Голгофа святителя Вениамина

[Дмитрий Н]

Голгофа святителя Вениамина

Протодиакон Владимир Василик



_{Священномученик Вениамин, митрополит Петроградский и Гдовский}

В этом году исполняется 100 лет со дня процесса над священномучеником Вениамином, митрополитом Петроградским, – страдальцем до Голгофы, согласно точному определению недавно почившего подвижника благочестия Сергея Андреевича Зегжды, и его расстрела, произошедшего 13 августа 1922 года. Наш долг – сохранить в памяти светлый облик священномученика Вениамина и его духовный подвиг.

Лето 1921 года было ознаменовано страшной засухой, поразившей 34 хлебородных губернии страны. В результате начался голод, усугублявшийся разрушением крестьянского хозяйства во время Гражданской войны и отсутствием продовольственных резервов. Святейший патриарх Тихон издал послание «К народам мира и православному человеку», в котором содержались следующие слова:

   «…Помогите! Помогите стране, помогавшей всегда другим! Помогите стране, кормившей многих и ныне умирающей от
   голода. Не до слуха вашего только, но до глубины сердца вашего пусть донесет голос мой болезненный стон
   обреченных на голодную смерть миллионов людей и возложит его и на вашу совесть, на совесть всего человечества».

В августе 1921 года Святейший патриарх Тихон обратился с призывом о помощи к восточным патриархам, папе Римскому, архиепископу Кентерберийскому и епископу Нью-Йоркскому. В результате Советская Россия получила серьезную продовольственную и финансовую помощь. Он также благословил клириков и мирян Российской Православной Церкви собирать на местах средства на помощь голодающим. По благословению Святейшего патриарха митрополит Вениамин 23 июля 1921 года предложил правлению Общества православных приходов образовать комиссию под его председательством для приема и передачи пожертвований во Всероссийский комитет помощи голодающим (ВКПГ). В праздник Успения Пресвятой Богородицы митрополит Вениамин распорядился прочитать в храмах послание патриарха и произвести сбор в помощь голодающим. Однако некоторые советские руководители усмотрели опасность в деятельности членов комитета, арестовали его руководителей и распустили ВКПГ. После этого церковная помощь передавалась в комиссии помощи голодающим при местных районных советах.

    Удивительно и печально, что авторами многих статей об изъятии церковных ценностей являлись священнослужители

Однако к началу 1922 года вопрос о помощи голодающим обострился, и не только в связи с увеличением масштабов бедствия. С конца января 1922 года в газетах начали появляться статьи, авторы которых требовали использовать церковные ценности для покупки за границей продовольствия для голодающих. Удивительнее и печальнее всего, что авторами многих из них являлись священнослужители. Так, 18 февраля 1922 года в газете «Петроградская правда» была опубликована статья протоиерея А.И. Введенского «Церковь и голод: Обращение… к верующим», в которой содержалось требование отдать все церковные ценности, вплоть до священных сосудов, а также безосновательные обвинения в жадности и нежелании помочь голодающим в адрес петроградского духовенства. Этот ряд публикаций явился своеобразной артподготовкой перед декретом ВЦИК об изъятии церковных ценностей, опубликованным 23 февраля 1922 года. Причины, по которым А.И. Введенский впутался в эту сомнительную демагогическую кампанию, достаточно очевидны: он вместе со своими единомышленниками – Боярским, Красницким и др. – неистово требовал богослужебных и канонических реформ: перевода всего богослужения на современный русский язык, изменения богослужебных последований, перехода на григорианский календарь, введения женатого епископата, разрешения двоебрачия духовенства и т.д. Святитель Вениамин с его чувством канонической правды на это пойти не мог. Не принимал этих нововведений и народ Божий. Поэтому еще 20 декабря 1921 года митрополит Вениамин обратился к петроградскому духовенству с посланием, в котором, в соответствии с «Обращением» патриарха Тихона, призвал воздержаться от богослужебных нововведений. Соответственно, та нечистая игра, которую вел Введенский, преследовала цель заставить митрополита Вениамина пойти на церковные реформы.

После опубликования декрета митрополит Вениамин пошел на переговоры с представителями власти. Как свидетельствовал на процессе позднее расстрелянный И.М. Ковшаров, 6 марта 1922 года он сопроводил митрополита Вениамина в Смольный. В комнате № 95, куда был приглашен владыка, были Комаров Н.П., Канатчиков С.И. и еще трое. Митрополит огласил свое заявление в Помгол. В своем обращении он, в частности, заявил:

   «Вся Православная Российская Церковь по призыву и благословению своего отца, Святейшего патриарха, еще в
   августе месяце прошлого 1921 года со всем усердием и готовностью отозвалась на дело помощи голодающим. Начатая
   в то же время и в Петроградских церквах по моему указанию работа духовенства и мирян на помощь голодающим была
   прервана, однако, в самом начале распоряжением Советской власти.

   В настоящее время Правительством вновь предоставляется Церкви право начать работу на помощь голодающим. Не
   медля ни одного дня, я, как только получилась возможность работы на помощь голодающим, восстановил деятельность
   Церковного Комитета помощи им и обратился ко всей своей пастве с усиленным призывом и мольбой об оказании
   помощи голодающим деньгами, вещами и продовольствием. Святейший же патриарх, кроме того, благословил
   духовенству и приходским советам, с согласия общин верующих, принести в жертву голодающим и драгоценные вещи,
   не имеющие богослужебного употребления.

   Однако недавно опубликованный в московской газете «Известия» Декрет (от 23 февраля) об изъятии на помощь
   голодающим церковных ценностей, по-видимому, свидетельствует о том, что приносимые Церковью жертвы на
   голодающих признаются недостаточными.

   Я, как архипастырь, почитаю священным долгом заявить, что Церковь Православная, следуя заветам Христа Спасителя
   и примеру великих святителей, в годину бедствий для спасения от смерти погибающих всегда являла образ высокой
   христианской любви, жертвуя все свое церковное достояние, вплоть до священных сосудов.

    Отдавая на спасение голодающим священные предметы, Церковь должна иметь уверенность, что все другие способы помощи исчерпаны

   Но, отдавая на спасение голодающим самые священные для себя по их духовному, а не материальному значению
   сокровища, Церковь должна иметь уверенность:

   1) что все другие средства и способы помощи исчерпаны,

   2) что пожертвованные святыни будут употреблены исключительно на помощь голодающим и

   3) что на пожертвование их будет дано благословение Высшей церковной власти.

   …Когда народ жертвовал на голодающих деньги и продовольствие, он мог и не спрашивать, и не спрашивал, куда и как
   пойдут пожертвованные им деньги. Когда же он жертвует священные предметы, он не имеет права не знать – куда
   пойдут его церковные сокровища, так как каноны Церкви допускают, и это в исключительных случаях, отдавать их
   только на вспоможение голодным и на выкуп пленных».

Отметим, что резервы драгоценных металлов в Советской России, в частности – множество предметов светского характера из царских дворцов и дворянских усадеб к 1922 году далеко не были исчерпаны и необходимость конфискации церковного достояния, недозволенной с точки зрения канонов Церкви, далеко не была очевидной. Отметим и следующее. В принципе, митрополит Вениамин не был против передачи в пользу голодающих всех церковных ценностей, включая даже священные сосуды, но при правильной канонической процедуре – при добровольности их передачи и переплавки евхаристических сосудов в слитки с целью недопущения их профанации. И уж подавно святитель Вениамин защищал не церковную собственность, а церковную святыню, а относительно материальной составляющей он нисколько не сомневался, что «это – Богово и к Богу должно вернуться».

Комаров принял точку зрения митрополита, который говорил, что Церковь стоит на точке зрения превращения церковных ценностей в хлеб, но руками верующих, и, начиная с предметов, не имеющих религиозного значения, затем риз, после чего можно приступить к священным сосудам и предметам, находящимся на престоле, при условии превращения их в слитки. Переговоры закончились соглашением, учитывавшим ряд требований Петроградского архиерея: духовенству предоставлялась возможность присутствовать и производить изъятие, участвовать в запечатывании, установлении веса ценностей, в переплавке; предметы, имеющие для верующих особое значение, могли быть заменены соответствующим металлом по весу и т.д. Через несколько дней митрополит Вениамин благословил открытие при лавре «питательного пункта для голодающих на средства богомольцев Св. Духовской и Крестовой церквей и при участии представителей тех и других». На следующий день митрополит служил и обратился к народу с проповедью, говоря в ней о полученном в Смольном разрешении и призывая народ жертвовать.

Казалось, между властью и Церковью достигнут консенсус и все должно пойти хорошо. Однако, к сожалению, события стали развиваться по иному сценарию.

    «Кампания по поводу голода крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ», – писал Троцкий

В газетах началась разнузданная кампания против «князей Церкви». Что произошло, до конца непонятно. Вероятно, в Советском правительстве возобладали «ястребы» – партия тех, кто ненавидел Церковь и решил использовать народное бедствие для унижения и разгрома Церкви. Одним из них, безусловно, был Л. Троцкий, руководитель комиссии по изъятию церковных ценностей, который в своей записке от 30 марта 1922 года в Политбюро предложил местным партийным органам «расколоть духовенство, изъять ценности, расправиться с черносотенными попами», так как

   «…Кампания по поводу голода для этого крайне выгодна, ибо заостряет все вопросы на судьбе церковных сокровищ.
   Мы должны, во-первых, заставить сменовеховских попов целиком и открыто связать свою судьбу с вопросом об
   изъятии ценностей, во-вторых, заставить довести их эту кампанию внутри Церкви до полного организационного
   разрыва с черносотенной иерархией, до собственного нового Собора и новых выборов иерархии…»

Среди прочих «ястребов» исследователи называют также имя Г. Зиновьева, в прошлом иудаиста, который в 1936 году перед расстрелом кричал: «Шема Исраэль». При полном понимании специфики церковных ценностей и их духовного значения изъятие как будто бы нарочно зачастую проводилось самым грубым и жестким образом. Верующих словно провоцировали на бунт. Наводит на размышление и то, что зарубежные правительства требовали за хлеб исключительно золото и позднее по поводу процесса и жестокого, несправедливого приговора особых протестов не высказывали.



12 марта митрополит Вениамин послал в Смольный заявление в адрес Петроградского губисполкома, в котором выражалось сомнение в том, что все пожертвованные святыни будут употреблены на помощь голодающим; говорилось о крайности этой меры и обязательности благословения патриарха на нее, о необходимости относительной самостоятельности Церкви в данном вопросе. Завершалось послание предупреждением:

   «Если бы слово мое о предоставлении Церкви права самостоятельной помощи голодающим на изъясненных в сем
   основаниях услышано не было и представители власти, в нарушение канонов Святой Церкви, приступили бы без
   согласия ее архипастыря к изъятию ее ценностей, то я вынужден буду обратиться к верующему народу с указанием,
   что таковой акт мною осуждается как кощунственно-святотатственный, за участие в котором миряне по канонам
   Церкви подлежат отлучению от Церкви, а священнослужители – извержению из сана».

Своеобразным ответом на это обращение было решение Большого президиума губисполкома от 14 марта, который постановил «обязать комиссию по изъятию церковных ценностей не позже, чем в недельный срок, приступить к изъятию». Ответственным был назначен бывший председатель петроградской ЧК И. Бакаев.
13 марта 1922 года митрополит Вениамин по приходам разослал памятную записку «Для руководства духовенству», в которой было, в частности, сказано, что в связи с проверкой описей церковного имущества и изъятием такового разными лицами даны рекомендации, как поступать в таких случаях. Например:

   «…Священные сосуды и освященные предметы священник по церковным канонам и распоряжению церковной власти не
   может отдать посетителям. Если же они будут настойчиво требовать, то он должен заявить: берите сами. В самом акте
   изъятия должно быть отмечено, что перечисленные церковные священные предметы взяты были самими посетителями».

    Смелые заявления митрополита Вениамина вызвали у местной власти резко негативную реакцию

Эти смелые заявления митрополита Вениамина вызвали у местной власти резко негативную реакцию.

Положение обострилось инцидентом 15 марта у Казанского собора, где с ведома митрополита Вениамина при большом стечении народа были оглашены известия о шуйской трагедии, где при изъятии церковных ценностей было убито пять человек и ранено несколько десятков, и послание патриарха с предостережением от повторения подобного. В эти дни святитель Вениамин заявил следующее:

   «Призывая в настоящее время, по благословению Святейшего патриарха, к пожертвованию церквами на голодающих
   только ценных предметов, не имеющих богослужебного характера, мы в то же время решительно отвергаем
   принудительное отобрание церковных ценностей как акт кощунственно-святотатственный, за участие в котором по
   канонам мирянин подлежит отлучению от Церкви, а священнослужитель – извержению из сана».

На следующий день в церкви Спаса на Сенной площади (Успения Пресвятой Богородицы), известной своим уникальным серебряным престолом и серебряной гробницей для плащаницы, произошло столкновение членов комиссии по изъятию церковных ценностей с верующими. На заседании Петроградского совета 20 марта говорилось, что Церковь хочет использовать свою организацию «для антисоветских целей», а митрополит Вениамин «встал на путь борьбы против правительственного декрета». Начался путь святителя на Голгофу. И здесь нашлись свои Иуды. 24–25 марта в газетах было опубликовано провокационное «Воззвание группы священников» («Письмо 12-ти»). В числе подписавших и фактическими авторами письма были А. Боярский и А. Введенский. В нем содержались призывы жертвовать все церковные ценности (в том числе богослужебные сосуды) на нужды голодающих и голословные обвинения духовенства в контрреволюционности и равнодушии к страданиям народа.

Тогда митрополит Вениамин со свойственной ему пастырской мудростью поручил ведение переговоров с властью А. Боярскому и А. Введенскому. В результате было достигнуто новое соглашение, которое было подписано 6 апреля: в нем оговаривались сохранность богослужебных сосудов, без которых нельзя совершать богослужение, за приходами сохранялось право выкупа подлежащих изъятию ценностей. Однако, сервилистская позиция Боярского и Введенского, а равно их обвинения своих же сослужителей в жадности, равнодушии и контрреволюционности способствовала накалу страстей и аресту ряда священнослужителей, о чем открыто заявил святитель Вениамин 10 апреля на собрании петроградского клира. В тот же день митрополит обратился с пасхальным воззванием «К петроградской православной пастве», в котором говорилось:

   «Я своей архипастырской властью разрешаю общинам и верующим жертвовать на нужды голодающих <…> даже ризы
   от святых икон. <…> Но если гражданская власть ввиду огромных размеров народного бедствия сочтет необходимым
   приступить к изъятию и прочих церковных ценностей, в том числе и святынь, я и тогда убедительно призываю пастырей
   и паству отнестись по-христиански к происходящему в наших храмах изъятию. Проводим изымаемые из наших храмов
   церковные ценности с молитвенным пожеланием, чтобы они достигли своего назначения и помогли голодающим. <…>
   Перестаньте волноваться. Успокойтесь. Предадите себя в волю Божию. Спокойно, мирно, прощая всем вся, радостно
   встретьте Светлое Христово Воскресенье».

В результате изъятие ценностей в Петрограде, по свидетельству Я. Гуровича (адвоката митрополита Вениамина), прошло относительно мирно и, во всяком случае, без крупных столкновений и человеческих жертв. И по большому счету не оно явилось главной причиной ареста, осуждения и расстрела святителя, а несколько иные обстоятельства. Согласно желанию, высказанному Л.Д. Троцким, было решено сменить прежнее слишком консервативное с точки зрения ЦК ВКП(б) церковное руководство и заменить его новым – ручным, прикормленным и реформистским, готовым на все, на любые компромиссы, на любые предательства, лишь бы создать «Живую Церковь».

9 мая 1922 года был арестован Святейший патриарх Тихон.

    Патриарх Тихон назначил митрополита Вениамина вторым кандидатом на временное возглавление Русской Церкви во время своего заключения

Своим распоряжением от 12 мая святитель назначил митрополита Вениамина вторым кандидатом на временное возглавление Русской Церкви во время его заключения. Видимо, с этим обстоятельством связано то, что 18 мая митрополит Вениамин был допрошен в Петрогубревтрибунале по вопросу о противодействии изъятию церковных ценностей, после чего власти приняли решение привлечь его к следствию по обвинению в выпуске и распространении ответа Петроградскому Помголу как агитационного средства. Почему-то до 18 мая вопросов к митрополиту не было. С митрополита Вениамина была взята подписка о невыезде. Это было первое предупреждение святителю относительно вопроса о власти в Русской Православной Церкви. Вторым и последним стал визит 26 мая к митрополиту Вениамину Александра Введенского, только что вернувшегося из Москвы, где в результате его усилий и активной помощи ГПУ было образовано обновленческое Высшее церковное управление. Введенский долго пытался убедить владыку в необходимости признать полномочия этой структуры, но натолкнулся на резкий и принципиальный отказ. Более того, 28 мая в петроградских храмах было зачитано послание архиерея, в котором Введенский со своими соумышленниками объявлялись отпавшими от Церкви. Это обращение к пастве, по сути дела, решило судьбу митрополита Вениамина. Через два дня за подписью Менжинского, начальника следственно-оперативного управления ОГПУ, в Петроград пришла следующая телеграмма:

   «“Петроград, Губотдел ГПУ, митрополита Вениамина арестовать и привлечь к суду. Подобрать на него обвинительный
   материал. Арестовать его ближайших помощников – реакционеров и сотрудников канцелярии, производя в последней
   тщательный обыск. Вениамин Высшим Церковным управлением отрешается от сана и должности. О результатах
   операции немедленно сообщите. HP 25023/c 1 июня 1922 года. Начсоперупр ГПУ Менжинский».


(Продолжение следует)

[Дмитрий Н]

(Продолжение)


1 июня святитель Вениамн был арестован, на следующий день заключен в тюрьму. По преданию, когда вместе с чекистами, пришедшими арестовывать владыку, явился Александр Введенский, чтобы принять дела Петроградской епархии, и по привычке подошел под благословение к митрополиту Вениамину, тот отстранился, мягко сказав: «Отец Александр, мы же с вами не в Гефсиманском саду». Одновременно с владыкой было арестовано 80 человек, начиная с епископа Кронштадтского Венедикта, настоятелей ведущих соборов, таких как протоиерей Михаил Чельцов, настоятель собора Пресвятой Троицы лейб-гвардии Измайловского полка, протоиерей Николай Чуков, настоятель Казанского собора, член Правления Общества православных приходов, архимандрит Сергий (Шеин), наместник Троице-Сергиевой пустыни, и кончая случайными людьми вроде персидскоподданного.

Обращает на себя внимание большое количество представителей интеллигенции, в том числе военной и юридической: таких, как профессор уголовного права Петроградского университета Юрий Петрович Новицкий и преподаватель, работник отдела Народного образования Петрогубисполкома Иван Михайлович Ковшаров, знаменитый византинист Бенешевич Владимир Николаевич, профессор Санкт-Петербургского университета по кафедре церковного права, член Правления Общества православных приходов Петрограда.

    10 июня начался судебный процесс, по которому было привлечено более 80 человек

10 июня начался судебный процесс, по которому было привлечено более 80 человек. Митрополит Вениамин обвинялся в том, что, являясь главой Православной Церкви в Петрограде, добивался «изменения декрета об изъятии церковных ценностей», для чего использовал православное Общество церковных приходов «в целях возбуждения религиозного населения к волнениям, в явный ущерб диктатуре рабочего класса и пролетарской революции». Митрополита Вениамина допрашивали 11 и 12 июня, вопросы касались его отношения к постановлениям Карловацкого Собора зарубежных архиереев и к декрету об изъятии церковных ценностей, а также двух заявлений митрополита, сделанных в марте.

29 июня выступил обвинитель П.А. Красиков, внук протоиерея, бывший присяжный поверенный, юрист по образованию. Показательно, что вместо попытки доказать вину подсудимых П.А. Красиков произнес речь, состоявшую из нападок на Церковь. В его речи явно чувствовалось изощренное фарисейство. Так, Красиков заявил, что действия властей направлены не против религии, а против использующей религиозные предрассудки контрреволюционной организации:

   «Вы спрашиваете, где мы усматриваем преступную организацию, да ведь она пред вами. Эта организация – сама
   Православная Церковь, с ее строго установленной иерархией, ее принципом подчинения низших духовных лиц высшим
   и с ее нескрываемыми контрреволюционными поползновениями».

В таком случае следовало бы признать контрреволюционной любую иерархическую организацию. Например, армию, или даже… партию большевиков. Красиков объявил как общеизвестный факт, что церковная иерархия неразрывно связана с монархическим строем, а сам патриарх является по сути церковным монархом. «Разрешите мне этого здесь не доказывать, это ясно уже из действительности», – читаем слова Красникова в стенограмме.

То, что в роковом феврале 1917 года Синод, да и Церковь в целом, не оказали никакой поддержки гибнущей монархии, Красикова абсолютно не интересовало. По, мнению общественного обвинителя, все классовые интересы клира, «все его симпатии, все интересы материальные были, конечно, соединены со старым эксплуататорским строем. Ясное дело, что он был полон симпатии к старому режиму и… ненависти к новому режиму, к новому строю». Только эти грозные утверждения не были ничем подкреплены. Единственное, на что сослался обвинитель, это отдельные факты сотрудничества духовенства с интервентами и белогвардейцами, которые не могли быть вменены в вину всей Русской Православной Церкви и Святейшему патриарху Тихону хотя бы в силу разрыва организационных связей из-за Гражданской войны. При этом он и словом не обмолвился о том, что патриарх Тихон еще в 1919 году призвал духовенство и верующих занять нейтральную позицию по отношению к любым политическим силам, а на просьбы благословить белое движение ответил отказом.

Во-вторых, Красиков вменил в вину патриарху и подчиненным ему иерархам то, что верующие оказывают сопротивление изъятию храмовых ценностей: бросают в красноармейцев камни, а иногда и бьют их. Такое бывало, но очень редко – менее чем в 1% всех случаев, возражала защита обвиняемых. И уж конечно никто из иерархов не призывал народ к агрессивному противостоянию. В послании патриарха, последовавшем за инцидентом в Шуе, наоборот, был призыв добровольно жертвовать украшения и дорогостоящую утварь, не связанную с богослужением:

    Митрополит Вениамин был владыкой рабочих и неимущих, постоянно служившим в трущобах и на рабочих окраинах Петрограда

И, наконец, все социальные обвинения Красикова в адрес митрополита Вениамина, как «князя Церкви» и сторонника сословного строя и классового неравенства, борца за прежние имущественные права, были лживыми вдвойне. Из всего того, что известно о святителе Вениамине (см. выше), явствует, что, за исключением религиозного вопроса, у него практически не было расхождений с Советской властью. Никаким «князем Церкви» он не был, он был народным владыкой, митрополитом рабочих и неимущих, постоянно служившим и проповедавшим в трущобах и на рабочих окраинах Петрограда. Не был он и противником передачи церковных ценностей, но стремился сделать это согласно святым канонам, в духе должного уважения к святыне и правилам благочестия, а также воле народа, который столетиями собирал эти прежде всего духовные сокровища для молитвы и обустройства церковной жизни. Никакого планомерного сопротивления изъятию и тем более разветвленного заговора, да еще связанного с международным империализмом, не было и в помине, иначе последствия были бы совершенно другими, похожими на грандиозные крестные ходы 1918 года.

Суть дела была в другом. Красиков, будучи ярым антиклерикалом, стремился к полному уничтожению Церкви. В качестве промежуточного этапа необходимо было обезглавить каноническую Церковь и привести к власти ручную, обновленческую, которая не только одобрила бы абсолютно все деяния Советской власти и всю ее идеологию, но и подготовило бы сознание русского человека к тотальной атеизации. Священномученик Вениамин был опасен именно в силу своей народности, своей дистанцированности от старого порядка и той реальной альтернативы в виде церковной общинности, которую он предлагал русскому человеку. Именно поэтому, с точки зрения Красикова, его следовало уничтожить.

Свидетель обвинения Канатчиков, сообщивший суду, будто митрополит Вениамин произносил в Александро-Невской лавре контрреволюционную речь с призывами к противодействию властям, тоже не смог ничем подтвердить свои слова, говорится в кассационной жалобе, поданной защитой. На все уточняющие вопросы этот свидетель отвечал лишь, что «его память вообще не удерживает ни дат, ни лиц, ни даже отдельных фактов, а только “общие схемы и принципиальные построения”». Подобная амнезия для советского чиновника выглядит, мягко говоря, странной.

    Можно увидеть поразительное сходство этого судебного процесса с неправедным судом над Господом нашим Иисусом Христом

Знакомясь с материалами судебных заседаний, можно увидеть поразительное сходство этого судебного процесса с неправедным судом над Господом нашим Иисусом Христом.

Вот некоторые отдельные параллели.

   «Тогда Пилат опять вошел в преторию, и призвал Иисуса, и сказал Ему: Ты Царь Иудейский? …Иисус отвечал: ты
   говоришь, что Я Царь; Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от
   истины, слушает гласа Моего. Пилат сказал Ему: что есть истина? И, сказав это, опять вышел к Иудеям и сказал им: я
   никакой вины не нахожу в Нем (Ин. 18: 33–38).

На суде митрополита Вениамина допрашивают:

«Красиков: Вы считаете, что изъятие сосудов и церковных принадлежностей в силу Декрета есть святотатство, есть преступление с церковной точки зрения, и люди, которые это делали, есть святотатцы?

Митрополит Вениамин: Моя позиция не совсем такая. Меня просили, чтобы верующие приняли участие в изъятии церковных ценностей. С этим я обратиться не могу, потому что для верующих такой поступок является оскорблением святыни.

Красиков: Вы надеялись на то, что будет изменен Декрет и отменено действие Декрета в сторону, вам желательную?

Митрополит Вениамин: Не изменить. Мы со своей стороны задумали совершить добровольное пожертвование. Цель была бы достигнута одна и та же, и она не считалась бы при этом за принудительное изъятие, а за пожертвование. Это было бы как при Амвросии Медиоланском… Тогда был расцвет христианства. Если бы теперь восстановилась христианская жизнь, мы должны были бы следовать этому примеру.

Красиков: Вы считаете, что уровень понятий XX столетия тот же, что и в IV веке?

Митрополит Вениамин: Христианство всегда было, христианство вечно. Что было при Христе и что было при апостолах, то осталось для верующих и в настоящее время.

Красиков: Так что вы и руководствуетесь пониманием IV века?

Митрополит Вениамин: Я руководствуюсь Евангельским пониманием и заявляю об этом как епископ Православной Церкви.

Красиков: Как епископ Православной Церкви вы говорите: все можно отдать голодающим, когда они нуждаются?

Митрополит Вениамин:“Я прошу разрешить нам отдать голодающим и принять в этом участие, потому что по-христиански мы должны и впредь отдавать и творить эту милостыню.

Красиков: В чем вы понимаете христианство?

Митрополит Вениамин: “В деятельности. В жизни”».

Не нужно и говорить, насколько эти ответы разрушали ложь красиковских обвинений.

На процессе нашелся свой Иуда – священник Владимир Красницкий, принадлежавший к обновленцам (группе 12) и вошедший в Высшее церковное управление. Вот его описание:

«Высокий, худой, лысый, с бледным лицом, с тонкими губами, еще не старый человек (лет 40–45) в священнической рясе решительными шагами, с вызывающим видом подошел к своему месту и начал свое “показание”. И с каждым словом, с каждым звуком этого мерного, спокойного, резко-металлического голоса над головами подсудимых все более сгущалась смертная тьма. Роль свидетеля была ясна. Это был очевидный “судебный убийца”.

Фигуры членов трибунала и самих обвинителей померкли на время перед Красницким. Так далеко даже их превосходил он в своем стремлении погубить подсудимых. Какое-то перевоплощение Иуды… Как-то жутко и душно становилось в зале… Все – до трибунала и обвинителей включительно – опустили головы… Всем было не по себе».

    Всю «вину» по предъявленному обвинению митрополит Вениамин взял на себя, стараясь защитить всех проходивших по этому «делу»

Всю «вину» по предъявленному обвинению митрополит Вениамин взял на себя, стараясь защитить всех проходивших по этому «делу».

С большим достоинством и мужеством держались и другие подсудимые. Вот один из примеров – допрос в суде архимандрита Сергия (Шеина). В миру Василий Иванович Шеин в 1893 году окончил Училище правоведения. В 1913 году был членом IV Государственной думы, состоял во фракции националистов. В 1907 – член и секретарь Поместного Собора Российской Православной Церкви. С 1920 года – монах, настоятель Троицкого подворья в Петрограде.

Обвинитель: Религиозные вопросы вас давно интересовали?

Архимандрит Сергий: Я не помню дня моей жизни, когда я ими не интересовался. Официально же начал заниматься церковным вопросом с 1906 года, когда был привлечен в число членов предсоборного присутствия. <…>

Обвинитель: Почему вы огласили послание митрополита?

Архимандрит Сергий: Как я мог скрыть документ, который у меня есть? Я со своим приходским советом в прятки не играю…

Обвинитель: Разницу в направлении так называемой “Живой Церкви”, которая обвиняет старую Церковь в контрреволюции, вы понимаете?

Архимандрит Сергий: “Живую Церковь” я знаю только одну, ту, о которой сказано: “Церковь Бога Живого – Столп и Утверждение Истины”».

Общественная защита разгромила доводы обвинения, подробно проанализировав их с юридической и фактической стороны. Она доказала, что митрополиту Вениамину удалось предотвратить многочисленные масштабные столкновения в ходе изъятия ценностей. Примечательны слова адвоката митрополита Вениамина С.Я. Гуровича:

   «Что скажет история об этом процессе? Она найдет материал в 5 томе на 1-м листе, в докладе представителя
   милиции, который говорит, что изъятие везде протекло благополучно. Будущий историк скажет: изъятие в Петрограде
   протекло блестяще. Тем не менее был суд, 87 человек судили и… Дальнейшие строки впишете вы.

   Могут быть два пути для Церкви – путь мученичества и путь подчинения власти. Не ведите Церковь по пути
   мученичества. Это будет большая политическая ошибка».

    Доводы защиты не повлияли на решение судей, по свидетельству очевидцев приговор был предрешен заранее

Однако доводы защиты не повлияли на решение судей, по свидетельству очевидцев приговор был предрешен заранее.

4 июля 1922 года подсудимым было предоставлено последнее слово. Первым взял слово митрополит Вениамин:

   «Народ судит меня во второй раз. Первый раз я предстал перед народным судом пять лет тому назад, когда в
   Петрограде происходили выборы митрополита. Тогда собралось несколько тысяч рабочих и крестьян – тех, которые
   послали вас сюда судить меня. Несмотря на то, что я не был официальным кандидатом и не был угоден ни
   правительственным, ни высшим церковным кругам, они избрали меня. После этого я все время работал при Советской
   власти, причем всюду, куда я ни являлся, куда ни приезжал, вначале власть меня встречала подозрительно, но, когда
   узнавала, отношения резко менялись….

   Теперь меня судят во второй раз представители народа. Я ни в чем не виноват перед теми рабочими, которые вас,
   судьи, послали судить меня. Я аполитичен, живу только интересами Церкви и народа и во всем исполняю веления
   Господа. Не виноваты и другие…

   Каков бы ни был ваш приговор, я буду знать, что он вынесен не вами, а идет от Господа Бога, и что бы со мной ни
   случилось, я скажу: “Слава Богу”».

    «Каков бы ни был ваш приговор, я буду знать, что он вынесен не вами, а идет от Господа Бога, и что бы со мной ни случилось, я скажу: “Слава Богу”»

Митрополит осеняет себя крестным знамением и садится.

Наталья Сергеевна Чистоткина, одна из братчиц Александро-Невского братства, вспоминала:

   «Владыку митрополита, кто имел какую-то возможность, видели во время процесса, и он благословлял всех своих,
   когда проводили его мимо. Слышали его последнее слово, которое он говорил, обратив лицо к нам: “Горе, если кто
   пострадает как убийца, или вор, или злодей, а если как христианин, то благословляю Бога за такую участь”».

Знаменательно, что здесь он цитирует апостола Петра (1 Пет. 4: 15–16), являя свое единство с ним.

Новицкий Ю.П. не признал себя виновным, сказал, что он никогда не был врагом народа, предателем и изменником.

   «Если все-таки нужна жертва в этом процессе, возьмите мою жизнь, но пощадите остальных. Хотя после меня и
   останется одна четырнадцатилетняя девочка…»

Иван Михайлович Ковшаров подробно разобрал доводы обвинения, виновным себя не признал и закончил словами:

   «Для братской могилы в шестнадцать человек материала для обвинения мало».

   «Но, – как сказал обвинитель Драницын при допросе митрополита Вениамина, – это не важно, потому что это есть
   борьба не на жизнь, а на смерть».

Архимандрит Сергий (Шеин) рассказал о своей работе в Церковной комиссии, о том, что монашество он принял не для того, чтобы скрыть под клобуком свое политическое прошлое, а по своим религиозным убеждениям, никакой борьбы с советской властью не вел, вел только борьбу с самим собой. Смерть он встретит спокойно, зная, что она, как и все, – от Бога.


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Трибунал приговорил к расстрелу десятерых обвиняемых.

Вот их список:

  1.  Вениамин (Василий Павлович Казанский), митрополит Петроградский и Гдовский.
  2.  Венедикт (Виктор Васильевич Плотников), епископ Кронштадтский.
  3.  Сергий (Василий Павлович Шеин), бывший член Государственной думы фракции националистов, архимандрит, настоятель Троицкого подворья.
  4.  Богоявленский Леонид Константинович, протоиерей, настоятель Исаакиевского собора, член Правления Общества православных приходов.
  5.  Елачич Николай Александрович, бывший действительный статский советник, преподаватель военно-автомобильной броневой школы, секретарь Правления Общества православных приходов Петрограда.
  6.  Ковшаров Иван Михайлович, преподаватель, юрисконсульт Александро-Невской лавры, член Правления Общества православных приходов.
  7.  Новицкий Юрий Петрович, профессор уголовного права Петроградского университета, председатель Правления Общества православных приходов.
  8.  Огнев Дмитрий Фролович, бывший профессор Военно-юридической академии, бывший начальник законодательного отдела IV Государственной думы и сенатор Временного правительства, член Правления Общества православных приходов.
  9.  Чельцов Михаил Павлович, протоиерей, настоятель собора Пресвятой Троицы (Измайловского) лейб-гвардии Измайловского полка.
  10.  Чуков Николай Кириллович, протоиерей, настоятель Казанского собора, член Правления Общества православных приходов, будущий митрополит Ленинградский Григорий.

Подсудимые встретили приговор спокойно и с достоинством. О настроении святителя Вениамина в камере смертников лучше всего говорит его предсмертное письмо, направленное благочинному отцу Петру Ивановскому. В нем владыка Вениамин писал:

   «В детстве и отрочестве я зачитывался житиями святых и восхищался их героизмом, их святым воодушевлением, жалел
   всей душой, что времена не те и не придется переживать, что они переживали. Времена переменились, открывается
   возможность терпеть ради Христа от своих и от чужих. Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий
   избыточествует и утешение от Бога. <…> Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное
   заплевание, обречение и требование смерти, (под) якобы народные аплодисменты, людскую неблагодарность,
   продажность, непостоянство и тому подобное, беспокойство и ответственность за судьбу других людей и даже за
   самою Церковь.

   Страдания достигли своего апогея, но увеличивалось и утешение. Я радостен и покоен, как всегда. Христос – наша
   жизнь, свет и покой. С Ним всегда и везде хорошо. За судьбу Церкви Божией я не боюсь. Веры надо больше, больше ее
   иметь надо нам, пастырям. Забыть свои самонадеянность, ум, ученость и силы и дать место благодати Божией.

   «Надо себя не жалеть для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя», – писал в предсмертном письме владыка Вениамин

   Странны рассуждения некоторых, может быть и выдающихся пастырей (разумею Платонова): “надо хранить живые
   силы”, то есть их ради поступаться всем. Тогда Христос на что? Не Платоновы, Чипурины, Вениамины и тому подобные
   спасают Церковь, а Христос. Та точка, на которую они пытаются встать, – погибель для Церкви. Надо себя не жалеть
   для Церкви, а не Церковью жертвовать ради себя. Теперь время суда. Люди и ради политических убеждений жертвуют
   всем. Посмотрите, как держат себя эсэры и т.п. Нам ли, христианам, да еще иереям, не проявлять подобного
   мужества, даже до смерти, если есть сколько-нибудь веры во Христа, в жизнь будущего века! Благословение
   духовенству!»

В письме отцу Петру видно чувство личной Голгофы священномученика Вениамина, характерны его слова:

   «Теперь, кажется, пришлось пережить почти все: тюрьму, суд, общественное заплевание, обречение и требование
   смерти, (под) якобы народные аплодисменты, людскую неблагодарность, продажность, непостоянство и тому подобное».

Трудно их не сопоставить с отпустом Великой Пятницы:

   «Иже бивания, оплевания и заушения… и Крест претерпевый нашего ради спасения».



Более того, слова о Христе как о жизни и покое могут быть цитатой из заупокойной молитвы святителя Василия Великого: «Боже духов и всякия плоти» – «Яко Ты еси воскресение и живот, и покой усопших раб Твоих». Не исключено, что священномученик Вениамин не только размышлял об этих словах, но и читал по себе панихиду.

И в то же время в этом письме видны не только удивительная просветленность и спокойствие духа святителя, но и замечательное согласие с учением апостола Павла. Сравним слова священномученика Вениамина: «Страдания достигли своего апогея, но увеличивалось и харакутешение», – и изречение апостола языков из Второго послания к Коринфянам: «Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше» (2 Кор. 1: 5).

Однако если мы вглядимся в более широкий контекст послания апостола Павла, то увидим еще большую духовную близость между этими двумя текстами. Действительно, вот начало первой главы Послания к Коринфянам:

   «Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, Отец милосердия и Бог всякого утешения, утешающий нас во
   всякой скорби нашей, чтобы и мы могли утешать находящихся во всякой скорби тем утешением, которым Бог утешает
   нас самих! Ибо по мере, как умножаются в нас страдания Христовы, умножается Христом и утешение наше. Скорбим
   ли мы, [скорбим] для вашего утешения и спасения, которое совершается перенесением тех же страданий, какие и мы
   терпим. И надежда наша о вас тверда. Утешаемся ли, [утешаемся] для вашего утешения и спасения, зная, что вы
   участвуете как в страданиях наших, так и в утешении. Ибо мы не хотим оставить вас, братия, в неведении о скорби
   нашей, бывшей с нами в Асии, потому что мы отягчены были чрезмерно и сверх силы, так что не надеялись остаться в
   живых. Но сами в себе имели приговор к смерти, для того, чтобы надеяться не на самих себя, но на Бога,
   воскрешающего мертвых… Ибо похвала наша сия есть свидетельство совести нашей, что мы в простоте и богоугодной
   искренности, не по плотской мудрости, но по благодати Божией, жили в мире…» (2 Кор. 1: 3–9, 12).

В послании святителя Вениамина ощущается и живая связь с Церковью, с теми, кто сострадал ему, и его простота и богоугодная искренность, явные на процессе даже для его врагов, и приговор к смерти, и надежда не на себя, но на Бога, воскрешающего мертвых. Общим является и видение Христа как мира. «Ибо Он есть мир наш» (Еф. 2: 14), – говорит апостол Павел. Для понимания совершавшихся событий важны и слова священномученика Вениамина: «Теперь время суда». Они соответствуют мыслям святого апостола Петра:

   «Ибо время начаться суду с дома Божия; если же прежде с нас [начнется], то какой конец непокоряющимся
   Евангелию Божию? И если праведник едва спасается, то нечестивый и грешный где явится? Итак, страждущие по воле
   Божией да предадут Ему, как верному Создателю, души свои, делая добро». (1 Петр. 4: 17–19)

Этот настрой – предать души Создателю, делая добро, – характерен и для священномученика Вениамина. Ощущение Суда Божия и грядущего конца мира также пронизывает послание святителя. И здесь важны слова:

   «Нам ли, христианам, да еще иереям, не проявлять подобного мужества, даже до смерти, если есть сколько-нибудь
   веры во Христа, в жизнь будущего века».

   Мученический венец святитель Вениамин стяжал 13 августа 1922 года

Они гармонируют с призывом Христа в Откровении: «Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни» (Откр. 2: 10). И этот мученический венец святитель Вениамин стяжал 13 августа 1922 года…

Жестокость и несправедливость приговора поразила многих. В результате в органы советской власти, прежде всего в ВЦИК РКП (б), был направлен целый поток ходатайств о помиловании (в том числе и даже от обновленцев, например от А.И. Введенского, пусть и причастного к осуждению святителя). 7 июля Я.С. Гурович, адвокат священномученика Вениамина, подал в Верховный революционный трибунал при ВЦИК кассационную жалобу, в которой показал юридическую несостоятельность расстрельного приговора. На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 13 июля было принято компромиссное решение: оставить в силе приговор в отношении митрополита Вениамина, архимандрита Сергия (Шеина), профессора Ю.П. Новицкого и И.М. Ковшарова другим же шестерым осужденным к расстрелу заменить его тюремным заключением на пять лет. Определением кассационной коллегии Верховного трибунала ВЦИК от 26 июля 1922 года приговор был оставлен в силе. Это показывает, что главной целью процесса явился священномученик Вениамин. Показательно и другое: равное количество представителей духовенства и мирян, которые принадлежали к интеллигенции и обладали юридическим образованием, поэтому данный приговор должен был способствовать устрашению не только церковных, но и интеллигентных кругов.



Характерно, что в этой Голгофской трагедии было и свое «умовение рук Пилатом»: Малый президиум ВЦИК, рассматривая вопрос о приговоре, «устно постановил» просить Политбюро «пересмотреть свою директиву по этому делу», однако 2 августа Пленум ЦК РКП(б) постановил отклонить это ходатайство. 3 августа постановлением Президиума ВЦИК приговор Петроградского губернского революционного трибунала от 5 июля 1922 года был изменен в соответствии с решением Пленума ЦК РКП(б), и, соответственно, смертный приговор четверым осужденным был оставлен в силе. Официального сообщения о расстреле не последовало.

Только благодаря устному преданию мы можем отчасти восстановить то, что произошло глухой августовской ночью с 12 на 13 августа, когда четыре узника камеры смертников в «Крестах» были обриты, одеты в лохмотья, чтобы их нельзя было узнать, и тайно вывезены из тюрьмы. Это были митрополит Петроградский и Гдовский Вениамин (Казанский), настоятель Троице-Сергиева подворья архимандрит Сергий (Шеин), профессор уголовного права Петроградского университета Юрий Петрович Новицкий и преподаватель, работник отдела Народного образования Петрогубисполкома Иван Михайлович Ковшаров. Их спешно расстреляли в районе Пороховых по Ириновской железной дороге. Вероятно, этим местом мог быть Ржевский полигон, где часто производились расстрелы в Гражданскую войну. По преданию, священномученик Вениамин перед казнью благословил своих убийц. Место захоронения неизвестно. Вероятно, оно совпало с местом расстрела.

   По преданию, священномученик Вениамин перед казнью благословил своих убийц

Символическая гробница на Никольском кладбище Александро-Невской лавры, поставленная в 1992 году, напоминает нам о мученической кончине святителя и о том, что многие святые мученики не обрели своей могилы на земле, но зато стяжали вечную жизнь на Земле живых – в Царствии Небесном.


Протодиакон Владимир Василик

13 августа 2022 г.

https://pravoslavie.ru/147712.html

[Дмитрий Н]

«Что бы вы ни провозгласили, приму как волю Божию»


Патриарх Кирилл выступил на памятном вечере, посвященном 100-летию мученической кончины митрополита Петроградского Вениамина





13 августа Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил памятный вечер, посвященный 100-летию мученической кончины святителя Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского, в Большом зале Санкт-Петербургской академической филармонии им. Д.Д. Шостаковича, сообщает Патриархия.ru. Предстоятель Русской Церкви обратился к участникам собрания с Первосвятительским словом.

Патриарх рассказал о таком случае из жизни владыки Вениамина: «Владыка любил гулять в садике Александро-Невской лавры, и однажды, когда он там прогуливался, вдруг появился Александр Введенский, один из зачинателей обновленческого движения, и с ним группа "товарищей". Александр Введенский подходит к владыке и говорит: "Благословите, владыка". Но митрополит Вениамин его не благословил, а сказал: "Отец Александр, а Вам это не напоминает Гефсиманский сад?". Тогда те, кто пришел вместе с Введенским, и арестовали владыку…».

По мнению Первосвятителя говорить о митрополите Вениамине можно очень много, даже о достаточно спокойном времени его служения в Петербурге. Он действительно был, выражаясь обыденным человеческим языком, очень популярен. Его любила петербургская паства — за простоту, отзывчивость, готовность обсуждать и с духовенством, и с мирянами их проблемы. Но в связи с принятием известного постановления коммунистического правительства о сопротивлении изъятию церковных ценностей этот замечательный человек, выдающийся иерарх Русской Православной Церкви, был обвинен в том, что якобы сопротивлялся изъятию этих ценностей, и в ночь с 12 на 13 августа 1922 года расстрелян на окраине Петрограда.

«Говоря об этой истории, — продолжил Патриарх, — необходимо вспомнить и о тех, кто был вместе с владыкой. Это замечательные люди: архимандрит Сергий (Шеин), адвокат Ковшаров, профессор Новицкий; и все они были расстреляны вместе с митрополитом Вениамином. А для того чтобы всё это оформить юридически, был проведен суд — в том самом помещении, где мы с вами в таком множестве собрались. И я хотел бы процитировать слова владыки Вениамина, которые он здесь произнес, обращаясь к суду: "Что бы вы ни провозгласили, приму как волю Божию. Слава Тебе, Господи Боже, за всё!".

Даже в этот трагический момент, когда владыка понимал, что его жизнь заканчивается, он нашел правильные слова, слова пастыря. Слова не искусственные, не декларативные, но проистекавшие из его убеждений, из его сердца, из его веры. А за несколько дней до расстрела митрополит Вениамин написал: "Трудно, тяжело страдать, но по мере наших страданий избыточествует и утешение от Бога". Страдание всегда воспринимается как нечто тяжелое — то, что наносит ущерб человеческой психике и здоровью. Но владыка увидел в страдании действие избыточествующей Божией благодати. Из его слов следует, что чем тяжелее человеку, который страдает за Христа, за правду Божию, тем больше действует Божественная благодать».

Патриарх обратил внимание, что нам «следует еще и еще раз обратиться к личности владыки Вениамина, чтобы понять весь ужас происходивших процессов, которые взбудоражили нашу великую, но в то время такую несчастную страну. Когда по ложным обвинениям, под надуманными предлогами верующих подвергали гонениям, пыткам, лишению имущества, здоровья, часто — самой жизни. Но в трудные времена Господь дает Своей Церкви особых людей, обладающих большой силой духа, способных вести за собой народ, подающих пример жертвенного служения Христу и ближним. Владыка Вениамин и был таким архипастырем, настоящим Божиим человеком — вот как можно было бы его охарактеризовать.

Он стал правящим архиереем в Петрограде в смутное, очень тревожное для нашей страны время — сразу после Февральской революции 1917 года, и воспринял жребий нового служения со свойственным ему горением сердца и ревностью, сознавая тяжелейшую ответственность, которая ложилась на его плечи. Народ искренне полюбил своего архипастыря. Он был удивительным человеком, и многие отмечали его евангельскую простоту в обращении, кротость, отзывчивость, любовь к людям вне зависимости от их знаний и убеждений. А ведь последнее было особенно важно для того тревожного времени, когда страна буквально бушевала, охваченная политическими страстями, когда политические взгляды становились преградой для нормального человеческого общения. Люди уже не могли общаться со своими политическими противниками, а вот владыка умел, поверх этих человеческих преград и конфликтов, по-доброму относиться ко всем вне зависимости от их взглядов — особенно к своей пастве, среди которой в то время тоже были разные люди».

«Став митрополитом Петроградским, — рассказал Первосвятитель, — владыка принялся устраивать приходскую жизнь, что в годы повсеместной разрухи, уже начавшихся жестоких гонений на Церковь и репрессий против духовенства само по себе было делом чрезвычайно нелегким и опасным. Возвышая голос против творимых властью беззаконий, владыка Вениамин стремился защищать, насколько это было в его силах, своих пасомых. Когда же в 1922 году государство начало кампанию по изъятию церковных ценностей якобы на нужды голодающих, митрополит Вениамин без колебаний согласился передать властям ценности, не имеющие богослужебного употребления. Однако вовсе не это было истинной целью богоборцев. Воспроизвожу по памяти слова господина Ульянова, известного также как Ленин: «Чем больше мы расстреляем по этому делу реакционного духовенства, тем лучше». Может быть, в каких-то словах я ошибся, но Ленин сказал именно это. Изъятие ценностей было поводом для уничтожения духовенства, потому что большевики (которые, кстати, в церковно-приходских школах учились и многие вещи из церковного обихода знали) хорошо понимали, что значат для верующих людей Святая Чаша, евхаристические сосуды, чудотворные иконы. Они ясно осознавали, что человек верующий, православный не сможет безразлично отнестись к изъятию, то есть кощунственному обращению со святынями. А потому были готовы расстреливать по этому поводу людей — «чем больше, тем лучше».

После организованной провокации митрополит Вениамин был арестован вместе с другими верующими и духовенством. Как я уже сказал, это произошло в Александро-Невской лавре при содействии иуды — будущего обновленческого "митрополита" Введенского. Именно там владыка был арестован и заключен в темницу. Он находился под сильнейшим давлением следственных органов, вынуждавших его дать ложные показания на себя и на других невиновных людей. Ведь была поставлена цель оклеветать владыку, облить грязью, чтобы на последующих допросах утверждать, будто "митрополит во время следствия сказал, что ты делал то-то или то-то". Владыка Вениамин сознавал, насколько опасно допустить хоть какое-то слово, которое могло бы бросить тень на его собратьев, на верующих людей, и поэтому очень мужественно вел себя на допросах. Даже пребывая в заключении, он сохранял внутреннее спокойствие, мужество и твердость духа. Перед вынесением решения суда митрополит Вениамин произнес поразительные слова, свидетельствующие о глубине его веры и силе его христианского упования. Цитирую: "Я не знаю, что вы объявите в приговоре, жизнь или смерть, но что бы ни было, я с одинаковым благоговением обращу очи горе, возложу на себя крестное знамение и скажу: слава Тебе, Господи Боже, за всё!". И ведь это не поза. Иногда люди говорят сильные, яркие слова либо в надежде на то, что кто-то им поможет, либо в надежде, что это будет многими услышано. Однако он говорил это не для кого-то — он говорил это для самого себя и для самого ближайшего круга тех, кто мог эти слова слышать.

В одном из своих посланий апостол Павел пишет, что истинные плоды духа — любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5:22-23). Взирая на подвиг митрополита Вениамина, в простоте сердца служившего Богу и не убоявшегося подтвердить свою верность Христу и Его заповедям даже до смерти, мы можем свидетельствовать, что владыка действительно обладал этими бесценными качествами, о которых пишет апостол Павел. И сегодня мы с благоговением вспоминаем духовный подвиг митрополита и вместе с ним — подвиг многих тысяч новомучеников и исповедников Церкви нашей».

По мнению патриарха Кирилла гонения на Церковь Православную, открывшиеся более века назад, были уникальны по своему характеру. «Читая описания страданий древних мучеников, – отмечает он, — мы часто обращаем внимание на публичность происходящего, а также на проявления взаимной любви христиан, которые разделяли страдания друг с другом. Более того, некоторые из них были служителями тем, кто находился в узах, — как сказано в послании апостола Павла, непрестанно памятуя дело веры и труд любви и терпение упования на Господа нашего Иисуса Христа (1 Фес. 1:3). То есть люди, руководствуясь высокими идеалами христианства, оказывали бескорыстную помощь нуждающимся и страждущим.

А вот в начале XX века ситуация была принципиально иная. Гонители римской эпохи, хоть и были язычниками, но все-таки во что-то верили, какая-то система ценностей ими признавалась, и, конечно, еще была жива великая античная культура. А вот репрессивная машина атеистического государства действовала в совершенно ином контексте и работала системно и методично, пытая и убивая людей. Верующий радикально изолировался от общества, ему непрестанно внушались мысли о том, что религия, которой он служит, — это пережиток прошлого; что никакой религии больше не будет и те, кто верит, будут отторгнуты народом. Церковь настойчиво очернялась как оплот контрреволюционного движения: "народ за революцию, за равенство, братство, свободу; а Церковь вместе с реакционерами, то есть против равенства, против братства, против свободы"».

«Это мы, — продолжил Патриарх, — родившиеся десятилетиями позже, знаем, что все эти лозунги не имели никакого отношения к реальности. Но народ-то ими вдохновлялся, воспринимая всё за чистую монету! Считалось, что муки, страдания и даже смерть, имевшие место в гражданскую войну, — всё это происходит во имя высочайших нравственных идеалов. Конечно, сохранить в таких условиях преданность делу Божиему было чрезвычайно трудно. Однако столетие назад наши соотечественники и духовные предшественники, подобно первым христианским мученикам, остались ревностными исполнителями Божественного призыва: будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни (Откр. 2:10).

Мы, христиане века XXI, призваны быть преемниками наших замечательных отцов и дедов, которые в тяжелейшие времена самого, наверное, страшного гонения на Церковь за всю историю человечества, став новомучениками и исповедниками, сохранили веру и воспитали в ней своих детей и внуков. Нам необходимо помнить слова апостола Павла: Поминайте наставников ваших, которые проповедовали вам слово Божие, и, взирая на кончину их жизни, подражайте вере их (Евр. 13:7). Именно поэтому наша Церковь предпринимает столь серьезные усилия по увековечиванию памяти о подвиге новомучеников и исповедников ХХ столетия, и сегодняшнее событие — еще один шаг на этом пути. Дай Бог, дорогие мои, чтобы мы, следуя имеющимся примерам, всегда были готовы ревностно стоять в истине Христовой, являть твердость в хранении веры, преданность Церкви Божией и ее учению. И, может быть, память о новомучениках поможет нам быть верными не в условиях гонений, а среди тех соблазнов, которые обрушивает на нас современная безбожная цивилизация. Иметь силу противостоять тому, на чем спотыкается огромное количество людей, — я имею в виду нравственную основу жизни, исполнение Божиих заповедей, всё, что касается вопросов, связанных с браком, с человеческими отношениями, да и вообще со всем тем, что может быть покрыто таким великим понятием, как любовь к ближнему. Дай нам Бог оставаться твердыми в нашем уповании, в нашей вере. И будем крепко молиться, чтобы предстательством святых мучеников и исповедников Церкви нашей Господь приклонил милость Свою к народу нашему, к Отечеству нашему, к Церкви нашей. Потому что все мы, как мне кажется, вошли в очень непростую эпоху. Никто не знает, как будут развиваться события, но, чем сильнее духом, чем сильнее в вере мы будем, тем легче могут быть преодолены любые трудности».

Далее первосвятитель напомнил о том, что и позже большевики не оставляли намерения ликвидировать Церковь. И поскольку не получилось «кавалерийским наскоком» сразу всех прижать, заставить порвать с Церковью, то возникла мысль: если Церковь не удалось победить извне, ее надо развалить изнутри. А что для этого нужно сделать? А для этого нужно, чтобы внутри Церкви возникли идеи, которые могли бы вызвать симпатию у части верующих. Несомненно, другая часть эти идеи не примет, верующие начнут ссориться друг с другом, возникнут расколы, разделения, и таким образом Церковь скомпрометирует себя в глазах всего народа, ее авторитет ослабнет, и можно будет ее разрушить давлением внешних сил.

«Так была предпринята новая атака на Церковь, -  отметил патриарх. - При поддержке либерально настроенного духовенства, в том числе, к сожалению, питерского, была создана так называемая «Живая церковь». А раз живая, значит, другая Церковь мертвая? Именно так и говорили: Православная Церковь умерла, она вся закостенела в быту, обрядах, традициях. В Церкви отсутствуют демократические нормы внутреннего управления, в ней нет всего того, что было на гребне тогдашней революционной философии, и некоторые священнослужители настолько вдохновились подобными идеями, что и решили создать «Живую церковь». Естественно, государственная власть сразу их поддержала, тем более что Патриарх Тихон находился тогда под арестом, и обновленческие идеи стали достаточно быстро распространяться. Гонители Церкви решили, что выбрали правильное направление — не действовать наскоком, а предложить очень привлекательную идею, с тем чтобы она объединила часть людей, а другая часть им противостала и возник глубинный раскол, ослабляющий Церковь изнутри.

Именно так было создано обновленческое движение, и я хотел бы познакомить вас с позицией Святейшего Патриарха Тихона, но не своими словами. Бывают иногда такие чудеса: работая в домашнем архиве Патриархов Московских, которые были до меня, я нашел какую-то папочку, которую, наверное, десятилетиями не открывали. Что меня потянуло эту папочку открыть? Тоненькая такая, замусоленная, и вот я ее открываю и обнаруживаю этот документ. Видите, на какой бумаге? Даже ее размер меня поразил, еще до того, как я начал читать, — сейчас так не делают, листы бумаги теперь короче. А когда стал читать, я понял, что это тот самый документ, чтение которого каралось смертной казнью в Советском Союзе в 20-е годы»


(Окончание следует)

[Дмитрий Н]

(Окончание)


Далее Патриарх привел текст документа, подписанного Святейшим Патриархом Тихоном:

«Божией милостью Мы, смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России, Преосвященным архиереям, благоговейным иереям, честным инокам и всем верным чадам Православной Российской Церкви мир и благословение Божие.

Более года, по обстоятельствам, всем известным, Мы были отстранены от Нашего пастырского служения и не имели возможности стоять лично у кормила правления, чтобы хранить освященные веками предания Церкви (он был тогда заключен в Донской монастырь под домашний арест). Посему, как только наступили эти обстоятельства, в точном соответствии с постановлением Собора, установившего порядок Патриаршего управления Российской Церковью, и с определением состоявшегося при Нас Священного Синода от 7 (20) ноября 1920 г. признали Мы за благо передать на время Нашего удаления от дел всю полноту духовной власти назначенному Нами Заместителю Нашему митрополиту Ярославскому Агафангелу, с тем чтобы им был созван Второй Поместный Собор Российской Церкви для суждения о высшем правлении Церковью и о других церковных нуждах, против чего, как Нам было сообщено, не возражала и гражданская власть. Митрополит Агафангел изъявил согласие принять на себя возложенное Нами поручение. Но по причинам, от него не зависящим, он не мог приступить к выполнению своих обязанностей (его не выпустили в Москву, он не мог из Ярославля выехать).

Этим воспользовались честолюбивые и своевольные люди, дабы войти во двор овчий не дверьми, но прелазя инуде (Ин. 10:1), и восхитить не принадлежащую им Высшую власть Православной Российской Церкви. 18 мая истекшего года к Нам, находящимся тогда в заключении на Троицком подворье, явились священники Введенский, Белков и Калиновский (недавно сложивший с себя сан) и под видом заботы о благе Церкви подали Нам письменное заявление, в котором, жалуясь на то, что вследствие сложившихся условий церковные дела остаются без движения, просили Нас вверить им канцелярию Нашу для приведения в порядок поступающих в нее бумаг. Сочтя это полезным, Мы уступили их домогательствам и положили на их заявлении следующую резолюцию: «Поручается поименованным ниже лицам (т. е. подписавшим заявление священникам) принять и передать Высокопреосвященному Агафангелу по приезде его в Москву синодские дела, при участии секретаря Нумерова». По силе этой резолюции им было поручено лишь принять дела и передать их митрополиту Агафангелу, как только он приедет в Москву. О том же, как должны поступить они с принятыми делами, если бы митрополит Агафангел совсем не явился в Москву, никаких распоряжений Нами сделано не было, потому что самой возможности этого Мы тогда не могли предвидеть, а на то, что они сами в таком случае должны были бы заменить митрополита Агафангела и стать во главе Церковного Управления, в резолюции благословения быть не могло, так как полномочия, связанные с саном епископа, не могут быть переданы пресвитерам. Тем не менее, эту резолюцию Нашу они объявили актом передачи им церковной власти и, согласившись с епископами Антонином и Леонидом, образовали из себя так называемое "Высшее Церковное Управление" ("ВЦУ").

Чтобы оправдать это самочинное деяние, они неоднократно и в печати, и на публичных собраниях утверждали, что приступили к управлению Церковью по соглашению с Патриархом (ссылка на газету "Правда" от 21 мая 1922 года), что они составили ВЦУ согласно резолюции Святейшего Патриарха Тихона и приняли из рук самого Патриарха высшее управление Церковью (см. журнал "Живая Церковь", № 45, с. 9). На собрании 12 июня 1922 года по поводу предложения одного священника не проводить в жизнь никаких реформ, иначе как с благословения Патриарха, председатель этого собрания епископ Антонин заявил: «Так как Патриарх Тихон передал свою власть ВЦУ без остатка, то нам нет надобности бегать за ним, чтобы брать у него то, чего в нем уже не имеется» (это заявление было опубликовано в «Известиях» 16 июня 1922 года).

Ныне же торжественно и во всеуслышание с сего священного амвона свидетельствуем, что все эти столь решительные заявления о соглашении с Нами и о передаче Нами прав и обязанностей Патриарха Российской Церкви ВЦУ, составленному епископами Антонином и Леонидом, священниками Введенским, Красницким, Калиновским и Белковым, не что иное, как ложь и обман! И что перечисленные лица овладели церковной властью путем захвата, самовольно, без всяких установленных правилами нашей Церкви законных полномочий. На таковых Святая Церковь изрекает строгие прещения: по 16-му правилу Антиохийского Собора епископ, отступивший от указанного порядка и самовольно вторгшийся в чужую епархию, хотя бы об этом просил его и весь народ, изгоняется из нее и извергается из сана за грех нарушения церковных законов. Лица, учредившие самозванное ВЦУ в Москве и повинные в этом перед Церковью, отягчили свое положение еще посвящением епископов в незаконно захваченные области, так как поставили себя под действие 31-го правила Святых Апостолов, угрожающего лишением сана как посвящающим в чужие епархии, так и посвященным ими.

И как же они воспользовались незаконно захваченной церковной властью? Они употребили ее не на созидание Церкви, а на то, чтобы сеять в ней семена пагубного раскола; чтобы лишать кафедр православных епископов, оставшихся верными своему долгу и отказавших им в повиновении; чтобы преследовать благоговейных священников, согласно канонам церковным не подчинившихся им; чтобы насаждать всюду так называемую «Живую Церковь», пренебрегающую авторитетом Вселенской Церкви и стремящуюся к ослаблению церковной дисциплины; чтобы дать торжество своей партии и насильственно, не считаясь с соборным голосом всех верующих, осуществлять в жизни ее желания.

Всем этим они отделили себя от Единого Тела Вселенской Церкви и лишились благодати Божией, пребывающей только в Церкви Христовой. А в силу этого все распоряжения не имеющей канонического преемства и незаконной власти, правившей Церковью в Наше отсутствие, недействительны и ничтожны! А все действия и таинства, совершаемые отпавшими от Церкви епископами и священниками, безблагодатны, не имеют силы, и верующие, участвующие с ними в молитве и таинствах, не только не получают освящения, но и подвергаются осуждению за участие в их грехе.

Сильно терзалось сердце наше, когда доносились до Нас смутные известия о церковных нестроениях, возникших в Церкви после Нашего устранения, о насилиях самочинного и самозванного "живоцерковного» правительства, о возникновении и борьбе партий, о духе злобы и разделений там, где должен веять дух любви и братского единения. Но Мы ничем, кроме келейной молитвы, не могли содействовать умиротворению Церкви и уничтожению в ней этой пагубной распри, пока не получили свободы.

Ныне же, выйдя из стен заключения и ознакомившись подробно с положением церковных дел, Мы снова восприемлем Наши Первосвятительские полномочия, временно переданные Нами Заместителю Нашему митрополиту Агафангелу, но им по не зависящим обстоятельствам не использованные, и приступаем к исполнению Cвоих пастырских обязанностей, моля усердно Владыку Церкви, Господа нашего Иисуса Христа, да подаст Нам силы и разумение к устроению Церкви Своей и к водворению в ней духа любви, мира и смирения. Вместе с этим Мы призываем всех епископов, иереев и верных чад Церкви, которые в сознании своего долга мужественно стояли за богоустановленные порядки церковной жизни, и просим их оказать Нам содействие в деле умиротворения Церкви своими советами и трудами, а наипаче молитвами Создателю всех и Промыслителю Богу. Тех же, которые волею или неволею, ведением или неведением поползнулись в настоящем веке лукавствия и, признав незаконную власть, отпали от церковного единения и благодати Божией, умоляем сознать свой грех, очистить себя покаянием и возвратиться в спасительное лоно Единой Вселенской Церкви.

Благословение Господне да будет со всеми вами, молитвами Богородицы и Приснодевы Марии, святых отец наших Петра, Алексия, Ионы, Филиппа, Гермогена, святителей Московских, чудотворцев, и всех святых Российской земли, от века Богу угодивших. Аминь.

Смиренный Тихон, Патриарх Московский и всея России. 15 июля 1923 года, Донской монастырь».

Патриарх Кирилл обратил внимание на то, что только за хранение этого документа, за его чтение назначался большой срок, а иногда расстрел: «И мой родной дед, горячий сторонник канонической Церкви и Патриарха Тихона, прятал такие документы так, чтобы их не могли найти во время обыска. Текст, который мы с вами так спокойно воспринимаем, стоил людям жизни. Почему? А потому что Святейший Тихон полностью раскрыл правду о страшном мятеже, который был спровоцирован государственной властью и мог погубить всю нашу Церковь, если бы не твердая позиция Святейшего Патриарха и наших отцов, которые не убоялись ни заключения, ни расстрела. Обновленчество было хорошо продуманной атакой безбожной власти на Русскую Православную Церковь, но, как показала история, никакие хитросплетения не смогли сбить нашу Церковь с канонического пути. Церковь устояла, и это, конечно, Божие чудо».

В заключение Патриарх еще раз подчеркнул, что «мы, христиане XXI века, несмотря на совершенно иные проблемы и условия нашей жизни, все-таки должны как-то соотносить себя с поколением новомучеников. Мы живем в комфортных, достаточно спокойных условиях, — хотя некоторым кажется, что всё плохо, но, конечно, совсем не так, как в те страшные времена. Так когда и как мы можем соотносить себя с мучениками, исповедниками? Тогда, когда нам нужно выбирать, как поступить, — по совести, по Божиему закону или по конъюнктуре, под давлением среды: "все так делают, и как же я буду поступать иначе?"

Еще раз хочу сказать: сегодня никто не пытает, не заставляет отречься, но мы наблюдаем эту расслабленность современной жизни, этот плюрализм мнений, это отсутствие нравственной нормы. Современный либерализм проповедует, что высшая ценность — это свобода; то, что ты выбираешь, и является ценностью. И ведь по этому закону живет огромное количество людей, особенно в западных странах, и многие говорят: они там живут неплохо, может, и нам так жить? Так давайте всегда, делая какие-то умозаключения, думать о самом главном! А это наша верность Господу Христу, наша готовность жить по Божиему закону, наша готовность исповедовать нашу веру, и не только в личном плане, но и на иных уровнях. Политикам, бизнесменам, ученым — в тех областях, где они трудятся. И если мы научимся соединять наши религиозные убеждения с нашей повседневностью, с нашей повесткой дня и поставлять эти убеждения в качестве приоритетных, то мы действительно будем очень сильными — и на личном, и на семейном, и на государственном уровне».

«Именно в этом зале, стены которого помнят митрополита Вениамина и пострадавших с ним мучеников, помнят беззаконный фарс в виде судебного производства и смертный приговор, я бы хотел призвать всех нас по возможности актуализировать эту историческую картину. В том смысле, чтобы поставить вопрос: а вот в нынешних условиях — где я? Способен ли я пойти против мейнстрима, как теперь говорят, особенно если это течение влечет человека к греху, к соблазну? Когда грех рядится в красивые одежды, когда идет массовая популяризация греха через кинематограф, через литературу, когда все трещит — семейная жизнь и нравственные принципы в целом, когда человек становится очень слабым, подверженным влияниям извне? Мне кажется, что все мы, православные христиане XXI века, не забывая подвиг наших предшественников, должны стараться в меру наших сил подражать им — великим сынам и дочерям Русской Церкви», — заключил Первосвятитель.


15.08.2022

Источник

[Александр Васильевич]

«Церковь нужно отстаивать»

Священномученик митрополит Вениамин показал пример, как надо себя вести, когда идёт поругание Бога


_{Фото: Андрей Петров/mitropolia.spb.ru}

14 августа, в Неделю 9-ю по Пятидесятнице, праздник происхождения (изнесения) честных древ Животворящего Креста Господня, память преподобного Исаакия Далматского, митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Варсонофий возглавил Божественную литургию в Исаакиевском соборе, сообщает сайт митрополии Санкт-Петербурга.



Его Высокопреосвященству сослужили митрополит Волгоградский и Камышинский Феодор, епископы Выборгский и Приозерский Игнатий, Кронштадтский Назарий, Тихвинский и Лодейнопольский Мстислав, Гатчинский и Лужский Митрофан, Петергофский Силуан, протоиерей Богдан Сойко, секретарь епархиального управления протоиерей Сергий Куксевич, благочинный Адмиралтейского округа протоиерей Павел Феер и другие благочинные, ключарь собора протоиерей Роман Ковальский с клиром и другие священнослужители.







_{http://mitropolia.spb.ru/upload/iblock/0ba/DSCF-00-_26_.jpg}



Было зачитано послание митрополита Варсонофия клиру и мирянам епархии по случаю 100-летия мученического подвига митрополита Вениамина.

Правящий архиерей освятил мед нового урожая.

Было совершено молебное пение Животворящему Кресту Господню.



«В Исаакиевском соборе соединяются две Голгофы: мы видим в центре крест - это Голгофа Спасителя, и отсюда, из кафедрального храма того времени, начался путь на Голгофу петербургского святителя - священномученика митрополита Вениамина, - сказал владыка в проповеди. - От креста никуда мы не уйдем: Господь по любви к нам, чтобы спасти нас, взошел на Крест, и этот путь - единственный, на котором можно найти вечное спасение. На такой путь встал владыка Вениамин в 1922 году и дошел до святости, и мы его почитаем как мученика нашей Церкви. Господь сказал нам: «Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною» (Мк. 8:34). Отвергнуться себя и взять крест - значит перестать жить так, как весь мир, принять то, что посылает Господь. Все обстоятельства, с которыми мы встречаемся, - это и есть наш крест, надо его нести и следовать за Богом, то есть исполнять Его святые заповеди. Только тогда мы наследуем спасение, а ради этого и живем».

«Чтобы иметь жизнь вечную, нужно много потрудиться, - продолжил архипастырь. - Во-первых - иметь верность и любовь ко Господу. Этим отличались мученики. Бог ценит верность, но не так-то просто она дается. Мы помним, как испугался даже апостол Петр, именуемый камнем веры, причем не судей Синедриона, а ничем ему не угрожавшей служанки! Она к нему подошла и сказала: «И ты был с Иисусом Галилеянином» (Мф. 26:69). Он ответил: «Не знаю, что ты говоришь» (Мф. 26:70). Вот какое малодушие проявил апостол, испугавшись того, что произошло с Иисусом. Верность надо иметь в любое время. Хорошо быть верными, когда живем спокойно, никто нас ни о чем не спрашивает, не интересуется, во что мы веруем. Но бывают времена, когда приходиться отвечать за свою веру. Помню, в советское время многие, хоть и считали себя верующими, стеснялись, боялись носить нательные крестики, поскольку это общественно порицалось. Но немало было и тех, кто все равно носил, открыто исповедовал Христа. Вот таких людей Господь ищет. А откуда такая верность? Она зиждется на вере, надежде и любви. Если человек изворачивается, малодушествует, значит, у него нет этих добродетелей. Он не готов отстаивать свою веру, как это делали наши священномученики».

«Владыка Вениамин отстаивал Церковь Божию на судилище. Он показал пример, как надо себя вести, когда идет поругание Бога, кощунство по отношению к святыням. Церковь нужно отстаивать, нельзя быть в стороне, считать, по известной поговорке, что «моя хата с краю». Если нет сил обличать, надо хотя бы молиться, чтобы Господь сохранил святыни. И необходимо покаяние в грехах. Если посмотрим Ветхий Завет: когда Иерусалимский храм осквернялся? Когда грешили иудеи! За грехи отнимаются у нас святыни. Чтобы они не отнимались, надо не грешить, а если уж согрешили, обязательно каяться. Господь увидит, что мы стараемся, несем внутренний крест борьбы со страстями, и тогда поможет отстоять веру, святыни. Отрадно видеть в храме много молодых лиц, поет молодежный хор, вижу и курсантов военных училищ. Xорошо, что мы приходим в воскресный день в храм, чтобы поклониться Господу. Пусть сила Честного и Животворящего Креста Господня защищает нас и поможет нам полюбить Господа и жить по Его святым заповедям. Желаю вам по молитвам священномученика Вениамина помощи Божией и вечного спасения», - завершил проповедь митрополит Варсонофий.

https://ruskline.ru/news_rl/2022/08/15/_cerkov_nuzhno_otstaivat

[Дмитрий Н]

Как устоять в жизненной буре

Слово в празднование Изнесения Честных Древ Креста Господня и день памяти священномученика Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского

Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов)


14 августа 2022 года, в празднование Изнесения Честных Древ Креста Господня и день памяти священномученика Вениамина, митрополита Петроградского и Гдовского, митрополит Псковский и Порховский Тихон совершил Божественную литургию в Свято-Державном Димитриевском соборе города Гдова.


   

Во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа.

Нет ничего важнее для целого поколения как то, чтобы передать истину о Боге, о вечной жизни, о человеке, предназначенном стать Богом по благодати, о бесконечном познании мира, которое Бог уготовал каждому человеку, верующему в Него, о добре и зле, о той бесконечной любви Божией, которой исполнен весь мир. Но слепое человечество не видит этой любви и не пользуется плодами любви этой.

Если вдруг, а такого не будет, прекратится это знание в человеческом роде, если не смогут передать дальше из поколения в поколение, то это самая страшная трагедия, которую только можно измыслить, но Господь не допустит ее. Мы веруем, что даже в конце истории человечества, когда придет антихрист, и любовь оскудеет у многих, и вот-вот, и не останется никого из знающих Бога и верующих в него людей: Господь придет и положит конец жизни человечества, переведя эту жизнь в паки бытие, приостановит те страдания, которые обрушатся по вине самих людей на человеческий род, и ибо, если бы, Господь не остановил этих страданий и искушений – не спаслась бы никакая плоть, как говорит Священное Писание.

Преддверием такого времени, было, начало XX века. Ужасающее зрелище представляла из себя наша Россия: повсеместно убивали, мучили людей, не согласных не то, что с идеей какого-то социализма, нет – с безбожием, самое главное с безбожием и всеми его проявлениями: в духовной, в культурной, в общественной, в социальной, в политической жизни. Это всего лишь ответвления от безбожья.

И осталось не так много людей, которые могли мужественно исповедовать свою веру, быть свидетелями своей веры перед людьми, свидетелями промысла Божия в своей жизни. Один из таковых был человек, который в 1910 году стал викарным епископом Гдовским – епископ Вениамин. Впоследствии, он оставил за собой Гдовскую викарную кафедру, став митрополитом Петроградским. Была велика вина и Церкви земной, воинствующей, которая не справилась с потоком этих искушений, которая порой сама была далеко не на высоте в своих представителях, в духовенстве, в монашестве, в мирянах, поэтому-то огромное количество, огромное количество православных, некогда христиан, отрекались от Христа. Священники снимали с себя священные облачения, а иные переиначивали свою веру в угоду мира сего, их назвали обновленцами – люди, которые веру православную по своим человеческим рассуждениям пытались приспособить и к слабостям, и к страстям обычного человека, а устроение церковной жизни: иерархическое, каноническое, приспособить к новому государству. Большинство же, все же большинство духовенства оставались верные по-разному: кто-то сидел тихонечко в уголке, что называется боясь и высунуться, чтобы его не заметили, потому что понимал, что слишком не велика его мера мужества, чтобы ответить – на пытки, заключения, на угрозу смерти. Другие такие, как митрополит Вениамин и его сподвижники, друзья священники и миряне, прославленные вместе с ним, выходили на брань и своим смирением, и верой побеждали противников Бога, слуг диавола, желавших навсегда искоренить имя Боже в человеческом роде.

Чтобы о Боге даже забыли, была такая, уже чуть позже, безбожная «пятилетка», целью которой, союз воинствующих безбожников – была такая организация в Советском Союзе, поставила забыть имя Божие с 1941 года, 1940 или 1941, не помню точно, должна была закончиться эта «пятилетка». Но мы видим, что этого не произошло и не только благодаря вот этой тихой вере людей, искренних, но робких, а благодаря свидетелям, свидетелям своей собственной веры перед людьми, которые могли свидетельствовать, могли поднять свой голос о своей вере о Христе, о Боге. По-гречески мученик «martyros», а переводится буквально как «свидетель», как древние мученики: Георгий Победоносец, Пантелеимон великомученик и другие. «Martyros» – свидетели, они перед сильными мира сего, перед пытками, перед народом говорили: «Мы веруем в воплотившегося Бога, Господа Иисуса Христа, Спасителя нашего». И никакие испытания не могли заставить их отречься от этой веры. У нас на Руси их называют мучениками, потому что они как, правило, после этого претерпевали мучения, но в греческом языке, это именно свидетели. Здесь суть даже не в мучениях, хотя мы понимаем, что мучение за исповедание Христовой веры, а в свидетельстве о вере.

Это было тяжелейшее время для страны: засушливый год, голод в Советской России. Такой голод, что святейший патриарх Тихон обратился к другим странам, с просьбой помочь России. Он написал удивительное послание, в котором говорил: Россия, которая всегда помогала всему миру, не только Балканам, не только тем странам, которые пострадали, иногда на Западе, иногда на Востоке: и хлебом, и помощью самой разнообразной, и отстаиванием их свободы. Как дважды Россия отстояла свободу, какой страны? Соединенных Штатов Америки. Дважды англичане, которые были когда-то хозяевами, колонизаторами этой Северо-Американской страны пытались уничтожить ростки самостоятельности Соединненых Штатов, и Россия дважды посылала свой флот и спасала эту страну. Ну, это так, к примеру: о благодарности, не благодарности. Так вот, благодарности Россия никогда не получала или почти никогда, или эта благодарность была абсолютно кратковременной. Но христианская душа России не ждала благодарности. А вот в этот год, в 1920: в 1920 или в 1921, 1922 уже расстреляли. 1921 год, да? В 1921 году патриарх Тихон опубликовал это послание свое: «Помогите! Голод!» Поволжье, уже стало нарицательным – голодающее Поволжье . Но советская власть не ставила себе задачи выживания народа, она ставила задачи – торжество своих идей, и, в первую очередь, победы над Церковью. «Свято место пусто не бывает». Если люди изгнали из своих сердец Бога, их место заняли духи другие, их сердце стало обуяно диаволом. И вот большевики, тогда наступает самое удобное время для решительного удара по Церкви. Ленин в своей записке в политбюро, секретной записке, которая сравнительно недавно была опубликована, написал: «Мы сейчас должны с бешеной решимостью истреблять Церковь, когда люди голодают, когда на дорогах валяются трупы, вот сейчас, именно сейчас, мы должны с бешеной, – как он говорил, – решимостью начать борьбу против Церкви». Было сказано властью: «Вот, смотрите, сколько богатств в Церкви! Вот, смотрите – подсвечники, где-то серебряные, вот смотрите – иконы, – не такие бумажные, как сейчас, а древние, в золотых окладах, с камнями, – а вот смотрите на престолах у них чаши евхаристические, из которых причащают – вот где богатство!» Но Церковь ответила им: мы уже делаем сборы по всей церковной России, отправляем голодающим, комитет помощи голодающим был, мы снимаем ризы с икон, мы отдаем все, что можно. Кроме священных сосудов, вот из которых вы причащаетесь, потому что это запрещено уставами Церкви – они особым образом освящены. И их можно переливать в слитки, если они серебряные, в основном серебряные, позолоченные, золотых-то не было или были редкие, в основном серебряные, можно переливать в слитки, но только в самом крайнем случае, и мы готовы их отдать, в крайнем случае, но большевики делали вид, что не слышали это. Они натравливали и натравливали народ, пользуясь тем, что газеты все были в их власти и народ озлоблялся. Митрополит Вениамин в Петрограде выступил где-то в присутствии власти именно с этой позиции: мы готовы все отдать ради жизни людей; мы будем служить в деревянных чашах или в латунных, для спасения это не играет никакой роли; но только мы должны быть уверены, что эти наши святыни, драгоценные, как святыни в первую очередь, богослужебные сосуды, будут именно перелиты в слитки серебряные. Скажем, да? И отданы на дело спасения от голода людей, а никуда-то в другое место.

Мы сегодня знаем уже документально, что большая часть разграбленного тогда у Церкви, а это были неимоверные совершенно богатства, накопленные за тысячу лет, которые принадлежали всему народу: они были как богатства художественные, они были как богатства святыни, но они были и как богатства на случай настоящей беды. Бывали случаи, когда и колокола, и ризы переливались, и отправлялись на общее благо, потом снова они изготавливались, и украшали Церковь. А тут мы теперь видим, какое огромное количество того, что было награблено, было отправлено за границу и там за копейки продано. И до сих пор, те, кто были за границей, видят какое количество икон, сосудов, крестов, чаш, продаются в антикварных магазинах в Западной Европе и в Америке. Это сейчас, когда уже многое раскупили, а лет тридцать-сорок назад просто немыслимое количество, это то, что было вывезено, как правило, тогда. И эту готовность помочь, митрополита Вениамина, власть со свойственным ему коварством, интерпретировали как антисоветскую деятельность. Его и ближайших помощников, митрополита Вениамина, судили в Петрограде: клевета, напраслина, но они вели себя необычайно мужественно, за исключением тех обновленцев, о которых я говорил. Все повторилось для истинного ученика Господа Иисуса Христа – митрополита Вениамина. Так же как его Учитель: он был казнен позорной казнью, оклеветан, предан неправедному суду и так же, как у Господа Иисуса Христа, у него нашелся свой Иуда. Священник, тогда еще Александр Введенский, который способствовал предательству, способствовал тому, чтобы митрополита Вениамина заключили в тюрьму, приспешник советской безбожной власти. И когда пришли арестовывать большевики митрополита Вениамина, он был в первых рядах, и подошел к нему за благословением, облобызать его десницу и ланиту, так же, как это было когда-то в Гефсиманском саду. И митрополит Вениамин, отстранившийся от него, всегда кроткий, смиренный сказал: «Отец Александр, ну, мы же с Вами не в Гефсиманском саду», – и благословение ему не дал. Потом был суд: всем было ясно, что приговор предрешен. Митрополит Вениамин в своем последнем слове очень мирно, спокойно и твердо сказал, что возлагает все свое упование на Бога, на Господа Иисуса Христа, и чтобы ему не присудил суд, он скажет только одно слово, в одном мирном духе: «Слава Тебе, Боже».

Мы слышали сегодня Евангелие, как ученики переплывали озеро и попали в бурю, как они были испуганы, так же как и мы бываем испуганными волнами, бесконечными волнами и бурями житейского моря, и страх обуревает нашу душу, забывая, что мы ученики Христовы. Господь подошел к ним, Он не благоволил их смерти, Он знал, что их смерть придет тогда, когда это необходимо, когда они будут готовы духовной силой вознестись и соединиться с Богом во веки веков. Но тогда еще это были лишь испытания, которые приводят к твердости и знанию о Боге, знанию, что Господь близ всегда, и ученики увидели Учителя, идущего по волнам, ужаснулись, испугались. Апостол Петр сказал: «Если это Ты? Если это Ты? Дай мне придти к Тебе». Шагнул, прошел несколько шагов и стал утопать, потому что и испугался, и смутился, особенно тогда, когда первый испуг начался, а если это не Он? А если это злой дух? И Господь снова спас его.

Так же и мы, идя по жизненному пути, встречаем множество необходимых для утверждения в вере нашей души испытаний. Встречаем много того, чего мы не можем понять и разуметь, забывая о том, что многое мы и не в состоянии понять и не в силах уразуметь. Многое выше нашего понимания, но не выше нашей веры и доверия Богу. Как ребенок не может понять все эти испытания, которым подвергают любящие его отец и мать: ведут к врачу, когда это необходимо, ведут в школу, заставляют его делать то, что ему не хочется: что-то учить, убирать и так далее, и так далее. Но доверие к родителям, вера в них побеждают даже, когда ребенок не понимает зачем это нужно, потом поймет, потом поблагодарит, потом будет знать и на своем будущем родительском опыте, но только так можно привести человека к тем высотам, на которых он должен пройти свою жизнь.

Священномученик Вениамин передал нашим поколениям свидетельство о том, что можно и должно веровать, быть исповедниками Бога не только на словах, но и на деле. Передавать знания о Боге жизнью своей, к этому призваны все вы, все мы, чтобы вот маленькие люди еще и их дети были такими же учениками Христовыми, как и вы; чтобы не прерывалась эта спасительная нить, удерживающая человечество от конечной погибели в плоть до великого и славного пришествия Господа нашего и Спасителя Иисуса Христа.

Сегодня мы благодарим от всего сердца святых новомучеников и, в первую очередь, в этом храме, в этом городе, священномученика Вениамина; и просим его укрепить нашу веру в Промысл Божий, укрепить в святоотеческую веру о том, что ничего случайного в этой жизни не бывает; что Господь все дает и даже попускает для спасения людей. Оглянемся во время, которое мы прожили, и мы это увидим, все, в конце концов, даже самое тяжелое во благо. Не будем боязливы: Господь не любит вечно боязливых. Время от времени, что делать? Мы страдаем и этим грехом, но будем помнить, что его надо отрясти с себя, его надо преодолеть верой во всеспасительный промысл Божий и Его Отеческую любовь.

Аминь.


14 августа 2022 года

Свято-Державный Димитриевский собор города Гдова

Митрополит Псковский и Порховский Тихон (Шевкунов)

Псковская епархия

17 августа 2022 г.













https://pravoslavie.ru/147760.html