(Окончание)При церкви он учредил училище, куда Зыряне присылали охотно своих сыновей. Там дети учились с малых лет проповеди Евангельской, и Дух Божий всё более распространялся в стране. А жрецы были сильно озлоблены против Стефана. Он их обличил во лжи. Он отнял у них власть и богатство. Между ними был старик, которого звали Памой. Он уже давно служил богам страны, и в народе рассказывали, что эти боги одарили его тёмной силой, что Паме известно всякое колдовство, и что он может накликать горе на человека, а пожалуй, и бедствия на весь край. Он жил среди дремучих лесов, и Зыряне ходили к нему на поклонение и приносили богатые дары. До него скоро дошла молва о Стефане, и поднялся на него старый жрец. «Не позволю, – говорит, – чтоб какой-нибудь пришелец позорил наших богов и развращал народ».
Зыряне давно привыкли бояться колдуна, и лишь только разошёлся слух, что он идёт в Усть-Вымь, сробели многие из новообращенных христиан, но Стефан их поддерживал своими поучениями. Когда узнали, то приближается старик, Стефан пошёл к нему навстречу вместе с толпой народа.
«Кто дал тебе власть ругаться над нашими верованиями? – спросил Пама. – Знай, что я призову на тебя гнев наших богов». Стефан отвечал: «Где твои боги? Они посечены топором или огнём пожжены. Один есть Бог истинный – Бог христианский».
Начался между ними спор. Стефан говорил, что жрец обманывает людей простых, а Пама уличал Стефана в неправде. Наконец, он сказал:
«Пускай сам народ судит, кто из нас прав, кто лжец. Велим завтра же разложить костёр и пойдём в огонь. Кто из него выйдет невредим, тот и будет прав перед людьми Пермскими».
«Да будет так, – отозвался Стефан. – Я всё своё упование возлагаю на Бога».
На другой день собралось народа видимо-невидимо к назначенному месту. Стефан помолился и сказал:
«Люди Пермские, я готов принять лютую смерть за нашу святую веру. Если повелением Божиим я должен погибнуть, молитесь за меня и не забывайте учение Христово».
По его приказанию разложили костёр, и лишь только он разгорелся, святой муж схватил за руку колдуна и бросился с ним к пламени. Но Пама упирался ногами в землю и искал, за что бы ухватиться.
«Идём», – крикнул Стефан и рванулся с ним вперёд. Побледнел, как полотно, колдун и вырвался из его рук, а в толпе поднялся гул.
«Что ж не идёшь в огонь, Пама?» – крикнуло несколько голосов. Совсем растерялся колдун, пристыженный и посрамлённый при всём народе.
«Люди Пермские, – заговорил он, – наши боги научили меня многим колдовствам и чарам, но не дали мне власти над огнём. Этот иноплеменник совратил вас с пути истины, я хотел вас спасти от него, хотел его запугать. Я думал, он не пойдёт в огонь».
«Вы видите сами его неправду, люди Пермские», – молвил Стефан.
«Убьём его!» – загремел народ.
«Нет, – отозвался Стефан, – Христос велел миловать».
И он отпустил Паму, строго запретив ему проповедовать впредь идолопоклонство.
VIII.
Ясно увидел теперь народ, как его обманывали жрецы, и со всей Пермской земли поселяне стали приходить толпами к Усть-Выми. При их появлении Стефан входил на высокую гору, где был уже выстроен Благовещенский храм, и проповедовал христианскую веру. Скоро оказалось, что церковь не могла вместить новообращённых, и святой муж, в надежде, что найдутся служители алтарей, соорудил ещё две церкви, одну во имя Архистратига Михаила, другую во имя чудотворца Николая. Зыряне трудились усердно над постройкой, а утварь и всё нужное для богослужения Стефан получал из Устюга; наконец, несколько человек из духовенства приехали оттуда, чтоб помочь ему в его святом деле, но до тех пор он уже окрестил собственными руками до семисот человек.
Прошло уже шесть лет с тех пор, как Стефан пришёл в Пермь. Так увеличилось этим временем число верующих и столько соорудилось храмов, что оказалось необходимым поставить в Перми архиерея для решения церковных дел. Приходилось обратиться с прошением к Великому князю и митрополиту; Стефан собрался в Москву. Преподобный Сергий Радонежский жил тогда в новопоставленной своей обители. Стефан горячо его любил и думал было к нему заехать, так как дорога его лежала в семи верстах от Троицы. Но он торопился и решил повидаться с Сергием уже на возвратном пути. Доехавши до того места, откуда видно обитель, между Хотьковым и Сергиевой обителью, он велел остановить лошадей, сотворил молитву и поклонился издали Троицкому монастырю. В это время Сергий сидел за трапезой со своей братией и, прозрев духом приближение Стефана, встал и, поклонившись в ту сторону, где остановился Стефан, промолвил: «Учитель шествует». В память этого события воздвигнута между Лаврой и Хотьковым каменная часовня, где богомольцы останавливаются до сих пор для молитвы и отдыха.
В Москве Великий князь и митрополит приняли с почётом Стефана, дали ему богатые вклады для Пермских храмов и созвали в Кремле собор из духовенства. Владыка, объяснив собору, какое дело вызвало Стефана из дальней Перми, предложил назначить самого Стефана архиереем в страну, обращенную им в христианство. Все отозвались в один голос, что такая честь ему подобает, и митрополит рукоположил Стефана во епископа.
Возвратным путём новый святитель ехал чрез свой родимый город Устюг, с которым простился ещё в молодых годах. Там его ожидали с иконами, хоругвями и с колокольным звоном, и все жители вышли к нему навстречу. Он прошёл прямо в собор, благословляя направо и налево, и одному Богу известно, что шевельнулось в его сердце, когда он вступил во храм, где лепетал ещё ребёнком молитвы. Долго не мог он вырваться из родимого города, он плакал над могилами своих родителей, посетил бедняков и больных, утешал их милостыней или святым словом. Его сограждане приносили ему вклады для его церквей, все звали его к себе, всякий хотел, чтобы святитель благословил его кров, и когда он собрался опять в путь, несколько человек из духовенства вызвались ему в помощники и поехали с ним в Усть-Вымь.
Там ожидали Стефана, как дети ожидают отца. Его встретили с криками радости, целовали его руки и одежду. Но отдыхать ему было некогда. Новый архиерей объехал свою епархию, проповедовал, закладывал церкви и основал училища. В это время не было грамотных, а сборщикам податей оно было с руки: всякий обманет безграмотного, сборщики и обманывали народ и брали с него, что хотели. Но Великий князь дал Стефану большую власть во всём крае, и с тех пор никто не смел притеснять бедных Зырян: знали, что у них есть защитник. Народ стал пользоваться своими заработками, и торговля пошла успешно.
Стефан основал во Двинской области несколько монастырей, откуда монахи распространяли учение Христа. Благовещенская церковь, первая, которую он соорудил в Пермской стране, была наименована соборною. Около неё Стефан построил обитель и странноприимный дом. Там доживали свой век в посте и молитве престарелые Зыряне, которые родились в язычестве и провели молодые годы в служении кумирам.
Изменилась совершенно дикая, языческая Пермь и благословляла из края в край имя Стефана, а он продолжал трудиться неусыпно. Все имели к нему доступ, обращались к нему за советами и выбирали его часто судьёй в распрях, которые он всегда завершал примирением. А между тем он находил время для келейных занятий, читал, писал иконы и вырезывал их из дерева. До сих пор ещё сохранился в одном из Пермских селений большой образ Нерукотворного Спаса, написанный св. Стефаном.
IX.
Между тем, как Святитель совершал свой благословенный подвиг, Пама, возвратившись в свои дремучие леса, не мог простить Стефану, который посрамил его перед всем народом, и думал день и ночь о том, как бы отомстить за себя. За рекой Уралом жили люди Зырянского племени, которых называют Вогуличами. Они остались в идолопоклонстве, и Пама поднял их на братьев, принявших святое крещение.
Вогуличи нападали несколько раз на христианских Зырян, грабили их дома и уводили их скот. Стефан обращался за защитой в Устюг, потом к власти Великого князя Московского, и усмирил грабителей. Но Пама действовал со своей стороны и так озлобил Вогуличей против святителя, что они поднялись опять огромной силой, опустошили пределы края и приблизились с мечом и огнём к Усть-Выми. Жители пришли в ужас и обратились к Стефану. Он успел укрепить две высокие горы, где стояли собор и Архангельская обитель, вооружил мужчин и приказал, чтобы женщины, старики и дети перебирались в крепость со своим имуществом. Сам же святитель, обошед крестным ходом город и оба холма, отдавал необходимые приказания, а в свободные минуты являлся среди плачущей своей паствы и пытался поддержать во всех бодрость и упование на Бога. Но приходили со всех сторон страшные вести о силе и жестокости Вогуличей. Стефан понял, что они одолеют его малочисленную рать, и решился идти на них один. Он облекся в святительские ризы и вызвал желавших следовать за ним. Когда вызвалось несколько человек, он сел с ними в ладью и поплыл вверх по Вычегде, навстречу неприятелям.
Между тем, Вогуличи приближались берегом реки. Они знали, что Стефан не боялся ни огня, ни меча, что он разорил их божницы, изрубил идолов, которым покланялись их отцы и деды, и посрамил седого Пама, известного своей мудростью и слывшего любимцем Пермских богов. Вогуличи полагали, что Стефан владеет какой-то неведомой силой, и боялись его. Они сробели, когда разнёсся слух, что он поднялся на них сам, однако рассчитывали на своё оружие и продолжали идти вперёд. Но вдруг они увидали ладью, шедшую к ним навстречу, и остановились. В ладье стоял их грозный враг. Он не держал меча в руках, и не бронёю была покрыта грудь его, но светлыми ризами. Крест, блестевший на его митре, и строгое лицо святителя поразили ужасом язычников. Им показалось, что он мечет в них огненные стрелы, и что около него пылает пламя. Смутились бодрые воины, спутались их ряды, они обратились в бегство и покинули на дороге всю награбленную добычу.
С тех пор Вогуличи не вооружались уже на Пермь; но её тревожили другие враги, от которых Стефан освобождал свою паству. Он был ей всегда отцом и опорой, и во всех бедствиях Пермичи обращались к нему за помощью. Настал голодный год; архиерей отворил для народа монастырские житницы, выписывал хлеб из Устюга и Вологды, упросил Великого князя Московского не требовать податей с Зырян, пока не успеют они оправиться от страшных последствий неурожая, и раздавал беднякам деньги, семена, земледельческие орудия, смотря по нужде каждого.
X.
Стефан получил грамоту от Великого князя, который вызвал его в Москву для обсуждения церковных дел. Святитель её прочёл, и смутилось тоской его сердце. Ему было не более пятидесяти шести лет, но постоянные заботы и постоянный труд истощили его силы. Он чувствовал, что не выдержит долгой, утомительной дороги, и что простится навек с возлюбленной Пермью, которой отдал целые двадцать лет своей жизни, которая стала второй его родиной. Сознавая, что не вернётся в Пермь, он сделал надлежащие распоряжения и поручил духовным лицам их исполнить, когда его не станет. Потом Стефан велел оповестить своей пастве, что желал бы побеседовать с нею в последний раз, и Зыряне сбежались из близких и отдалённых селений на его зов. Святитель умолял их держаться твёрдо христианского учения и жить в мире друг с другом, помолился с ними и назначил день своего отъезда.
Густая толпа народа стеклась с раннего утра в Благовещенский монастырь, чтоб проводить епископа. При последних минутах прощания он осенил паству крестным знамением. Все склонились перед пастырским благословением и отвечали на него громким рыданием. Душа Стефана исполнилась скорби, он окинул отуманенным взором свою скорбную паству, свою обитель, храмы, заложенные им, гору, с которой он проповедовал имя Христа, и слёзы потекли из глаз его… Он сел в повозку, народ долго бежал за ним по снежной дороге.
Святитель занемог вскоре после своего прибытия в Москву. Чувствуя приближение кончины, он поручил духовным лицам, приехавшим с ним, передать Пермским людям своё последнее отеческое благословение и велел отвезти обратно свои святительские ризы, домашние одежды и книги, чтоб хранились они в Архангельской обители на память о нём. Потом он лёг на спину, сложил руки на грудь и попросил, чтоб окадили ладаном его келью и прочли ему отходную. Умирающий вторил едва внятно словам молитвы, пока дыхание его не остановилось…
Великий князь, духовенство, бояре и Московский народ оплакивали уподобившегося апостолам святого мужа. Он был похоронен в Кремле, в церкви Спаса на Бору, где почивают и доныне его мощи.
Осиротела Пермь. Раздался плач из края в край обширной области. Старцы, больные – словом, все стекались на панихиды, но церковное пенье и слова молитвы были заглушаемы рыданием народа и плачем священнослужителей.
Прошло около пятисот лет после кончины святого мужа, а Пермь не забыла и не забудет его. Его дух живёт до сих пор в Пермских людях. Они любят рассказывать предания о святителе, молятся особенно тёплою молитвою в храмах, заложенных его рукой, хранят, как святыню, его ризы, показывают крест, вырезанный просветителем их страны, и икону его письма, и посох его, стоящий в кафедральном соборе, и учат малых детей произносить с благоговением имя отца их, святого Стефана.
[1] Теперь это селение называется Котлас.
Т. Толычева (Екатерина Новосильцева)http://www.voskres.ru/podvizhniki/tolicheva.htm
