Галина РуденковаНе убий!Православная вера и эвтаназия
Я очень люблю отрывные календари, особенно православные. Каждый из 365 листочков несет ценную информацию: жития святых, толкование и описание церковных праздников, правила поведения в храме, нравственные наставления и т.д. Православные календари были для меня своего рода энциклопедией православной веры.
Каково же было мое удивление, когда я в официальном православном отрывном календаре Санкт-Петербургской епархии в статьях за 16-19 марта 2010 г. прочла ошеломляющую статью прот. Георгия Митрофанова «Смерть по собственному желанию», где автор лукаво и тонко оправдывал такое явление как эвтаназия. Слово это - греческое по происхождению (euthanasia), буквально означает «хорошая или блаженная смерть». Но в переводе на простой человеческий язык оно обозначает умерщвление или убийство человека якобы для освобождения его от страданий.
По окончании медицинского института я, как и все врачи, давала клятву Гиппократа. В ее изначальном тексте содержатся следующие слова: «Я никогда не дам человеку яда, для того, чтобы он прекратил свою жизнь». В своих произведениях Гиппократ подчеркивает, что врач обязан сохранять человеческую жизнь до конца во всех ее проявлениях.
На наш взгляд, постановка вопроса о смерти по собственному желанию при помощи врача порочна в принципе, поскольку речь идет убийстве, а всякое убийство есть религиозный грех и уголовное преступление. И именно это оправдывает ученый протоиерей. Вот пример его лукавых речений: «Безусловно, самоубийство в классическом понимании, - когда человек лишает себя жизни, исходя из ощущения её безсмысленности, желая бросить вызов Богу, - это грех, - сказал протоиерей. - Но эвтаназия не предполагает таких ситуаций. Допустим, человек убеждается в том, что он неизлечимо болен и через несколько месяцев его ждёт мучительная смерть, которая лишит его возможности уйти из жизни в покое и обременит близких материальными и моральными затратами на безсмысленное продление его жизни. И человек хочет проститься с этим миром, с близкими людьми в полном сознании и не переживать тяжёлых физических мучений, превращающих его в страдающий кусок мяса. И вот когда он сам принимает решение об уходе из жизни, разрешив все свои юридические и моральные обязательства, обозначив свою последнюю волю, получив напутствие священника, - разве мы можем уподобить этот осознанный выбор самоубийству в классическом смысле слова?»
Остановимся на последней фразе. С точки зрения и нравственного и государственного закона здесь речь идет о коллективном преступлении, о групповом убийстве по соглашению (пусть и с согласия самого убиваемого). В него втянуты представитель закона, врач и священник. С точки зрения христианской нравственности церковного права последнее особенно страшно: для священника вдвойне важна заповедь «Не убий». Даже если священник убьет кого-то совершенно без злого умысла, например во время дорожно-транспортного происшествия, то согласно современной практики Русской Православной Церкви, он запрещается во служении, а по канонам вообще заслуживает снятия сана. А здесь он совершенно сознательно соучаствует в убийстве как соорганизатор - через совет и напутствие и толкает на грех убийства врача, а на грех самоубийства - больного. Более того, в этом случае мы присутствуем при поругании таинства исповеди, когда священник заранее отпускает больному грех самоубийства и профанации таинства Святого Причастия, коль скоро его преподает священник - сознательный убийца и организатор убийства (да еще и самоубийства в придачу), а принимает человек, заранее решившийся совершить страшный грех самоубийства.
Но возникает коварный вопрос: «Жизнь человека уже по сути дела кончилась, зачем же ему мучиться самому и мучить других?» На это можно ответить следующее:
1. Во-первых, у человека может быть улучшение состояния, совместимое с нормальной жизнью.
2. Во-вторых, на первый взгляд неперспективный больной может полностью выздороветь, и такие случаи бывали в моей практике. Часто исцеление наступало после причащения святых Христовых Таин. Вот лишь один случай, происшедший в начале 80-х годов и связанный с больным Д.Д.Непочатых. Он заболел раком легких. Его тайно причастил ныне покойный прот. Иоанн Варламов. На первой биопсии была явственно видны признаки раковой опухоли. Результаты второй были ошеломляющими: на месте первоначальной раковой опухоли находилась совершенно непонятная бурая масса, как будто раковые клетки попалил некий огонь. И таких случаев немало.
3. В связи с трудностью проведения грани между перспективными и неперспективными больными неминуемо возникнет новая сфера преступности: убийство больных, временно оказавшихся в беспомощном положении, скажем - попавших в реанимацию или заболевших тяжелым заболеванием. При широком уровне коррупции в медицине не так уж и трудно будет подкупить врача и убедить его выставить безнадежный диагноз. Пользуясь им, легко будет убедить впавшего в депрессию больного в том, что дни его сочтены, и добиться согласия на подпись соответствующей бумаги, а затем позвать батюшку. И врача с блаженным укольчиком. Ну, а если больной под аппаратами - проблем еще меньше: можно изготовить соответственную бумагу о якобы заранее выраженном им намерении «блаженно» и по собственному желанию в случае безысходности завершить свою жизнь. Ну а круг заинтересованных лиц может быть очень и очень широк: это и наследники, которых испортил квартирный вопрос, и конкуренты по бизнесу, и сослуживцы, ждущие освобождения начальственного кресла и т.д. Можно себе представить, какая мясорубка начнется. Мало нам крови?
4. «Ну, хорошо, - лукаво может продолжать профессор-протоиерей Г. Митрофанов. А если очевидно, что больной неисцелим и безнадежен? Если ему нанесены повреждения почти несовместимые с жизнью? Если он болен четвертой стадией рака? Если только чудо, подобное воскрешению дочери Иаира или Лазаря, может его спасти? Вправе ли мы грешные рассчитывать на подобные чудеса? Не гордыня ли это? Не лучше ли помочь теми средствами, которые есть в нашем распоряжении? И не нарушаем ли мы волю Божию, обрекшую человека на смерть, борясь за его выздоровление?
На это можно дать разные ответы. Самый простой - дубово-юридический. Надо всячески охранять жизнь неперспективных больных для того, чтобы жили перспективные. Дай только волю - так начнут убивать всех. Лихой косой только первый взмах сделать. Закон - он ведь как сосуд - одна маленькая дырочка и вытечет все. Создай прецедент и на его основе можно такое право выстроить, что Гитлер в гробу перевернется. Он, кстати, эвтаназию практиковал - для неизлечимых больных, для умственно неполноценных, а потом и для цыган и евреев. Более 700000 человек было убито только в Германии, пока не запротестовала Католическая Церковь, и убийства не были перенесены на Восток. На нашу землю. Мы что, через 65 лет после Великой Победы хотим в десятикратной мере повторить этот богомерзкий опыт? С соответствующим финалом?
Но мы, православные, знаем и более глубокие ответы. Христос нам обещал быть с нами говорит в Евангелии от Иоанна: «Верующий в Меня Мои дела сотворит и больше их сотворит». Соответственно, нам надо не отчаиваться, тем более - не прибегать к убийству и самоубийству, а верить. Как Иаир и его супруга, как Марфа и Мария. Скажите, совершилось бы чудо с расслабленным, если бы он не лежал 38 лет у купели Вифезда, а последовал бы рецепту язычников-римлян - умертвил бы себя голодом или попросил бы у кого-нибудь яду? Мог бы Спаситель исцелить слепорожденного, если бы тот пошел путем не терпения, а «блаженной смерти?» Странно видеть священника, который не верит в чудеса, а тем более - не молится о них. И наконец, откуда мы можем знать волю Божию и о том, что она обрекла человека на смерть? Разве богоустановленный смысл деятельности врача - не в том, чтобы охранять жизнь, а священника - вымаливать ее и направлять ее в правильное русло? Кто сказал, что врач должен быть палачом - а священник - либо советником, либо прислужником палача? Если бы кто и сказал это, то с точки зрения православной нравственности он был бы самым настоящим еретиком.
Хорошо, а если больной неисцелим? Если он безнадежно болен? Имеет ли он право сам (пусть и с чьей-то квалифицированной помощью) завершить свою жизнь? Священное Писание и Священное Предание твердо отвечают: «Нет». О. Георгий Митрофанов, наверное, не раз совершал отпевание и слышал, или читал следующие проникновенные слова «Животом господствуяй и смертию, во дворех святых упокой...» «Душами владычествуяй и телесами, в егоже руце дыхание наше, оскорбляемых утешение». Хочется спросить его: «А относится ли он к этим словам всерьез?»...
Вот что говорит Социальная концепция Русской Православной Церкви об эвтаназии и грехе самоубийства: «Один Господь является Владыкой жизни и смерти (1 Цар. 2. б). «В Его руке душа всего живущего и дух всякой человеческой плоти» (Иов. 12. 10). Поэтому Церковь, оставаясь верной соблюдению заповеди Божией «не убивай» (Исх. 20. 13), не может признать нравственно приемлемыми распространенные ныне в светском обществе попытки легализации так называемой эвтаназии, то есть намеренного умерщвления безнадежно больных (в том числе по их желанию).
Просьба больного об ускорении смерти подчас обусловлена состоянием депрессии, лишающим его возможности правильно оценивать свое положение. Признание законности эвтаназии привело бы к умалению достоинства и извращению профессионального долга врача, призванного к сохранению, а не к пресечению жизни. «Право на смерть» легко может обернуться угрозой для жизни пациентов, на лечение которых недостает денежных средств. Таким образом, эвтаназия является формой убийства или самоубийства, в зависимости от того, принимает ли в ней участие пациент. В последнем случае к эвтаназии применимы соответствующие канонические правила, согласно которым намеренное самоубийство, как и оказание помощи в его совершении, расцениваются как тяжкий грех. Умышленный самоубийца, который «соделал сие от обиды человеческой или по иному какому случаю от малодушия», не удостаивается христианского погребения и литургического поминовения (Тимофея Алекс, прав. 14). Если самоубийца безсознательно лишил себя жизни «вне ума», то есть в припадке душевной болезни, церковная молитва о нем дозволяется по исследовании дела правящим архиереем. Вместе с тем необходимо помнить, что вину самоубийцы нередко разделяют окружающие его люди, оказавшиеся неспособными к действенному состраданию и проявлению милосердия. Вместе с апостолом Павлом Церковь призывает: «Носите бремена друг друга, и таким образом исполните закон Христов» (Гал. 6. 2). Московский Патриархат, Основы социальной концепции РПЦ, 2000 г.
Правда, о. Георгий ее оспаривает и считает ее недостаточно гуманной, призывая к более человечным подходам. Но, во-первых отметим высокий авторитет данного документа, принятого всеми архиереями РПЦ и, во многом разработанный ныне действующим Патриархом: А во-вторых - задумаемся - что есть человек и что есть подлинная гуманность? О. Г.Митрофанов невысоко думает о человеке: для него он сохраняет статус человека лишь пока здоров и дееспособен. А если он тяжело заболел - то он лишь, по словам ученого протоиерея, «страдающий кусок мяса». О душе, вещи бессмертной, о. Георгий как-то забывает, что опять-таки странно для священника. Вопрос: о каком человеке мы заботимся - о теле, которое мы кормим, охраняем, холим и лелеем лишь каких-то 70-80 лет и из которого потом лопух будет расти или о человеке внутреннем, который предстанет на суд Божий. Замечательно сказал св.преп. Юстин Попович: «Человек? Какой человек? Если настоявший человек, то это Богочеловек Иисус Христос и Его святые добродетели». В том числе и такая, как терпение.
И еще - важная сторона вопроса: О СМЫСЛЕ СТРАДАНИЯ С креста не сходят, с креста снимают. Что было бы с человечеством, если бы Христос внял призыву и сошел с креста.
Отметим также и важную деталь из Евангелий: перед крестной казнью Спасителю и двум разбойникам давали болеутоляющий напиток: вино со смирной и сказано: «И отведав, не хотел пить». Т.о. Спаситель отказался от анестезии. Я вовсе не призываю всех к отказу от нее: не стоит брать крест, превышающий наши силы, но нам есть, о чем задуматься. Многие благочестивые люди нашего времени повторили подвиг Спасителя, отказавшись от обезболивания во время тяжелейших болей ради того, чтобы сохранить ясность сознания, способность к молитве и покаянию.
Характерный пример произошел на моей памяти, один человек, по имени Аркадий, во время раковой болезни пришел к вере и покаянию и причастился. После причастия он отказался от лекарств, сказав: «не надо» и тихо отошел ко Господу. Как же обходились наши благочестивые предки без анестезии? Вот пример из «Дневника» прот. Александра Ельчанинова. Он рассказывает о своей прихожанке, болевшей раком. Она испытывала страшные мучения, «как будто волки грызли», и тем не менее сохраняла бодрость и мирность духа, кротость и спокойствие. Сейчас, когда медицина делает чудеса и анестезиология в состоянии обеспечить обезболивание в огромном большинстве случаев, странно слышать разговоры о страшных мучениях неизлечимо больных и невозможности обеспечить за ними должный уход. Вопрос не в больных, а в родственниках, в их лени и жадности.
Я знаю, о чем говорю. В конце семидесятых - начале восьмидесятых я ухаживала за своей парализованной матерью - Тамарой Васильевной Бакановой. У нее был тяжелый односторонний паралич. У нас не было многого, что доступно сейчас - ни памперсов, ни специальных матрасов и т.д. Я работала, но маму обихаживала сама, лишь временами помогали дети. Она была постоянно в чистом белье, без пролежней, накормлена. Насколько в моих силах, я старалась исполнять свой дочерний долг. Совесть моя по отношению к мамочке чиста. И для меня кощунственна сама мысль о том, что можно убить больного беззащитного человека, пусть и с его согласия. Православные, будьте бдительны! Не давайте обмануть себя лукавым мудрецам века сего, поющих с западного голоса и желающих лишить вас самого главного - веры, надежды и любви.
Руденкова Галина Георгиевна, заслуженный врач-вертебролог с 50-летним стажем, мать четверых детейhttp://www.ruskline.ru/analitika/2010/10/25/ne_ubij/
