Афганская голгофа

[EVG]

Афганская голгофа

Книга памяти

15 февраля – День памяти о солдатах и офицерах, исполнявших свой воинский долг за пределами Отечества, сегодня мы отмечаем уже 27-ю годовщину вывода ограниченного контингента Советских войск из Афганистана.

В Афганистане Советские войска сорвали зловещие планы приближения к нашим южным границам сил натовской коалиции, радикального ислама, международного терроризма и экстремизма, но в угоду предательской политики Горбачева – Шеварднадзе были сданы позиции нашего государства в Центральной Азии и Ближнем Востоке. Сегодня мы видим, как трудно навёрстывать упущенное. Мы живем в обстановке новых угроз миру и стабильности в нашей стране, наращивается присутствие у границ Российской Федерации вооруженных сил Североатлантического блока, а международный терроризм с ближневосточного региона устремился в европейские государства и Центральную Азию.

В этих условиях, как никогда важны примеры подлинного патриотизма и самоотверженной защиты Родины, слава Богу, снова востребованы обществом мужество, героизм, братство воинов-«афганцев», ветеранов, чьи судьбы переплелись и закалились в локальных войнах и вооруженных конфликтах, именно они, солдаты и офицеры, которые прошли суровые испытания, сегодня являются опорой нашей армии.

Мы гордимся настоящими патриотами Родины и склоняем головы, скорбя о погибших. О солдатах афганской войны написано множество книг, очерков и статей. Всего через афганскую войну прошло более полумиллиона человек. По-разному оцениваются события тех лет. По-разному смотрят на афганскую войну те, кто отдавал приказы, те, кто их исполнял, но для тех и других события, которые происходили на территории Афганистана, укладываются в одно емкое и страшное слово – война.

Более 15 тысяч наших солдат и офицеров погибло за девять долгих лет этой войны и сегодня я хочу вспомнить о них и поклониться их подвигу и несгибаемой воли.

Двадцать лет назад в 1995 году в Луганске вышла в свет Книга памяти «Афганская голгофа», которая стала одним из первых «книжных памятников», на всем постсоветском пространстве, мужеству, героизму, самоотверженности и самопожертвованию, беззаветному служению Родине. Жестокость афганской войны, вспыхнула на ее страницах. Это горькая книга. В ней собраны биографии луганчан, погибших в Афганской войне. Всего 161 человек. Почти два года создавалась эта книга, по крупицам собирались материалы и документы о воинах-афганцах. И был создан образ солдата шагнувшего в бессмертие.

Сегодня мы ещё раз вспомним о них. Пять небольших зарисовок из Книги памяти «Афганская голгофа», пять вспышек юных сердец, а вместе с ними и Вечная Память всем погибшим на афганской войне.

 

ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ БЕЛИЦКИЙ

 

Родился 20 января 1960 г. в поселке Михайловка

города Ровеньки Луганской области.

Сержант. Погиб 29 февраля 1980 г.

Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

 

ЗЛОВЕЩИЙ СВИСТ ПУЛИ

 

Морозным мартовским днем 1980 года над небольшим шахтерским поселком Михайловка близ города Ровеньки раз­дались ружейные выстрелы салюта. Холодный цинковый гроб с небольшим окошком опустился в землю под звуки военного оркестра. Это последний штрих в жизни молодого, крепкого парня, моего земляка Владимира Белицкого.

Я помню эти дни. Это были первые жертвы начала дол­гой афганской войны. Слово Афганистан еще не совсем бы­ло понятно нам всем, но уже тогда, в самом начале этой трагедии, было ясно, что там, в далекой стране идет вой­на. И тогда же над могилой под звуки салюта официальные представители властей и военкомата говорили, что Влади­мир с честью выполнил свой воинский долг и, верный воинс­кой присяге, геройски погиб. И это было так!

Тогда, в восьмидесятом, эти слова, конечно же, не до­ходили к убитым горем родным и близким: «Выполнил воинс­кий долг, геройски погиб…» Партийное руководство скрывало за сухой общей формулировкой истинное лицо войны. Скрывались просчеты политиков и военных, бросающих моло­дые жизни под пресс необъявленной войны. Когда я ра­ботал над Книгой Памяти, перечитывая в архивах военкома­тов документы, сведения о боевом пути погибших земляков, очень часто сталкивался с такими сухими, беспощадно ску­пыми записями военных клерков, но часто они резали душу сильнее, чем обширное описание обстоятельств гибели наших солдат и офицеров. Открыв журнал заключения судмедэкс­перта, прочитал: «Владимир Иванович Белицкий, дата гибели 29 февраля 1980 года. Причина смерти – сквозное пуле­вое ранение в голову...» И, словно свист этой злополучной пули пролетел в моем воображении, холодок пробежал по спине от этой записи. И неважно, как погиб Владимир, трудно через столько лет восстановить истинную картину того последнего боя моего земляка односельчанина. Тем более, тогда, в начале афганской войны все было скрыто, завуалировано и перевернуто. Но я помню отчетливо расс­казы старших друзей-односельчан, которым пришлось в свои двадцать воевать. Эта война ждала многих из нас, тогда еще безусых мальчишек.

Однажды я слышал рассказ друга Во­лоди Белицкого Анатолия Бебика, которому также пришлось побывать на афганской войне. Он рассказывал, как они, в одном из ущелий, под­нялись в атаку и пошли цепью на укрепление душманов. Как падали убитые и раненые, как лилась кровь. Владимир и Анатолий служили в разных местах Афганистана, но тогда этот рассказ друга, который всего на несколько лет старше, представлялся каким-то сказоч­ным, невероятным.

И вот теперь, когда читаешь такие записи «сквозное пулевое ранение в голову...» и когда сам ощутил на собс­твенной шкуре, что такое война, 9 лет афганской войны сжимаются в одну маленькую точку, которая колит под сердце всем нам, про­шедшим эту войну.

Прошли годы. Володю Белицко­го помнят друзья, товарищи по работе на шахте «Луганская-2» шахтоуправления «Ровеньковское», где работал он слесарем. Выросла дочь, Оксана Белицкая – невеста, отец бы радовался не нарадовался такой красавицей. Жизнь про­должается. И память не умрет в сердцах родных и близких. У Оксаны родятся дети, и внуки будут помнить о своем де­де Владимире Ивановиче Белицком, кавалере ордена Красной Звезды.

 

АЛЕКСАНДР АНАТОЛЬЕВИЧ МЕЩЕРЯКОВ

 

Родился 21 июня 1965 года

в г. Красный Луч Луганской обл.

Сержант. Погиб 28 февраля 1985 г.

Награжден орденом Красного Знамени (посмертно).

 

 

САПЕР ОШИБАЕТСЯ ОДИН РАЗ...

 

«Мертвая деревня», очень опасный участок дороги, сколько раз зажимали бандиты здесь колонны, поливая рас­каленным свинцом, почти беззащитные машины. Здесь постоянно минировали дорогу. Изрытая воронками земля, обож­женная бетонка, истерзанные руины домов – «мертвая де­ревня», окраина большого кишлака Митерлам.

28 февраля 1985 года подразделению, в котором слу­жил Александр Мещеряков, было поручено провести колонну сквозь этот опасный участок дороги. И снова дорога в «мертвой деревне» оказалась заминированной…

Красный Луч – шахтерский город на Луганщине. Ули­цы утопают в зелени. Голубое июньское небо. Белая голуб­ка воркует на верхушке пышного дерева, словно говоря: «Мир прекрасен, мир добр, мир чист...»

В один из таких июньских дней родился Саша Мещеряков, родился для того, чтобы жить, но под красоту бесконечного доброго мира, постоянно по чьей-то воле подкладывают мину ожесточения, злобы, боли и слез.

Учился Саша Мещеряков в СШ №13 г. Красного Луча. Его первая учительница вспоминает: «Рос Саша спокойным, здоровым мальчиком. Со сверстниками был добр и отзывчив. Дома не отказывался ни от какой работы. Был ребенком своего времени. Участвовал в художественной самодеятель­ности. Занимался штангой и борьбой. Дома в своей комнате он оборудовал спортивный уголок. Имел склонность к сто­лярному делу, резьбе по дереву, умел шить на швейной машинке и готовить. Саша активно готовил себя к службе в армии, считая, что там все пригодится…»

После школы Александр освоил рабочую профессию то­каря. И вот армия. Учебное подразделение и… Александра встретил горячими объятиями Афганистан.

Воспоминания боевых друзей Саши щедры на добрые слова, да он был таким надежным, настоящим, добрым! Сколько жизней спас Саша своими мужественными и уверен­ными руками, ежесекундно рискуя, выкручивая взрыватели из мин и фугасов. Он был сапером. И это говорит о многом само за себя. Саперы шли первыми. Саперы шли даже впе­реди разведчиков, они открывали дорогу, расчищая от притаившейся смерти, давая надежду на успех дела. Саперы были постоянно под прицелом вражеских снайперов. Во всех частях саперские роты были особыми, отдельными и брали туда не каждого.

Из наградного листа, описание подвига. «В ДРА с ап­реля1984 г. Принимал участие в 5 боевых операциях по уничтожению бандформирований в провинциях зоны ответственности. 28 февраля 1985 года в составе колонны совер­шал марш по маршруту Джелалабад – Митерлам. Возглавлял саперное отделение, проявив бдительность, на одном участке дороги обнаружил мины мятежников. Действуя смело и решительно, лично обезвредил две противотанковые мины и один фугас. Внезапно мятежники открыли огонь из пуле­метов по саперам. Организовав оборону, сержант Мещеряков А. А. способствовал продвижению колонны через опасный участок. В ходе боя был убит, до конца выполнив воинский долг…»

Что стоит за этими скупыми, протокольными фразами? Но и в них мы ощущаем дыхание боя, свист пуль и разрывы мин. «Мертвая деревня» – это название кишлака холодит душу, и я все чаще задаю себе вопрос. Где были сынки чиновников и «слуг народа», партийных боссов и торгашей, и другого элитного сброда? Почему «мертвые деревни» встречали сынов тружеников и настоящих людей?

Наверное, все от того, что за болью, слезами и стра­даниями, за «мертвыми деревнями» простираются бесконеч­ные просторы Вселенной, озаренной лучами света, где нет места лжи и ненависти, но есть место бессмертным душам настоящих людей.

[EVG]

 

ВЛАДИМИР ИВАНОВИЧ ЛОЗА

 

Родился 7 октября 1955 г.

в городе Стаханов Луганской области.

Старший сержант. Погиб 23 февраля 1980 г.

Награжден медалью «За боевые заслуги» (посмертно)

 

ТОННЕЛЬ   СМЕРТИ

 

Похоронка, похоронка... Какое ужасное слово, и ка­кое оно близкое всему нашему народу; летели похоронки, словно птицы чёрные, в ту большую воину, летели они и позже. Отгремела Отечественная. Шли годы, и настал год восьмидесятый; олимпийский, юбилейный, веселый, празд­ничный, и военный…

Страна готовилась встречать спортсменов со всего мира. Леонид Ильич невнятно бубнил с большой трибуны о достижениях социализма, ветераны чистили ордена и медали, собираясь встречать 35-летие Победы. А в это время далеко в Афганистане молодые парни повели свои танки на штурм заснеженного, колючего перевала Саланг. И полетели в Союз похоронки, такие же чёрные птицы, как и 35 лет назад, такие же протокольные и сухие. «Из­вещаю. Ваш сын Лоза Владимир Иванович погиб...»

Все! И нет этого солнечного, веселого года, рушится стена, и отчаяние потоком огромного горя валит родителей на хол­мик сырой земли...

 

* * *

Колонна танков, ощетинив свои грозные орудия, стоя­ла в тревожном молчании, но уже через несколько минут она рванется своей многотонной грудью вперед, в неизвестность. Стальные машины с лязгом продвигались по бетонке. Все выше и выше по крутым отрогам Гиндукуша. Впереди был Саланг...

Колонна подошла к перевалу. Танки шли по уз­ким галереям. Первая машина уже нырнула в черное чрево горы. Владимир Лоза, командир танка, по внутренней связи подбадривал уставший экипаж. Впереди тусклая гирлянда освещения, исчезающая в черной пасти тоннеля и клубах сизого дыма...

Володя Лоза вырос в легендарном шахтерском городке Стаханове. В свои молодые годы успел вкусить шахтерского хлеба. Он не раз спускался в шахту, был знаком с черной пустотой земных недр и знал цену свежей струи прохлад­ного, чистого воздуха. Володе часто приходилось слушать рассказы горняков, и... слышать траурную музыку по погибшим шахтерам. Он выбрал эту профессию не случайно. После института он работал в учебно-курсовом комбинате, обучая молодых горняков технике безопасности и охране труда под землей. Он знал цену добытому углю и, конечно же, цену жизни.

Саланг – несколько бесконечно длинных километров галерей и тоннелей, что так похожи на штреки. Последние машины вошли в ловушку, и она закрылась. Хлопнул взрыв. Кабель освещения и вентиляции перебит. В тоннеле погас свет и от выхлопных газов становилось все труднее ды­шать. Владимир подбадривал механика-водителя и отдавал четкие команды. Вдруг произошла какая-то заминка впереди и колонна остановилась. Наполненный выхлопными газами, длинный тоннель обнял десятки советских солдат и офице­ров, зловеще смеялся им в лицо, насыщаясь их беспомощ­ностью и отчаянием.

Владимир понимал, что им всем грозит, он видел, как, задыхаясь, теряют сознание его товарищи, и поспешил им на помощь. Сильный, натренированный, он вытаскивал друзей на свежую струю. Пригодилась шахтерская закалка. В темноте, задыхаясь, он отыскивал потерявших сознание солдат и сам уже, наглотавшись углекислоты, терял созна­ние. Вот уже последние силы покидают Володю... Все...

Его нашли не сразу. Из письма подполковника Д.М. Стецюры, участника этих событий:

«..Володя мог бы выжить, если бы остался в танке. Но он самым активным образом оказывал помощь тем, кто наглотался углекислоты. Володя спасал друзей, жертвуя собой…»

Таким был Владимир Лоза, таким он и остается в на­шей памяти: молодым, сильным, настоящим!

 

ВАСИЛИЙ НИКОЛАЕВИЧ КЛЮСА

 

Родился 15 января 1965 г., в Винницкой обл.

Ефрейтор. Погиб 18 мая 1985 г.

Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

 

ЗАПАДНЯ

 

Жара...

Мираж...

Воды глоток -

Мечты…

Песок…

 

Кто был под раскаленным солнцем пустыни, знает цену воды. Сколько о воде написано поэм, стихов и романов, вода – жизнь. И там, в Афганистане, где ртутный столбик термометра частенько переваливал за пятьдесят, наши солдаты узнали настоящую цену живительной влаги. Мне рассказывал один мой друг разведчик, как они, зажатые «духами» в горах, несколько суток делили между собой бесценные капли влаги. А емкости, сброшенные с вертоле­тов, на глазах почти обезумевших, окровавленных солдат разбивались вдребезги о камни. Ниже вертолет спус­титься не мог...

Василий Клюса погиб 18 мая 1985 года, уже отслужив свои положенные два года. В Афганистане был неписанный закон – дембелей не брать на боевые. Но не всегда этот закон действовал, не всегда имел право остаться, отси­деться в тиши военных городков бывалый солдат, на плечах которого держалось всё! Кто, как не бывалый солдат, который не раз слышал свист пуль и разрывы снарядов, знал цену жизни?

Василий за два года службы на границе повидал не мало. Всегда был впереди в боевых  рейдах. Пограничная часть, где служил Василий, находилась в Тахта-базаре. Он отслужил один год, но родительские сердца не выдержали, приехали Николай Ильич и Анна Юхтымовна; не выдержали, зная, что сын их воюет на чужой земле. Им пришлось две недели ждать Василия, пока он добрался из Афганистана в Тахта-базар. Опаленный афганским солнцем и ветром, уже возмужавший, пограничник стоял перед родными. И слезы, слезы радости... Короткая встреча только растравила ду­шу, и потянулся длинный, бесконечный второй год службы, войны…

В тот злополучный день шли тяжелые бои в местах дислокации пограничных маневровых групп. В районе кишла­ка Чаков были зажаты пограничники, нужна была огневая поддержка. Василий первым выдвинулся на огневую позицию, своевременно доставил расчет миномета. Они открыли огонь по бандитам, вынудив их отойти на исходный рубеж. Не ус­пели пограничники отдышаться, как получили новое зада­ние. Соседи остались без воды. Недолгие сборы, и Василий везет воду на точку. Он мог бы и не ехать, но кто лучше, как не он, знал этот путь. Водовозка, группа прикрытия и сопровождения запылили по пустыне.

Колонна уверенно двигалась вперед, но этой ночью бандитская рука поработала, поставив фугасы, подготовив западню нашим парням. Облако пыли и огня поглотило маши­ну, в которой ехал Василий Клюса. Этот разрыв, словно набат, эхом сотен, тысяч других разрывов пронесся над землей, принося в дома горе, разбрасывая с клочьями зем­ли и битого камня «черные тюльпаны» во все уголки нашей страны. В эту минную западню попались и друзья Василия, которые поспешили на помощь раненым солдатам. Офицер Василий Боцман, выставив боевое охранение, подъезжая к подор­вавшимся пограничникам, сам напоролся на фугас и был тя­жело ранен и контужен.

Из письма командира части Н.Л. Федотова матери В. Клюса: «Ваша боль – это наша боль, хотя мы понимаем, что горе матери, потерявшей сына, неизмеримо... Ваш сын Клюса Василий Николаевич за мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 августа1985 г. № 3044-11 награжден орденом Красной Звезды. Орден, как память, будет переслан Вам на вечное хранение».

Сколько таких красных звездочек держат в руках по­седевшие матери, смахивая слезу и вспоминая о милом, до­рогом сынишке, сложившем голову на чужой земле.

 

 

КОМАРИЧЕВ ВАДИМ ВИТАЛЬЕВИЧ


Родился 12 августа 1964 г. в городе Луганск.

Сержант. Погиб 11 июля 1984 г.

Награжден орденом Красной Звезды (посмертно).

 

 

Я СЛУЖУ НА ГРАНИЦЕ...

 

Строки из письма Вадима Комаричева к младшему брату Евгению: «Я служу на границе с Афганистаном. Каждый день и ночь ходим по границе с собакой, ловим шпионов. Правда, они не лезут, боятся. Но если полезут, обязательно поймаем...».

На границе в это время он не служил и шпионов не ловил. В это время он исполнял свой интернациональный долг в Афганистане в качестве командира минометного расчета.
А фантазия о границе – это ради спокойствия больной матери, которую не хотел волновать.

Беда постучалась в дверь родителей Вадима, когда было получено сообщение командира и начальника политотдела воинской части 2042 о гибели сына: «…с глубоким прискорбием извещаем Вас, что при оказании интернациональной помощи ДРА погиб Ваш сын КОМАРИЧЕВ Вадим Витальевич…»

Стандартное обтекаемое сообщение, какие были приняты в те времена.

Горькая правда с подробностями о гибели сына пришла позднее с неожиданным гостем Анатолием Сварцевичем – однополчанином Вадима.

Из рассказа Анатолия Сварцевича: «События развернулись под городом Андхой Фарьябской провинции Афганистана. Хорошо укрепившись в кишлаке Карамколь, душманы внезапно открыли огонь. Десятки снарядов дождем обрушились на наши боевые позиции. Ребята под командой Вадима отстреливались без паники, точно, метко. Одно за другим умолкали разбитые душманские орудия. Один из разорвавшихся поблизости снарядов смертельно ранил Вадима и товарищей, которые обслуживали миномет. Я сразу подполз к ним с надеждой оказать помощь, но она уже никому не требовалась. Смерть была мгновенной. Я взял Вашего сына на руки и вынес из боя».

В начале ноября 1988 года Анатолий Сварцевич, увидев по программе областного телевидения передачу «Как живешь, воин-интернационалист?», в которой показали и могилу Вадима, через военкомат нашел адрес его родителей и приехал к ним рассказать правду о гибели сына. Позднее в документах Вадима Комаричева появилось более конкретное сообщение о его гибели, совпадающее с рассказом Анатолия.

Есть в Луганском СПТУ N 26, которое Вадим окончил после школы, уголок воина-интернационалиста, где бережно хранят память о сержанте Вадиме Комаричеве. Не угаснет память о нем и в стройуправлении №5, в котором он работал до призыва и участвовал в строительстве международного молодежного комплекса «Дружба». Помнят его родные, друзья, товарищи и, конечно же, живут его памятью Людмила Григорьевна, Виталий Григорьевич и младший брат Женя. Часто читают они письма Вадима «с границы» или слушают кассету с записью его голоса, где звучит любимая песня - «Нейтральная полоса» В. Высоцкого, которую он напел для друзей на память незадолго до призыва, а они передали ее матери.

О чем думает она, слушая голос сына? Может ли поверить материнское сердце в смерть своего дитя? Он был талантливым парнем: играл на гитаре, пел, рисовал. И скорее всего мать думает о жизни, о том, кем бы мог стать сын, не оборви его жизнь та злополучная проклятая война. С обелиска могилы Вадима Комаричева, где выгравирован орден Красной Звезды, которым он награжден посмертно, на нас добрым и доверчивым взглядом смотрит навечно оставшийся молодым парень. И пока его помнят и любят, он будет жить среди нас.

Имя Вадима Комаричева увековечено на гранитной плите памятника «Пограничникам, погибшим при исполнении воинского долга» в г. Луганске в сквере пограничников на ул. Оборонная, открытом 28 мая 2011 г. и Памятнике воинам-афганцам в г. Луганске на ул. Советской, открытом в 2006 году.

[EVG]

P.S.

Тогда в конце восьмидесятых и в начале девяностых, когда создавалась Книга памяти «Афганская голгофа», трудно было отыскать всю правду об истинных обстоятельствах гибели наших воинов, многое умалчивалось или переворачивалось в нужную сторону тех или иных заинтересованных лиц. Но после выхода в свет Книги памяти мне в Луганск, в Союз ветеранов Афганистана, стало приходить множество писем от сослуживцев погибших земляков, где открывались новые факты в обстоятельствах гибели героев.

 

Из воспоминаний Подтыкан Владимира Васильевича, в 1984 г. сержанта, наводчика миномета ММГ-2 «Шибирган»:

Я, Подтыкан Владимир, был четвертым в расчете при разрыве миномета. Я один остался живой. Отделался лишь легким ранением. Я и Яровой были рядом, только он стоял во весь рост, а я на коленях. Яровой М. мой земляк с соседнего Межевского района.
Начнем с того, почему так получилось. Нас в расчете 6 человек. По два человека с каждого расчета сняли тогда на охрану точки. Это было грубым нарушением. Так как каждый человек в расчете должен выполнять строго свои обязанности. Чтобы не создалось путаницы в действиях. Дальше - тогда в 1984 г. ввели новые облегченные минометы с заводским браком предохранителя от двойного заряжания. Брак какой. Дал трещину предохранитель во время стрельбы. Один кулачек открывался, а другой оставался закрытым. Чтобы зарядить, нужно было открывать руками. Мы подкручивали болтик отверткой на кулачке. Кулачек начинал работать, но после пары выстрелов снова ломался. Наша ошибка, что не доложили комбату. Не могу вспомнить его фамилию, он с усами был. Я потом слышал, что комбата за этот случай сняли. И перевели служить в Прибалтику.

11 июля вечером, уже темнело. Велся интенсивный обстрел Карамколя. По-моему это был второй или третий день операции, мы сильно измотались, постоянное напряжение, бои, обстрелы. Получается, что Андхой у нас с тыла был. Кишлак тянулся слева направо. Мы обстреливали центр кишлака, где укрепились духи и не давали нашей разведке продвигаться дальше.

Комбат сказал, что вечером сделаем артналет. Мы приготовили, оснастили 30 мин. Комбат отдавал приказы быстро. Мы немного не успевали за ним. Он кричал «натянуть шнуры», а мы только еще заряжали. Огонь, и я не успевал другой раз отбегать. Присаживался в двух метрах от ствола. Поправлял наводку и опять заряжал. Яровой М. открывал кулачки руками. Фактически мы вдвоем с ним стреляли. Комаричев – ком. расчета – дублировал команды комбата и вел записи. Люшин подготавливал мины. Стреляли в центр кишлака. Потом из-за спешки без команды бросили мину в ствол. Но в этот момент прекратили стрельбу. Минометы развернули вправо. Мы тогда уже хорошо измотались. И от усталости внимательность притупилась. Снова команда – «заряжай». Я взял мину и подбежал к миномету. Про первую мину забыли совсем. Но я до сих пор не пойму, Яровой должен был увидеть два закрытых кулачка. После выстрела всегда был открыт один. Он открывал один кулачек, но делал это двумя руками. Держал оба кулачка. Так и в этот раз было. Но он в спешке не обратил внимание. Я бросил мину. Она зашипела, выходил воздух из ствола. Немного прошла и как бы зависла в стволе. Удара об казенник я не услышал. Я Яровому сказал, что что-то не так. Он говорит, что это ствол нагрелся, расширился. Поэтому она быстро ушла. На обсуждение не было времени. Потом команда – «натянуть шнуры». Яровой взял шнур. Он стоял во весь рост. Я стал на колени слева от него в одном шаге. И закрыл пальцами уши. Команда – «огонь». Сильнейший взрыв и меня ослепило. Запекло в ухе и шее. Я посмотрел в верх и увидел огненный шар, который, как мне показалось, опускался на меня. Может это в глазах было после вспышки. Потом я отбежал назад. Оглянулся, кричал Люшин и звал на помощь. Я увидел – возле него загорелись мины. Точнее пучки с порохом на них. Мин было много, больше десятка. Пламя было большим, да еще и мины все были без колпачков. Все расчеты подбежали и начали засыпать мины землей. Когда потушили. Я увидел, как комбат схватился за голову обеими руками и наклонился. Потом увидел, как выносят убитого Ярового с позиции и Комаричева. Люшин был живой. Его понесли в палатку к фельдшерам. Теперь я понял, что произошло. Я тоже пошел в палатку. Люшин лежал на носилках на животе. Я с ним разговаривал, пока с него вытаскивали осколки. Раны были страшными. Пол ягодицы не было. Вся спина посечена осколками. Потом я пошел спать. Пролежал под Газ-66 всю ночь. Утром проснулся от шума винтов бортов. В борты грузили три трупа. Мне сказали, что Люшин умер ночью. Я вышел на позицию посмотрел на остатки от миномета. Куча железа. Розочка внизу ствола и все усыпано скобами, полосками от ствола.

Ближе к обеду меня и еще двоих раненых на БТР-е вывезли в Андхой и в этот же день улетели в отряд в санчасть. В санчасти пробыл я неделю. Ранение было легким. Пробило осколком ушную раковину насквозь. Немного обожгло шею тротилом, и мелкие осколки залезли под кожу в правую руку. В санчасти меня навещал комбат несколько раз, спасибо ему. Потом после санчасти я пошел к полеовнику Базалееву просился в ММГ. Он сказал – «Хватит с тебя. Ты в рубашке родился – в таких случаях один из тысячи в живых остается». Меня отправили в Чаршангу, а потом на 14-ю заставу, где я служил до конца срока службы.

 

Из книги Вертелко И.П. «Служил Советскому Союзу. Сокровенное»

 

На войне, говорят, без смертей не бывает. Как любой человек я это понимаю, но примириться с гибелью товарищей ни тогда, в суровые годы Великой Отечественной, ни позже – в горах Афганистана, ни сейчас, наблюдая события в Таджикистане и Чечне, – не могу. Помню, в одной из операций, проводимых нашими пограничниками на севере Афганистана, произошло ЧП: разорвало миномет, погибли люди. Случай редкий: не сработал механизм, блокирующий ствол миномета от повторного заряжания. Минометчики вели беглый огонь, первая мина не ушла, а заряжающий уже опустил вторую. Взрыв. Жертвы.

Мне пришлось отчитываться перед председателем КГБ Виктором Михайловичем Чебриковым. При этом он велел мне прихватить остаток минометного ствола, если таковой уцелел, предохранительный механизм, предупреждающий от повторного заряжания, и наставление по устройству и эксплуатации миномета.

– И зачем этот металлолом тащить в Москву? – удивлялся кто-то из офицеров.

– Что сможет прочесть председатель в этом железе? Однако мне распоряжение Чебрикова не показалось странным. Я вспомнил разговор, который состоялся между нами после одной из моих афганских командировок. Чуть дотронувшись до моих орденских планок, Чебриков неожиданно спросил:

– Вы в Отечественную где воевали, Иван Петрович? Я ему так, мол, и так, в составе пятой гвардейской... А он мне:

– Так и я – в пятой гвардейской!

Правда, тут же выяснили, что я веду речь о танковой армии Ротмистрова, а он – об общевойсковой Жадова. Мне было интересно узнать, что в войну Виктор Михайлович командовал минометным взводом, а затем минометной ротой и батареей (я не оговорился, были у нас одно время минометные роты). В конце войны он уже водил в атаки стрелковый батальон.

Поговорили, а такое ощущение, будто снова на фронте побывал. И когда Чебриков затребовал остатки разбитого орудия, я понял, что в нем по-прежнему живет тот молодой комбат-минометчик, душой болеющий и за жизнь людей, и за честь своего оружия.
Переступил порог. Чебриков сразу:

– Привезли?

– Привез, – отвечаю.

– Показывайте!

Он даже в инструкцию и наставление лезть не стал. Только взглянул – и нахмурился:

– Я считал, что такого даже теоретически не могло произойти, а тут сразу все видно – грубейший заводской брак. Царь Петр ломал ружья из негодной стали о спины нерадивых заводчиков, Сталин бракоделов жесточайше карал, а мы все равно не научились делать оружие на совесть. Вижу, вины пограничников тут нет. Но люди, люди погибли, и я сам чувствую себя виноватым. А по войскам – директиву, чтоб тысячу раз проверяли, прежде чем брать оружие в бой! Вот такой короткий вышел у нас с Чебриковым тогда разговор...

 

* * *

На войне всякое бывает, скажут мне знающие люди, я соглашусь, действительно, в жизни нашей бывает всякое, но это – ни сколько не умоляет подвиг наших солдат, которые отдали свои жизни в великом служении Родине. Они остались верными своему солдатскому долгу, за что всем им низкий земной поклон, честь и слава на все времена!

Владимир Казмин (Луганск)
http://www.voskres.ru/army/library/kazmin2.htm