10 февраля 1890 года, 120 лет назад родился Борис Пастернак, русский поэт и писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе
Едва ли не лучшие стихи о Рождестве Христовом, которые входят во все православные антологии, принадлежат перу Бориса Пастернака:
Стояла зима.
Дул ветер из степи.
И холодно было Младенцу в вертепе
На склоне холма.
Его согревало дыханье вола.
Домашние звери
Стояли в пещере.
Над яслями тёплая дымка плыла...
Соединение библейского величия с теплотой человеческого восприятия истинного христианина — вот чем «дышат» эти стихи.
Борис Леонидович родился 10 февраля 1890 года в Москве. Пробуждение таланта творца начиналось с музыки и живописи. Мать будущего поэта Розалия Исидоровна Кауфман была замечательной пианисткой, ученицей Антона Рубинштейна. Отец — Леонид Осипович Пастернак, знаменитый художник, иллюстрировавший произведения Льва Толстого, с которым был дружен.
У них в гостях бывали Скрябин, Чехов, художник Николай Ге, сам Лев Толстой. Все они, казалось бы, люди совершенно разные, но их объединяло и роднило особое внимание к нравственным вопросам, свойственное всей русской интеллигенции на рубеже ХIХ-ХХ веков, и ещё — сочувствие к человеческому страданию. В их кругу часто спорили о Евангелии, религии. Позднее Борис Пастернак перенесёт атмосферу своего дома в роман «Доктор Живаго».
Юноша рос, наступило время поисков. Поначалу он хотел стать художником, заниматься музыкой, потом увлекся философией. В 1910—1912 годах читал стихи Блока, Владимира Соловьёва. Позднее он скажет: «Тогда сформировался фундамент моего личного своеобразия».
Именно в этот период и разошлись пути отца — Леонида Пастернака — и сына. Они оба, выйдя из интеллигентской культуры, станут людьми религиозными. Но отец откроет Талмуд, станет иудеем, а сын — христианином. Отец эмигрировал и прожил остаток жизни в Лондоне. Сын принял революцию, которой симпатизировали вначале и многие русские богословы. Обновление жизни, которое она несла, казалось им сродни тому, что произошло в первом веке нашей эры. Правда, очень скоро выяснилось, что «рай» после революции пытаются строить без Бога.
Больше всего творческих радостей, но и окололитературных страданий, политических неприятностей доставил Пастернаку роман «Доктор Живаго». Сын Пастернака Евгений вспоминал, что в писательском посёлке Переделкино все давно знали, что пишет Борис Леонидович. Встречая даже малознакомых людей, он, не таясь, рассказывал о своей работе. Потому, завидев издалека его фигуру, писатели старались быстрее скрыться, понимая, что Пастернак начнёт говорить о Живаго. В доме и в гостях он устраивал чтение новых глав романа, они ходили в списках и передавались из рук в руки. Словом, ещё до выхода произведения о нём было широко известно.
Надо сказать, что писатели, даже близкие друзья Бориса Пастернака, например, Анна Ахматова, не очень высоко оценивали этот роман: «Гениальный поэт балуется прозой». Другие близкие Пастернаку люди, подмигивая, говорили о главном герое его романа так: «Хорошо, если бы Юра писал побольше стихов». Стихи из «Доктора Живаго» все единодушно считали едва ли не лучшим из того, что создал Пастернак.
Фамилия главного героя сокровенного романа — доктора и поэта Юрия Живаго — это форма церковнославянского слова «живой». Слабый, сомневающийся человек, который отстаивал единственное право — жить своей жизнью. Но мiр вокруг него летел в пропасть: «Сейчас страшный суд на земле, милостивый государь, существа из апокалипсиса с мечами и крылатые звери, а не вполне сочувствующие и лояльные доктора», — так свысока говорит Юрию идейный революционер, каратель Стрельников. Но та эпоха, которая легко ломала даже мужественных военных, никак не смогла изменить характер доктора Живаго, поколебать его веру в Бога, в жизнь, в простые человеческие ценности. Жизнь безконечна, если она идёт путём жертвенности и самоотречения.
Но в полночь смолкнут тварь и плоть,
Заслышав слух весенний,
Что только-только распогодь —
Смерть можно будет побороть
Усильем Воскресенья.
Христианство, утверждал Пастернак, преобразило всю историю человечества: «Можно быть атеистом, можно не знать, есть ли Бог и для чего Он, и в то же время знать, что человек живёт не в природе, а в истории, и что в нынешнем её понимании она основана Христом, что Евангелие есть её обоснование... Евангелие предложило человечеству существовать по-новому, как не бывало, предложило ему блаженство духа, и — люди приняли этот ответ, захваченные на тысячелетия».
Пастернак говорил о значении христианства для истории: «С Христом кончился Рим, кончилось варварство, полное безсистемных поисков, попыток и поражений человека». Он проникал и в нравственные глубины человека: «Отдельная человеческая жизнь стала Божьей повестью». Говоря об истории как о вековой работе разгадки смерти и её будущего преодоления, Пастернак считал, что христианство — это «последняя по времени работа, причём первая из всех построенная на вдохновении, а не грубом принуждении». Как близки к этой характеристике Евангелия собственные строки его:
Не сотрясенья и перевороты
Для новой жизни расчищают путь,
А потрясенья, бури, и щедроты
Души воспламенённой чьей-нибудь.
Умирая, Пастернак просил привести к нему священника, чтобы исповедаться и причаститься.
Александр Александрович БОБРОВ
http://www.russdom.ru/node/2562
