Юрий РУБЦОВ
Для кого «Воевода», а для кого – «Сатана»
В самый канун 2010 года Владимир Путин сделал принципиальное заявление о позиции, которую намерена занять Россия в случае, если США станут упорствовать в реализации планов в области противоракетной обороны, то есть по едва ли не главному в последние годы конфликтогенному фактору в российско-американских отношениях. А именно – подтвердил готовность Москвы развивать ударные наступательные системы.
Некоторые аналитики поспешили сделать вывод, будто тем самым Россия пытается выторговать у США возможность обзавестись дополнительными ракетными системами в рамках нового договора об СНВ, разработку которого стороны должны продолжить сразу после рождественских каникул. В таком духе высказалась, например, немецкая «Sueddeutsche Zeitung». А американские «Newsweek» и «The Christian Science Monitor» и вовсе высказывают предположение, что Путин пытается пустить переговоры под откос, правда, не объясняя, зачем.
Напомним, что 5 декабря минувшего года истек срок действия базового российско-американского договора 1991 г. об ограничении стратегических наступательных вооружений (СНВ-1). Именно базового, поскольку подписанный в 1993 г. договор СНВ-2 не был ратифицирован и не вступил в силу. Более того, когда США в 2002 г. объявили о выходе из Договора по ПРО 1972 г., Россия отказалась от выполнения положений СНВ-2. Загодя же прийти к заключению нового договора в 2009 г., несмотря на заявленную обеими сторонами готовность, не удалось.
По словам В. Путина, камнем преткновения стали намерения США с 2011 г. развернуть систему противоракетной обороны в Европе, несмотря на сентябрьское решение Белого дома отказаться от планов по размещению элементов ПРО в Польше и Чехии.
Связь между заявлением главы российского правительства и готовящимся договором по СНВ, бесспорно, есть. Но она, на наш взгляд, определяется вовсе не желанием российской стороны выгадать какие-то дополнительные односторонние преимущества. Здесь необходимо обратить внимание на куда более важное обстоятельство – демонстрируемое политическим руководством России ясное понимание того, что при всей бесспорной значимости СНВ не они одни определяют контур военной безопасности. Этот контур невозможно замкнуть без оптимальной увязки наступательного и оборонительного компонентов, то есть СНВ и ПРО. Вот это понимание теснейшей их взаимозависимости и взаимодополняемости и отразилось в заявлении В. Путина. Более того, в этом же заявлении, как видим, есть и прямой выход на взаимозависимость военной и национальной безопасности.
«Проблема заключается в том, что наши американские партнеры строят противоракетную оборону, а мы ее не строим, но проблема ПРО и наступательных вооружений тесно связана между собой», – сказал российский премьер. «Если не развивать ПРО, то создается опасность, что, создав над собой такой зонтик, партнеры могут почувствовать себя в полной безопасности и будут делать, что хотят, нарушится баланс и агрессивность сразу возрастет в реальной политике, и в экономике». Иначе говоря, если не добьемся учета нашей озабоченности в рамках обеспечения собственно военной безопасности, рискуем столкнуться с большими проблемами по всему спектру защиты национальных интересов.
Допускаем, что кому-то может показаться: говорить о взаимосвязи СНВ и ПРО – значит ломиться в открытые ворота. Не совсем так. Во-первых, если этот вопрос столь очевиден, почему наши вашингтонские партнеры по переговорам не желают учитывать данное обстоятельство при подготовке нового договора по СНВ? Комментируя заявление В. Путина, это лишний раз подтвердил официальный представитель госдепартамента Иэн Келли. «Хотя США давно уже согласны с тем, что связь между наступательным ракетным вооружением и противоракетной обороной существует, мы считаем, что в новом соглашении по СНВ эта проблема решаться не должна», – приводит его слова «The New York Times». По мнению же Стивена Пайфера, эксперта по России из Института Брукингса, «если Путин сейчас скажет, что нам в рамках этого договора нужны ограничения и для противоракетной обороны, это будет большая неудача, и заключить договор станет крайне трудно, а то и вообще невозможно». Более ясно о нежелании рассматривать проблему в комплексе сказать трудно.
А во-вторых, повышенная значимость проблемы для обеспечения национальной безопасности РФ во всей своей полноте раскрывается лишь тогда, когда обратишься к конкретным деталям, характеризующим состояние арсеналов наступательного и оборонительного вооружения в обеих странах.
Между РФ и США на сегодняшний день действует лишь один договор в области СНВ – о сокращении стратегических наступательных потенциалов. К моменту завершения его действия 31 декабря 2012 г. у каждой из сторон должны остаться примерно по 1700–2200 ядерных боезарядов, находящихся на боевом дежурстве межконтинентальных баллистических ракет наземного базирования, баллистических ракет подводных лодок и стратегических бомбардировщиков. По новому договору стороны должны будут, как минимум, еще на четверть сократить свои ядерные арсеналы.
Таким образом, количество ядерных боезарядов приближается к опасной для нас границе: отечественные специалисты практически в один голос утверждают, что снижение числа боезарядов даже до 1 тыс. единиц резко снижает способность российских СЯС обеспечить стратегическое сдерживание.
Но разве этого количества недостаточно для нанесения противной стороне такого ущерба, который предостерег бы любого агрессора от попыток проверить обороноспособность России? Достаточно, но, как минимум, при одном условии: паритетном развитии систем ПРО.
Ибо при столь сравнительно малом числе боезарядов, находящихся на боевом дежурстве СЯС РФ, на первый план выходит противоракетная оборона. В ближайшем будущем, если американская ПРО получит возможность развиваться без ограничений, она сможет обеспечить перехват такого количества носителей ядерного оружия, которыми будут располагать российские Вооруженные силы.
Хорошо осознавая это, российское руководство пытается увязать переговоры по заключению нового договора по СНВ с изменениями в американском плане развертывания ПРО. Вашингтон отказывается от такой увязки под предлогом, что противоракетный зонтик предназначен для защиты от угроз со стороны Ирана и Северной Кореи. Но в Москве давно перестали верить, что американская ПРО направлена против государств-“изгоев”. Совершенно очевидно, что она предназначена для иной цели – понижения контрсилового потенциала российских стратегических сил ядерного сдерживания, размещенного в центральной части страны (а это – две трети численности ракетных комплексов РВСН и одна треть ядерного потенциала наземных ракетных войск).
Выше было сказано, что российские СЯС сохранят способность обеспечить стратегическое сдерживание, как минимум, при одном условии – паритетном развитии систем ПРО. Но есть и еще ряд факторов, которые российское руководство не может не учитывать, идя на заключение нового договора по СНВ. Так, нечеткость формулировок договора по СНП позволяет США считать, что ограничения количества ядерных зарядов относятся только к ядерным боеприпасам, установленным на носителях. Иные же категории боеприпасов они не уничтожают, а размещают в хранилищах, чтобы при необходимости тут же вернуть их на носители. Эта несложная операция позволяет США в короткие сроки вдвое увеличить свой активный потенциал.
Россия при всем желании не может прибегнуть к такого рода действиям: ядерный арсенал у нас в основном устаревший, сроки безопасного хранения боезарядов исчисляются уже годами. Выход только один: добиваться взаимного физического уничтожения боеголовок, не допуская возможности их складирования.
Нельзя не учитывать и такой фактор: функции, которые традиционно выполняют носители с ядерными боезарядами, может взять на себя современное высокоточное неядерное оружие. В первую очередь, речь идет о крылатых ракетах морского базирования. Ни одним из ныне действующих договоров их развитие и количественное наращивание не ограничено. А у США перед Россией здесь подавляющее преимущество: только по крылатым ракетам морского базирования примерно в соотношении 35 к 1.
Вернемся к ПРО. США вовсе не намерены отказываться от размещения ее элементов в Европе, а всего лишь отсрочили начало развёртывания до 2015 г., причём будут устанавливать модернизированные и более эффективные системы. Конфигурация третьего позиционного района, создание которого планируется к 2020 г., настолько разветвлена и насыщена боевыми средствами, что на этом фоне отказ от недавних планов размещения перехватчиков и радара в Польше и Чехии, о котором широковещательно заявил Обама, может восприниматься не иначе, как пропагандистская акция.
В связи с этим обратим внимание также на реакцию верхней палаты американского конгресса, выраженную им в конце минувшего года. Сенаторы напомнили Обаме, что, согласно закону о военном бюджете на 2010 г., новое соглашение по СНВ «не должно ограничивать создание системы ПРО».
Новый договор по ограничению СНВ еще не заключен, а сенаторы – все 40 республиканцев в верхней палате конгресса и примкнувший к ним один независимый законодатель (этих голосов хватит для блокирования процесса ратификации) – уже довели до Обамы свои условия ратификации этого документа.
Главное из них – новый договор должен сопровождаться планами модернизации ядерных боеголовок. Сенаторы высказываются за модификацию и продление срока годности сконструированных еще в начале 60-х годов ядерных боезарядов B-61, устанавливаемых на авиабомбах, а также боеголовок W-76, созданных в 70-е годы и до сих пор стоящих на вооружении подводного флота. Кроме того, они хотели бы, чтобы начались работы по созданию «современной боеголовки», для чего выделение финансовых средств начать не позднее 2011 г.
Так что в условиях технологического отставания от США России, чтобы обеспечить эффективное стратегическое сдерживание, ничего не остается, как развивать СНВ. О чем, собственно, и последовало заявление Владимира Путина.
А 24 декабря слова премьера подкрепили делом стратеги из РВСН. С полигона в Оренбургской области была запущена межконтинентальная баллистическая ракета РС-20В «Воевода» (по натовской классификации SS-18 «Сатана»). Ее учебные блоки поразили условные цели на полигоне Кура, расположенном на Камчатке.
Да, ракета старенькая (всего на вооружении РВСН находится 58 «Воевод»), но указанный пуск, в том числе, дает основание говорить о реальности продления срока ее эксплуатации до 25 лет. По крайней мере, до того момента, когда в войска начнет поступать новая жидкостная тяжелая ракета, превосходящая по своим возможностям РС-20В, о чем недавно заявил командующий РВСН генерал-лейтенант Андрей Швайченко.
Напомним ТТХ «Воеводы»: ракета – межконтинентальная баллистическая жидкостная, тяжелого класса, способна нести 10 ядерных боевых блоков по 0,5 мегатонны каждый на расстояние до 11 тысяч км. Масса ракеты – 211 тонн. Оснащена средствами преодоления всех существующих систем ПРО.
Так что пусть наши партнеры по переговорам думают…
http://www.fondsk.ru/article.php?id=2691
