Россия как Европа Петра ВеликогоК 210-летию Ф.И.ТютчеваТютчев вошел в отечественную культуру, прежде всего, как великий поэт. При этом в значительно меньшей степени он известен в качестве одного из крупнейших консервативных мыслителей своего времени. Исследователь его жизни и творчества Вадим Кожинов писал, что «он жил историей — Историей с большой буквы, то есть тысячелетней, которую он постоянно изучал, и сегодняшними ее событиями, в которых он умел видеть естественное продолжение многовекового развития России и мира». Любое современное ему событие Тютчев стремился и смог понять как новое звено Истории в целом.
Фёдор Иванович Тютчев родился 5 декабря 1803 года в родовой усадьбе Овстуг Брянского уезда Орловской губернии. Получил блестящее домашнее поэзию, в тринадцать лет переводил оды Горация. С 1817 года вольнослушателем посещал лекции на Словесном отделении в Московском университете. Был принят в число студентов в ноябре 1818 года, а в 1819 году был избран членом Общества любителей российской словесности.
После окончания университета в 1821 году, Тютчев поступает на службу в Государственную коллегию иностранных дел и отправляется в Мюнхен в качестве внештатного атташе Российской дипломатической миссии.
Становление Тютчева как консерватора пришлось на период его двадцатидвухлетнего пребывания за границей, преимущественно в либеральной и космополитической среде. Одной из первых статей Тютчева, появившихся в западной печати, было так называемое «Письмо к господину д-ру Густаву Кольбу, редактору «”Всеобщей газеты”» . В нем Тютчев впервые открыто заявил о России как о совершенно «особом мире», в котором западная мысль видит «если и не враждебную, то совсем чуждую и не зависящую от нее стихию» . Причину подобного отношения Запада к России он объяснял именно этой чуждостью и неизвестностью существующего за пределами европейского Запада особого мира, претендующего на место в Европе. Важно заметить, что Тютчев, в отличие от славянофилов, к которым его порой относят, рассматривал Россию в качестве европейской державы, а неоспоримой заслугой Петра I считал то, что он поставил Европу Карла Великого перед фактом существования «другой Европы». Он призывал «европейский Запад» признать законное и равноправное существование «Европы Петра Великого». Только благодаря признанию этого факта, по его мнению, становится понятной истинная причина необычайного расширения пределов России…
В «Письме…» Тютчев затрагивал и остро стоявший в то время «восточный вопрос». Его решение поэт связывал с законным и естественным воссоединением Восточной Европы. В благополучном завершении этого процесса он не сомневался. Единственный и далеко не принципиальный для него вопрос состоял в том, произойдет ли это воссоединение мирным путем или его придется добиваться «силой оружия, рискуя ввергнуть мир в величайшие бедствия». Если говорить о конкретных политических мотивах «Письма…», то они связаны в первую очередь с проблемой взаимоотношений России и государств Германского союза. По мнению Тютчева, единственным реальным союзником Германии может выступать лишь Российская империя. Непонимание немцами этой истины, о чем свидетельствует антирусская кампания в немецкой печати, приведет к тому, что Германия в конечном счете сделает «большую политическую оплошность».
Статья, вышедшая без указания имени автора, произвела сильное впечатление на современников. А.И. Тургенев в своем письме к В.А. Жуковскому советовал поэту прочитать брошюру Тютчева, которая по его словам, «очень умно и хорошо писана» . По-видимому, эту записку удалось даже представить Николаю I, который, прочитав ее, заявил, «что нашел в ней все свои мысли» и заинтересовался автором этого «письма» .
Однако настоящий успех у императора имело другое публицистическое сочинение Тютчева. В 1845 г. поэт представил Николаю I политический меморандум, в которой излагал свои представления о месте России в мире, об исторической цели и важнейших принципах ее бытия. Свои главные идеи автор вписал в характерный для него контекст полемики с антирусскими выпадами в европейской печати. Говоря об «исторических правах» России на независимое и самобытное существование, Тютчев отмечал, что «Западная Европа еще только складывалась, а мы уже существовали, и существовали, несомненно, со славой. Вся разница в том, что тогда нас называли Восточной Империей, Восточной Церковью; мы и по сей день остаемся те же, чем были тогда». Таким образом, Тютчев постулировал непосредственную и органическую связь Московской Руси с Византией.
«Восточную Церковь» поэт отождествлял с Церковью Вселенской. Собственно, Восточная Империя вместе с Православной Церковью являют собой краеугольный камень всего здания русского бытия. «Вот два единственных вопроса, по которым должен вестись всякий серьезный спор между Западом и нами. Все прочее – только болтовня», – утверждал поэт. Борьба между Россией и Западом – это изначальная борьба между православием и католичеством, между Вселенской Церковью и узурпировавшим власть римским престолом. Эта мысль как отправная точка историософии Тютчева, в том или ином виде присутствует во всех его публицистических сочинениях. Уже в этом меморандуме Россия представала главным оплотом консервативных принципов, к которому тянутся наиболее здоровые силы Европы, желая «соединиться или даже слиться с чем-то великим и могучим» ради стабильности и надежды на будущее.
После потрясших европейские страны событий 1848–1849 гг. в статье «Россия и революция» Тютчев с особой категоричностью утверждал, что в Европе давно существуют только две реальные силы: Россия и Революция. «Эти две силы сегодня стоят друг против друга, – продолжал он, – а завтра, быть может, схватятся между собой. Между ними невозможны никакие соглашения и договоры. Жизнь одной из них означает смерть другой. От исхода борьбы между ними, величайшей борьбы, когда-либо виденной миром, зависит на века вся политическая и религиозная будущность человечества».
Сущность революции Тютчев традиционно видел в низвержении консервативных начал и торжестве антихристианских принципов, главный из которых – «гордыня ума», стремление человеческого «я» заменить собой Бога. России, как подлинно христианской державе, и русскому народу, который является христианским не только вследствие своей «православности», но и благодаря «способности к самоотречению и самопожертвованию», предстоит встретить «крестовый поход» всей Европы. Поэт предполагал, что местом решающей схватки может стать Польша, которую он считал «фанатичной приспешницей Запада и всегдашней предательницей своих», то есть славян.
В «России и Революции» Тютчев заявлял, что Россия и русский император должны возглавить борьбу «Славяно-православного» Востока с революцией, чьим духом смертельно больна Западная Европа. При этом исход борьбы поэт видел в неизбежном «закате Европы».
Это сочинение Тютчева, появившееся впервые в западной печати как «Записка, представленная императору Николаю» вызвало оживленную полемику. На Западе статью восприняли как «чуть ли не официальный документ» русского правительства, «манифест московского панславизма». Примечательно, что и в русском обществе отмечался резкий тон «мемории» Тютчева. Так, П.Я. Чаадаев охарактеризовал эту записку как явное «объявление войны немцам за славян».
В эти же годы Тютчев начинает масштабный по замыслу историко-политический труд, трактат «Россия и Запад». Он так и не был завершен. Но и в незаконченном виде этот труд имеет для нас немалый интерес. То, о чем поэт, по его собственным словам, говорил лишь «вполголоса» , намеками, в трактате представало со всей откровенностью, без оглядки на западную общественность.
Особое внимание он уделил творцам либеральных идей, их потребителям и популяризаторам. Речь идет о либеральной интеллигенции, которая формирует общественное мнение в Западной Европе. Характерными чертами этого слоя являются, по мнению Тютчева, беспочвенность, разрыв с традицией и исторической жизнью своего народа, отрицание каких-либо авторитетов. «Это меньшинство западного общества (по крайней мере, на континенте), – отмечал Тютчев, – благодаря новому направлению, порвало с исторической жизнью масс и сокрушило все позитивные верования. Сей безымянный народец одинаков во всех странах. Это племя индивидуализма, отрицания.» .
В трактате «Россия и Запад» получило дальнейшее развитие и учение Тютчева об Империи. Он полагал, что Империя бессмертна, она никогда не прекращала своего существования и только переходила из рук в руки. Восточная Империя, которая, по словам Тютчева, близка к своему воссоединению, это «Россия в ее полном и окончательном виде».
Поэт стремился утвердить право России играть равнозначную европейскому Западу роль в качестве другой, Восточной Европы. Изначальная враждебность Запада к России объяснялась Тютчевым глубинным отличием их исторических корней, равно как и их исторических миссий. «Запад уходит со сцены» , в то время как Россия только приближается к своему расцвету в своем окончательном виде – в образе Православной или Восточной Империи.
Крымская война (1853–1856) оказала сильное влияние на мировоззрение Тютчева. Война началась в тот самый год, с которым поэт связывал исполнение своего «пророчества» о торжестве России в качестве великой православной империи. Ему казалось близок час когда : « …своды древние Софии,// В возобновленной Византии,// Вновь осенят Христов алтарь. // Пади пред ним, о царь России, – //И встань – как всеславянский царь!» Исполнение «пророчества» Тютчев приурочивал к четырехсотлетней годовщине крушения Византии.
Это стихотворение, впервые было напечатано в «Современнике» только в марте 1854 г. – в разгар Крымской войны. Из-за своей очевидной актуальности и остроты оно вызвало настоящую сенсацию в русском обществе. К тому же, еще статьи Тютчева 40-х гг. были наполнены предчувствием великих событий и неминуемой схватки России с Западом.
Накануне вступления России в Крымскую войну Тютчев приписывал ей грандиозный и одновременно роковой характер. В его представлениях, начавшийся конфликт был не столько борьбой с Турцией за освобождение славян, сколько войной Запада против России. Первоначально поэт был весьма оптимистичен. Он полагал, что Россия выйдет из европейского кризиса торжествующей. В своем оптимизме Тютчев во многом исходил из предполагаемой им внутренней неоднородности и разобщенности Запада. Он полагал, что итог схватки России с остальной Европой будет зависеть от революционного взрыва, который сокрушит западноевропейскую коалицию.
Предполагая найти союзника в лице революционной Европы, Тютчев явно недооценивал степень западной русофобии. Перед лицом России Запад, несмотря на всю свою внутреннюю противоречивость, представал как единая сплоченная сила. В итоге воодушевление и оптимизм Тютчева вскоре сменились разочарованием и все нарастающей тревогой за будущее России.
Поводом для разочарования и тревог Тютчева служили действия не только внешнего врага, но и внутреннего. Он считал, что Россию неумолимо губит откровенное западничество русской правящей элиты. Его возмущали непатриотическое настроение людей, стоящих у власти, а также беспечность и равнодушие светского общества.
В отсутствии у правительственных кругов здорового национального самосознания Тютчев видел настоящее предательство. «Сколько тупоумия, сколько непонимания, как внутренней сущности, так и всей общности данного положения, – писал он по этому поводу. – Есть словно волшебный круг, в который, вот уже два поколения сряду, заключено нами национальное самосознание России, и право нужно бы, чтобы Господь соблаговолил дать нам Сам крепкого подзатыльника, для того чтобы разбился этот круг и вступили мы на наш истинный путь». . В одном из своих писем к жене он с иронией отмечал, что на разместившийся около Кронштадта английский флот петербургская публика смотрит как на нечто очень интересное, не испытывая по отношению к врагу и тени враждебности. В то время, как русская публика с беспечным любопытством смотрела на появившийся в окрестностях Петергофа английский флот, Тютчев видел в этом событии подлинный драматизм: «Когда на петергофском молу, смотря в сторону заходящего солнца, я сказал себе, что там, за этой светящейся мглой, в 15 верстах от дворца русского императора, стоит самый могущественно снаряженный флот, когда-либо появлявшийся на морях, что это весь Запад пришел высказать свое отрицание России и преградить ей путь к будущему, – я глубоко почувствовал, что все меня окружающее, как и я сам, принимает участие в одном из самых торжественных моментов истории мира». Неудачный ход Крымской войны серьезным образом повлиял на отношение Тютчева к личности Николая I. Его знаменитая эпиграмма-эпитафия на смерть Николая I («Не Богу ты служил и не России…»), написанная в крайне резком тоне, была создана, вероятно, после падения Севастополя и под впечатление от этого грандиозного события.
Севастопольская катастрофа и Парижский мир 1856 г., лишивший Россию права иметь флот на Черном море, сильно пошатнули историософскую и политическую концепцию Тютчева. Отныне взгляды Тютчева отличались бóльшим, чем ранее прагматизмом и пессимизмом. В либеральное царствование Александра II он стал уделять особое внимание проблемам внутренней политики и общественной жизни России, позволяя себе при этом весьма резкую критику действий правительства и самого императора.
Арина Мещерякова
http://www.voskres.ru/literature/critics/anna.htm
