(Окончание)Для тех, кто приехал из-за рубежа, главный авторитет – Мать-Церковь. Для русского – Русская, для румына – Румынская, для грека – Константинопольская. И если в одном городе существует несколько православных приходов – каждый существует сам по себе, что противоречит принципу соборности Церкви. И вот это положение подвигло православную Полноту продумать, как обустроить жизнь православной диаспоры. И при попытке решить этот вопрос мы столкнулись с двумя видениями этой проблемы.
Первое видение основано на упомянутой доктрине Константинопольского патриархата, что раз эти земли не входят ни в одну из исторических Православных Церквей, они должны принадлежать Константинопольскому патриаршему престолу.
Другое видение, которое поддерживает другая группа Церквей, состоит в том, что люди-носители определенной национальной традиции должны ориентироваться на Церковь, которая является источником этой традиции: румыны – на румынскую, русские – на русскую. Когда местные Церкви – французская, немецкая, английская, американская – дозреют до такого состояния, когда они могут обходиться без Матери-Церкви, сами готовить свои кадры, решать другие вопросы – им вполне можно предоставить самостоятельность. И Русская Православная Церковь верна этой позиции и доказательством является то, что она предоставила автокефалию Православной Церкви в Америке, своей дочери, в 1970 г. Православная Церковь в Америке – это Церковь православных американцев, коренного населения, это не Церковь эмигрантов. Это не та Церковь, которая воссоединилась с нами. С нами воссоединилась Русская Зарубежная Церковь, Церковь русских, находившихся за рубежом. И еще мы предоставили автономию Японской Православной Церкви, это самобытное такое образование. Которое готово было к тому, чтобы жить самостоятельно.
Два видения столкнулись, и Церкви долго согласовывали модель существования в этих странах. В конце концов, договорились, что в каждом из регионов диаспоры – таких регионов двенадцать, условно поделили все территории, которые не входят ни в одну из Церквей, на регионы. И в каждом из этих регионов образуется епископское собрание, в которое входят все канонические епископы, которые там имеют архиерейскую власть. И они все вместе собираются и вместе решают вопросы, общие для всех православных в этой стране или в этом регионе. Это нужно, во-первых, чтобы продемонстрировать внешним, прежде всего инославным, что Православная Церковь все же одна. Это не федерация или конфедерация Православных Церквей Поместных, это одна Христова Церковь. Для административного удобства она существует в виде Поместных Православных Церквей. Чтобы наше свидетельство было общим, тогда оно будет намного авторитетнее, чем разношерстные голоса юрисдикций. Мы можем многое вместе сделать. Допустим, у одной Церкви хорошо налажена социальная работа, у другой – катехизаторская, у третьей – богослужение. Мы можем обмениваться опытом, помогать друг другу, и уже в 2009 г. было принято решение, о создании таких епископских собраний, и уже в каждом регионе прошло заседание, а в некоторых регионах – по нескольку. И предполагается, что со временем, когда это станет нормой, когда православные разных национальностей привыкнут друг к другу, они образуют естественным путем единую поместную Церковь – французскую, бельгийскую, и т.д. Это случится, когда Богу будет угодно, и тогда надо будет думать, какой статус этой Церкви предоставить. Мы не сняли этих противоречий, не решили, кому будет подчиняться та или иная структура, но, пока мы будем это обсуждать, надо что-то делать. И мы это делаем.
Я рассказал вам только об одной теме. Таких тем десять. Мысль о том, что нужно восстановить соборное управление Церковью, возникла в начале ХХ века. Что мешало? Этому мешали исторические обстоятельства: Европа была поделена между империями, и собраться вместе епископам из Османской, Российской, Австро-венгерской империи было физически трудно. С другой стороны, не было таких средств сообщения: сейчас сел на самолет – и через три часа ты в Европе. Раньше на такое путешествие нужно было потратить месяцы, а то и годы. Но сознание того, что есть вопросы, которые нужно решать вместе, было. Были попытки решать их путем переписки. Так, в 1904 г. Константинопольский патриарх Иеремия IV разослал, условно говоря, вопросник. Там были вопросы о церковном календаре, о том, как относиться к инославным, и прочее. И каждая Церковь присылала свои ответы. Их пытались суммировать и выработать общеправославную позицию по тем или иным вопросам. Неудобства такого способа: во-первых, страшная растянутость во времени, во-вторых, пока согласовывают общую позицию, все успевает перемениться, а это было начало ХХ века, все менялось очень быстро. Некоторые Церкви, например, прекратили свое существование: Черногорская Церковь влилась в Сербскую. Когда политическое положение стабилизировалось, было несколько попыток созвать такие соборы, или собрания, которые предварили бы соборы. Например, была попытка собрать всеправославный конгресс в Константинополе в 1923 г. – неудачная, потому что половина Церквей в ней не участвовала. Русская Церковь в 1923 г. естественно, никакой возможности полноценно участвовать не имела. Три восточных патриарха не приняли участие в силу своих личных отношений с патриархом Мелетием, который был инициатором и председателем этого конгресса. Но, тем не менее, конгресс состоялся, однако большая часть его решений не получила общеправославного признания, кроме решения о принятии юлианского календаря, так называемого «нового стиля». С 1923 г. этот календарь был введен в некоторых Поместных Церквах. В 1936 г. была попытка собраться на Афоне – но Русская Православная Церковь не принимала участия – 30-е годы, о чем говорить? Кроме того, Константинопольский Патриархат тогда поддержал наших раскольников – «обновленцев» и пригласил их на этот собор. Участвовать вместе с ними Патриаршая Русская Церковь, естественно, не могла. Когда стало посвободнее, в 1948, 1958 г. были попытки собрать такие совещания, но не все смогли принять в них участие. И только в 1964 г. было положено начало правильному предсоборному процессу. Сначала всеми Церквами было предложено около ста тем повестки дня. Это было, конечно, неподьемно. Потом из ста выбрали десять. И эти десять тем согласовываются, начиная с 1964 года. Это темы о браке, о посте, об отношении к экуменизму, о церковном календаре, об отношении к инославию, об отношении к общественно-политической проблемам –были проблемы, решения по которым выглядят устаревшими, например, о расовой дискриминации – прошло уже полвека, мир за это время изменился. Есть четыре темы, которые согласовываются сейчас – о православной диаспоре, о предоставлении автокефалии, о предоставлении автономии, тема диптихов – можно ли сделать единый, потому что диптихи в отдельных Православных Церквах различаются. Договорились, чтобы все эти темы рассмотреть, не на соборе спорить, а до собора все согласовать, найти единый знаменатель. Это происходит на всеправославных предсоборных совещаниях, в центре Константинопольского патриархата, в Женеве, точнее, в пригороде Женевы – Шамбези. Их состоялось уже четыре. На этих совещаниях утверждаются документы, предназначенные для рассмотрения на соборе. А сами эти совещания готовятся всеправославной подготовительной комиссией. Это такой орган, в который входят представители всех Православных Поместных Церквей и который регулярно собирается и согласовывает тексты документов, подлежащих утверждению предсоборным совещанием. Эта работа требует терпения, определенной гибкости, принципиальности. Вот этим и занимаются иерархи и богословы. Они собираются раз или два в году.
Если говорить о перспективах собора, то сейчас мы ближе к нему, чем когда бы то ни было, потому что восемь тем из десяти уже, формально, по крайней мере, согласованы. Встает вопрос, как быть дальше. Оставшиеся две темы трудны для согласования, например, тема диптихов. Диптихи вытекают из обычаев той или иной Церкви. В каждой Церкви эти обычаи свои. В нашем обычае Грузинская Церковь на шестом месте, а в Константинопольском – на девятом, потому что они только недавно признали ее как патриархат, и из своих соображений поставили на девятое. Мы не видим оснований, почему мы должны следовать за кем-то, Грузинская Церковь у нас давно на шестом месте. Сами грузины тоже не готовы отказываться от своего места, а почему они должны отказываться? Если у них Автокефальная Церковь с V века, когда Константинополь, собственно говоря, никаких прав не имел. Это вопрос очень сложный для согласования. Может, его лучше отложить? Не стоит ломать копья по этому не такому уж важному вопросу, в каком порядке нас перечислять, и в каком порядке мы должны стоять – это же не затрагивает сути православной веры!
Второй несогласованной темой является предоставление автокефалии – не сам порядок предоставления – это согласовано, а в каком порядке должен подписываться томос о даровании автокефалии, как будут стоять подписи. Это, можно сказать, 10% от всей темы. Эти две темы отложили до следующего собора – предполагается, если будет один собор, то будут и следующие. Это нормально, Церковь по своей природе соборна. Народ ссылается на предания, что вселенских соборов семь, и больше быть не может. Но если говорить об этом, во-первых, мы не созываем Вселенский собор, мы созываем Всеправославный собор. Никогда целенаправленно никто Вселенский собор не созывал. Во-вторых, статус Вселенского этому собору давал следующий собор. Если говорить о страхах, связанных с Восьмым Вселенским собором, то его сейчас не может быть по определению. Если сейчас соберется собор и захочет присвоить себе номер восьмой, то он будет относиться не к этому собору, а к ранее бывшему. Например, Свято-Софийскому собору, который проходил в IX веке с участием Римской Церкви, которая еще в то время не отпала. Эти страхи связаны с нашим непониманием и низкой образованностью. И третье, речь не идет о рассмотрении догматических истин. Не подвергаются сомнению каноны Церкви. О языке Церкви вообще речи нет. Речь идет о том, как предание Церкви должно применяться в современных условиях, в тех обстоятельствах, в которых мы живем сегодня. Дух канонов должен сохраняться. Русская Церковь в течение всех пятидесяти лет делала все, чтобы и тени отступления от догматов и от церковных канонов не было. И если непредвзятый читатель ознакомится с материалами, подготовленными за это время, он не найдет ни малейшего повода для волнения, для каких-то претензий, якобы существует измена Православию. Речи об этом быть не может. Если бы даже и было бы какое-то решение, которое было бы несогласно с нашей верой – то Церковь вправе не принимать это решение. Никому такие решения не могут быть навязаны. В связи с этим у Русской Церкви есть принципиальная позиция: все решения, которые готовятся к собору, должны приниматься единогласно. Так они и принимались до сих пор. И принцип согласия, консенсуса мы должны сохранить, потому что если мы будем пренебрегать этим принципом, то перспективы принятия этих решений всей полнотой Церкви будут весьма туманны. Если мнение Русской Православной Церкви, объединяющей сотни миллионов верующих, будет проигнорировано, кто может поручиться, что соборные решения будут приняты полнотой этой Церкви? Поэтому в ответ на предложение заменить полное согласие голосованием, демократическим принципом мы категорическим «нет». Мы за то, чтобы решения принимались полным единогласием, как было до сих пор.
С протоиереем Игорем Якимчуком
беседовала Тамара Москвичеваhttp://www.pravoslavie.ru/smi/50217.htm
