Смирение - основание спасения

[Александр Васильевич]

Смирение и сила

Иерей Александр Шумский о художественном фильме «Настоятель» и о сопротивлении злу силой



Недавно по телевидению показали художественный фильм «Настоятель». Сразу хочу сказать: фильм слабый, ходульный, и с точки зрения искусства в нем разбирать нечего. Но вопрос, поставленный в фильме, актуален и интересен. Главный вопрос создателей картины следующий: имеет ли право священник применять физическую силу против преступников и согласуется ли применение такой силы с понятиями смирения и терпения? Однозначно такой вопрос не решить. Здесь никакая схема не работает. 

Канонические правила запрещают священнику отвечать насилием на насилие. Но все это относится к случаям, когда насилию подвергается непосредственно сам священнослужитель, когда речь идет о его собственной щеке. Нигде ведь в Евангелии не сказано, что если другого человека ударят по щеке, то надо подставить другую щеку потерпевшего.

Священное Писание, на основе которого творились канонические правила, не содержит канонических запрещений на применение силы священнослужителями в тех или иных ситуациях. Всем известны классические случаи такого рода. Например, Куликовская битва, которая началась с поединка монаха с воином противника. Нет сомнения в том, что творцы канонических правил предусматривали, что живая реальная жизнь не может быть вписана ни в какие самые изощренные схемы. Отсюда появляется т.н. икономия – т.е. дополнения к тем или иным правилам.

Надо хорошо осознавать, что канонические правила Православной Церкви – это не иудейский закон, каждая буква которого имеет абсолютное значение. Православная Церковь, создававшая канонические правила, исходила из первенства Духа перед законом. Бездумное применение закона без учета нюансов реальной жизни приводит к абсурду, когда вместо отстаивания добродетели на деле может получиться потакание злодеянию или просто глупость.

Классическим примером вредности формализма в соблюдении правил является забастовка японских железнодорожников, которые, в качестве борьбы за повышение зарплаты, использовали буквальное применение всех инструкций и предписаний. В результате железнодорожное движение остановилось.

Что касается применения священником силы, когда он непосредственно сам подвергается нападению, то и здесь случай случаю рознь. Одно дело, если батюшку ударил хулиган, и он ему ответил. Ясно, что это не повод священнику давать сдачи. Но если священника пытаются ударить ножом или выстрелить в него из пистолета, то что он должен делать? Конечно, найдется какой-нибудь книжник, который скажет, что батюшка должен спокойно дать себя зарезать.

Один мой хороший знакомый батюшка, человек большой физической силы, в прошлом мастер спорта по вольной борьбе, поздно вечером встречал на вокзале своих родственников. Пока он ожидал, к нему подошло несколько людей «кавказской национальности» и демонстративно потребовали закурить, прекрасно понимая, что перед ними священник, но не ведая, что он мастер спорта по вольной борьбе. Батюшка спокойно ответил, что он не курит. Тогда один из бандитов выхватил нож и попытался ударить им священника. О том, что произошло дальше, батюшка рассказал мне следующее: «Он меня бил ножом правой рукой снизу, я своей левой отбил нож, а правой непроизвольно совсем, как мне показалось несильно, ткнул его в нос, и раздался какой-то хруст. Двух других хулиганов я просто схватил за шиворот и стукнул друг о друга. Больше они не вставали. Но живы остались точно, я проверил». О своем ночном приключении батюшка мне рассказал утром, на следующий день после случившегося, объясняя, почему у него завязана левая рука: он ее немного порезал, отбивая бандитский нож. А вечером того же дня мне позвонил знакомый врач-хирург из городской больницы и поведал весьма интересную историю: «Я дежурил ночью. Вдруг привозят какого-то кавказца с переломанным носом. Его дружки со страшным возбуждением орут, что нос ему поп сломал». Тут я понял, что это тот самый кавказец и есть. Рассказал о вокзальном инциденте своему другу-врачу, и мы вместе порадовались тому, что у нас есть такие замечательные батюшки.

Другой мой знакомый священник идет как-то по метро и видит, что прямо на переходе, демонстративно мешая движению людей, парень с девушкой соединились в глубоком самозабвенном поцелуе. Его душа возмутилась от такого бесстыдства, и он непроизвольно отвесил пинок под задницу молодому человеку. Тот в изумлении оторвался от уст подруги и с испугом взглянул на батюшку, который сказал ему тихим и спокойным голосом: «Сынок, веди себя прилично, и все будет отлично». Думаю, эти молодые люди надолго запомнили преподанный им нравственный урок. 

А в одном известном монастыре лет 20 назад произошел следующий случай. В храм вошла группа туристов, и один из них решил справить большую нужду прямо под иконой Божией Матери. Иеромонах, дежуривший в храме, увидел кощунство, крепко заушил осквернителя, и так, что тот, ударившись обо что-то головой, скончался на месте. Этот иеромонах весьма сокрушался, что от его руки погиб человек, и думал, что его запретят в служении. Но совет монастырских старцев постановил не накладывать на него прещение, так как рука, повергшая кощунника, была не человеческая, а ангельская.

Ни в какие канонические правила данное решение старцев не укладывается. И вместе с тем мы понимаем, что оно было единственно правильным.

А теперь представьте, что вы священнослужитель, и на ваших глазах будут грабить, убивать и насиловать. Вы что, начнете читать проповедь преступникам или окажете на них адекватное физическое воздействие?

Теперь по поводу фильма «Настоятель». Насколько я могу судить, создатели картины опирались на реальный материал. Вероятно, на несколько похожих случаев. Например, в Кимрском районе один батюшка мужественно противостоял наркоторговцам. Чуть не погиб, но выстоял. Вполне можно предположить, что в каком-то месте наркоторговцы пытались использовать церковно-хозяйственные постройки в качестве хранилища наркотиков. 

Далее. Представьте себе, что батюшка, узнав об этом, попытался им помешать. Обратился в милицию, а ему там дали понять, чтобы он в это дело не вмешивался. Что он должен делать в такой ситуации? Если у священника есть совесть, если он не трус и уже исчерпал все меры и возможности, то он будет делать примерно то же, что делает герой фильма «Настоятель». И тут, конечно, может всякое случиться. В бою все не просчитаешь. Может, какой-нибудь подонок-наркоделец и падет от священнической руки. Что ж тут поделаешь? На мой взгляд, ничего погрешительного в этом нет, хотя и радоваться нечему.

Страшно то, что в современном российском государстве, изъеденном либерализмом и коррупцией, правоохранительные органы уже почти ни на что не способны. Вот и приходится священникам иногда выполнять не свойственную для них работу.

Поэтому я полностью согласен с философом Иваном Ильиным в том, что злу можно сопротивляться силой. И даже если это приходится делать священнику, ничего предосудительного в этом нет. Ибо смирение и обоснованно примененная сила друг другу не только не противоречат, - в ряде случаев применение силы и будет означать подлинное смирение перед Богом.

Смирение и пацифизм – вещи противоположные. В Евангелии от Иоанна читаем: «Приближалась Пасха Иудейская, и Иисус пришел в Иерусалим и нашел, что в храме продавали волов, овец и голубей, и сидели меновщики денег. И, сделав бич из веревок, выгнал из храма всех, [также] и овец и волов; и деньги у меновщиков рассыпал, а столы их опрокинул» (Ин.2:13-15). Даже сам Господь показывает нам, что в ряде случае необходимо применение физической силы.

Иерей Александр Шумский

http://www.ruskline.ru/news_rl/2011/02/10/smirenie_i_sila/

[Anna]

Надо хорошо осознавать, что канонические правила Православной Церкви – это не иудейский закон, каждая буква которого имеет абсолютное значение. Православная Церковь, создававшая канонические правила, исходила из первенства Духа перед законом. Бездумное применение закона без учета нюансов реальной жизни приводит к абсурду, когда вместо отстаивания добродетели на деле может получиться потакание злодеянию или просто глупость.

Вот это мы сейчас и наблюдаем в нашем обществе. Слишком заигрались наши власти в сочинение законов. Сами себя уже загнали в угол .Закон поставили выше морали и Духа.

[Александр Васильевич]

Наставники смирения



Апостол Павел говорит: «Поминайте наставников ваших» (Евр. 13: 7). Обычно мы называем наставниками людей, оказавших доброе влияние на нашу жизнь. Как правило, с этими людьми мы хорошо знакомы… Но бывает и иначе. Я с благодарностью вспоминаю людей, с которыми едва был знаком, но которых считаю подлинными наставниками в главном «делании» христианина – в смирении.

Когда кто-нибудь говорит: «Вот я сейчас грешу, а потом покаюсь», – он, скорее всего, не понимает, что говорит. Покаяться, смириться – это не значит просто исполнить какой-то необходимый ритуал, но – прийти в особенное состояние духа, и в это состояние приводит только Господь сообразно с расположением нашего сердца, с прежней жизнью в ее глубинном, сущностном измерении. Так что, если человек по отношению к истине долгое время проявлял сознательное небрежение и дерзость, если он был упрям в своем противлении Богу, не факт, что он вообще когда-нибудь придет к покаянию. И исключения в этом смысле только подтверждают правило. Потому что есть такая страшная вещь, как духовная смерть, окамененное нечувствие, – когда человек совершенно утрачивает представление о себе самом, о цели существования, о духовной жизни.

И, напротив, наблюдая, как вчерашние еще безбожники в считанные дни, а иногда и часы, приходят к глубокому и истинному покаянию, видишь ясно, как берег их, как пестовал годами и вел к этой минуте милостивый Господь. Но вел, именно видя доброе расположение их сердца! Это так ясно, и действительно замираешь в благоговении перед этой очевидной и неизреченной любовью Господа к самым незаметным и «обыкновенным», как нам кажется, людям. И хочется тогда воскликнуть только одно: «Господи, милостив буди и мне, грешному!»

Я вспоминаю первое свое причащение «на дому» в качестве священника. Я приехал тогда в старый район города, с его захолустьем, заброшенностью, к женщине, у которой умирал брат. Он всю жизнь проработал шахтером; жизнь была тяжелая, грешная… ну какая у шахтера жизнь, какие радости?! Каторжный труд, а «на досуге» – друзья, выпивка, отчаянный мордобой, похмелье… Даже семьи у брата не было: или не сумел создать, или он растерял всех – я уж не помню. И вот он приехал к сестре в Симферополь, но тяжело заболел и буквально за несколько недель оказался на пороге смерти. Когда я приехал, он уже был в состоянии «минимального сознания», то есть казалось, что с ним невозможно общаться, а такого человека, конечно, невозможно ни исповедать, ни причастить. Что делать? Я наклонился к нему и попросил, если он меня слышит и понимает, показать это движением век. Он прижмурился, и я стал его исповедовать. Я называл грехи, потом спрашивал: кается ли он? Он движением век показывал, что да, кается. А в конце даже прослезился. Словом, было понятно, что человек кается осознанно. Тогда я спросил: хочет ли он принять причастие? Он показал движением век, что хочет, и я его причастил. Через четыре часа этот человек мирно скончался.

По преданию Церкви, люди, удостоившиеся исповеди и причастия перед смертью, не истязаются на мытарствах, а как чистые, святые души возносятся ангелами на небеса. Я понимал, что такие события не случаются просто так: это великая милость – исповедоваться и причаститься перед смертью; и я стал думать: что же в этом человеке было такого «особенного», что Господь сподобил его перед кончиной быть причастником Христовых таинств. Спрашиваю у сестры:

– Он в храм ходил?

– Нет, – отвечает, – не ходил.

Ну, думаю, плохо дело… Если человек еще и храмом Божиим пренебрегал…

Но на всякий случай спрашиваю:

– А почему не ходил?

– Да понимаете, батюшка, – отвечает сестра, – он считал себя недостойным. Говорил: «Я, скотина такая, сволочь, и выпиваю иногда, и курю, и матом ругаюсь… Как же я могу в такое святое место войти?»

Понимаете? Он действительно так считал, и, может быть, Господь за смирение, за искреннее благоговение этого человека перед святыней принял его в святое Свое общение.

Как-то так совпало, что два похожих по обстоятельствам, по духовной сути события произошли со мной и совсем недавно. В разные дни одной недели я посетил на дому двух женщин, умирающих от рака. Одну я особоровал, а другую причастил, и обе они скончались через несколько часов после нашей встречи. И вот опять же меня поразило это смирение, которое трудно передать словами, но которое – я это чувствовал ясно – и есть то самое, настоящее смирение, к которому мы все должны стремиться. По счастью, у этих женщин, когда я с ними общался, не было страшных болей, от которых страдают раковые больные, и мне как бы представилась возможность «заглянуть» за их болезнь… А там сквозила такая благодатная чистота, такая сокровенная близость к Богу, что мне оставалось только благодарить Господа за возможность быть свидетелем этого светлого примирения.

Понятно, что и физическое истощение сыграло в нем свою роль, но, с другой стороны… Человеку дается время и шанс предать себя всецело в руки Господа, и для этого болезнь создает предпосылки. Но неправильно думать, что все здесь происходит «само собой», естественным образом. Невидимая другим, но явная Богу, происходит в страждущем человеке работа души, и хотя болезнь содействует смирению, но свой сознательный выбор, шаг навстречу Богу человек делает сам.

Одну из женщин я отпевал через несколько дней. Вокруг было много родственников – людей, далеких от Церкви. Они явно чувствовали себя неловко, присутствуя на богослужении. Я знал, что и сама эта женщина только во время болезни пришла к глубокой вере, но тем более поражался тому духовному взлету, который она успела совершить в конце земной жизни. Это действительно впечатляет, когда человек, еще вчера изможденный мукой, улыбается умиротворенно и ясно из гроба. Это как ответ. И это не единичный случай. Так бывает всегда, когда человек оставляет земную жизнь, успев примириться с Богом и близкими.

И так очевидна была в этих случаях любовь Божия! Потому что эти женщины не сделали в своей жизни ничего «особенного» и даже пришли к сознательной вере в самый последний период жизни и во многом благодаря своей болезни. Но именно сознание, что они ничего в своей жизни не сделали доброго, я думаю, и помогло им достигнуть смирения. И в то же время насколько труднее будет смириться тому, кто мнит себя имеющим хоть что-нибудь доброе за душой. Это-то и есть препятствие для настоящего примирения с Богом. А ведь это «мнение» многие из нас, называющих себя христианами, носят, так или иначе, в себе.

Дай Бог прийти нам в такую меру смирения, чтобы именно осознавать полно и ясно свою нищету, совершенную обнаженность от добрых дел. Чтобы нам понять: мы совсем ничего не имеем доброго, ничем не богаты: ни средствами, ни властью, ни талантами, ни способностями, ни достоинствами. Ничем! Это понимание – великий дар Божий, и это то, о чем говорится в Откровении Иоанна Богослова: «Ты говоришь: “я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды”; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг» (Откр. 3: 17).

Несколько дней я ходил под впечатлением от этих «негромких» встреч, храня в душе несомненное чувство, что я прикоснулся к тайне. К тайне единения человека с Богом! И это было так потрясающе, что я думал… молился от всего сердца: Господи, и я так хочу умереть… и я хочу так предаться Тебе… всецело, без остатка! И еще: дай мне, Господи, всегда, во всех обстоятельствах жизни иметь сердце, устремленное к Тебе!

Священник Димитрий Шишкин

http://www.pravoslavie.ru/put/50654.htm

[Дмитрий Н]

Место встречи

Священник Димитрий Шишкин


   

Я долгое время не мог понять, о какой такой «духовной нищете» идёт речь в Евангелии и почему нищие духом «блаженны», то есть счастливы, если мы привыкли считать, что человек для счастья должен быть, напротив, духовно богат, и именно духовное богатство личности принято считать её достоинством. Не могу сказать, что сейчас я всё понимаю, но всё-таки кое-что прояснилось, пусть даже теоретически…

Смирение называется святыми отцами главным условием спасения. Величайшие подвиги и труды без смирения теряют духовный смысл

«Духовной нищетой» в Евангелии называется смирение – качество настолько важное, что один из духоносных отцов сказал однажды: «Много мы знаем святых, самых разных, но нет среди них ни одного, кто не был бы смиренным». То есть смирение единодушно и однозначно называется святыми отцами главным условием и даже основанием спасения. И ещё главным и – вот что удивительно – легчайшим способом спасения, потому что смирение, по слову всё тех же отцов, способно не только восполнить, но и заменить собой множество телесных подвигов и трудов. И, напротив, величайшие подвиги и труды без смирения теряют духовный смысл и делают человека несчастнейшим человеком на свете. Вот что говорит по этому поводу преподобный Амвросий Оптинский: «Как же быть тем, которые подобно мне, унылому и слабому, не могут жить по-небесному, а живут ещё по-земному с разными душевными немощами и пристрастиями земными? Одно остаётся нам, немощным и грешным, – искренно каяться в своих слабостях и немощах душевных, нелицемерно смиряться перед Богом и людьми и терпеливо переносить посылаемые нам за грехи различные скорби и болезни, и таким образом несомненно можем получить милость Божию».

Все святые отцы говорили о смирении и старались объяснить это духовное свойство каждый по-своему. Но главное – само понятие «нищеты духовной» предполагает глубочайшее осознание своей немощи перед Богом, немощи, впрочем, удивительным образом не уничижающей человека, а открывающей для него возможность непостижимой и яркой полноты жизни. Только яркость и полнота эта – совсем не то, что принято у нас считать яркостью и полнотой в обывательском смысле.

Стремление к Богу, осуществляемое вопреки обстоятельствам – это и есть свободное волеизъявление нашей личности

Как мы грубы… горе, горе… От этой огрубелости нашей, дебелости и рождаются большей частью неверные представления о счастье и следующие за этим неизбежные разочарования и скорби. Мы совершенно не чувствуем той потрясающей красоты, разнообразия и радости духовной жизни, к которой призывает человека Господь! Мы забываем об этой красоте, даже если иногда к ней и прикасаемся милостью Божией на время, «краешком сердца». Но потом тонем опять в рутине, в сумраке житейских забот. Почему так происходит? Думается, отчасти из-за нашего маловерия, из-за непостоянства и расслабленности, оттого, что мы не устремлены ко Господу всем сердцем и всей душой. Оттого, что счастье мы полагаем в достижении земных удовольствий, в то время, как они, превосходя надлежащую меру, причиняют душе несомненный вред. Как и говорит об этом, например, преподобный Антоний Великий: «Душа, поблажая телу, омрачается удовольствием и погибает» (Добр. Т.1, 95). Так что погружение в плотскую жизнь совершенно уничтожает и саму память о духовной жизни. А ещё подобные «забвения» случаются с нами потому… что так и должно происходить; чтобы, находясь и в сумраке жизни, мы помнили о свете, помнили о родстве нашем с Богом, проявляли сознательное постоянство в исполнении Его святых Заповедей. Таким образом проявляется наша добрая воля, умножается терпение, вера и сама любовь, потому что всё это: и вера, и любовь, и стремление к Богу, осуществляемые не благодаря, а вопреки обстоятельствам, – это и есть свободное волеизъявление нашей личности, то, что мы есть на самом деле.

В этой связи задают иногда вопрос: почему же Господь «не слышит» нас в каких-то затруднительных, а порой и прямо мучительных обстоятельствах?

Но тут же возникает и «контрвопрос»: может быть, нам только кажется, что Он нас не слышит, и нам на самом деле просто нужно эти обстоятельства перетерпеть? А может быть, мы сами не слышим и не слушаем Его, но хотим только, чтобы всё получалось по-нашему, а когда этого не происходит – унываем и ропщем?

Господь зачастую действует не так, как нам хотелось бы, вот почему некоторым кажется даже, что Его вовсе нет. Говорят: мне было трудно, я просил о помощи, но Бог не помог. Но не понимают того, что до явления благодати и неизреченной милости Божией нужно ещё дотерпеть. И вот это слово – терпение – ключевое, потому что означает сознательное и добровольное постоянство в вере и молитве в самых беспокойных и трудных обстоятельствах. У греков есть пословица: «Хороший капитан виден в плохую погоду». Невозможно нам утвердиться в вере, если она не будет испытана скорбями и треволнениями.

Бывает, что в самых стеснительных и трудных обстоятельствах человек молится Богу, просит помощи, а помощи, по-видимому, всё нет и нет. Но проходит этот тягостный, трудный период (короткий или длинный – по-разному бывает) и вдруг, в самый подчас неожиданный момент, приходит такая неизреченная благодать, такое утешение от Господа, что понимаешь мгновенно: Господь слышал твои молитвы, зрел твою скорбь, но нужно было тебе поскорбеть, побороться с грехом, проявить настойчивость в искании блага, терпением утвердиться в уповании на Бога.

Наша задача – оставаться добрыми, когда отовсюду обуревает зло. Это и называется стоянием в вере

Без этого приложения сил душевных и телесных вообще невозможно утверждение в вере. Условно говоря, в тёплой ванной мы все добрые, но цена этого «добра» ничтожна. Наша задача – оставаться добрыми, когда отовсюду обуревает зло. Это и называется стоянием в вере. Об этом надо знать. И когда мы молимся, взываем к Господу о помощи в разных трудных обстоятельствах, будем помнить, что Господь нас слышит. И если не подаёт очевидное разрешение от трудностей прямо сейчас или попускает совершаться чему-то, что, как нам кажется, не должно совершаться, то не потому, что Он нас не слышит, а потому, что нам нужно научится быть с Богом всегда, независимо от внешних условий и внутренних состояний.


_{Иов на гноище. Книга Иова. Конец XI века. Монастырь св. Екатерины на Синае}     

Но и в пытливом стремлении нашем познать тайны Богостроительства и «разобраться» в себе мы доходим порой не до искомого результата, а до смущения, раздражения и растерянности. Это случается потому, что мы умом пытаемся решить проблему духовную. А именно проблему веры и доверия Богу. Размышления могут нас, несомненно, поддержать и даже укрепить в вере, но только до какого-то предела, за которым лежит важная для духовной жизни необходимость. Эта необходимость как раз и есть смиренное упразднение ума перед непостижимым величием Божиим, совершенное предание себя в Его руки. Ярче всего это особенное и ни с чем несравнимое состояние передают слова псалмопевца Давида: «Скоро услыши мя, Господи, исчезе дух мой». Или восклицание многострадального Иова: «Истаивает сердце мое в груди моей!» Вот это самое блаженное истаивание или исчезновение духа нашего перед Богом не есть какое-то исчезновение или уничтожение самой нашей личности, но благословенное состояние смирения, той самой блаженной «нищеты», о которой повествует первая заповедь Нагорной проповеди, и без которой жизнь духовная невозможна.

Мыслительная способность человека при этом не исчезает, но как бы преображается, становится иной, исполненной совершенного мира и согласия с Духом Божиим. И в этой мыслительной способности нет больше привычной человеческому уму тревоги, мятежности и беспокойства. Вот почему обязательным условием обретения душевного мира Господь назвал научение от Него кротости и смирению.

Но как же учиться? В чём же главный «метод» приобретения смирения? Если внимательно почитать Евангелие, изучить опыт святых отцов, их наставления, то мы увидим, что главное средство приобретения смирения – это послушание Богу, принятие без ропота и с благодарностью тех скорбных обстоятельств, которые случаются против нашей воли, вопреки нашим планам и замыслам. И вот такой-то настрой души, зачастую не требующий от нас каких-то особых подвигов и крайних усилий, такое настроение служит главным средством для приобретения нами смирения.

Смирение – не искусственное приобретение, не «внешняя» мысль, но познание своего действительного положения перед Богом и людьми

Вообще можно сказать, что смирение – это не какое-то искусственное приобретение, не «внешняя» мысль, но познание своего действительного положения перед Богом и людьми. В отношении последнего, верным признаком смирения святые отцы считают то, когда человек на самом деле видит себя «худшим всех человек» и никого не осуждает, а только плачет о своих грехах. Об этом много чего сказано в святоотеческой литературе, достаточно для того, чтобы мы со всей серьёзностью задумались о том, насколько мы сами соответствуем этому образу, а задумавшись, стали потихонечку исправляться, потому что, думаю, мало кто из нас может от всего сердца во всякую минуту исповедовать осознание своей совершенной «худшести», и вряд ли кто из нас избежал греха осуждения, в той или иной степени.

Кстати, о степенях. Известный святой, авва Дорофей говорит о том, что есть разница между злословием, осуждением и уничижением. Всё это грехи одного рода, но первый из них, если можно так сказать, легчайший, а последний – тягчайший со всеми вытекающими последствиями. «Злословить, – говорит святой отец, – значит сказать о ком-либо: такой-то солгал, или соблудил, или погневался, или другое что недоброе сделал. Вот такой позлословил брата, то есть сказал страстно о его согрешении. А осуждать значит сказать: такой-то лгун, блудник, гневлив. Вот такой осудил само расположение души его, произнёс приговор о всей жизни его, а это тяжкое прегрешение. Ну а уничижение есть то, когда человек не только осуждает, но и презирает другого, гнушается им и отвращается от него, как от некой мерзости: это хуже осуждения и гораздо пагубнее» (Добр. Т.2, стр. 615, 35-38).

Не осуждать – это не значит молчать о всём, что происходит вокруг. Но, обличая зло и грех, мы должны с состраданием относиться к согрешающему

Здесь, мне кажется, важно понять вот что. Не осуждать – это не значит вовсе молчать о всём, что происходит вокруг нас. Для человека, живущего в обществе, это вряд ли возможно. Да и молчанием этим, увы, удобно пользуются иные, чтобы внушать неутвержденным душам мысли о том, что чёрное – это белое, а зло – это добро. Думается, нам надо говорить правду. Смело её возвещать, как и апостол говорил: «Не участвуйте в бесплодных делах тьмы, но и обличайте» (Еф. 5: 11). И в другом месте говорил: «Горе мне, если я не благовествую» (1Кор. 9: 16). А благовествование без обличения пороков, конечно, невозможно. Но, обличая зло и грех, мы должны с состраданием и любовью относиться к каждому согрешающему человеку, от всего сердца желая ему исправления и достижения познания истины. Вот это важно, и об этом нам надо помнить, когда берёмся судить о тех или иных событиях в мире.

Итак, смирение – это обязательное условие спасения. Но если нам и кажется порой, что «ключ» к духовному миру найден, то чувство обладания этим ключом бывает обманчиво. Человеку, увы, неподвластно в полной мере ни смирение, ни любовь, ни даже сама вера. Духовная полнота этих понятий раскрывается только как непостижимый Божественный дар. От нас же зависит, чтобы мы сознательно искали этот дар, исповедовали перед Богом свою немощь. Но и здесь многое зависит от степени напряженности, если можно так сказать, этого исповедания. Можно умом и отчасти даже сердцем понимать и осознавать свою немощь, просить у Бога, чтобы Он явил свою милость, открыл Себя, насколько это для нас возможно и полезно. Но и такие просьбы порой подолгу остаются «без ответа», потому что нет настоящей глубины и напряженности искания Бога, нет осознания своего гибельного положения и крайней нужды в Спасителе.



И вот человек томится, мучается, но и познаёт всё более свою греховную никчемность, познаёт опытно, что без Бога он действительно не может творить ничего, познает, что всё, где нет присутствия Божьего, безотрадно и мрачно, даже если это «всё» – самые вожделенные блага природы или цивилизации. И вот когда в своём искании Бога человек доходит до осознания действительной и крайней нужды в Божественной помощи, Господь приходит как Утешитель. Он отзывается на действительную боль и действительное искание Его, крайнее, если можно так сказать. И этот край, опять же, оказывается краем упраздненности, осознания совершенного своего бессилия чего-то добиться, сделать или даже понять своими силами. Больше того, тогда человек отчётливо осознает, что всякое движение его души, всякая мысль и чувство, всякое без исключения, есть ложь перед Богом. И в этом покаянном чувстве человек в мгновение ока, ожидаемо и всегда неожиданно, находит Бога. Можно даже сказать, что покаяние – это место встречи человека с Богом. И место этой встречи действительно изменить нельзя.

Покаяние – это место встречи человека с Богом. И место этой встречи действительно изменить нельзя

Но покаяние – это не только волевой акт признания своей «неправильности», хоть и это можно назвать начатком изменения ума. В полном смысле покаяние – это дар благодати Божией человеку, напряженно и искренне ищущему Его. Принятие этого дара бывает всегда отчётливо и несомненно. Как родные люди встречаются после долгой и исполненной опасностей и тревог разлуки. Тогда вся полнота человеческой жизни удивительным образом преображается, становится иной, исполненной чистейшего смысла, красоты и радости. «Господи, как хорошо быть с Тобой! – восклицает тогда человек. – Только бы мне Тебя не забывать!»

Бог явно приходит к человеку, который сознательно смиряется, и утешает, и обымает его Своей любовью. И нет тогда у человека ни вопросов, ни пожеланий, кроме одного – слезной просьбы о прощении. И кающийся грешник чувствует в совершенной уверенности, что это прощение ему даровано, потому что Бог действительно есть любовь.


8 октября 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/put/73963.htm

[Дмитрий Н]

Признаки подлинного смирения


_{Архимандрит Клеопа (Илие)}

Брат: Я припоминаю, преподобный отче, что когда-то слышал, как вы говорили, что одно дело — смирение, а другое — знание себя. Потому очень просил бы вас сказать мне, если у вас еще есть время, каково различие между знанием себя и смирением, потому что мне кажется, что они одно и то же.  

Старец: Так как ты вспомнил и об этом, то знай, что знание себя не то же, что смирение, но только ступень смирения. Чтобы понять это лучше, послушай святого Исаака Сирина, который говорит: «Не всякий, кто спокоен по природе, или благоразумен, или кроток, достиг уже ступени смиренномудрия. Но и того, кто пребывает в памятовании о своих падениях и полагает, что он смирен в мыслях, пока он не сокрушит своего сердца, вспоминая о них, и не низведет свое сердце и ум из помыслов гордыни, мы не сочтем смиренномудрым, хотя все это и достойно похвалы. Потому что у него еще есть помысел гордыни, и он не стяжал смирения, а только неким образом приближается к нему. Но истинно смиренномудрый — это тот, кто имеет в себе сокрытым что-либо достойное гордости, но все же не гордится, а считает себя землей, и прахом, и пеплом»[1].

Посему, брат Иоанн, как видишь, одно дело — смирение, а другое — знание себя. Кто достиг ведения своих грехов и немощей, тот смиряется в своих грехах и немощах. Но это не смирение, а знание себя! В то время как истинно смиренный смиряется по правде. То есть, имея все добродетели, считает себя ничем.

Брат: Прошу вас, преподобный отче, объясните мне, как кто-либо смиряется в грехах своих и как — по правде?

Старец: Но разве ты еще не понял, брат Иоанн? Мы ведь об этом и говорили.  

Брат: Я понял, преподобный отче, но не вполне хорошо. Потому прошу вас, расскажите мне еще раз об этом.  

Старец: Вот, брат Иоанн, как смиряется кто-либо в грехе: когда человек вспоминает о своих грехах, которыми он огорчил Бога, и при этом воспоминании к нему приходит раскаяние и великая скорбь, и он начинает сетовать и плакать с болью сердечной пред Богом, и от этого великого раскаяния и плача смиряются его ум и сердце. Так смирился евангельский мытарь, вспоминая о своих грехах: стоял поодаль в церкви, то есть позади всех, не смел даже глаз своих поднять к небу и, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне, грешнику! (Лк. 18: 13).

Посему, как видишь, брат мой, не совершенным смирением угодил мытарь Богу, но он оправдался пред Ним через знание себя. Но, как мы говорили и прежде, это знание себя не есть истинное смирение, а только одна из его ступеней. А истинное смирение есть только у тех, кто смиряется по правде, то есть только у тех, кто исполнил заповеди Божии и все добродетели, и все же считают себя непотребными рабами, как сказал Господь (см.: Лк. 17: 10). Таким был великий апостол Павел, который был восхищен до третьего неба и считал себя меньшим из всех святых (см.: Еф. 3: 8 ). Таким был блаженнейший патриарх Авраам, который после стольких добродетелей считал себя прахом и пеплом (см.: Быт. 18: 27), а также многие другие святые и праведники Божии.

Итак, теперь, думаю, ты понял, брат Иоанн, как смиряется кто-либо по правде и каков смиряющийся в грехах.

Брат: Преподобный отче, я попросил бы вас сказать мне, каковы признаки, по которым можно было бы распознать человека, имеющего истинное смирение?

Старец: На этот вопрос братства твоего послушай не мой ответ, но святого и божественного отца Ефрема Сирина, который говорит так об отличительных чертах человека, имеющего истинное смирение: «Он считает себя окаяннейшим из всех грешников, и что он ничего хорошего не совершил пред Богом; порочит себя во всякое время, и на всяком месте, и во всяком деле; не осуждает никого и даже не думает, что на земле есть кто-нибудь окаяннее и ленивее его; всегда хвалит и прославляет всех; он не судит, не презирает и не говорит плохо ни о ком и никогда; без повеления или без необходимости не говорит ничего и молчит всегда; а когда бывает спрошен, не хочет ли он сказать или ответить что, он делает это тихо, и редко, и как если бы его принудили к тому, и говорит стыдясь; не спорит ни с кем ни о вере, ни о чем-либо другом, и если хорошо скажет кто-нибудь, говорит и он так же, а если плохо скажет кто-нибудь, говорит и он так же, а потом добавляет: ”Ты знаешь”; всегда взор его опущен долу; он имеет перед глазами смерть; не размышляет попусту или о суетном и никогда не лжет; не противоречит тому, кто выше его; переносит с радостью оскорбления, клевету и лишения; ненавидит отдых и любит труд; не возмущает никого и не ненавидит никого. Таковы признаки и ведение истинного смирения. И блажен тот, кто имеет их, ибо он соделался обителью и храмом Божиим, и Бог вселился в него, и воином он стал Царства Небесного. Аминь»[2].

Итак, брат Иоанн, из этих свидетельств святого и божественного отца Ефрема Сирина, заслуживающих всяческого доверия, мы можем узнать во всех подробностях, каковы отличительные черты имеющего истинное смирение. И блажен тот, кого Бог удостоит в жизни сей этого блаженного духовного состояния, потому что таковой уже теперь перешел от смерти к жизни.



--------------------------------------------------------------------------------


<sub>[1] Ср.: Там же. Слово 53. С. 369.

[2] Ср.: Св. Ефрем Сирин. Слово 125. О смиренномудрии // Св. Ефрем Сирин. Творения: В 8 т. М., 1994. Т. 3. С. 397.</sub>


Архимандрит Клеопа (Илие)
Перевела с румынского Зинаида Пейкова


23 марта 2011 года

http://www.pravoslavie.ru/put/45488.htm

[Дмитрий Н]

Означает ли смирение слабость

Священник Валерий Духанин



_{Христос перед Анной и Каиафой}
   

Иногда можно услышать, что христианское смирение означает душевную слабость. Согласны ли вы с таким взглядом? А и правда, разве не слабость подставлять свои щеки направо-налево, уступать, жертвовать чем-то своим?

Если разобраться, христианское смирение все-таки не малодушие и не внутренняя слабость. Малодушный и рад бы отомстить, да внутренняя робость не позволит, и он думает, что сил телесных и душевных не хватает, – то есть никакого смирения в этом нет, а есть констатация своего бессилия.

Напротив, смирение – подлинная сила духа, когда ты можешь ответить ударом на удар, но мужественно побеждаешь в себе гнев и обиду, проявляешь к обидчику благородство, любовь. Конечно, если есть воля Божия на проявление силы, то этому надо следовать, ведь подлинная сила духа – это твердая надежда на Бога, соединенная с личным мужеством. Но в конечном итоге подлинное мужество не в том, чтобы сокрушить врага как источник опасности, а в том, чтобы из врага сделать друга.

Так зачем же необходимо смиряться?

Святитель Николай Сербский предлагает нам следующее мудрое наставление: «Преступление – всегда слабость. Преступник – это трус, а не герой. Потому всегда считай, что творящий тебе зло слабее тебя; и как не мстишь малому ребенку, так же не мсти и сотворившему тебе зло. Ибо он злодей не по причине силы, а по причине слабости. Таким образом ты будешь набирать в себе силы и станешь подобен морю, которое никогда не выходит из берегов, чтобы топить всех людишек, бросающих в него камни».

    Среди лютых истязаний Фавста молилась за своего мучителя: «Молю Тебя, Господи, просвети его верой и утверди в страхе Твоем»

В житиях святых встречается имя ныне мало известной святой мученицы Фавсты (начало IV в.). Она в совсем юном возрасте, на тринадцатом году своей жизни, была предана на мучение за веру Христову. Император велел мучителю Максиму источить над святой весь ужас своих мучений. Среди лютых истязаний Фавста, вопреки ожиданиям окружающих, только благодарила Бога и кротко молилась за своего мучителя, произнося такие слова: «Молю Тебя, Господи, возлюби Максима, просвети его верой и утверди в страхе Твоем». Эта кроткая молитва и желание блага своему истязателю так поразили его сердце, что Максим сам уверовал во Христа и вместе со святой Фавстой принял мученический венец. Так любовь и смирение всегда завершаются духовной победой.


_{Святая мученица Фавста и с нею Евиласий и Максим}
   
Итак, если вы видите, что вокруг вас кипят страсти, что на вас смотрят с гневом, а в ваш адрес раздраженно высказываются или возводят всякую клевету, то не поддавайтесь на порывы собственного раздражения. Если ваши обидчики желают гореть в огне собственных страстей, в пламени собственного негодования, то хотя бы вы сами не вступайте в этот огонь. С мирной молитвой в душе, с сочувствием к негодующим пребудьте в стороне от этих страстей. Кто знает, быть может, ваша молитва, словно обильная, чистая вода, остудит огонь, после которого в душе неприятелей останется сожаление и раскаяние.

В реалиях нашего страшного мира есть такое явление – сатанизм. Служители этого безумного культа, избрав откровенное зло и насилие как главные ценности жизни, порой не гнушаются приносить в жертву диаволу живых людей. Мало кто знает, что в этом изуверском, немыслимом по своей жестокости для здравого сознания ритуале собственно жертвой является тот момент, когда несчастный человек допускает в себе злость по отношению к истязателям. И это признается победой.

Увы, культовая интуиция сатанистов в данном случае соответствует духовным реалиям. Христос потому и побеждает на Кресте диавола, что во время невинных, несправедливых страданий являет в Себе любовь, добро и прощение, а не злобу, ненависть или жажду мести. Только так добро и побеждает зло. Своим смирением на Кресте Господь сокрушает гордыню диавола, и потому на протяжении вот уже двух тысячелетий темные силы боятся знамения креста.

В Древнем патерике приводится история о том, как в Вавилоне дочь одного из идолопоклонников имела в себе беса. Отцу ее был знаком некий монах, который сказал ему: «Никто не сможет исцелить твою дочь, кроме известных мне отшельников. Но и те, если будешь просить их, не захотят сделать этого по смирению. Вот как поступим: когда они придут на торг, то притворимся, что хотим купить у них рукоделие. Как только они войдут в дом для получения денег за купленные у них вещи, то скажем, чтобы они сотворили молитву, и я верую, что исцелится твоя дочь». Итак, они пошли на торг, где увидели инока, продающего корзины. Его пригласили в дом, чтобы отдать там деньги. Едва монах вошел внутрь, как беснующаяся выбежала навстречу и ударила его по щеке. Он тут же подставил ей другую щеку по заповеди. Демон, ощутив муку, возопил: «О беда! Заповедь Иисуса Христа изгоняет меня!» Девица немедленно очистилась. О случившемся поведали старцам, которые прославили Бога и сказали: «Обычно гордыне диавола падать перед смирением заповеди Христовой».

    Авва Моисей говорил: «Имеющий смирение смиряет демонов, а не имеющий смирения осмиряется демонами»

Еще в Древнем патерике повествуется, как один человек, мучимый бесом и источавший во множестве пену от действия жившего в нем демона, ударил по щеке старца-отшельника. Старец подставил ему другую щеку. Демон, не вынеся действия смирения, тотчас вышел из беснующегося. А древнехристианский подвижник авва Моисей говорил: «Имеющий смирение смиряет демонов, а не имеющий смирения осмиряется демонами».

Итак, почему же мы говорим о важности смирения? Если ответить просто, то потому, что мы христиане, а Христос явил в Своей жизни смирение. «Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10: 45). Путь к славе, явленной Христом, пролегает через смирение, явленное также Христом.

Архимандрит Софроний (Сахаров) раскрывал эту истину образно. Человеческое общество подобно пирамиде, на вершине которой находится лидер – царь, президент, какой угодно правитель. Далее, на приближенных к вершине слоях, находятся люди, имеющие власть, близкую к царской, а в основании пирамиды располагаются люди подвластные. Обыкновенно в миру сильнейшие подчиняют себе слабейших, царства падших людей основаны на эксплуатации и насилии. Однако Христос перевернул эту пирамиду. Он Сам, возглавив обновленное человечество, является основанием пирамиды, а по отношению к подчиненным Сам стал слугой. Поэтому в Царстве Христа больший служит меньшему, сильнейший смиряется перед немощным. Соответственно, прийти к подлинной высоте можно, лишь следуя примеру Христа, а не примеру Его распинателей.

Значение добродетели смирения невозможно передать рационально. Ее ценность постигается опытом духовной жизни, когда сердце не разрывается страстными помыслами мести, обиды, вражды, а ощущает мир и свободу. Да укрепит Господь каждого христианина к искреннему исполнению заповеди смирения, столь значимой для обретения подлинной духовной силы.


23 декабря 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/put/76022.htm

[Дмитрий Н]

Проверка на смирение – обиды и нападки

Архимандрит Андрей (Конанос)



_{Архимандрит Андрей (Конанос)}

Порой мы сами себе кажемся смиренными, но на поверку это оказывается не так. Как обрести настоящее смирение и по каким признакам его определить? Размышляет архимандрит Андрей (Конанос).


Смиренный человек не стремится завоевать первенство. Святые не старались быть лучше всех. А вы знаете, что были среди них такие, которые специально отрезали себе один или несколько пальцев на руке, только чтобы не становиться епископом?

Другие люди наоборот изо всех сил стремились к епископству, а эти святые, обладая великим смирением, не хотели этого. И когда их собирались возвести в сан силой, они говорили: «Хорошо! Сейчас я кое-что сделаю, и вы не сможете меня заставить!»

Потому что для принятия священного (в том числе и епископского) сана необходимо, чтобы все конечности были без увечий. Где сегодня найти такое смирение? Все изменилось…

Смиренный человек говорит простым языком – как говорил Сам Господь наш Иисус Христос. Почему сейчас мы так часто обращаемся к поучениям старцев? Вот, недавно вышла книга с беседами старца Паисия – так ее раскупили за один месяц. Почему эти книги столь быстро исчезают с прилавков? Потому что старец говорит простым, смиренным языком, и таким образом его слова проникают в наше сердце.

А мудреные речи зачастую являются отражением нашего эгоизма – правда, не всегда. Ученый, образованный человек может говорить сложным научным языком, но при этом быть смиренным – ведь смирение живет в сердце, а не в словах.

Таким человеком был архимандрит Софроний (Сахаров). Его беседы написаны высоким стилем, их нелегко читать, но они полны смирения. С одной стороны это, несомненно, богословские, научные высказывания, а с другой стороны, в них видно смирение автора. И когда начинаешь вчитываться, понимаешь это.

А если почитать Достоевского или других авторов, на чью долю выпало множество жизненных испытаний, то можно увидеть, что эти произведения полны человеколюбия и сострадания к людям. Достоевский берет грешного человека и превращает его в героя – не из-за его греха, а из-за той боли, которую переживает человек на пути от содеянного греха к покаянию.

Если мы считаем своего ближнего во всем лучше нас, то это также признак смирения. Например, сейчас кто-нибудь скажет: «Среди нас тут сидит смиренный и святой человек!» И если никто при этом не подумает, что данные слова относятся к нему, то это хороший знак. «Кто же это? Наверняка не я! Это кто-то другой!»…

Некоторые люди приходят на исповедь и говорят: «Отче, я – большой эгоист, у меня много гордости, я хуже всех». Они говорят это и верят в то, что говорят. Но узнать, смиренен ли человек по-настоящему, можно только по его реакции на нападки и обиды от окружающих. Вот где видно истинное смирение!

А если в церкви, на исповеди, называть себя эгоисткой и недостойной грешницей, а придя домой, закатывать скандал в ответ на малейшее замечание супруга, то о чем это говорит? Ты же всего пять минут назад говорила священнику, что своими грехами заслуживаешь адских мук! Как же ты можешь искренне считать себя великой грешницей и при этом взрываться от самого незначительного комментария в свой адрес? Значит, на самом деле ты не верила в то, что говорила на исповеди.

Как-то в одной обители (не в Афинах) я встретил монаха, который до своего прихода в монастырь был агрономом. Он старательно подметал монастырский двор, не поднимая при этом ни пылинки.



Но игумен, проходя мимо, прямо при мне (а я был тогда ребенком) сказал ему – на мой взгляд, совершенно несправедливо:

– Как тебе не стыдно! Ты запылил весь монастырь! Подметай внимательнее!

Я уже собрался вступиться за монаха и сказать игумену: «Отче, что вы говорите? Он не поднимает пыли!» Но в это время монах поклонился, поцеловал у игумена руку и сказал:

– Простите, отче! Я буду стараться подметать аккуратнее.

Итак, он поклонился, поцеловал руку (а ему было около сорока лет, совсем не детский возраст) и сказал: «Простите!», хотя и без того подметал как нельзя лучше. Такой поступок являет истинное смирение, смирение на деле. Человеку сказали обидные слова, и он смиренно принял обиду.

Авва Дорофей вспоминал: «И я как-то, в одном монастыре, видел смиренного человека, который никому не возражал. Все его ругали, а он хранил молчание. Я подумал тогда: «Он будет великим святым!» Но когда я узнал, в чем причина этого молчания, то разочаровался. Почему? Я спросил его: «Отче, как можешь ты не гневаться и переносить все с таким смирением?» Знаете, что мне ответил этот человек? «Вот еще! Буду я обращать на них внимание! Пусть говорят, что хотят!» И я подумал: «Жаль. Значит, в тебе живет не смирение, а презрение».
 
Презрение не есть смирение. Когда нам говорят что-то неприятное, а мы думаем про себя: «Меня это не волнует!», – это не смирение. Это – эгоизм, и эгоизм даже в большей степени, чем если бы мы ответили на обидные слова.

Архимандрит Ефрем Филофейский рассказывал, что пока он жил со своим духовником, старцем Иосифом Исихастом, тот за все десять лет и десяти раз не назвал его по имени. Как же обращался духовник к своему ученику?

Об этом написано в самом начале книги: «Он говорил мне: «Эй, поди сюда, лентяй! Эй, сюда, негодник! Эй, иди сюда, бездельник!» И я никогда не чувствовал неприязни по отношению к нему, не обвинял его и не раздражался, а любил его как святого, и моя душа получила от всего этого огромную пользу, очистившись от эгоизма и слабости».

Старец Порфирий также рассказывал: «В то время я был совсем юным, а старцы (на Афоне – прим. авт.) обращались со мной очень сурово. Но я считал их всех святыми людьми и со смирением любил их». И старец Порфирий стал тем, кем он стал. Мы все хотим подняться высоко другими путями, но никаких других путей нет.

Святой Иоанн Лествичник говорит кое-что очень интересное: «Если хочешь стать смиренным, ищи способы: ищи нужные слова, мысли, молитвы – ищи, отдаляя в это время корабль души своей от бурных вод гордыни». Иными словами, необходимо найти какие-то средства – молитвы, слова и пр., то есть нужно что-то сделать для того, чтобы обрести смирение.

Как-то я был на Афоне, и спрашивал там монахов о смирении. Мне хотелось узнать, что они про это скажут. И в скиту святой Анны я обратился к одному своему знакомому – подвижнику:

– Отче, расскажите мне о смирении – ведь вы прошли этот путь. Что сделало Вас смиренным?

– Что тут можно сказать? Я не смиренный. Просто человек проходит через множество вещей и смиряется. Эти вещи – очень странные, иногда просто удивительно странные.

– Можете привести какой-нибудь пример?

И монах рассказал:

– Однажды я нечаянно разбил термометр. Он выскользнул у меня из рук, и я его уронил. Мой духовник увидел это и сказал мне: «Возьми веревку, повесь этот термометр себе на шею и ходи так четыре дня. И всем, кто со смехом будет спрашивать тебя, что это, отвечай: «Я разбил термометр».

– И вы сделали так?

— Сделал.

А этот человек в свое время блестяще окончил университет – с красным дипломом. И вот он принял такую епитимью и выдержал ее полностью. Зато теперь, разговаривая с ним, видишь такую благодать, такое умиление на его лице, что хочется спросить: «Как вы стали таким?» А он стал таким под «ударами» смирения.



И еще он рассказал:

– Однажды на Афон приехал очень красивый юноша. Он хотел стать монахом, но при этом много внимания уделял своей внешности. И что же сделал наш духовник? Он взял сажу со дна кастрюли, в которой мы готовили пищу на костре, и сказал ему: «Ну-ка, подойди сюда, красавчик! Больно ты симпатичный!» И вымазал лицо юноши сажей, со словами: «Не умывайся, пока я не скажу тебе! Будешь ходить так!» И юноша смирился. А мне духовник рассказал, что когда он сам в юности пришел на Афон, у него были прекрасные длинные волосы, и он очень о них заботился. А его старец сразу же, как только он пришел, взял ножницы и отрезал эту красоту. Будущий монах покорился, но его самолюбие сильно пострадало при этом, и в храме он прятался, чтобы его никто не видел. Но старец сказал ему: «Не стой там! Иди сюда!» И поставил его у подсвечника так, чтобы каждый, кто входил в храм, видел его. Это было настоящее мучение, но оно принесло огромную пользу. Так люди смиряются и исправляются.

А попробуйте сказать ребенку, только что вернувшемуся из школы, когда он уже переоделся и сел за стол: «Ой, у нас закончился хлеб! Одевайся скорей и сходи в магазин!» Ему очень трудно будет выполнить Вашу просьбу. Большинство детей в таком случае говорят: «Почему ты всегда просишь меня, а не братьев? Я у вас как прислуга!» Так, к сожалению, эгоизм проявляется в нас еще с детских лет.

Но если мы перестанем быть эгоистами, то успокоимся, и все наши проблемы исчезнут.

Нас не будут волновать никакие житейские трудности, потому что самая большая наша проблема – это гордыня. И если мы победим ее, то успокоимся.

И помните: смиряясь, мы будем страдать. Но когда смиримся, то увидим Бога и успокоимся. В противном случае в нашей душе никогда не будет мира, и мы постоянно будем обвинять кого-то в своих проблемах.

Об этом очень хорошо говорит святой Никодим Святогорец в эпилоге к «Новому мартирологу»: святые победили свои страсти, они смирились, покаялись и обрели покой. Только так и можно успокоиться. Поэтому смиренный человек всегда спокоен, что бы ни случилось. Он знает, что его место – внизу, и ниже спускаться некуда. Поэтому он не боится, что кто-то сбросит его вниз, ведь он сам отправил себя туда, смирившись.



И если вы услышите о ком-то, что он за короткое время достиг духовных высот, знайте, что для этого ему пришлось пройти через большие страдания, которые он принял смиренно и без ропота. В этом весь секрет.

На пути к смирению очень полезно вспоминать о своих старых грехах. Не все были христианами с детства. Некоторые люди приходят ко мне и говорят:

– Отче, знали бы вы, как я жил! И как Бог спас меня! Я работал водителем такси, и чего только не делал! Обманывал, грешил…

Это не исповедь. Люди просто приходят и рассказывают, как Бог спас их от их прошлого. Это очень помогает смириться. «Если бы Бог покинул меня, я бы погиб!» А другие смотрят на Распятие, на страдания Христа, на Его терновый венец и думают: «Если Господь так пострадал, как я могу быть эгоистом?» И эти мысли также смирительны.

Кто-то смиряется, вспоминая о своих повседневных грехах. А если ничего из перечисленного не действует, то появляются средства, которые действуют всегда и на всех. Что же это за средства? Искушения и болезни. Когда болеешь, волей-неволей смиряешься. Рак смирит и самого гордого упрямца. Нет человека, который был бы болен раком или какой-то другой мучительной болезнью, и не смирился бы при этом. Потому что когда плоть страдает, душа очищается, и эгоизм исчезает.

Я знал очень жестких людей, которые не давали никому слова сказать. Но когда они заболевали и оказывались прикованными к постели, то говорили своим детям: «Большое спасибо тебе, дитя мое, за то, что принес мне попить!» А раньше от них только и слышно было: «Принеси это! Принеси то! Иди туда! Иди сюда!» Вот так смиряет болезнь – человек становится кротким, как овечка.

Часто Бог ограждает нас от таких страданий. Но иногда, для нашего спасения, Он допускает страданию коснуться нас, говоря: «Если этого человека оставить так, он никогда не излечится от своего эгоизма. Придется ему пострадать».

Смирение – это неисчерпаемая глубина, как Неисчерпаем Бог, Который обладает наивысшим смирением. Но если мы ощутили это неземное благоухание – аромат смирения, а затем нас кто-то похвалил и мы возгордились, то не надо обольщаться: святые отцы в таком случае говорят, что мы просто находимся в прелести, и истинного смирения в нас нет.

Вот, меня похвалили, и я начинаю гордиться, как гордятся некоторые успешные, образованные люди, ожидая, кто что про них скажет… А желание, чтобы о тебе говорили, означает, что нет смирения, ведь смиренный человек, наоборот, не хочет, чтобы о нем говорили. Ведь перед Богом мы все одинаковы.


Перевод с греческого.
20 января 2015 г.

http://www.pravoslavie.ru/smi/76643.htm

[Дмитрий Н]

Как смириться с тем, что не можешь изменить?

Ответы пастырей


Жизнь человеческая не проходит без скорбей – самых разных, малых и больших: это и крушение наших планов и надежд, несчастные случаи и болезни, потеря имущества или жилья в пожаре, кризисы, катастрофы и природные катаклизмы, в которых мы пострадали… И часто эти скорби и испытания повергают в уныние, а то и в ропот: за что мне это? Как смириться с этими скорбями? Как не утратить бодрость духа?




Скорби – лишь средство в руках Бога к избавлению от еще больших скорбей

Священник Димитрий Выдумкин:

– Да, нередко случаются в нашей жизни ситуации, в которых мы, ощущая свою беспомощность, вынуждены находиться, невзирая на то, что все внутри нас этому противится. Если человеку не удается вовремя укротить естественное внутреннее противление, нередко весьма эмоциональное, он подвергается опасности оказаться в глубоком унынии, или депрессии, выход из которого может оказаться уже весьма затруднительным. Очень важно не допустить подобного и справляться с ситуацией еще в начале, когда ты исчерпал свои ресурсы и осознал, что, по крайней мере некоторое время, такое положение вещей нужно будет терпеть.


_{Священник Димитрий Выдумкин}

И здесь необходимо вспомнить ту истину, что Бог управляет «жизнью каждого человека во всей подробности ее»[1] и в Своем управлении Он ищет исключительно пользы и истинной радости для человека. Что из этого следует? В первую очередь то, что, если и случаются с нами непреодолимые скорбные обстоятельства, то приходят они к нам от Бога, хотя орудием Его и может быть чья-то злая воля. И приходят они для того, чтобы избегли мы в будущем еще больших скорбей и еще более тяжкой боли. Здесь уместно будет вспомнить ту притчу о несчастном «робинзоне», который, прожив на необитаемом острове много лет, однажды, возвращаясь с охоты, увидел все свои пожитки горящими высоким пламенем. Не выдержав испытания, он пал на колени и уже возвысил слова горького ропота против Бога, но… Как оказалось, этот костер послужил сигнальным огнем для проплывающего недалеко корабля, который и забрал уже счастливого «робинзона» с необитаемого острова.

Главная мысль притчи – глубоко христианская истина о том, что скорби, какими бы тяжкими они нам ни казались, лишь средство в руках Бога к избавлению от еще больших скорбей и доставлению человеку пользы. А потому «по отношению к всемогущей и всесвятой воле Божией не может быть иных соответствующих чувств в человеке, кроме неограниченного благоговения и столько же неограниченной покорности»[2].

    «Говорите чаще себе: “Буди воля Божия”. В сию мысль да погружается ум ваш и сердце»

Однако нередко бывает так, что мы умом все понимаем, а смириться все равно не можем, не получается у нас. Происходит это оттого, что «мы не почтили Бога как Бога; оттого, что мы не покорились Богу как Богу; оттого, что мы не дали себе должного места пред Богом; от нашей гордости, от нашей слепоты, оттого, что падшая, поврежденная, извращенная воля наша не уничтожена и не отвергнута нами»[3]. И в таком случае святитель Игнатий (Брянчанинов) советует некоторые духовные упражнения. И одно из них следующее: «Говорите чаще себе: “Буди воля Божия”. В сию успокоительную и священную мысль да погружается ум ваш и сердце»[4].


Мы никогда не бываем брошены


_{Священник Валерий Духанин}

Священник Валерий Духанин:

– Господь потому и посылает нам то, чего мы не можем изменить, чтобы мы научились смиряться. Нам хочется свернуть горы, а вдруг поставляется стена, о которую разбивается наша гордость, наша самоуверенность. Тогда-то мы быстро видим, насколько мы самодостаточны и всё ли зависит от нас.

Как же смириться?

Смиряться вообще трудно, больно. Но, собственно, у нас всего два варианта. Либо роптать, негодовать и тем самым только мучить себя, либо принять то, что нам дано, как ниспосланное Богом для нашего блага.

Верующему человеку смириться легче. Вера в Бога предполагает доверие. Господь находится рядом. Он ведет нас, как родитель ведет ребенка за руку. Если нас повели не по той дороге, которая нам казалась более правильной, то, значит, так надо. Нам более полезен тот путь, по которому Господь ведет нас.

    Не забывайте: нам более полезен тот путь, по которому ведет нас Господь

Пример доверия Богу мы видим в лице известного ветхозаветного праотца Иосифа. Братья замышляли его убить, бросили в яму, потом из жалости продали в рабство, так что его увезли в Египет. Разве мог Иосиф сам что-либо в этом изменить? Не мог. Но оказывается, Господь вел его через эти лишения к его будущей славе, и его пребывание в Египте обернулось будущим спасением его же братьев от голода. Иосиф впоследствии сказал им: Вот, вы умышляли против меня зло; но Бог обратил это в добро (Быт. 50: 20). Так и нужно воспринимать жизненные тупики: через это Господь нас пытается чему-то научить и обернет это ко благу.

Вспоминается случай из жизни одного страждущего человека, Константина, который в связи с каким-то неврологическим синдромом не мог ходить. Ему удалось попасть к преподобному Паисию Святогорцу. Ко всеобщему удивлению, святой Паисий приподнял Константина с инвалидной коляски, и они вместе стали ходить, молясь со слезами на глазах. Радости Константина не было предела, ему казалось, что у него выросли крылья. Но неожиданно святой Паисий усадил его обратно в инвалидную коляску и сказал: «Послушай меня, сынок. Бог не хочет, чтобы ты когда-нибудь выздоровел. Твое состояние будет всё хуже. Но знай: те люди, которые собираются вокруг тебя и тебе служат, спасают таким образом свои души. Оказывая помощь тебе, они получают помощь сами, хотя этого не понимают. Так ты становишься средством спасения душ. Бог хочет от тебя именно этого. Поэтому живи у себя на родине и никогда оттуда не уезжай». Кто-то подумает, что это тупик. Но на самом деле это и есть самый лучший духовный выход из тупика.

А вот еще примеры из нашей жизни. Мама одного сильно болеющего ребенка говорила, что тяжесть на душе была только в первый период жизненных испытаний, а потом пришло облегчение, потому что наступило прозрение. Благодаря болезни ребенка она пересмотрела всю свою жизнь, обрела веру, а с Богом в душу вступили надежда, прочность, отрада. Еще одна мама, ребенок которой парализован, призналась: «Мы очень благодарны нашему сыну, потому что по причине его болезни мы обратились к Богу и нашли подлинный смысл жизни».

Мы доверяем Тому, Кто нас призвал к этой жизни. Он нас ведет Своим Промыслом, значит, мы никогда не бываем брошены. Поэтому если что-то не можем изменить, то просто примем это как путь, на который Господь призвал нас. А смысл и пользу этого пути мы поймем, когда созреем духовно.


Бог бодрствует над нами

Протоиерей Георгий Бреев:

– Если мы посмотрим на свою жизнь с духовной точки зрения, то поймем, что в нашей жизни всегда имеет место быть то, что не определяется ни нашим умом, ни даже нашим благочестием. Каждому человеку – и верующему, и неверующему – дается то, что Сам Бог по Своей вечной премудрости определяет именно тебе пройти.

Человек при этом всегда будет протестовать, проявлять недовольство, сколь бы прекрасной жизнь у него ни была, а тем более, если что-то не сложилось. Но надо попытаться понять, что такое Промысл Божий.


_{Протоиерей Георгий Бреев. Фото: Владимир Ходаков / patriarchia.ru}

Бог не только о каждом человеке (а нас на земле миллиарды живет, а еще сколько жило и будет жить) промышляет, но и обо всей Вселенной. Господня земля, и исполнение ея, вселенная и вси живущии на ней (Пс. 23: 1), – как псалмопевец говорит.

Тогда, когда мы это прозреваем, наша душа умиряется и понимает, что все, что нам дано, это именно то, что нужно.

Нам просто надо переплыть это обуреваемое треволнениями житейское море: и справа, и слева нас бьют и будут бить волны; нам кажется, что мы вот-вот потонем, – но в то же время мы всякий раз убеждаемся, что Бог бодрствует над нами.

А нам что только надо? Смириться! Помоги всем нам в этом Бог.


Иногда полезнее пострадать

Священник Сергий Бегиян:

– Нужно во всем попытаться отыскать Промысл Божий. Бог всегда нас ведет к блаженству. Только мы не всегда это понимаем. Если страдаем, то в 90% случаев – за наши грехи и непослушание. Поэтому бывает полезнее нам тут пострадать в качестве искупления, зато обрести блаженную вечность.


_{Священник Сергий Бегиян}

Иногда Бог через злострадание приводит нас в итоге к тихой и безмятежной жизни.

    Будем молиться во всяком тяжелом обстоятельстве, молиться неотступно

Поэтому, не зная судеб Божиих, будем молиться во всяком тяжелом обстоятельстве. Молиться неотступно, каждый день исполняя какое-то правило только для решения этой конкретной непростой ситуации. Кто-то канон читает, кто-то акафист, кто-то придумывает еще какой-нибудь способ умолить Бога. В результате таких духовных упражнений мы получаем сознание того, что все в руках Божиих, получаем силу терпеть нестерпимое, либо ситуация начинает меняться чудесным образом.


У Господа относительного каждого из нас имеется Свой особый план


_{Священник Александр Дьяченко}

Священник Александр Дьяченко:

– Многое зависит от возраста. Юношеству свойственен максимализм, а время делает нас мудрыми, лечит и учит довольствоваться тем, что есть. В молодости мечтаешь покорить Эверест, а в шестьдесят радуешься, что без одышки поднимаешься на пятый этаж.

Важно помнить: у Господа относительного каждого из нас имеется Свой особый план, замысел твоего пребывания здесь, на земле. Не ищи своего, ищи предназначенного тебе. Молись и умей различать посылаемые тебе знаки.


Подготовили Юрий Пущаев и Ольга Орлова

21 января 2019 г.

 
<sub>[1] См.: Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 2. Судьбы Божии.

[2] См.: Игнатий (Брянчанинов), святитель. Аскетические опыты. Т. 1. О терпении.

[3] См.: Игнатий (Брянчанинов), святитель. Приношение современному монашеству. Гл. XIV.

[4] См.: Собрание писем святителя Игнатия, епископа Кавказского.</sub>


http://www.pravoslavie.ru/118720.html

[Дмитрий Н]

Смирение – дар с неба

Игумен Киприан (Ященко)

   



Старец Паисий Святогорец пишет о смирении: «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать. Поэтому «смиренный» означает «имеющий благодать».


Смирение – от слова «мир». Это приобретение мира в душе. Это дар, который дается с неба. Смирение – это не душевная добродетель, не телесная, а духовная. Она даже не присуща человеку – по естеству, по плоти, по душе – по естественной природе. Смирение – это сверхъестественная природа, то, чего Адаму не хватало. Основатель противоположной страсти – гордости – дьявол.

Старец Паисий Святогорец пишет о смирении очень просто: «Разве в Евангелии не говорится: «Бог гордым противится, смиренным же дает благодать» (Иак. 4:6)? Так уж Бог определил. «Смиренный» означает «имеющий благодать»!» Если есть благодать на человеке, значит, он смиренный. А нет благодати, причем у него может быть множество других достоинств, – и он уже не может быть смиренным.


_{Архимандрит Кирилл (Павлов)}     

Святитель Иаков Низибийский в «Слове о смирении» пишет: «Смиренный любезен во всем; слова его сладки, на лице написана веселость. Во всем находит он радость. Смиренных украшает любовь; ибо они умеют ходить во свете ее. Кроткие и смиренные сохраняют себя от всякого зла, и благость сердца отражается на светлом лице их. Говорят ли они? все слова их пристойны. Смеются ли? смех их не слышен. Смиренный боится презирать других, ибо презрение есть порождение ненависти. Ежели он слышит злословие, то затыкает слух свой, дабы такие слова не вошли в его сердце. Смиренный поставляет себя ниже других, но сердце его обитает в вышних, и мысли носятся там, где хранятся его сокровища. Он смотрит в землю, но взор ума его устремлен выспрь, на красоту неба».

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет: «Смиренный неспособен иметь злобы и ненависти: он не имеет врагов. Если кто из человеков причиняет ему обиды – он видит в этом человеке орудие правосудия, или Промысла Божия. Смиренный предает себя всецело воле Божией. Смиренный живет не своею собственною жизнью, но Богом. Смиренный чужд самонадеянности, и потому он непрестанно ищет помощи Божией, непрестанно пребывает в молитве».

Смиренный человек не оправдывается, если на него возводят клевету. Древний Патерик повествует о преподобном Макарии Великом, что он как-то раз был оклеветан в том, что от него должна была родить некая девица. Преподобный Макарий Великий не стал оправдываться, но сказал себе: «Макарий! вот ты нашел себе жену: нужно побольше работать, чтобы кормить ее. И я работал ночь и день – и посылал ей. Когда же наступило время родить, она оставалась много дней в муках и не рожала. Говорят ей: что это значит? Она отвечала: знаю, я оклеветала отшельника и ложно обвинила его. <…> Прислужник, пришедши ко мне, радовался и говорил: девица не могла родить, пока не призналась, говоря: не монах имел дело, но солгала на него. И вот все селение хочет идти сюда и раскаяться пред тобою. Я, услышав о сем, чтобы не беспокоили меня люди, встал и убежал в Скит».

О том, как думает смиренный человек, можно прочесть в дневнике убиенного иеромонаха Василия (Рослякова; 1960–1993) из Оптиной пустыни: «Ты видишь, что все вокруг достойнее тебя, честнее, праведнее, смиреннее, чище. И радостно от того, что они не презирают тебя, последнего, убогого, не гнушаются общением с тобою, но разговаривают с тобою, как с равным, рядом с тобою сидят за столом, вместе с тобою ходят в храм и никогда ни делом, ни словом, ни взглядом не позволяют себе указать на твое недостоинство и нечистоту. Но терпят тебя рядом с собою, покрывают недостатки, ошибки, грехи, милосердствуют и даже иногда просят исполнить какое-либо послушание, тем самым оказывая особую честь, оказывая внимание и возводя в достоинство слуги и иногда даже друга.

Господи, они прощают мне недостоинство мое и обращаются ко мне с просьбой! Это ли не радость, это ли не рай?.. Но все это только помыслы смиренномудрия, а само смирение не живет в окаянном сердце моем».


_{Преподобный Амвросий Оптинский}     

А вот как определил смирение старец архимандрит Кирилл (Павлов): «Смиренномудрие есть такое состояние души, в котором она, познав всю слабость и нечистоту свою, бывает далеко от всякого высокого мнения о себе, постоянно старается раскрыть в себе доброе, искоренить все злое, но никогда не почитает себя достигшею совершенства и ожидает его от Благодати Божией, а не от собственных усилий». Отец Кирилл, конечно, – живое смирение. Никто не видел, чтобы он на кого-то гневался или раздражался. Старец явил живое исполнение Евангелия. Достаточно было видеть отца Кирилла, чтобы прийти в духовную норму.

Я несколько раз наблюдал, как только начиналось осуждение кого-либо из священников или обсуждение недостатков, которые случаются в Церкви, отец Кирилл сразу же уходил. Вот стоят кружком, разговаривают, но как только касались этой темы, отец Кирилл начинал куда-то спешить, молча удалялся, никому никаких замечаний не делал, никого не обличал, никогда не участвовал в этих обсуждениях.

Библейский словарь архимандрита Никифора толкует его так: «Смирение – состояние духа человека, при котором он не высоко думает о себе и целиком полагается на милость Божию». Библейская энциклопедия: «Смирение – добродетель, противоположная гордости, и одна из самых главных добродетелей в христианской жизни. Оно состоит в том, что человек не высоко думает о себе, питает в своем сердце духовное убеждение, что ничего своего не имеет, а имеет только то, что дарует Бог, и что он ничего доброго не может сделать без Божией помощи и благодати; таким образом вменяет себя за ничто и во всем прибегает к милосердию Божию».

Святитель Игнатий (Брянчанинов) критикует смиреннословие, выставление смирения напоказ ради одобрения людей. Ложное смирение, по его словам, проистекает от тщеславия.

Старец Паисий Святогорец так пишет о смиреннословии и плодах его: «Самому себя человеку легко укорять, но он с трудом принимает упреки от других. <…> Когда я жил на Синае, там был мирянин по имени Стратис. Если ты ему кричал: «Господин Стратис!» – он отвечал: «Какой господин? Грешный, грешный Стратис зови». Все говорили: «Какой смиренный человек!» Однажды он проспал утром и не встал вовремя на службу. Кто-то пошел его будить. «Стратис, ты все спишь? Уже Шестопсалмие прочитали. Ты, что, не пойдешь на службу?» Он как стал кричать: «Да у меня благочестия больше, чем у тебя! И ты будешь мне говорить, чтобы я шел в церковь?» Кричал, как сумасшедший… Даже схватил ключ от двери – такой большой, как от амбарного замка, – и замахнулся на человека, потому что задели его самолюбие. Люди, которые слышали, как он кричал, потеряли дар речи, ведь все считали его смиренным и брали с него пример. Опозорился Стратис. Видишь, что делается? Сам себя называл грешным, но едва задели его самолюбие, просто озверел!»

Смирение – это терпение оскорблений и неправд. Каждый молящийся Богу: «Господи, дай мне смирение», – должен знать, что просит Бога, дабы Он послал человеку оскорбителя.


_{Преподобный Сергий возделывает огород}     

Первое средство к достижению смирения – это отсечение своей воли. Преподобный Иоанн Лествичник пишет: «От послушания рождается смирение, от смирения же бесстрастие». В монашестве послушание – это один из обетов, который приводит человека к духовному жительству.

Необходимо просить прощения и обвинять себя. Преподобный Антоний Великий: «Навыкни, чтоб язык твой во всех случаях, во всякое время и всякому брату говорил: «Прости мне». Точно так же и авва Дорофей пишет: «Прежде всего нужно смиренномудрие, чтобы на каждое слово быть готовым сказать «прости».

Кто просит прощения – тот опаляет бесов и делает их безсильными. Телесные труды в подчинении и самоукорении взращивают смирение. Преподобный Антоний Великий: «Люби труды, всем себя подчиняй, уста свои держи заключенными и достигнешь смирения. Смирение же привлечет отпущение всех грехов твоих».

Известен пример из жития Преподобного Сергия Радонежского, который, будучи игуменом, трудился с братией в скудости и бедности: «Один человек – христианин, земледелец, крестьянин-пахарь, живший в деревне, которая находилась далеко от монастыря, пахавший плугом землю и этим трудом добывавший себе пропитание, – наслышавшись о Преподобном Сергии, возгорелся желанием его увидеть. Управившись с работой, этот крестьянин пришел в монастырь. В то время Преподобный Сергий копал лопатой землю в огороде для посадки овощей. Поскольку крестьянин никогда не видел Сергия, то, придя в обитель, начал расспрашивая братию: «Кто из вас Сергий? Где мне найти этого чудного и славного мужа, о котором столько рассказывают? Как мне его увидеть?» Ему отвечали: «Старец, уединившись, копает огород. Подожди немного, пока он не выйдет». Нетерпеливый посетитель не мог дождаться появления старца и, заглянув в щель забора, увидел блаженного в разодранной, ушитой заплатами бедной одежде, трудившегося в поте лица. Крестьянин не мог и подумать, что это был тот, кого он так сильно желал увидеть, и не верил, что это был тот, о котором он столько слышал».

Во многих монастырях Афона укоренилась такая традиция: игумен обители трудится вместе с братией монастыря, а иногда и даже больше остальной братии.

Тем, кто желает стяжать добродетель смирения, необходимо избегать учительства. О преподобном Арсении Великом говорили, что «он никогда не хотел говорить о каком-либо вопросе из Священного Писания, хотя бы и мог, если бы захотел».

В Петербурге мне приходилось несколько раз встречаться с одним протоиереем, очень благочестивой жизни. И он рассказывал, что в академии учился вместе с будущим Святейшим Патриархом Алексием. Они жили в одной комнате. И он каждый день смирял будущего Патриарха. Он был на несколько месяцев старше будущего Патриарха и, пользуясь этим, говорил: ты меня должен слушаться. А Алексий такое поношение сносил со смирением, никак ему не отвечал. Но когда стал Патриархом, много раз вспоминал своего соседа с благодарностью: дескать, был человек, который действительно его научил смирению. И вот этот батюшка мне показывал несколько папок: на каждый праздник Патриарх Алексий лично, своей рукой подписывал ему открытку. По пять–шесть раз в год – на Пасху, на Рождество, на Троицу – он его все время благодарил за воспитание смирения.

Святой старец Паисий Святогорец писал, что печаль неугодна Богу, а смирение состоит в радости и благодарности Богу: «Вместо того чтобы омывать свое лицо слезами радости и благодарности к Богу, ты орошаешь его слезами скорби и печали. Отсюда следует такой вывод: если мы не смиримся добровольно, то нас смирят принудительно, поскольку Благой Бог нас любит».


_{Старец Паисий Святогорец}     

Без Бога невозможно сотворить ни одной добродетели, поэтому молитва рождает смирение, а смирение – молитву. Авва Дорофей пишет: «Очевидно: смиренный и благоговейный, зная, что невозможно совершить никакой добродетели без помощи и покрова Божиих, не престает неотступно молиться Богу, чтоб сотворил с ним милость. Постоянно молящийся Богу, если сподобится сделать что-либо должное, знает, при посредстве Кого это сделано им, и не может превознестись или приписать своей силе, но приписывает Богу все свои исправления, Его благодарит непрестанно и Ему молится непрестанно, трепеща, чтоб не лишиться помощи свыше, чтоб не обнаружилась таким образом его собственная немощь. Он молится от смирения».

Святой Антоний во время молитвы услышал глас: «Антоний, ты еще не пришел в меру башмачника в Александрии». Антоний нашел башмачника и убедил его открыть, что есть особенного в его жизни. Тот сказал: «Я не знаю, чтобы когда-нибудь делал какое-либо добро. Почему, вставши утром с постели, прежде чем сяду за работу, говорю: «Все в этом городе от мала до велика войдут в Царство Божие за свои добрые дела, один я недостоин попасть туда за грехи мои». Это же самое со всею искренностью сердечно повторяю я и вечером, прежде чем лягу спать». Услышав это, святой Антоний сознал, что точно не дошел еще в такую меру.

О старце Иосифе Исихасте рассказывают, что он в детстве настолько послушно принимал наказания, что у отца пропадало всякое желание его наказывать. Он был послушным и разумным, но при этом и очень живым ребенком. Отец, бывало, гневался на него из-за шалостей и, бывало, хотел хорошенько выдрать сына. «Дам-ка я нагоняй ему за то, что он сделал!» – говорил Георгий. Когда мальчик слышал это, он тихо и спокойно подходил к сидящему в кресле отцу, чтобы тот наказал его, и склонял голову, показывая полное послушание. Он не убегал, не гневался, не кричал – он проявлял послушание: «Раз уж ты хочешь меня выпороть, то пори». И отец, верующий и добросердечный человек, бывал пленен этим жестом своего маленького сына и говорил: «Ладно, беги отсюда! Даже выпороть тебя не могу из-за твоего смирения».

Об уровнях смирения говорил преподобный Амвросий Оптинский: «Ведати подобает, яко три суть совершенного смирения степени. Первая степень – покоряться старейшине, не превозноситься же над равными. Вторая степень – покоряться равным, не превозноситься над меньшими. Третья степень – покоряться и меньшим, и вменять себе ничтоже бытии».


_{Игумен Киприан (Ященко)}     

Святитель Игнатий (Брянчанинов) пишет о том, как проявляется смирение в человеке по мере укоренения в этой добродетели: «Начало смирения – нищета духа; середина преуспеяния в нем – превысший всякого ума и постижения мир Христов; конец и совершенство – любовь Христова».

Первое монастырское послушание будущего святителя Игнатия (Брянчанинова) было служить при поварне. В первый же день повар сказал ему: «Ну-ка, брат, пойдем за мукой!» и бросил ему мучной мешок так, что его всего обдало белой пылью. Новый послушник взял мешок и пошел. В амбаре, растянувши мешок обеими руками и прихватив зубами, чтобы удобнее было всыпать муку, он ощутил в сердце новое, странное чувство, какого еще не испытывал никогда: полное забвение своего «я» так усладило его тогда, что он во всю жизнь поминал этот случай.  Проходя послушание трапезного, он однажды поставил блюдо с пищей на последний стол, за которым сидели послушники, и мысленно произнес следующие слова: «Примите от меня, рабы Божии, это убогое служение». Вдруг почувствовал он необыкновенное молитвенное действие, так что пошатнулся: в грудь его запало сладостное утешение и не оставляло более 20-ти дней. Воспоминание об этом случае неизгладимо напечатлелось в его душе, и он изложил его в своих «Аскетических опытах», приписывая случай этот другому лицу.

Преподобный Паисий Святогорец рассуждает: «Меня часто спрашивают: «Сколько нужно времени, чтобы стяжать Божественную Благодать?» Некоторые могут всю жизнь якобы жить духовно, подвизаться и т.д., но при этом думать, что что-то собой представляют, – такие не приобретают Благодати Божией. А другие за короткое время приобретают благодать, потому что смиряются. Если человек смирится, то благодать может в минуту его осиять, сделать Ангелом, и он попадет в рай. А если возгордится, в минуту сделается бесом и окажется в аду. Смирение отверзает двери Небесные, и приходит на человека Благодать Божия, а гордость их затворяет. Старец Тихон говорил: «Один смиренный человек имеет больше благодати, чем много человек вместе. Каждое утро Бог одной рукой благословляет мир, но если увидит смиренного человека – благословляет его двумя руками. У кого больше смирения, тот больше всех!»

Святитель Иаков Низибийский заключает в «Слове о смирении»: «Плоды его вожделенны; ибо он производит спокойствие и скромность, образует характер любезный и безмятежный. Смиренные бывают простодушны, терпеливы, любезны, невинны, искренни, учены, мудры, предусмотрительны, благоразумны, миролюбивы, милосерды, любообщительны, снисходительны; их ум проникает в глубины мудрости, их сердце наслаждается спокойствием, их душа сияет красотою. Блаженна та душа, которая прививается к сему столь плодотворному древу; ибо в ней царствует мир, в ней живет Тот, кто любит жить в кротких и смиренных».

Поскольку смирение есть свойство Христа, то вместе со смирением Он Сам вселяется в душу христианина, или смирение лишь тогда воцарится, когда в ней изобразится Христос. Именно поэтому смирение невозможно без Причащения – соединения со Христом. Вот внутренняя сторона этой духовной добродетели.


Источник: Журнал "Покров"

<sub>Литература:

Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. – М., 1995.

Жития и чудеса Преподобного Сергия, игумена Радонежского. Записанные преподобным Епифанием Премудрым, иеромонахом Пахомием Логофетом и старцем Симоном Азарьиным // Православная энциклопедия. – М.: Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1997.

Небесные ратники. Жизнеописание и чудеса Оптинских новомучеников. – Изд-во «Оптина пустынь», 2008.

Преподобного Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица. Млн. Слово 25. Полное собрание творений святителя Игнатия (Брянчанинова). Т. 1.

Святой Исаак Сирин. Подвижнические наставления. – Изд. Афонского Русского Пантелеимонова монастыря, 1895.

Старец архимандрит Кирилл (Павлов) / под ред. свящ. Виктора Кузнецова. – М., 2012.

Старец Ефрем Филофейский. Моя жизнь со старцем Иосифом. – М.: Ахтырский Свято-Троицкий монастырь, 2012.

Старец Паисий Святогорец. Слова. Т. V. Страсти и добродетели. Разд. 2. Добродетели. Ч. 1 Есть одна добродетель – смирение. Гл. 1. Бог смиренным дает благодать. – М.: Святая Гора, 2008.</sub>


https://pravoslavie.ru/1263988.html