История «сепаратиста»Правда войныЧто можно сказать о человеке при первой встрече и пяти минутах общения? Да практически ничего! Человек как человек, обычный, среднестатистический… Дом, работа, встречи с друзьями, общение с родными, жизнь с матерью – и больше ничего. Но вот как странно получается, по определенному стечению обстоятельств, человек становиться узником из-за собственных убеждений и принципов, из-за своей национальной принадлежности и уверенности, веры в единую, крепкую и могущественную державу, из-за веры в Россию.
Давайте попробуем взглянуть на жизнь человека, которого обвинили в сепаратизме и даже попытались предъявить статью о государственной измене. 23 года было Александру Головину на тот момент, когда его незаконно задерживали в родном городе, в сотне метров от его дома. Просто попробуем взглянуть на все это его глазами и его чувствами все это пережить.
Все нижеописанное рассказано лично Александром Головиным, стилистика текста оставлена без изменений.
***
Все началось 23 февраля 2014 года, именно в этот день в Донецке прошел первый митинг, проходил он на площади перед Государственной Областной Администрацией. Буквально за два часа до начала митинга, я находился дома, за компьютером. В сети прошло сообщение о намечающемся мероприятии и о том, что в город едут несколько автобусов с активистами Правого Сектора.
Я никогда не был активистом или же участником каких-либо митингов или же общественных организаций, движений. Почему в тот момент я поехал на митинг – для меня самого до сих пор остается загадкой, но просто сидеть и ждать когда в город придут те, кто устроил вооруженный государственный переворот и полный бардак в стране, те, кто на майдане закидывал горючими смесями солдат и «Беркут», я просто не хотел и не мог. Не мог оставаться в стороне. Митинг сам по себе был вялый, организаторами его выступали депутаты областного совета и члены Партии Регионов, пламенные речи тогда еще губернатора Шишацкого звучали как панихида, народ стоял и просто слушал. Двойное кольцо оцепления милиции стояло и наблюдало за всем происходящим, взвод Донецкого «Беркута», поставленный на охрану ОГА, вышел из здания и под крики «Беркут Герой» и «Слава Беркуту», аплодисменты толпы – стал в оцепление вместе с остальными сотрудниками милиции. Все это продолжалось около 3-4 часов. На площади стояли разные люди, разных возрастов… Были и молодчики – спортсмены с районов, были и просто гопники, были даже шахтеры и металлурги, но всех их в этот момент сплотило одно – они вышли на защиту своего родного края, на защиту от вандалов и извергов, от тех, чьи идеалы и герои были уничтожены нашими предками во времена Великой Отечественной Войны.
Те, о ком так злобно кричали во всех социальных сетях, так и не появились в городе. По словам одних милиционеров – они доехали до поста ГАИ на въезде в город и, постояв несколько минут, развернулись назад, а, по словам других, остались в Днепропетровской области, так и не доехав в Донецк.
Возвращаясь домой, я чувствовал гордость за свой город и свой край, волна Антимайдана прокатилась на сумасшедшей скорости по Донецкой области и осталась в сердцах многих, переродившись в русскую весну.
Шли дни. Февраль подходил к концу, а наша русская весна набирала все больше силы, организовываясь в определенные группы с целью обороны города от налета Правого Сектора. Люди не хотели ни войны, ни того ужаса, который последовал дальше, мы всего лишь хотели жить в своем городе и не видеть у себя того, что произошло в Киеве.
В начале марта на всех углах Донецка уже звучала фамилия Паши Губарева. Кто-то высмеивал его, кто-то поддерживал. Я же относился к нему абсолютно нейтрально, мне было все равно, есть он или нет, с ним или без него, но то, что началось, те протесты, которые выдвигали люди – не остановились бы. Паша был лишь попутчиком, не более того, так что не стоит приписывать ему слишком большие заслуги. Последний крупный митинг на котором я был, состоялся в 10 числах марта, уже после ареста Губарева.
15 марта, в 10:30 утра, я стоял на остановке около своего дома. Едва успев положить телефон в карман, я был взят на прицел неизвестными людьми в масках и бронежилетах, подъехавшими на автомобиле ГАЗель, спустя пару минут лежа лицом на асфальте и пытаясь понять, кто же застегивает на моих руках наручники, я думал лишь об одном: «Только б не убили». Буквально через 5 минут после того как они подъехали, я находился на полу автомобиля, закованный в наручники. Сколько прошло точно времени – не знаю, но явно больше часа, после – машина остановилась, открылась дверь. В проёме стоял не малых габаритов детина, который поверхностно обыскал и вытянул из карманов телефоны, права. Он отошел, я слышал отголоски его разговора по телефону, он кому-то диктовал мой домашний адрес. Сердце забилось в бешеном ритме – дома – Мать…. «Все, что угодно, но только ее не троньте» – пронеслось в голове. К нам подъехал другой автомобиль, меня стащили за ноги с пола ГАЗели и поставили на колени на траве, потом подняли под руки, застегнутые за спиной в наручники, запихнули в салон микроавтобуса, молча, ничего не говоря, рядом сели двое в масках, дверь закрылась и мы поехали.
Прошло около двух часов пути до того момента, как я начал немного приходить в себя и ориентироваться, где мы едем, понимать, куда меня вообще везут. Дорога из Донецка в Киев легко узнаваема, когда я увидел днепропетровскую трассу – сразу понял, что везут в Киев. Где-то за Павлоградом мы остановились, водитель вышел из машины и в спешке начал менять номера на авто. С переднего сидения в салон, где находился я, пересел молодой парень, лет 27-29. Как только мы продолжили движение, парень заговорил, вежливо улыбаясь. По сути, разговор был ни о чем. На просьбу предъявить удостоверение, он приветливо улыбнулся и достал из кармана удостоверение – хотите верьте, хотите нет, – но золотые буквы на удостоверении – «СБУ» – словно сняли камень с души. Радость была, что это все-таки не какие-то отмороженные активисты с Майдана.
Всю дорогу попытки устроить негласный допрос так и не увенчались успехом следователя.
Центральный аппарат СБУ. Мрачное место, узкие коридоры, пропахшие табаком кабинеты и лица следователей, такие, как будто их только что сняли с креста или спустили с эшафота, отменив смертный приговор.
Вызванный бесплатный адвокат не внушает надежды, а главное – никто толком не объясняет, за что и почему ты сейчас тут. Ответ всего один: «Ты – Сепаратист». Странное чувство, если честно, просто за то, что ты не такой как они – становишься преступником и бандитом.
Не удавшийся в два часа ночи допрос закончился доставкой меня в Изолятор Временного Содержания СБУ (в прошлом – специализированная тюрьма КГБ для врагов народа, шпионов и диссидентов). Первые сутки казались безумно тяжелыми, попытка осознать и понять, за что же ты оказался тут, сводила с ума, не давала спать. В 10 утра был допрос, который очень смешно выглядел. Сидит следователь, адвокат и офицер – сотрудник Департамента контрразведки. И я…
Потом суд, взятие под стражу на долгие два месяца… Поверьте, тот, кто там побывал хоть однажды, меня поймет. Там день идет за два. Первый месяц, находясь в одиночестве и видя только охрану, следователя и адвоката, начинаешь тихо сходить с ума, просто от тишины и безделья. Кажется, что сейчас разорвется голова. Нет газет, нет телевизора, нет книг. Человек начинает потихоньку деградировать без общения и информации. Наступает просто вакуум.
Через полтора месяца появился сосед. Как бы это ни выглядело странно, но сосед оказался человеком, которого я очень близко знал, с которым провел ни один митинг и ни один день. Шел апрель. Крым, уже проведя референдум, начинал входить в состав России, а в Донбассе начиналась война….
Первые снаряды уже падали на мирное население Славянска, Луганска, Донецка и прочих городов будущей Новороссии… Оборону Славянска я видел из камеры в Киеве по самым неправдивым украинским каналам ТВ... Город жил на накале нервов… Вы даже не представляете, насколько это тяжело и больно быть далеко от родного края и знать, что там убивают ни в чем не повинных людей…. Убивают только за то, что они не такие, не упали на колени перед бандитами, извергами и фашистами.
Майский референдум в двух областях прошел очень плохо, если верить украинским СМИ. Как по мне, так он прошел просто замечательно, люди показали свое я и доказали право на свою свободу. Все эти события, происходящие в Донбассе, я наблюдал через экран телевизора в камере. Надежды вернуться домой уже не было. Я готовился к самом худшему: к тюрьме, – просто за то, что я родился в Донбассе. Ну, по крайней мере, так мне сказал прокурор, что это моя единственная вина на тот момент.
Проходило лето, заканчивался уже июль и начинался август. В первых числах августа, как сейчас помню – в субботу – пришел следователь с моим адвокатом, мною было подписано чистосердечное признание практически во всем, что они мне инкриминировали. А это – ни много ни мало – покушение на организацию массовых беспорядков, попытка государственного переворота и даже организация захватов стратегических объектов города, в том числе воинских частей, районных отделений милиции и прокуратуры.
Все это менялось на три года условного срока вместо 8 лет тюрьмы. На следующий день пришел следователь. Снова были подписаны последние бумаги и все – оставалось 12 дней до суда, последнего суда, того самого, после которого я должен был оказаться на свободе. Увы, злодейка судьба распорядилась чуточку иначе, назначенный на 18 августа суд не состоялся.
Восьмого августа в 9 часов утра открылась дверь камеры, прозвучал монотонный голос: «Головин, с вещами на выход»! Что, куда, зачем – никто не говорил. Меня с вещами посадили в автозак и повезли, дорога была недолгой и, судя по тряске, очень знакомой. Когда я увидел здание Шевченковского районного суда города Киева, слегка опешил – почему именно восьмого, ведь суд на 18 назначен! Эти полтора часа ожидания показались вечностью, и вот: «Встать, суд идет»! Сорокаминутный процесс вымотал больше, чем все 5 месяцев в камере.
Решение суда было быстрым и четким: «Признать виновным, осудить сроком на 8 лет лишения свободы, в связи с какой-то непонятной статьей – освободить от отбывания срока наказания, с испытательным сроком на 3 года, без права выезда с территории Украины в течение этих трех лет. Головина А.А., освободить из-под стражи в зале суда. Решение суда вступает в силу с момента его принятия и подлежит обжалованию в пятидневный срок с момента оглашения». Сидя в зале суда, подписывая бумаги за возвращенные мне вещи, я уже мысленно ехал домой в поезде, но в этот момент, находящийся в зале следователь сказал, что нужно проехать обратно к ним в СБУ, чтобы забрать свои мобильные телефоны. Рядом не было адвоката, он куда-то отошел, не сказав ни слова, и мы, не дожидаясь его, поехали в центральный аппарат СБУ. Куря во дворе здания СБУ, я уже чувствовал это сладкий запах, запах Свободы и Дома, но и тут судьба сыграла злую шутку.
Кто-то слегка похлопал по плечу. Обернувшись, я увидел два дула автоматов, нацеленных на меня. Тихо, двое в масках одели наручники и, завязав глаза тряпкой, посадили меня в микроавтобус. Это было около часа дня. Дальнейшую дорогу помню смутно, большую ее часть спал сидя в кресле авто. Проснулся уже ночью, когда мы остановились. Меня вывели из машины и повели (сердце стучало так, что, казалось, слышат его все, мысли о том, что это последние минуты жизни не покидали…). Но, к счастью или к горю, меня спустили в подвал какого-то здания, посадили на бетонный пол и пристегнули наручниками к батарее на стене. Через несколько минут завели еще кого-то, еще через какое-то время с нас сняли повязки на глазах, рядом оказался еще один знакомый человек, с которым тоже бывали вместе на митингах.
Шесть дней, шесть долгих дней мы провели в том подвале, пристегнутые, сидящие на бетоне. Кормили кое-как, лучше б вообще не кормили. Обращались так, как не обращаются с животными, даже расстреливать трижды выводили….
На шестой день нас в подвале было уже пятеро. Еще трое, прибывших, были из привезены из Харьковского СБУ. От них мы и узнали, что находимся в подвале городского отделения СБУ в Изюме. Ближе к обеду нас начали выводить из подвала, стянув руки пластиковыми хомутами и одев на головы пакеты, обмотав их скотчем, чтобы не снимали.
Нас вывели и посадили в большой автобус, как оказалось потом, в подвале было нас не пять, а двадцать пять, остальные были в соседних комнатах. Среди нас была и одна женщина. Поездка была веселенькая, над ухом постоянно лязгал затвор автомата, люди в форме и масках запугивали, как могли, но в тот момент было уже все равно, даже если убьют, без разницы.
Автобус остановился на заправке и нас начали переводить из одного в два автобуса. Отъехав от заправки километров 20, нам сказали, что можно снять пакеты с головы. Еще через 10-15 км мы остановились, нам освободили руки, дали упаковку воды и сказали, что через пару часов все мы будем дома, в Донецке.
Обмен происходил на трассе между Донецком и Константиновкой примерно в 30 км от Ясиноватского поста ГАИ. 20 минут прошли как два часа. Уже в автобусе с ополченцами почувствовалась наконец-то та долгожданная свобода. Все, что мы видели в окна автобуса, не укладывалось в голове: противотанковые ежи, воронки от разорвавшихся фугасов, взорванная фура, выезжавшая из города и попавшая под минометный обстрел, минное поле… Все это сводило с ума. Въехав в город, я ужаснулся – это был город-призрак, на дорогах почти нет машин, на улицах почти нет людей, изредка мелькали лица тех, кто стоял на остановках.
Возвращение в город было праздником, но картинка, увиденная по возвращению, была печальной. Пять месяцев я мечтал сюда вернуться, а вернувшись, не узнаю когда-то кипящий город.
Война, обстрелы, минные поля, диверсионные группы и авиа налеты….
За что нам все это? Видимо, как прокурор – «Ты виноват лишь в том, что родился и живешь в Донбассе», вот видимо за это они нас всех и осудили, а войной приводят в исполнение приговор.
Макеевка, ДНР, Новороссия.
Январь 2015 г.
Мария Коледа
http://www.voskres.ru/kolonka/koleda.htm
