Война. Главы из книги «Восточная война»

[Александр Васильевич]

Война

Главы из книги «Восточная война»



Строго говоря, всю войну можно разбить на два периода, каждый из которых на два этапа. Первый период – от начала войны до вступления в войну стран западной коалиции. Он разбивается на этап первых боев на Дунае и Кавказе и этап, включающий Синопское сражение и оборонительные бои на Дунае. Второй период – боевые действия России со странами коалиции на различных театрах военных действий. Он разбивается на этап боев до высадки союзников в Крыму и на этап Севастопольской эпопеи с заключительными сражениями войны.

Вот и начнем с первого этапа первого периода. К началу боевых действий у Горчакова было до 55 тысяч личного состава. У Омер-паши до 130 тысяч человек, из которых регулярных войск (Низами) чуть больше половины, то есть около 60-тысяч. Остальное – ополчение (Редиф) и башибузуки. Вооружение наших и турецких регулярных частей было примерно одинаковым. Нарезные ружья только у стрелков и части кавалерии. Артиллерия тоже примерно одного класса. Личный состав регулярных войск в боевом отношении у нас был более подготовлен, турки просто меньше на тот период воевали. О турецком ополчении и говорить не приходилось. Кроме прибывших из Египта частей - остальное пушечное мясо. Офицерский состав, особенно младшего звена, значительно уступал нашему по образованию, боевой подготовке, авторитету. Западные советники и сами не слишком умелые так и не сумели хорошо подготовить турецкий комсостав. Служащие в турецких частях советники авторитетом у солдат не пользовались и нередко презирались, как неверные гяуры. Кстати, этнических турок в армии среди рядового и командного состава было не более половины. Омер-паша в этом смысле не был исключением. Казалось, при таком раскладе сил мы должны и обязаны были побеждать турок без особых проблем. Но…. Сколько потом таких «Но» нам придется, к сожалению отметить. Сразу оговорюсь, чувство разочарования, досады, обиды будет вообще характерно для анализа событий всей Восточной войны.

Взять хотя бы первоначальное расположение наших войск на Дунае. Надо было сосредоточить войска в двух – трех крупных группировках с артиллерией, кавалерией, артиллерийскими парками и госпиталями, организовать четкую, постоянную разведку вдоль всего фарватера Дуная, быть в готовности именно крупными силами не только сорвать возможную переправу противника, но и самим форсировать реку и атаковать, как это делали не раз Румянцев, Потемкин, Суворов. Горчаков же разбил свою немногочисленную армию на небольшие отряды, которые растянул вдоль всего побережья. Он сразу отдал инициативу Омер-паше, которой даже такой слабый стратег воспользовался сполна, ибо его крупные группировки были, как раз сосредоточены около крепостей Видин, Никополь, Систов, Рущук, Силистрия Гирсово. У нас же «Для общего охранения войск со стороны Малой Валахии у Руссе-де Веде был расположен правый отряд генерала Фишбаха, в составе 7бат.,2 полков конницы, 2 пеших и одной конной батареи и трех сотен казаков. С подобною же целью у Будешти был поставлен левый отряд генерала Павлова, приблизительно такой же силы, как и правый. Кроме того на нижнем Дунае стоял отряд генерала Лидерса, состоявший из частей 15 дивизии и расположенный у Рени, Измаила и Килии. В Слободзеи отряд гр. Анрепа, силою в 6 бат.,10 эск., 6 сот. И 12 п.ор. еще дальше отряд генерала Энгельгардта»   .

27 сентября (9 октября) 1853 года Горчаков получил ультиматум от Омер-паши, требующий в пятнадцатидневный срок очистить княжества. В противном случае – война. Горчаков ответил, что решение о выводе войск не в его компетенции, но мог бы и не отвечать. Уже на следующий день после ультиматума турки открыли огонь и предприняли первые попытки форсировать Дунай небольшими разведывательными отрядами. Горчаков вполне справедливо тоже начинает разведку. Он посылает 2 парохода «Прут» и «Ординарец» и 8 канонерок вдоль Дуная. Корабли прошли вдоль побережья, обстреливая турок довольно эффективным огнем

20 октября (1 ноября) в день царского манифеста турки форсировали значительными силами Дунай, заняли Калафат и образовали первый плацдарм на нашем берегу. В тоже время в ночь с 19 на 20 октября Омер-паша начинает переправлять в районе Туртукая весьма значительные силы – 14 тысяч, и одновременно в районе Ольтеницы оборудовать еще один плацдарм с сильным укреплением. На укреплении рабочие болгары спешно возводят ретраншементы, погреба с боеприпасами для нескольких 6-орудийных батарей. Пушки переправили уже на следующий день. А Горчаков проводит первое на этой войне совещание, отправляет депеши Паскевичу и в Петербург. Только через трое суток он начнет собирать отряд для атаки теперь уж укрепленного турецкого плацдарма. Вот вам второе разочарование.

Наконец, 22 октября (3 ноября) Горчаков сформирует сводный отряд генерала Данненберга для атаки турок у Ольтеницы. И отряд силой фактически в одну бригаду 11-й пехотной дивизии с двумя батареями по шесть пушек в каждой, несколько эскадронов улан с двумя пушками и три сотни казаков. А турки к этому времени сосредоточили в только что устроенном правильном укреплении все свои силы, которые обеспечивали огнем 20 орудий спрятанных и грозящих из амбразур фашин. Пушки Ольтеницы простреливали насквозь всю местность, по которой предстояло нам наступать. Да и местность была та еще – изрытая рвами и ямами болотистая низина. К тому же со своего высокого правого берега турки могли вести по нам огонь из дальнобойных орудий.

И все-таки Данненберг должен был атаковать. Местность заставила разбить его незначительные силы на два отряда. На правом крыле отряд генерал-майора Охтерлоне – 1-й и 2-й батальоны Селенгинского полка с артиллерийской батареей в 4 орудия. На левом фланге отряд генерал-лейтенанта Павлова -3-й и 4-й батальоны Селенгинского полка тоже с 4 орудиями. Якутский полк с 8 орудиями, саперным батальоном и 6-ю эскадронами Ольвипольского уланского полка и казаками в резерве генерал-лейтенанта Анрепа. Помните того, кто командовал нашим кавалерийским авангардом при вводе войск в княжества. Всего 6 тысяч человек против 14 тысяч турок. Ну что же, Суворов и с меньшими силами громил турок своими чудо-богатырями. Чудо-богатыри были и в Селенгинском и Якутском пехотных полках. Запомним их, ибо с этого первого боя на Дунае и последующих боев в Крыму, за Севастополь они покроют себя неувядаемой славой. Мы еще будем говорить о знаменитом Селенгинском редуте, названным так именно в честь полка. Но начиналось все на Дунае. А вот Суворова не было. О Горчакове и Данненберге мы уже говорили. Об остальных генералах позволю себе сказать несколько слов. Не гении, но и не бездарности, и я сознательно буду вспоминать этих фактически забытых сейчас героев и тружеников той войны – генералов, адмиралов, офицеров, рядовых, врачей и обывателей. Они достойны памяти.

О командире правой колонны генерал-майоре Охтерлоне сведений практически не осталось. А генерал-лейтенант Павлов прославится больше. 60 летний Прокофий Яковлевич Павлов считался ветераном среди начальников дивизий. Службу начинал в Дворянском полку сразу после Отечественной войны, но пороху хватанул в войне с турками уже 1828 году и сразу под Варной стал кавалером ордена Св. Георгия 4-й степени. Командиром бригады смело и умело воюет в Польше и Венгрии. Восточную войну начнет во главе 11-й пехотной дивизии, с которой не посрамит себя в боях на Инкермане, батарее Жерве, где и заслужит своего Георгия 3-й степени. А начал и неплохо на Дунае.

Генерал-лейтенант, потом генерал от кавалерии генерал-адъютант граф Иосиф Романович Анреп-Эльмпт ровесник Павлову и тоже боевой офицер, но из кавалергардов. Однако из гвардии ушел в армию, где и воевал достойно, командуя полками, бригадами, дивизией. Как и Павлов, еще молодым получит орден св. Георгия 4-й степени. В армии особенно памятен тем, что примет капитуляцию мятежных венгерских корпусов в 1849 году. У Николая I будет всегда в фаворе и после непродолжительных боев на Дунае отозван ко двору. Может быть и зря.

Итак, усиленная бригада 11-й пехотной дивизии двумя колоннами во главе со своим командиром и начальником дивизии под губительным огнем турецких батарей двинулась в наступление. Дадим слово Богдановичу М.И.: «Войска смело шли на приступ, но 3-й и 4-й батальоны Селенгинского полка, за каждым из коих следовали уступами по два батальона Якутского полка, были задержаны в ста саженях от укрепления переходом через топкий ров. Тогда неприятель сделал по ним залп картечью из всех орудий укрепления, и вслед затем открыл по всей линии ретраншемента батальный огонь, продолжавшийся несколько минут; 1-й и 2-й батальоны Селенгинского полка, по выходу из кустов, также были встречены картечью и ружейным огнем. Колонны наши приостановились, но только на одно мгновение, после чего снова устремились на штурм впереди 3-й и 4-й Селенгинские батальоны, позади них, эшелонами четыре батальона Якутского полка. В шестидесяти саженях от неприятеля наши войска встретили новую преграду – широкую тонкую канаву, но она не остановила наступление колонны. Под сильнейшим картечным и ружейным огнем батальоны устремились вперед, перегоняя один другого; 1-й и 3-й батальоны Якутского полка, обойдя с флангов 3-й Селенгинский батальон, опередили его. Уже в этих войсках большая часть штаб-офицеров и все обер-офицеры знаменных рот выбыли из строя, но, несмотря на убийственный огонь, наши колонны подошли к укреплениям. Охотники (разведчики – С.К.) во главе шли Селенгинского полка поручик Зиненко и Якутского подпоручик Раздеришин, достигли рва.

Неприятели, устраненные смелым наступлением наших войск, стали сводить артиллерию с ретраншемента, часть пехоты и кавалерии поспешно уходили к берегу Дуная. Огонь турок сделался заметно слабее. Уже наши охотники стали спускаться в ров. Но этот первоначальный успех был куплен дорогою ценою, и много храбрых выбыло из рядов нашей пехоты. Генерал Данненберг, сообразив, что если бы даже и удалось нам овладеть укреплениями карантина, мы не могли бы удержаться в них, под огнем сильных турецких батарей, расположенных на правом берегу Дуная, приказал прервать штурм и отвести назад сражавшиеся батальоны.

Войска наши отошли неохотно, но в порядке, за топкие канавы, где получили приказание остановиться, чтобы под покровительством артиллерии, подобрать раненых и убитых. Из турецких окопов показалась было кавалерия, которая, однако же, будучи встречена картечным залпом, отошла поспешно за укрепления. Канонада неприятельской артиллерии умолкла на всех пунктах, несмотря на то, что наши колонны находились под самым действенным огнем. Турки прекратили пальбу вероятно потому, что их орудия уже были сведены с батарей из опасения штурма, либо по недостатку зарядов, но отнюдь не из уважения к храбрости наших войск, как о том писали иностранные газеты. Такой рыцарский поступок вовсе нейдет к туркам. Напротив того, их всадники, появившиеся из-за окопов, начали было рубить головы раненым, когда наша картечь обратила их в бегство».

Богданович пытается найти хоть какое-то оправдание Данненбергу, хотя совершенно понятно, что деморализованные турки стояли на грани поражения, что ему и не требовалось бы удерживать занятое укрепление. Главное отбросить турок за Дунай, а войска можно просто отвести на безопасное расстояние. Кстати, совсем небольшое, ибо дальность стрельбы турецких батарей с другого берега Дуная не превышала одной версты. Другой наш замечательный военный историк А.А. Керсновский не искал оправдания бездарному Данненбергу: «Турки были уже опрокинуты, когда ген. Данненберг, руководивший боем из глубокого тыла и не знавший о переломе боя в нашу пользу, приказал отступить». Горчаков же не предпринял никаких действий для усиления нашей успешной атаки.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Результат боя просто обескураживает. Потери 970 человек: убито - 5 офицеров, 231 н.ч.; ранено – 9 штаб-офицеров, 30 обер-офицеров и 645 н.ч. Умерли от ран поручик Зиненко и подпоручик Раздеришин. Ужасают, особенно такие большие потери в офицерах. На это надо было обратить внимание уже тогда (турецкие штуцерники прицельно с дальней дистанции выбивали в первую очередь заметных по форме офицеров), но так почти до конца войны и будем терять командиров, пока те сами не начнут маскироваться в солдатские шинели. Потери у турок были сопоставимы с нашими. Убит даже один паша и второй ранен.

Многие офицеры и генералы были возмущены решением Данненберга. Даже сидящий за тысячу Верст в Петербурге не считавший себя стратегом государь император не сдержался. Военный министр князь Долгоруков в письме к князю Горчакову подробно приводит замечания государя , высказанные по поводу сражения у Ольтеницы: « 1) Двух батарей было мало чтоб уничтожить артиллерию, стоявшую в укреплениях, тем более, что на правом берегу Дуная устроены были Турками еще другие батареи. 2) Атака пехотою была ведена вопреки всех правил, колоннами к атаке, почти в сплошном построении, ибо уступы были почти без интервалов. 3) Следовало придать в помощь артиллерии цепь всех штуцерных бригады, которые должны были сосредоточить свой огонь по амбразурам турецких укреплений. 4) переднюю линию вести ротными колоннами в шахматном порядке, или в две линии со стрелками в интервалах. 5) Третью линию и резерв держать по крайней мере, в 300 шагах позади, в колоннах к атаке, а не заслонять действие своих батарей. Тогда потери были бы умеренными, и вероятно успех соответствовал бы пожертвованиям».

Все заметил, сидящий за тысячи верст государь, а его лучший генштабист Горчаков этого не узрел, не воздействовал на Данненберга. Да и сам хорош, подкреплений тому не послал. Какой уж тут «суворовский глазомер»? А ведь сам отмечал, что имел под рукой два пехотных полка и две батареи. Впрочем, нужные силы он все-таки соберет и направит под Ольтеницы части 12-й пехотной дивизии с артиллерией. Но только слишком поздно. Между тем, даже этого движения окажется достаточным, чтобы турки 31 октября (1 ноября) взорвали, засыпали свои укрепления и спешно переправились на правый берег Дуная.

Омер-паша попытается еще раз переправиться крупными силами под Рущуком у Журжи. Но туда Горчаков направит энергичного геройского генерала Соймонова, который решительно выдвинет вперед артиллерию, прикроет ее штуцерниками,и огнем пушек и штуцеров разобьет турецкую переправу, прочно обоснуется на берегу и даже начнет строить плоты для возможной переправы своих войск через Дунай. Были и у нас умелые командиры.

Генерал-лейтенант Федор Иванович Соймонов, из славного рода военных Соймоновых армейцев и моряков, начал войну в самом расцвете сил 53 лет от роду начальником 10-й пехотной дивизии. Начинал в гвардии – Павловский и Измайловский полки, потом строй, все войны империи, на которых заслужит многие и многие награды, включая орден Св. Георгия 4-й степени. Станет в 38 лет одним самых молодых генерал-майоров в русской армии. На Дунае и позднее в Крыму воевал выше всяких похвал. Будет убит под Инкерманом, но об этом позже.

Турки у Соймонова не прошли, а Ольтеницы = сплошная обида. Сражение вообще-то незначительное, но первое и потому запоминаемое. Еще обиднее стало, когда все телеграфные агентства Европы «раструбили» о сокрушительном разгроме русских, которые якобы бежали аж до самого Бухареста, и о блестящей победе Омер-паши. О зверствах турецких башибузуков по обыкновению дружно помалкивали.

Другое дело Кавказ. Здесь тоже турки атаковали первыми. Более того, они атаковали, когда в Тифлисе еще не знали о начале войны и царском манифесте. Знаменитый наместник Кавказа, герой Отечественной войны, губернатор, несправедливо осмеянный Пушкиным «полу-милорд, полу-подлец» светлейший князь Михаил Семенович Воронцов даже не предполагал, что из-за спорных вопросов на Святой Земле может начаться большая война. Венной силы 140 тысяч войск у него хватало, но большая часть их сражалось с горцами в Чечне и Дагестане. Получив первые достоверные сведения о возможной войне с турками, Воронцов начал перемещать войска в Закавказье, помог и Генеральный штаб. От Закатала двинулся отряд генерала Аргунского-Долгорукова, с лезгинской линии войска князя Орбелиани, из Чир-Юрта два дивизиона Нижегородских драгун. В октябре морем из России прибыла 13-я пехотная дивизия и сразу пошла под Александрополь. Там уже начал формироваться боевой корпус под командованием генерала В.О. Бебутова.

Истинный герой и настоящий полководец первых боев на Кавказе тогда 60- летний генерал-лейтенант Василий Осипович Бебутов из карабахских армян еще до начала Восточной войны был легендарной личностью. Начиная с 1810 года прапорщиком в турецкую кампанию под Ахалцыхом, он всю свою жизнь будет сражаться на Кавказе против турок, горцев, персов – всех, с кем пришлось воевать России почти до конца 1-й мировой войны. Дослужится от адъютанта генерала Тормасова до командующего Кавказским корпусом. О том, как воевал говорят практически все российские военные награды, включая ордена Св. Георгия 4-й и 3-й степеней, Св. Александра Невского с бриллиантовыми знаками. Государь хорошо знал Бебутова, и после аудиенции в Петербурге накануне войны решил при первой же возможности поставить его во главе кавказских войск. Такая возможность представилась в начале войны. После того как заболеет Ворнцов. Бебутов примет корпус и заодно станет во главе главного Александропольского отряда. Со своими войсками он откроет славную кавказскую победную страницу в Восточной войне. Заслужит и орден Св. Георгия 2-й степени. Апофеозом славы Бебутова станет сражение у деревни Кюрюк-Дара, где он с 18 тыс. отрядом наголову разобьет 60 тыс. турецкий корпус Зарифа-Мустафы паши, возьмет с бою 15 орудий несколько знамен и штандартов 3 тыс. пленных. Об этом мы еще поговорим. Сейчас же хочу отметить, что Николай I, узнав об этой победе заявил: «Князь Бебутов хочет убедить меня победой, удивлю же я его наградой». И наградил орденом Св. Андрея Первозванного – случай беспрецедентный для чина генерал-лейтенанта. Уйдет из армии в зените славы по болезни, с приходом на Кавказ нового главнокомандующего графа Муравьева и умрет от рака желудка в возрасте 67 лет.

Бебутов разделит свой корпус численностью примерно в 20 тысяч штыков и сабель на три отряда Александропольский, Ахалцикский и Гурийский. Самым большим Александропольским командует сам Бебутов. В него входило 8 батальонов, 40 орудий, 10 эскадронов, 3 сотни казаков, 3 дружины и 2 сотни милиции. Сюда же должны были подойти еще 5 батальонов и 18 сотен. Всего около 11 тысяч бойцов.

Ахалцикский отряд имел 7 батальонов 12 орудий, 1 дружину и 8 сотен милиции. Всего 7 тысяч бойцов. Командовал отрядом генерал Андроников. 55-летний генерал-лейтенант кахетинский князь Иван Малхазович Андроников происходил по женской линии от рода грузинских царей. Бабка – царевна Елена, дочь царя Грузии Ираклия. Мать царевна Мария – дочь царевича Арчила. Андроников начнет юнкером в Лейб-гвардии Конном полку, но очень скоро вернется на Кавказ в знаменитый Нижегородский драгунский полк, и будет воевать на родной земле, как и Бебутов, со всеми ее врагами. Орденов заслужит поменьше, но Георгия 4-й степени получит. Ахалцикский отряд примет, будучи военным губернатором Тифлиса и не снимет с себя этих полномочий всю войну, причем не формально, а по существу будет успевать служить и на фронте, и в тылу. Своего Георгия 3-й степени заслужит именно в Восточную войну. После войны станет генералом от инфантерии, переживет Бебутова на десять лет и умрет мгновенно от разрыва сердца.

Гурийский отряд имел 7 батальонов 8 орудий и 12 сотен милиции. Гурийским отрядом командовал будущий победитель Шамиля, будущий фельдмаршал и командующий Кавказским корпусом самый молодой в армии генерал-лейтенант князь Александр Иванович Барятинский. Биография этого удивительного человека, видного государственного и военного деятеля России достойна отдельного описания. Я лишь отмечу его древний аристократический род, близкий ко двору русских царей, блестящее домашнее образование и учебу в гвардейской школе вместе с Лермонтовым, которого не любил. Потом Кавалергардский и Лейб-Кирасирский полки, дружба с Дантесом до и после знаменитой дуэли. Выходит наших лучших поэтов он не жаловал, но светская гвардейская жизнь закончилась очередным скандалом и отправкой на Кавказ в Кабардинский егерский полк, где он сразу же получит ранение и Золотую саблю «За храбрость». С этого момента начнется дальнейшая достойная, долголетняя служба родине, большей частью на Кавказе, высокие чины, награды, знаменитое пленение Шамиля. Любопытно, что уже будучи фельдмаршалом, государственным мужем он вспомнит молодость, любви обильность и женится после скандала и дуэли на жене собственного адъютанта Е.Д. Давыдовой. Ну, это к слову. Нам же важно отметить, что в Восточную войну Барятинский отличится, как и Бебутов, под Кюрюк-Дара, заслужит орден Св. Георгия 3-й степени и закончит войну командующим войсками в Николаеве.

У турок было в Карсе 25 тысяч при 65 орудиях, в Ардагане 7 тысяч при 10 орудиях, и в Баязете 5 тысяч при 10 орудиях, да еще около 10 тысяч с 20 орудиями сосредоточились у Батума. Командовал всей этой армией будущий турецкий маршал Абдул-Керим-паша. 45—летний турецкий главнокомандующий из болгарских турок вступит в эту войну уже опытным полководцем. С Россией начал воевать еще в 1828 году, как раз против Бебутова. Получил блестящее военное образование в Вене, но настоящим полководцем так и не стал. Воевал с мятежниками в Сербии и Черногории умело, а вот против русских неудачно. Вступая в командование Анатолийской армией, он, конечно, не знал, что через несколько месяцев пойдет за свое командование под суд и едва не лишится головы. Но ему повезет, да так, что после войны он усмирит еще не один мятеж и станет военным министром. На новую войну с русскими в 1877 году пойдет уже главнокомандующим на Балканах, и опять будет отстранен после того как не сможет помешать русским форсировать Дунай. Голову опять сохранит, но сосланный на остров Родос умрет через пару лет от тоски. А пока, имея почти троекратное превосходство над русскими, отдает приказ атаковать по всей линии фронта.

В первых сражениях на Кавказе можно выделить скорее бои местного значения у поста Св. Николая, при Ацхуре, Ахалцыхе и Баш-Кадыкляре. Началось все с поста Св. Николая. Повторяю, о начале войны мы ничего не знали. В ночь с 15 на 16 (с 27 на 28) октября турецкий десант численностью до 5 тысяч человек с 10 орудиями сразу после высадки атаковал пост Св. Николая на побережье севернее Батума. Гарнизон поста состоял всего из 2-х рот Черноморского линейного батальона (255 штыков), 150 милиционеров и сотни казаков с 2-мя орудиями под командованием капитана Щербакова. Пост собственно охранял продуктовый магазин (склад) и не более того. Магазин уже начал вывозиться, и гарнизон готовился к эвакуации. Понятное дело удержать пост такими силами не представлялось возможным. Тем не менее, бой развязался не на шутку ожесточенный. Наша картечь хорошо пристрелянных пушек сметала турок, как метлой. К утру на посту кончились боеприпасы, пост оказался в окружении, и солдаты, казаки, гурийцы бросились на прорыв штыками и саблями. Провались только 3 офицера, 24 казака и несколько гурийских милиционеров. Погибли капитан Щербаков и священник поста иеромонах Серафим. Остатки магазина турки сожгли и как всегда зверствовали башибузуки. Меншиков писал Великому князю Константину: «При взятии крепости Св. Николая турки неистовствовали страшным образом. Они распяли таможенного чиновника и потом стреляли в него в цель; священнику отпилили голову; лекаря запытали, допрашивая, куда он спрятал деньги, перерезали женщин и детей и, наконец, у одной беременной женщины вырезали уже живого ребенка и тут же на глазах еще живой матери резали его по кускам».

Конечно, западная пресса о зверствах помалкивала, зато опять раздула дело, как великую победу. Но почему-то скрыла известие о том, что князь Андроников, получив сообщение о нападении на пост, немедленно направил туда полковника Карганова с 3-мя ротами Литовского егерского полка, казаков с 2-мя орудиями. Наши егеря еще на марше узнали о падении поста, сходу атаковали турок уже занявших оборону на подступах, выбили их с позиций и гнали несколько верст эту огромную толпу до ближайшего леса. Оборонять разрушенный пост не требовалось, и отряд без потерь ушел назад. Турки же потеряли в этом «победоносном» походе более 600 человек.

(Продолжение следует)

[Александр Васильевич]

(Продолжение)

Теперь уже и на Кавказе стало понятно – война началась. 31 октября (12 ноября) князь Бебутов прибыл в Александрополь и первый же доклад получи о выдвижении турецких сил Абдула-паши частью сил (18 тысяч) на Ахалцых, основными силами (30 тысяч) на Александрополь. Основные силы были уже в 15 верстах от города. Бебутов решает провести разведку боем и посылает навстречу туркам отряд генерал-майора Орбелиани. Самый молодой из героев начавшейся войны князь Илия Дмитриевич Орбелиани удостоится чести первым в этой войне вести передовой отряд против турок, и, к сожалению, позже окажется первым погибшим на этой войне генералом. Он родился на Кавказе, вырос на Кавказе, воевал на Кавказе и погиб на Кавказе. 24-летним поручиком попадет в плен к самому Шамилю, через 7 месяцев бежит, через 3 года за штурм аула Анди получит орден Св. Георгия 4-й степени. В 36 лет получит чин генерал-майора и в командование знаменитый Грузинский гренадерский полк. По рассказам однополчан, умирая от смертельного ранения, потребовал себе знамя своего полка, поцеловал его и умер. Завидная смерть для всякого настоящего офицера.

Турки – 30 тысяч с 40 орудиями, узнав о движение наших войск, приостановили наступление около села Баяндур и укрепились на господствующих высотах. У Орбелиани было 8 батальонов гренадер, 4 эскадрона Нижегородских драгун, 3 сотни казаков и 26 орудий, всего 8 тысяч штыков и сабель против турецкой силищи. Орбелиани не был выдающимся полководцем, но хорошим считался по праву, а личный состав его отряда, закаленный в кровопролитных схватках с горцами, выше всяких похвал. Штыковая их атака была стремительна и бесстрашна, но еще губительнее был картечный огонь турецких пушек. Гренадеры встали, но не отступили, а выдвинули вперед свои пушки и штуцерных стрелков. Теперь картечь и снайперская стрельба штуцерников косили турок нещадно. А фланговые атаки турецкой нерегулярной кавалерии играючи отбили Нижегородские драгуны.

Бебутов по сильнейшей канонаде понял, что разведка боем превратилась в настоящее сражение. К тому же в город уже прибежала растерянная грузинская милиция, началась паника. Но наш командующий знал, как ее подавить. Он немедленно собирает весь резерв, подходящие непрерывно из центра войска – 3 батальона Белостокского пехотного полка, 3 эскадрона Нижегородцев. 8 легких и 4 конных орудия и в 4 часа пополудни под вопли молящих о спасении женщин двинулся на помощь Орбелиани. Подошел вовремя и первой же атакой сбили турок с позиций. Они начали спешное отступление. Бебутов тоже остановился. Он не был готов ни к преследованию, ни к полноценному наступлению. Потери доходили до 800 человек, а его центральный отряд всего Кавказского корпуса по сути только начал формироваться. Батальоны прибывали, подходили артиллерийские парки, тылы, госпитали. Он уводит получившие боевое крещение войска в Александрополь для окончания формирования настоящей боевой единицы. Справляется с этим в самое короткое время и сразу готовит плацдарм для будущего наступления, строит мост, готовит переправы через реку Арапчай.

6 (18) ноября получен Высочайший Манифест. Война. И приказ из Петербурга атаковать. Бебутов готовится основательно, назначает наступление на 14(26) ноября, но получает разведданные, что турки ушли дальше по дороге на Карс. Тому способствовал отчаянный спор главнокомандующего Абдула-паши со своим начальником штаба Ахметом-пашой. Главнокомандующий после потери в первом же бою более 1200 человек, нескольких разбитых орудий решил отойти на хорошо подготовленные позиции перед Карсом у села Баш-Кадыкляр, перегруппировать силы, пополнить запасы и изготовиться к дальнейшим действиям. Начальник штаба фаик(генерал-майор) Ахмет-паша хоть и тоже европейски подготовленный военачальник все-таки оставался настоящим потомком старых янычар и отличался просто лютой ненавистью к неверным, особенно русским. Он требовал немедленно повернуть войска и продолжить решительное наступление, обещая лично собрать целый мешок «собачьих голов гяуров». Абдул-паша остался непреклонен. Он уже решил проверить русских на флангах и не просто проверить, а атаковать в направлении на Ахалцых, взять его и выйти в тыл главной группировки русских. Идея неплохая. Туда он направляет 18-тысячный отряд ферик(генерал-лейтенанта Али-паши. Этот командир пехотной дивизии, кроме разгрома его войск в первом же сражении войны на Кавказе ничем не отличится и будет бесславно уволен с военной службы навсегда. Но в октябре 1853 года он был в полной уверенности, что прорвет оборону русских и тоже «принесет их головы в мешках».

Нашими силами на этом направлении – Белостокским и Брестским пехотными полками, несколькими сотнями казаков и местной милиции до прибытия командира отряда князя Андроникова командовал генерал Ковалевский П.П.

46-летний генерал-майор Петр Петрович Ковалевский станет начальником 13-й пехотной дивизии прямо перед началом боевых действий на Кавказе и прибудет туда пока только с двумя полками. К тому времени это был уже довольно известный в армии военачальник. Артиллерист по образованию, дослужившийся в артиллерии до командира бригады, он прославится не только, как толковый командир, но и изобретатель, проводивший опыты с артиллерийскими снарядами, ракетами и гранатами. С турками начал воевать еще в 1828 году на Дунае, потом Кавказ. Из артиллерии переходит в пехоту и уже командиром пехотной бригады станет кавалером ордена Св. Георгия 4-й степени. Герой и полководец. К сожалению, как и Орбелииани, погибнет на Восточной войне – умрет от тяжелого ранения в Карсе, который его войска незадолго до этого возьмут с бою.

Поиски башибузуков в этом направлении насторожат Бебутова, и он ускоренно направит туда подкрепления вместе с начальником всего отряда князем Андрониковым. Но турки уже начали наступление, предприняв атаку в районе села Ацхура, прикрывающего вход в Боржомское ущелье.

Как раз в день получения Манифеста турки силами в несколько тысяч аскеров пошли на прорыв через Боржомское ущелье. Начальник гарнизона Ацхура командир Белостокского полка полковник Тулубеев занял ущелье, по которому шла единственная дорога в центр Грузии, двумя ротами Белостокского полка и двумя ротами Брестского полка. Большего количества войск в узком ущелье и невозможно было сосредоточить. Турки шли узкой колонной, и Тулубеев сдерживал их прицельным огнем и короткими, н очень эффективными штыковыми контратаками. Турки не продвинулись ни на шаг до самого вечера и подтянули к утру артиллерию. Но наши войска стояли так близко от противника, что турецкая картечь ударила по чужим и по своим. К тому же к нам подошли 3 роты Брестского полка во главе с командиром полка генералом Бруннером. Не смущаясь картечи, Бруннер построил войска в две боевые линии и ударил сразу в штыки. Опрокинул турок и гнал их до входа в ущелье более 7 верст. Итог этого боя ошеломляет. Турки только убитыми потеряли более 200 человек, раненых не считали. Наши потери – 7 убитых нижних чинов, 40 раненых, в том числе 2 офицера. При этом мы еще захватили 1 орудие (штабс-капитан Дроздовский) 4 знамени, штуцеры, боеприпасы. Бруннер получил Св. Георгия 4-й степени, Тулубеев – Золотую саблю «За храбрость». Петербург ликовал, западная пресса молчала. К сожалению, об этих героях офицерах больше сведений нет.

Неудача под Ацхуром несколько озадачила Али-пашу, но перед ним оставалась главная цель – Ахалцык. Он занял прочные позиции у села Суплис и начал сосредотачивать войска, готовя наступление. Но пока он готовился, 12(24 ноября) в Ахалцык прибыл Андроников, сразу провел совещание с командирами Белостокского, Брестского пехотных, Виленского егерского полков и 13-й артиллерийской бригады. « Я не ученый, знаю только, что мы должны идти на турок и разбить их» - вот вся его диспозиция и решение. На следующий день в проливной дождь он повел свой 5-тысячный отряд в атаку. Али-паша успел сосредоточить у себя 8 тысяч регулярной пехоты, 3 тысячи кавалерии, не менее 7 тысяч башибузуков (их никто никогда не считал –С.К.). Бой начался в 4 часа пополудни и через час турки уже бежали. Выше всяких похвал действовали войска генералов Ковалевского и Файтага, которые лично вели их в штыковые атаки. Князь Андроников доносил: « Пехота наша под ближайшими картечными выстрелами всей неприятельской артиллерии и под батальным непрерывным ружейным огнем переправлялась через реку по грудь в воде. Приступ был так стремителен и единодушен, что неприятель при всей упорной защите должен был уступить, и первый шаг к отступлению был началом окончательного его поражения и расстройства». «Преследуя турок на протяжении 5 верст, утомленным, но воодушевленным победой войскам, пришлось снова выбивать с позиций турецкий аръергард, открывший ружейный и картечный огонь. Прогнавши неприятеля, бросившего 3 орудия за переделы русской границы, наш отряд остановился» - пишет военный историк генерал А.М Зайончковский.

 

Вот уж разгром, так разгром! Турки потеряли только убитыми 1500 человек, более 2000 ранеными и 120 человек взяты в плен. Более 2-х батальонов пропали без вести - просто разбежались и затерялись в горах. Сразу взята вся турецкая артиллерия в 16 орудий на позициях и в тылу (подполковник Циммерман), все артиллерийские парки и запасы боеприпасов, пороха, продовольствия, фуража, вся канцелярия Али-паши, 5 полковых знамен, не считая значков. Наши потери поразительны для такого ожесточенного боя с картечью и штыковыми атаками: убит 1 офицер, 48 нижних чинов и 9 грузинских милиционеров; ранено – 300 человек, из них 1 генерал (раненый в руку и контуженный в живот генерал Файтаг) и 7 офицеров. Из Петербурга опять пришли поздравления и награды. Князь Андроников стал кавалером ордена Св. Георгия 3-й степени. Раненый генерал Файтаг - кавалером Св. Станислава 1-й степени, как и не успевший еще обмыть своего Георгия 4-й степени генерал Бруннер. Ордена Св. Георгия 4-й степени получили подполковники Циммерман, Осипов, штабс-капитан Пасальский,, поручик Янушевсккий, прапорщик Четвериков. Подполковник Смелевский – Золотую саблю «За храбрость». Нижним чинам пожаловано 10 Знаков военного ордена и всем по рублю серебром. Частям – Георгиевские знамена и Серебряные трубы. Где европейское ликование? Нет его!

У турок оставалась последняя надежда на свой главный корпус. Он еще не ушел в Карс и стоял лагерем на полпути от Карса к Александрополю у селения Суботан – 36 тысяч человек и 46 орудий. Поражение на левом фланге расстроило Абдул-пашу слегка, не более того. Приближалась зима со снегом, непроходимыми дорогами, морозами. Он просто не мог себе представить, что русские смогут атаковать его многочисленную, хорошо подготовленную, в укрепленных позициях, армию. Посчитал кампанию этого года законченной и уехал в коляске в Карс распорядиться о зимних квартирах для своих войск. За себя оставил вечного оппонента Ахмета-пашу.

В ночь на 19 ноября (1 декабря) в Баш-Шурагель, где стоял наш сводный отряд генерала Бебутова, пришло сообщение о победе под Ахалцыхом. Эта победа настолько возбудила всех – от Бебутова до последнего нижнего чина, что главнокомандующий решает уже на следующее утро двинуть на турецкий лагерь все имеющиеся под рукой силы. Сил было явно маловато – 10 батальонов, 10 эскадронов, 14 сотен казаков, милиция. Всего 10 тысяч человек и 32 орудия. С рассветом войска вышли на Карскую дорогу. Бебутов скакал вдоль колонны и поздравлял всех с победой под Ахалцыхом. В ответ ревело дружное «Ура!» и необычайное желание сокрушить турок. Именно сокрушить, а не просто победить. Это еще больше уверило Бебутова в обязательную победу, несмотря на превосходство турок.

(Окончание следует)

[Александр Васильевич]

(Окончание)

Между тем, оставленный на командование фаик Ахмет-паша готовился по приказу Абдула-паши к отводу войск на зимние квартиры. Когда разведывательные дозоры башибузуков доложили ему о движении русских войск, он просто не поверил этому и послал на рекогносцировку адъютантов. Те вскоре подтвердили доклад разведки и паша в изумлении закричал: «Эти русские с ума сошли, либо перепились своей поганой водкой!» От такой, по его мнению наглости, он сразу забыл о приказах главнокомандующего и приказал поставить все войска « в ружье». Лично объехал весь строй, взывая к милости Аллаха и обещая истребить «проклятых гяуров, северных собак». Захлебываясь слюной, приказал подготовить веревки, которыми он лично свяжет пленных русских генералов и офицеров, и отправит их в Константинополь. Через час на рассвете 19 ноября (1 декабря) турецкие войска с развернутыми знаменами, под бой литавр и барабанов выступили навстречу русским, чтобы на позициях под Баш-Кадыкляром у Кадыклярского ручья завязать по сути дела встречное сражение (бой).

Бебутов подошел на 2 версты к турецким позициям, развернул свои войска в простейшую, известную с легендарных времен диспозицию. В середине пехота с артиллерийской бригадой в три линии, на флангах кавалерия.

Первой линией командовал генерал Кишинский Н.С. 40-летний генерал-майор Николай Семенович Кишинский, харьковский дворянин 17-летним добровольцем-юнкером Куринского пехотного полка начал свою боевую биографию именно на Кавказе. Через два года станет прапорщиком и далее с интервалом все тех же двух лет станет получать досрочно очередные офицерские чины, вплоть до подполковника исключительно за отличие в боях. Чрезвычайно редкое, уникальное прохождение службы даже для боевого офицера. В 36 лет получит чин полковника и Апшеронский пехотный полк в командование. Еще через два гола чин генерал-майора, и тоже за отличие. До начала Восточной войны за удивительную храбрость получит все российские ордена, Золотое оружие «За храбрость» и бриллиантовый перстень с вензелем Николая I. Не хватало только так важного для каждого офицера Св. Георгия. Баш-Кадыкляр только затвердит за ним славу кавказского героя, а через год долгожданный орден Св. Георгия «тронет грудь» генерала. Правда, вместе с тяжелейшим ранением, от последствий которого он и умрет в 1868 году всего-то 53 лет от роду. Герой!       

Второй линией командовал князь царских кровей тоже 40-летний и тоже кавказский герой из рода тех самых Багратионов генерал-майор Иван Константинович Багратион-Мухарский. Понятное дело, в отличие от Кишинского и начинал не с юнкерства в пехотном полку, а с Пажеского корпуса. Правда, после него тоже сразу оказался на Кавказе в знаменитом Нижегородском драгунском полку, и больше с Кавказа ни ногой. Офицер «храбрости невероятной», как отмечали сослуживцы и вполне заслуженные внеочередные чины, боевые награды вплоть до ордена Св. Георгия 4-й степени. Кровопролитные бои с Шамилем и Хаджи-Муратом прославят не только его, но и Эриванский гренадерский полк под его командованием. Восточную войну начнет генерал-майором командиром Гренадерской бригады из Грузинского и Эриванского полков, которую очень скоро, именно после Баш-Кадыкляра станут называть «отборной кавказской пехотой», «боевым молотом, пробивающим все и вся». Свою Золотую саблю «За храбрость» и Св. Георгия 3-й степени получит по заслугам, как и Кишинский, а вот переживет того надолго и в возрасте 82-х лет «почиет во Бозе» всеми любимым и уважаемым основателем и бессменным председателем Кавказского Императорского общества сельских хозяев. Уж какой боевой генерал, а и так бывает.

В третьей линии сосредоточились артиллерия, парки и обозы.

Правый фланг обеспечивал отряд из четырех дивизионов Нижегородских драгун с казаками и 4-мя конными орудиями под командованием не менее знатного на Кавказе рода генерала Чавчавадзе. Красавец князь Ясон Иванович Чавчавадзе вступит в войну 50-летним генерал-майором. Несмотря на свое аристократическое происхождение, он начнет службу, как и Кишинский, тоже юнкером-добровольцем в Ширванском пехотном полку. Тоже пройдет боевую героическую службу в знаменитых кавказских полках, в том числе Нижегородском драгунском и Драгунском Наследного принца Виртембергского. Те же заслуженные чины и награды, включая орден Св. Георгия 4-й степени. И также, как Багратион заслужит Св. Георгия 3-й степени именно за Баш-Кадыкляр. Но через год получит тяжелейшую контузию ядром, от которой умрет сразу по окончании войны.

На левом фланге другой кавалерийский отряд из двух дивизионов Нижегородцев с казаками и 4-мя конными орудиями генерал-майора Константина Александровича Боговута. Этот генерал любопытен не только, как племянник знаменитого героя Отечественной войны, но и как не состоявшийся декабрист Лейб-гвардии Московского полка. Точнее, в общество он был принят, но в день восстания оказался в карауле в казармах. Серьезного наказания избежал, но в составе Лейб-гвардии Сводного (полу штрафного) полка оказался на Кавказе. Перешел в артиллерию, герой, прощен за храбрость и вернулся в столицу уже в гвардейскую артиллерию. Потом переходит в гвардейские гусары, Венгерская кампания и орден Св. Георгия 4-й степени. Потом опять Кавказ и этот знаменитый бой под Баш-Кадыкляром. Тоже за храбрость заслужит СВ. Георгия 3-й степени, и бой этот окажется для него последним. Будет отозван с Кавказа.

Итак, в полдень первыми ударили наши батареи по спускающимся нам навстречу с высот турецким колоннам. Бебутов решил было нанести главный удар правым флангом центральной пехотной группировки, но там турки успели развернуть свои орудия, и пришлось переносить главную атаку на левый фланг построения. Там тоже у турок было до 20 орудий, но их прислугу успели надежно накрыть прицельным огнем наши штуцерники. Турецкая пехота продолжала движение навстречу нашей атакующей пехоте.

Встречный бой ужасен. Орбелиани со своими гренадерами Грузинского полка рвется на 20-орудийную батарею прямо под картечь. Потери большие. Орбелиани смертельно ранен. Момент критический, но Бебутов во время бросает на помощь Грузинцам 3 роты Эриванского полка. Остальных Эриванцев князь Багратион повел во фланг турецких артиллерийских позиций. С тыла одновременно ударила, обойдя турок, конница Боговута, сметая курдскую кавалерию и башибузуков. В 50 шагах от турецкого пехотного каре, прикрывающего батарею, Боговут разворачивает свои пушки Донской артиллерии, которые картечью в упор просто сметают турецкое каре. Все! Весь правый фланг турок и часть центра опрокинуты. Главная турецкая 20-пушечная батарея в наших руках. Одновременный маневр и удар выше всяких похвал

В центре и на правом фланге генерал Кишинский выдвинул перед атакующей пехотой артиллерийские батареи и штуцерников, которые буквально сметали с поля боя идущих навстречу турок и те вскоре отхлынули назад.

Наш крайний правый фланг подвергся стремительной атаке турецкой кавалерии, которая обходным маневром вырывалась на наши тылы, ставя под угрозу весь исход боя. Князь Чавчавадзе с драгунами и казаками с 12-и до 3-х часов пополудни сдерживали атаки турецкой кавалерии в 10 раз превышающей его силы. 500 наших конников против 5 000 курдов и башибузуков. Каково!

В 3 часа огонь прекратился по всей линии, и наши войска без единого выстрела дошли до турецкого лагеря, мимо которого турки просто пробежали. Достаточно сказать, что в палатках так и оставались нетронутыми завтрак и кофе. Нам достались все их орудия, обоз, артиллерийские парки, имущество оружие, боеприпасы, порох. Турки потеряли в этом сражении 1500 убитыми и 4500 ранеными. Наши потери – 317 (80 офицеров) убитых и 972 (1 генерал и 48 офицеров) раненых. И это при том, что мы уступали туркам по силам в 3 раза! Поразительно! Вот это по-суворовски!

Вечером Бебутов отвел войска на прежние позиции. До сих пор многими оспаривается такое решение. Почему он не стал преследовать разбитых турок и на их плечах ворваться в Карс. Кстати, примерно в такой же ситуации окажется генерал Юденич в декабре 1915 года, и, невзирая на зиму и прочие объективные обстоятельства атакует-таки, правда не Карс, а Эрзерум и возьмет его. Но, во-первых, произойдет это через 60 лет, когда война будет совершенно другая по всем параметрам. Другие войска, оружие, тактика – все другое. Во-вторых, и самое главное, у Юденича не будет такой большой потери в офицерском составе, но зато будет хорошо организованный и надежный тыл, снабжение, подготовленные тыловые дороги и базы снабжения, о которых Бебутов не мог и мечтать. Это очень существенно. О больших потерях в офицерском составе на Дунае мы уже говорили, тоже происходило на Кавказе и во всю Восточную войну. К сожалению, на это лишь обращали внимание, и не более того, что мы отметим еще не раз. Не было у Бебутова осадной артиллерии, настоящих подвижных артиллерийских парков, проводной и радиосвязи, продовольственных запасов. Дефицит ощущался буквально во всем. К примеру, на главном перевязочном пункте, где собралось около 1000 раненых находилось только 2 врача, 4 фельдшера и никаких медикаментов. Более суток ушло только на погребение мертвых, и это сразу после многочасового боя. Войска устали смертельно, падали с ног и засыпали. Как тут можно на плечах турок ворваться в Карс? К тому же и враг по численности оставался в 2 раза сильнее нас за крепостными стенами.

Бебутов, на мой взгляд, сделал и так все возможное и невозможное. Петербург опять ликовал, и по праву наградил своих кавказских героев. Бебутов получил орден Св. Георгия 2-й степени, Багратион, Боговут, Чавчавадзе – Св. Георгия 3-й степени, Кишинский – Св. Станислава 1-й степени. Более 100 штаб и обер-офицеров награждены орденами Св. Георгия 4-й степени. Нижние чины получили 40 Знаков военного ордена и по 2 рубля серебром каждому. Полки - Георгиевские знамена и Серебряные трубы.

Первая кампания Восточной войны на Кавказе закончилась победоносно. Вот он тот первый толчок, так нужный Британии и Франции для оправдания защиты якобы избиваемой Турции. Один из толчков. Другие придут с Дуная, а главное из Синопа. Впрочем, оправдываться никто и не собирался.

Полковник Сергей Куличкин

http://www.voskres.ru/army/library/kulichkin20.htm