Горькая наша полыньПредновогодние размышления
Культура умирает последней. Как надежда. Такая «оптимистическая» парафраза приходит мне в голову в преддверии Нового года. Культура умирает. Но она ещё жива: дышит, поёт, верит и трудится. Сегодня она, как измождённая Золушка, выгребает золу из печки, исполняя своё главное послушание, перебирает фасоль и пропалывает грядки. Бессмертная песня неутомимой русской Золушки всё ещё звучит над избирательным русским пространством.
Кто же спасёт сегодня Золушку-культуру (или культуру-Золушку)? Талантливую, бедную, народную! Помните: «Золото, золото – сердце народное»? Так кто же? Никто?
Современный юный волшебник («Я – не волшебник, я только учусь») в силу весьма посредственного образования эту миссию выполнить не сможет – в школах и колледжах с культурой его не познакомили. Что же касается ожидаемого принца, то ему явно больше по душе не русская Золушка или Золушка в русском исполнении, а подиумная Барби.
Единственный серьёзный вопрос культурного смысла задал нынешнему премьеру в телевизионном эфире настоятель Сретенского монастыря отец Тихон Шевкунов: «Будет ли разработана в стране стратегия культуры?» – Внятного ответа не последовало. Но хотя бы что-то уважительное…
Культурные события уходящего года – угрожающе проекционны! Грядущий год отразит их как на экране: умственная узость реставрационного глянца Большого театра и его новационного репертуара… Расправа над Гнесинским училищем… Подготовка закона о приватизации памятников культуры. И то! Всё есть у нынешних ненасытных: земли и воды, леса и недра, виллы на заморских островах, а вот пушкинского Михайловского и тютчевского Овстуга ещё нет. Уж там-то они развернутся в полную силу! Прямо в духе одного из главарей фашистской Германии: «Достаточно уничтожить памятники народа, и он уже во втором поколении перестанет существовать как нация».
Антинациональное и антинародное в стране носит тотальный характер. В Пермском крае галерист Марат Гельман осуществляет оскорбительный и карикатурный оформительский проект при щедром государственном финансировании. В Петербурге премию «Новация» получает группа «Война» за «оригинально» исполненное слово из трёх букв на разводном мосту в центре города. Вот уж действительно война! Где уж тут Золушке…
Наперекор всему в стране, уничтожающей науку и просвещение, пытались отметить трёхсотлетний юбилей М.В. Ломоносова. Увы, но только при поддержке КПРФ в Москве в юбилейные дни пел Северный народный хор, вручались юбилейные ломоносовские медали...
В стране, отрёкшейся от славы и чести, грянул семидесятилетний юбилей Великой битвы под Москвой. И опять по инициативе МГК КПРФ в Музее Великой Отечественной войны на Поклонной горе была представлена уникальная по замыслу и исполнению программа «За нами Москва» с участием ансамбля «Россия» имени Л.Г. Зыкиной, солистов, драматических актёров и литераторов из разных городов России.
Всё это происходило словно бы на дрейфующей льдине в огромном антикультурном океане. Но всё-таки происходило. Иными словами, «эта страна» жила своей жизнью, а наша – своей.
Россия, лишённая художественного смысла, – абсурд, нонсенс, пустыня. Россия – синоним культуры. Это замечательно выражено в стихотворении современного русского поэта Дмитрия Нечаенко:
Русь моя! деревца тонкого
ночью морозною стынь.
Кислая наша антоновка,
горькая наша полынь.
Смёрзлась зимой, но оттаяла,
ртом из-под снега дыша,
гиблая наша Цветаева,
голая наша душа
вся голубая и нежная
после кровавой беды,
лунка, сестрица подснежника,
лужица талой воды.
И колыбельная матери,
и ветерок над рекой,
запах лампадного маслица
в сельской церквушке родной.
Очень неброско, пусть матово,
и Левитан, и Крамской.
Ясновельможной Ахматовой
горестный голос грудной.
Тихое наше Шахматово,
яснополянский покой.
Станции типа Астапово,
в лаптях по снегу Толстой.
Север мы, Господи, север.
Тает лишь в солнечный срок
наш предвесенний Есенин
и антарктический Блок.
Даже бессмысленный лютик
в этом контексте — святой.
Люди мы, Господи, люди,
в смысле, что каждый — изгой.
Их уже топят потопы,
зной изнуряет и смог.
Мы на закате Европы
ложа Великий Восток.
Чуб смоляной под картузом,
рьяной гармошки трёхряд.
Розанов наш и Кутузов,
Прохоровка и Сталинград.
Церковь на сельском пригорке
рухлая и без креста.
Горе нам, Господи, горе,
вдругорядь распявшим Христа.
Ставили вроде бы "Чайку",
а получилось "На дне".
Наш величаво-печальный —
или не наш уже? — Днепр.
Волга у устья затеряна
зарослей заводных меж.
Сонную эту артерию
только Ты не перережь.
Сонмы их, Господи, сонмы,
будто деревьев в лесу.
Дай им свободу их слова,
чесночную их колбасу.
Вдосталь, до самого верха
и до блевоты в конце
дай им права человека,
чёртов их банк и процент.
Не отымай у нас только
неба морозную стынь,
тайную нашу Обломовку,
кислую нашу антоновку,
горькую нашу полынь.
Этими строками я и завершаю горько-оптимистические размышления между уходящим 2011-м и наступающим 2012 годом.
Лариса Баранова-Гонченкоhttp://voskres.ru/literature/critics/baranova1.htm
