Киев – РоссошьНюрнбергский судКруглая дата напомнила о главном суде над бывшими руководителями гитлеровской Германии. С 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946-го в немецком городе Нюрнберг с участием свидетелей, с привлечением документов и вещественных доказательств, от заседания к заседанию вырисовывалась кровавыми красками жестокая до неправдоподобия картина преступных злодеяний фашизма против человечества.
Возмездие свершилось.
Но мало кто знает, что эхо Нюрнберга зазвучало по городам и весям нашего Отечества. В невод правосудия попадала «рыба» мельче. Свидетельства тому хранят наши государственные архивы. Такие неизвестные материалы недавно обнародованы учёным-историком Сергеем Ивановичем Филоненко в книге «Война на воронежской земле в документах Красной Армии, вермахта и войск сателлитов» (том 2, Воронеж, 2015).
Читая страницы сборника, наглядно представим, как вели себя оккупанты всего лишь на небольшой территории в стыке трёх тогдашних районов области – Белогорьевского (ныне он входит в Подгоренский), Подгоренского и Россошанского. Здесь по правому берегу Дона вражескую линию фронта с сентября 1942 года по январь 1943-го держала итальянская альпийская дивизия «Юлия».
В декабре – январе в ожесточённых боях немало итальянцев попало в плен. Жили они в лагерях без сурового прижима. Бывшие воины «Юлии» расчищали от руин освобождённую столицу Украины – Киев. В январе 1945-го в поле зрения госбезопасности оказался Музителли Гуидо Джорджо. Его подчинённые утверждали, что, как комендант жандармерии и начальник продовольственно-транспортной группы, их командир приказывал солдатам и занимался сам «грабежами, насилием и издевательствами над мирными советскими гражданами».
Из показаний военнопленного Станиоли Джузеппе Бенямино: капитан лично приказал отобрать около 700 голов скота в сёлах Сергеевка, Поповка и других прилегающих к ним. Мясо ела итальянская армия. И ещё забирали у колхозников кур, гусей, картофель, зерно, мёд, швейные машинки, полушубки, валенки.
Свидетельствует Мантованни Джованни Джузеппе: командир часто посылал посылки домой. С ящиками награбленного добра отправлял своего денщика в Италию. Он изнасиловал советскую девушку. Чем-то ему не угодил подросток. Музителли приказал связать руки назад и на канате подвесить к потолку, чтобы мог ходить, но не мог ложиться. После посадили его в холодную будку и не кормили, а потом собрали население, раздели подростка догола, привязали к столбу, избили плеткой до потери сознания. Капитан наблюдал и радовался зрелищу, угрожал всему населению.
На допросах Музиттели – 1913 года рождения, член итальянской фашистской партии, пленённый 22 января 1943 года в районе города Россошь – твердил одно: в его служебные обязанности входило содержание в проезжем состоянии дорог, подбор, ремонт и распределение квартир, изыскание местных продовольственных ресурсов. «Я выполнял приказы штаба дивизии о насильственной отправке сельских жителей на копку оборонительных траншей, постройку блиндажей и бункеров. Изъятие продуктов, скота и вещей у населения производилось по указаниям из дивизии и по моей личной инициативе. Избиениями граждан и иными преступлениями не занимался».
«Дело» кадрового офицера итальянской армии переслали в Россошь. На фотографии свидетели опознали коменданта жандармерии. И сообщали жители села Сергеевка о нём подробнее.
Из показаний колхозницы Черниковой Александры Ивановны: меня арестовали как жену коммуниста, якобы муж был партизаном. В начале декабря шесть суток держали в сарае с закованными руками, подвешивали на верёвке, при допросах сильно избивали. Раздевали догола, выводили и сажали в снег. После таких допросов и издевательств отправили в тюрьму в Россошь.
Свидетельствует колхозник Пащенко Константин Ильич: я зашёл к соседу Степанцову Андрею Стефановичу и увидел, как итальянский жандарм насиловал двенадцатилетнюю дочь Степанцова. Тут же другой жандарм вытолкал меня на улицу.
Из рассказа колхозницы Степанцовой Ульяны Васильевны: седьмого ноября 1942 года, в праздник Октябрьской революции, мой муж Степан Иванович болел и не мог выполнить приказ коменданта – сложить печь. По его распоряжению мужа арестовали и принародно повесили в селе. Висел он семь дней с табличкой на груди «Саботажник». Через семь дней итальянцы разрешили похоронить мужа, что мной и было сделано. А через несколько часов опять пришёл начальник итальянской жандармерии, которого в селе звали Музителли, и спросил, где ты похоронила мужа. Я ответила: «На кладбище». К вечеру ко мне во двор приехала подвода с телом мужа. Его привез сам начальник и сказал, чтобы мужа переодела в ту самую одежду, в которой он был повешен. Я сказала: «Не могу это сделать». Дала им одежду, покойника переодели полицейские, увезли и обратно повесили. В наше село должен был приехать какой-то генерал.
Из показаний Сергеенко Василия Николаевича: Музителли я знал хорошо, он проживал у моей родственницы. Среднего роста, плотного телосложения, носил усы, волосы чёрные, зачёсаны всегда наверх. Я лично видел, как при казни Степанцова присутствовал комендант. Он со своим переводчиком выступил и сказал, что сейчас за неподчинение будет повешен Степанцов, а в дальнейшем так же накажут любого, кто не выполнит их распоряжения.
Обвинения колхозниками села Сергеевка были предъявлены серьёзные. Военнопленного итальянца препроводили в воронежские края. В кабинетах сотрудников госбезопасности ему пришлось выслушать речи крестьян – глаза в глаза.
Бывший комендант в мелочах каялся, грехи серьёзнее отметал. Душегубами называл немцев.
Из допроса Музителли от 29 июня 1948 года, Киев. «Признаю себя виновным в том, что, находясь на оккупированной советской территории в звании капитана, в должности коменданта итальянской зоны дивизии «Юлия» в селе Сергеевка Подгоренского района Воронежской области, отдал приказ об аресте Черниковой Александры Ивановны, которую я опознал на очной ставке. Арестованную лично допрашивал через переводчика, задавал вопросы: зачем она хранила советскую литературу, где её муж, не является ли он коммунистом или партизаном. Арестованная отвечала отрицательно. В моём присутствии её жестоко избил переводчик, чему я не препятствовал. По окончании допроса я лично отдал приказ старшему капралу Мантованни связать её веревкой, чтобы она не сбежала. В следующий раз арестованную допрашивал в моём присутствии офицер жандармерии старший лейтенант Краузе. Он тоже её жестоко избивал. Через четыре дня она была увезена в Россошь.
Имел место случай, когда по моему приказанию на основании указаний свыше было отобрано у населения 35 коров, 3-4 телёнка, 54 тонны зерна, 3 тонны картофеля, до 200 килограммов мёда и две лошади.
Участие в аресте и повешении гражданина Степанцова не принимал и в этом виновным себя не признаю.
Когда немцы вешали указанного гражданина, то я приказал своим подчинённым собрать мирное население зоны, комендантом которой был. Население было согнано к месту повешения, которое не распускали оттуда, пока казнили Степанцова».
Из приговора Музителли Гуидо Джорджо «от 1948 года июля 27 дня». «Военный трибунал войск Министерства внутренних дел… в городе Киеве в закрытом судебном заседании… рассмотрел дело по обвинению военнопленного…
Материалами дела и судебным следствием установлено:
Музителли систематически занимался грабежами советских граждан села Сергеевка и прилегающих сёл Воронежской области… Он арестовал и подвергал жестокому избиению Черникову Александру Ивановну, требуя признания, где её муж-коммунист. Принимал личное участие в казни гражданина Степанцова…
На основании изложенного Военный трибунал признал… виновным в совершении преступлений и приговорил:
… лишить свободы в исправительно-трудовых лагерях сроком на двадцать пять лет».
Схоже под конвоем пришлось путешествовать из Киева в Россошь военнопленному Маньяни Франко Гвидо. Кадровый офицер итальянской армии, член фашистской армии, адъютант 8-го альпийского полка дивизии «Юлия» выслушивал обвинения в свой адрес от местных жителей Марии Порфирьевны Яценко, Марии Михайловны Гончаровой, Ивана Дмитриевича Шеретникова. В очных ставках и допросах участвовали следователи из Киева старший лейтенант Чебанов, из Воронежа майор Чёрный, младший лейтенант Мячин, прокурор Россошанского района, юрист 1-го класса Сухоручкин.
Интересны сведения в показаниях свидетеля Семенченко Ефима Петровича, бывшего старосты на оккупированной территории: «Штаб итальянской дивизии «Юлия», главная военная комендатура и полевая жандармерия находились на хуторе Куренное в двух домах. Один из них двухэтажный кирпичный, бывшее колхозное правление, и жилой дом Шапошникова Павла Александровича. Командиром итальянской дивизии был генерал-майор Риканьо Умберто. Высокого роста, широкоплечий, волосы русые, большой нос. Мне, в частности, генерал-майор и военный комендант давали строгие приказания отбирать у мирного населения молоко, яйца, мясо, мёд, крупный рогатый скот. Полицейский Гончаров Пётр Григорьевич мне лично рассказывал, как генерал избивал военнопленных. За невыполнение малейших приказаний итальянских властей подвергали арестам мирное население, сжигали колхозные постройки или растаскивали их на строительство блиндажей. Заставляли принудительно работать граждан на ремонте грунтовых дорог и строительстве жилья и укреплений для итальянцев. Запрещали хождение по улицам после шести часов вечера, общение населения хуторов. Самовольно нельзя было поехать на рынок или пойти к родичам и знакомым. Для нарушителей издали приказ – расстреливать и вешать. Итальянское командование делало то, что им хотелось.
Из обвинительного заключения. Капитан «Маньяни, находясь на временно оккупированной территории Воронежской области, принимал личное участие в арестах и пытках, избиении советских граждан. Давал указания об их ограблении…
Именем Союза Советских Социалистических Республик 1950 года февраля 28 дня Военный трибунал войск Министерства внутренних дел Киевского округа в составе: председательствующего полковника юстиции Ситенко, членов трибунала полковника Сорочан и майора Фёдорова, секретаря майора юстиции Гринберг, с участием государственного обвинителя подполковника юстиции Боер и защиты в лице адвоката Железовского в закрытом судебном заседании в городе Киев, рассмотрев дело по обвинению,.. приговорил Маньяни Франко Гуидо к заключению в исправительно-трудовых лагерях сроком на пятнадцать лет».
***
Нам приходится бывать на текущих международных научных конференциях военных историков. Порой выслушиваем упрёки зарубежных гостей и доморощенных «правдюков» о небывалом беззаконии в советском прошлом в целом и, в частности, в отношении к военнопленным.
Перечитываешь архивные материалы и убеждаешься в обратном. Сколько же времени, сил и терпения, выдержки требовалось сотрудникам безопасности, юристам, чтобы доказать подлецу, что он всё-таки – мерзавец и преступник!
***
Не всегда и не все преступники из рядов фашистов были наказаны. От села Сергеевка рукой подать к Архангельскому. Сейчас за этим хуторком в Россошанском районе закрепилось его другое название – Батовка. В оккупацию здесь тоже располагалась итальянская комендатура дивизии «Юлия». В её «зону» входили сёла Березняги, Вакуловка, Берёзово и иные. Сейчас покинутое Берёзово осталось лишь строкой в свидетельствах о рождении, в паспортах покинувших его уроженцев. Но трагические события военных лет сохраняются в архивных папках.
Свидетельствует колхозник Осадчий Митрофан Викторович: «Лично мне известно, что в декабре сорок второго года солдатами и офицерами итальянской комендатуры села Архангельское Россошанского района по подозрению в связях с партизанами были арестованы мои односельчане Тороповский Егор Дорофеевич и Тонконогов Гурий Дмитриевич».
Рассказывает Колганова Варвара Егоровна: «После ареста отец мой, Тороповский Егор Дорофеевич, был расстрелян, а Тонконогова Гурия Дмитриевича из тюрьмы в Россоши освободили бойцы Красной Армии. Он мне рассказал, что при допросах в итальянской комендатуре и в тюрьме их сильно избивали и пытали. Моего отца расстреляли солдаты и офицеры итальянской армии. Во время отступления они сожгли дом Тонконоговой Зои Васильевны, сарай с быками Осадчей Пелагеи Михайловны, а у Осадчего Митрофана Викторовича отобрали корову и кабана.
Из показаний Тонконоговой Прасковьи Ивановны: «Здоровье моего мужа Гурия Дмитриевича в итальянской тюреме было подорвано. Шестого февраля 1943 года он умер».
***
Палачи остались неизвестными и безнаказанными. Они, возможно, спокойно и счастливо коротали и коротают свои годы под тёплым итальянским небом на родине.
Впрочем, их тоже ждал и ждёт Божий судный день.
(По материалам книги С.И. Филоненко «Война на Воронежской земле 1942 – 1943 гг. в документах Красной Армии, вермахта и войск сателлитов». Том 2. Воронеж, 2015 год).
Татьяна Малютина, Пётр Чалый (Россошь Воронежской обл.)
http://www.voskres.ru/army/publicist/chaliy10.htm
