Памяти юродивого афонского старца Григория, настоятеля монастыря Дохиар

[Дмитрий Н]

Памяти юродивого афонского старца Григория, настоятеля монастыря Дохиар

Максим Клименко


В ночь с 22 на 23 октября 2018 г. преставился настоятель монастыря Дохиар Святой Горы Афон архимандрит Григорий (Зумис), близкий родственник знаменитого афонского старца Иосифа Исихаста. Монашеский постриг он принял от старца Амфилохия Патмосского, известного подвижника благочестия. Возродил пришедший в запустение монастырь Дохиар, игуменом которого был избран. В последние годы без ропота переносил муки тяжелой неизлечимой болезни. Говоря о себе, старец смиренно просил молиться о «разбойнике Григории».

Максим Клименко – историк, сценарист, переводчик с греческого, православный публицист, лично знал геронду Григория, в течение 30 лет неоднократно ездил к нему на Афон.


_{Старец Григорий (Зумис)}

– По великой Божией милости мне посчастливилось знать старца Григория из монастыря Дохиар в течение почти 30 лет. Общение с ним на всех производило неизгладимое впечатление: и на тех, кто был близок монастырю Дохиар и с полным правом может считать себя чадами новопреставленного геронды Григория, и на тех, кто хотя бы однажды встречался с ним. Я это наблюдал очень много раз.

Сам я впервые увидел геронду Григория так. В 1989-м или 1990-м году подхожу, помню, к монастырю Дохиар. Я тогда был иподиаконом, и у меня было благословение на ношение подрясника, который, разумеется, у меня был относительно новеньким и опрятным. И вдруг вижу человека в совершенно затрапезном виде: вся его ряса состояла из одних заплаток (я не преувеличиваю), а поверх этого, можно сказать, тряпья надет еще и черный фартук, тоже совершенно истлевший. Этот странного вида человек был очень занят: начищал специальным средством бронзовый подсвечник.

На Афоне все монастыри стараются перед большими праздниками начищать до блеска церковную утварь, чтобы храм встречал праздник, особенно если это престольное торжество, во всем великолепии. На этих отполированных поверхностях особенно красиво играют блики от огоньков свеч и лампад. Но, как правило, этой тяжелой и утомительной работой по наведению блеска занимаются послушники да младшая братия, в коих в Дохиаре при игумене Григории никогда не было недостатка...

– Благословите! – обращаюсь к труждающемуся (на Афоне благословение просят у всех монахов, не только у священников).

– Бог тебя благословит, – отвечает мне тот, не отрываясь от своего занятия.

– Я вот хотел бы, если возможно, отца игумена увидеть, – говорю.

– А зачем тебе игумен? – все также усердно трудясь, уточняет он.

Объясняю, что у меня к нему рекомендательное письмо из Москвы и т. д.

– А сам ты кто такой будешь? – спрашивает меня и заводит беседу, которая больше походит на допрос...

И когда он все его интересующее выяснил, то, все так же не откладывая своей работы, вдруг озадачивает меня:

– Ну, я игумен. Давай, вставай помогай.


_{Монастырь Дохиар}

Все мы помним жития преподобного Сергия, помним нечто подобное и из примеров древних патериков. Но здесь это не было, что называется, «повторением приема». Все было как-то очень буднично, обыденно, естественно. Не наигранно и не театрально. Вот таким я впервые и увидел старца.

    Все отмечают его простоту и доступность, но при всем при этом он не был простецом

Все, конечно, отмечают его простоту и доступность, но при всем при этом он не был простецом! Вот в чем дело. Он, как мы знаем, блестяще закончил богословский факультет Афинского университета. Учился и в течение всей своей жизни потом, общался и близко дружил с людьми, которые составили цвет и гордость православного богословия не только в Греции, но и во всем православном мире. К нему приезжали люди весьма ученые, со многими степенями и регалиями, опять же издалека, и каждый находил интересным общение с ним. Это не был такой малограмотный «мужичок в рясе». Нет.

Однажды мы беседовали, и зашел разговор об истолковании какого-то вопроса у античных философов Платона, Евтиха и Аристотеля... И тут вдруг старец начал настолько энциклопедически широко и по смыслу глубоко освещать эту тему именно с точки зрения мистического опыта Церкви и православной духовности, что все, кто участвовал в этом разговоре, были просто поражены его рассуждениями. Можно быть начетчиком, а можно осмыслить корпус знаний, – и вот это, конечно, в нем изумляло тех, кто настроен был видеть в этом старом монахе такого «простачка-дурачка». Он действительно происходил из большой бедной семьи, но сам внутренне стяжал очень многое. В числе афонских настоятелей старец Григорий весьма авторитетен. Не каждый игумен на Афоне имеет такой вес. И дело не только в каких-то «табелях о рангах»...


_{Максим Клименко}

Расскажу историю, которая произошла лично со мной. Я это называю чудом. Потому что каких-то иных объяснений у меня произошедшему нет. Какое-то время назад, зная, что я регулярно бываю на Святой Горе Афон, владыка Иона (Черепанов), наместник Ионинского монастыря в Киеве, тогда еще не епископ, а архимандрит, позвонил мне и сказал:

– Если ты вскорости будешь на Афоне и у тебя с собой не очень много вещей, то не мог бы ты передать небольшую посылочку для отца Григория в монастырь Дохиар?

На вопрос:

– Что это?

– Да, так, ерунда, – ответил он. – Старец кое-что заказал, мы заказ выполнили, но надо срочно передать, потому что у них сейчас будет большой праздник, и это к празднику... Надо спешить. Мы ищем возможность поскорее передать это на Афон.

Как только я согласился, со мной сразу же встретился молодой человек (впоследствии я узнал, это очень талантливый ювелир, мастер золотых дел). Тогда же он мне передал некий пакет, ничего не объясняя. Когда уже дома я его развернул, то пришел в ужас! Там, в специальном кофре, был комплект богослужебных сосудов. Но не просто богослужебных сосудов – это были довольно внушительных размеров точные копии византийской чаши и дискоса, которые находятся у нас в Оружейной палате! Сделаны они были из серебра с позолотой и украшены драгоценными и полудрагоценными камнями! А я уже знал, что на вывоз таких вещей нужно собирать огромный пакет документов в Министерстве культуры и т. д. Это тебе не крестик серебряный или золотой на шею повесить и пройти таможню... Я был в шоке. Не знал, что делать! Лететь мне надо было на следующий день. Билеты на руках. Чемоданы собраны. Мысленно прокручивая, в какой пренеприятнейшей ситуации я могу оказаться, набираю номер монастыря Дохиар. Трубку поднимает сам старец Григорий. Путаясь в словах, пытаюсь ему объяснить, что меня ожидает... И тут он вдруг властно и резко перебивает меня:

    «Ничего не бойся – бери и вези!»

– Что ты несешь?!! Это же полная ахинея! Бред! У нас праздник. Праздник Матери Божией. Матерь Божия ждет эти сосуды! Матерь Божия ждет их к празднику. Ничего не бойся – бери и вези!!

Друзья мне посоветовали:

– Слушай, у тебя есть что-то такое совершенно неприглядного вида, старая сумка или древний чемодан?

Я нашел с детских времен такой матерчатый чемоданчик на молнии, с которыми раньше, в далеком советском прошлом, детей отправляли в пионерские лагеря. Слава Богу, корф туда вошел так, как будто для него и был создан. Все-таки, если честно, я не без некоторого трепета поехал в аэропорт. «Старец благословил, надо везти», – только и повторял я, чтобы себя успокоить. И что же произошло?

Каким-то удивительным образом таможенники в Москве ничего не увидели. То же самое повторилось и в Греции. Кладу чемоданчик на ленту, и как будто им в этот момент кто-то глаза закрывает. Я уже понимаю, что это что-то невероятное, разве что только по молитвам старца, происходит. Как на крыльях, лечу в Дохиар. Отдаю эту передачу старцу Григорию. Он тут же заводит меня в алтарь, показывает храм, который уже весь готов к праздничному богослужению, и, поставив эти необходимейшие богослужебные атрибуты на престол, удовлетворенно произносит:

– Все! Последний штрих. Дождались!

И тут же, поворачиваясь ко мне:

– За твою смелость, за твое дерзновение, что ты послушал моего благословения, ты будешь вписан на вечное поминовение в нашем монастыре! Каждый день, когда у нас будет служиться литургия, мы будем тебя поминать.

Большей радости себе, конечно, и представить невозможно! И тут же, чтобы как-то спустить меня с небес на землю, старец в свойственной ему шутливой манере уточняет один момент:

– Только, пожалуйста, когда будешь помирать, не забудь нам сообщить, чтобы мы тебя уже поминали за упокой!

Вся эта история очень точно характеризует старца.


_{Старец Григорий (Зумис). Фото: Виталий Кислов}

В последнее время сам отец Григорий уже был очень болен: сахарный диабет, инсулиновая зависимость... А недавно мы еще с ужасом узнали, что при реставрационных работах старец, оказавшись вдруг один, упал в строительную яму. Он просто каким-то чудом остался жив, получив, конечно, переломы и ушибы. Мы думали, старец, в таком преклонном возрасте, с букетом тяжелейших заболеваний, этого уже не переживет. Но Господь явил Свое чудо и вернул нам старца еще на какое-то время.

Геронда невероятно спешил закончить все работы по благоукрашению обители. Люди, которые бывали в Дохиаре, поражались быстроте, с которой там происходят удивительные изменения:

– Как?! За такое короткое время монастырь мог буквально из руин восстать и так преобразиться?!! – могло вырваться даже у весьма сдержанных джентльменов.

Кроме самого монастыря, старец заботился о благоукрашении монастырской территории, строил там какие-то отдельно стоящие, как их называют на Афоне, кафисмы и исихастерии, – это келлии, где монахи могут молитвенно уединяться на какое-то время. На вопросы: «Зачем вы это делаете? У вас же не так много братий, а монастырь огромный... Для кого вы все это строите?» – старец в свойственной ему манере, с хитроватым прищуром, отвечал: «Вы еще не знаете, что меня уже не будет, а Афон наполнится монахами. Придет время, когда будет просто не хватать монастырей, чтобы принять всех желающих здесь подвизаться». Видимо, что-то было ему открыто.

    Бац! – и скальпелем без наркоза вырезается раковая опухоль в твоей душе

Еще хотя бы коснусь главного, о чем, считаю, необходимо сказать. Сейчас многие вспоминают жертвенную любовь геронды, его пламенную веру и т. д. Я бы хотел особо подчеркнуть то качество, которое самого меня поражало в нем больше всего. Он своей жизнью воплотил слова апостола Павла из его послания Коринфянам: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор. 1, 19–20). Старец юродствовал. Об этом могут свидетельствовать все, кто его знал и хотя бы раз с ним общался. Но это было не показушное юродство, – как любят у нас некоторые клирики или монахи поиграть в старчика, этакого юродивого, чтобы прибавить себе некоего «духовного» флера. Нет, это было юродство, что называется, по гамбургскому счету. Это юродство сродни «юродству проповеди» (1 Кор. 1, 21) древних блаженных, которые прямо обличали власть имущих и, невзирая на чины, могли устроить ту еще взбучку. Такие почти патериковые сеансы шоковой терапии в Дохиаре его игуменом практиковались непрестанно. Это были очень внезапные виражи духовного опыта для тех, кто благодушно созерцал только лишь минуту назад этого доброго улыбающегося дедушку, бредущего, казалось бы, с распростертыми объятиями к ним навстречу, а по пути ласкового и обходительного даже с животными... И тут: бац! – и скальпелем без наркоза вырезается раковая опухоль в твоей, как ты полагал, распрекрасной душе. Я много раз наблюдал эти виртуозные операции!

Чтобы не быть голословным, расскажу пару случаев. Это далеко не самые эксцентричные уврачевания (иные из них я вообще не решусь предавать огласке). Однажды я привез на Афон одного очень близкого мне человека. До этого он уже успел побывать, как говорят светские люди, в «центрах духовной силы»: в Тибете, в каком-то ашраме в Индии и т. д. «И вот, мол, в эту нашу копилочку почему бы еще не добавить и Афон...» – так, наверно, он мог рассуждать, но тут началось...


_{Старец Григорий (Зумис). Фото: dmdonskoy.ru}

Он, кстати, не сразу и согласился-то поехать на Святую Гору Афон, точно догадывался, что таким, каким ты был раньше, отсюда уже не вернешься... Провожу его к старцу Григорию. А этот человек, скажу сразу, курил чуть ли не с подросткового возраста, причем много и достаточно крепкие и дорогие сигареты. Я это знал, как знал и то, что старец Григорий был непримиримым борцом с этой страстью – табакокурением, – но о том, что произойдет, сведи я их, я еще не успел подумать... Как вдруг вижу – старец уже твердым шагом идет по направлению к моему другу...

– У тебя есть сигареты? – спросил он его.

Тот тут же послушно вытащил из кармана начатую пачку сигарет, протянул интересующемуся. Паломники Дохиара знают, сколько там, прямо в храме, у иконы Божией Матери «Скоропослушница», бывает оставленных теми, кто исцелился от этой зависимости, пачек. «Вот, – думаю, – и старец пополнил свою коллекцию», – но не успел я еще доформулировать эту мысль до конца, как до моего слуха внезапно донесся звук смачной оплеухи!

– Все, больше у тебя сигарет не будет, – объявил старец тому, кого так нежданно «отблагодарил» за початую пачку.

«Чудит дедушка», – внутренне только и усмехнулся тот, у кого в его сибаритском шикарном чемоданчике был еще припрятан блок изысканных сигарет... Вновь оказавшись с ними потом наедине, он достал одну сигарету, попробовал ее закурить и не понял, что происходит: голова у него закружилась, началась какая-то противная тошнота. Он выкинул эту сигарету и взялся за другую – то же самое! Он стал упорствовать, и его вырвало! Больше он даже и не пробовал закурить. Хотя до этого был заядлым курильщиком более 30 лет!

    Геронда бывал резок, но это были вынужденные меры опытного врача, который видит всю пагубность болезни

Да, геронда бывал резок, но это были вынужденные меры опытного врача, который видит всю пагубность снедающей человека болезни и понимает, что по-другому здесь действовать нельзя.

Причем нелицеприятен старец был не только в отношении приезжих. Однажды прославленный Ватопедский монастырь сделал нечто неслыханное для Святой Горы Афон – установил на полпути в обитель что-то вроде блокпоста. Это был шлагбаум, и при нем охранники, которые проверяли наличие бронирования, то есть разрешения на посещение именно Ватопеда (при том, что там вообще-то выдается еще и общий допуск на вход во все монастыри). Понятно, что Ватопед предпринял эту меру вынужденно, желая как-то урегулировать потоки приезжающих, чтобы всем было где разместиться да все были накормлены... Но ни один святогорский монастырь никогда ничего подобного все же себе не позволял... Так что, когда об этом сообщили геронде Григорию, он иронически переспросил:

– Значит, шлагбаум поставили? Ага... И кассу, конечно, установили, да? Что же, они и чеки выдают?

Большего издевательства, в контексте всей святогорской традиции и противостояния афонитов навязываемым Евросоюзом нормам, себе и представить невозможно.

Так он одной хлесткой фразой дал понять, что не всегда нужно внедрять на Афоне то, что принято в «прогрессивном» сервильно настроенном миру. Это может послужить соблазном, что, собственно, и произошло. В итоге Ватопед и сам был не рад этому своему нововведению. Голос геронды – это данный нашему времени голос обличения, которым ранее, как бичом, отряхивали общество от скверн разве что избранные пророки.

Старец Григорий имел дар прозорливости. Какие-то вещи он прикровенно предсказал. У меня нет в этом никакого сомнения. По-человечески мы все, кто знал старца и считает себя его почитателями, скорбим о его уходе, но в тоже время знаем, что у Господа на Небесах появился новый молитвенник, ходатай за всех нас.

Будем же и мы, особенно в эти дни, когда душа его еще прощается с этим миром, молиться о новопреставленном схиархимандрите Григории.


Максим Клименко
Подготовила Ольга Орлова

Книги Орловой Ольги в интернет-магазине "Сретение"

26 октября 2018 г.


https://pravoslavie.ru/116788.html

[Дмитрий Н]

«Не будьте куроподобными», или Школа мужества геронды Григория

Сегодня 9 дней преставления ко Господу старца Григория (Зумиса), настоятеля монастыря Дохиар на Святой Горе Афон. О новопреставленном труженике-схиархимандрите вспоминают духовник московского Донского монастыря и другие близко знавшие старца люди.



_{Геронда Григорий (Зумис)}


Уроки современным мужикам

Александр Артамонов, пономарь, Москва:

– Помню, прихожу как-то раз в Дохиар, геронда Григорий сидит, как всегда окруженный собачками. Более отдаленным кругом, но тоже близко сидят паломники. Русские, украинцы. Старец ведет беседу. А потом берет свою палку… да как даст по плечам одному из сидевших там – здоровенному мужику! Тот – в недоумении: что не так-то?!

– Нельзя ходить в женской одежде! – перевел переводчик.

А этот мужик сидел в такой яркой аляповатой рубахе с пальмами. Это для старца было неприемлемо. Мужчина должен как-то поскромнее одеваться.

У геронды были жесты и речь юродивого. А палкой бил, наверно, чтобы лучше запоминалось вразумление.

Будь у тебя хотя бы лацкан на рубахе красного цвета, тут же старец шел к тебе со своим воспитующим посохом…

– Коммунист! – и мне досталось от него как-то за такую вольность в одеянии.

Он вообще почему-то русских «коммунистами» часто называл.

А однажды мы, паломники, беседовали с герондой, один из сидевших с нами священников достал фотоаппарат и щелкнул отца Григория… Далее произошло непредвиденное. Геронда встал, посмотрел печально, что-то сказал по-гречески и ушел. Все растерялись. «А что случилось?» – спрашиваем у переводчика. «Эх, батюшка-батюшка, – говорил геронда, когда качал головой, – в рай не попадешь…» Старец считал, что священнослужение и фотоаппарат – это нечто несовместимое: если ты служитель алтаря, тебе уже должно быть не до внешних эффектов.

Когда я видел геронду весной этого года, он был в очень плохом состоянии. Мы даже не решились подойти к нему взять благословение, просто было видно, как ему тяжело. Его вели под руки молодые монахи, и каждый шаг давался ему с большим напряжением.

А уже осенью, буквально за несколько дней до его смерти, я вдруг встретил его, когда, уже выйдя из Дохиара, поднимался на паром. Старец, наоборот, съезжал с парома на машине. Он был настолько бодр и весел, что я глазам своим не поверил! Я даже спутникам сказал: «Надо же! Человек почти что умирал, а сейчас вон как здорово себя чувствует!» Мы все, кто был на причале, с радостью у него благословились.

    Он был болен, еле передвигал ноги, но упорно шел – потому что шел освящать новый храм

А потом, едва я вернулся в Москву, как гром среди ясного неба! – мне сообщают о смерти геронды Григория. Видимо, как это часто бывает перед самой кончиной, Господь дал ему этот прилив сил.

Как он жаждал этих сил! Он же прямо перед своей смертью уже буквально в последние годы построил около семи небольших храмов вдоль моря у монастыря.

Помню, как я был удивлен, увидев его во главе огромной процессии, именно в то время, когда он был уже весьма болен. Он куда-то упорно шел, и я поинтересовался: что происходит?! Мне объяснили, что старец ходил освящать новый храм. Он шел, еле передвигая ноги. Но тем не менее он совершил освящение новопостроенного и его молитвами и усилиями храма и сам отслужил в нем первую Литургию – это поразительно!

При его игуменстве в монастыре были очень строгие порядки – этим крепким духом он, безусловно, походил на своего близкого родственника старца Иосифа Исихаста. На Афоне даже поговаривали, когда кто-то, бывало, в других монастырях провинится: «Вот отправим тебя в Дохиар на перевоспитание!» Здесь братия очень много работали и при этом, скажем так, весьма скромно питались. Трапеза в Дохиаре, по сравнению с другими обителями, была более чем простой и скудной.

    Руки у него такие натруженные были! Эти руки – сама проповедь трудолюбия

В Дохиар люди стремились не для услаждения некими вещественными благами или комфортом, а ради встречи со старцем – и удивительно: ты его действительно там всегда встречал! Идешь и думаешь, бывало: «Встречу? Не встречу?» А обязательно встречал! Он либо сидел уже и разговаривал с паломниками, либо шел где-то по территории монастыря в окружении своего собачьего-кошачьего царства, или трудился тут же где-то под открытым небом. Всегда у него можно было взять благословение.

Благословляет – а видно: руки у него такие натруженные были, так что от одного их вида ты уже получаешь некий урок, столь нужный современным мужикам. Его руки – проповедь трудолюбия.

Старец Григорий – святой жизни человек.


Что геронда отвечал о русских насельниках патриарху Варфоломею?


_{Иеросхимонах Валентин (Гуревич)}

Иеросхимонах Валентин (Гуревич), духовник Донского ставропигиального мужского монастыря Москвы:

– Когда в СССР началась «перестройка», мои знакомые, полагая, что появилась возможность как-то участвовать в изменении к лучшему общественного климата в стране, стали пытаться что-то предпринимать в этом направлении. При этом они стали советоваться не только с отечественными духовными авторитетами, но с той же целью ездили и на Святую Гору для бесед по этим вопросам со знаменитыми святогорцами.

Были случаи, когда и мне доводилось участвовать в этих поездках. Но от случая к случаю, поскольку я оставил тесное сотрудничество с этой группой людей и стал насельником одного из московских монастырей.

Однажды появилась необходимость отправиться на Святую Гору для наставления и укрепления в вере и в жизни по вере только что обращенных неофитов.

Это были зрелые мужи, уже испытавшие в жизни много взлетов и падений. Они нуждались в серьезном и глубоком напутствии, которое они могли бы получить именно на Святой Горе.

Для этого путешествия я заручился рекомендациями вот тех самых моих мирских друзей, которые успели наладить систематическое общение со святогорцами. Они снабдили меня списком авторитетных святогорских имен и адресов.

И я решил начать наше паломничество с Дохиара, поскольку о его игумене был какой-то особенный отзыв как о необычном, несколько загадочном и заслуживающим какого-то особого внимания лице.

Когда мы только подходили к этому монастырю, то, по свидетельству дохиарского насельника, который исполнял роль греко-русского переводчика при нашем общении с герондой и даже переводил нам фрагменты его бесед с греческими паломниками, игумен, еще даже не видя нас, уже прокомментировал наше скорое появление в обители:

– Коммунист идет…

Я к тому моменту был уже монахом, но происходил действительно из семьи коммунистов, был воспитан в соответствующем духе и успел в свое время подвергнуться пионерской и комсомольской инициации. Правда, инициации партийной мне удалось избежать, так как к этому моменту я уже успел в какой-то степени прозреть…

И эта моя коммунистическая закваска была открыта старцу еще даже до того момента, когда он меня, совершенно незнакомого ему человека, иностранца, впервые увидел.

В архондарике монастыря геронда регулярно устраивал беседы с паломниками.

Помню, когда говорил с нами, стал объяснять, что в монастыре никогда не бывает так, чтобы ты только молился, а физически бездействовал, обязательно надо трудиться еще и руками. Для общей пользы.

– Вот ты чем занят в монастыре? – сразу же обратился геронда ко мне.

А в моей монастырской жизни был случай, когда меня, звонаря, какие-то журналисты, когда я звонил, сфотографировали и, посмеявшись, опубликовали в газете этот снимок с надписью: «Все на выборы!», так что меня после этой истории «понизили» – перевели в сантехники.

А в глазах геронды Григория меня это, наоборот, очень возвеличило, и он поставил меня в пример другим паломникам. Дело в том, что до принятия монашества я и трудился в Донском монастыре сантехником, и после того случая с публикацией наместнику просто напомнили, чем я могу, не столь привлекая внимание прессы, заниматься… Старец Григорий, видимо, в свойственном ему строгом духе воспитания своей братии все это одобрил.

    Значительный физический труд геронда считал необходимым для духовного здоровья монахов

Геронда Григорий вообще считал необходимым для духовного здоровья монахов, особенно молодых, для преодоления порочных помыслов, обременять их кроме длительных афонских богослужений еще и достаточно продолжительными трудами, требующими значительных физических усилий.



Этой цели служили довольно большой постоянный фронт строительных и ремонтных работ, а также период уборки всегда обильного урожая маслин и других плодов. Потом маслины вручную отжимались, и из них получалось масло, которое шло не только для подкрепления столь щедро расходуемых там на послушаниях сил, но и для заправки лампад и светильников. Поскольку электрического освещения «лампочками Ильича» в Дохиаре нет.

Кроме того, часть этого монастырского елея в виде благословения шла на нужды тех благочестивых христиан на материке, кто также предпочитал для заправки своих лампад и светильников святой афонский елей вместо всюду распространенных в Греции керосина и электричества.


_{Дом, построенный по возвращении с трудовых послушаний Дохиара}

Поразительно и то, что, несмотря на постоянную телесную немощь, физическую боль, целый букет тяжелых недугов, старец Григорий, сам не имевший нужды для своего душевного здоровья в физическом труде – ему для этого вполне хватало телесных страданий, – постоянно, по возможности, поистине самоотверженно трудился вместе с братией. Чтобы, глядя на его пример, молодые монахи не унывали и не роптали по поводу чрезмерной «трудовой повинности»…

Представляете, один из моих спутников, потрудившись в Дохиаре на строительных послушаниях, в миру совершенно далекий от этих дел (бывший спортсмен и разбойник), вернувшись с Афона, несколько лет в одиночку работал на строительстве двухэтажного каменного дома для нуждавшегося в жилье человека.

Так ему там понравилось у геронды Григория месить раствор, делать кладку, а главное – все это скреплять Иисусовой молитвой. Это сочетание молитвы с тяжелым физическим трудом его внутренне, как он признавался, сокрушало и отрезвляло.

Мы, паломники, наблюдали, как послушники, молодая дохиарская братия, трудились там с большим энтузиазмом, «ремонтируя» тем самым собственные души.


_{Икона Божией Матери «Скоропослушница» в монастыре Дохиар}

Старец Григорий, который то и дело юродствовал, наверно, больше всего был похож на самого себя, когда оказывался перед чудотворным образом его обители – иконой Божией Матери «Скоропослушница». Он вместе со всей братией всегда очень воодушевленно, с большим энтузиазмом и самоотдачей, как дитя, громко пел посвященный Ей канон с упоминавшимися в нем именами Архангелов, которые по-гречески произносились с мягким «л» – Михаиль, Гаврииль…

К нему и самому, как к заботливой матери, несмотря на всю его эксцентрику, привозили даже юношей-наркоманов на перевоспитание. Мы тогда привезли с собой одного такого подростка. Он явно уже был как-то весь разбит и развинчен этой зависимостью, на работу выходил неохотно, от богослужений уклонялся. Но старец, который с иными мог быть очень строг, ему продолжал неизменно оказывать внимание и заботу.

Старец Григорий принадлежал к числу тех, о ком сказано: «блажен, иже и скотов милует» (Притч. 12: 10). Он приучал монахов заботиться о том, чтобы все псы и коты, населявшие обитель, были вовремя и досыта накормлены. Один пес постоянно с лаем, не отходя ни на шаг, сопровождал его во время передвижения по территории монастыря.

Еще старец Григорий, как и его современник преподобный Паисий Святогорец, покровительствовал женскому монашеству: известно, что и тот, и другой основали женские обители – один в Суроти, а другой вблизи Уранополиса. В этом они уподобились также уделявшим много сил и внимания женскому монашеству и основавшим женские обители нашим преподобным Серафиму Саровскому и Амвросию Оптинскому.

Кстати, недавняя кончина геронды Григория как бы случайно произошла как раз в момент празднования памяти старца Амвросия, которому он был подобен не только заботами о женском монашестве, но и страданиями от жесточайших болезней.

А женское монашество – очень важная тема для нашего времени, когда, употребляя термины Достоевского, торжествующему «идеалу содомскому» следует противопоставить «идеал Мадонны».

    Покровительствовал женскому монашеству, но к присутствию женщин в мужских монастырях относился очень сурово

Однако к присутствию женщин в мужских монастырях геронда относился очень сурово. Помню, как во время нашей с ним беседы в архондарике он вдруг обратился ко мне:

– А у вас в монастыре есть женщины?

– Есть, – подтвердил я.

– А что они у вас там делают?! – возмутился он.

Я ответствовал:

– Убираются в храме, на кухне чистят картошку, еду готовят, посуду моют. На огороде трудятся, выращивают овощи на грядках и в парниках, разводят цветы…

– А можете меня пригласить к вам в обитель? – вдруг спрашивает он.

– Я, конечно, не хозяин, – отвечаю. – Но приезжайте! С радостью вас примем.

И тогда он объявил о цели своего визита:

– Я всех женщин вот этим жезлом выгоню за ворота монастыря!!

И, обратившись к сидящим рядом с нами почтенному благообразному седовласому весьма преклонных лет старцу и его юному келейнику, приехавшим на Святую Гору из румынского монастыря, спросил у послушника: а в вашем монастыре есть женщины? И получив отрицательный ответ, торжествующе взглянул на меня и далее стал объяснять, насколько общение с женщинами душевредно для монахов и затрудняет их монашеское делание и путь.

– Я всегда, еще будучи молодым, когда их исповедовал, старался от них отодвигаться подальше, – стал он делиться своим опытом. – Даже епитрахиль накидывал на них несколько отстранившись. Они всегда старались как-то поближе придвинуться ко мне, но я тут же сам дистанцировался.

Потом он нам стал рассказывать про свое детство, годы молодости. Он вырос в очень благочестивой семье. У него был духовный наставник из числа знаменитых старцев. И когда в студенческие годы его посетило желание окунуться в мир и он решил начать осуществление этого желания с посещения кинотеатра, как тут же ему явился его старец, находящийся в этот момент на далеком от него расстоянии, и грозно запретил ему осуществлять его греховный замысел, не дав ему, таким образом, свернуть с узкого прямого пути. И после этого поразительного события он уже никогда не дерзал даже помыслить что-нибудь подобное…

Старцем, который таким удивительным образом подкорректировал поползновение будущего геронды Григория, был, насколько помню, геронда Филофей (Зервакос).

Помню, как в ответ на патриотические заявления греческих паломников, скорбевших о турецкой оккупации византийских территорий, на их вопросы: когда же мы отвоюем Малую Азию? – геронда отвечал:

– Ну, вы, куроподобные, попробуйте это сделать!

И при этом говорил о нравственном падении эллинов, считающих себя православным народом, о широком распространении разврата всякого рода, о предотвращении чадородия в браке, о том, что днем с огнем не сыскать среди греческих юношей годных для священнического служения – некого рукополагать. Поскольку в греческой Церкви рукополагают только девственников или «мужей одной жены», и даже монашеский постриг не дает право на хиротонию в священный сан. Там говорят, что монашество – это не амнистия. Между прочим, оказывается, Афины занимают первое место в мире по числу свиданий, состоявшихся при помощи сайта знакомств в интернете…

Отсюда – расслабленность, вырождение и вымирание потомков православных. Беседуя с герондой на эти темы, я обнаружил полную с ним солидарность. Так что, по свидетельству нашего переводчика, даже удостоился весьма лестной для меня чести: в беседах с греческими паломниками геронда стал цитировать услышанный от меня афоризм о лени, поразившей в наше время православный люд: «жены не хотят спасаться чадородием, мужи не хотят в поте лица землю пахать, монахи не хотят молиться»… И одним из следствий этой развращенности и расслабленности можно считать и снижение боеспособности, необходимой в том случае, если бы уж действительно речь зашла о том, чтобы отвоевать Малую Азию…


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)



_{Монастырь Дохиар}

Все мои спутники очень полюбили геронду Григория, собранное им братство, монастырь Дохиар. В братии Дохиара собрались очень разные люди: есть и с высшими образованиями, чуть ли не академики, а есть и совсем простые старчики.

Например, там был такой еще очень интересный дедушка, которого звали Харалампий. Он был невысокого росточка, худенький, очень усердно трудился. Отец Григорий над ним то и дело подшучивал. Всем, кто только появлялся во святых вратах Дохиара, этот дедушка бросался объяснять, что и как надо делать. В каком порядке прикладываться к иконам, как брать благословение и т.д. При этом делал все это несколько суетливо и действительно смешно. Забавный старичок. Но было видно, что, несмотря на свой почтенный возраст, он не оставляет ни многих трудов, ни ревностных молитв. Геронда его за это всегда несколько иронично похваливал. Это тоже в те годы, когда я там был, составляло какую-то неповторимую стилистику Дохиара.

В Дохиаре, кстати, всегда очень интересовались духовной жизнью в России, как нам все-таки удалось сохранить преемственность. Помню, как я рассказывал там про наших старцев-исповедников, которые прошли ссылки-лагеря, как они там молились в этих тяжелых обстояниях. Приводил в пример батюшку Иоанна (Крестьянкина). Общение с такими старцами очень много дает людям, говорил я. Братия там, в Дохиаре, очень внимательно слушали.

Помню, как про самого старца Григория один из паломников в его обители рассказывал, что почувствовал во время совершения Евхаристического канона, как точно какая-то мощнейшая волна поднимается и поднимает всех находящихся в храме на недосягаемую ими ранее высоту. Он признавался, что никогда еще не ощущал такой силы служения Евхаристии, какая была у геронды Григория.

    «Мне русских Богородица присылает», – отвечал геронда на выговоры патриарха Варфоломея

Дохиар пользовался большой популярностью у паломников из Московской Патриархии. Процент русских монахов среди насельников Дохиара всегда был высок. Из-за этого его игумену не раз доводилось выслушивать упреки и выговоры со стороны патриарха Варфоломея. В ответ глава Константинопольского престола обычно слышал примерно такие слова геронды:

– Ну что я могу поделать – мне их (русских иноков) Богородица присылает…

Не так давно в интернете был опубликован ролик под названием «Пасхальное слово к украинскому народу», в котором геронда отвечает на заданный ему вопрос об украинском кризисе. Это перевод его слов (без какой-либо литературной правки):

«Я, смиренный молитвенник горы Афон, одно хотел сказать многострадальному народу Украины и в общем всему роду русскому: это чтобы они прощали друг друга и вместе с любовью двигаться к великому празднику – к Пасхе. Если у нас в сердце имеется что-нибудь против брата нашего, мы не можем Пасху праздновать. Прощение воссияло из гроба Христа. И празднует Пасху только тот, кто прощает и любит брата своего. И так все народы познают, что мы истинные ученики Христа. Согласно учению святого Иоанна Богослова – так, как он пишет в Священном Евангелии: “Так узнают все, что вы ученики Мои, когда возлюбите друг друга”. Христос воскресе!»



Старец Григорий очень скорбел о нездоровом климате и на Украине, и в России. Много молился о нашем народе. Когда у него спрашивали о врагах Православия, он отвечал:

– Да, это действительно враги. Но если мы будем их ненавидеть, то не попадем в рай.

Надо сказать, что в начале этого паломничества на Святую Гору с неофитами у меня был план обойти с ними и другие афонские обители, знакомясь при этом с другими замечательными святогорцами.

Но когда в Дохиаре нам предложили альтернативный вариант, мы выбрали его. Он состоял в том, чтобы задержаться в этой обители Архангелов на весь срок пребывания на Святой Горе. В этом случае можно, сосредоточившись на изучении одного примера подлинной святогорской жизни, основательнее и глубже познать ее суть, которая будет более поверхностно воспринята посредством кратковременных встреч со многими аввами.

Думаю, что не стоит жалеть об этом выборе – он принес добрые плоды.



Ради чего в эту казарму стремились попасть и простецы, и высокопоставленные люди

Григорий Гороховский, офицер запаса, Санкт-Петербург:

– В геронде Григории всегда поражала пронзительная точность его характеристик каждому прибывавшему к нему в монастырь, будь то греческая молодежь или наши русские монахи. Каждого он мог, как рентген, просветить, а иногда и обличить при всех.

После утренней службы старец неизменно устраивал для паломников беседы. Причем знаете, что больше всего нас из раза в раз изумляло? В монастыре были достаточно большие кельи для паломников – человек на 10–15. И вот мы, мужики, соберемся вечером и давай что-то такое на духовные темы обсуждать, что кому непонятно. А наутро собираемся к геронде, как школьники, а он нам давай все по порядку разъяснять и прямо слово в слово отвечать на все наши высказанные с вечера недоумения…

Мы, потупив головы, все это изо дня в день выслушивали, а потом как-то раз не выдержали и после очередного такого «разбора полетов» бросились искать в келье за иконами… какие-нибудь подслушивающие устройства! Мы ничего, конечно, не нашли. Какие еще жучки?! Там же даже электричества не было! Да и монастырь большой, и так, чтобы можно было устроить какую-то прослушку другими доморощенными методами, – тоже исключено. Причем он же отвечал не только на наши неразрешенные вопросы, но и на дискуссии в других кельях таким же образом досконально реагировал…



От этого всего тебя как-то пробирало.

График работы в Дохиаре был тяжелейшим. Там никто не отдыхал. Причем наравне со всеми плечом к плечу с нами трудились даже самые высокопоставленные чины, покорно приезжающие в монастырь вместо пятизвездочных отелей на доступных им фешенебельных курортах, чтобы именно здесь, а не там провести отпуск. С утра до ночи мы все вкалывали вместе с братией не покладая рук. В чем-то это было похоже на казарму. Тот еще курс молодого бойца – он переплавлял тебя полностью. Иногда пропускалось даже вечернее богослужение. Старец, разумеется, был всегда с нами.

Однажды, помню, мы собирали камни на кладку новой стены. Кто-то собирал их на берегу, кто-то где-то по склонам. Другие таскали камни наверх. Третьи замешивали раствор. Четвертые делали кладку. И вот, помню, тащу такую глыбу, а геронда на меня вдруг стал кричать. Прямо бежит рядом и орет на меня вовсю. «Ну, – думаю, – попался… Наверно, какой-то мой помысел старец так изобличает». Ругался он по-гречески, а я-то не знаю греческого языка… Тащу я этот камень и тащу. И вдруг надорвал себе спину, у меня буквально вылетел позвонок. А старец так грустно на меня посмотрел… Потом уже мне перевели: он, оказывается, кричал: «Ну что ты тянешь?!! Сейчас спину себе свернешь!»

Геронда – достаточно жесткий человек. Но когда он раскрывал перед тобой свою душу и тебе по великой милости Божией дозволялось хотя бы на миг посозерцать эту неземную чистоту – то были незабываемые моменты.

Геронда оставил в моей душе, как, думаю, и в душах многих, неизгладимый след.

Вечная память! Царство Небесное!


Подготовила Ольга Орлова

30 октября 2018 г.

http://www.pravoslavie.ru/116865.html

[Дмитрий Н]

«Делайте все, как я»: о единственной проповеди геронды Григория


Сегодня исполняется 40 дней по преставлении ко Господу геронды Григория (Зумиса), игумена святогорского монастыря Дохиар. Чем больше дней проходит, тем ярче проступает образ аввы в воспоминаниях тех, кто прошел его школу. Предлагаем рассказ человека, который предпочел скрыться под именем Mαθητής[1].



_{Геронда Григорий и отец Исидор}

– В первый раз меня в Дохиар привез мой духовник. Монастырь еще не был отремонтирован и освещался керосиновыми лампами, а геронда Григорий, несмотря на множество тяжелых болезней, был полон сил. Каждое утро перед послушанием старец собирал паломников в архондарике и около часа беседовал с ними. Хотелось бы описать одну из этих бесед, раскрывших для меня богословие нашего геронды.

В это утро в архондарик пришли два молодых монаха, студенты-богословы. Когда выдалась возможность, они через переводившего отца Макария стали задавать вопросы старцу. Речь их была наполнена академической терминологией, и сейчас я даже не могу вспомнить содержание беседы. Но неожиданно отец Григорий сказал им:

– Вы прелюбодеи и поэтому не можете стать священниками.


_{Отец Харалампий из монастыря Дохиар}

Возникла неловкая пауза, но спустя некоторое время отцы попытались объяснить старцу, что под влиянием господствующей долгое время в нашей стране антихристианской идеологии ими были совершены смертные грехи, в которых они покаялись и даже приняли постриг. Выслушав их, старец ответил:

– Всю свою жизнь священник произносит только одну проповедь: делайте все, как я. Но я вижу плесень, насаженную в вас сатаной, и поэтому вы никогда не сможете сказать этих слов.

Но отцы не соглашались со старцем и попытались рассказать ему о сложной ситуации, сложившейся на постсоветском пространстве, о нехватке священнослужителей для возрождающихся храмов. Старец резко встал, взял посох и, выходя из архондарика, сказал:

– Вы подобны покупающим геенну огненную за собственное золото.

На склонах, окружающих Дохиар, растет около 3000 оливковых деревьев, поэтому две недели я вместе с отцами и остальными паломниками, стоя на коленях, собирал оливки, а ночью шел на богослужение. Конечно, было тяжело, но вид того, как пожилые отцы и даже старенький отец Харалампий, отстояв целую ночь в стасидии, работают наравне со мной, придавал сил для борьбы с внутренними протестами.

Помню свой первый день на сборе оливок. Отец Серафим даже не успел объяснить мне специфику новой для меня работы, как получил по голове палкой от старца. Геронда возмущался:

– Все начинается с разговоров, переходит в дружбу и заканчивается полным расстройством монашеской жизни.


_{Геронда на послушании}

    Мое идеалистическое представление о жизни в монастыре растаяло, как дым

Мое идеалистическое представление о жизни в Афонском монастыре – с достоинством, в спокойствии и взаимной дружбе – за две недели послушаний растаяло, как дым.

Но настоящим искушением для меня стало ежедневное общение со старцем. По утрам в архондарике собиралось до 50 паломников для беседы с герондой Григорием, и каждый день некоторые из них уходили покрасневшими от стыда. Каждое утро я словно переносился в апостольские времена, когда церкви были наполнены говорившими языками и пророчествующими. Мне неловко здесь писать о виденном и слышанным мною. Хотя все это происходило при множестве свидетелей и не является тайной Исповеди. Осознание того, что потемки моей души утратили свою непроницаемость, стало серьезным испытанием для моей психики.

Мой духовник всегда повторяет, что твердая духовная пища не для каждого, и неофиты должны начинать с молока. Через две недели мы с духовником, несмотря на предложение сделать из меня настоящего монаха и сильный шторм, заказали маленькую моторную лодку и поплыли в Уранополис. Духовник полетел в родной Донской монастырь Москвы – чистить периодически засоряющуюся канализацию, а я – учиться в Европу.


_{Пасха в монастыре Дохиар}

    Я словно переносился в апостольские времена, когда церкви были наполнены пророчествующими

Наверное, помня мое сокрушительное поражение во время первого посещения Дохиара, духовник питал меня молоком, объясняя, что я напрасно смущаюсь от приключающихся со мной неприятностей и человеческих восстаний.

– Картины благополучия в сердце твоем рисует лукавый, а путь каждого христианина лежит на Голгофу, – говорил он.

А когда я однажды спросил его, как мне узнать, что Господь слышит мою молитву, он ответил:

– Когда сердце твое плачет, тебя слышит Христос.

Несколько лет я пытался вместить эти слова в своем сердце, и они истолковали мне проповедь геронды Григория.


_{Возвращаясь в обитель едва живой, старец через пару дней сам выходил на стройку}

После окончания обучения, по благословению духовника, я опять приехал в Дохиар. В монастыре полным ходом шла реконструкция, а здоровье нашего старца очень сильно пошатнулось. У него отказали обе почки, и он находился в больнице. Когда осенью 2012 года его привезли в монастырь, он выглядел так, что у старых монахов текли слезы. Но каждый раз, возвращаясь из больницы после очередного осложнения, по прошествии нескольких дней старец восставал, словно феникс, для продолжения своей единственной проповеди:

– Делайте все, как я.

    Каждую минуту он проповедовал нам Христа Распятого

Каждую минуту он проповедовал нам Христа Распятого. Геронда очень плохо видел, испытывал сильные боли в ногах, но, опираясь на жезл, мог отстоять целую ночную службу, а потом днем, едва добравшись к нам на бетонные работы с двумя палочками в руках, до вечера стоял в цементной пыли. Сколько раз я, уставший, присаживался в стасидии, но, подняв глаза и увидев стоящего в алтаре старца, со стыдом вставал. Восходя на Голгофу, сам геронда из последних сил тащил за собой всю братию, и я не помню ни одного, кем бы он пренебрег.

Старец был человеком, который сокрушал наши сердца и учил их плакать по 20 часов каждый день. Бетонные работы в Дохиаре были настоящей каторгой, от рассвета до заката, бегом, под постоянный крик старца. Четыре часа сна, судороги в ногах, служба до утра, трапеза с ледяной родниковой водой, и снова – тележки с бетоном или тяжеленные камни, и взыграние сердца от изнурительного труда. Работа по праздникам, работа по воскресеньям… Геронда, превращающийся из немощного старчика в неистового корсара, сокрушающего как трудника, так и монастырского духовника, но при этом с дерзновением обещающий:

– Господь помилует вас за ваши искалеченные руки.


_{Отец Сисой из монастыря Дохиар}

Очень тяжело было физически, но еще тяжелее было морально – не обижаться на сокрушающего тебя человека. Но, видя реальные примеры отцов, отпустивших руку старца и унесенных бесами в темную бездну, каждый вечер я шел в келлию отца Григория и брал благословение. Когда я на Исповеди признался геронде в том, что мне удается побороть все обиды на него до вечера, он ответил:

– Если ты не успеваешь все простить человеку за 5 минут, то ты бесноватый.

Однажды, после послушания, отец Сисой попросил помочь ему с расшивкой камня. Пришли и два других отца – Ефрем и Исидор. Работали мы ночью и, не опасаясь старца, разговорились с отцом Исидором, сравнивая произведения архимандрита Софрониия (Сахарова) и Евангелие. В 3 часа утра, прямо с послушания, мы отправились в храм, а после службы – в трапезную. Во время трапезы старец говорит:

– Православие не знает ни Софронологии, ни Паисиологии, ни Парфирологии, но я хочу вам напомнить о самаритянке, которой знание пророков позволило увидеть Христа. Читайте Священное Писание.

    Старец говорил, что молитвенный подвиг необходимо начинать с сокрушения наших каменных сердец

Богословие геронды было чистым и трезвым, например, он очень настороженно относился к широкому распространению аскетической литературы. Сам будучи настоящим подвижником и молитвенником и имея своими учителями преподобных Филофея и Амфилохия, он предупреждал об опасности сосредоточения внимания только на приобретении навыка и плодов молитвы. Старец говорил нам, что молитвенный подвиг необходимо начинать с сокрушения наших каменных сердец, переполненных страстями, чтобы в конце жизни, несмотря на приобретенный навык молитвы, нам не потерпеть катастрофу, на ликвидацию последствий которой времени уже не хватит.

Действительно, Дохиар заметно отличается от остальных святогорских монастырей и скитов – и не только трудовыми послушаниями. В нем не увидишь трудников и иноков, ходящих и творящих устно Иисусову молитву, даже встретить инока с четками вне кельи сложно.


_{Отец Амфилохий из монастыря Дохиар}

Я трижды разговаривал с герондой о молитве. Первый раз – когда во время службы ко мне подошел пожилой инок и сказал:

– Как ты можешь молиться и не слушать это восхитительное византийское пение?

Я попросил пойти со мной к старцу отца Мартирия, переводчика. На мой вопрос, можно ли молиться во время службы, геронда ответил, что молитву необходимо творить всегда и везде, если хочешь творить поклоны, не смущайся и не стесняйся, – так же, как и если у тебя текут слезы.

Во второй раз мы говорили с герондой о молитве, когда я получил SMS на утаенный от старца мобильный телефон... Сообщение так меня расстроило, что я несколько дней не мог совершать правило. Когда отец Мартирий перевел старцу, что произошло, тот запричитал:

– Ай-ай-ай, ну как ты мог?! Посмотри, у меня множество духовных детей на материке, и я не могу их оставить без помощи, но каждый раз, когда я разговариваю с ними по этому телефону (в келье старца стоял стационарный телефон), молитва оставляет меня.


_{Геронда Григорий и собачки}

Ну, а в третий раз старец пришел сам и отчитал меня (я выкинул в мусорное ведро недоеденную лапшу):

– Ты совершил очень плохую вещь для своей молитвы.

Утром на трапезе старец опять вернулся к произошедшему:

– Незачем нам подсматривать в замочную скважину, чтобы увидеть, молится ли человек. Тот, кто имеет молитву, любит все вокруг себя, каждое растение, каждый камушек и лапшу, он никогда не выкинет ее в помои!

Спустя несколько месяцев монастырский врач отец Ефрем опять напомнил мне о случившемся, однако вот каким образом:

– Помнишь, старец говорил о лапше? Это он сказал обо мне.


_{Геронда Григорий на стройке}

Старец преображался во время служения литургии: перед тобой с потиром в руках стоял беззащитный ребенок, такую проповедь кротости сыграть невозможно. Когда во время службы мне удавалось вместо отца Иоанникия встать в стасидии, находящейся сзади игуменского места, я всегда ощущал благоухание, исходящее от геронды. Первое время, причастившись, я отходил от Чаши, как это принято в наших храмах, и шел запивать освященной водой. Только спустя месяц старец подошел ко мне на стройке и потихоньку прошептал:

– После Причастия мы не поворачиваемся ко Христу спиной.

Для многих на Святой Горе и за ее пределами старец был соблазном, искушением и камнем преткновения. Искушались пустынники, прошедшие через Дохиар, из-за каторжного труда, мешающего им совершать молитву, искушались зилоты и патриоты из-за отказа старца влезть на баррикады для борьбы за чистоту Церкви, соблазнялись в монастырях из-за высказываний старца о том, что деньги Британской королевской семьи гибельны для Афона. Вероятно, искушались премьер-министр Греции и Британский принц, которых геронда не впустил в свой Дохиар. Искушался и Константинопольский Патриарх, когда на его вопрос – «Зачем старец набрал этих русских?» – старец встал и ушел, сказав на ходу: «Как не принять тех, кого посылает Богородица?» – и, несмотря на запрет Патриарха, незадолго до своей кончины постриг последнего русского монаха – отца Кириноса.

    Наш геронда был добрым деревом, принесшим добрые плоды

Наш геронда был добрым деревом, принесшим добрые плоды. Вспоминаю насельников Дохиара...

Отец Амфилохий – духовник братии, с детства находящийся при старце, истинный проповедник смирения, по молитвам которого совершались чудеса. Когда смотришь на отца Амфилохия, проходящего по храму, крестящегося и прикладывающегося к иконам, то сразу осознаешь, как гордо все это время ты ходил и крестился в храме, с чувством собственного достоинства прикладывался к святым образам. Сколько раз я задавал ему вопросы – и получал неизменный ответ:

– Что я могу знать, ведь мой старец еще жив.

И он, как мальчик, бежал всякий раз на гору, в монастырь, чтобы спросить своего геронду то о том, то о другом.


_{Отец Харитон из монастыря Дохиар}

Отец Харитон – аскет и молитвенник. Помню, около десяти лет назад один мой знакомый, атеист, продекан одного европейского университета, решил получить очередной грант на работу об Афоне. Впервые в жизни он зашел в православный храм Святых Архангелов в Дохиаре и встал в стасидию. В этот день служил отец Харитон. Он кадил в храме, и когда поравнялся со стасидией, в которой стоял этот исследователь, тот не выдержал и заплакал. Отец Харитон был живой проповедью смирения и покаяния, о существовании которых мой европейски образованный спутник даже не подозревал. Впоследствии он был крещен в Дохиаре и даже прожил там некоторое время.

Отец Теолог, о котором можно сказать – вот эллин, в котором нет лукавства (ср. Ин. 1, 47). Когда после трудовых послушаний он пел на службе, это было самым трезвым пением на Святой Горе.

Написав так о братии, я не боюсь навредить им своей похвалой – они, как и их старец, не бороздят Интернет.


_{Стена, залитая вручную за 1 день в монастыре Дохиар}

Когда у меня подходил к концу срок защиты малого доктората, то, придя к геронде, я попросил его благословения на поездку в университет, но старец ответил:

– Оставайся в монастыре. Здесь, на стройке, с тачкой в руках, ты напишешь свою докторскую, а Господь поставит тебе оценку.

Но спустя некоторое время он попросил меня заказать на фабрике богемские паникадила к дохиарской чудотворной иконе Божией Матери «Скоропослушница», и я поехал в университет. Через неделю я начал помогать на стройке, да так, что ночью садился выпить чаю, а утром открывал глаза с холодным чаем в руке. В университет я уже не вернулся, защита прошла с тачкой в руках, как сказал мой старец, а иначе и не могло быть.

Дохиар, который мы знали, – это был наш старец. Я верю, что он так же, как и раньше, будет защищать свой монастырь и не оставит никого из нас без своей помощи.


Подготовила Ольга Орлова

29 ноября 2018 г.

_{[1] В переводе с греческого – Ученик. Из европейцев.}


http://pravoslavie.ru/117562.html

[Дмитрий Н]

Геронда Григорий из Дохиара

Иеромонах Филофей Дохиаритис


Этот текст – от братии святогорского монастыря Дохиар, недавно простившейся со своим герондой Григорием (Зумисом). Вечная память.


_{Геронда Григорий (Зумис)}

9/21 октября 2018 года около 22:30 почил геронда Григорий, бывший игуменом Дохиарской обители в течение 38 лет. Монах-подвижник, руководитель-харизмат, которого отличали просвещенный ум и критический дух, искусный оратор. Любвеобильный духовный отец. Обновитель и новый ктитор своей древней обители.

Геронда Григорий духовно возрастал у ног преподобного Амфилохия Патмосского и преподобного Филофея (Зервакоса), игумена обители Лонговардской на Паросе.


_{Преподобный Амфилохий Патмосский}

В 29 лет он стал игуменом обители Миртья в Этолоакарнании и потом – обители Пруссо в Эвритании. И, наконец, с 1980 года принял игуменство в обители Дохиарской, преобразуя ее из особножительной в общежительную. Все три монастыря в тот момент, когда он их принимал, находились в разрушенном состоянии, особенно Дохиар. Здесь, на Афоне, он отдал всего себя обновлению этой одной из древнейших святогорских обителей и правильному служению в ней – это дело исключительной трудоемкости.

Фронтов работы столько, что не понятно, за что браться. Препятствия нескончаемы. Доходов никаких. Имущество отсутствовало. Старая братия ставила игумена ни во что. А он и не искал знакомств с богатыми, политических союзников и сильных покровителей. Одну только поддержку имел и на Нее опирался в своих трудностях – Пресвятую Богородицу, Скоропослушницу. Он возобновил молебное пение перед этим чудотворным образом и совершение забытого бдения в его честь, и с тех пор под Покров благодати Скоропослушницы стали стекаться паломники со всех концов земли, благодарствуя за Ее благодеяния, и этот молебен стал звучанием веры в их устах.

    В Дохиаре при нем произошло чудо: открылся древний первообраз иконы «Скоропослушница»

Два чудных откровения было в жизни геронды. В обители Прусо, когда он был там игуменом, обрели в храмовой крипте мощи святого новомученика Иоанна Коницкого, 150 лет безвестно пролежавшего там. А в Дохиаре при нем произошло открытие древнего первообраза иконы Пресвятой Богородицы «Скоропослушница», которая, опять же, 150 лет пребывала под позднейшим образом русского письма.


_{Икона Пресвятой Богородицы «Скоропослушница». Фото: Виталий Кислов}

Два крыла имеет монах для полета в небесах: служение Богу и служение монастырю. Забота о службе и благолепии храма была для геронды ненасытной потребностью. Он желал всегда чистого и четкого чтения, оптимальной доли пения за богослужением, участия в службе всех, а также того, чтобы все молились в церкви стоя, а не сидя. Однако, когда позже в монастыре начались масштабные ремонтные работы, в которых мы участвовали по силам и сверх сил, он не ругался, если мы засыпали в стасидиях.

Геронда был первым на Святой Горе, кто стал вешать новые лампады во время панигиров (престольных праздников) монастыря. Украсил иконы отреставрированными старыми и новыми ризами. Заботился об изготовлении и приобретении новых облачений для клира, новых риз и утвари для святого Престола, новых киотов и серебряных паникадил. И не только для соборного храма монастыря. Он бесконечно заботился об обновлении и благоукрашении старых храмов и о строительстве новых.

    «Юность требует трудов», – говорил старец. И трудовой день в монастыре длился и длился

Старец учил: монах должен трудиться своими руками для обеспечения себя всем необходимым, а также на благо монастыря, и кроме того, чтобы было из чего уделять нищим. «Юность требует трудов», – уверял он. Трудовой день в монастыре длился и длился. «Солнце позна запад свой» (Пс. 103: 19), но игумен не познал своего запада. Если для окончания работы не хватало дневного света, включались фары автомобилей или лампы, питавшиеся от электрогенераторов. Когда геронда на огороде брался за тяпку – увы тем, кто был рядом. Он останавливался только для небольшого перекуса или когда свет в ночное время покидал Святую Гору. Когда старец звал нас собирать камни для стройки, мы просто не успевали грузить в кузов все камни, на которые он нам показывал. Его приснодвижущийся ум был быстрее молнии или снаряда, выпущенного из пушки, он без устали рождал и рождал решения всех проблем. Еще до того, как ранее порученная работа приближалась к концу, на орбитах его ума уже вращалась следующая и уже на подступе была далее следующая за ней. Каждый вечер он размышлял о том, чем займутся его монахи завтра. Наутро послушание для каждого уже было наготове. Старец не переносил вида праздного монаха.

Геронда всегда подчеркивал: мы не должны требовать от других то, что можем сделать сами. Именно поэтому он побуждал нас изучать ремесла, необходимые для восстановления и функционирования монастыря. Задавая общее направление работ, он оставлял каждому труженику свободу продумывать все тонкости и доводить начатое дело до ума так, как это соответствовало его творческой индивидуальности. Старец не докучал замечаниями, если видел усердие в послушании и тихие сосредоточенные лица, склоненные над работой. Когда ты весь уходил в исполнение порученного, он внезапно задавал новое направление работ, не ожидая завершения предыдущего…



Ответственное служение старец обычно с деликатностью хвалил в разговоре с третьими лицами. Никогда не давая знать о своей высокой оценке самому заслужившему ее брату. Но в то же время он становился Воанергесом (сыном грома. – см.: Мк. 3: 17), и молнии летели от него, когда он видел лень и греховные прилоги. Утренняя медлительность, когда надо было уже бежать на общие послушания, была преступлением! Кто не трепетал в эти часы!

Однако старец каждый вечер в доступной всем игуменской принимал каждого, кто приходил успокоиться и погреться у единственной печки, которая топилась зимой, или просто что-то спросить. Немного ликера или сласти, которые преподносил служащий, одно теплое слово, рассказы или воспоминания старца о Патмосе заставляли нас забыть труды дня, крики, трудности и тот объем работы, который нам еще предстоял. В эти часы, когда старец обычно ужинал, мы видели другого геронду, нежного и любвеобильного отца, с пониманием и сочувствием расположенного к каждому. Также в это время мы все могли слышать, как он разговаривает по телефону со своими духовными чадами с материка (поскольку только в это время ему можно было позвонить). Он давал им каждому особый совет, ругал, помогал и укреплял и никогда не говорил нам: «Выйдите все: у меня тут разговоры не для лишних ушей».

    Всегда ждал следующего шага. И это окрыляло, делало способными к самоотверженной деятельности

Он пас своих монахов с рассуждением и свободой, уважая характер каждого. Не подгонял нас под один ранжир, требуя от всех одного и того же. Подчеркивал благие качества каждого и призывал остальных подражать им, без принуждения. Предлагал в качестве образца также монашеские прототипы старых отцов, которых знал, но не требовал абсолютного копирования. Старец хотел видеть в каждом хотя бы небольшое усердие и тогда мог закрывать глаза на присущие каждому человеку недостатки и немощи. Всегда вселял в нас уверенность, что наш подвиг, каким бы маленьким он ни был, признается, становится приемлем без похвалы и пустых слов, но его нужно увеличивать. Никогда не говорил: «Достаточно того, что ты делаешь». Всегда ждал следующего шага. И это окрыляло нас, делало способными к самоотверженной деятельности, пренебрегающей интересами собственного «я». Мы посвящали себя на служение общежитию без всяких «хочу», «думаю», «а вот мое мнение…», «я устал».


_{Геронда Григорий с братией на крестном ходу в монастыре. Фото: valaam.ru}

Старец не останавливался перед тем, чтобы ругать старших братий в присутствии младших или поставить молодого брата в пример старшему, что заставляло нас всегда быть внимательными, ведь при таком стиле руководства, даже когда перейдешь в разряд старшей братии, ты не должен переставать следить за собой. Когда старшие отцы беседовали об управлении монастырем со старцем в присутствии младших, он не отвечал тихонько, чтобы молодые вдруг чего-либо такого не расслышали, а говорил дерзновенно, громко, без страха и оглядок, во всеуслышание.

Во время трапезы часто беседовал об освобождении от страстей, которые анализировал с удивительной тонкостью и всегда с примерами из каждодневной жизни, а также из природы, но и с характерной для островитянина остротой. Речь начиналась с какой-нибудь старой истории и простой ситуации, и все уже задавались вопросом: к чему он ведет? Какой цели достигнет это слово? По ком звонит сегодня колокол? Может, по мне? Старец так красиво строил свою речь, камень на камень, что не оставалось пространства для вопросов или безответных пробелов. Не обижая никого прилюдно (тот, кто впал в ошибку в послушании или в исповеди, сам понимал, о ком идет речь), указывал путь к покаянию и смирению, всегда принимая искренне кающегося и два, и три, и семижды семьдесят раз.


_{Монастырь Дохиар}

Деликатно и ненавязчиво склонял к молитве, но никогда в ущерб послушанию. Когда труды превышали главы наши, не ругал нас за нерадение в молитвенном правиле, за «я уснул». Разрушенный монастырь нуждался в труде каждого. Позже найдем время для молитвы.

В заседаниях Священного Кинота его присутствие никогда не оставалось незамеченным. Всегда с юмором, с шуткой и упорством указывал на путь, который считал верным, даже если шел против течения большинства или против авторитета старших отцов. С силой и упорством, не боясь, обличал зло перед политическим или церковным начальством. Старец был авторитетом для афонитов за разумность и последовательность в суждении о порядках и законах Святой Горы и в соблюдении их, а также за неустанные труды в своем монастыре и за доблестный и храбрый характер. Он много раз спасал священное тело афонского братства от всего, что ему грозило, разбивая в пух и прах мнения противников богоустановленного здесь образа жизни.


_{Фото: oiu.church.ua}

В последние два года тело самого геронды ослабло до смерти. И до этого старец часто болел, но тогда уже на следующий день он был бодрым и снова командовал как ни в чем не бывало. Однако теперь мы видели старца переносящим каждодневную боль с бесконечным терпением и выдержкой. При этом он не срывался на братию, не требовал специальной пищи или заботы, не спрашивал у врачей, почему необходимо это лекарство, а не то. Часто он исповедовал перед нами, братией или мирскими людьми, свои ошибки или недостатки. В последние годы он полностью, со всем доверием, как маленький ребенок, предал себя в руки монаха-врача, который, яко ангел, сопровождал старца, вникая во все проблемы с его здоровьем, больше 20 лет.

– Геронда, попадем в рай? – спрашивали мы его в последние дни.

– Я – исключено, потому что я грешник. Вы попадете.

– Благодарим тебя, старче. Молись о нас Господу. До встречи.


Иеромонах Филофей Дохиаритис
Подготовила Ольга Орлова

Книги Орловой Ольги в интернет-магазине "Сретение"

11 декабря 2018 г.


http://pravoslavie.ru/117777.html