Богословские аспекты учения о первенстве в ЦерквиПротодиакон Владимир Василик
Великий Четверг. Господь объясняет смысл умовения ног апостолов. Нач. XIV в, фреска монастыря Ватопед, АфонВ последнее время в богословии и каноническом праве весьма обострился вопрос о первенстве в Церкви, как в силу непомерных притязаний Константинопольского Патриархата не только на первенство чести, но и на первенство власти, так и в силу явной неадекватности подобных притязаний и их несоответствия современным нуждам Церкви. В настоящее время общепринятой теорией первенства во Вселенской Церкви является т.н. «теория Пентархии», приводящая к т.н. диптихам, когда Константинопольский патриарший престол занимает первое место, Александрийский – второе, Антиохийский – третье, Иерусалимский – четвертое, Московский Патриархат – пятое и т. д. Однако эта теория, базировавшаяся в I тысячелетии на реальном политическом значении тех или иных Патриархатов, в известном смысле перестала удовлетворять потребностям времени. Для установления подлинного учения Церкви о первенстве необходимо обратиться к двум источникам вероучения – Священному Писанию и Священному Преданию.
В Священном Писании среди учеников Господа нашего Иисуса Христа особо выделяются трое учеников Христовых – Петр, Иаков и Иоанн. Они становятся свидетелями Преображения Господня, воскрешения дочери Иаира, их берет Господь в Гефсиманский сад, когда «Его душа скорбит смертельно» (Мф. 26, 38). Однако что отвечает Господь ученикам, когда они хотят сесть по правую и левую руку от Него?
Что отвечает Господь ученикам, когда они хотят сесть по правую и левую руку от Него?
Обратимся к Евангелию от Марка и толкованиям на него:
«Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем
попросим. Он сказал им: что хотите, чтобы Я сделал вам? Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую
сторону, а другому по левую в славе Твоей. Но Иисус сказал им: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую
Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью,
будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую –
не от Меня зависит, но кому уготовано. И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав
их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но
между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будем вам слугою; и кто хочет быть первым между
вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и
отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10, 32–45).
Показательно, что пишут об этом святые отцы. С одной стороны, они признают:
«Среди учеников Господа сыновья Зеведеевы пользовались особой милостью Господа и часто посвящаются в
сокровенные таинства, о которых не ведают остальные»[1].
С другой стороны,
«выделив себя из группы учеников и переведя все на самих себя, они просят Его о главенстве, чтобы им первенствовать
над остальными, полагая тем самым, что Его деяние уже завершилось и что все достигнуто, и что настало уже время
венцов и воздаяний»[2].
Святитель Иоанн Златоуст видит в поступке учеников две ошибки:
«Во-первых, ученики говорят о том царстве, до которого Христу нет никакого дела, ведь Его обещание было не об этом
земном и чувственном царстве. Во-вторых, что они, добиваясь в такой момент главенства и высших почестей и желая
явиться более славными и знаменитыми по сравнению с остальными, делают это в весьма неподходящее время. Ибо то
был не час венцов и наград, но час испытаний и борений, трудов и пота, схваток и битв».
Из этого следует сделать ряд важных выводов. Из истории Церкви известно, что первенство тех или иных престолов связано со столичным статусом ветхого или Нового Рима, то есть увязывается с «земным и чувственным царством, до которого Христу не было никакого дела». Во-вторых, требования чести и в особенности «первенства чести» создают известную иллюзию о том, что для нас пришел час венцов и наград. Между тем Церковь на земле и доныне является Церковью воинствующей, а не торжествующей, для нас продолжается «час испытаний и борений, трудов и пота, схваток и битв». Поэтому в смысле абсолютном «первенство чести» и множество пышных титулов – «Судия Вселенной», «Викарий Христа», «Великий Господин и Отец» и т.д. – в богословском смысле является нонсенсом.
Требования чести создают известную иллюзию о том, что для нас пришел час венцов и наград
Напротив, единственное право священнослужителя и иерарха – на смирение, которое и приумножает честь:
«Раз смирение применимо и к Богу, Который ни в чем не нуждается и Которому ничего не требуется, и оно есть такое
благо, что принесло Ему еще больше служителей и расширило Его Царство, то отчего ты боишься, как бы тебе не
умалиться из-за смирения?»[3]
И в этом смысле более прав был Григорий I Великий, когда в противовес Иоанну Постнику, назвавшемуся «Вселенским» Патриархом, смиренно стал именовать себя «servus servorum Dei» – «раб рабов Божиих».
Во II веке в послании к Римлянам святитель Игнатий Антиохийский уже именует себя епископом Сирии, говоря: «Бог удостоил епископа Сирии оказаться на западе»[4]. Вряд ли это случайный эпитет, учитывая то, какую щепетильность свт. Игнатий проявляет в отношении учения о епископстве. И, однако, экзарх Сирии, а может быть, и всего Востока[5] проявляет удивительное смирение по отношению к Эфесской Церкви, говоря: ««Я отребье ваше, эфесяне, и должен очиститься вашей знаменитой Церковью» (Ad Ephesios. 3). Тем самым святитель, идущий к тому же на мученичество и, казалось, долженствующий пользоваться особым почетом, являет подлинный закон церковной жизни – смирение перед своими собратьями.
Святитель Игнатий со смирением обращается к Римской Церкви как к «достобожественной, досточестной, достоблаженной, достохвальной, достосвятой, председательствующей в любви, христоименитой[6]». На этом основании римские канонисты делали далеко идущие выводы о том, что свт. Игнатий признавал первенство Римской Церкви не только по чести, но и по власти. Однако это заблуждение. При всем своем смирении пред ней, он отказывается от той помощи, которую ему предлагают римские христиане.
Стоит привести также высказывание святителя Иринея Лионского относительно Римской Церкви:
«Ибо по необходимости, с этой Церковью, по ее преимущественной важности (potiorem principalitatem), согласуется
всякая Церковь (т.е. повсюду верующие), так как в ней апостольское предание всегда сохранялось верующими
повсюду»[7].
Слова «potiorem principalitatem» имеют непосредственное отношение к теме нашего исследования: их можно интерпретировать и как «более важное преимущество», и как «более сильная власть», и как «более значимое первенство». Возможно, «prinсipalitas» соответствует греческому «πρωτείον» – первенство, хотя не исключено и истолкование как «ἐξουσία» – власть, властные полномочия.
Однако при этом мы никоим образом не видим абсолютной власти римского епископа над Западом, и даже над всей Италией: когда Папа Виктор вознамерился было отлучить Малоазийские Церкви за неправильную дату празднования Пасхи, то «не всем епископам это понравилось». В числе возражавших оказался епископ Лугдунский (или Лионский) святой Ириней[8]. Уважение к Римской Церкви как хранительнице Предания для него оказалось на втором месте по сравнению с необходимостью сохранить мир и единство в Церкви. И тем более он не признает абсолютной власти Римского епископа.
Еще более категоричен святитель Киприан Карфагенский и отцы Карфагенского Собора 256 года в своем ответе Папе Стефану, который стремился подавить их своим авторитетом в вопросе о Крещении еретиков:
«Никто не должен из нас делать себя епископом епископов или тираническими угрозами принуждать своих коллег к
необходимости подчинения, ибо каждый епископ в силу свободы и власти имеет право своего собственного выбора и как
не может быть судим другим, так и сам не может судить другого, но будем ожидать суда Господа нашего Иисуса Христа,
Который один только имеет власть поставить нас для управления Своей Церковью и судить о наших действиях»[9].
Таким образом, отцы Карфагенского Собора не принимают идею «епископа епископов» (episcopum episcoporum). В связи с этим возникает вопрос: как интерпретировать высказывание святителя Иринея Лионского? Ответ прост: пока Римская Церковь согласуется с апостольской традицией, носительницей которой она является по своему происхождению, к ее авторитету прислушиваются и с ней согласуются, при этом – совершенно свободно. Когда же римский епископ проявляет произвол, и в его решениях отсутствуют основания апостольского Предания, ничто не обязывает к послушанию ему.
В доникейский период каждый епископ мыслился самостоятельным и суверенным в своих действиях
В сущности, в доникейский период каждый епископ мыслился самостоятельным и суверенным в своих действиях. Показательно, что пишет епископ Киприан Карфагенский в своих письмах:
«Каждый епископ, сохраняя связь согласия и единство со Вселенской Церковью в неразделимом таинстве, решает и
совершает свои действия самостоятельно, имея дать отчет в намерении своего решения Господу своему»[10].
В Церкви существовало определенное стремление поставить первенство в зависимости от известных моральных и духовно-нравственных принципов. Весьма интересным был взгляд Карфагенской Церкви на первенство, первое место в нем уделялось старшему по хиротонии епископу, исполняя, таким образом, заповедь Ветхого Завета: «Пред лицом седого вставай». На этом фоне не выглядит столь уж радикальной позиция святителя Григория Богослова, который выступал против идеи первенства в принципе и был склонен принимать только первенство в добродетели:
«О, если бы вообще не было ни председательства, ни предпочтения мест, ни властных полномочий, но отличали бы нас
только добродетель! А нынешний порядок – встать справа, слева, в середине, выше, ниже, идти впереди или рядом
–произвел у нас много пустых раздоров и многих низринул в пропасть»[11].
Святитель Григорий знал, о чем говорил: он был современником Антиохийского раскола, потрясшего Церковь, и иных схизм и потрясений, причину которых он справедливо видел в спорах о первенстве, проистекающих из зависти и гордости:
Одни из нас спорят о священных престолах,
Враждуя друг с другом, навлекая бесчисленные бедствия
И сами становясь их жертвами...
Другие же, разделившись на партии, возмущают
Восток и Запад; начав Богом, кончают плотью.
От этих борцов и у прочих появляются имена, и начинается битва.
У меня бог – Павел, у тебя – Петр, а у него – Аполлос.
Христос же напрасно пронзен гвоздями[12].
Неприятие идеи примата и линию «духовно-нравственного первенства» продолжает прп. Симеон Новый Богослов, который резко обличает современных ему архиереев, и, прежде всего, из-за их споров о первенстве:
«По прошествии времени достойные растворились среди недостойных, смешались с ними и скрылись под большинством,
один у другого оспаривая первенство и притворяясь добродетельными ради председательского места. Ибо с тех пор, как
воспринявшие престолы апостолов оказались плотскими, сластолюбивыми, славолюбивыми и склонными к ересям,
оставила их Божественная благодать, и власть эта (т.е. отпущения грехов) отнята от таковых. Поэтому, так как они
оставили все другое, что должны иметь священнодействующие, одно только требуется от них – хранить Православие. Но,
думаю, и это они не соблюдают, ибо не тот православный, кто не вносит новый догмат в Церковь Божию, но тот, кто
имеет жизнь, согласную с правым учением».
Поэтому, по мнению прп. Симеона, дар отпускать грехи перешел к монашеству[13].
Понятно, что теория прп. Симеона достаточно радикальна. Стоит вспомнить его изречение:
«Патриархи, митрополиты, епископы, если вы не стали святыми, боговидными, лучше уйдите со своих престолов».
Ее буквальное принятие и неукоснительное проведение в жизнь способствовало бы или расколу Церкви, или расцвету фарисейства. Но она, безусловно, должна учитываться, во-первых, как некий духовно-нравственный идеал, а во-вторых – служить серьезной коррективой существующим ныне теориям первенства – пентархии, апостольского примата, административно-имперского примата и т.д., – и свидетельствовать об их относительности и преходящем характере заложенных в них принципов.
Весьма интересной и оригинальной является теория прп. Максима Исповедника. Он расточает похвалы римскому престолу и ставит Римскую кафедру выше всех, но лишь за то, что в течение всех предыдущих веков она хранила Православие.
Но когда уполномоченные императора ставят пред ним недвусмысленный вопрос: «Что ты будешь делать, если и Римская Церковь соединится с нами?», прп. Максим твердо отвечает: «Если и Римская Церковь соединится, то я не присоединюсь». Таким образом, основным критерием для прп. Максима становится не титул кафедры и не традиция, за ней стоящая, а реальная верность Православию[14].
Первенство в Церкви относительно, временно и должно быть всецело направлено на ее пользу
Первенство в Церкви относительно, временно и должно быть всецело направлено на ее пользу. Об этом замечательно говорит прп. Феодор Студит в 236-м послании:
«Да будет так Христос с нами. Кто больше Петра и Иоанна среди апостолов? Но и Иоанн уступает Петру, когда он
говорит, отходит и Петр, когда говорит Павел. Ведь происходит не так, что кто-то восхищает первенство, но они смотрели
за тем, чтобы была польза и благочиние»[15].
На основании святоотеческой традиции можно выстроить теорию «реального первенства», или «первенства в любви», в которой столь же учитывалась личность возглавителя Поместной Церкви, как и жизнь самой Церкви. В нее должны входить следующие критерии:
1. Верность Православной вере и преданию.
2. Уровень благочестия и литургической жизни.
3. Уровень монашеской жизни (количественный и качественный).
4. Миссионерство.
5. Благотворительность, в том числе в пределах всей Вселенской Церкви.
6. Духовное образование и наука, их вклад во Вселенскую Церковь.
7. Степень политического влияния.
Не отвергая «первенства по диптихам», можно было бы употребить теорию «реального первенства» для того, чтобы, с одной стороны, обезопасить Русскую Православную Церковь от излишних претензий Константинопольского Патриархата, с другой стороны – способствовать оживлению сотрудничества во Вселенском Православии на реальных духовных, а не виртуальных юридических основах.
Профессор,протодиакон Владимир Василик
Книги протодиакона Владимира Василика в интернет-магазине "Сретение"
30 июля 2019 г.[1] Беда Достопочтенный, прп. Гомилии на Евангелия. ССSL 122: 36–7. Библейский комментарий отцов Церкви. Тверь, 2007. С 175.
[2] Иоанн Златоуст, свт. О прошении матери сыновей Зеведеевых. PG 48. 774.
[3] Там же.
[4] Epistula ad Romanos. Cap. 4, 3, 1.
[5] Антиохия, по сути дела, считалась столицей префектуры Востока. И, соответственно, она также являлась также и церковной столицей всех входивших в нее территорий.
[6] Ad Romanos. 1.
[7] Против ересей III. 3. 2. Ad hanc enim ecclesiam propter potiorem principalitatem necesse est omnem convenire ecclesiam. Adversus haereses Русский перевод дается по изданию Св. Ириней Лионский. Против ересей. СПб. 1900. С. 22.
[8] См. Евсевий. Церковная история. 5. 24.11.
[9] Sententiae episcoporum. PL 3. 1085 C. 1053A–1054A.
[10] Manente concordiae vinculo et perseverante catholicae Ecclesiae individuo sacramentop, actum suum disponit et dirigit unusquisque episcopus rationem propositi sui Domino redditurus. Epistula 52. 21.
[11] Сл. 26. 15 17–23
[12] PG 37 Col 1238–1239.
[13] Прп. Симеон. Послание об Исповеди. Стоит отметить, что в известном смысле преп. Симеон прав: архиереи, особенно в Русской Православной Церкви практически не исповедуют и поэтому народ за редкими исключениями не воспринимает их как старцев и духовных руководителей. В них видят скорее возглавителей литургии и администраторов, реже – проповедников.
[14] Подробнее об этом см. Ларше Ж.К. Преподобный Максим Исповедник – посредник между Востоком и Западом. М., 2004. Passim.
[15] Theodorus Studites. Epistula 236. linia 16.
https://pravoslavie.ru/122683.html
