Метеоризм прометеизма
Территориальный передел, подобный произошёдшему в период 1-го раздела Речи Посполитой (РП), не мог не привести к переформатированию баланса сил на европейском континенте. Это дало повод английскому консерватору Эдмунду Бёрку поставить 1-й раздел РП в один ряд с французской революцией. По мнению Э. Бёрка, французская революция и раздел РП ознаменовали собой конец прежнего уклада сил и прежнего порядка, царившего в Европе.
В результате раздела наибольшая часть польских земель отошла к двум немецким государствам – Австрии и Пруссии, чья власть распространилась почти на 120 000 кв. км польской территории.
Особенно выгодные районы, с геополитической точки зрения, отошли Пруссии – внушительный кусок балтийского побережья (Вармия, Поморье и т.д.). Внешняя торговля РП оказалась в прусских руках, и не столько Россия, сколько Пруссия способствовала упадку РП, прежде всего, экономическому.
Россия получила чуть более 90 000 кв. км, но это не были этнические польские территории.
Тем не менее, в польской историографии прочно утвердилась точка зрения, в соответствии с которой главным виновником произошедших с польской короной несчастий считается Россия.
Обиходным клише в польской идеологии являются утверждения о будто бы равной ответственности Третьего рейха и Советского Союза в развязывании 2-й Мировой войны. Известно, что немецкий милитаризм идеологически подпитывался пруссачеством – крайней формой военного абсолютизма.
При разделах Польши Пруссии удалось значительно укрепить своё присутствие в регионе, превратившись в локомотив будущей немецкой государственности во времена Бисмарка. Своё политико-идеологическое значение Пруссия сохраняла вплоть до 1945 г.
В связи с этим в польской историографии появились попытки увязать разделы РП, не только 1-й, с появлением в Европе фашизма. Получается, на первый взгляд, логически гармоничный ряд: 1-й раздел РП с участием немцев и русских – усиление прусского милитаризма – зарождение, при его участии, нацистской идеологии, приведшей к небывалой катастрофе в ХХ веке.
Идеологема эта удобна, масштабна, позволяет комплексно обвинить Россию не только в разделах РП, но и появлении нацизма в Европе, хотя Вармия была возвращена Польше (административно входит в Варминско-Мазурское воеводство) не без содействия Советского Союза после поражения Германии во 2-й Мировой войне.
Удивляет не появление такого удобного пропагандистского инструментария, а то, почему до сих пор он не нашёл широкого применения в информационном противостоянии с Россией.
Польские историки подчёркивают, что после исчезновения Польши с карты мира, начало чему было положено 1-м разделом РП, в Центрально-Восточной Европе сложилась искусственная, неестественная система господства трёх империй, которая распалась в процессе развития национально-политической идентификации народов, живших на данных территориях – поляков и современных белорусов и украинцев.
Следовательно, естественной формой расположения сил признаётся та, при которой польское влияние в Центрально-Восточной Европе не исключается, а, напротив, исключается влияние немецкое и российское.
Здесь взгляды польских историков сходятся со взглядами историков западных. Так, Тимоти Снайдер, профессор Йельского университета, специалист по истории Восточной Европы, автор множества нашумевших публикаций о взаимоотношениях России, Белоруссии, Украины, Литвы и Польши, полагает, что на землях разделённой РП завершился процесс распада политической нации, на руинах которой появился целый ряд успешных народов – украинцы, белорусы, литовцы, в этническом понимании – поляки (!) – «Polacy w rozumieniu etnicznym».
Здесь мы имеем дело с другим алогически гармоничным рядом пропольского значения: разделы РП – распад единой политической нации поляков – появления на её руинах, но из её же духовно-политических корней народов Украины, Белоруссии и Литвы, поляков «w rozumieniu etnicznym».
Это было обоснованием особой роли поляков и их культуры в физическом и духовном генезисе упомянутых народов. Т.е. поляки совершили акт самопожертвования, пусть в начале, до 1-го раздела РП они и не думали так поступать, дав жизнь сразу трём народам.
Данная идеологема окончательно закрепилась в конце XIX века. Тогда в ходе Январского восстания 1863 года польские патриоты взывали к родственным чувствам малороссов, белорусов и литовцев, как к своим ближайшим этническим и политическим родственникам, хотя в официальных прокламациях повстанцев и далее упоминался единый польский народ.
Если в отношении литовцев тезисы о внушительном польском влиянии оправданы, то в отношении малороссов и белорусов сомнительны, ибо напрочь перечёркивают общерусское их происхождение, что явно не соответствует истине.
На мой взгляд, чётко осязаемые истоки польского прометеизма, как политической идеологии, следует искать в период изобретения подобных идеологем о жертвенности польского народа во благо Украины, Белоруссии и Литвы.
Продолжая логическую цепочку, мы увидим, что пропагандистскому клише о причастности России к усилению милитаристских тенденций в Европе, приведших к двум мировым войнам, через разделы Полбши легко противопоставить иной когнитивно-иделогический ряд: желание Речи Посполитой распространить своё влияние вглубь православных земель – внушительный ущерб православной культуре на землях за восточной границей Польши – фрустрация этого желания породила идеологию прометеизма – элементы прометеизма были свойственны политике наиболее тоталитарных режимов в отношении России.
Прометейские мотивы просматривались в стратегии ОУН–УПА, когда были созданы ОУН – Север и ОУН – Юг (впрочем, малоэффективные). Раскол России на национальные швы, т.е. главный прометейский постулат, был приоритетной целью нацистов. Сейчас четкие прометейские мотивы заметны в политике США в отношении России (поддержка финно-угорских, татарских националистов и кавказских исламистов).Все это позволяет автоматически соотносить польский прометеизм с идеологией упомянутых политических сил, а принятую в Польше ассоциативную установку, отождествляющую прометеизм с демократией и правами человека, признать за ошибочную.
Это тем более необходимо, что до сих пор определённые круги в польской геополитической мысли сохраняют приверженность принципам прометеизма, следуя словам известного польского геополитика Влодзимежа Бончковского, считавшего, что прометеизм, даже если внешнеполитические факторы мешают его непосредственному применению, остаётся эффективным средством внутренней мобилизации польского общества.
Из доклада на конференции, посвящённой 240-летию воссоединения Белоруссии и России, в Российском институте стратегических исследований (РИСИ).Владислав Гулевичhttp://www.segodnia.ru/content/116826
