День Учителя

[протоиерей Георгий Завгородний]

Учитель не может уйти

Профессор МГИМО, писатель и телеведущий Юрий Вяземский — о своей бабушке, о том, как выпускать BMW, а не «Жигули», и о том, у кого учился Достоевский.





Игра в литературу

— Когда Вы приходите к второкурсникам МГИМО читать лекции по зарубежной литературе, первым делом говорите: «Нам надо забыть о том подходе к литературе, который часто практикуют в школе...» Что Вы имеете в виду?
— Я просто вспоминаю свою учительницу литературы в последних классах, которая была очень хорошей женщиной, но очень плохим учителем. Она не знала литературу, но главное, не чувствовала и не понимала вообще, что такое литература, как она строится и кто такой писатель. Еще она нам дословно вдалбливала то, что написано в методичках: про образы бедных людей, угнетенных царизмом, про образы революционеров, явно сумасшедших людей, типа Рахметова, который спал на гвоздях, про Чацкого — дурака, который не мог договориться с любимой женщиной, про страшного человека Базарова, которому в мучениях на смертном одре являлись красные собаки... Но это не было литературой и уж тем более преподаванием литературы.

— Складывается ощущение, что к школьным учителям как классу Вы относитесь скептически...
— Все не так, конечно, и это просто частный случай. Лично у меня жизни был и совершенно другой пример учителя. В Центральной специальной музыкальной школе в Москве, где я учился в младших классах, у меня был замечательный педагог — Эдвард Георгиевич Гудаков. Он действительно чувствовал литературу и понимал ее. Если он читал стихи, то ощущал этот ритм. Если говорил о прозаиках, то ощущал всю палитру тех человеческих характеров, тех человеческих страстей, человеческих прозрений и заблуждений, которые, естественно, выражает всякая высокая литература: и Пушкин, и Гоголь, и, в общем, достаточно молодой, но создавший фактически великую русскую прозу Лермонтов. А тем более Толстой и Достоевский. И таким образом он прежде всего зажигал нас любовью к литературе. Каждый урок превращался в «игру в литературу». Он предлагал, например, читать по ролям. И говорил: «Давайте попробуем сегодня подступиться к Городничему. Юра, вот ты будешь Городничим. Ты на него, конечно, не очень похож. Но кто знает, вдруг в тебе что-то от него найдется. Давай-ка, ощути себя начальником, который управляет! А вот Хлестаковым пускай будет Сережка Арзуманов. На самом деле на Городничего похож больше он, а ты — скорее, Хлестаков, я-то твою натуру знаю... Сережа — он такой большой, решительный, в чем-то простоватый. Сереженька, не обижайся на меня, я любя». И мы начинали читать. Потом мы все-таки менялись ролями, и я становился Хлестаковым, а Сережка — Городничим. И это захватывало. Потому что литература существует, в общем, для того, чтобы ты с помощью ее персонажей познавал самого себя.


Одна двадцатая

— Часто говорят: чтобы на свете были учителя, нужны люди, которые готовы встать в позицию ученика. Уже восемнадцать лет Вы ведете передачу «Умники и умницы» и видите школьников, которые завтра станут студентами. Как Вам кажется, они готовы быть учениками? Изменилось ли что-нибудь в детях за эти годы?
— Трудно ответить на этот вопрос, потому что, как мне кажется, со времен Древнего Египта люди, в основном, делились на тех, которые хотят учиться и учатся, и на тех, которые совершенно не хотят ничему ни у кого учиться, их нужно заставлять, и только тогда они, может быть, чему-нибудь научатся. Есть еще одна группа: они смотрят, что сейчас принято в обществе — стоит ли учиться и для чего? Поощряет современное общество знание или нет? Надо ли стремиться стать кандидатом, а потом доктором наук, или нет? Сейчас вот, по-моему, совершенно не надо: ни финансово, ни статусно ты ничего особенно не получаешь. Это, конечно, вопрос о том, чтó в обществе считается ценностью. Знаете, в Древнем Китае чиновник сдавал сначала один экзамен, потом экзамен другого уровня, потом третьего, и таким образом понимал: чтобы достичь чего-то в жизни, обязательно надо учиться. Есть и менее давний пример. Почему достаточно бедный отец Мао Цзедуна почти все деньги вкладывал в образование сына? Потому что сам в свое время проиграл суд, когда во время заседания не смог защитить свою позицию цитатой из Конфуция. А знание учения Конфуция считалось одним из самых серьезных аргументов. Вот такой был стимул учиться. Есть ли подобный стимул сегодня — не знаю.
При этом я вижу, что остается одна десятая, а может, одна двадцатая доля школьников, которым наплевать на модные тренды в обществе, на то, поощряется знание или нет. Их поощрение — у них в сердце. Изучать и знать — их счастье. И даже если им запретить этим заниматься, они будут делать это тайно.

— Одна двадцатая — это много или мало?
— И много, и мало. Для великих открытий достаточно одной сотой, а может быть, и одной тысячной. Эйнштейнов, Боров, Гинзбургов и Алферовых много быть не может, да и не нужно. Но чтобы воплотить их великие идеи в жизнь, чтобы обработать технологически и сделать прикладными, одна двадцатая — это мало. Потому что чтобы строить BMW, а не «Жигули», нужно очень много образованных, талантливых инжеренов и рабочих.

— А как сделать так, чтобы людей, готовых и желающих учиться, становилось больше?
— Все начинается в семье. Потому что самая главная школа — это то окружение, в котором ты родился, в котором получил первоначальное базовое воспитание и базовую ориентацию в том, как и зачем познавать мир. Некоторые психологи считают, что характер человека формируется уже к трем годам, и дальше его трудно переделать. Почти подавляющее большинство ученых считает, что в школу приходит уже сформированный человек. Его можно «шлифовать», можно наполнять, направлять, корректировать, но базово он уже заложен: со своими интересами, со своими ориентациями, со своим самосознанием.
Во многом об этом еще Цицерон говорил. Он в свое время сделал заявление о том, что его главным учителем была мама. Она научила его правильной речи...

— Кто был Вашим главным учителем?
— Здесь я должен сказать о целом корпусе учителей. Это были люди, которые на моих глазах с самого моего детства всегда работали. Они никогда не были праздными. Я всегда видел, что работать — это естественное состояние человека. Причем не «от» и «до», не с шести до девяти, а всегда: прийти домой, взять книгу и карандаш и, читая и отдыхая, тоже работать.
Моя бабушка вместе со мной готовила уроки, вместе со мной занималась музыкой, играла на скрипке, водила меня в школу. Еще она закладывала в меня основы христианской этики, хотя никогда не говорила со мной о Боге. В те времена о Боге вообще не говорили. Но то, что она мне проповедовала, и то, чему она меня учила, мало чем отличалось от проповеди Иисуса Христа.
Большинство ее наставлений сводились к тому, что надо если уж не любить ближнего, то хотя бы уважать его и считаться с ним. Она говорила: «Вот ты хочешь пойти в гости к Наташе Чубинской. Но прежде всего подумай: а Наташа обрадуется, когда ты к ней придешь? Может быть, в это время она готовит уроки или отдыхает, или родители ее заняты чем-то другим. Ты не думай о себе, ты подумай о них». То есть из основной — пожалуй, исчерпывающей — заповеди Христа бабушка выводила, по существу, все свое воспитание.
Мама, Ольга Сергеевна, научила меня не только английскому языку, но и любви к иностранному языку, ощущению иностранного языка, пониманию того, что «сколько ты языков знаешь, столько раз ты человек». Систему миропредставлений — научное мышление, художественное мышление — заложил отец, Павел Васильевич Симонов. Пожалуй, он-то и был моим главным учителем.



— А были ли у Вас учителя вне семьи?
— Меня в каком-то смысле спасла моя учительница музыки, Татьяна Исааковна Захарьина. Она учила меня игре на скрипке в музыкальной школе при Ленинградской консерватории. Я был очень больным ребенком, болел детской пикнолепсией: периодически у меня просто пропадало сознание, но при этом сохранялась моторика. В момент приступов я мог сделать все, что угодно, — пойти куда-то, бросить скрипку. И, зная это, Татьяна Исааковна взяла меня в класс. Но это еще не все: она взяла меня в ансамбль скрипачей — великолепнейший коллектив, где маленькие детки семи-восьми лет в бархатных костюмчиках играли на разных площадках, в том числе очень крупных — в Мариинском и Большом театрах, в Кремлевском дворце съездов. Само собой, брать меня в этот коллектив было крайне рискованно. Представляете, концерт в Кремле — и вдруг с мальчиком на сцене начинает что-то происходить... Но Татьяна Исааковна настояла, чтобы я играл в ансамбле. Она меня любила, защищала и поддерживала. Эти веру и любовь я чрезвычайно ценю и считаю, что они дали мне намного больше, чем какие бы то ни было конкретные знания. И я думаю, что именно эта поддержка — уже в самом раннем возрасте — вдохнула в меня не только силы и уверенность в себе, но и тем самым в какой-то степени исцелила меня. В девять лет моя болезнь ушла. Просто взяла, сама по себе, и ушла...


Как поступил бы Христос?

— Профессия учителя, с Вашей точки зрения, чем-то принципиально отличается от других профессий?
— Отличается. Это одна из трех святых профессий: священник, врач и учитель. В свое время Гай Юлий Цезарь, сильно сокращая состав римского населения, выслал всех иностранцев, но сделал исключение для двух категорий людей: для учителей и врачей. Их он оставил. Священников в то время в Риме еще не было. Такое сочетание святых профессий, как мне кажется, неслучайно. Врач занят телом и, если врач хороший, частично душой. Священник, как мне представляется, главным образом занят именно духом человеческим и, говоря языком Гете, бессмертной его частью. Учитель находится где-то посередине между священником и врачом. Главным образом — на уровне души. И это во многом созвучно идее, которую я исповедую, о трех основных путях познания: путь научный — то есть опытное познание мира вокруг себя, путь художественный — искусство как познание себя через игру воображения, и путь религиозный — попытка осмыслить свое место в вечности. Это три разных пути с разными целями, разными результатами и разным языком, и в гармонично развитом человеке, как я считаю, они должны присутствовать все. Поэтому когда некоторые нобелевские лауреаты начинают заявлять, что они в Бога не верят, мне их становится жалко. Ведь с верой их жизнь стала бы намного более гармоничной и богатой. Ведь ни Эйнштейну, ни Бору вера почему-то не мешала. Да, она у них была какая-то своя, особенная. Но была!

— То есть три святых профессии накладываются на три пути познания?
— Я думал на эту тему, но понял, что полной корреляции здесь нет. Ведь у человека может быть учитель и в науке — это будет научный учитель, и в искусстве — это будет художественный учитель. И, естественно, всегда были,  есть и будут учителя среди пастырей, духовных наставников. Две трети человечества со мной не согласятся, но для меня величайший во всем мире учитель — это Иисус Христос.

— Для человека неверующего это прозвучит как красивая абстракция...
— ...Но это не так. И если Христос становится конкретным, живым учителем в твоей реальной жизни — это огромная радость! На эту тему прекрасно высказался Достоевский. Он говорил, что &


«Несанкционированный» учитель

— Есть мнение, что у нынешней молодежи уходит осознание важности наличия в жизни Учителя. Вы согласитесь?
— Мне кажется, это не может уходить. Потому что искать Учителя — в человеческой природе. Человек, который отказывается от учителя, например, в школе, а тем более от Учителя по жизни, в каком-то смысле и себя, и окружающих обманывает. Юное существо так устроено, что кому-то обязательно должно подражать. И если человек не признает «санкционированного» учителя — из семьи, из школы, из института — то его учителем становится просто сверстник, или какой-нибудь бандит на улице, или, например, Саша Белый из фильма «Бригада», или какой-нибудь лидер неформальной молодежи. То есть просто сфера учительства переносится в неприспособленную для этого другую среду… Музыкальный фанат, влюбленный в Гарика Сукачева, учится у него всему: и жизни, и манере поведения, и вкусу. Например, по моим наблюдениям, Ксения Собчак — мощный учитель жизни для большой аудитории: по ней судят об успешности, о жизненных ценностях. И такая ситуация очень опасна.

— Как же можно уберечь человека от ошибки в выборе учителя?
— Человек всегда выбирает себе учителя сам. Поэтому я и говорю о том, что главное воспитание и обучение — это семья. Ведь одна из самых важных вещей, которые родители могут ребенку дать, — это как раз умение найти себе Учителя.

— А в чем это умение заключается?
— Как мне кажется, центральный механизм жизни нашей — это закон Сретенья. Ты делаешь шаг навстречу к Богу — и в ответ получаешь шаг в свою сторону. Для меня это всемирный закон существования человека. И по моим ощущениям, это справедливо не только для отношений человека и Бога, но и для отношений человека с человеком. В хорошей семье ребенок может видеть, как этот механизм работает, на примере своего взаимодействия с родителями. Ведь, как я говорил, первых своих учителей ребенок находит именно в семье. Родители всегда готовы сделать шаг навстречу своему ребенку — и ребенок, таким образом, учится двигаться в сторону учителя.
Точно так же закон Сретенья работает и тогда, когда речь идет об отношениях с учителем и вне семьи. С моей точки зрения, настоящий Учитель — это тот, кто делает шаг, или два, или три к тебе, когда ты сделал хотя бы один шаг к нему.

— Остается вопрос, в каком направлении шагать…
— Говоря предельно конкретно, если ты не учишься у Христа, значит, ты учишься у кого-то другого. И очень скоро можешь начать учиться у антихриста…

— А как закон Сретенья реализуется в Вашей учительской практике?
— Вот представьте: сидит перед Вами студент с умными глазами, не пустыми, раненными, смущенными, испуганными. Учитель должен посмотреть в эти глаза. И если он увидит там испуг, значит, с этим человеком надо «работать». Прежде всего, надо обратить на него особое внимание, сделать так, чтобы и другие ребята поняли, что ты на него обращаешь внимание. Что он хорош, красив и умен. Он понимает, что ты к нему относишься ласково, с любовью и что, возможно, он в перспективе может получить то или иное понимание. Он начинает радостно и благодарно навстречу тебе раскрываться. А иногда наоборот: он еще больше пугается и решает, что это обман, что его провоцируют, и начинает еще больше закрываться. Тогда надо еще раз подтвердить: «Вы мне симпатичны, Вы мне интересны, у Вас все получится, я на Вас очень рассчитываю».

И тогда в какой-то момент ему надоедает сопротивляться, и он раскрывается. Хотя бы чуть-чуть. Но и этого бывает достаточно, чтобы состоялась встреча учителя и ученика.


http://foma.ru/uchitel-ne-mozhet-ujti.html

[Александр Васильевич]

Зайцев Игорь

Не бейте учителя: он преподает, как умеет



В Новосибирске идет громкий судебный процесс. Судят некоего Дениса Вожегова, который явился в школу, где учится его падчерица-второклассница, и в присутствии детей ударил по лицу учительницу: «Я пришел узнать, до каких пор ты будешь ставить моему ребенку двойки». Город возмущен: к тому, что ученики то и дело проявляют агрессию по отношению к своим наставникам, кажется, уже начали привыкать, но вот их родители до рукоприкладства еще не опускались.

Правда, чуть раньше, в сентябре прошлого года, такая же мерзкая история произошла в городе на Неве. Там бывший милиционер (!) Андрей Петров избил преподавательницу младших классов. Распаленное воображение рисовало ему картины издевательств над его приемным ребенком.

Школьные учителя, активно обсуждающие оба, как сейчас принято говорить, резонансных дела, задаются одним и тем же риторическим вопросом: почему нельзя было просто поговорить? Прийти после уроков, обсудить проблемы своего чада. А вот так, с наскока, расправиться с молодой и хрупкой учительницей – все равно что поднять руку на родную мать.

Что тут скажешь? Правы учителя. А мне, не присутствовавшему на судебных процессах, интересно, какую линию защиты избрали адвокаты подонков. Может быть, предвидя эти аргументы, пеняли школам за то, что преподаватели сами зачастую не слишком ласковы с детьми? Ведь родители, чьи дети учатся в обычных средних школах, могут, положив руку на букварь, засвидетельствовать в суде, что досадные конфликты случаются. Но что на самом деле бóльшая дикость? Когда пацан-третьеклассник расчетливо бьет кулаком в живот беременной учительницы, или когда директор прилюдно обзывает юного гражданина великой страны словами, за которые в определенной среде могут искалечить? Нет весов, чтобы измерить тяжесть этих гнусных поступков. А есть ли им хоть какое-то оправдание?

То, что учителям изменяет выдержка, неудивительно. Вспомните свои школьные годы чудесные и, если вы давно не заглядывали в класс, сравните с тем, что показывали в телесериале «Школа». Ученики на уроке заняты чем угодно, только не основным делом. Растолковывать им теорему Пифагора – метать бисер перед свиньями.

Увиденное по телевизору не так далеко от реальной обстановки в школьных стенах. Причем чем старше ученики, тем труднее сконцентрировать их внимание на предмете. Кто всерьез готовится к поступлению в вуз, тот и к учебе относится серьезно. Остальные преподавателей занимают постольку, поскольку существуют показатели успеваемости да ЕГЭ. Спорить и конфликтовать со старшеклассниками себе дороже.

С учениками младших и средних классов сложнее. А если возраст вступает в стадию переходного, почти каждый индивидуум взрывоопасен. Школьники тяжело переживают «неправды жизни». Несправедливость, ложь со стороны взрослых вызывает протесты, даже агрессию. Недавние события на Манежной площади хотя и получили устоявшееся толкование, все-таки спровоцированы не столько «националистической закулисой», сколько вероломным поступком следователя, отпустившего на свободу очевидных преступников. Стоит ли удивляться тому, что вековые русские вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?» все чаще уступают первенство недоуменному «Как же так?!»? Ответ на него юноши и девушки ищут сами – в силу своего разумения. А школа – не очень подходящий дискуссионный клуб, когда жизнь ставит неудобные вопросы. В этом непростом контексте из года в год повышается и градус взаимного общения школьников и тех, кто сеет в их головах «разумное, доброе, вечное». Сорваться легко.

Происшествия в школьных стенах, когда преподаватели попадают под горячую руку своих учеников, не получают такую всероссийскую огласку, как те, где участвовали два озверевших отчима. Видимо, приелось. Еще в 2007 году «Новые известия» констатировали: «За последние два года количество нападений учащихся на педагогов выросло по всей стране на 50%». Шокирует и то, что дети и подростки не только в сердцах оскорбляют или ударяют «обидчиков», но все чаще действуют продуманно, вплоть до того, что приносят в класс орудия насилия, рассчитывая «реально замочить». В Красноярске, приводит пример газета, ученица 8-го класса подкараулила после уроков учительницу и нанесла ей несколько ножевых ранений. Женщину увезла скорая помощь. Когда за девочкой приехала милиция, она учила уроки. Милиционеров встретила удивленным вопросом: «А что, разве она не умерла?»

Страшно и то, что среди подростков все больше таких, кто не видит в оскорблении учителя ничего предосудительного. В их глазах это – человек с нижней ступени социальной лестницы, по странным причинам выбравший непрестижное и малооплачиваемое занятие. Это в наше-то время! Значит, лох, лошара, который, выставляя низкие оценки, вымещает злобу от своего постоянного безденежья. Терпеть такое, конечно, западло...

Родители, слыша жалобы своих отпрысков, могли бы сыграть на повышение авторитета преподавателя – хотя бы из чувства благодарности к тем, кто занимается их детьми, пока они (родители) на работе. Но и они не слишком благосклонны к образовательным учреждениям – за бесконечные гласные и негласные поборы, за лукавую систему выставления оценок, которая вынуждает обращаться к учителям за индивидуальными занятиями. Да что там говорить: школы все увереннее встают в один ряд с медицинскими учреждениями, где бесплатными услугами пользоваться непросто, не имея свободных средств…

Дети всё это видят, понимают... а что не поймут, разъяснят папа с мамой, прикидывая внеплановые расходы на турпоездку классного руководителя. Если зародившаяся коррупция безнаказанно пустит метастазы в школьных стенах, авторитет средней школы пошатнется еще больше. Возьмись за него ежовыми рукавицами, ткни – развалится. Но руки, видно, пока не доходят, хотя у правоохранителей кулаки, похоже, уже чешутся.

Сегодня же тычки, как это ни прискорбно, в буквальном смысле достаются учителям. От вчерашних, кстати, выпускников, когда-то весело отмечавших последний звонок.

Или это был первый звоночек?

http://news.km.ru/ne-beite-uchitelya-prepodaet-kak-umeet

[Anna]

В современном мире,где главенствуют рыночные отношения,учителей приравняли к сфере обслуживания.
Поэтому "крутые родители" и не уважают учителей,считая их наравне с кухаркой или садовником.
А учителя,имея такое униженное положение,действительно " учат как умеют",частенько принимая подарки от родителей,от бедности.
 И "крутые" папашки и мамашки считают,что они имеют право с учителем делать всё,потому что купили их.
Таково наше общество теперь.
Мы его 20 лет строили и сами обалдели ,когда увидели : что построили.
Совсем недавно ещё общество само орало,что самые коррумпированные это учителя врачи и милиция. И требовали бороться с этим.
Как тут не вспомнить поговорку " за что боролись..."

[Владимир К.]

В современном мире,где главенствуют рыночные отношения,учителей приравняли к сфере обслуживания.

Уважаемая Анна! Вы очень верно подметили это обстоятельство. Говоря прямо, такой подход - один из шагов нашего государства к самоубийству. Я уже упоминал, что моя супруга работает в образовательной сфере. Но так как они не школа, а детский лагерь (недавно им присвоили статус детского центра), то их выгоняют в "автономку". Автономное учреждение образования предоставляет платные услуги. У деткого лагеря две задачи - оздоровление и воспитание, в первую очередь патриотизма. Оздоровление ещё можно как-то с натяжкой приравнять к "услуге", но воспитание патриотизма за деньги, в качестве услуги, - это откровенная насмешка над нравственностью.  
Владимир К.

[Дмитрий Н]

«Очевидным стало героическое, мученическое содержание учительского служения»

06.10.2012

Игумен Лука (Степанов) о труде педагога …



Российские педагоги и их коллеги из других стран отметили в пятницу Международный день учителя, сообщает РИА Новости.

Праздник был учрежден указом Президиума Верховного Совета СССР от 29 сентября 1965 года. С 1994 года на основании указа Президента от 3 октября 1994 г. Россия отмечает день учителя 5 октября вместе со Всемирным днём учителей, учрежденным ЮНЕСКО. Ранее, с 1965 по 1994 годы, в России он праздновался в первое воскресенье октября.

По данным Министерства образования и науки РФ на 2012 год, в школах работает 1,05 миллиона учителей. Доля педагогов пенсионного возраста составляет 18%, а доля молодых специалистов - 5,3%.

О сущности и значении учительского служения в интервью «Русской народной линии» рассуждает заведующий кафедрой теологии Рязанского государственного университета им. С.Есенина, настоятель Покровско-Татьянинского храма при РГУ, директор православной гимназии игумен Лука (Степанов).   


Я не дерзнул бы добавлять к девяти Заповедям блаженств десятую, но таковы реалии нашего времени, что следует сказать: блаженны вы, не бросившие дело учительства, когда все происходящее вынуждает вас это сделать, угодны Господу и подвиг ваш велик.

В этот драматический период в системе русского образования особенно очевидным стало героическое, мученическое содержание учительского служения. Свт. Феофан некогда говорил, что учительство из всех святых дел самое священное и к нему допущены могут быть только люди самые чистые сердцем и высокой жизни. Что же сейчас мы видим. Могли быть современным учителям приложены слова апостола Павла: «Посмотрите, братия, кто вы, призванные: не много из вас мудрых по плоти, не много сильных, не много благородных; но Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, и немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное; и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог, чтобы упразднить значащее» (1 Кор. 1, 26-28).

Современное учительское племя вызывает у многих сострадание, сочувствие, а тайное значение их служения далеко не всем заметно.

Современная молодежь, которая дома не организуется, а распускается, которая не снабжается ценностями картины мира, а, напротив, выносит из собственного дома полное разорение, в лице педагогов встречает реставраторов, заботливых врачей, которые пытаются преподать их умам ценности, здравие, глубину, снабдить необходимыми для жизни понятиями, в т.ч. и нравственными, несмотря на бесконечно продолжающиеся запреты, ограничения духовно-нравственного воспитания в нашей школе. Потому от души поздравляю коллег, преподавателей всех уровней. Желаю им не терять из виду то воздаяние, которое дает Господь наш для всякого приемлющего и просвещающего единого от малых сих, и тогда, словами Иоанна Златоуста, любой труд не покажется им слишком тягостным, если перед глазами их будет надежда на грядущее воздаяние.

А связывая эту дату с днем рождения Президента, хочется и ему испросить у Господа дар учительства, чтобы он чувствовал себя наставником всей страны, чтобы он остался вполне последовательным в глубоких высказываниях в отношении нашей национальной духовной культуры, в отношении Православия, ибо нет для наставника более легкого пути потерять авторитет, чем своей непоследовательностью и подражанием фарисеям в неисполнении того, о чем сам говоришь тем, кто является твоими подопечными. Дай Бог Владимиру Владимировичу вполне войти не просто в политическое или экономическое значение своей должности, а и в наставническое содержание и стать не только политическим руководителем, но и духовным наставником нашего народа.


http://ruskline.ru/news_rl/2012/10/7/ochevidnym_stalo_geroicheskoe_muchenicheskoe_soderzhanie_uchitelskogo_sluzheniya/

[Дмитрий Н]

Протоиерей Андрей Ткачев: Учитель носит имя Бога и высиживает чужие яйца

Пелагея Тюренкова


Перед 1 сентября духовник гимназии святителя Василия Великого протоиерей Владимир Вигилянский представил учителям нового служителя, законоучителя и коллегу – протоиерея Андрея Ткачева. «Когда я брал благословение Святейшего на служение отца Андрея в гимназии, Патриарх Кирилл сказал: «Отличное приобретение!»



Эти слова много значат, - сказал отец Владимир и добавил некоторые факты биографии отца Андрея, - митрофорный протоиерей, приехавший к нам из Киева, его семья – матушка и четверо детей – беженцы, будут жить, служить и работать в гимназии. Отец Андрей – знаменитый писатель и известный проповедник на православных радио и телевидении, его книги расходятся огромными тиражами… Летом отец Андрей служил в Татьянинском храме, и теперь у прихожан плач и боль – настолько люди привязались к нему за это короткое время».



Еще во время Божественной Литургии отец Андрей удивил всех, попросив молящихся учителей перед Причастием совершить братское, в данном случае – учительское, целование.



«Вы должны любить друг друга, покрывать грехи и немощи друг друга, не говорить ничего за спиной друг у друга, не завидовать, а только радоваться друг о друге, поэтому сейчас я скажу «Возлюбим друг друга!», а вы поцелуйтесь друг с другом». Кажется, сразу после целования вдохновленные учителя стали понимать, насколько удивительный перед ними батюшка. Это подтвердилось и после его проповеди-обращения:


     

Дорогие учителя!

Подумайте вот над чем: Сын Божий, Творец Закона, Господь Мира тоже когда-то учился читать. Иосиф учил читать Иисуса Христа, учил Его держать в руках инструменты – долото, рубанок, стамеску, столярные инструменты с тех пор никак не изменились. Иосиф учил Господа работать, чтобы не есть хлеб даром. А сегодняшнее человечество хочет есть хлеб именно даром, причем есть его с маслом, с икрой, запивая напитками, при этом не вставая с дивана, - а это грех, ведь надо всю жизнь трудиться, пока не отдашь Богу душу.

Это касается вас напрямую: для ваших учеников вы будете Иосифом, будете учить их держать в руках книжки и баскетбольные мячи, плавать и бегать, разбираться в электросети и любить литературу – это все труд Иосифа. Вы будете учить человека, который, быть может, вырастет в какого-нибудь Эйнштейна, Ньютона, Королева или Гагарина! Ведь вы не знаете, кого вы рожаете и кого вы учите! Скорее всего – это самые удивительные люди, потому что потенциально каждый человек ужасно талантлив! Только бы этот талант раскрыть!

Святой праведный Иоанн Кронштадтский говорил, что изначально человек похож на яйцо, и рождается он дважды, как цыпленок. Сначала курочка выносит яйцо, ей больно, кудахчет, бедная, как и женщина плачет, когда рождает в болях, посланных в наказание за первородный грех. Но ведь после того, как яйцо выношено, его нужно прогреть! Если не прогреет – его съедят, всмятку или вкрутую. А если прогреет – вылупится из него цыпленок: красивый, пушистый, милый! Так же и человек рождается дважды – как яйцо и как цыпленок. Если нас просто выносить, но не согреть, не выучить, не воспитать – мы будем Маугли.

Все, что мы имеем, мы имеем от кого-то. Нас научили читать, писать, говорить, дали в руки профессию. Если бы кто-то этого не сделал, мы бы были недосиженными яйцами. Вот и вы – должны будете высиживать чужие снесенные яйца! Мамы и папы подбрасывают яйца в школу, в армию, в церковь и просят: батюшка помолитесь, товарищ капитан воспитайте, МарьИванна, научите! Именно из-под вас, драгоценных квочек, потом повылупливаются новые Ломоносовы и Кулибины. И ваша задача на сегодня – прогреть их!

К сожалению, большинство людей в мире так и не раскрылись. Скрытые таланты, замершие души, всю жизнь прожившие, но так и не узнавшие, зачем жили. Родился, чтобы быть художником, а был плотником; родился, чтобы быть юристом, а был летчиком; родился, чтобы быть священником, а был трубочистом; родился, чтобы быть трубочистом, а был священником. Так бывает: потерял мир хорошего трубочиста, приобрел плохого священника. Задача – найти себя, нам с вами поздно искать себя в части профессии, но искать себя внутри – никогда не поздно!

Вы, дорогие учителя, вступаете на Божественную службу. Как говорил митрополит Филарет (Дроздов), прежде, чем Господа назвали Господом, его назвали Учителем. Учитель – это имя Божие. Другие имена Божии – Доктор, Защитник, Судья. Грех тому учителю, который смотрит на детей как на скотину в стаде, учит их не потому, что Господь велел любить и назидать, а потому что «так случилось». «Хотела быть модельершей, а стала учительницей – ну и ладно, доживу уж и так» – так нельзя!

Вспомните свои школьные годы. Что самое интересное? Во-первых, друзья, один или два – больше не бывает, и учитель. Тоже один или два. Неважно, какого предмета. Допустим, я люблю физику, а физик у меня скучный, я не люблю историю, но историк у меня был «ВО!» – и я всю жизнь помню этого историка!

Самое важное в школьной жизни – это интересный учитель. Что бы он ни преподавал: астрономию, физкультуру, труд – он горит, любит свой предмет и учеников. Он вырывает свою душу, он как пеликан, кормящий пеликанчиков своим сердцем и своей кровью. Священник, доктор и учитель – это пеликаны, они отдают человеку свое сердце, вырывая его с мясом. Бывает, что ученики бросают твое вырванное с кровью сердце, оно им не нужно – это ужасная боль. Но надо потерпеть, ничего страшного. Ваше сердце большое, на всех хватит. Смотрите на учеников как на будущих великих людей, пытайтесь привить им любовь к вашему предмету.

Конечно, все вы простые люди, а чтобы быть хорошим Учителем, надо быть Богом. У вас есть свои семьи, а в этих семьях есть всякие заботы, есть свои болячки, друзья-знакомые и родители, долги и деньги – всякая мышиная возня. Но, тем не менее, дорогие христиане, переступая порог школы, пожалуйста, забывайте все это. Будьте богами! Подумайте только – вы духовно питаете будущих дипломатов, учителей, инженеров, военачальников и власть имущих. Нужно прогреть и хорошо воспитать наше будущее. Тогда, быть может, наши дети отмолят наши грехи, и Господь скажет нам: «Ну, заходи, твои дети за тебя просили!»



Сейчас богослужения проходят во временном храме, устроенном в здании самой гимназии. Если Господу будет угодно, уже в феврале Святейший Патриарх Кирилл освятит достраивающийся сейчас гимназический храм.


Татьянин День


1 сентября 2014 г.

http://www.pravoslavie.ru/smi/73325.htm

[Дмитрий Н]

Зачем гадать на голландской гуще?

Беседа с учителем Ириной Изотиковой


Петр Давыдов


5 октября – День учителя. Низкий поклон всем учителям за их поистине подвижнический труд.


 
О, эти проверки красными учительскими чернилами! Трепетное, а то и трепещущее отношение к ним сохранилось с давних пор. И с чего это меня потянуло принять участие в обычном диктанте для 8-го класса?.. Диктант небольшой, и голос, по-учительски четкий, ясный, обозначал интонацией необходимые знаки препинания и орфографические тонкости – а всё ж таки вновь окунулся в старую добрую атмосферу: «Вдруг ошибку сделаю – мне за это “пару” влепят». Коллеги-восьмиклассники искоса поглядывали на великовозрастного второгодника, но писали уверенно. Интерес их возрос, когда надо было сдавать полученные шедевры. Мне доверили сдавать первому. М-да. Ну, о каллиграфии Ирина Геннадьевна дипломатично не сказала ни слова, предоставив ее моей замутненной совести. Орфографические победы одобрила. Но пунктуация в русском языке – это тебе, брат, не фунт изюму: «Зачем вы тут двоеточие ставите, когда требуется всего-навсего обычная запятая? Увы, минус: “пятерку” вам ставлю, но с предупреждением: повторяйте правила русского языка!» Мое почтительно-паническое согласие и обещание открыли наш диалог.

Итак, мы беседуем с Ириной Геннадьевной Изотиковой, учителем русского языка и литературы, социальным педагогом средней школы в поселке Майский Вологодской области.

– Ирина Геннадьевна, первый вопрос как раз о качестве нашего образования. Думаю, не ошибусь, если скажу, что оно, качество, вызывает сейчас тревогу как у педагогического сообщества, так и у родителей, так, надеюсь, и у самих учеников. На ваш взгляд, есть ли поводы для беспокойства? Вот, снова вводят сочинение как своеобразный допуск к выпускным итоговым экзаменам. Готовы ли ученики к такому нововведению, впрочем, давно уже требуемому?

– Я твердо убеждена, что сочинение необходимо. В сочинении ребенок раскрывает, показывает свой внутренний мир. Не все дети могут говорить вслух о том, что их волнует, о чем они думают. А бумага позволяет человеку раскрыться полнее, а то и показать себя, раскрыться по-настоящему. В таких работах, бывает, ребенок не только спрашивает у учителя совета в каких-либо сложных жизненных обстоятельствах, но может и дать совет взрослому человеку – не нарочитыми нравоучениями, а собственными добрыми рассуждениями. Бывает, такие мысли на бумаге, если они искренни, вызывают и уважение, и слезы.

Мы, честно говоря, многое потеряли из-за отмены сочинений – с 2006 года их не было. Ввели какое-то «голландское тестирование», «метод “тыка”»: угадает ученик правильный ответ или не угадает? Зачем гадать на голландской гуще, если можно и нужно просто знать правила, а заодно и мыслить? Иногда, как вспомогательный материал, такое тестирование и может быть полезным, но брать его за основу российской педагогики, на мой взгляд, нельзя. Я вижу, что большинству наших школьников – что отличникам, что хорошистам или середнячкам – сочинение нужно. Ребята хотят и могут показать свой внутренний мир, умение разбираться в литературе и языке – сочинения способствуют формированию умения читать и анализировать. Кроме того, это и прекрасный способ контроля: как ты сможешь хорошо написать про главного героя такой-то книги, про эпизодических персонажей, если ты и книги-то в руках не держал? Да и знания по истории делаются крепкими: ведь, чтобы, например, грамотно рассуждать о произведениях авторов прошлых веков, человек должен погрузиться в то время, когда жили сами авторы, – только тогда сочинения, рассуждения учеников будут не отстраненными, а оперирующими теми же категориями, что и авторы. Так что сочинение обязывает ученика думать, учиться рассуждать – по общему мнению педагогов и родителей, обязательство вполне достойное. Которое ценят и сами ученики, что не может не радовать.

– Нынешняя программа по литературе, на ваш взгляд, вызывает интерес?

– Безусловно! Вот, возьмем программу для того же восьмого класса: появились новые имена – те, которых прежние поколения школьников были лишены. Например, Кантемир, Феофан Прокопович, Княжнин – они предшествовали Ломоносову. Знали об этом? А сегодняшние школьники не только знают, но и их произведения читают!

Так что я, как и мои коллеги, отмечаем, что уровень владения русским языком зависит как от подготовки педагогов, так и желания, стремления самих учеников к знаниям, – все возможности для владения русским языком и литературой у нас есть.

– Бедой современного русского языка стали повальные заимствования из американского варианта английского. Вы как-нибудь боретесь с ним?

Пытаемся с ребятами перевести очередной уродливый американизм на русский язык – всегда весело получается. Заодно и интерес к языкам у детей появляется.

– Точно, беда. Сегодня с горечью заметила: дети не знают, что такое «жнивьё», но прекрасно разбираются в «блютусах», «инстаграммах», «сенсорных телефонах» и т.п. Вдвойне обидно, что дети-то наши в основном сельские – поля кругом, почти у каждого огород у дома. Как боремся? Часто просто пытаемся перевести очередной уродливый американизм на русский язык – кстати, всегда весело получается. Заодно и интерес к языкам у детей может появиться. Переводили, например, «сенсорный» на русский, спорили, как лучше обозначить это явление. Больше всего смеху вызвало, когда «блютус» переводили: это же в прямом переводе звучит как «синий зуб»! Вот почему «зуб» и почему именно «синий»?! До сих пор думаем!

Боремся и с другим явлением: с жаргонизмами. Ведь почти всегда они обедняют родную речь – столько красивых, вкусных слов и понятий можно поставить на место в речи, которое они оккупировали. Грамотная, культурная речь делает благородным и владеющего ею человека – надеюсь, нам удастся показать это детям, убедить их в этом.



– По вашему мнению, прошло ли время изоляции школы и родителей друг от друга? Ведь было же такое: родители отправляли ребенка в школу, снимая с себя всякую ответственность за его образование, а школа, со своей стороны, предоставляла исключительно родителям решительно все вопросы воспитания. Как дела обстоят сейчас?

– Гораздо лучше, на мой взгляд. Во-первых, родители стали намного более ответственно относиться к уровню образования детей – пожалуй, большинство стремится помочь им, продолжая образовательный процесс и дома. Выросло и доверие к школе. Лучше, наверное, сказать, оно возвращается, как возвращается и уважение к ней. А школа вновь чувствует себя всё более ответственной не только за «предоставление образовательных услуг», но и за воспитание в учениках умения правильно вести себя в коллективе и других необходимых для достойной жизни в обществе способностей. Можно сказать, школа возвращает себе функции второго дома. В общем, дай Бог, всё возвращается на старые добрые круги своя, и лучше бы никто эти круги больше не трогал – прав был Архимед, поплатившийся, правда, за этот свой призыв жизнью.

– Вопрос к вам как к социальному педагогу. Что в современной молодежи есть тревожного, настораживающего, а что, наоборот, утешающего?

– То же самое, что и во всем нашем обществе. Если ребенок находится в окружении, скажем мягко, людей не очень обременяющих себя соблюдением правил морали, то за воспитание его тревожно. К чести детей скажу, что даже в таких – страшных – условиях многие из них сохраняют в себе способность быть достойными людьми, смотреть на мир добрыми и доверчивыми глазами. И это – упрек нашему обществу, позволившему себе культ эгоистического безразличия. А «неблагополучные» дети – это результат, урожай посеянных нами драконьих зубов.

Приведу такой пример. К нам приехала семья беженцев из Луганска – шесть взрослых, двое детей. Разумеется, нужна помощь. Детям в первую очередь. Так вот, в нашей школе дети поступили по-разному: одни с первого же дня сами, без какого-либо намека, стали приносить для семьи беженцев посильную помощь – будь то одежду, игрушки, книги или что еще. Другие, меньшая часть, начали возмущаться: мол, кто бы обо мне, любимом, так позаботился – «подумаешь, беженцы!» (как будто сами побывали на войне и знают, что это такое – бежать из родного дома!). Третьи поначалу были просто наблюдателями – выбирали, чью сторону принять. Победила, слава Богу, доброта и детская отзывчивость: «наблюдатели» стали активно помогать беженцам, увидев для себя возможность сделать доброе дело, – детское сердце добрее взрослого. Одели всю семью: благодарность луганчан, по-моему, лучшая награда для детей.

– Какие трудности испытывает современная школа?

Современной школе очень нужны молодые учителя, готовые к трудностям. Нужны педагоги-мужчины.

– Первая: слишком много бумаг. Я имею в виду всевозможные отчеты и т.п. Вторая: мало молодых педагогов. Мы просто беспокоимся за свою смену: кто придет после нас? Современной школе очень нужны молодые учителя, которые готовы к трудностям, которые понимают: чтобы стать настоящим педагогом, нужно не один год покорпеть-покоптиться, а то и поплакать. Нужны педагоги-мужчины: они плакать не будут.

– Ваши пожелания ко Дню учителя своим коллегам?

– Не только коллегам, но и всем нам: я желаю мира, добра и уважения. Уважения – и друг к другу, и к себе, к своей достойнейшей профессии.


3 октября 2014 года

http://www.pravoslavie.ru/jurnal/74080.htm