Дед Иван и Баба ВераВера и верность
Дед
Празднование 65-летия Победы в Великой Отечественной войне вернуло память мою в далекое детство, к тому, что казалось прочно забытым.
Вернуло на улицу Совхозную в Тюмени, в те места, которые тогда назывались Крестьянские. Жили мы в половинке одноэтажного деревянного домика, в котором были сени, маленькая кухня с кирпичной печью и одна комната. Мы – это прабабушка, бабушка Вера, моя мама, ее младшая сестра Надежда и я.
Из живности были корова Милка и поросенок, самое ценное движимое имущество.
Бабушкина история похожа, наверное, на миллионы других. Дед Иван Петрович Вычугжанин в 1942 году был в командировке в Ярково и домой в Тюмень уже не вернулся. Из Ярково его призвали в армию, и бабушке удалось ненадолго увидеть мужа только на тюменском вокзале. Она настолько сильно переживала эти проводы, что, дойдя до дома, упала в обморок прямо в сенях.
Дед, вятский уроженец, хотя и был крестьянином, ко всему подходил основательно, в том числе и к военному делу. Видимо, определенную военную подготовку имел, поскольку в его анкете кандидата в члены ВКП(б) имеется строка: «С августа 1921 по май 1924 гг. – старший разведчик 3-го отделения тяжелого артиллерийского дивизиона 3-го армейского корпуса, Рязань». В боевой характеристике по случаю вступления в партию в 1944 году короткие строки: «За время пребывания в батарее показал себя как лучший командир, пользуется авторитетом среди подчиненных, требовательный, стойкий командир.
За проявленную доблесть в борьбе с немецким фашизмом награжден правительственными наградами.
В архивных документах сказано, что медалью «За отвагу» деда наградили как ездового батареи за то, что он «в боях за Киев, находясь в составе расчета, действующего в боевых порядках стрелковых рот, участвовал в отражении контратак противника, уничтожил при этом восемь вражеских солдат, чем помог продвинуться нашим подразделениям вперед». Ныне здравствующие ветераны, сами в прошлом артиллеристы Н. Г. Курятников и Н. М. Суровцев рассказали мне, что 45-миллиметровую пушку, которая была в батарее деда, называли на фронте «Прощай, родина». Получила она такое название за то, что стрельбу приходилось вести в пределах прямой видимости, и шансов выжить в таких дуэлях с танком было немного.
Медалью «За боевые заслуги» деда удостоили за то, что он «во время боевых действий полка в тылу противника в январе 1944 года под сильным артиллерийским обстрелом и налетами вражеской авиации беспрерывно держал связь между командиром батареи и командирами взводов, чем способствовал успешным действиям батареи в боях».
Скупые строки архивных документов легко оживляют картины давно минувших дней, и ратные дела русского крестьянина впечатление производят более сильное, чем киношные подвиги Рембо.
В наградной характеристике по случаю награждения орденом Отечественной войны II степени сказано: «В бою в районе населенного пункта Глинна 19 июля 1944 года, когда противник превосходящими силами, поддержанный танками, неоднократно контратаковал наши подразделения, огнем из пушки с открытой позиции подбил самоходную пушку, уничтожил наблюдательный пункт противника и 40 человек вражеской пехоты».
Последний бой деда случился уже в Польше, недалеко от Кракова. Пытаюсь представить себе ту пору – начало сентября в Европе, как и у нас, благодатная пора бабьего лета. Но было не до любования красотами природы, хотя в другое время дед, человек равнинный, наверняка бы оценил карпатские пейзажи.
В наградном листе к приказу № 107 стрелкового корпуса № 041/н от 22 октября 1944 года, по которому дед награжден орденом Отечественной войны I степени, записано: «В наступательных боевых действиях части южнее г. Санок с 9 по 13 сентября 1944 года, находясь с оружием в боевых порядках стрелковых подразделений, вел точный огонь по противнику, обеспечивая продвижение вперед батальонов. При выбытии из строя командира взвода принял на себя командование, в трудных условиях горно-лесистой местности под непрерывным обстрелом противника, с боем продвигаясь вперед, взвод под его командованием уничтожил до двух взводов вражеской пехоты, восемь пулеметов, разбил два наблюдательных пункта, чем обеспечил продвижение вперед батальонов. В бою за овладение господствующей высотой в районе населенного пункта Небещаны 12 сентября 1944 года пал смертью храбрых…». Этот архивный документ дополняет рассказ моей сестры Любови со слов ее мамы, средней дочери деда: «Мама работала в часовой мастерской и ее разыскали дедушкины однополчане, они были в его отделении, и по ранению лечились в Тюмени. Они и рассказали, как воевал ее отец. Бойцы держали высотку, когда наступали немцы. Деда ранили в ноги и руку. Зарыв свои документы, он приказал товарищам отступать, сам же остался на позиции, чтобы прикрыть своих бойцов. Однако, когда пришло подкрепление и высотка вновь перешла к русским, ни живого, ни мертвого деда на том месте не оказалось – все вокруг было в воронках.
Похоронка стала для бабушки тяжелейшим ударом. Потрясение было настолько сильным, что от переживаний у нее выпал здоровый передний зуб.
Из справки Министерства обороны известно, что деда похоронили в братской могиле в селе Небещаны, в районе города Санок, Жешувского воеводства. С помощью интернета удалось узнать, что возле города Санок имеется братская могила, где в 1944 году было захоронено 2969 советских воинов, из них известных только 627.
Моя мама вспоминала: «Объявили Победу, все радостные, а мы вчетвером идем по улице и плачем».
Однажды бабушка сказала: «Был бы жив – вырвался бы хоть откуда». Бабушка безропотно несла свой вдовий крест. Чтобы накормить всю семью, работать ей пришлось день и ночь. Днем – в зависимости от времени года – заготавливать сено или дрова для базы Заготлен, ночью – сторожить ту же самую базу. Утешение нашла в чтении Библии и общении с небольшой группой таких же, как она, обездоленных войной женщин. Сватались к ней несколько человек, несмотря на ее единственное приданое – трех дочерей. Но все получили отказ.
В 1946 году ее наградили медалью за доблестный труд во время войны, но получать эту награду она не торопилась. В итоге даже получила напоминание через газету «Тюменская правда». Больше ее заботило оформление пенсии, которую так и не удалось получить. По законам того времени, поскольку она переехала из другой области, собесу необходимы было три свидетеля, а у нее было только два. Видимо, от общения с подобными госучреждениями у нее, имеющей образование на базе церковно-приходской школы, однажды вырвалось: «Что же у нас законы такие несознательные?».
Запомнились мне руки бабушки, к концу жизни уже обезображенные артритом, выполнявшие всю работу по домашнему хозяйству: и мужскую, и женскую. Бабушка пекла на удивление вкусные рыбные пироги, и чувство юмора имела отменное: «Саша, что же это мужчины так себя распускают – животы как у беременных женщин».
Вера и верность – хотя она никогда не говорила таких слов – помогли, несмотря на мизерные доходы, преодолеть все житейские трудности и поднять на ноги трех дочерей.
Именно сейчас вспоминается мне одна деталь в доме австрийского фермера, живущего в горах. Как только заходишь в жилище, взгляд падает на стенд со множеством фотографий – нечто вроде доски почета. Когда приглядишься, то увидишь, что доска разделена на две части, а на фотографиях – мужчины в форме военнослужащих вермахта. Хозяин объяснил, что это люди, которые призывались с округи на восточный фронт – против СССР. Слева те, кто погибли или умерли уже после войны, справа те, кто еще жив. Такому уважению к памяти воевавших, хотя и не победивших, стоит учиться.
Александр Вычугжанин
http://voskres.ru/army/publicist/vichugjanin.htm
