ДМИТРИЙ СКВОРЦОВПервая победа русской ГалицииПочему австрийский проект «рутенства» закончился крахом.
В этот день – 4 сентября 1914 г. – в австрийской местности Талергоф заработал первый в истории Европы концлагерь. Предназначен он был исключительно для галицких русинов – тех из них, кто отказался отрекаться от своего имени русского и называться новоизобретённым этнонимом «украинец». Впрочем, последний был придуман не сразу. Сначала исконному населению Галиции, Буковины и Угорской Руси предложили называться «рутенами».
Дело в том, что
русское возрождение в Галиции первой половины XIX в. Вена не смогла удушить ни запретом преподавания на русинских наречиях в начальных школах, ни запретом книгоиздания на родном языке. Поэтому в 1848 г. карпатороссам был предложен «компромиссный вариант». Отчасти «смягчению подхода» способствовало то, что коренное население Галицкой Руси не поддержало поляков во вспыхнувшей в том году «национально-освободительной революции» в Австро-Венгрии. Русинов можно было понять – они ничего не выигрывали от этого восстания. Поляки как властвовали в Галиции со времён Королевства Польского, так и оставались здесь «вторым этажом империи» над коренным русским населением после разделов Польши. Так что в случае восстановления Речи Посполитой ничего для автохтонного этноса не изменилось бы.
Откуда взялось рутенствоОднако и русины на волне «Весны народов», тем более как не поддержавшие революцию, требовали для себя национальных прав. Губернатор Галиции (1847-1848) Франц Стадион
ответил, что это возможно, если они объявят себя не русскими, а некой отдельной национальностью:
«Вы можете рассчитывать на поддержку правительства только в том случае, если захотите быть самостоятельным народом и откажетесь от национального единства с народом вне государства, именно в России, то есть если захотите быть рутенами, не русскими. Вам не повредит, если примете новое название для того, чтобы отличаться от русских, живущих за пределами Австрии».Так некоторые лидеры русинского возрождения
согласились на формулу «Мы – не русские, мы – рутены». Благодаря этому им позволили приступить к сведению русинских наречий в единый литературный язык, лишь бы он не был похож на великорусский.
Не все согласились пойти на это, и уже на следующий год были вознаграждены за непреклонность. Успехи Венгерского восстания поставили под вопрос само существование империи. Австрия спешно обратились за помощью к геополитическому конкуренту – России. В Карпатский регион вошла армия под командованием великого малоросса Паскевича. И тут не только предводители русинского возрождения, но всё местное население обнаружило свою этническую общность с «материковыми» братьями, которых галичане не видели полтысячи лет, а закарпатцы – ещё дольше. 200-тысячное войско могучей державы оказалось «своим» для самых бесправных подданных престола Габсбургов! Подробности этих радостных открытий мы описывали
в предыдущей статье русинского цикла.
Главное, что массовое возрождение было теперь в высшей степени вдохновлено и не встречало никаких административных преград со стороны австрийской власти, всячески ублажавшей Россию. И тот «Собор ученых руских и любителей народного просвіщенія», который постановил ранее вырабатывать самостоятельный литературный язык путём очищения народных карпатских говоров от полонизмов, в итоге отказался от языковой «самостийности», признав «своим» язык Пушкина и Гоголя.
«Наш идейный патриот, незабвенный митрополит Григорий Яхимович заявил решительно в 1849 г., что для нас нет другого выхода, как принять общий литературный язык, – писал позднее русинский просветитель, будущий узник Талергофа доктор Антоневич.
– Если раньше и были в том отношении кое-какие недоразумения, то ныне их нет, так как наука убедительно доказала, что русский литературный язык является общим для всех ветвей русского народа, что мы должны им гордиться, что этот высоко образованный язык есть наш».
Адольф Добрянский. Фото: zakarpattya.net.uaВ 1849 г. видный деятель русинства, юрист, писатель Адольф Добрянский возглавил делегацию, вручившую Францу-Иосифу петицию о нуждах своего народа. В ней, в частности, предлагалось объединить Угорскую Русь с Галичиной и Буковиной в единый русский коронный край. Тогда – сразу после Венгерского восстания и российской военной помощи – это отнюдь не представлялось утопическим…
Добрянскому удалось добиться назначения его императорским австрийским комиссаром при русской армии.
«По его инициативе была послана в Вену депутация с изложением национальных нужд угорских русинов – с просьбой о выделении их земель в особые "столицы" с учреждением в них местной русинскою администрации и русского языка в управлении и в школе, – писал выдающийся историк Николай Ульянов.
– Просили даже основать в Унгваре русскую академию. Император, напуганный венгерским восстанием и видевший в тот момент в русинах своих естественных союзников, на все отвечал согласием. Добрянский был назначен "наджупаном" (наместником) четырех "столиц", учредил русскую гимназию, завел делопроизводство на русском языке и широко повел распространение в крае русской культуры. Ни малейших колебаний в выборе между неразвитым местным наречием и русским литературным языком не существовало. Закарпатская Русь с самого начала встала на путь общерусской культуры. То же наблюдалось в более глухой, неразвитой Буковине, совсем лишенной собственной интеллигенции».Во Львове же власти согласились издавать «Вестник краевого правительства», где указы и распоряжения публиковались на русинском языке.
В 1849 г. крупнейший галицийский историк того времени Д.И. Зубрицкий взялся писать
«народную, для галичан понятную Историю» на
«единственно чистом Русском языке», «употребляемом в Российской литературе». И хотя тогда
«едва 10 человек находилось в Галиции, которые разумели настоящее русское слово, – признавал Денис Иванович через три года.
– Теперь уже и студенты пытаются писать чисто по Русски, хотя впрочем есть еще и партия старых невежд, осуждающих это стремление».Старые невежды «Молодой Руси»«Партия старых невежд» – это, очевидно, возрождённое властями в начале 1850-х рутенство. В эти годы отношение власти к русскому возрождению меняется на открыто враждебное. В преддверии Крымской войны, в которой спасительница австрийской монархии Россия подвергнется агрессии со стороны Англии, Франции, Турции, Сардинии, Пруссии и Шведско-Норвежской унии, Вена понимала, что при таких геополитических раскладах, ухудшение отношений с Санкт-Петербургом ничем ей не грозит. И приступила к удушению карпаторусского возрождения.
«Выискав среди галичан нескольких морально нечистоплотных субъектов, соблазнившихся денежными подачками и обещаниями быстрой карьеры, власти принялись спешным образом создавать рутенское движение, которое приняло название “Молодой Руси”, –
пишет современный историк Александр Каревин.
– В противовес старорусской партии, исповедовавшей “старые” взгляды о национальном единстве малороссов, великороссов и белорусов, “молодые” признавали свое родство лишь с российскими малороссами и силились отмежеваться от остальных ветвей русской нации… Новое движение сразу же получило мощную поддержку правительства. В то время как “старорусов” подвергали всевозможным преследованиям, деятельность «молодых» протекала в атмосфере наибольшего благоприятствования. О них заботились, их щедро финансировали и, главное, натравливали на местных “кацапов”, “москалей”, “предателей” (как обзывала сторонников национального единства с Россией правительственная пропаганда)».Итак, в русле политики «младорутенства» русины были уже не совершенно отдельной нацией. Им позволялось признать своё родство с малороссами. В этом был и прицел Вены на присоединение Малороссии в случае разгрома России коалицией.
«Даже закоренелые русофобы были удивлены черной неблагодарностью, проявленной императором Францем-Иосифом по отношению к стране, только что спасшей его от революции, –
продолжает Александр Каревин.
– Австрийская армия была направлена к границам России, а Петербургу предъявлен ультиматум: уступить требованиям интервентов. (Позиция Австрии сыграла решающую роль в неблагоприятном для Российской Империи исходе Крымской войны)». Очевидно, к числу «удивлённых» относилась и мать императора принцесса София Баварская. Вот что
объяснял ей сын:
«Наше будущее — на Востоке, и мы загоним могущество и влияние России в те рамки, за которые она вышла только по причине слабости и дезорганизации в нашем лагере. Постепенно, желательно незаметно для царя Николая, но уверенно мы приведем российскую политику к упадку. Разумеется, некрасиво выступать против старых друзей, но в политике нельзя иначе, а наш естественный враг на Востоке — Россия».Свой интерес в подогревании розни между сторонниками общерусского единства и «младорутенами» был и у поляков.
«Пустить русина на русина, дабы они сами себя истребили», – откровенничал в узком кругу наместник Галиции граф Голуховский.
Поляки же в 1858 г. «научно обосновали» младорутенство. Подспорьем этому политическому движению явилась т. н. «Туранская теория» профессора польской школы в Париже Францишека Духинского. Данное учение признавало родство русинов и малороссов (в конце концов, назывались же в XIV в. галицко-волынские земли Малой Русью), но отказывало в имени русском «московитам». Последних относили к «переходной расе между монголоидами и европеоидами».
В 1859 г. граф Голуховский убедил Вену ввести латинский алфавит (т. н. «абецадло») в русских школах. Так началась «азбучная война». Русины поднялись на защиту своего правописания. Более того,
началось массовое увлечение русской литературой. Неудивительно, что, как ни помогала «молодым рутенам» власть и «последние научные открытия», галичане, за очень небольшим исключением, оставались русскими и подчеркивали это при каждом удобном случае. Например, когда после разгрома в России польского восстания 1863 года галицкие поляки объявили траур по погибшим повстанцам, галицко-русское население Тернополя устроило грандиозный «русский бал» в честь победы, что до крайности обострило отношения между русскими и польскими жителями города.
Иван РаковскийОдну за другой стали закрывать русинские газеты. В 1858 г. была запрещена даже «Церковная газета» под редакцией Ивана Раковского. «Великорусский язык» издания был признан «опасным для монархии». Сам Иван Иванович, восемь лет прослуживший также редактором русскоязычного «Земского правительственного вестника для королевства Угорщины», был «отправлен в ссылку» в село Иза под Хустом. Божьим Промыслом,
как мы теперь понимаем.
Добрянского же как политика, наоборот, постарались «изолировать» от избирателей. Из Угорской Руси его перевели в Словакию. Тем не менее в 1861 году он вновь был избран в венгерский парламент. Но избрание признали недействительным (не в первый раз, впрочем).
Было объявлено, что предвыборную агитацию Адольф Иванович вел «способом, опасным для государства». Якобы он обещал избирателям, что «отдаст Закарпатье под власть русского царя». Австрийцам даже не пришло в голову, что тем самым они признавали: идея воссоединения с Россией наиболее востребована в крае.
Так рутенство было, по сути, похоронено. Но праздновать победу исторической справедливости карпатороссам долго не довелось. Поляки уже выдумывали украинство, которое австрийцы и взяли вскоре на вооружение.
О героическом сопротивлении русской Галиции украинизации – в нашей следующей статье русинского цикла.
https://www.fondsk.ru/news/2020/09/02/pervaja-pobeda-russkoj-galicii-51745.html
