближайшего соратника В.И.Ленина, видный военный теоретик и геодезист, автор совместно с М.И. Драгомировым знаменитого «Учебника тактики», дослужившим в императорской армии до начальника штаба Северного фронта, а при Керенском до главкома фронтом, он одним из первых перейдет на сторону Советской власти. Правда, к должностям не рвался, несмотря на близость брата вождю мирового пролетариата. Дважды отказывался от должности Главковерха, чуть больше месяца руководил Полевым штабом РВСР, но еще в Гражданскую войну ушел с боевой работы и, оставшись в резерве РККА, вернулся к родной геодезии, которой и занимался до конца жизни. Автор известного 9-томного справочного руководства «Геодезия», он дважды будет арестовываться, но оба раза отпущен, проживет долгую жизнь и упокоится 76-летним заслуженным ученым на Ваганьковском кладбище. Нам, к тому же, любопытна схожесть его биографии с биографией Юденича. Тоже белорусский потомственный дворянин, Константиновский Межевой институт, Александровское военное училищ, лейб-гвардии Литовский и 12-й Гренадерский Астраханский полки, академия Генерального штаба, главнокомандующий войсками фронта в первую мировую войну. Как будто шел по стопам Юденича. Но только до революции. Чего в жизни не бывает.
Много общего у Юденича и с еще одним питомцем Межевого института генералом от инфантерии Николаем Петровичем Михневичем. Тоже Александровское военное училище, гвардейский, правда, не Литовский, а Семеновский полк, академия Генерального штаба, в русско-японскую войну тоже командует бригадой. Потом преподавание военного искусства одновременно во всех академиях империи, начиная с академии Генерального штаба, пока не уйдет в строй командовать 2-й гвардейской дивизией и 5-м армейским корпусом. Мировую войну начнет и закончит начальником Главного штаба военного министерства, уволится в запас. После революции 69-летним поступит в РККА, и еще 8 лет будет преподавать уже в советских военных учебных заведениях. Умрет в 1927 году и упокоится в Александро-Невской Лавре.
Другой однокашник Юденича по Межевому институту и Александровскому училищу генерал от инфантерии Владимир Гаврилович Глазьев, пройдя гвардейские полки, академию Генерального штаба, в том числе и как ее начальник, умудрится больше года руководить Министерством народного просвещения. Потом опять армия, командование корпусом, Московским военным округом. С февраля 1918 года в РККА, умрет в 1920 году. Еще один «землемер» генерал от инфантерии Евгений Евгеньевич Уссаковский тоже прошел все те же карьерные ступеньки, что и Юденич, дослужившись до командира корпуса. В РККА не служил, поскольку умер в 1918 году, но его сын Александр, полковник императорской армии служил большевикам исправно.
Много общего у всех этих «землемеров» с Юденичем, за исключением главного – в Гражданскую войну они окажутся по разные стороны баррикад. Кстати, мечтал поступить в Константиновский Межевой институт, тоже не думавший сначала о военной карьере, еще один прославленный полководец земли русской - Маршал Советского Союза Александр Михайлович Василевский, но это уже другая песня.
Итак, в августе 1879 года Николай Юденич из Межевого института переводится в 3-е Александровское военное училище рядовым юнкером[5] и надевает на себя, как мы читаем в одной из биографий, «желанную форму юнкера - александровца – солдатскую, защитную с алыми погонами на плечах». Правда, погоны у александровцев всегда были белого цвета, а защитный цвет хаки появится в русской армии только через 30 лет. Это к слову.
3-е Александровское военное училище было одним из шести особо привилегированных военных учебных заведений русской императорской армии. Такие училища стали одним из элементов знаменитой милютинской военной реформы 60-х-70-х годов 19-го века. Они учреждались высочайшим повелением от 25 августа 1863 года и приказом военного министра № 330 от 16 сентября 1863 года. Предусматривалось создать несколько особых специальных военных учебных заведений для подготовки высококвалифицированных офицеров первичного звена всех родов войск. Так появились эти шесть лучших военных училищ России – пять в Петербурге и одно в Москве. Они выпускали офицеров во все рода войск, но за исключением самого привилегированного Пажеского корпуса имели специализацию: петербургское Павловское военное училище – пехота; петербургское Николаевское кавалерийское училище – кавалерия; петербургское Михайловское артиллерийское училище – артиллерия; петербургское Николаевское инженерное училище – саперы; московское Александровское училище – пехота. Хотя какое-то время выпускники их выходили и в другие рода войск. Помимо этих шести училищ разворачивалась целая сеть юнкерских военных училищ, в которых предъявлялись не столь высокие требования поступающим, программы обучения были проще, и статус выпускников ниже. Но первые шесть училищ готовили элиту русской императорской армии, как для гвардии, так и остальных воинских частей империи. И только одно из них Александровское военное училище располагалось не в Петербурге, а в Москве. Для северной столицы пажи и юнкера не представляли особой экзотики, а как бы добавляли блеска многочисленным гвардейским полкам, квартировавшим в городе и его окрестностях. Другое дело Москва. Для Москвы юнкера - александровцы как бы олицетворяли русскую гвардию и пользовались особым вниманием и любовью всех без исключения слоев московского общества. Это не только накладывало на юнкеров дополнительные обязанности представительского характера московских торжеств, от коронования очередного государя до открытия московских новшеств, но и воспитывало в них особую требовательность к себе, особую манеру поведения и вообще жизни училища. Москвичи знали и любили училищное здание с колоннами на Знаменке недалеко от Арбатской площади. Здание это в несколько измененном виде существует и сейчас, как один из корпусов Министерства обороны России
Тем, кто хочет подробно ознакомиться с жизнью училища, его воспитанников и воспитателей во всех ее аспектах я бы порекомендовал вышедшую в 1901 году в Москве книгу подпоручика В. Кедрина «Александровское военное училище 1863-1904 г.г.» и знаменитый роман знаменитого александровца и поручика А.И.Куприна «Юнкера». Первая книга – строгое исследование, вторая – высокохудожественная легко читаемая проза большого мастера. И обе они буквально пропитаны любовью к родному училищу, гордостью за свое юнкерское и офицерское звание. Недаром же Куприн любил повторять, что - прежде всего он русский офицер, потом татарский князь и только потом писатель. Я же позволю себе провести очень краткий экскурс по училищу, чтобы было понятно, с чем же столкнулся пришедший в его стены бывший землемер Николай Юденич, по каким правилам и укладу он проведет здесь два быстротечных года.
Итак, кто же вообще учился в училище. Туда принимались воспитанники военных гимназий (кадетских корпусов) с допуском на свободные вакансии молодых людей всех сословий с законченным средним образованием, по аттестатам. Лицам же, не окончившим курса средних учебных заведений предстояло выдержать довольно сложные вступительные экзамены при училище. Николай Юденич прошел без экзаменов и зачислен на младший курс. Большую часть поступавших составляли все-таки выпускники военных гимназий (кадетских корпусов) из дворян. Кандидатов со стороны было немного. Вообще, количество гражданских абитуриентов постоянно менялось от увеличения до полного отсутствия, как, например в 1890 -1894 годах. Вместе с Юденичем выпускались в первой десятке 6 из 10 представителей с гражданки, а всего из 154 выпускников таковых было больше трети.
Училище состояло из строевой, учебной и хозяйственной частей. В строевом отношении это был батальон из 4-х рот. Во главе стоял начальник с правами начальника дивизии, которому подчинялся батальонный командир, который наблюдал за воинским порядком и точным исполнением обязанностей службы подчиненных ему офицеров и юнкеров, дисциплиной, чинопочитанием, нравственностью юнкеров, их строевой подготовкой и учебой. Он же наблюдал за хозяйственной частью (обмундирование, снаряжение, питание, отчетность). Ротные командиры руководили службой, строевым и воинским воспитанием юнкеров и ротным хозяйством. В каждой роте был младший и старший класс, которыми руководили офицеры-воспитатели и ближайшие их помощники фельдфебели и портупей-юнкера (унтер-офицеры) из юнкеров. Это была особая юнкерская каста с лычками на погонах и при тесаках с офицерским темляком. Нам же важно отметить, что в портупей-юнкера назначались самые лучшие в строевом и учебном отношении юнкера
Программы обучения включали в себя преподавание военных (тактика, топография, военное искусство, огневая подготовка, фортификация, артиллерия, кавалерия и т.д.), и общеобразовательных (русский язык и литература, математика, включая аналитическую геометрию и начало матанализа, физика, химия., история, география, статистика, иностранные языки, логика, психология и Закон Божий) дисциплин. Преподавание делилось на чтение лекций профессорами в аудиториях и репетиции по всем предметам. Образование по тем временам нешуточное. Для чтения лекций приглашались лучшие московские университетские профессора, такие как С.М.Соловьев, В.И. Герье, Н.И. Стороженко, В.О. Ключевский. Н.В. Бугаев, протоиерей Иванцов-Платонов и др. Скажем прямо, такую научную, интеллектуальную атмосферу можно было встретить даже не во всех высших школах. И это тоже выделяло александровцев среди юнкеров других училищ.
Распорядок дня поражает своей стройностью и чрезвычайной загруженностью. Юнкеру, по сути дела, предстояло от рассвета до заката трудиться, не жалея живота своего. Судите сами. С 1-го сентября до 1-го апреля распорядок следующий. Подъем в 6ч. 30 мин. От 7ч. 15 мин. До 7ч. 45 мин. утренняя молитва, гимнастика, утренний осмотр, чай, амбулаторный осмотр при необходимости врачом и прогулка. С 8ч. до 12 ч. 10 мин., по средам и субботам, а в остальные дни с 8ч. до 1ч. 35 мин. – классные занятия. Перемены между лекциями – 10 мин. С 12ч. 10 мин. до 12ч. 40 мин. завтрак. После завтрака по средам и субботам строевые занятия до 3ч. 30 мин. В остальные дни от 1ч.45 мин до 3ч. 45 мин. В 4 часа обед. От 4 ч. 30 мин. до 5ч. 30 мин. у юнкеров отдых. Потом двух часовые обязательные занятия для подготовки к репетициям. Один раз в неделю от 6 до 8 часов вечера в каждой роте занятия гимнастикой и фехтованием. В 8ч.30 мин. вечерний чай и в 8ч. 45 мин. перекличка, молитва и заря, после которой юнкера занимаются до 11 часов и ложатся спать. С 1-го апреля и до половины мая порядок несколько меняется: в те дни, когда нет экзаменов юнкера по утрам на строевых занятиях, в дни же экзаменов строевые занятия не проводились. С выходом в лагеря и по окончании съемки распределение дня зависело от рода строевых занятий, а особенно от боевой стрельбы. Обед в этот период был в 1 час пополудни, а ужин в 8 часов вечера, после чего проводилась перекличка и молитва по общему сигналу для всего Ходынского лагеря. В праздничные и воскресные дни, а также в будни в свободное от классных и строевых занятий время (где оно? – С.К.) желающие юнкера старшего класса увольнялись в отпуск от 2-х до 4-х раз в неделю, а юнкера младшего класса, от 1-го до 3-х раз, в зависимости от балла по поведению. На воскресные и праздничные дни увольнялись на ночь только к родителям и ближайшим родственникам.
В годы учебы Юденича юнкера старших классов по окончательному экзамену делились на 3 разряда. К 1-му разряду относились получившие в среднем из всех предметов преподавания не менее 8-и баллов, при этом средний балл по военным наукам и математике должен был быть не менее 6-и, в поведении и строевой службе – не менее 9-и. Ко 2-му разрядку относились юнкера, получившие на окончательном экзамене не менее 7-и баллов, в строевой службе не менее 8-и. все прочие относились к 3-му разряду. Согласно разрядам и проводился выпуск. 1-го разряда выпускались подпоручиками в армейскую пехоту, артиллерию, саперы, корнетами в кавалерию, или прикомандировывались к гвардейским полкам (как правило - самые лучшие – С.К.). Юнкера, окончившие по 2-му разряду, выпускались в армейскую пехоту прапорщиками. 3-й разряд уходил в армейские полки юнкерами на 6 месяцев, и потом сдавали простенький экзамен на офицерский чин. По выпуску все получали пособие на обмундирование в размере 300 рублей. 3-й разряд получал по 50 рублей. Юнкер, получивший наивысший балл по выпуску, заносился на мраморную доску почета училища.
Вот в такую среду и влился 17-летний Николай Юденич. Особый дух начинался уже с девиза, который был у каждого училища. Например, у Павловского – «Сам погибай, но товарища выручай!», у Николаевского кавалерийского – «И были дружною семьею солдат, корнет и генерал!». Александровцы с гордостью повторяли: «Верные долгу, с нами Бог!». Собственно, последняя фраза венчала и знамя училища с белым крестом на одной стороне и Спасом Нерукотворным на другой. И фраза эта не была пустым звуком. С нее и началось превращение Коли Юденича в настоящего военного человека. Из Межевого института он пришел с более чем достаточным багажом знаний по общеобразовательным дисциплинам, превосходя многих бывших кадет на голову. А вот строевой подготовки, военной косточки не хватало. Во всех училищах существовал и насаждался культ военного, его превосходства во всех отношениях над штатскими. Недаром тот же Куприн, да и не он один на всю жизнь запомнили юнкерскую песню
                                   Терпеть я штатских не могу
                                   И называю их шпаками,
                                   И даже бабушка моя
                                   Их бьет по морде башмаками
Надо отметить, что свое превосходство над штатскими юнкера основывали на главном признаке военного – готовностью в любой момент, не рассуждая пойти на смерть и отдать свою жизнь за государя императора, за родину. В то время это считалось само собой полагающимся, и понималось всеми слоями общества. Надев погоны, юнкер вполне серьезно готовился к смерти. Так было. Юденич понял это сразу и никогда потом не сомневался в правоте такого девиза. Повезло ему и в полном отсутствии так называемой «дедовщины» в стенах Александровского военного училища, называемое тогда «цуканьем». Это, кстати, не возбранялось во многих училищах, особенно в Николаевском кавалерийском. В Александровском, по неписаному закону старшие юнкера дружественно и покровительственно, именно покровительственно, относились к младшим, хотя и именовали их «фараонами». Впрочем, шутливые клички всегда существовали в русском мире, и будут существовать вечно. Одним словом, для молодого, физически развитого человека не составляло большого труда за пару месяцев пройти немудреную школу молодого бойца и превратиться в приличного строевика, военную косточку. Сама атмосфера училища способствовала этому. И такую атмосферу, прежде всего, создавали командование училища, офицерский состав. И здесь Юденичу повезло, хотя среди офицеров-воспитателей особенно выдающихся личностей не было. Да и нужны ли таковые в кропотливой, незаметной, но очень ответственной работе по воспитанию будущих офицеров русской императорской армии.
Первое и самое главное впечатление произвел, конечно, начальник училища генерал-майор свиты Его императорского величества Михаил Петрович Самохвалов. Интересный взгляд на него из юнкерской среды, по-моему, дал Куприн: «Училищное начальство понимало большое значение такого строгого и мягкого, семейного, дружеского военного воспитания и не препятствовало ему. Оно по справедливости гордилось ладным табуном своих породистых однолеток и двухлеток жеребчиков – горячих, смелых до дерзости, но чудесно послушных в умелых руках, умело соединяющих ласку со строгостью… Генерал Самохвалов, или по-юнкерски, Епишка довел пристрастие к своим молодым питомцам до степени, пожалуй, немного чрезмерной… Юнкера ценили его преданность училищу и его гордость своими александровцами»[6]. Вообще-то это был заслуженный и известный в армии человек. Службу начинал в гвардейских полках - Литовским и Московском, академия Генерального штаба, штабные и командные должности, в том числе командование знаменитым на всю армию 7-м Гренадерским Самогитским полком. С полка он и придет в училище, которым и откомандует без малого двенадцать лет и уйдет в строй на дивизию. Инспектором классов был полковник Николай Николаевич Светлицкий, чрезвычайно педантичный и очень внимательный воспитатель. Ничем особенным не прославился, но до генерала начальника Орловского Бахтина кадетского корпуса дослужится. Батальоном командовал полковник Владимир Карлович Водар, фактически всю свою жизнь прослуживший в Александровском училище, начиная с младшего офицера, приватного преподавателя артиллерии, командира роты и командира батальона. Училище и юнкера были для него всем в этой жизни, как и для ротного командира капитана Александр Егоровича Дубяго. Встреча с этими людьми стала для Юденича первым откровением понимания сущности того, каким должен быть русский офицер, как он должен вести себя с начальниками, подчиненными, за пределами части в гражданской среде. Пониманием того, что такое вообще честь офицера.
Сама учеба давалась Николаю Юденичу гораздо проще строевого воспитания, хотя для многих воспитанников военных гимназий (кадетских корпусов) освоение курса училищных наук становилось камнем преткновения. Бывшие кадеты нередко «плавали» не только по общеобразовательным дисциплинам, особенно математике, физике, химии, черчению, но и военным. К примеру, по фортификации, которая требовала недюжинного чертежного мастерства. Школа Межевого института, освоенная Юденичем отлично, помогала ему легко осваивать курс училища. Да и преподаватели были лучшими в Москве, один под стать другому. Так, тактику и военную историю преподавал известный военный ученый полковник Дмитрий Федорович Масловский, артиллерию генерал-майор Василий Александрович Экстен, фортификацию полковник Сергей Николаевич Прудников. А целая плеяда привлеченных к работе университетских профессоров. Мы уже говорили о статском советнике Дмитрие Петровиче Рашкове из Межевого института, который способствовал переходу Юденича в училище. Историю Юденичу читал знаменитый Василий Осипович Ключевский, пришедший в училище по рекомендации своего учителя, еще более знаменитого Сергея Михайловича Соловьева, ранее преподававшего там. Навсегда останется у Юденича любовь к отечественной истории, в том числе, как науке. Не случайно даже в последние годы жизни, уже в эмиграции он будет с особым вниманием возглавлять «Общество ревнителей русской истории». А начиналось все здесь, в двухэтажном с колоннами здании на Знаменке, в стенах Александровского военного училища. Слушал Юденич и лекции известного экономиста, члена-корреспондента академии наук Александра Ивановича Чупрова, и профессора русской литературы Владимира Петровича Шереметьевского, автора знаменитой в свое время книги «Слово в защиту живого слова». А блестящий математик профессор сельскохозяйственной академии, выходец из семьи морского офицера Яков Яковлевич Цветков навсегда привили любовь к самой точной из наук.

[EVG]

(продолжение)

Лагерная жизнь, топографические съемки, астрономические замеры тоже были знакомы Юденичу еще с лагерей Межевого института. В лагерях он больше всего налегал на строевые занятия и боевую стрельбу.
Несомненно, огромным потрясением стала для юного Николая Юденича первая встреча с государем императором Александром II, посетившим училище 27 ноября 1879года. Потом, перед выпуском, после маневров на Ходынском поле на высочайшем смотре он удостоится видеть и государя императора Александра III, но та первая встреча с царем навсегда тронула его сердце и определила до конца дней отношение к монархии, сакральной личности русского царя вообще. Юденич в этом не одинок. Для юнкера, молодого офицера того времени уже видеть обожаемого монарха становилось чем-то невероятным. Вспомните, как реагировал на это Николай Ростов из «Войны и мира». Юденичу, наверное, ближе александровец Куприн: «Царь все ближе к Александрову. Сладкий, острый восторг охватывает душу юнкера и несет ее вихрем, несет ввысь. Быстрые волны озноба бегут по всему телу и приподнимаются ежом волосы на голове. Он с чудесной ясностью видит лицо государя….. Какие блаженные, какие возвышенные, навеки незабываемые секунды! Александрова точно нет. Он растворился, как пылинка, в общем многомиллионном чувстве. И в то же время он постигает, что вся его жизнь и воля, как жизнь и воля всей его многомиллионной родины, собралась, точно в фокусе, в одном этом человеке, до которого он мог бы дотянуться рукой, собралась и получила непоколебимое, единственное, железное утверждение. И оттого-то рядом с воздушностью всего своего существа он ощущает волшебную силу, сверхъестественную возможность и жажду беспредельного жертвенного подвига»[7].
Куприн после ухода из армии, попав в общество пишущий братии быстро превратиться в настоящего либерала, разочаруется и в монархии и в царях. Очнется только после большевистского переворота. Чего не скажешь о Юдениче. В революцию, как практически все военачальники, он не встанет на защиту престола, нелепо идти против воли Божьей, но в душе, без всякого сомнения, до последних дней оставался монархистом. Об этом постоянно говорили его друзья и недруги. К тому же, на него, как и на его однокашников по училищу произвела неизгладимое впечатление гибель всего через несколько месяцев после встречи от рук революционера боготворимого государя императора Александра II. Отсюда, кстати, началась и никогда не заканчивалась его ненависть к революционерам и революции вообще.
            Как бы то ни было, но на удивление себе и своим родным Николай Юденич учился и служил легко и с удовольствием. Не случайно уже 10 февраля 1880 года он производится в младшие портупей-юнкера[8]. Для этого надо было отлично учиться, числиться одним из лучших строевиков и не иметь нареканий по службе и в дисциплине. Сейчас, глядя на известные фотографии пожилого генерала Юденича, трудно представить, что этот грузный, лысый старик был когда-то лучшим гимнастом курса, любимцем знаменитого московского атлета Альберта Христофоровича Ламбертини, преподававшего в училище фехтование и гимнастику. Как и лучшим танцором, которого не раз ставил в пример училищный преподаватель танцев артист императорского Большого театра Иван Дмитриевич Никитин. Всю свою жизнь, как и все александровцы, Юденич будет помнить легенду училища, руководителя училищного оркестра статского советника Федора Федоровича Крейнбринга. А были еще знаменитые балы на Знаменке и в женских учебных заведениях Москвы, и, наверное, первая влюбленность. Были училищные посиделки с хоровым пением. Был и литературный журнал «Александровец», куда вместе со всеми юнкерами Юденич писал заметки, письма, поздравлял офицеров и преподавателей. И обязательно увольнялся в город, как юнкер за все время обучения не получивший ни одного замечания. Увольнения были вдвойне отрадны. Как москвич он неизменно отправлялся домой, в любимую семью, с ночевкой. Что еще нужно для счастья молодому человеку – юнкеру одного из лучших военных училищ России? Желающим узнать подробности рекомендую почитать уже не раз упоминаемый роман Куприна «Юнкера».
            Два года пролетели, как один миг. Александровцев производили в офицеры 8 августа 1881 года. 6 августа (старый стиль – С.К.), как известно праздник Преображения Господня. Считалось, что юнкера как бы преображаются в офицеры. Сбывалась мечта сотен и сотен юнкеров, получавших вожделенные офицерские эполеты. Помните, как восторгался лермонтовский Грушницкий: «О, эполеты, эполеты! Ваши звездочки, путеводительные звездочки… Нет! Я теперь совершенно счастлив». Поддавшись печеринскому сарказму, многие люди до сих пор считают такие восторги каким-то несущественным, солдафонским фетишем. Между тем, для каждого без исключения новоявленного офицера первые офицерские погоны дороги необыкновенно. И вряд ли он когда еще в жизни испытает подобный восторг потом, получая очередные воинские звания. Помнить об этом будет всегда и после расставания с армией. По себе знаю. Портупей-юнкер Юденич вместе с сокурсниками получил на торжественном построении приказ о производстве, который по традиции спрятал под юнкерский погон. А в кармане уже лежали офицерские погоны и офицерская кокарда. «Епишка», опять же по традиции, лично надел каждому выпускнику на шею маленький серебряный образ Святого Угодника и Чудотворца Николая – хранителя русских воинов.
            Юденич выпускался по 1-му разряду подпоручиком с зачислением по армейской пехоте и прикомандированием к Лейб-гвардии Литовскому полку с обязательством согласно 183-й статье Устава о воинской повинности и прочими циркулярами прослужить на действительной военной службе три года[9]. Выпускался со старшинством в чине, то есть имел возможность получить следующее звание не через 4 , а через 3 года. Юденич выпускался седьмым по списку, среди лучших, и, конечно, имел широкое поле выбора полков и места будущей службы. Как правило, лучшие старались попасть в гвардию, артиллерию, гренадеры, которые квартировали в столицах, больших городах центральных губерний. А дальше все шло по убывающей списка до самых глухих уголков российской империи, где стояли отдельные полки и части русской пехоты. Прикомандирование к одному из гвардейских полков зависело еще и от связи начальника училища с тем или иным полком, так как осуществлялось по его рекомендации. «Епишка» служил в Литовском и Московском полках и с удовольствием рекомендовал туда своих выпускников. Впрочем, рекомендовал и в другие гвардейские полки. Лишь бы имелась свободная вакансия. Юденич выбрал Литовский полк по нескольким соображениям. Во-первых, в полку хорошо помнили генерала Самохвалова, считали его своим. Во-вторых, Лейб-гвардии Литовский полк входил в 3-ю гвардейскую дивизию, которая дислоцировалась а Царстве Польском, а сам полк в Варшаве. Служба в полку не требовала от офицеров таких значительных, дополнительных, материальных затрат, какие несли офицеры гвардейских полков, расположенных в Петербурге и его ближних окрестностях. К моменту выпуска его отец дослужился до чина коллежского советника (полковника), но его средств явно не хватало для обеспечения сыну нормальной службы в Петербурге.
            Из 154-х выпускников Александровского училища 1881 года трое первых вышли в артиллерию. Первый из первых фельдфебель Алексей Безруков в Михайловское артиллерийское училище в Петербурге. Удостоившись занесения на мраморную доску почета училища, он, тем не менее, ничем особенным себя не проявил в дальнейшей жизни. Известно, что дослужился до чина генерал-майора Генерального штаба и закончил службу в рядах Красной Армии. Второй по выпуску фельдфебель Николай Кашперов вышел в 1-ю Гренадерскую артиллерийскую бригаду в Москве. Третий, фельдфебель Виталий Тимирязев, как и Алексей Безруков, отправился в Петербург в Михайловское артиллерийское училище. Об их дальнейшей службе и судьбе ничего не известно. Из однокурсников Юденича определенный след в русской военной истории оставили лишь выпущенный четвертым последний из фельдфебелей Андрей Саранчев, и выпущенный одиннадцатым из портупей-юнкеров Артур Клембовский. О них позволю себе сказать несколько слов.
            Генерал-лейтенант русской армии Андрей Михайлович Саранчев выпускался с прикомандированием, как и Юденич к гвардейскому, только Павловскому полку в Петербург. Очень скоро он снова встретится с Юденичем в стенах академии Генерального штаба, которую он вместе и окончат в 1887 году. Дважды однокурсники и дальше будут до определенного времени идти вровень. Штабная работа в штабах корпусов, округов. В 1902 году Саранчев, как и Юденич, получит в командование полк – Апшеронский пехотный. Кстати, на Кавказе, где Юденичу предстоит потом долгая служба. А дальше их служебная стезя расходится. Юденич отправляется на Русско-японскую войну, а Саранчев уходит в военное образование директором Сумского кадетского корпуса. На этом поприще он дослужится до чина генерал-лейтенанта, кавалера многих российских орденов, и руководителя всех военно-учебных заведений армий Деникина и Врангеля. Потом эмиграция, Париж, где скончался в 1935 году, на два года пережив своего дважды однокурсника. Похоронен на знаменитом кладбище Сент-Жневьев де Буа, могилу его я видел лично. Нам же он интересен еще и тем, что остался в истории единственным человеком, кто помнил Юденича юношей, юнкером Александровского военного училища и рассказал об этом на Юбилейном вечере генерала: « Николай Николаевич был тогда тонким худеньким юношей со светлыми вьющимися волосами, жизнерадостный и веселый. Мы вместе слушали в аудитории лекции Ключевского и других прекрасных преподавателей»[10]. И опять перед нами, как и в воспоминаниях о Межевом институте, предстает стройный блондин.
             Генерал-майор русской армии Артур-Оскар Наполеонович Клембовский вышел, как и Юденич из портупей-юнкеров в гвардейский, только Измайловский полк. Пошел в полк по стопам более знаменитого старшего брата, о котором мы еще скажем несколько слов. А однокурсник Юденича любопытен несколько необычными поворотами в карьере. После службы в полку, академии Генерального он неожиданно уходит в Военно-медицинскую академию, где и дослужится до чина генерал-майора с увольнением от службы в 1914 году. Но война вновь призовет его в армейские ряды. На фронте будет командовать бригадой, дивизией и уйдет в отставку второй раз в революцию. Мирно поселится в Крыму в Ялте, где в 1920 году вместе с сотнями офицеров будет расстрелян большевиками уже после ухода Врангеля. Не участвовал в Гражданской войне, имел старшего брата в рядах РККА, и все же… Судьба.
             Больше особо примечательных людей среди однокурсников Юденича не было, но за долгие годы существования Александровское военное училище выпустило из своих стен не один десяток знаменитых на всю страну и на весь мир офицеров. Позволю себе очень кратко напомнить о некоторых из них, только потому, что часто их судьба очень напоминала судьбу Юденича, или тесно переплеталась с ним
Начну с такой весьма колоритной фигуры, как известный атаман Сибирского и Семиреченского казачьих войск генерал-майор Борис Владимирович Анненков. Родом из Сибирских казаков, училище он закончил в 1908 году и вышел в 4-й Сибирский казачий полк, с которым втянулся в настоящий бунт в 1914 году, предан был военно-полевому суду и отсидел в крепости полтора года. В 1915 году вырвался-таки на фронт и вскоре прославился, как лихой кавалерийский офицер – один из первых командиров партизанских отрядов. Награжден за храбрость Георгиевским оружием, французским орденом «Почетного легиона» и британской медалью «За храбрость», этот бывший революционер в Гражданскую войну станет таким заклятым врагом Советской власти, что она будет его преследовать и после поражения белых войск за границей. Обманным путем его захватят китайцы, передадут чекистам уже в 1924 году. Через три года в возрасте 38 лет по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР расстреляют в Семипалатинске, где обыватели долго будут помнить опереточную форму анненковцев, их лихость и зверства.
Другая примечательная жертва революции из александровцев – генерал-лейтенант Николай Николаевич Духонин. Он вышел из училища, как и Юденич, из портупей-юнкеров по 1-му разряду в Лейб-гвардии Литовский полк, но в 1896 году, и пошел по службе, повторяя карьеру Юденича. Известный «красный граф» кавалергард и генерал А.А. Игнатьев – однокурсник Духонина по академии Генерального штаба вспоминал его, как благонравного тихоню, с плачущей интонацией в голосе. Но этот «тихоня» в мировую войну уже в 1914 году получит Георгиевское оружие за храбрость и далее по ходу войны ордена св. Георгия 4-го и 3-го класса, дослужится до начальника штаба Юго-Западного и Западного фронтов. Наконец, станет последним главковерхом русской армии и примет мученическую смерть. Братишки-балтийцы сначала выстрелят ему в голову, а потом добьют штыками и прикладами.
В один год с Анненковым окончил училище другой герой Белого движения – полковник Митрофан Осипович Неженцев. Герой мировой войны, георгиевский кавалер, первый командир добровольческого корниловского отряда в русской армии с особым статусом и формой, после геройского дела 26 июня 1917 года развернутого в 4-х батальонный Корниловский полк. Практически в полном составе остатки этого полка в 1918 году станут костяком зарождавшейся Белой добровольческой армии. В 1-м Кубанском «Ледяном походе» Неженцев будет убит при штурме Екатеринодара в один день со своим кумиром генералом Корниловым.
Нельзя не вспомнить и других оставшихся верными русской императорской армии выпускников училища. Военный министр империи генерал от инфантерии Виктор Викторович Сахаров, окончивший училище, когда Юденичу исполниться только 4 года. Пожалуй, первая жертва революции. Убит при усмирении бунтовавших крестьян Самарской и Саратовской губерний еще в 1905 году. Другой генерал от инфантерии, крупный военачальник Алексей Ермолаевич Эверт окончил училище в 1876 году, когда Юденич еще и не мечтал о военной карьере. Ему удалось по жизни многое. Как и Юденич, начал службу в гвардейском, но Волынском полку, академия Генерального штаба, служба в штабах и командование частями и соединениями. Также участник Русско-японской войны, георгиевский кавалер. В мировую войну, как и наш герой, дослужился до командования фронтом и был личностью не менее известной. В революцию уволен со службы с мундиром и пенсией. До сих пор точно неизвестно, то ли его расстреляли большевики в 1918 году, то ли умер своей смертью, занимаясь пчеловодством в маленьком уездном городке Вирея.
Пора сказать несколько слов и об александровцах волею судьбы оказавшихся после революции в рядах Красной Армии. Начать хочу с мало прославленного краскома, но зато несомненного героя 1-й мировой войны генерала от инфантерии Владислава Наполеоновича Клембовского еще и потому, что, будучи родным братом однокурсника Юденича, он на редкость точно повторит жизненный путь нашего героя. Конечно, до революционных событий 1917 года. Окончил училище из портупей-юнкеров в 1879 году третьим по списку, выйдя в Лейб-гвардии Измайловский полк. После службы в полку академия Генерального штаба и различные штабные должности, как у Юденича. Также перед Русско-японской войной командование 122-м Тамбовским пехотным полком, с которым отправится на войну, будет также дважды ранен и отмечен вместе с Юденичем, как лучший полковой командир. Генерал-майором станет на год раньше, и генерал-лейтенанта они получат в один год. Юденич пойдет по штабной линии, а Клембовский в строй, командуя последовательно 9-й пехотной дивизией, 10-м армейским корпусом, с которым и вступит в мировую войну. В конце 1914 года он, как и Юденич, командир корпуса получает тоже орден Св. Георгия 4-го класса за блестящую победу над австрийцами. В 1915 году оба генералы от инфантерии. Далее Юденич командует армией, фронтом, прославив себя победами на Кавказе, а Клембовский начальник штаба у Брусилова и один из авторов и организаторов знаменитого прорыва. Оба получают ордена Св. Георгия 3-го класса. Далее Клембовский командует 5-й, 11-й армиями, после революции Северным фронтом и в Рижской операции спасет Петроград. Оба будут сняты с должностей личным распоряжением Керенского. В отличие от Юденича Клембовский в Гражданскую войну не воевал, но служил в РККА в военно-исторической комиссии, преподавал и даже числился членом Особого совещания при Главкоме РВСР. В 1920 году окажется в Бутырке, якобы за связь с поляками, где и умрет после 14-дневней голодовки, объявленной в знак протеста против вздорного обвинения. В сущности, как и брат, погибнет от рук большевиков. Удивительная судьба.

[EVG]

(окончание)

Не могу пройти мимо александровцев, ушедших в Красную Армию добровольно и достигнувших в ней значительных высот. О Бонч-Бруевиче мы уже говорили. Но ему было далеко до полковника императорской армии и командрама 1-го ранга РККА Сергея Сергеевича Каменева, окончившего училище по 1-му разряду в 1900 году. Полковая жизнь, академия Генерального штаба, в мировую войну командование 30-м пехотным полком и штабами 15-го армейского корпуса и 3-й армии. В РККА добровольно с апреля 1918 года. Командовал отрядами завесы, Восточным фронтом. С июля 1919 года по апрель 1924 года Главком вооруженными силами республики. Потом инспектор и начальник штаба РККА. Умер от сердечного приступа в 1936 году. Похоронен на Красной площади, у Кремлевской стены. Заслужил несколько царских орденов, орден Боевого Красного Знамени и Почетное революционное оружие.
Ему под стать еще один александровец генерал-майор императорской армии и командарм 1-го ранга Красной Армии Павел Павлович Лебедев. Этот окончил училище в 1892 году, как и Юденич, по 1-му разряду и выпущен в Лейб-гвардии Московский полк. Академия Генерального штаба с отличием. В годы мировой войны дослужился до генерал-квартирмейстера штаба Западного фронта. В 1918 году отказался примкнуть к Белому движению и добровольно вступил в РККА по личному приглашению самого В.И.Ленина. Это дорогого стоило. Командовал Восточным фронтом, а с 1919 года по 1924 год начальник Полевого штаба РККА. Кстати принимал непосредственное участие в подготовке операции и разгрому войск Юденича под Петроградом. После Гражданской войны руководил вооруженными силами Украины и умер в Харькове в 1933 году. Как и Каменев – кавалер царских и советских орденов.
И уж никак нельзя забыть александровца, одного из первых Маршалов Советского Союза Михаила Николаевича Тухачевского, выпущенного из училища в Лейб-гвардии Семеновский полк в 1914 году и дослужившегося в императорской армии до поручика, но зато, в отличие от своих старших однокашников, намного преуспевшим в Красной Армии. Правда, опять же в отличие от них, получит-таки свою пулю от власти и партии, которым служил более чем ревностно. Думаю, нет необходимости уточнять общеизвестные страницы биографии этого, без всякого сомнения, талантливого военачальника, красавца, любителя скрипок и женщин, но, пожалуй, самого амбициозного выпускника Александровского военного училища. Отметим лишь то, что это был первый и последний маршал из выпускников училища.
Были среди александровцев и знаменитые люди, проявившие себя не на военном поприще. Большой русский писатель – классик Александр Иванович Куприн, окончил училище в 1890 году. В отличие от Юденича, выпускался только 137-м из 199 выпускников. Понятное дело вместо гвардии в заштатный 46-й Днепровский пехотный полк. Знаменитым военным не стал, дослужился только до подпоручика, но стал знаменитым писателям, так прекрасно поведавшим нам об Александровском военном училище. А с Юденичем судьба сведет его в 1919 году, когда Куприн, проживавший в Гатчине, снова наденет на себя офицерскую шинель и пойдет добровольно в армию генерала, штурмующую красный Петроград. Будет руководить пропагандой Северо-Западной армии и редакцией газеты «Приневский Край». Ускоренный курс в годы мировой войны прошел в Александровском военном училище известный советский артист Борис Васильевич Щукин, легендарный исполнитель ролей В.И. Ленина в театре и кино. Любопытна и фигура выпускника училища, известного чекиста Андрея Павловича Федорова, заманившего в Россию и нейтрализовавшего таких матерых антисоветчиков, как Борис Савинков и легенда британской разведки Сидней Рейли. Многие еще помнят популярный телесериал «Операция трест», рассказывавший об этом. Кстати, во время той операции Федоров арестует и близкого друга Савинкова полковника Сергея Эдуардовича Павловского. Сей бывший Павлоградский гусар находился в команде Булак-Балаховича, которая арестовывала Юденича после его ухода с поста командующего Северо-Западной армии. Мир все-таки тесен.
Были и другие знаменитые люди среди выпускников Александровского военного училища, но Николай Николаевич Юденич не только не затерялся в их ряду, но, по-моему, стал первым из первых. Пока же мы еще раз отметим, что 8 августа 1881 года из стен училища вышел молодой подпоручик Юденич, которому предстоит долгая служба в рядах русской императорской армии. Сделан первый шаг на пути к будущей славе.
 
ПРИМЕЧАНИЯ
[1] Бонч-Бруевич М.Д. «Вся власть Советам» М. Воениздат. 1958г. с.21.
[2] Астров Н.И. «Воспоминания. т.I.» Париж. ИМКА ПРЕСС. 1941г. с.33-35.
[3] См. там же с.37.
[4] Достоевский Ф.М. «П.С.С. т.19» М. Терра. 1999г. с.264.
[5] “Послужной список окружного генерал-квартирмейстера штаба Кавказского военного округа генерал-майора Юденича 1908г». РГВИА. Ф. 409. ОП. 2. Д. 34023. П/С 348-333. Л.2.
[6] Куприн А.И. “Юнкера» М. Воениздат. 2002г. с. 40,42.
[7] См. там же с.51.
[8] См. п. 5 настоящего примечания.
[9] См. п. 5 настоящего примечания.
[10] «Генерал от инфантерии Н.Н. Юденич. К 50-летнему юбилею в офицерских чинах». Париж. Изд. Парижского юбилейного комитета 1931г. с.60.

Полковник Сергей Куличкин

http://www.voskres.ru/army/library/kulichkin9.htm