Золотая кисть Зинаиды СеребряковойПортреты земляков
Живописец удивительного – нежного и покоряющего – таланта Зинаида Евгеньевна Серебрякова родилась 12 декабря 1884 года в селе Нескучное Муромской волости Белгородского уезда Курской губернии (сегодня Муром – в Шебекинском районе нашей области) в небольшом имении отца Е.А. Лансере.
Она была самым младшим, пятым по счёту ребёнком в семье, где искусством занимались все. Её прадед Альберт Катеринович Кавос (автор проекта Большого театра) и дед Николай Леонтьевич Бенуа были выдающимися архитекторами. Отец Евгений Александрович Лансере – известный русский скульптор-анималист. Профессионально занималась живописью и мать Екатерина Николаевна – сестра знаменитого критика и художника Александра Николаевича Бенуа. Старший брат Зинаиды Серебряковой – Евгений Евгеньевич Лансере – автор первых и лучших иллюстраций к «Хаджи-Мурату» Льва Толстого.
Евгений Александрович ушёл из жизни, когда Зиночке было всего два года, и она знала о нём только по рассказам родных. Детские и юношеские годы будущей художницы прошли в Петербурге, в доме отца её матери Николая Леонтьевича Бенуа. Обстановка в доме была особой. Здесь повсюду витал дух высокого искусства. Каждый день Зина могла наблюдать, как взрослые самозабвенно работали, особенно много писали акварелью, техникой которой владели в семье все. Книги любимых писателей, которые Зиночка перечитывала по многу раз, соседствовали в домашней библиотеке с редкими изданиями репродукций гениальных живописцев. Атмосфера детства – с семейными ужинами, домашними спектаклями, чтением вслух, игрой на фортепиано в кругу братьев-сестёр и бабушек-дедушек, постоянными посещениями Эрмитажа, выставок, театров, долгожданными выездами летом в Царское Село – была наполнена беззаботным и радостным светом царившей в доме взаимной и нежной любви.
В семьях Бенуа и Лансере главным смыслом жизни было служение искусству, а все дети рождались, словно уже держа в руках кисть или карандаш. Зиночка тоже начала рисовать в юном возрасте. Рисовала много, забывая обо всём на свете. Обычное детское увлечение постепенно стало призванием.
Поначалу талант девочки развивался под пристальным вниманием матери и старших братьев, которые к тому времени уже готовились стать профессиональными художниками. Затем Зина, закончив в 1900 году женскую гимназию, стала посещать художественную школу, основанную княгиней М. Тенишевой, где преподавал сам Илья Репин. Работая впоследствии в студии великого художника, Серебрякова копировала знаменитые полотна из Эрмитажа – старые мастера дали ей не меньше, чем прямые учителя. С тех пор навсегда осталась в её светлом искусстве благородная, классическая простота.
Несомненное влияние на становление творческой манеры молодой художницы оказало и путешествие по Италии вместе с матерью в 1902-1903 годах. Во время поездки было сделано множество набросков, этюдов и рисунков.
Вернувшись в Россию, Зинаида в 1903-1905 годах занимается в частной мастерской художника-портретиста О.Э. Браза, входившего в знаменитое объединение художников «Мир искусства», созданное А.Н. Бенуа и С.П. Дя-гилевым. На всю жизнь запомнились ей слова маститого наставника: «Учитесь видеть общее при рисовании, а не рисовать по частям».
В 1905 году Сергей Дягилев организовал в Петербурге выставку русских портретистов. Не ограничиваясь произведениями из столичных дворцов и музеев, Дягилев объехал чуть ли не всю Россию, собрав около четырёх тысяч портретов, широкой публике ранее неизвестных. Перед русской общественностью впервые в полной мере открывалась красота искусства Рокотова, Левицкого, Боровиковского, Венецианова. Выставка произвела на Серебрякову огромное впечатление и вдохновила на серьёзную работу по созданию собственных полотен в жанре портрета.
В том же 1905 году Зинаида Евгеньевна выходит замуж за Бориса Серебрякова, с которым они были знакомы с самого раннего детства, так как семья Бориса проживала по соседству с имением Е.А. Лансере в селе Нескучном. Но прежде чем влюблённые соединились, им пришлось немало побороться за своё счастье: Зинаида и Борис были двоюродными братом и сестрой. После неоднократных поездок в Белгород и Харьков к духовным властям, разрешение, наконец, было получено и молодые люди смогли обвенчаться.
Борис Анатольевич Серебряков был студентом Института путей сообщения и относился к той части русской интеллигенции, которая считала, что «у человека должен быть ум с сердцем в ладу и что супруги при всей разности интересов должны быть единомышленниками». В воспоминаниях дочери Зинаиды и Бориса Серебряковых, Татьяны Борисовны есть такая запись: «Отец не только понимал маму, ценил её талант, он помогал ей в работе, как мог. Сохранились холсты, помеченные её рукой: «Грунтовка Бориса Серебрякова».
В октябре 1905 года счастливые супруги уезжают в Париж, где Зинаида Евгеньевна поступает в Академию де ля Гранд Шомьер, которой руководили художники Симон и Дошен. Она много занимается техникой рисунка, во время путешествий по Франции постоянно делает различные зарисовки.
Через год Серебряковы возвратились в Россию, и стали обустраивать свою семейную жизнь в родовом имении в Нескучном. Борис занят обработкой земли, строительством моста через Муромку. Зина лечит заболевших селян, устраивает ёлки крестьянским детям.
Серебрякова всей душой любила своё родное белгородское село. Позднее она писала, что «навсегда влюбилась в безбрежную ширь полей, в живописный облик крестьян, столь отличный от городских лиц».
Аллеи серебристых тополей, тропинки, сбегавшие к полям, речка её детства Муромка, сады, расцветавшие по весне… Всё это запечатлено на этюдах и рисунках художницы, особенно любившей писать пейзажи в разное время года.
Обычно лето и осень она проводила в деревне, писала картины крестьянского быта, а на зиму уезжала в Петербург. Но в 1909 году решила подольше задержаться в имении. «Я решила остаться с детьми в Нескучном, на хуторе, где дом был маленький, и его можно было протопить зимой легче, чем большие высокие комнаты, – вспоминала много лет спустя художница, – Мой муж, Борис Анатольевич был в командировке, зима в этот год наступила ранняя, всё было занесено снегом – наш сад, поля вокруг, всюду сугробы. Выйти нельзя. Но в доме на хуторе тепло и уютно, и я начала рисовать себя в зеркале…».
Так появился на свет небольшой холст «За туалетом»: нежное лицо, приподнятые волосы, тонкая фигура в белой сорочке, блестящие лукавые глаза в пол-лица, глядящие в зеркало, шкатулка с бусами… Этот звонкий, радостный, дышащий необыкновенной чистотой и свежестью автопортрет, пожалуй, – самое знаменитое полотно Зинаиды Серебряковой. Перед публикой он появился на выставке Союза русских художников зимой 1910 года в Петербурге, рядом с картинами Серова, Врубеля, Кустодиева, но отнюдь не затерялся среди полотен признанных мастеров. Более того – работу дебютантки приобрела Третьяковская галерея. С этой картины и началась известность художника Серебряковой. Взлёт оказался ярким и стремительным. Автопортрет «За туалетом» поразил всех чистотой, одухотворённостью и смелой зрелостью мастерства. «Зинаида Серебрякова неожиданно для всех предстала уже готовой художницей, она оказалась одного с нами лагеря, одних направлений и вкуса, и её причисление к группе «Мир искусства» произошло само собой», – писал впоследствии А.Н. Бенуа.
На этой же выставке была представлена и ещё одна работа талантливой художницы – гуашь «Зеленя осенью», которая также была приобретена Третьяковской галереей.
Тем временем в семье Серебряковых один за другим родилось четверо малышей – две дочки, два сына. Самые трогательные, самые «нежные» картины художницы – портреты её детей – Кати, Таты, Жени и Шуры. Зинаида рисует мужа, семью, домашних, себя в кругу близких – словно чувствует, что счастливых мгновений отпущено совсем немного и их надо сберечь, сохранить…
Чудесна картина «За завтраком»: трое ребятишек, сидящие за накрытым столом, белая скатерть, супница, салфетки в кольцах – милые мелочи, в которых живёт душа дома, наполненного светом искренней любви.
Дети всегда были излюбленной натурой Серебряковой, она рисовала их в любой обстановке: за столом, во время игр, чтения, когда они спали или одевались. Художница могла сделать набросок во время беседы, а потом на его основе создавала портрет. Удивительна её зарисовка младшего С. Про-кофьева (сына композитора): фигура, выполненная в голубовато-золотистых тонах, вписана в красно-коричневую мебель, которая становится своеобразным обрамлением.
Летом 1911 года снова в Нескучном, на берегу Муромки, Зинаида Евгеньевна делает наброски к картине «Купальщица», которая впоследствии получила самую высокую оценку художественной критики и любителей живописи.
Золотая, воистину волшебная кисть художницы неутомима – в любимом Нескучном она создаёт целую серию великолепных полотен: «Крестьяне», «Жатва», «Поле», «Спящая крестьянка», «Фруктовый сад в цвету», «Речка Муромка в зарослях камыша», «Зима. Нескучное» и самое значительное – «Беление холста». Фигуры крестьянок, запечатлённые на этой картине на фоне неба, приобретают монументальность, подчёркнутую низкой линией горизонта. Все они написаны сочно, ярко и красочно. Полотно «Беление холста» являет собой восторженный гимн человеческой жизни.
Прекрасны и автопортреты, написанные в эти счастливые годы, среди которых особое место занимает «Девушка со свечой» – невыразимо прелестная, хрупкая и юная, она смотрит чуть в сторону, за спиной – ночь, тьма и от беззащитной нежности её ясного лица щемит сердце.
В 1914 году А.Н. Бенуа возглавил работы по созданию декоративного убранства и монументальной росписи Казанского вокзала, автором проекта которого был знаменитый архитектор А.В. Щусев.
Для выполнения этого ответственного и почётного заказа А. Бенуа привлекает известнейших русских художников: М. Добужинского, Н. Рериха, Б. Кустодиева, а также и Зинаиду Серебрякову, которая сделала целый ряд эскизов и рисунков панно на темы «Индия», «Сиам», «Турция», «Япония». Осуществляя задуманное, она многие часы провела в библиотеках, изучая искусство и историю стран Востока. В это же время художница работает над большой картиной на темы славянской мифологии, которая, к сожалению, осталась незаконченной.
В 1917 году Зинаида Серебрякова (наряду с А. Остроумовой-Лебедевой) была выдвинута в академики живописи, но из-за революционных событий выборы не состоялись.
Наступили тревожные, тяжёлые годы… Октябрьская революция застала Зинаиду Евгеньевну с детьми в Нескучном. Муж был на изысканиях в Сибири, и перевезти семью в Петроград было некому. Друзья помогли временно обосноваться в Харькове, найти скромную работу в археологическом музее при университете.
В 1919 году Борису Серебрякову, наконец, удалось добраться до Москвы. Зинаида поехала к нему, и уже вместе они вернулись в Харьков за детьми. Но в дороге Борис Анатольевич заразился сыпным тифом, и вскоре умер на глазах растерянной жены и плачущих детей. Сказать, что это был удар для Зинаиды – ничего не сказать. Спустя время в письме друзьям она напишет: «Только бы не вспоминать беспрестанно прошлое, не переживать снова и снова то, что нельзя вернуть…». Зинаида Евгеньевна пережила мужа почти на полвека, но о повторном замужестве никогда даже и не помышляла, на всю жизнь сохранив верность своей первой и единственной любви…
А в голодной, охваченной всеобщим безумием России, продолжала полыхать гражданская война. На хрупкие плечи Зинаиды Евгеньевны тяжёлым грузом легла необходимость самой растить четверых маленьких детей и поддерживать семидесятилетнюю мать. Теперь она одна должна была заботиться о семье.
В конце 1919 года пришло ещё одно страшное известие: отцовское имение в Нескучном было сожжено и разграблено. Дом сгорел полностью и – самое главное – при пожаре погибли многие её работы.
В морозном, заснеженном Харькове, в условиях полуголодного существования, особенно тяжело переносимого зимой, когда от холода опухают руки и трудно даже просто держать карандаш, Серебрякова за мизерную зарплату выполняла утомительную, однообразную оформительскую работу для археологического музея: чертила таблицы, зарисовывала «допотопные» черепа.
Однако и в эти, чёрные для неё времена, художница изыскивает возможность для творчества. В картине «Карточный домик», написанной в том же 1919 году, отразились раздумья матери о детях, поставленных суровыми обстоятельствами на грань выживания. На лицах детей застыло выражение растерянности, они грустны и сосредоточенны, взгляды направлены на рассыпающийся в руках карточный домик. Игра неожиданно напомнила о недавних трагических событиях, произошедших в их некогда светлой и радостной жизни, о легко разрушаемом, зыбком счастье…
(Окончание следует)
