Европейские горемыки, или Неоколониализм наоборот
Купленная дружбаНабивший уже оскомину современный гуманистически-либеральный европейский нарратив во многом является следствием достаточно сложного исторического пути развития Европы от мрачного Средневековья до эпохи колониальных завоеваний, закончившегося, по большому счёту, лишь с окончанием Второй мировой войны.
Если верить в искренность и благодушие европейцев, то можно предположить, что нынешний упор на права и свободы личности, дошедший, как многим кажется, уже до грани разумного и даже перешедший эту грань, не более чем ответ на долгие годы пренебрежения ценностью человеческой жизни. В особенности жизни кого-то с иным цветом кожи, иных религиозных убеждений или просто этнического происхождения, выходящего за пределы того, что называется европейской цивилизацией.
Впрочем, не всё то золото, что блестит, и поверить в исправившихся, осознавших и покаявшихся европейцев можно было бы, если бы перед глазами не было примера уничтоженной Ливии, разрушенной Сирии, оккупированного Афганистана, обложенных санкциями Ирана и Венесуэлы и много чего ещё…
Тему колоссальных миграционных потоков, хлынувших в Европу в последние годы на волне событий на Ближнем Востоке и в Северной Африке, мы затронем чуть позже, а сейчас я хотел бы поговорить о причудливой трансформации того, что принято называть европейской колониальной политикой.
Как это выглядело в классическом варианте? Хищные европейские страны, истощенные бесконечными междоусобными войнами, искали себе новые источники обогащения. Искали грабительски, вполне в духе разбойников с большой дороги или, как сейчас принято говорить, рейдеров. Результат всем известен: сотни разграбленных колоний, работорговля, уничтожение многих цивилизаций за пределами Европы и реки золота, драгоценностей и прочих богатств, хлынувшие как в карманы отдельных колонизаторов, так и в казну стран-метрополий в целом.
По итогу ― долгие годы колониальных войн и ответных войн за независимость, исход захватчиков из своих бывших колоний и сворачивание всей европейской колониальной политики в её прежнем виде. Кстати, пионером в этом вопросе во многом была кайзеровская Германия, появившаяся на карте Европы лишь в конце XIX века и потому не успевшая к изначальной «раздаче колоний». Выдающийся немецкий политический деятель канцлер Отто фон Бисмарк справедливо полагал, что метод захвата сфер влияния путём оружия и повального истребления местного населения себя исчерпал и новые колонии стоит не завоёвывать, а покупать. Он уже в те далёкие годы провидел всемогущую силу денег.
Именно так среди «друзей» Германии оказалась в своё время Турция. Причём эта «дружба», пронесённая через годы и военные союзы, стала настолько крепкой, что фактически превратилась в родственные узы. Если кто-то не верит, может просто полюбопытствовать, сколько этнических турок переехало в ФРГ на постоянное место жительства, сколько их уже родилось там и стало в итоге полноправными гражданами объединённой Германии. Лично мне кажется, что старик Отто не совсем это имел в виду, но сложилось так, как сложилось.
В любом случае «неоколониальная доктрина Бисмарка», назовём её так, в конечном итоге была принята на вооружение всеми бывшими метрополиями, и эпоха колониальных войн навсегда осталась в прошлом. Более того, в современном мире даже сама мысль о захвате тем или иным образом новых территорий для европейского уха звучит весьма странно. Практичные и рациональные евробюргеры давно прикинули, что любая попытка прямого подчинения иных стран и народов в первую очередь больно бьёт по бюджету самой метрополии.
В ожидании «европайка»В колониях, как их ни называй, надо ведь не только управлять в интересах иностранного капитала, но также приходится решать вопросы содержания туземцев на условно приемлемом уровне, который бы не вызвал негативного резонанса в мире. Взять, к примеру, многострадальную (во многом из-за собственной глупости) Украину. 46 миллионов относительно голодных ртов, а именно столько их было к началу Евромайдана зимой 2013 года, скакали на декабрьском морозе с криками «хотим в Евросоюз!» вовсе не для того, чтобы жить ещё хуже. Эти скакуны были твёрдо уверены, что ЕС «прыйдэ и порядок наведэ», ну или по крайней мере обрушит на них молочные реки с кисельными берегами.
Ушлые европейцы душевных устремлений «маленьких украинцев» (как их называл бывший президент Украины Виктор Ющенко) не разделяли, но и разубеждать активистов Майдана не торопились. В любом случае Евросоюз никогда не предлагал Украине ничего, кроме подписания Соглашения об ассоциации, которое по сути своей стало квинтэссенцией той самой политики европейского неоколониализма.
В общих чертах это выглядит следующим образом: соглашение намертво привязывает нового партнёра к ЕС, обязуя его чётко следовать европейским экономическим нормам, правилам, квотам и т. п., давая карт-бланш европейским компаниям на монопольную экспансию и использование любых местных ресурсов, в том числе и трудового потенциала туземцев, в своих интересах. В обмен на это счастливый «евронеофит» получает какой-нибудь осязаемый бонус в виде, скажем, вожделенного безвиза и лукошко бесполезной бижутерии под названием «европейские ценности».
Как оказалось, схема не только рабочая, но и весьма прибыльная, а главное, государство, оказывающееся в результате в положении новой колонии ЕС, идёт на всё это добровольно и с радостью. Правда, через какое-то время даже до самых недалёких из местных жителей доходит, что их, мягко говоря, облапошили и столь желанные европейские зарплаты и пенсии так и не появились, а вот европейские тарифы и цены растут прямо как грибы после летнего дождя. И ведь, что самое обидное, с лёгкостью сдавая национальные интересы, многие в незалэжной оглядывались на примеры соседних Польши, Венгрии, Чехии и Словакии и справедливо (на их взгляд) вопрошали: «Ну, мы сделали всё, как они, всё, как вы просили, и где же наши плюшки?» И знаете что? В некотором смысле украинцы в своих претензиях к ЕС правы.
Когда странам так называемой старой Европы жуть как хотелось заполучить восточноевропейские обломки социалистического лагеря, они, не скупясь, щедро поливали новых членов большой европейской семьи валютно-финансовым дождём. Та же Польша в качестве безвозвратной макроэкономической помощи получила от ЕС сумму 250 миллиардов евро. При этом они не стали идти на совершенно грабительские условия Евросоюза, уже тогда желавшего уничтожить на вновь приобретаемой территории практически все виды экономической деятельности и промышленного производства с высокой добавленной стоимостью. Венгры, румыны и даже чехи оказались в этом вопросе более сговорчивыми и пустили под нож всё, что некогда составляло гордость социалистического народного хозяйства.
Полагаю, люди, родившиеся уже в XXI веке, вряд ли слышали такое название венгерского автопроизводителя, как Ikarus («Икарус»). А между тем автобусы этой марки были основным городским транспортом в СССР. В 80-е годовой объём их выпуска доходил до 12 тысяч машин, что ставило «Икарус» в ряд крупнейших в Европе производителей автобусов.
Сегодня это лишь небольшая частная компания, в которой уже ничего не напоминает о былой славе. И дело вовсе не в пресловутой рыночной конкуренции, нет, убийство венгерского автомобильного гиганта было одним из условий вхождения Венгрии в ЕС и получения европейских дотаций. И это только один пример того, как покупалась и чего на деле стоит европейская «ласка».
В своё время человек, близкий к чешской пищевой промышленности (а в стране пенного пива и вкуснейших колбасок это важнейшая отрасль), рассказывал мне, как ещё до вступления в ЕС, пребывая в том самом положении евроассоциированного члена, Чехия стремилась попасть со своими пивными деликатесами на рынок Евросоюза и, в частности, соседней Германии. На что им вежливо, но решительно сказали «nein». Более того, дабы не искушать предприимчивых чехов продвигать свои продукты на территории старой Европы, а заодно и исключить на будущее даже возникновение подобных предложений, все мало-мальски значимые предприятия были выкуплены немцами, и большая часть из них попросту закрыта. Оставшиеся перешли на производства колбас и сосисок уже по немецкой рецептуре, оставив оригинальную только в объёме, необходимом для удовлетворения внутреннего спроса. И подобных грустных ностальгических историй тьма, только они никому не интересны.
В нынешних же условиях пандемического кризиса, наложившегося на и без того назревавший кризис экономический, европейские неометрополии больше не хотят, да, в принципе, и не могут позволить себе тратить деньги на своих «младших братьев» по Евросоюзу. Но младоевропейцы уже привыкли к брюссельской финансовой соске и отказываться от неё не хотят. В результате сложилась удивительная ситуация, а в рамках классического представления о колониализме так и вовсе парадоксальная: отныне не метрополии с огоньком бесконечной жажды наживы в глазах борются за новые колонии, а сами потенциальные колонии ищут хозяев и очень злятся, что их «товар» не больно-то пользуется спросом.
Вот и получается, что, живя и питаясь за общим европейским столом, горемыки из восточной Европы всё чаще поглядывают через океан в надежде обрести там новый источник безбедного существования, а проще говоря, нового господина. Но, увы, надеждам их сбыться не суждено.
Выстроившиеся же в очередь на получение заветного «европайка» страны попроще (Украина, Грузия, Молдавия и прочие) и вовсе не имеют никаких реальных перспектив когда-нибудь припасть к желаемому источнику наслаждений. Тем более что с недавних пор у них появились серьёзные конкуренты в лице беженцев из бывших ближневосточных колоний, которые, особенно на волне BLM-протестов в США, уже не просят, а требуют к себе особого внимания от европейцев, настаивая на праве получить с них причитающиеся за годы разграбления и геноцида дивиденды.
Еврогуманизм для избранныхВсё это лишь одна сторона медали, но у неё, как известно, их две. И вторая демонстрирует нам последствия (нежелательные и ранее непрогнозируемые) многовековой колониальной экспансии Запада по всему миру.
Если кто-то полагает, что финальная точка в мрачной странице европейской истории была поставлена на волне всеобщей эйфории после освобождения континента от коричневой чумы, то поспешу его разочаровать. Еврогуманизм великих держав Старого Света никогда не простирался дальше пределов проживания коренного населения этих стран, и что в 1939-м, что в 1945-м для французов, англичан и прочих голландцев туземные жители их заморских владений в равной степени оставались в ранге эдаких «недочеловеков».
Важно понимать, что европейцы впустили к себе мигрантов из стран, с населением которых были более-менее знакомы, вовсе не из милосердия или прочих сердобольных порывов. Нет, после Второй мировой разорённой Европе банально не хватало рабочих рук. Две великие и опустошительные войны первой половины ХХ века подорвали экономические основы западного благоденствия, а черпать ресурсы из бездонной бочки бывших колоний уже не представлялось возможным.
(Окончание следует)
