Антон Краев, Константин Черемных«ИСЛАМИСТЫ» С ОРАНЖЕВЫМИ НАШИВКАМИТеракты в Мумбаи как прелюдия к мегасделке между официальным Вашингтоном и «неофициальным» Талибаном
ПАРАЛЛЕЛИ РАСПАДА
Много ли общего между Россией и Пакистаном? На первый взгляд, решительно ничего, кроме примерно равной численности населения при колоссальном различии величины их территории. Однако если обратиться к политической хронике двух государств последних двух десятилетий, то обнаружатся наводящие на размышления параллели. В 1988 году у нас – начало войны в Карабахе, реабилитация ее вдохновителя Андрея Сахарова и отмена 6-й статьи Конституции, которая, по замыслу того же Сахарова, должна была замениться «законом о власти», уравнивающим статус союзных республик с автономиями всех уровней – чем это обошлось, помнит каждый, кому не отшибло память. В 1988 году в Пакистане – массовые волнения, завершившиеся демократизацией и приходом к власти Беназир Бхутто – прямой воспитанницы Маргарет Тэтчер, железной леди, укротившей Горбачева. Год спустя, впрочем, она вынуждена уступить власть военным, но снова возвращается в 1993 году, ознаменовавшемся тератом в Бомбее с 257 жертвами и стрельбой по российскому парламенту с примерно таким же исходом. Очередная дестабилизация в Пакистане – в 1996 году, когда в России проходили выборы; все обошлось в обоих случаях без крови. 1999 год: война в Кашмире и война в Чечне. 2000-й год – смена власти, также бескровная, но при обстоятельствах, далеких от предсказуемости. На этом параллели вроде бы обрываются – но только вроде бы, поскольку последние события на российском Кавказе не могут нам гарантировать их повторения...
Что еще связывало две страны? В афганской войне Москва и Исламабад были по разные стороны. Впрочем, у этой войны, помимо явной, как мы хорошо знаем, была и тайная сторона. Об этом нам все время напоминают выныривающие откуда-то тени. То близкий родственник Ахмада Шах Масуда, объявляющийся на Кавказе, то ссылка на нерешенную проблему Афганистана в выступлении главы нашего государства на тему о вроде бы никак не связанном с ней теракте в Беслане.
И сейчас в политическом конфликте Пакистана и Индии, резко обострившемся после нового теракта в Мумбаи – кстати, менее тяжелом по количеству смертельных жертв, чем серия взрывов 15-летней давности, снова всплывает «заколдованная» территория нестабильности – Афганистан. И сейчас, по странному совпадению, кассандры международных СМИ хором накликают грядущие войны: между Индией и Пакистаном и между Россией и ее соседями, стремящимися в НАТО.
НЕРАЗОРВАННАЯ ТКАНЬ РЕГИОНА
Когда в отечественных медиа пишут об отношениях Индии и Пакистана, создается впечатление, что эти две страны не имеют между собой решительно ничего общего – ни по религии, ни по языку, ни по политической системе. На самом деле это – грубое упрощение. Раздел единой британской Индии не развел две ее составные части по далеким полюсам, и конфессиональное расхождение отнюдь не абсолютно. В Индии проживают, считая ее своей родиной, миллионы мусульман. И не только мусульманам, но и этническим индусам, как минимум на уровне образованного сообщества, соседняя страна небезразлична.
«Зардари – слабый лидер. Его выдвижение в президенты крайне несвоевременно...» «Зардари – “мистер десять процентов”. Его не уважает большинство населения. Боже, спаси Пакистан!» Это заметки с форума делийской Times of India, притом оставленные читателями с индийскими фамилиями.
Будь две страны астрономически чужды друг другу, такое искреннее сочувствие к соседней нации было бы немыслимо. Равно как не было бы такого живого интереса к выборам в региональные парламенты Индии, которое проявляет на страницах пакистанской The Dawn ее постоянный обозреватель в Дели Кульдип Найяр.
Если проводить параллели между частями единых целых, то Индия и Пакистан – не Армения и Азербайджан, а скорее – Россия и Украина, с той лишь разницей, что мы пока не воевали за Крым, а Индия и Пакистан уже три раза воевали за Кашмир. Хотя бы по этой причине тому, что в конце ноября происходило в Мумбаи, нам имеет смысл уделять больше внимания, чем это сегодня делают поверхностные и нелюбопытные обозреватели российских государственных СМИ.
Между прочим, индийские и пакистанские политики то и дело вспоминают о России. The Hindustan Times напоминает о сходстве почерка террористов в Мумбаи с повадками чеченских боевиков. А Хафиз Абдуррахман аль-Макки, вице-председатель пакистанской организации «Лашкар и Таиба», которую США обвиняют в организации терактов, отвечает на это буквально: «Да, мы поддерживаем (исламские) организации в Кашмире. А разве американцы не поддерживали Восточный Тимор, Тайвань, Израиль, а недавно – Грузию?»
Хотя бы эти слова должны заставить задуматься о том, как мы трактуем происходящее на Индостане и кто от этого в конечном счете выигрывает. О терроре в далекой стране и даже в собственной провинции легко рассуждать, развалясь на диване за чашкой кофе. Так же недавно о нем рассуждал и мумбайский бизнес-класс, лениво листая национальные газеты, где напоминания о терроре – исламском, индуистском, маоистском, тамильском – практически еженедельно всплывают в сводках новостей. До прерванного группой чеченских боевиков спектакля «Норд-Ост» многие москвичи тоже думали, что террор – это где-то там, далеко, в первобытной глуши.
«ЧЕРНЫЙ СПИСОК» КОНДОЛИЗЫ
Почерк кавказских боевиков, именовавших себя ваххабитами, и террористов, именующих себя «декканскими моджахедами», в самом деле имеет много общего. Не только цинизм организаторов, не только юный возраст и пренебрежение к собственной жизни исполнителей, не только заметно высокий уровень общего образования, не только участие в якобы фанатически религиозной группе по-европейски одетой женщины, но и парадоксально сочетающаяся со всем этим исключительная жестокость – нападение на места заведомо большого скопления людей, включая не только отели, вокзал и аэропорт, но и больницу, захват в заложники женщин и детей и, наконец, обезглавливание заживо. Такая судьба ожидала капитана катера, доставившего террористов морем – якобы из Карачи, что является лишь догадкой прибывших специалистов из ЦРУ, а вовсе не фактом.
Обезглавливание заживо – способ обращения с подозреваемыми агентами спецслужб, введенный в практику человеком по прозвищу Мулла Дадулла, считавшимся новым лидером движения «Талибан» еще до отъезда Муллы Омара в Саудовскую Аравию. Феноменальная жестокость этого господина поразительным образом сочетается с неуязвимостью: он дает интервью прессе и, по свидетельству корреспондента Der Spiegel в Пешаваре Маттиаса Гебауэра, вполне доступен для общения и даже любит поболтать. Как тут не вспомнить долгое время поразительно неуловимого и в то же время доступного любому журналисту-правозащитнику Шамиля Басаева!
Впрочем, Муллу Дадуллу в причастности к мумбайскому теракту не подозревают. Согласно официальной версии ЦРУ, которую с обреченной податливостью разделяют неуверенные в себе в канун парламентских выборов индийские официальные лица, виновата во всем пресловутая «Лашкар-и-Тайба». Причем название этой организации прозвучало раньше, чем в заплечных мешках сразу нескольких террористов (захвачен в живых лишь один, убито девять, остальные 50-60, включая женщину, скрылись) вдруг – не сразу, а в канун визита госсекретаря США Кондолизы Райс – оперативно обнаружился номер телефона представителя «Лашкар» в Кашмире Юсуфа Музаммиля. Естественно, офисный телефон. А офис находится в пригороде Лахора, в кремового цвета здании с табличкой «Центр Кадсисийя» – напоминающем о месте разгрома персидской армии арабами в VII веке...
Кондолиза Райс дала Пакистану два дня на выдачу трех подозреваемых лиц: в противном случае, намекнула она, Соединенные Штаты предпримут собственные меры. Какие, догадаться было несложно: не военные, а экономические. Одного телефонного звонка госсекретаря было достаточно, чтобы МВФ отменил решение о предоставлении руководству Акифа Зардари долгосрочного займа. И вдовец Беназир Бхутто, как и следовало ожидать, уступил давлению, согласившись выдать индийской стороне трех человек. Один из них – Музаммиль, второй – активист «Лашкар» Заки ур-Рахман Лахви, имя которого назвал единственный пойманный террорист, а третий – видный пакистанский генерал, бывший директор Межведомственной разведки (ISI) Хамид Гюль.
Нельзя сказать, чтобы имя Хамида Гюля ни разу не звучало в российской прессе. В обширных расследованиях газеты «День» (ныне «Завтра») он назывался в качестве ключевой фигуры в афганском наркотранзите конца 80-х – начала 90-х годов. Неприязнь американских спецслужб к генералу совпало с периодом правления уроженца Лахора Наваза Шарифа. Именно после повторного отстранения Шарифа от власти при более чем откровенном вмешательстве Вашингтона «Лашкар» оказалась в опале и была официально запрещена.
Переходная американская администрация, в которой «наследственной» фигурой является Роберт Гейтс – напомним, возглавлявший ЦРУ при Буше-старшем – бьет по заранее избранным мишеням. Мотивация, судя по вроде бы произвольному выбору (в индийских СМИ традиционно высказывались подозрение в причастности к теракту ISI, но отнюдь не персонально генерала Гюля), связана с теневой стороной пакистанской, а если точнее – пакистано-афганской политики.
Напомним, имя генерала Гюля упоминалось не просто в связи с неофициальной поддержкой афганских наркобоссов начала 1990-х годов, то есть «доталибского» периода, но и в контексте налаживания маршрутов наркотрафика через Таджикистан, а также через Иран в Закавказье. Назывались и его влиятельные узбекские партнеры таджикского происхождения, один из которых погиб в 1995 году, а другой всплыл в 2001-м в качестве одного из полевых командиров северо-восточного Афганистана.
ПОТЕРЯННЫЕ МИЛЛИАРДЫ
Сказать, что сегодня Пакистан готов к большой войне, было бы большим преувеличением. Не готовы к большой войне и Соединенные Штаты. А вот к стравливанию двух больших держав Южной Азии – очень даже готовы. Это чрезвычайно удобно прежде всего, как ни странно, в качестве оправдания задуманного «прощения» талибов.
Удобно смотреть, как каменеет лицо главы Афганистана Хамида Карзая, когда он, пытаясь ставить свои условия в переговорах с генсеком НАТО, вдруг узнает в этот момент о только что случившемся нападении террористов на Мумбаи. Удобно снисходительно кивать министру иностранных дел Индии Пранабу Мукерджи, растерянно жалующемуся, что накануне какой-то «хулиган», представившись его именем, звонил лично Акифу Зардари – по спецсвязи? – и грозил войной. Удобно напоминать министру обороны Индии о том, что американское оружие лучше русского на следующий день после визита российского президента – не будь теракта в Мумбаи, не было бы и такой легкой возможности, вряд ли не обставленной условиями. Удобно порекомендовать на пост министра внутренней безопасности хорошо проверенного министра финансов, выпускника Гарварда Паланиаппана Чидамбарама: который с ходу предложит «перестройку» спецслужб по американскому образцу.
Индийское руководство, в самом деле, слегка заигралось, вообразив свою страну чуть ли не главным игроком в Афганистане. Нет, при Джордже Буше Белый Дом отнюдь не мешал Индии строить в Афганистане шоссе, соединяющее индийскую границу с иранской в городе Зарандж, откуда прямая дорога до иранского порта Чабахар, а одновременно – плотину на реке Кабул, лишающую пресной воды засушливые районы Пакистана. Чем больше всего и возмущались лидеры «Лашкар и Тайба» – организации, возникшей при фонде помощи жертвам землетрясения в Кашмире, куда поток пресной воды был перекрыт индийской плотиной Кишан Ганга.
В колониальной практике принято говорить: спасибо за услугу, а теперь убирайтесь вон. Транспортной артерией, в которую индийские строительные компании вложили 6 млрд долларов, теперь будет пользоваться «Талибан». Задуманная Мукерджи услуга Ирану, рассчитанная на ответные поставки газа, пойдет прахом. Тем более, что иранский газ предназначен, как известно, не для Индии, а для Европы – в обход России. Будут сопротивляться – будут объявлены на весь мир главным покровителем наркобизнеса. Это и генерал Гюль подтвердит.
(Окончание следует)
