Архиепископ Ермоген (Голубев) и архимандрит Михей (Хархаров): как жилось в Жировицком монастыре гонимым властьюВ 2020-м году в Республике Беларусь состоятся празднования по случаю 550-летия обретения чудотворной Жировичской иконы Божией Матери и 500-летия со дня основания Свято-Успенского Жировичского ставропигиального мужского монастыря, расположенного в Слонимском районе Гродненской области.
Центральной датой торжеств станет День памяти Жировичской Божией Матери, который ежегодно отмечается 20 мая. Традиционно в этот день паломники со всех уголков Беларуси и других стран посещают Жировичский монастырь, чтобы поклониться чудотворной иконе.
В послевоенные годы монастырь оставался действующим, причём в начале 1960-х годов дал приют сёстрам двух закрытых женских монастырей – Гродненского Рождество-Богородичного и Полоцкого Спасо-Евфросиниевского.
В XX столетии в монастыре жили видные иерархи Русской Православной Церкви: в 1912–1915-м годах – епископ Гермоген (Долганёв), с 1965 года до кончины в 1978-м году – архиепископ Ермоген (Голубев).
Братия Жировицкого монастыря в 1960-е годыЗаметное место в истории монастыря занимает XX век. Есть в ней и такая строка:
«Архимандрит Михей (Хархаров) снят с должности наместника Жировицкого монастыря за благожелательное отношение к сосланному в обитель защитнику церковных интересов архиепископу Ермогену (Голубеву)».Настоятельница Гродненского Свято-Рождество-Богородичного cтавропигиального женского монастыря игуменья Гавриила (Глухова) – одна из свидетелей тех событий. Когда отец Михей переступил порог обители, будущей игуменье, а тогда Машеньке, было 5 лет. А когда наместник покидал Жировицы, ей исполнилось двенадцать. С архиепископом Ермогеном она была связана до его кончины в 1978-м году. Эти записи составлены на основе ее воспоминаний.
Наместником Жировицкой обители архимандрит Михей был назначен 20 октября 1963 года. Было ему в это время 42 года.
Тогда в монастыре собрался цвет монашества. Экономом был иеродиакон Евфимий (Байдаков). Здесь же нашли приют схиигуменья Гавриила (Рисицкая) со своими монахинями и схимницами, сосланными из Гродно. В 1965-м году в монастырь был сослан на покой архиепископ Ермоген (Голубев).
Большую духовную помощь верующим в тот период оказывали такие духоносные старцы и старицы, как архимандрит Игнатий (Кударенко), иеромонах Иероним (Кóваль), блаженноюродивый иеромонах Димитрий (Азаренко), иеромонах Макарий (Шишпарёнок), игумен Мефодий (Труфанов). Приходили в обитель юродивые странницы Любовь Николаевна, Мария Николаевна. В монастырь из Киева приезжал духоносный старец схиигумен Валентин (Семисал), из Одессы – схимонахиня Онуфрия (Петренко).
Отец Михей был самым молодым из всех. И именно ему, по Промыслу Божию, был вручен штурвал этого корабля. И много было тогда желающих разбить этот корабль в щепки.
Как жил наместникОтец Михей жил в одноэтажном братском корпусе. Последняя дверь по правой стороне коридора была входом в его «покои». В распоряжении наместника было две комнатки. В одной располагался крохотный кабинет, а в другой келейке он молился и спал (сейчас там находится монастырский медпункт, уставленный шкафами с пузырьками). Никаких игуменских покоев в Жировицкой обители не было. Общий туалет, общая баня, общая братская трапеза…
У монастыря была машина, полуторка «Ладога». Еще была лошадь. Вот и все средства передвижения. На этой полуторке в Минск ехать надо было часов пять, и столько же обратно. Обычно отец Михей уезжал ночью. И возвращался тоже ночью.
Прихожане монастыря никогда не видели наместника в гражданской одежде. Вне службы он ходил только в подряснике. Может, когда ездил в Москву или Питер, и переодевался. Кто-то вроде вспоминает его в сереньком широком костюмчике. Есть фотографии, где он в шляпе и плаще. Но так монах одевался крайне редко. Ношение подрясника в то время было исповедничеством православной веры. За него и в милицию могли доставить.
– Почему вы в богослужебной одежде появляетесь в общественных местах?
– Это не богослужебная, а повседневная одежда священника. Вы же ходите в форме с погонами.
– Но у нас служба такая.
– Вот и у меня служба такая.
Архиепископ Михей (Хархаров)Отец Михей даже по грибы ходил в летнем светлом подряснике. Очень любил грибы собирать, и сохранил эту любовь до конца жизни, когда в Ярославле его келейник иеромонах Феодор (Казанов) – сейчас митрополит Волгоградский и Камышинский – возил его в лес на инвалидной коляске.
У него была особая походка. Ходил он с тросточкой, но на нее не опирался. Шел и как-то красиво ее откидывал, плавно помахивая. Такой у него был изящный жест. Не опирается, а помахивает. А обратно он возвращался часа через два.
Батюшка был очень внимателен ко дням Ангела насельников и насельниц Жировицкого монастыря. А это были и монахини из Гродно. В день Ангела сестрам полагался именинный пакет от наместника. Отец Михей давал и денежку. Суммы были разные. Тем, кто помоложе, сумма побольше. Регентша получала 20 рублей. Она и сил больше тратила, и для голоса могла что-то купить. Стареньким отец наместник давал по 10 рублей. Это помимо того, что именинники получали официально, по ведомости.
Жили и питались в то время очень скромно. Сейчас на трапезах в монастырях – и рыба, и фрукты, и молоко, и творог. А тогда в обычный воскресный день на обед были щи ленивые, но необыкновенно вкусные. Был салат из сметаны с зеленым луком, очень вкусный, и картофельное пюре. И компот или какао с плавленым сырком. Белый хлеб подавали только на праздничный обед. На Пасху, Рождество, праздник Жировицкой иконы Божией Матери, на именины матушки Гавриилы, владыки Ермогена и отца Михея были еще рыбные котлеты и необыкновенной вкусности салат: помидоры, огурцы, лук зеленый и масло. «Как мы ни пытались повторить рецепт, – рассказывает игуменья Гавриила, – тот вкус уже не повторишь. Да и качество продуктов уже не то».
Как жил архиепископВнешние условия, в которых пребывал владыка Ермоген в Жировицком монастыре, были чрезвычайно просты. Он не имел пристрастия к вещам и довольствовался только самым необходимым. Более он радовался, когда ему приносили в подарок что-то необходимое в его работе: писчую бумагу, ручку или карандаш.
Он не имел пристрастия к вещам и довольствовался только самым необходимымЖил архиепископ на третьем этаже братского корпуса. Келлия его была разделена шкафами и ширмой на две половины, одна из которых служила кабинетом, а другая — спальней (в настоящее время в этой келлии устроена домовая церковь в честь Святителя Ермогена, Патриарха Московского.)
Внешность владыки Ермогена производила приятное впечатление и вызывала благоговение. Он был аккуратным и чистоплотным, имел всегда опрятный вид. С момента мантийного пострига он никогда не снимал монашеских одежд, даже во время самых жестоких гонений.
Архиепископ Ермоген (Голубев) и архимандрит Михей (Хархаров)В Жировицах владыка не переставал интересоваться положением дел в стране и в Церкви, к нему приходило множество писем со всего Советского Союза. Он никогда не опаздывал на богослужение. Люди, знавшие владыку Ермогена, отмечали его высокую врождённую воспитанность, необычайную корректность, доброту и тактичность. Он не делал лишних движений или жестов. Его внутренний и внешний взгляд был устремлён горе́, ввысь к Богу. Даже осенение себя крестным знамением и поклоны совершались в определённое время. Например, во время чтения «Трисвятого» владыка крестился и кланялся при произношении слов: «Святый Бессмертный, помилуй нас». Умилительно было видеть со стороны одновременно крестившихся и кланяющихся архиерея с сослужащим духовенством в алтаре во время пения «Великого Славословия»!
В Жировицах он ни разу не позволил себе вмешаться каким-либо образом в монастырские дела, никогда не стремился учить ни наместника, ни кого-либо из братии, что и как надо делать. По своей высокой духовности и деликатности, владыка никогда ничего не говорил резко, чтобы не обидеть человека, не причинить ему боль и не сразить его как обухом по голове.
Духовно-нравственные качества владыки Ермогена притягивали к нему народ. Конечно, это не могло нравиться власти. За пребывавшим на покое архиереем был установлен круглосуточный надзор. Уполномоченный по Гродненской области обязал монастырское руководство регистрировать всех приходящих к владыке для того, чтобы потом сообщать по месту их работы или учёбы с целью проведения с ними соответствующих бесед. От архимандрита Михея требовалось, чтобы он не разрешал архиепископу Ермогену служить и проповедовать в храме.
Как молилисьБогослужения отец Михей совершал настолько искренне и молитвенно-торжественно, что в обитель стали приезжать преподаватели и студенты из Белорусского государственного университета, из других ВУЗов, желая посмотреть на молодого и энергичного архимандрита, послушать его проповеди.
Великий пост, Страстная седмица, Никольский храм. Горят тусклые лампочки на клиросе, но в конце девятой песни гасятся и они. Свет пробивается только из алтаря. Открываются царские врата, и выходит наместник, архимандрит Михей. В храме темнота, только колеблются огонечки лампад со свечами и освещен престол. Отец Михей спускается с амвона. Там две ступенечки. И он становится ниже этих ступенечек в центре. И один поет: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный...».
Архиепископ Ермоген (Голубев)– Я больше нигде не слышала, ни у нас, ни в Москве, ни в Иерусалиме, ни в Пюхтицах, нигде не слышала такого пения, – рассказывает игуменья Гавриила. – Я девчонка была, когда его изгнали. Неискушенная, не прошла никакой жизни. Живешь в этом поселке, чувствуешь, какой ты ничтожный, какой ты пошлый... И вот перед тобой алтарь, освещенный престол... Ты слышишь: «Чертог Твой вижду, Спасе мой, украшенный!» Но одежды не имам, чтобы войти в этот чертог. Потому что ты весь в грехах. «Просвети одеяние души моея, Светодавче, и Спаси мя!»
Как он пел! Темнота, и чтоб войти в Чертог, в Царство Небесное, – это надо было услышать пение-зов отца Михея.
Вспоминаются еще воскресная полунощница, которая совершалась в 23:30. Ее ввел еще предыдущий наместник монастыря – архимандрит Антоний (Мельников), будущий Митрополит. Всегда с субботы на воскресенье совершалась полунощница. Сейчас кто-то ходит, кто-то не ходит. Но в период, когда был отец Михей, это была торжественнейшая служба. Служил чередной священник. Люди приходили из Жировиц. Пела череда сестер, обычно 4 человека.
– Мне больше запомнилась Явленская церковь, – вспоминает матушка. – Мама всегда ходила на эту службу, но меня не заставляла. Впереди рабочая неделя, хотела, чтоб я поспала. И вот иду я сама в Явленскую церковь, а там надо подняться по крутым ступенькам, расположенным слева и справа. Я всегда располагалась справа. Сядешь, поспишь полчаса, или поднимаешься к сестрам на хоры. Они учили тон задавать, разным гласам учили.
Так читал, что не было ни одной клеточки, куда бы не прошел молитвенный зов отца МихеяСлужит чередной священник. И всегда буквально без одной минуты двенадцать заканчивается канон из Воскресной полунощницы. А там есть молитва Святой Троице.
Читалась она ровно в 12 ночи. Закрыты царские врата, священник стоит на амвоне. А в конце 9-й песни открываются царские врата, и выходит отец Михей в мантии, епитрахили и поручах. И всегда-всегда читал эту молитву. И я всегда в этом месте просыпалась. Просыпалась не оттого, что он начинал читать. А, видимо, Ангел-хранитель поднимал. Монашествующие, кто задремал, все за минуту до молитвы просыпались. А он: «Всемогущая, Животворящая, неразделимая Троица…». Так читал, что не было ни одной клеточки, куда бы не прошел молитвенный зов отца Михея.
Воскресную полунощницу без него в Жировицах представить было невозможно... Сейчас читают читком, быстро. Конечно, и за это слава Богу! Но старая традиция и благоговение, к сожалению, мне кажется, утеряна.
Великий ПостВ Прощеное воскресенье, когда служили владыка Ермоген и отец Михей, вечерняя служба всегда проходила в Никольском храме. И всегда была проповедь. Особенно многим запомнилась проповедь владыки Ермогена, которую он говорил перед чином Прощения. Говорил он, что мы – грешные люди, что мы даже хуже животных и неодушевленных предметов. Что мы своими устами причащаемся, Самого Господа в себя принимаем, частичку Бога. И этими же устами мы можем человека убить, оклеветать, оговорить, осудить.
Он приводил в пример источник. Источник одновременно не может давать зловонную, грязную и чистую воду. Либо это будет чистая вода. А если добавить зловония, то она делается зловонной.
А уста человеческие могут одновременно и злословить человека, и клеветать на него, и петь хвалебные оды, и принимать Святые Христовы Тайны.
Рядом с владыкой по чину, как наместник, стоял отец Михей. И все видели, как крупными капельками у него текли слезы.
Запомнилось всем и чтение Покаянного канона Андрея Критского владыкой Ермогеном. По голосу, по движениям, по общению он был мягкий, как и отец Михей. Канон читали священники, в том числе и отец Михей. Но первые слова всегда начинал владыка Ермоген.
– Эти его первые слова, его голос я буду помнить до смерти, – говорит матушка Гавриила. – «Откуду начну плакати о горьких моих деяниях?» Эти слова глубоко ложились на сердце не только монахиням, но и людям глубоко верующим, подвижникам, страдающим, понимающим бред того безбожного периода.
– Мне, девчонке, он тоже западал в душу. Во время чтения Великого канона, особенно когда читал владыка Ермоген и отец Михей, я как вкопанная стояла. Я знаю эти слова, неоднократно слышала их, сама читала. Владыка Филарет (Вахромеев) великолепно читал Канон. И Патриарх Пимен (Извеков) прекрасно читал. И Патриарх Кирилл читает великолепно, когда он был митрополитом Смоленским и Калининградским, я слушала его. Но чтение этих первых слов владыкой Ермогеном было такое мягкое, проникновенное, глубокое… Только услышишь первые слова – и ты поймался. Действительно, с какого момента надо плакать? С пеленок? С пяти лет? С десяти? Наверное, точно с пеленок. С этого момента тебе надо плакать о своих деяниях. Так глубоко и проникновенно написал царь Давид.
Ни одной службы владыка Ермоген не совершал без проповеди, поэтому власти упорно пытались ограничивать его в этом, понимая, какую опасность для «атеистического воспитания трудящихся» могут представлять исполненные горячей веры и искренней любви ко Господу, простые и понятные всем слова владыки-проповедника. Именно наместнику архимандриту Михею было вменено в обязанность запрещать архиепископу Ермогену служить и проповедовать. Им обоим недвусмысленно намекали о нежелательности произнесения проповедей, однако, несмотря на все внешние притеснения, сосланный в Жировицкую обитель владыка продолжал ревностно исполнять свой пастырский долг. Тогда проповеди можно было говорить только на тему Евангелия, и без всяких аналогий с днем сегодняшним.
Несмотря на все притеснения, сосланный владыка продолжал ревностно исполнять свой пастырский долгВ 1969-м последний год наместничества отца Михея власти поставили условие, чтобы архиепископ Ермоген не проповедовал. Ведь ссыльный владыка говорил не только на тему евангельского отрывка. Он призывал. Он обращался к прошлому, к совести. Когда он рассказывал об иконоборчестве, то волей-неволей напрашивались сравнения с политикой советского государства.
Вначале пошли запреты в адрес архиепископа Ермогена говорить проповеди, а затем было запрещено служить. В последний год наместничества отца Михея владыка Ермоген служил редко. Как правило, он молился в соборе. Ему даже запрещено было стоять до конца, чтобы после службы люди не окружали его, прося благословения. На литургии он уходил на запричастном пении. На вечерню приходил раньше, даже на 9-й час. А уходил в конце отпуста первого часа. Люди знали это – и все равно подходили под благословение, но уже не такой толпой, как это бывало на выходе из храма после окончания Божественной литургии.
РемонтВ обитель при отце Михее стало приезжать больше богомольцев, увеличились пожертвования. Денег нужно было много, ведь Церковь платила и огромные налоги, и всевозможные взносы, и в Фонд мира.
Существовал негласный (оттого ещё более жесткий) запрет на ремонт храмов, не говоря уже о строительстве чего бы то ни было. Политика власти была такая, что без ремонта храм обветшает, разрушится, и на этом основании его будет проще закрыть. Даже поставить какую-нибудь перегородку внутри захудалого церковного помещения, и то на это нужно было специальное разрешение сельского или районного совета и уполномоченного. А те, как правило, этого разрешения не давали.
(Окончание следует)
