Дмитрий ЮрьевКатастрофа исподтишка
Объявленное Россией намерение отстаивать свои права вызвало на Западе зоологическую и чуть ли не расистскую реакциюВладимир Путин назвал распад СССР «крупнейшей геополитической катастрофой» XX века. В 2014 году становится очевидным: эта геополитическая катастрофа в 1991 г. не завершилась, она только началась.
И только сейчас, почти через четверть века, на Украине и вокруг неё, в России и в мире эта «крупнейшая геополитическая катастрофа века» — распад СССР и «ялтинской» (точнее, ялтинско-потсдамско-хельсинской) мировой политической системы — заканчивается.
СССР и связанная с ним мировая система прекратили своё существование в 1989-1991 гг. в результате революционных событий в основном мирного характера. Эти события не были результатом победы Запада. Лидеры Запада, его институты, в том числе спецслужбы и неформальные центры принятия решений, активно действовали против СССР, добивались его ослабления и — в конечном счёте — поражения, но никто не ожидал, что огромная и сильная страна прекратит своё существование так быстро.
В распоряжении СССР оставалось достаточно ресурсов — военных, материальных и человеческих. Ядерное сдерживание оставалось непреодолимым для Запада порогом, через который он ни при каких обстоятельствах не решился бы переступить.
СССР победил себя сам. Маразматический непрофессионализм и эгоизм номенклатуры, самоубийственные ошибки горбачёвского режима, отсутствие обратной связи с реальными настроениями народа — всё это позволило выдвинуть и синхронизировать претензии к правящему режиму со стороны грамотного (благодаря советской системе образования) и этически мотивированного (благодаря советской системе воспитания) населения.
Распад СССР стал результатом своего рода консенсуса советских и околосоветских элит и большей части образованного населения. Махину советского номенклатурного режима не пришлось свергать или уничтожать, её просто — на основе этого консенсуса — упразднили. Для этого не потребовалось ни идеологии, ни «партии, способной взять власть», то есть механизмов и институтов, обеспечивающих сложную мотивацию и переход к созданию новой структуры реальности. Августовская недореволюция 1991 г. не создала новых институтов, а только упразднила старые (КПСС и СССР).
Постсоветское руководство России — Ельцин и его окружение — вместе с выступившим против номенклатурно-коммунистического режима народным большинством — не победили своего врага, а утратили его. Неожиданно для себя достигнув высшей власти, вчерашние общественники-оппозиционеры и республиканская номенклатура второго эшелона застыли в страхе перед ушедшими в никуда институтами и всем, что с ними было связано — партией, идеологией, активной позицией во внешнем мире. Н
а территории «Свободной России» ничего не было названо своими именами. Вовсю заработало оруэлловское «министерство правды», превращая важнейшие социальные и политические процессы в «непроцессы» — их можно было не замечать и не объяснять, потому что они никак и никем не называются. Освоение новой реальности пошло «исподтишка». Символом великой недореволюции над постсоветским пространством — вместо какой-нибудь собственной статуи Свободы, в отсутствие утвержденных флага и герба — нависла Фигура Умолчания…
В её тени 90-е годы стали не только лихими, но и глухими. Не называя чёрного и белого, не говоря «да» и «нет», в течение нескольких лет — а точнее, нескольких месяцев —упразднили сбережения существенной части населения. Без объяснений и предупреждений (хотя бы таких, как в своё время в любимой тогдашними реформаторами пиночетовской Чили или в посткоммунистической Польше) отпустили цены.
Под эмоциональные разговоры о «реформах» и «консерваторах» запустили машину «приватизации» — а точнее, произвольного и хаотического назначения крупных собственников из числа случайно и вовремя подвернувшихся комсомольских и/или теневых спекулянтов — и расформировали малоэффективную, но привычную и худо-бедно работавшую социальную структуру общества.
Не желая и не умея ни объясняться с народом, ни планировать, ни отстаивать свою политику, действуя внутри страны по схеме «авось пронесёт — а там рынок сам всё уладит», — руководство России в мире осталось один на один с теми, кто ещё полгода назад выстраивал свои эшелонированные боевые порядки против могущественной мировой державы. А соединённые силы империализма и реакции — все эти НАТО, ЦРУ, БНД, Рэнд-корпорэйшн и Моссад вместе взятые — в недоумении застыли перед вдруг опустевшим полем боя — противостоявшая им громада растаяла в воздухе. Интонацию последующих лет можно было бы обозначить звукосочетанием «тс-с!» — только бы не спугнуть!
Первые месяцы страх не отпускал. ООН дружно ратифицировала Алма-Атинскую декларацию СНГ, без возражений принимая в свой состав новые суверенные государства и передавая России место СССР в Совбезе. Джеймс Бейкер яростно выкручивал руки капризному украинскому министру Анатолию Зленко, добиваясь быстрейшего подписания лиссабонского протокола 1992 г. и перехода под контроль России всего советского ядерного оружия, остававшегося в бывших Белорусской, Украинской и Казахской ССР (кстати, именно этот обязывающий документ — а вовсе не декларативный будапештский меморандум — определил безъядерный статус Украины).
Ельцина принимали в парламентах Европы и США, его славословили в ООН, а недавняя холодная война объявлялась не проигранной, а совместно — на благо человечества — преодолённой навсегда в результате победы российской демократии и общечеловеческих ценностей над коммунистическим тоталитаризмом. Между тем, реальность вокруг России и на постсоветском пространстве начали менять — тоже исподтишка, не провозглашая своих целей вслух и не формируя внешних структур.
Место СССР заняло СНГ — с открытыми границами, русским языком межнационального общения, с дифирамбами в адрес «демократической России», возглавившей бывшие союзные республики в их борьбе против консервативного союзного центра. Последним громким решением Госсовета еще не распущенного СССР были официально и бесконфликтно отпущены на волю «страны Балтии».
Большинство вчера еще советских граждан восприняли аббревиатуру СНГ всего лишь как замену аббревиатуры СССР. Во всё ещё Прибалтику продолжали ехать с советскими паспортами — отдохнуть в Юрмале и погулять по Таллину. А неостановимый, последовательный и всеобъемлющий демонтаж бывшего единого русского мира пошел своим чередом — без объявления войны, под прикрытием дипломатических обменов и гуманитарной помощи.
В бывших республиках Советской Прибалтики, население которых поддержало в феврале (Литва) и марте (Эстония, Латвия) 1991 г. независимость подавляющим большинством голосов всех советских граждан, проживавших на их территории (90,2 процента — Литва, 73,7 — Латвия, 78,4 — Эстония), то есть и голосами русских жителей, которых агитировали «за демократию и против номенклатуры» («что вы, что вы, никакого национализма!»), — был мгновенно введён политический апартеид в отношении сотен тысяч апатридов — жителей Эстонии и Латвии (в том числе голосовавших за независимость), насильственно лишили гражданства. Никто в «цивилизованном демократическом» мире — равно и в свободной демократической России — не выразил действенного протеста и не остановил политику нацистской бантустанизации на территории новых свободных европейских государств.
Накануне референдума о независимости Украины, состоявшегося 1 декабря 1991 г. одновременно с президентскими выборами, главный кандидат в президенты, председатель Верховного Совета Украины Леонид Кравчук выступил со специальным обращением к «русским соотечественникам», точнее — к «дорогим русским братьям и сёстрам, живущим на Украине», торжественно обещая, что после обретения независимости «ни в коем случае не будет допускаться насильственная украинизация русских». «Украинцы и русские веками жили на Украине в мире, — напомнил Кравчук. — Их объединяет совместно пролитая кровь, общее горе и общие радости. Будем же достойны наших мудрых предков. Построим независимую Украину как общий дом украинцев и русских, всех национальностей, её населяющих!»
Граждане УССР проголосовали за такую независимость более уверенно, чем граждане Литовской ССР — результат составил 90,3 процента. В Донецкой и Луганской областях — 83,9 процента. В Крымской АССР — 54,2 процента. В г. Севастополь — 57,1 процента. «Русские и украинские братья и сёстры» вместе голосовали против «союзного центра», а главное — чтобы «не отдавать всё в Москву, а оставлять себе». Но они не голосовали за отмену автономии Крыма, за отказ от русского языка в качестве второго государственного (которым он — наряду с украинским — был с момента создания советской Украины).
Им и в страшном сне не могло присниться, что привычные — наряду с русскими — украинские страницы в паспорте останутся единственными, что насильственной украинизации подвергнется форма произношения имён и фамилий, что в русских городах Харькове, Донецке и Луганске будут запрещены вывески на русском языке. Не говоря уже об обязательном (в рамках школьной программы) «украинстве» в понимании идеологов УПА. Но всё это вместе взятое они очень скоро — исподтишка — получили.
Поддержка руководства «демократической России» — политического лидера революции 1991 года — была решающей для всех «новых независимых государств». И они открыто и громко благодарили за это. О том, что практически во всех постсоветских государствах стержнем государственной независимости стала ползучая дерусификация, не говорил никто — а если и говорили (сами русские и русскоязычные), то их не слушали и не слышали. Небывалая в исторических масштабах этническая зачистка беспрепятственно совершалась в полной тишине.
Беспрекословное признание свершившихся в мире перемен странным образом (опять же — по умолчанию) как бы распространило ялтинско-хельсинский принцип «нерушимости послевоенных границ» на политическую реальность, образовавшуюся после крушения системообразующих государств ялтинско-хельсинской системы и формирования совершенно новых государств на их месте.
Признав новые границы (помимо распада СССР — поглощение ГДР Западной Германией, развод Чехии и Словакии, развал Югославии, объединение Северного и Южного Йемена, отделение Эритреи от Эфиопии, провозглашение независимости Косово и Южного Судана), Запад явочным порядком присвоил себе право определять, какие границы являются нерушимыми, а какие — нет. России и «постсоветскому пространству» была молча навязана «дорожная карта», в результате которой экспансия западного влияния заканчивалась созданием системы неформального управления этими территориями как де-факто протекторатом Запада.
Тем более что — ни с кем не споря и ни о чем не договариваясь, проводив с музыкой из бывшей ГДР советские войска, отпраздновав разрушение Берлинской стены и железного занавеса и честно позабыв про все громкие декларации о конце противостояния двух военных блоков — оставшийся единственным блок НАТО расширился на восток и поглотил всё, о чем совсем недавно даже не заикался — и страны бывшего Варшавского договора, и республики Прибалтики.
(Окончание следует)
