ДОРОГА К ВЕЛИКОМУ ОКЕАНУК 150-летию подписания Айгунского трактата
Николай Николаевич Муравьёв-Амурский16/29 мая 1858 года переговоры российских дипломатов с Китаем, проходившие в китайском городе Айгуне, завершились подписанием договора, который вошел в историю под названием Айгунского трактата. Трактат, определявший границы России с Китаем, юридически закреплял за Россией ее обширные территории Приамурского края. Граница прошла по левому берегу Амура, река Амур становилась судоходной только для России и Китая. Для России открывался удобный путь к Тихому океану.Договор этот имел для России чрезвычайно важное геополитическое значение. Мы привыкли, что остров Сахалин, полуостров Камчатка, северо-восточное побережье Тихого океана (побережье Берингова, Охотского и Японского морей), Приамурский край – российские земли, где действуют российские законы, живут русские люди, которых волнуют такие же, как и всех нас, проблемы. Мы все едины, и нам трудно представить, что это могло бы быть иначе. Но закрепление за Россией открытых нашими соотечественниками восточных земель во многом определилось подписанием именно Айгунского трактата. Генерал-губернатор Н.Н. Муравьев предполагал даже более: «Кто будет владеть устьем Амура, тот будет владеть и Сибирью, по крайней мере, до Байкала». Эти его слова во многом были справедливы: Амур – единственная в этом регионе река, протекающая с запада на восток, естественный путь, соединяющий Тихий океан с Сибирью.
Первые попытки установить отношения русского государства с Китаем относятся к XIII веку. Уже в XVI веке при Иване Грозном было снаряжено два посольства для поиска пути в Китай через Среднюю Азию и Монголию. После основания Тобольска (1590) его воевода посылал казаков на Дальний Восток. Русские казаки и крестьяне заселяли Забайкалье и Приамурский край. Вдоль Амура были построены несколько острогов, крупнейшими из которых были Албазин на левом берегу Амура и Нерчинск на реке Шилка.
Так как занимаемые нашими поселенцами пространства не принадлежали ни Китаю, ни маньчжурским родам, правительство России по праву считало эти территории своими и стремилось закрепить эти земли и определить юридически законные границы с китайскими властями.
В 1654 году в Пекин прибыл русский посол Федор Байков, миссия которого продолжалась до 1658 года. Однако она не дала никаких результатов, так как цинские (китайские) власти не желали идти ни на какие соглашения. Наоборот, китайские власти предпочли решить проблему военным путем, и в 1658 году направили крупное войско к Албазину.
Китайские войска пытались занять Албазин не раз. И именно в Албазине явила себя в 1665 году чудотворная икона Божией Матери Албазинская, именуемая «Слово плоть бысть», защитившая православных поселенцев от нападения китайцев.
Россия не оставляла попыток нормализовать отношения с Китаем. В 1675 году из Москвы в Пекин было направлено крупное посольство во главе со Спафарием (Николаем Милеску). Посольство Спафария больше года находилось в Пекине, но и оно не смогло достигнуть никаких позитивных результатов. Китайская сторона продолжала настаивать на уходе русских из Приамурья и выдаче вождей местных племен, принявших русское подданство.
В 1684 году в очередной раз крупное войско маньчжуров, оснащенное артиллерией, подошло к Албазину. 350 жителей острога защищались героически, но все же были вынуждены его покинуть. Однако по осени, когда созрели хлеба, они вернулись собрать урожай и вновь отстроили свои дома. В 1685 году было образовано Албазинское воеводство, в которое вошла долина Амура по обоим берегам реки от слияния Шилки и Аргуни.
В начале 1686 года на Амур было направлено русское полномочное посольство во главе с Федором Головиным, чтобы установить мирные отношения с восточными соседями. Но только в мае 1688 года, после неудавшихся попыток вытеснить русских с приамурских земель военным путем, цинское правительство назначило свое посольство для переговоров с Федором Головиным. Переговоры пришлось проводить не в Пекине, куда российское посольство не было допущено, а в Нерчинске.
Для российской стороны переговоры проходили в чрезвычайно тяжелой обстановке. Нерчинск был осажден цинской армией численностью свыше 15 тысяч человек, сухопутные войска поддерживали артиллерия и речная флотилия. Им противостояли всего лишь около полутора тысяч русских стрельцов и казаков без достаточных боеприпасов и продовольствия. Цинское посольство постоянно подчеркивало свою готовность в любой момент использовать для подкрепления своей позиции на переговорах помянутые войска.
Нерчинский договор был заключен 27 августа 1689 года. Головину не удалось сохранить за Россией земли по правому берегу Аргуни и обоим берегам верхнего течения Амура до устья Буреи, что составляло большую часть территории Албазинского воеводства.
С международно-правовой точки зрения Нерчинский договор, по которому Россия потеряла реку Амур и приамурские земли, представлял собой весьма несовершенный документ. Его тексты на русском, маньчжурском и латинском языках были неидентичными, упоминавшиеся географические ориентиры – неясными, обмен картами не был произведен, делимитация[1] границы была произведена на неудовлетворительном даже по тем временам уровне, а демаркацию[2] границы и вовсе не проводили. При этом не было произведено собственно разграничение за пределами Албазинского воеводства.
Эти обстоятельства давали основания российской стороне требовать пересмотра навязанной силой границы в Приамурье и более точного ее определения.
Но лишь в середине XIX века, когда над Китаем возникла угроза территориального захвата со стороны Англии или Франции, у России появилась реальная возможность пересмотра Нерчинского договора.
В 1848 году генерал-губернатором Восточной Сибири был назначен выдающийся политик, государственный деятель, патриот Николай Николаевич Муравьев, трудами которого мы во многом обязаны положительным решением пограничных вопросов с Китаем.
Подготовка к пересмотру границ с Китаем шла многопланово, но целеустремленно и настойчиво. Предварительно были организованы экспедиции для изучения пригодности Амура для судоходства. В 1849 году на транспорте «Байкал» Геннадий Иванович Невельской достиг устья Амура и доказал, что оно судоходно. Устье Амура в то время не принадлежало никакой державе, и существовала реальная опасность занятия этих земель Англией или Францией. Посещая в 1849 году Камчатку, Муравьев сразу отметил превосходное расположение Петропавловского порта, а при его слабой защищенности – особую его привлекательность для иностранной интервенции. По распоряжению Николая Николаевича порт был укреплен несколькими дополнительными батареями. Здесь же состоялось знакомство Муравьева с преосвященным Иннокентием (Вениаминовым, † 1879; память 13/26 апреля), епископом Камчатским и Алеутским, известнейшим миссионером, дальнозорким государственным человеком, понимавшим даже отдаленные пользы для России. В святителе Иннокентии Муравьев нашел единомышленника, помощника во многих своих начинаниях, советчика и молитвенника.
Воочию оценив положение наших восточных окраин, наблюдая, как английские и французские суда промышляют в Охотском море, Муравьев настойчиво стал добиваться укрепления артиллерией наших портов, организации мощной флотилии, формирования Забайкальского казачьего войска, срочного занятия устья Амура.
Но в Петербурге сформировалась сильная оппозиция таким решительным действиям генерал-губернатора. Во главе ее стоял государственный канцлер граф К.В. Нессельроде. В столице не верили в возможность агрессии Англии, боялись встревожить китайцев активными действиями в приграничных с ними областях и уж совсем не допускали возможности пересмотра границ с Китаем. Только доверительное отношение императора к Муравьеву и его доводам помогло отстоять намеченный генерал-губернатором план. В 1851 году в устье Амура был установлен военный пост – будущий город Николаевск-на-Амуре. Началось формирование Забайкальского казачьего войска.
Китайское правительство было занято подавлением мятежей в своей стране и больше боялось агрессии со стороны Англии, которая уже 1840 году развязала войну с Китаем. Поэтому хотя китайские власти и настороженно наблюдали за действиями генерал-губернатора Муравьева, но вступать в конфликт боялись. С нашей стороны были также оправдательные для китайцев доводы –желание защитить устье Амура и свои приморские земли от иностранных посягательств.
Но, как этого и следовало ожидать, такое полезное для России дело встречало нарастающее сопротивление. Уезжая в начале 1853 года в Петербург, Муравьев уже не надеялся на свое возвращение в эти края – так сильна была деятельность оппозиции. Однако богоугодное дело нельзя было приостановить. Реальное знание положения в крае, четкая аргументация правильности своей позиции, поддержка влиятельных и сочувствующих замыслу Муравьева людей и прежде всего императора – все это превозмогло противостояние оппозиции. Николай Николаевич сумел доказать возникшую опасность потери устья Амура и Камчатки, если проявлять медлительность в военном укреплении восточной окраины.
В 1853 году в устье Амура были поставлены еще несколько форт-постов, а в мае 1854 года впервые по Амуру прошла целая флотилия из 77 барж и плотов, загруженных пушками, порохом, солдатами. На берегах Амура и впадающих в него рек были установлены форт-посты, преобразованные позже в города Хабаровск, Благовещенск и другие. Левый берег был надежно укреплен нашими пятью казацкими поселениями.
По поводу этой первой экспедиции по Амуру Б.В. Струве[3] писал: «Столица Восточной Сибири и представитель всей ее умственной и промышленной жизни, Иркутск ликовал и пировал, торжествуя победу Муравьева над вековыми заблуждениями, оковавшими и представителей высшей власти в Петербурге тесным кругозором, из которого высвободиться не хватало у них сил. Только орлиный взор и полет Муравьева могли внести свет во тьму дальней окраины и разоблачить истину». Флотилию сопровождала чудотворная икона Божией Матери Албазинская. Святыню передал протоиерей Нерчинского Богоявленского храма Симеон Боголюбский генерал-губернатору Муравьеву, а тот принял ее с чувством глубокого христианского благоговения как Божие благословление его делу.
Укрепление Петропавловского порта было как нельзя вовремя. Уже в августе того же года в Охотском море появилась вражеская эскадра, состоявшая из трех французских и четырех английских хорошо вооруженных судов. 20 августа первые выстрелы с английского судна по Петропавловскому порту возвестили начало военных действий. Для англичан и французов было полной неожиданностью мощный ответный огонь наших батарей с берега. 27 августа с существенными потерями вражеская эскадра снялась с якоря и покинула наши пределы. Так рассеялись иллюзии о невинности посещения английских судов наших восточных морей, а также подтвердилась глобальная важность освоения речного пути по Амуру и получение его в свое пользование для защиты российских восточных рубежей.
В 1855 и 1856 годах прошли по Амуру еще большие сплавы. И снова в 1855 году англо-французские военные суда безуспешно пыталась уничтожить Петропавловскую эскадру и занять наши восточные берега и Камчатку.
К 1855 году левый берег Амура фактически стал российским. Размах дислокаций наших войск и переселенцев из Сибири на восточные рубежи был так велик, что не мог не запугать, но также и вызвать уважение китайцев. Они воочию видели проплывавшую флотилию, которая включала 104 большие судна, 4 парохода, 50 малых судов. К устью реки переправлялось 8 000 человек, сотни лошадей, рогатый скот, мощные орудия и снаряды.
В июле 1855 года Муравьев уже убежденно говорит от лица государя императора, что в связи с развитием Сибирского края признается необходимым считать левый берег Амура за Россией.
Первая предварительная встреча с уполномоченным китайским представителем произошла 9 сентября 1855 года. Впервые российская сторона в лице генерал-губернатора Муравьева предложила
свой проект нового договора о границах с Китаем: устье Амура считать за Россией, а для обеспечения населения восточных российских земель всем необходимым Амур должен быть судоходным для России, то есть левый берег его должен принадлежать России.
Китайские власти ответили на это молчанием.
Для переговоров с китайскими властями по поводу границ из Петербурга в 1857 году прибыл граф Е.В. Путятин, который незадолго до этого успешно провел переговоры с Японией. Но все его попытки встретиться с китайскими властями были тщетны, несмотря на содействие генерал-губернатора Муравьева. Путятина не допустили в Пекин, но и в пограничные города Айгунь и Кяхту, где официальных представителей правительства Китая ожидал Путятин, для переговоров никто не приехал. В глазах китайцев главным представителем России являлся Муравьев, его они и боялись, но и уважали.
Генерал-губернатор в это время сосредоточил все свое внимание на заселении левого берега Амура крестьянами, прибывавшими со всех концов России. Не исключал он также возможности военных действий в том случае, если китайское правительство станет упорно отстаивать границы по Нерчинскому договору: план военных действий у Муравьева также был наготове.
Несмотря на постоянные препятствия и трудности, с которыми встречался Муравьев во всех своих благих делах, решительность, быстрота на гране со стремительностью, а главное, успех сопровождали его всегда.
26 апреля генерал-губернатор Муравьев в сопровождении архиепископа Иннокентия отплыл вниз по Амуру. В Айгуне его встретили китайские представители с вопросом, долго ли он пробудет в этих местах, так как в Айгун должен прибыть их главнокомандующий для переговоров.
(Окончание следует)
