Чтобы ещё помнили: Иван Лапиков
2 мая 1993 года во время выступления перед воинами одной из подмосковных частей скончался замечательный советский актер Иван Герасимович Лапиков…«Они сражались за Родину». Где «Фронт в тылу врага». Где «Фронт без флангов». Где «Фронт за линией фронта». Потому что «Вечный зов» Родины звал их в вечный бой за Родину. И они в этом бою погибали, погибали, погибали. И все реже и реже для них – «Минута молчания». Даже в «Самый жаркий месяц» – май…
1993 год. Конечно, не хочется вспоминать. Не хочется травить душу. Она и так за долгие годы отравлена. Тем более, в любом случае, – на улице май. Первомай. И даже иногда солнце. И даже можно спрятаться в собственном огороде за собственным забором. И к черту, забыть эти чернющие страницы чернющей истории. Но, слава Богу, забывают не все.
Разве можно забыть, 1 мая 1993 года – эту генеральную репетицию октябрьского мятежа? Тысячи людей вышли в этот день на улицы Москвы, с плакатами, транспарантами, красными флагами и флажками, и даже шариками. И даже с детьми. Безусловно, очень и очень много было ветеранов. Они еще жили и жили в эти годы, их сила еще была крепка (к несчастью новых тогда властей). Ветераны гордо шли в колонне с орденами на пиджаках и мундирах. Они все еще не могли до конца поверить в дьявольское нашествие на родную страну. Они еще верили, что ордена – защита не только их, не только их праздника, но и защита их Родины (они еще надеялись – общей Родины), за которую они погибали.
Конечно, некоторые демонстранты вышли по привычке, по той привычке, без которой они не могли уже жить. Как и жить без этого праздника. Но большинство… Большинство уже отлично понимало, что происходит, большинство отлично помнило избиения демонстрантов 23 февраля и 22 июня 1992 года. Отлично помнило, что в 1990 году во время первомайской демонстрации в Москве устроили обструкцию президенту СССР М.С. Горбачеву. Все, находящиеся на трибуне Мавзолея, быстренько и суетливо покинули ее. Первомайская демонстрация в Москве стала прецедентом открытого противостояния «митинговой стихии» и руководства страны…
Но демонстрация 1993 была мирной, как и в советские времена. Все демонстранты-трудящиеся шли с миром и весной в праздник мира, труда и весны. Ничего вам не напоминает? Нет, нет. Не путайте. Это не кровавое воскресенье 1905-го. Это кровавая весна 1993-го.
Наиболее омерзительным, оскорбительным и недостойным было то, что одетых по-праздничному людей, и людей с орденами «окропили» пеной из пожарного брандспойта. Это была только затравка. Чтобы разозлить. А чем больше злости – тем больше жертв, это уже не теорема, это уже аксиома. Нового, очень демократичного времени.
А потом началось побоище. Побоище на площади Гагарина (Господи, знал бы Гагарин! Он бы эту площадь проклял, наверное!). Впрочем, все было снято на камеры. И не только живые свидетели, но и документальные свидетельства есть. В один миг страна поделилась на наших и не наших. В прочем, нет. Точнее – на чужих и чужих. Потому что в один миг всем чужой стала Родина. И главное мы все Родине стали очень, очень чужие… Это было отвратительное зрелище. В бывшей стране СССР. В столице страны СССР – городе-герое Москве.
Тогда народ был еще другой, советский еще народ, совки, короче. Не озлобленный и не верящий до конца в жестокий абсурд происходящего, даже если жестокий абсурд уже стал фактом.
Только по официальным данным, тогда за медицинской помощью обратились 579 человек, пострадавших в этот день. А сколько еще людей побоялись пойти к врачу, страшась доноса и репрессий?..
Кстати, эти события будут оценены властью как «попытка экстремистского коммунистического меньшинства столкнуть российское общество с пути реформ». Ура! Не столкнули! Может, по этому поводу выйти на демонстрацию! От счастья! Реформы продолжаются! Ура! Ура! Ура! Можно даже шарик надуть.
Впрочем, вернемся к раненым в 1993-ем… Что это за слово? Раненые в битве? Раненые пожилые ветераны? А вы можете представить, сколько после этих «ранений» просто умерло. Кто от ран, кто от взрыва сердца. Когда-то они взрывали фашистов, чтобы была жила страна родная. Потом взорвалось их сердце. Потому что все оказалось напрасным. И потому что их сердце тоже взорвали. Уже не фашисты, уже свои. А это еще подлее, в тысячу раз… Сколько тогда умерло людей от отчаяния, от несправедливости, от усталости? А вслед за ними – их родных, от того, что они этой потери пережить не могли. 1 мая 1993 года. Вечная вам память. И вечная память нашему празднику. И вечная память стране…
Почему-то всегда в эти майские праздники вспоминается великий советский актер Иван Герасимович Лапиков. Который умер… Нет, погиб в эти памятные майские «праздничные» дни. Великий актер. Участник Великой войны, награжденный медалью «За оборону Сталинграда». Народный артист СССР, лауреат Госпремий СССР и РСФСР, Премии Ленинского комсомола, Первой премии на Конкурсе в ознаменование 65-й годовщины ВЧК-КГБ…
Он погиб, выступая перед воинами одной из подмосковных частей, куда решил поехать именно после жестокого разгона памятной первомайской демонстрации и избиения ветеранов. Он видел это побоище собственными глазами. Он, уже перенесший инсульт. Тогда он не мог отказать личной просьбе Сергея Бондарчука помочь… Сергей Бондарчук знал, у кого просить помощь. Ведь так мало артистов осталось, кто не предали, кто не затаились, кто не струсили. Помочь не просто против этой вакханалии. Помочь тому, чтобы не было войны. Чтобы в «войне и мире» чудом случился мир. Чуда не произошло… Но не поехать Лапиков не мог. Он ведь был нашим. Более того. И он не хотел войны.
Он был очень порядочным человеком. И не только. В нем жила совесть. Он совестливо, порядочно и героически прожил свою жизнь. Он совестливо, порядочно и героически погиб в этой жизни. На войне повезло, когда воевав против фашистов, он выжил. В 1993 году повезти уже не могло. Но последнее слово он должен был сказать. Он и сказал. Чтобы не убивали наши наших, чтобы не было войны… И сердце взорвалось. А разве оно не могло взорваться? Ведь шла война, где проигрывали наши, в том числе и Иван Герасимович Лапиков. И он погиб. Как и погибли многие-многие его товарищи. Не от выстрела. От гораздо худшего. От того, чему нет даже определения. Но когда-нибудь оно обязательно будет.
Незадолго до этого, пожаловавшись на перенесенный инсульт, он сказал своему другу Савве Ямщикову: «Держись, Савва, нас остается все меньше и меньше. Без нас будет скучно и серовато…» Без них не просто скучно и серо. Без них – пустота. Именно потому, что «Они сражались за Родину». Где «Фронт в тылу врага». Где «Фронт без флангов». Где «Фронт за линией фронта». Потому что «Вечный зов» Родины звал их в вечный бой за Родину. И они в этом бою погибали, погибали, погибали. И все реже и реже для них – «Минута молчания». Даже в «Самый жаркий месяц» – май…
Елена Сазановичhttp://krasvremya.ru/chtoby-eshhyo-pomnili-ivan-lapikov/
